Глава 3. Жажда
Очнулся сеньор Ромеро, лёжа на животе, от собственного кашля, а потом и рвоты, в незнакомом месте, среди скал.
В ушах его стоял гулкий шум. Он сел, ладонью вытер с губ розоватую пену и с трудом огляделся. Его окружали какие-то незнакомые люди, рыжий человек поднялся от него с колен и сейчас стоял над ним, улыбаясь, а рядом сидели его сыновья, Мигель и Серхио, и придерживали его за плечи.
– Ну, вот, – сказал доктор Легг. – Я же говорил, что всё будет хорошо.
И тут раздался близкий взрыв – сначала мощный, оглушающий хлопок, сопровождаемый прерывистым треском и гулом, потом окрестные скалы подхватили этот грохот, и земля содрогнулась. Все моментально обернулись в сторону взрыва и напряжённо застыли, вслушиваясь в его затихающее звучание: видеть они ничего не могли, потому что находились на небольшом ровном пятачке среди скал.
Ныряльщики что-то стали объяснять своему отцу по-испански, старый водолаз растерянно крутил головой, словно пытаясь что-то увидеть сквозь скалы.
– Только бы получилось, – с надеждой в голосе сказал мистер Трелони.
– Но канонир Хоксли обещал, что сможет взорвать скалы так, что «Консуэло» застрянет в той бухте навсегда, – обнадёжил сквайра доктор Легг, но по его голосу сквайр понял, что доктор тоже не совсем уверен в успехе.
Они напряжённо замолчали, поглядывая друг на друга.
– И всё же мне жалко матросов с брига, – вдруг сказал мистер Трелони и растерянно потёр свой шрам на левой щеке.
– С командой ничего не случиться, – заверил его доктор. – Они уйдут во французский посёлок на острове… Но пока они найдут другой корабль, мы уже будем далеко.
– Да, капитан это здорово придумал, – сказал мистер Трелони и опять повторил: – Только бы у него получилось…
Доктор Легг обернулся и посмотрел на сеньора Ромеро.
– Нам бы уже надо уходить, – с неловкой улыбкой пробормотал доктор.
Мистер Трелони подошёл к старому водолазу и что-то спросил у него по-испански. Тот утвердительно качнул головой и стал подниматься. Его сыновья помогали ему. Доктор посмотрел на юнгу Роберта и сказал:
– Мы уходим.
Юнга сделал шаг и тут же остановился.
– А как же капитан Линч? – воскликнул он.
– Он с Хоксли нас догонит, – ответил ему мистер Трелони. – Мы должны быстрее вернуться на шхуну, чтобы убраться подобру поздорову во время суматохи на бриге… Только бы у капитана всё получилось!
Они пошли среди нагретых солнцем скал по каменистому склону. Из-под их ног с шуршанием сыпался мелкий гравий, он, подскакивая, катился вниз и оседал в ложбинках и складках этих диких и голых камней. Юнга Роберт, идущий первым, легко прыгал с уступа на уступ, словно на него не действовала одуряющая жара, царившая в этом скалистом хаосе. Спустя какое-то время мистер Трелони отёр рукой пот, струящийся по виску из-под шляпы, остановился и посмотрел назад – он с минуты на минуту ждал появления капитана и канонира, которые должны были их нагнать.
– Мистер Трелони, не стреляйте, – вдруг услышал он знакомый голос.
Через секунду из-за уступа показалась голова капитана – он, улыбаясь, осторожно выглядывал из-за скалы.
– Откуда вы знаете, что я здесь стою? – спросил у него сквайр.
– Вы один из всех нас имеете обыкновение оглядываться и останавливаться, сэр, – весело отозвался капитан.
За его спиной сквайр увидел Хоксли. Капитан и канонир подошли к сквайру, который спросил с надеждой:
– Всё удачно?
– Скала рухнула, как раз в нужном месте, – ответил капитан. – А вот перегородила ли она выход из бухты – нам рассматривать было недосуг… Мы торопились нагнать вас. Но всё получилось красиво.
Капитан улыбнулся сквайру, подняв белёсые брови. Хоксли выразительно закатил глаза к кустистым бровям и гордо потряс поднятым над головой мосластым кулаком. Мистер Трелони повернулся и пошёл дальше, и первым догнал остальных.
Он быстро шёл за доктором Леггом, но время от времени останавливался и оборачивался на капитана. Скоро сквайр заметил, что капитан с тревогой посматривает на небо. На душе у сквайра стало неспокойно, он тоже стал поглядывать на небо, не понимая тревоги капитана: небо было чистое, на нём не было ни облачка.
На берегу их ждала шлюпка с вахтенным. На палубе «Архистар» их встретил штурман Пендайс и боцман Ганн. У обоих были встревоженные, отчаянные лица.
– Что? Плохо дело? – спросил капитан у штурмана, глянув ему в потемневшее от тревоги лицо, и это был не вопрос, а скорее утверждение.
– Хуже и придумать нельзя, сэр – сказал штурман. – Но я почти всех матросов послал в рангоут, чтобы сразу отдать паруса.
Капитан кивнул и решительно пошёл на квартердек. За ним быстро двинулись штурман и боцман. Мистер Трелони, тоже, было, направился следом за капитаном, но вернулся к доктору Леггу, который остался ждать, пока на борт поднимутся старый водолаз и его сыновья.
– Доктор, вы не знаете, что случилось? – спросил он у доктора тихо.
– Штили, а не бури – вот ужас для парусника, – ответил ему доктор угрюмо.
И только тогда сквайр, покрутив головой, понял: ветра не было.
Воздух стоял неподвижен – бухта была хорошо закрыта со всех сторон. Над шхуной повисла удивительная тишина – никаких привычных звуков. Не было слышно даже, как ростры* бьются о блоки*.
