Детство. Божественное призвание
Детские годы
Как рассказывает сам старец Арсений (в миру Анастасий Галанопулос, сын Димитрия и Сотирии), первой его родиной был тот самый благословенный и прославленный Понт[14], который, несмотря на всю тяжесть турецкого ига, смог остаться непоколебимым в своей верности греко-православному преданию. Впрочем, иногда давление со стороны турков становилось все же настолько сильным, что приходилось выбирать: либо отрекаться от веры, либо переселяться в другое место.
Нечто подобное случилось и с семьей маленького тогда Анастасия. Когда ему было двенадцать лет, непрерывные притеснения, грабежи, ночные нападения и многое другое вынудили его большую семью, а также и многих других его соотечественников переселиться на юг России. Там, в православном окружении, понтийский эллинизм беспрепятственно сохранил свои благословенные и неповторимые традиции.
Я привожу кое-что из того, что мы слышали из освященных уст старца, поскольку полагаю, что жалко было бы предавать это забвению. Я верю, что это принесет нам пользу и послужит добрым примером.
У понтийцев был очень хороший обычай: в родительском доме, доколе был жив дедушка, все дети мужского пола после своей женитьбы оставались вместе, живя так до смерти дедушки. Можно сказать, что понтийские дома являлись в своем роде образцовыми малыми или большими киновиями[15], и в них, как некий старец, первое место занимал дедушка, которому оказывалось особое уважение.
Утром все члены семьи, прежде чем уйти зарабатывать «хлеб насущный», должны были подойти к дедушке, поцеловать его руку и получить у него благословение. Когда вечером мужчины возвращались с работы, младшая невестка была обязана омыть им ноги. А мужчин было немало. (Старец говорил нам, что один только их дом «разросся до пятидесяти двух ложек».)
Что же касается послушания, уважения к старшим и религиозного благочестия, которые царили в этих семьях, то, без преувеличения, в этом отношении сегодня им позавидовал бы самый дружный монастырь.
Да и в посте они, без сомнения, могли бы посоревноваться с нынешними общежительными монастырями. Строгие посты всего года соблюдались в точности. Пост же первой седмицы Великого поста (когда от пищи обычно воздерживаются первые три дня) продолжался, как рассказывал нам старец, с понедельника до субботы. В среду и пятницу, причастившись Святых Таин за литургией Преждеосвященных Даров, они подкрепляли свои силы антидором и небольшим количеством хлеба, и так – до самой субботы, когда вкушали уже уставную пищу с растительным маслом.
Что же касается добродетели, то, как говорил старец Арсений, дедушка здесь твердо занимал свое место. Он был образцом для всех. Он никогда не гневался. Давал советы со всей любовью и всегда сам был их первым исполнителем.
Но и бабушка, впрочем, не упускала поучительного случая, чтобы его добродетель была явлена и детям.
Однажды дедушка усталый пришел с работы и сел за стол. Бабушка же специально добавила в пищу столько соли, что она сделалась совершенно несъедобной. Дедушка, положив в рот одну ложку, тотчас ее выплюнул. Потом без всякого возмущения, без какого-либо замечания он закричал: «Су, су, кетир су», что означает «принесите воды». Он влил из кувшина достаточное количество воды, пока еда не стала съедобной, и продолжал трапезу так, как будто ничего не случилось.
В другой раз пищу приготовили, наоборот, совершенно без соли. И снова: «Туз, туз, кетир туз», то есть «принесите соли». Поев этой безвкусной пищи, он встал, перекрестился и сказал от всего сердца: «Слава Тебе, Боже, поели мы и сегодня».
Полагаю, что этого достаточно, чтобы получить пользу от примеров суровой жизни наших предков.
В таком благословенном окружении провел детские годы Анастасий, уже тогда вместе с младшей своей сестрой Парфеной отличавшийся благочестием.
Греческого он почти не знал, но очень хорошо говорил по-понтийски[16] и по-турецки. Позже выучил и русский. Религиозные книги, и прежде всего жития святых, он читал на тех языках, которые были ему известны.
Особое место в его душе занимал святой Алексий, человек Божий. Когда бы ни рассказывал нам отец Арсений о нем, сердце его раскрывалось. На протяжении всей жизни старца этот святой оказывал ему особенное покровительство и многократно помогал в трудных ситуациях.
