Вы здесь

Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста. Первые годы на Афоне. На послушании у простеца старца Ефрема (монах Иосиф Дионисиатис, 2002)

Первые годы на Афоне. На послушании у простеца старца Ефрема

Афон – монастырь Ставроникита

Монах Анатолий, покинув Святую Землю около 1918 года, подобно быстрокрылому орлу, достиг Святой Горы, где избрал самый бедный в ту пору монастырь – Ставроникита – с целью использовать его идиоритмический устав для своих суровых подвигов. И вскоре стала очевидной добродетель юноши, который днем ходил на любые послушания, где только была необходима помощь, а ночью совершал бдения так, как научил его подвижник Иероним.

По прошествии недолгого времени он был облечен в ангельский образ, получив имя Арсений. Постриг, согласно воле его восприемника[22], совершался на келии Благовещения Пресвятой Богородицы в Карее, принадлежащей монастырю Симонопетра.

С принятием святого образа сердце юного Арсения загорелось желанием больших подвигов. Монастырь Ставроникита стал казаться ему слишком тесным для того, чего он возжаждал.

Юноша был охвачен смешанным чувством: с одной стороны, желание безмолвия, с другой же – страх, что, быть может, нет воли Божией на то, чтобы ради высшего образа жизни он покинул место своего покаяния[23]. Посоветовавшись со своим старцем и поразмыслив над этим вместе с ним, он на первое место в своей молитве поместил псаломский стих: Скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду[24]. Человеколюбивый же Бог, творящий волю боящихся Его, не замедлил уведомить эту чистую душу гласом, подобным тому, который был некогда к Арсению Великому: «Арсений, бегай и спасайся»[25], «Арсений, молчи и безмолвствуй».

Во внутреннейшую пустыню

Теперь, когда Арсений сподобился извещения и призвания свыше, ничто его не удерживало. Получив благословение своего восприемника, он, подобно жаждущему оленю, поспешил к вершине Афона, украшенной в то время блеском славы множества богоносных подвижников и духовных отцов, среди которых сиял, подобно утренней звезде, старец Даниил, основатель знаменитого исихастирия данилеев[26], названного так по его имени.

Знакомство монаха Арсения с юным Франциском[27]

По Божественному призванию и домостроительству другой юноша, покинув мир, с редкостной божественной ревностью прибывает на Афон около 1920–1921 годов и исследует пещеры и ущелья Святой Горы, желая обрести здесь богоносных подвижников и утолить свою духовную жажду.

Оба юноши по Божественному мановению поднимаются на святую вершину 5 августа, под 6-е число, на престольный праздник Преображения[28]. Там, высоко наверху, и состоялась их первая встреча. Убедившись в сходности своих исканий и томящей их божественной жажды, они пообещали впредь пребывать неразлучными до смерти.

Однако необходимо подчеркнуть и следующее: отец Арсений, осознавая свою меру и вместе с тем видя в бывшем еще мирянином Франциске великие дарования и административные способности, с первой же минуты попросил его взять инициативу на себя. Вот его характерные слова: «Отныне ты будешь глазом, а я – ухом».

И вот, спускаясь с вершины Горы, они мимоходом посетили исихастирий уже упоминавшегося старца Даниила и действительно признали в нем современного богоносного отца. Но, поскольку чрезвычайная ревность по Богу препятствовала им участвовать в обычной общежительной трапезе, они не остались и там[29].

Но, прежде чем начать свои духовные поиски, они сочли за благо посоветоваться с этим прославленным духовником, который в силу своей опытности, увидев их истинную ревность, не стал препятствовать их желанию. Однако он подчеркнул, что им совершенно необходимо подчиниться какому-нибудь старцу до самой его кончины, чтобы избежать сетей прелести и наследовать его благословение.

Для того чтобы изобразить картину в красках и дать читателю возможность хотя бы отчасти представить себе редкую божественную ревность и первые подвиги Франциска, я ненадолго передаю перо ему самому. Вот автобиографические строки одного из многих его писем:

«Жил я в миру и тайно творил суровые, до пролития крови, подвиги. Ел после девятого часа и раз в два дня. Пентельские горы и пещеры познали меня как ночного ворона, алчущего и плачущего, ищущего спастись. Испытывал, могу ли я вынести страдания, уйти монахом на Святую Гору. И когда хорошо поупражнялся несколько лет, просил, чтобы Господь меня простил, что я ем раз в два дня, и говорил, что, когда приду на Святую Гору, буду есть раз в восемь дней, как пишут жития святых»[30].

Под влиянием этого исключительного божественного желания два подвижника обходят все прославленные аскитирии и пещеры Афона, чтобы утолить свою духовную жажду. Вот еще красноречивые строки из приведенного выше письма: «Пещеры всего Афона принимали меня своим посетителем. Шаг за шагом… стремился я найти духовника, который научил бы меня небесному созерцанию и деланию»[31].

Поиски старца

Ниже исихастирия данилеев подвизался в ту пору сияющий своей славой великий исихаст Каллиник. «Мы посетили его, – говорит отец Арсений, – и попросили оставить нас в своем братстве. Действительно, он оставил нас, но его единственным советом было точное хранение послушания.

– Да, буди благословенно, геронда, пусть будет так. Но скажите нам, как подвизаться.

Тогда сей великий подвижник говорит нам:

– Если я научу вас своему искусству и вы вкусите меда безмолвия, то кто же будет тогда работать?

– А как же быть?

– Сейчас вы будете находиться в послушании, а когда я умру, получите в наследство мой дар».

Юноши посмотрели друг на друга: суровое слово. Но на самом деле, таково и было условие этого великого исихаста.