– Придётся ждать вечернего бриза, – сказал капитан на квартердеке.
– Может проверповать* пока шхуну до выхода из бухты? – с надеждой спросил у него штурман Пендайс.
– Команда вымотается, Пендайс, – сказал капитан. – Верповать придётся милю или две… К тому же мы сейчас упускаем время, когда на бриге находятся в замешательстве. И потом… А если они, всё-таки, сумеют вывести бриг из своей бухты?.. Мы можем столкнуться с ними нос к носу – и тогда боя не миновать.
– До вечера ждать далеко, – сказал штурман Пендайс. – Только пробило три склянки*.
– Нам выбирать не приходится, – сказал капитан, он отвернулся от штурмана и крикнул к себе Платона.
Когда Платон встал перед ним, капитан сказал:
– Пойдёшь со мной на разведку. Скажи Райвенуку, чтобы тоже собирался. Берите подзорные трубы. Посмотрим, что делается на «Консуэло».
Платон ушёл, а капитан вдруг спросил:
– Мистер Пендайс, надеюсь, что вы успели изучить ту бухту, где мы сейчас стоим?
Штурман моментально ответил, вытянувшись:
– Как собственную ладонь, сэр!
Он с надеждой глядел на капитана, но капитан больше ничего не сказал, а быстро пошёл к себе в каюту одеться – он всё ещё был раздет по пояс, а солнце жгло немилосердно, даже смола пузырями лопалась в пазах палубы. Матросы уже стали спускаться с мачт и лениво рассаживаться на баке.
Когда переодетый капитан вновь появился на квартердеке, его там ожидали доктор Легг, мистер Трелони, ныряльщик Мигель и бугристый коралловый камень размером с небольшой сундук или большую шкатулку.
– Откуда это? – спросил капитан по-испански у Мигеля.
– Мы вытащили это из-под воды рано утром, на рассвете следующего дня, как бежали, – ответил Мигель. – Этот камень мы приметили ещё в первый день погружений и откатили от галеона подальше в скалы… А потом забрали.
– Еле из воды подняли, – добавил мистер Трелони.
– Ну, так давайте посмотрим, что там, – сказал капитан.
У доктора Легга в руках вдруг появился плотницкий молоточек.
– Только осторожно, доктор, – предупредил его сквайр.
– Не учите меня, сэр, я вам не мальчик, – беззлобно огрызнулся доктор и приступил к делу.
Доктор отбил верхние кораллы молотком. Внутри оказались ювелирные украшения, серебряные монеты, датированные 1675 годом, а также удивительной сохранности фарфоровые чашки, которые капитан сразу взял в руки.
– Эти чашки изготовлены в эпоху династии Мин, – сказал он.
С ним никто не стал спорить, только мистер Трелони удивился, спросив:
– Но как они попали сюда?
– Они пересекли Тихий океан через Филиппины, а потом долго тряслись на спинах мулов через Мексику и Флориду Новой Испании*, – ответил капитан и, вытянув из кучи украшений массивную золотую цепь, добавил: – Так же, как вот эта цепь… Она тоже явно китайская.
Распутав звенья цепи, капитан покрутил её между пальцами, любуясь, и медленно положил обратно. Его взгляд задержался на толстом куске кораллов, облепившем дно сундука.
– И я вам рекомендую разбить этот кусок, – неожиданно сказал он.
– Но зачем? – удивился Мигель. – Кораллы облепили деревянное дно и заменили его собой…
– Разбейте, потом скажу, – таинственно пообещал капитан.
Мигель и доктор одновременно принялись за коралловый камень, помогая друг другу. Из-под их молотков посыпались сначала осколки камня, а потом золотые монеты – они лежали внутри дна сундука в четыре плотных слоя.
– Капитан, но как вы про это узнали? – воскликнул доктор Легг.
– Ничего нет проще, доктор, – ответил капитан и ухмыльнулся. – Это обычный способ перевозки контрабанды – двойное дно… Им, как видите, во все времена пользовались.
Он нагнулся и поднял одну монету, рассматривая её. Потом он кинул монету в общую кучу и сказал Мигелю:
– Вот, будем считать, что это вам с братом плата за труды от хефе Франсиско.
– Но, сеньор капитан! – воскликнул тот. – Это мы с братом подняли специально для вас!
– Для меня? – удивился капитан и, подумав, добавил: – Для меня, как плату за проезд, вы можете сделать кое-что другое… А заодно и для себя с сеньором Ромеро.
– Что, сеньор капитан? – охотно спросил Мигель.
Но тут капитан увидел Платона и Райвенука, которые терпеливо ждали его на палубе, вооружённые мушкетами, пистолетами и подзорными трубами.
– О, я пошёл, – воскликнул капитан и стал спускаться с квартердека.
Доктор Легг проводил его недоумевающим взглядом, а потом сказал сквайру:
– Я ничего не понял… О чём они говорили по-испански?
И сквайр поспешно ответил доктору:
– Я вам сейчас всё объясню… Только, признаться, я тоже ничего не понял.
Потом он помолчал немного, поглаживая свой шрам, и добавил:
– Хотя меня сейчас больше заботит мысль: запер ли взрыв, устроенный Хоксли, выход бригу из бухты или нет.
****
Капитан, Райвенук и Платон залегли в тенистой развилке между двумя скалами.
Бухта и бриг отсюда были видны в подзорные трубы, как на ладони: капитан Фишер как раз на шлюпке с гребцами подплыл к тому узкому месту между скалами, где произошёл взрыв.
Скоро Платон произнёс:
– Они делают промеры.
– Угу, – сосредоточенно ответил ему капитан, не отрывая трубу от глаза. – Тот, который всё время орёт – это капитан Фишер. Это он в тебя стрелял.