Божественное желание и мужественное решение
С ранних лет в Анастасии и Парфене начало проявляться желание монашеской жизни. Наконец было принято и благословенное решение.
Когда юноша услышал о паломничестве в Палестину, его сердце загорелось, и он решил отправиться в путь с целью посвятить себя служению Богу в Святой Земле, там, где благоволил ходить Сам Господь.
Но необходимо было преодолеть одно, последнее препятствие. Существовало благочестивое понтийское предание, гласящее, что человеку, который в этом мире не покрестит ни одного ребенка, Христос в жизни иной положит за пазуху камень.
Анастасий с естественной простотой, которая вообще его отличала, верил в это. И потому, как только узнал, что жена его брата Леонида беременна, тотчас поспешил к нему и напросился в крестные. В крещении ребенка назвали Харалампием. Однако дадим маленькому Харалампию подрасти. Немного позже мы вернемся к нему вновь.
Что же касается Анастасия, то сам он впоследствии говорил о себе так: «Теперь меня ничего не удерживало. Я собрал немного денег для билета на корабль, взял на плечо одну смену белья и однажды погожим днем отправился во Святую Землю».
Пешком в Константинополь
Горя божественной ревностью, после многодневного путешествия пешком и множества трудностей Анастасий из России, усталый, приходит к своей первой остановке.
«Первой моей остановкой, – рассказывал он, – был Константинополь. Там я искал судно, которое отплывало бы в Палестину. Со мной там приключилось нечто неожиданное. Подходит ко мне какой-то мошенник и предлагает мне себя в проводники. В результате он забрал у меня деньги, которые у меня были на билет. Мало того, я без всякого лукавства еще и поведал ему о том, что желаю стать монахом. Забрав все мои деньги, якобы для того, чтобы купить мне билет, он привел меня ночевать в один дурной дом. Там он посоветовал “добрым” женщинам окружить меня “особой” заботой. Едва дойдя до дома, я, сильно устав с дороги, попросил, чтобы меня положили куда-нибудь спать. Одна женщина показала мне угол в каком-то коридоре. Я тотчас прилег и заснул, но часто просыпался от шума, песен и неподобающих разговоров.
Но вот рассвело. Я встал, поблагодарил за ночлег и ушел. Когда я вышел, какой-то неизвестный человек остановил меня и спросил:
– Что ты там делал?
– Меня привели туда ночевать.
– Здесь, чадо мое, куда тебя привели, дурной дом, но твой Ангел сохранил тебя. Ладно, теперь ступай, но в следующий раз будь внимателен».
Мы спрашивали старца, кто же был тот неизвестный. И он со свойственной ему простотой говорил:
– Как знать! Может, это был Ангел-хранитель, а может, и святой Алексий!
Мошенник тот больше не появился, старец же, оставшись без гроша в кармане, сумел, однако, с помощью Божией снова раздобыть средства на билет в Палестину.
На Святой Земле
Наконец Анастасий прибывает на Святую Землю. Каждый его шаг, как он рассказывал, сопровождала тогда мысль, что он недостоин ступать там, где ходили Христос и Его Пресвятая Матерь.
На Святую Землю он приехал около 1910 года и прожил там около восьми лет, исполняя служение у различных святынь: у Гроба Господня, в монастыре святого Иоанна Предтечи, в Вифлееме. Куда бы его ни посылали, в любое место он отправлялся с готовностью. Наконец он был пострижен в монахи (в рясофор) с именем Анатолий на Сорокадневной горе.
Также и единодушная с ним сестра его Парфена, постригшись в возрасте всего лишь шестнадцати лет в монахини в монастыре Феоскепаст в Понте и получив в постриге имя Евпраксия, впоследствии, горя божественной ревностью, прибыла к спасительным местам Палестины. Там они встретились, и Анастасий устроил свою сестру в одну из женских обителей.
Встреча с Иеронимом Эгинским
В то время один благоговейнейший иеродиакон из Каппадокии, по имени Василий, исполнив свое желание и обойдя святые места, обосновался в монастыре святого Иоанна Предтечи, находящемся у Иордана, где на протяжении многих месяцев был экономом. Этот клирик впоследствии стал известным эгинским подвижником Иеронимом[17].