«В действительности, – продолжает отец Арсений, – это было прикровенное указание нам, чтобы мы ушли. Потому что отец Каллиник постоянно пребывал в затворе и не открывал никому. Но существовал обычай, о котором знали его соседи: если ему что-нибудь было нужно, он поднимал платок, как флаг. Это означало, что ему что-то необходимо. Тогда первый увидевший это входил в каливу.

Затем мы снова задали ему вопрос:

– Геронда, если мы уйдем отсюда, будешь ли ты принимать нас иногда для совета?

– Конечно, только найдите старца, и с его благословения я буду в вашем распоряжении».

Полагаю, что не следует оставлять без внимания тактику этого великого подвижника. Сам он проводил жизнь в сухоядении и всенощных бдениях, но предпочтение отдавал блаженному послушанию и отсечению своей воли, находясь в единогласии со светильником маленькой киновии данилеев старцем Даниилом и сонмом всех преподобных и богоносных отцов, согласно исповедующих, что без послушания мы строим на песке, какой бы суровой ни была наша жизнь.

В уже упоминавшемся письме старец Иосиф описывает свое первое духовное видение, когда он приобрел непрестанную молитву. «Однажды, – говорит он, – случилось у меня много искушений». Однако Старец умалчивает о том, что представляли собой и насколько были велики эти «многие искушения», с которыми нас, как очевидец, познакомил отец Арсений. Единственное, что мы можем с удивлением констатировать, так это то, что он, по изречению псалмопевца, действительно прошел сквозь огонь и воду[32].

Но Господь показал, что только через искушения и скорби надлежит нам войти в Царствие Божие[33], и отец Иосиф воспринял, как я говорил, первое великое Божественное посещение, «будучи голодным и изнуренным слезами», как сам пишет в своем 37-м письме.

Послушание двух подвижников простому и святому старцу Ефрему

«Наконец, – повествуется в 37-м письме, – мы нашли одного простого, доброго и беззлобного старчика, который дал нам благословение подвизаться, сколько это в наших силах, и исповедоваться у того духовника, который нам наиболее подходит». Этим старчиком был известный отец Ефрем-бочар, калива которого была посвящена Благовещению Божией Матери и находилась немного ниже известного исихастирия данилеев. Этот благой старец не замедлил постричь в великую схиму послушника Франциска, переименовав его в Иосифа.

Было бы несправедливо умолчать о добродетелях этого святого старца Ефрема, и прежде всего о нестяжательности, любочестии[34], неприхотливости и как бы венце всех добродетелей – блаженной простоте, которую многие использовали, к сожалению, в корыстных интересах.

Его главным рукоделием было изготовление бочек. Никогда и никому он не отказывал в помощи, как бы занят он ни был, и никогда ни с кого не требовал денег. С одной стороны, он был замечательным бочаром, а с другой – брал, сколько давали. Как следствие этого, старец день и ночь работал на других и поэтому меньше времени посвящал духовному деланию.

Даже миряне узнали об этом и приходили к старцу за бочками. Вот он заканчивал бочку, и, несмотря на то что ее цена была тогда тысяча драхм, ему давали пятьдесят – сто драхм и спрашивали:

– Хорошо, отец Ефрем?

– Да-да, хорошо, спасибо.

«Мы, – говорит старец Арсений, – сразу поняли, что здесь происходит. А потому однажды отец Иосиф подзывает меня и говорит: “Из-за этого рукоделия не только нарушается наше безмолвие, но и старец может пострадать от переутомления, потому что он по своему любочестию никому не может отказать. Помолимся сначала, отец Арсений, а потом спросим его, согласен ли он удалиться вместе с нами в более уединенное место”. Так и было. Сказав о своем помысле старцу, мы вывели его из тупика. Он согласился с радостью и подтолкнул нас на поиски более уединенного места».

В скиту святого Василия (1923–1938)

И старец Арсений продолжает:

«Учитывая то, что главным образом нужно было освободить старца от тяжелой работы, мы обратили свой взор на скит святого Василия, где нашли одно очень удаленное, безмолвное, но и труднопроходимое место.

Наш старец с радостью согласился на это, и однажды утром, попрощавшись со своей трогательной церковкой и со всеми соседями, на муле мы подняли старца и немного самых необходимых вещей в скит святого Василия.

Казалось, было необходимо, чтобы эти крутые и обрывистые скалы стали жилищем первого подвижника и начальника монашеского чина. Так мы и посвятили великому Предтече построенную нами церковь.

В этом благословенном месте мы начали уже свои великие подвиги.


Келии молодых (в то время) подвижников Иосифа и Арсения в скиту святого Василия


Между тем наш старчик, освобожденный от житейских попечений, ожил и отдал все свои силы высшим духовным подвигам и всенощным стояниям».

Желая немного повеселить нас, как он частенько делал, отец Арсений добавляет:

«В конце жизни силы стали оставлять его, что вполне естественно, и он более не мог совершать такие бдения и столько молитв по четкам, как прежде.


Внутренний вид каливы в скиту святого Василия


В то время в скиту святого Василия подвизался монах Матфей, впоследствии предводитель матфеистов – группы старостильников. У него было в обычае на общих собраниях выходить на амвон и говорить подвижникам проповедь. Однажды в проповеди он сказал: “Братия, сократились дни”.

Вернувшись домой, старчик со всей своей простотой говорит нам:

– Вот это отец Матфей, браво! Сегодня он разрешил мое недоумение. Вот почему я теперь не совершаю столько четок, как прежде, – потому что сократились дни!».

А отец Арсений с той же простотой говорит ему:

– Нет, геронда, просто ты ослабел и спишь.

Но старец стоит на своем:

– Нет, отец Матфей говорит, что сократились ночи.

С таким редким даром простоты этот старчик отошел от привременного, предузнав свою кончину и оставив в наследие двум послушникам свое благословение.