– Я догадался, – ответил Платон.
– Пустой болтун, – медленно сказал Райвенук. – Всё время хватается за пистолет.
– Рядом с ним – боцман, – опять сказал капитан. – Он-то, как раз, всегда молчит.
– Тот, кто молчит, всегда знает в два раза больше, чем болтун, – сказал Райвенук.
Они затихли, не отнимая труб от глаз. Скоро капитан произнёс горько:
– Сдаётся мне, что проход мы им всё-таки не закрыли.
– Да, – ответил Платон. – У капитана Фишер радостное лицо.
– А если так, то им остаётся только проверповать бриг к выходу из бухты, – ответил капитан. – Там они нас и подкараулят… Я так бы и сделал.
– Уходим? – спросил Платон.
– Подождём ещё немного, – ответил капитан. – Пусть начнут.
Они обречённо стали смотреть, как шлюпка с капитаном Фишер возвращается к бригу. Но когда он и боцман поднялись на борт, начались удивительные вещи.
Поднявшийся на палубу «Консуэло» капитан Фишер почему-то оказался в плотной толпе матросов.
Он закричал что-то, как всегда, грозно, и спустя какое-то время раздался выстрел, эхом прокатившийся по всей бухте. Один матрос упал, но остальные, вместо того, чтобы отхлынуть назад, пошли на своего капитана, который быстро ударил ближайшего к нему матроса в висок рукоятью разряженного пистолета. Матрос, как подрубленный, рухнул на палубу. Капитан Фишер отбросил от себя бесполезный пистолет (тот упал на палубу с громким деревянным стуком), выхватил второй пистолет, взвёл курок, но тут боцман, стоящий сзади, саданул его ребром ладони пониже уха. Капитан Фишер упал. Боцман, нагнувшись, подхватил пистолет из-под его рук, захохотал и бросился к квартердеку, где неподвижно, явно в оторопи, стоял штурман «Консуэло». Часть матросов рванула за боцманом, но несколько человек осталось у поверженного капитана. Кто-то из них нагнулся, остальные расступились, в воздух взлетела чья-то рука с зажатой в ней саблей, и следом сразу раздался звериный выдох нескольких глоток. В это время на квартердеке истошно завопили яростные голоса.
И тут громовой удар потряс воздух бухты, и вся корма брига как-то странно и страшно вздыбилась, и по бухте прокатился могучий грохот взрыва, и в растущем облаке дыма, обломков дерева и обрывков такелажа начали, одна за другой, валиться мачты, круша и корёжа борта, леера и корабельные надстройки, а ванты брига лопались с резкими хлопками, едва различимыми в рёве рвущихся и рвущихся в крюйт-камере бочонков с порохом и пороховых зарядов.
Рваные и горящие паруса и горячий дым, вылетающий рывками, со свистом, из-под выбитых палубных досок, не давали рассмотреть капитану то, что происходило сейчас на накренившейся палубе, но скоро нос брига поднялся над водой футов на двадцать, и обречённый бриг до половины ушёл в воду.
– Говорил я ему: нельзя переименовывать корабль, – сказал капитан внезапно севшим голосом.
Он кашлянул и стал прочищать горло, не отводя потрясённого взгляда от зрелища катастрофы.
– Ужас, – согласился Платон, он сложил трубу и перекинул её через плечо.
– Двое плывут к берегу, – произнёс Райвенук, он чуть передвинул свою трубу влево и добавил: – Трое.
– Да, там могли остаться выжившие, – сказал капитан и обречённо посмотрел на Платона.
Платон ответил ему понимающим взглядом, вздохнул и развёл руками.
****
Капитан взял к себе на борт десять человек – они были ранены, обожжены и не хотели оставаться на злополучном острове.
Их разместили на палубе, и ими тут же занялся доктор Легг. Пять или шесть матросов, самые не пострадавшие, не захотели уходить от полузатонувшего корабля, видимо рассчитывая добраться до золотых сокровищ с галеона, спрятанных где-то на бриге. Дона Барреро среди выживших не было. И никто не понимал, почему на «Консуэло» произошёл взрыв крюйт-камеры.
Вечером этого, такого длинного и насыщенного всякими событиями дня, «Архистар» снялась с якоря и с отливом вышла из потайной бухты острова Сент-Люсия в открытую Атлантику. На её высоких волнах, огибая грозные скалы восточного побережья Сент-Люсии, шхуна попала в пролив Сент-Винсент и устремилась через Карибское море опять к кубинскому побережью.
– Я решил доставить в Гавану сеньора Ромеро и его сыновей… Заодно, джентльмены, мы там с вами посетим остров Драй-Тортугас, – сказал капитан мистеру Трелони, доктору Леггу и штурману Пендайсу за вечерним чаем.
По давней традиции юнгой Робертом вечерний чай с ромом был накрыт на ступенях квартердека.
– Как?.. Мы опять не идём в Новую Гранаду? – воскликнул сквайр.
– Ну-у, – протянул капитан и тут же воскликнул. – Вы же хотели на Драй-Тортугас, мистер Трелони?.. Сделаем небольшой крюк.
Штурман Пендайс скептически кашлянул. Капитан посмотрел на него и улыбнулся.
– Мистер Пендайс, я вам хочу предложить дивную манипуляцию, – сказал капитан.
– О! – настороженно выдохнул штурман, он отнял ото рта кружку с чаем и азартно уставился на капитана.
– Да! – подтвердил капитан и неожиданно понизил голос почти до шёпота. – Ведь у нас на борту два великолепных ныряльщика… С ними и с их отцом, сеньором Ромеро, я уже договорился. Они согласны.
Доктор Легг сделал шаг к капитану и вытянул шею, вслушиваясь.