И вот в монастыре святого Иоанна Предтечи благоговейный диакон Василий встречается с другим юношей, горящим божественной ревностью, – тогда еще послушником Анастасием. Для обоих эта встреча стала вехой в жизни. Наконец Анастасий нашел то, что искал, – руководителя, способного научить его тому, как подвизаться. Отец Василий, удивляясь столь великой духовной жажде молодого послушника, рассказал ему о том, что видел сам, что слышал и что пережил на своей родине рядом со святыми людьми.
Старец Иероним Эгинский – первый наставник в монашестве старца Арсения
Герондисса Евпраксия – родная сестра старца Арсения и ученица старца Иеронима
С того дня Анастасий установил для себя суровый подвижнический распорядок. Едва открыв сокровище и вкусив первых плодов, он тут же позвал свою сестру, которую представил «учителю». С первых же шагов чувство пламенной молитвы и божественного эроса[18] не замедлило явиться в них.
Анастасий, как уже говорилось, был пострижен в монахи с именем Анатолий на Сорокадневной горе и с ревностью подвизался на протяжении восьми лет у различных святынь Палестины. Услышав же от своего учителя, что в пределах Эллады есть место, целиком посвященное молитве и служению Богу, – Святая Гора, он без промедления решил переселиться туда.
Что же касается его благоговейнейшего наставника – иеродиакона Василия, он по исполнении своего пламенного желания возвратился в Константинополь, где и прожил довольно долго. Затем, по Божественному устроению, он прибыл на остров Эгина, будучи прежде рукоположенным во пресвитера и возведенным на степень духовника[19]. Услышав о великой славе игумена афонского монастыря Симонопетра Иеронима, который впоследствии поселился на монастырском подворье в честь Вознесения Господня в Афинах, отец Василий настолько близко сошелся с ним, что, быв пострижен им в ангельский образ, получил и сам имя Иероним.
Монахиня же Евпраксия, много лет прослужив у спасительных святынь, услышала затем, что ее учитель находится теперь на Эгине. Познав в его лице, как первомученица Фекла в лице Павла, истинного отца, врача и наставника, она простилась со Святой Землей и прибыла вслед за ним на остров святого Нектария[20].
Поскольку, по Божественному домостроительству, мне посчастливилось познакомиться в аскитирии[21] Эгины с этим светлым и благодатным клириком, я привожу здесь то немногое, что мне довелось услышать из его освященных уст.
«На своей родине, – говорил отец Иероним, – я застал святых людей, благодаря которым сделал первые шаги. Один из них был женат и имел детей. Рядом с домом он построил маленькую каливу, где и подвизался. Он закрывался внутри без хлеба, без воды, строго наказывая, чтобы его не посещал никто, если не увидит дверь открытой.
Часто он оставался в таком затворе без воды и пищи до пятнадцати дней. Представляете, каково было его духовное состояние, несмотря на то что он был простым мирянином!».
Также для нашей пользы отец Иероним говорил: «Никогда, даже до сего дня, я ни разу не протянул руки к печке, чтобы погреться. И никогда в своей жизни я не прикасался к женщине». Он часто повторял это для того, чтобы предостеречь своих чад от «невинной любви», которую враг зачастую использует как соблазн и в действительности, и в воображении.
Этот старец, явившийся первым поистине благодатным человеком, с которым я познакомился в своей жизни, был наделен редким даром прозрения, благодаря которому и в моем ничтожестве смог предувидеть многие будущие события.
В своих поучениях он всегда уделял особое внимание молитве и частому, насколько это возможно, причащению Божественных Таин. Вот его характерные слова: «Если при молитве выжмете хотя бы и две капли слез, то это имеет великую силу».
Что же касается пищи, то, несмотря на свою снисходительность по отношению к нам, к себе он был очень строг. Обычной трапезой отца Иеронима, как говорила его приснопамятная ученица старица Евпраксия, был цорвас – жидкий восточный суп.
Завершая эту главу, я помещаю здесь отрывок из книги «Старец Иероним Эгинский» благочестивой писательницы Сотирии Нуси:
«В монастыре святого Иоанна Предтечи (в Святой Земле) старец Иероним встретился и заключил узы братской дружбы с родным братом монахини Евпраксии – тогда послушником Анастасием. И с самой Евпраксией он впервые встретился там же… и она удостоилась на протяжении целых сорока семи лет служить ему с такой простотой и с таким благоговением».
Наставляемый таким учителем, молодой тогда послушник Анастасий начал свои великие подвиги еще в Палестине.