– Да расскажите же толком, капитан, – зашептал доктор сердито. – Что вы всё время интригуете?
– Толком? – шёпотом переспросил капитан и заговорил уже обычным голосом. – Толком, дорогой доктор, никто ничего не знает даже в самой Испании… Все только догадываются.
– О чём? – быстро спросил штурман.
– Я уже рассказывал, что во Флоридском проливе погибли знаменитые корабли «Росарио», «Аточа» и «Ла Санта Маргарита», шедшие из Портобело и Картахены, – опять заговорил капитан. – В их трюмах перевозились золотые сокровища инков. На второй день после выхода эскадры из Гаваны начался шторм… Он разметал галеоны по Флоридскому проливу. И только галеон «Росарио» выбросило на пустынный берег острова Драй-Тортугас. Остальные два галеона так и не нашли, хоть испанцы и предприняли поиски и даже подняли с морского дна какие-то ценности.
– А вы надеетесь найти, капитан? – спросил сквайр.
– Да, есть у меня такая призрачная надежда, – ответил капитан. – Нам надо только избавиться от навязанных нам судьбой пациентов нашего доктора.
– Вы же их решили высадить на Ямайке? – полуутвердительно спросил доктор Легг.
Тут шхуна громко «заговорила» и стала с шумом рассекать волны. Пустой поднос для чая начал ездить по ступени лестницы туда-сюда. Мистер Трелони сел на ступень и прижал поднос рукой.
– Волнение усиливается, – заметил штурман Пендайс. – Как бы вода не стала хлестать в шпигаты*.
Он многозначительно посмотрел на доктора Легга.
– Да, я пойду к своим пациентам, – сказал доктор. – Хоть они и привычные ко всему, но как бы их не залило водой.
Доктор Легг пошёл вдоль борта, хватаясь по пути за натянутые вантовые канаты. Потом он почему-то посмотрел на заходящее в море солнце и вдруг увидел над оранжевым солнечным шаром изумрудный всполох. От неожиданности доктор остановился. Ему неоднократно рассказывали матросы, что если долго следить в этих местах за солнечным закатом в море, то когда-нибудь, если очень повезёт, можно захватить «зелёную вспышку». И вот сейчас, совершенно негадано, он её увидел.
Доктор Легг хмыкнул, закрутил головой в оторопи и пошёл дальше, улыбаясь и думая о чудесах, которые происходят на белом свете.
****
Остров Ямайка, дорогой читатель, является третьим по площади в группе Больших Антильских островов и находится в зоне тропического климата с господством северо-восточных пассатов, заметно влияющих на его климат.
Бо́льшая часть территории Ямайки представляет собой известняковое плато. На острове есть низменности, высокие горы и карстовые котловины с невысокими холмами, узкими долинами, карстовыми воронками и подземными водотоками. Рек на острове много, и в середине ХVIII века он почти весь был покрыт лесами, которые все последующие годы вырубались под плантации. Ямайка находится в зоне сейсмической активности. Здесь нередки ураганы разрушительной силы.
Остров был открыт Христофором Колумбом в 1494 году и назван им в честь королевской четы островом Фердинанда и Изабеллы, но прижилось местное название. К приходу испанцев Ямайку населяли индейцы араваки, которые за период испанского господства полностью исчезли. В качестве рабочей силы испанцы уже в начале ХVI века стали завозить на остров рабов из Африки. В 1655 году Ямайка была захвачена Великобританией, а в 1670 году остров был объявлен английской колонией. На острове обосновались англичане, превратив Ямайку сначала в оплот морских разбойников, а потом в крупную «сахарную» колонию и в один из крупнейших центров торговли рабами в Вест-Индии…
Шхуна шла к южному берегу Ямайки, к английскому порту Кингстон. Капитан стоял у левого борта с мистером Трелони и доктором Леггом. Они смотрели на горизонт в подзорные трубы.
– Южный берег Ямайки сильно расчленён и имеет хорошие гавани – прекрасные убежища для пиратов, – сказал капитан.
– Но он окаймлён рифами, – уточнил доктор Легг.
– Да, – подтвердил капитан. – В заливе Порт-Ройал, или по-другому, в заливе Кагуэй, в избытке имеются рифы и песчаные отмели…
Тут капитан быстро добавил:
– Но не беспокойтесь, наш мистер Пендайс знает залив, как свою ладонь… Откуда-то…
Капитан недоумённо хмыкнул, поднял брови, почесал подбородок кончиком трубы и продолжил:
– А вдоль залива тянется коса Палисадос… Всё это усложняет судоходство, но очень удобно для обороны города и блокирования входа в пролив Порт-Ройал…
Мистер Трелони спросил, поворачиваясь к капитану:
– Это здесь располагалась знаменитая пиратская столица Карибского моря?
– Да, на косе Палисадос, – ответил капитан. – В 1692 году землетрясение и последовавшее за ним цунами практически полностью разрушило Порт-Ройал. Но порт приносил такую прибыль, что был впоследствии отстроен заново… Но через одиннадцать лет в городе вспыхнул пожар, а потом несколько ураганов и новый пожар в 1728 году, продолжавшийся три дня, разрушили город окончательно. И население покинуло Порт-Ройал навсегда.
– Да-а, не везло пиратскому «Вавилону», – заметил доктор Легг. – Он достиг своего зенита славы, когда служил базой для операций пирата Генри Моргана… Тот грабил испанские города по всему побережью Карибского моря.
Тут мистер Трелони вставил своё замечание.
– При поддержке британских властей, – сказал он с улыбкой.
– Ну, конечно, – подтвердил доктор Легг. – И в условиях непрекращающейся и сейчас конкуренции между нашей страной и Испанией… Но большая часть богатств, добытых пиратами, быстро оседала в руках городских торговцев. Их сейфы и склады были переполнены добычей.
Капитан посмотрел в море. Спустя какое-то время он удивлённо хмыкнул и произнёс:
– Посмотрите на россыпь вон тех скал… Там стоит человек.
– Не может быть… Это же совсем неприступные и необитаемые скалы, – потрясённо выговорил доктор, он раскрыл свою сложенную трубу и вгляделся. – И правда, кто-то стоит на самом верху скалы.
Капитан опять посмотрел в свою трубу и сказал сквайру:
– Мистер Трелони!.. Вы узнаёте этого господина?
Сквайр, всё это время пристально рассматривающий скалы, ответил удивлённо, опуская свою трубу:
– Да, узнаю, как будто… Но что он там делает на этом островке? Это же совсем дикие скалы!
Капитан повернулся к боцману Ганну, только что подошедшему к ним, и сказал:
– Мистер Ганн, мы ложимся в дрейф! И спускайте шлюпку… Я сам пойду к этим скалам.
Боцман Ганн, уже удаляясь, зычно закричал:
– Взять марсели на гитовы!.. Спустить бом-кливер!.. Обстенить кливер под ветер и спустить фока-зейл!
И тут мистер Трелони не выдержал.
– Вы не должны этого делать, капитан! – вскричал он, стискивая свою трубу так, что побелели костяшки пальцев. – Это может быть кошмарная ловушка!..
Капитан рассеянно улыбнулся, видимо, в глубокой задумчивости не обращая внимания на то, что ему только что сказал сквайр. Тогда тот быстро оглянулся на доктора Легга и возмущённо выпалил:
– Доктор, да скажите же ему!
– В самом деле, капитан, – произнёс доктор Легг удивительно умоляющим голосом. – Не надо спускать для него шлюпку… Ну, стоит он там на скале – и стоит. Нам-то что?
Капитан даже не посмотрел на доктора Легга, и тогда тот сказал вдруг с угрозой, явно от отчаяния:
– Или я сейчас опять начну свой эксперимент!
И доктор насмешливо и в то же время с надеждой посмотрел на капитана и тут же потупился – капитан смотрел на него в упор, и его глаза поражали голубизной.
– Да ладно вам, доктор, – наконец, беззаботно ответил капитан, протягивая доктору свою трубу. – Я быстро… Как говорит наш мистер Трелони: «Я только на минуточку»…
Доктор Легг взял у капитана трубу. «Архистар» тем временем легла в дрейф. Шлюпка была спущена на воду, и скоро матросы, работая тремя парами вёсел, подошли к группе высоких и голых скал, где, в самом деле, молча и неподвижно стоял человек, над головой которого летали и кричали птицы.
Когда первый гребец зацепился за ближайший камень багром, капитан, задрав голову кверху, сказал по-испански:
– Здравствуй, Сальвадор.
– Здравствуйте, сеньор капитан, – тихо ответил ему цыган Сальвадор и вдруг спросил. – Как вас теперь зовут?
– Называй меня теперь капитан Линч… Дэниэл Линч… Это моё настоящее имя, – ответил капитан и неожиданно вскричал: – Но что вы здесь делаете, сеньор цыган, чёрт вас возьми?
Сальвадор продолжал спокойно смотреть на капитана своими большими, чуть раскосыми глазами, потом ответил, вроде даже как-то недоумённо:
– Получается, что жду вас.
Был он такой же подтянутый и высокий, как и раньше, и всё так же одет во всё чёрное. Чёрная прядь спутанных волос упала под ветром ему на глаза. Сальвадор откинул её смуглой рукой, и капитану опять почудилось в его взгляде что-то от хищного хитрого зверя – в нём была животная непредсказуемость, дерзость и ещё что-то, словно, странная робость перед людьми.
– Тогда спускайтесь, – приказал ему капитан. – Мы и так задержались из-за вас.
Цыган Сальвадор сел, свесив обутые в высокие сапоги ноги, потом стал сползать со скалы, ставя то одну, то другую ногу с уступа на уступ. Скоро он ловко вскочил в шлюпку, даже не раскачав её.
Шлюпка пошла к «Архистар». Плыли молча: Сальвадор ничего не рассказывал, а капитан ни о чём его не спрашивал. Потом капитан ушёл к себе в каюту переодеться: он собирался посетить генерал-губернатора Ямайки. Потом шхуна встала под прицел пушек форта Чарльз, на шхуну прибыл портовый чиновник, и капитану стало не до цыгана. И только потом почему-то случилось так, что капитан, Платон и цыган Сальвадор шли в шлюпке до берега вместе.
Скоро гребцы, лавируя между небольшими судёнышками и другими шлюпками и рыбацкими лодками, наконец, пристали к старому пирсу, изъеденному морской солью и выгоревшему добела на солнце. Цыган стал первым высаживаться из шлюпки на пирс.
– Я думал, что вас убили! – громко сказал капитан ему в спину.
Сальвадор повернулся.
– Многие так думали, сеньор капитан, – ответил он и насмешливо посмотрел из-под густых ресниц, от которых на его изжелта-карие глаза ложились глубокие чёрные тени.
– Как вы жили всё это время? – спросил капитан.
– Всё рассказывать – года не хватит, – ответил Сальвадор, он криво усмехнулся и посмотрел в сторону.
– У меня всё ещё хранится ваш нож-шило, – сказал капитан. – Я думаю, он вам нужен.
– Вернусь – заберу, – ответил Сальвадор, уже отворачиваясь от шлюпки.
– Мы будем стоять в Кингстоне ещё три дня, – сказал капитан в спину уходящему цыгану и подумал, что он только и делает сегодня, что разговаривает с Сальвадором снизу вверх.
Не оборачиваясь и не останавливаясь, цыган Сальвадор поднял руку в знак того, что он слышал. На его спине по-прежнему были белёсые следы высохшего пота. Ветер трепал длинные пряди его чёрных, совсем без седины волос, издали очень напоминающих спутанную конскую гриву. Скоро его высокая стройная фигура затерялась в толпе.
Цыган Сальвадор не объявился на пристани ни через день, ни через два, ни через три дня. На шхуне запаслись водой и провизией, загрузились сахаром и кофе и ушли с Ямайки.
****
– И что интересно, джентльмены, большинство пиратских капитанов были англичанами, – сказал капитан и поднёс ко рту кружку с чаем.
Как обычно в этот час все стояли у лестницы на квартердек и пили чай с ромом. Отхлебнув, капитан продолжил:
– Это повелось ещё со времён правления Елизаветы I, то есть, со второй половины ХVI века… То ли английские моряки обладали врождённой склонностью ко всякого рода авантюрам, то ли само время подталкивало их к разным махинациям, сколько-нибудь отдававшим разбоем, но начиная с великого адмирала Френсиса Дрейка и вплоть до свирепого капитана Генри Моргана именно за англичанами числятся самые дерзкие и бесчеловечные преступления и самый наибольший причинённый ими экономический ущерб.
Тут капитан остановился и стал переводить свои слова на испанский язык – сегодня с ними пил чай сеньор Ромеро. Старый водолаз всё время, пока капитан говорил, качал головой в подтверждении.
Когда капитан замолчал, мистер Трелони вдруг сказал:
– Сегодня необыкновенно вкусный чай.
Доктор Легг заулыбался.
– Что? – спросил сквайр и подозрительно посмотрел в свою кружку.
– Да ничего страшного, мистер Трелони, – ответил улыбающийся доктор. – Пейте-пейте… Просто сегодня кок Пиррет добавил в чай ямайский ром. Бостонский кончился.
– Ром с Ямайки? – переспросил сквайр.
– Да, – подтвердил доктор. – А ямайский ром, как известно, отличается более тёмным цветом и более выраженным вкусом… А всё дело в том, что в него кладут больше патоки. Потому что не надо на патоке экономить.
– Чудесный, просто свирепо-убийственный ром, я назвал бы его ромом капитана Моргана, – удовлетворённо сказал сквайр и с чувством поднёс свою кружку ко рту.
– Когда-нибудь так и назовут, – сказал доктор уверенно и залихватски вскинул голову.
– Доктор, вы опять фантазируете, – засмеялся капитан.
– О, господи, капитан, – простонал доктор. – Да перестаньте вы в самом деле! Ну, фантазирую немножко… Может, мне это нравится?
Капитан, смеясь, стал переводить сеньору Ромеро то, что доктор сказал про ром с Ямайки. Старый водолаз заулыбался и что-то ответил.
– Что он говорит? – спросил доктор.– Он говорит, что на Кубе ром мягче, и он более светлый, – ответил капитан.
Доктор Легг тоже заулыбался и сказал:
– А спросите у него, капитан, что надо делать, чтобы спастись от мурены? И пусть ваш водолаз меня научит выпускать воздух из лёгких так, чтобы дольше находиться под водой… И спросите: правда, что в Новой Гранаде много кайманов?
Капитан вмиг застыл. Он испытал вдруг смутное беспокойство, ему почему-то на мгновение показалось, что что-то сейчас пошло не так. Что-то, чего понять он не мог, как не пытался, определённо ему не нравилось.
Между тем мистер Трелони, видя замешательство капитана, из какой-то своей внутренней деликатности, а может из желания сгладить неловкую паузу в разговоре, уже переводил сеньору Ромеро слова доктора Легга и про мурену, и про воздух из лёгких, и про кайманов в Новой Гранаде. Доктор ещё что-то стал спрашивать у старого водолаза, но капитан уже не слушал: что-то дрожало в нём, что-то билось тревогой в середине груди.
Тут к нему подошёл боцман Ганн, и капитан быстро ушёл с ним, потому что то, что боцман прошептал ему сейчас на ухо, было очень страшно.
– Повтори, – приказал капитан, когда они с Ганном отошли от квартердека.
– Сэр, на корабле протухла вся питьевая вода, – повторил боцман тихо и обречённо.
– Не может быть, – сказал капитан, глядя на боцмана непонимающе. – Мы же только-только запаслись свежей водой на Ямайке?
– Сам не пойму, сэр… Мы с коком Пирретом уже всё облазили – протухла, проклятье на мою душу! – чуть не плача, вскричал Бенджамин Ганн, переминаясь от растерянности с ноги на ногу.
Капитан почувствовал, как по его спине потёк холодный пот: моряку узнать в открытом море, что пить нечего, всегда ужасно.
– Ни одной бочки? – спросил он с надеждой.
– Может, мы что-то и проглядели… Может что-то и завалялось, – пролепетал боцман Ганн тоже с надеждой.
– Бери Платона и Райвенука! И ещё кого хочешь… Облазить весь трюм – но найти мне воду, хоть бочку! – приказал капитан.
Он отвернулся от боцмана и вернулся к квартердеку, где на него уже встревоженно глядели джентльмены. Только сеньор Ромеро в лице не изменился ничуть, он стоял и спокойно продолжал пить чай.
– Что случилось? – спросил капитана сквайр.
– Досадная неприятность, – ответил капитан. – Нам больше нечего пить.
– Но мы же запаслись водой на Ямайке! – вскричал доктор Легг.
– Запаслись, – подтвердил капитан. – И вся эта вода почему-то уже протухла… Никогда такого не было… Чтобы так быстро!
– И что теперь? – спросил сквайр.
– Ну, мы же не в открытом океане, а во внутреннем море, – стал успокаивать сквайра капитан беспечным голосом. – Зайдём куда-нибудь, хоть на Кубу. И найдём укромную бухту с питьевой водой.
– А пока что? – угрюмо спросил доктор Легг.
– Будем пить вино и ром, – ответил капитан. – И сейчас Платон постарается найти хоть одну бочку воды из старых запасов. Может, где-то завалялась…
– Хм, – хмыкнул сквайр. – Как может незаметно заваляться целая бочка?
Капитан промолчал.
– Иногда такое случается, – успокаивающе ответил доктор Легг вместо капитана и добавил с улыбкой: – Только бы ром не протух!
– Вам, доктор, только бы ром был! – с упрёком воскликнул расстроенный сквайр, он потянулся, было, руками к голове и тут же одёрнул себя.
– Ах, мистер Трелони, – воскликнул доктор. – Кто-то считает, что пить надо много. Кто-то считает, что пить надо мало. Я же считаю, что все они правы в одном – пить надо!
– Всё у вас шуточки, доктор! – сердито вскричал сквайр.
И тут раздался тихий голос старого водолаза, который до этого спокойно следил за перепалкой доктора и мистера Трелони и только теперь что-то спросил. Капитан ему ответил по-испански. Сеньор Ромеро улыбнулся и что-то ответил капитану, после чего тот заметно повеселел, хоть лицо его всё ещё сохраняло недоверчивое выражение.
– Что он говорит? – воскликнул доктор.
– Сеньор Ромеро говорит, что водой можно запастись на Большом Каймане, – сказал капитан.
– Но на Кайманах нет воды! – вскричал доктор. – Там нет ни рек, ни озёр. Вообще ничего!
– Он говорит, что знает, где есть пресная вода в море, – пояснил капитан.
– Да как это может быть – в море? – удивлённо воскликнул мистер Трелони.
– Да-да, дружище, такое может быть! – подтвердил доктор Легг. – «Ливанское чудо»!..
– «Ливанское чудо»? – переспросил мистер Трелони.
– Ну да, Джордж, – подтвердил доктор. – В Средиземном море, возле города Триполи, что в Ливане, есть мощные источники пресной воды. Причём вода эта такая холодная, что рыба, которая заплывает туда, сразу гибнет. Пресная вода бьёт из морского дна и поднимается на поверхность воронкой.
– Такое может быть и на Кайманах, – сказал капитан. – Там известняковые скалы, и вся дождевая вода, не задерживаясь на земле, сразу просачивается сквозь этот пористый известняк и уходит под землю… Но где-то же она должна выходить наружу?..
Капитан повернулся к старому проводнику и заговорил с ним по-испански. Мистер Трелони напряжённо вслушивался, а потом перевёл доктору:
– Сеньор Ромеро говорит, что идти надо на Большой Кайман, а там он покажет…
Какое-то время капитан молчал, потом сказал задумчиво:
– Надо сообщить мистеру Пендайсу. На Кайманы мы должны были зайти за черепахами.
Через час к капитану подошёл Платон, и доложил, что хорошей питьевой воды в трюме они не нашли, хоть и перешерстили весь трюм и суродовались с Райвенуком, как карлы.
****
Наступило утро. Все уже знали, что пригодной воды на корабле осталось меньше половины бочки, и как это обычно бывает, когда воды нет – всем сразу же страшно захотелось пить.
– Жажда – это физиологическое ощущение, относящееся к разряду общих чувств и служащее сигналом того, что организм нуждается в воде, – сказал доктор Легг сквайру, когда они встретились на палубе.
Мистер Трелони подозрительно присмотрелся к доктору и сказал:
– Судя по тому, как вы ухмыляетесь, доктор, вы уже выпили.
– Вы меня обижаете, сэр, – запротестовал доктор, прикладывая руки к груди. – Вовсе нет!
– Да неужели? – спросил сквайр.
– Конечно же, нет! – вскричал доктор. – Слово чести!.. Я ухмыляюсь потому, что только иду на камбуз, чтобы выпить.
Мистер Трелони хмыкнул.
– Можно попробовать вскипятить оставшуюся воду и добавить в неё ром, – сказал он.
– Я уже пробовал сегодня на рассвете, – ответил доктор. – Матросы пить это отказались – они попросили рома чистого… Никто не согласился мешать свою ежедневную порцию рома с той густой и вонючей бурдой, что оказалась у нас в бочках… Её выпил только Райвенук, потому что он от рома отказался. Наотрез.
– Я тоже от рома отказываюсь наотрез, – сказал сквайр и вытянул губы в строгую нить.
– Да ну? – удивился доктор, он замер на месте и уставился на сквайра во все глаза.
– Да, представьте, – сказал сквайр, словно бы не замечая удивления доктора Легга, потом улыбнулся и добавил: – Я отказываюсь от рома в пользу вина… На корабле ещё должно остаться бургундское.
– Конечно, мой друг! – довольно хохотнул доктор, хватая сквайра за руку. – Вино нас согреет и приободрит.
– Особенно согреет, – отозвался сквайр насмешливо.
– Даже галерные рабы, по преданию, ежедневно получали свои две пинты вина, – опять хохотнул доктор Легг.
– Вы мне ещё про Христофора Колумба расскажите и про его вечно пьяную команду, – проворчал сквайр.
– А что, Колумб? – воскликнул доктор. – Колумб был не дурак! Как бы ещё он заглушил у своих моряков страх перед неизвестной Атлантикой? Да ни один корабль не сможет ходить в море не только без ветра, но и без алкоголя… Ни одна команда не согласится наняться на «трезвую» посудину.
Тут доктор Легг посмотрел на небо и проговорил быстро:
– Только бы шторма не было. Шторма нам в таком состоянии не выстоять – потонем, как пить дать, потонем.
Мистер Трелони засмеялся, ему показались забавными в их положении слова доктора «как пить дать». Тут он услышал голос капитана.
– Я рад, что на борту оптимистичное настроение, – сказал капитан, приближаясь к джентльменам.
Капитан выглядел усталым и измученным, что сразу же было замечено чутким глазом мистера Трелони.
– Ещё какое оптимистичное, капитан, – подтвердил доктор Легг. – Вы и представить себе не можете.
Капитан посмотрел оценивающе на доктора, потом на сквайра и сказал:
– Судя по всему, вы собираетесь на камбуз, джентльмены.
– Так точно, сэр, – согласился доктор. – Ползём помаленьку.
– Передайте от меня коку, чтобы остатки воды он выдавал только Райвенуку и Роберту, – сказал капитан.
Мистер Трелони кивнул и потянул доктора за собой за рукав. Капитан потёр себе лицо, вздохнул и пошёл на корму.
Штурман Пендайс стоял на квартердеке, опираясь на квартердек-релинг* и переговаривался с боцманом Ганном, стоящим внизу.
– Если будет хороший ветер, то на Большой Кайман мы придём дня через три-четыре, – сказал штурман.
– Да, но чтобы найти этот источник в море и взять оттуда воду, нам будет нужен штиль, – ответил боцман Ганн и удручённо вздохнул.
– Сначала ветер, дурья башка, – заспорил с ним штурман Пендайс. – Чтобы добраться до источника быстрее, нам нужен хороший ветер.
– А как мы потом возьмём воду, Джон? Да мы в волнах источник даже не заметим… Так и будем мотаться туда-сюда, – стоял на своём боцман Ганн.
– Ну, хорошо, – наконец, согласился с ним штурман. – Сначала до Большого Каймана – ветер, потом, на Каймане – сразу же штиль.
Тут штурман Пендайс увидел капитана и выпрямился. Боцман Ганн оглянулся и вытянулся тоже.
– Как команда, боцман? – спросил капитан, подходя ближе.
– Ночная вахта спит, а дневная… – Бен Ганн на мгновение запнулся, но потом всё же нашёлся: – Дневная – все довольные.
– Смотри, чтобы они, такие довольные, у тебя за борт не попадали, – предупредил капитан и сам же возразил со вздохом: – Хотя тут, смотри – не смотри… Не досчитаемся потом людей, твою-то мать!
Он ещё перебросился парой фраз с мистером Пендайсом и ушёл к себе. Остаток дня прошёл мучительно.
Ночью капитану приснился сон: он сидел в шлюпке возле мыса Рей, вздымающего из моря свою чёрную, неприветливую вершину, ещё прикрытую кое-где пятнами сияющей снежной белизны. У его ног, на дне шлюпки, лежало ружье и несколько подстреленных, истекающих кровью тюленей. Он сидел, стиснув зубы, сжимая в руках кормовое весло, и бросал отчаянные взгляды на своё зверобойное судно: он ждал оттуда отзывный флаг. Между тем ветер усиливался, вместо диких весёлых волн с тёмной рябью он теперь гнал большие, бледно-зелёные, с пенным гребнем валы, которые в ближайшее время грозили обернуться кошмаром.
Капитан сидел и ждал, когда на его судне отзовут его, но флага всё не было. Шлюпку качало всё сильнее – безучастные валы поднимались, разбивались и снова катились куда-то. Скоро солнце исчезло за чёрными тучами, идущими с северо-запада, что предвещало близкую бурю. Капитан смотрел на своё судно, стараясь подавить в себе ужас одиночества и беззащитности, и с горечью понимал, что ожидание становится невыносимым: от напряжения у него меркло в глазах, его мутило от качки, во рту давно и безнадёжно пересохло, а сердце измучилось надеждой, готовое в каждую минуту радостно забиться.
Он опустил в растерянности глаза: тонкие струйки холодной воды стекали с его непромокаемой одежды на дно шлюпки и смешивались там с тюленьей кровью. Эта кровь плескалась по шлюпке и плыла в его глазах красными кругами. В отчаянии он снова посмотрел вдаль.
Когда на бизани его судна всё же поднялся отзывный флаг, капитан застонал и проснулся…
****
– Парус на горизонте! – закричал вперёдсмотрящий раним утром на следующий день. – Прямо по траверзу в зюйдовом направлении!
Очень быстро, словно он стоял где-то наготове, на палубе возник капитан с подзорной трубой в руках. Он поднялся на квартердек и встал рядом со штурманом Пендайсом. Скоро на палубе появились взволнованные полуодетые мистер Трелони и доктор Легг и встали к левому борту.
– Какой-то бриг, – сказал капитан штурману Пендайсу, вглядевшись в горизонт. – Кажется, он идёт параллельным курсом… И хорошо идёт!
– Прикажете свистать всех наверх, сэр? – спросил штурман. – Готовиться к бою?
Капитан молчал, рассматривая неизвестный корабль в трубу. Штурман Пендайс тоже вгляделся и оторопел.
– Да это «Мефисто»! – вскричал он вдруг потрясённо. – Корабль Красавчика Джона!.. Надо готовиться к бою, капитан!
– Откуда вы знаете, Пендайс? – спросил капитан, опуская свою трубу и удивлённо глядя на штурмана. – Это может быть любой другой бриг.
Было видно, как штурман осёкся: он крякнул и заметался глазами, опуская трубу в оторопи.
– Мда, что-то я ломанул в левентик*, – стеснённо промямлил он.
– Не похоже на вас, мистер Пендайс, чтобы вы вдруг испугались, – заметил капитан.
– Да я не испугался, – стал оправдываться штурман. – Мне показалось… Но может, это какой другой пират. Или не пират… Флага-то он не поднял!
Конец ознакомительного фрагмента.