Глава 4
«Сегодня неделя, как мы в Росвеле». Аля проснулась, но осталась лежать, не открывая глаза. Хорошо, что Славка ведет календарь, втыкая между досками соломинки. Иначе бы дни давно смешались, а так известно – сегодня тринадцатый, считая от появления на опушке леса. Как говорит Рик, пятый день Коня. В милиции должны были принять заявление, а мама перестала звонить на сотовый. Или все набирает номер? Аля промокнула влажные ресницы.
Да, тринадцатый. Число несчастливое, и день предстоит неудачный. Вчера тэм явился пьяный, чуть с седла не падал. Значит, сегодня будет торчать дома до обеда. Шпынять всех подряд, придираться и раздавать тумаки. Дотянуть бы до вечера…
Вечер – крохотный его кусочек между возвращением ребят из трактира и полуночью, – самое спокойное время. Фло уходит к себе. Ласк уже дрыхнет. Только управляющий бдит, появляясь то на кухне, то во дворе, то на галерее – осматривает владения сверху. Но пока магические силы не разнесут над городом бой далеких часов, он смотрит на занятия рабов сквозь пальцы, лишь бы не шумели и не покидали отведенной им территории – полуподвала и заднего двора. Они и не покидают. Облюбовали себе место под широкой лестницей, спускающейся с галереи. Она служит крышей, стеной – поленница, несколько толстых чурок – сиденьями. Там лучше, чем в темных затхлых комнатах. Из-за ограды долетают отголоски вечерней жизни: разговоры, смех, стук копыт – чужие звуки, так похожие и не похожие на шум родного города. Когда ветер меняет направление, пахнет садом, сладковато-нежно. Охранники не обращают на ребят внимания, зато их самих отлично видно.
Но до вечера еще далеко.
«Я хочу домой!» – подумала Аля и все-таки открыла глаза. Так и есть: Сима уже встала и прилипла к окну, наблюдая за караулкой. Маша и Лера спят. Недолго им осталось, скоро прибежит Минка, начнет верещать.
Аля обулась, одернула примятую за ночь рубашку и выскользнула в коридор.
За противоположной дверью тихо. Это девочкам приходится подниматься ни свет ни заря, помогать Барбе готовить завтрак для рабов. Мальчишкам удается поспать на часок подольше. Зато днем они выматываются так, что потом еле ноги таскают. У Алешки уже черно под глазами, скулы торчат. Еще нашел развлечение – с Миханом бодаться! То взглянет не так, то «господина» пропустит, то голову не наклонит. А управляющий бьет, не снимая кольца – новые ссадины поверх старых. «Впрочем, еще неизвестно, что хуже», – вздохнула Аля. Если Алешка смиряется – пусть хоть на день, на час! – потом сам себя грызть начинает. Ходит – губы сжаты, глаза отсутствующие, внутрь себя смотрит и точно видит там что-то мерзкое. Алю просто знобить начинает. И хоть зарекалась молчать, все одно выпалит что поязвительней. Пусть уж лучше на нее злится.
Разбухшая дверь умывальни тяжело проехалась по полу. Как обычно, Аля задержала на пороге дыхание. Хорошо еще, в утреннем полумраке не видно жирных мокриц на стенах.
Наклонилась над корытом с водой. «Чучело», – подумала, глядя на свое отражение. Спутанные волосы висят сосульками, шелушатся губы. Глаза тоскливые, как у описавшегося щенка. Щеки ввалились. Аля оттянула назад ткань, так, чтобы рубашка обтянула намечающуюся грудь. «Ну вот, похудела. В этом тряпье совсем как мальчишка».
Проскрежетала дверь, и вошла Маша. Полусонная, добралась до корыта, потеснив Алю. Зачерпнула воду, ломая отражение.
– Слушай, а ты считаешь себя симпатичной?
Маша подняла удивленное лицо, поморгала.
– Ты чего?
– Да ничего. Просто скажи, считаешь или нет?
Маша заглянула в корыто. Вода колыхалась, показывая вместо улыбчивый рожицы с россыпью веснушек расплывчатый блин.
– Ну не уродина, это точно. А так… Обычная.
– Мальчишкам ты в школе нравилась?
– Было. Однокласснику. Он мне записку в учебник сунул. С ошибками. Детский сад, штаны на лямках! Нет, а чего ты?
– Так, – вздохнула Аля. Ей никто не писал любовных записок.
– Ой, я догадалась! Тебе кто-то из наших мальчишек нравится, да?
Аля повертела пальцем у виска.
– Ага, нашла бы я время и место.
Маша обиделась.
– Как себя разглядывать, так нашла.
Она вытерла лицо рукавом и пошла к двери.
Аля снова повернулась к корыту. Вода успокоилась. «Нет, все-таки чучело», – шевельнуло губами отражение.
Тихо появилась Сима. Попросила:
– Покарауль, я вымоюсь.
Аля встала в дверном проеме, придерживая ручку. Сима стянула рубаху и наклонилась. На гибкой смуглой спине проступила цепочка позвонков. Слева на боку красная отметина – зацепили во время тренировки.
– Сима, а сражаться – страшно?
– Не знаю. Не сражалась, – коротко бросила она, продолжая плескаться.
– Как это? Каждый день же.
Девочка раздраженно повернулась, отбрасывая мокрую прядку с лица.
– Сражаться – это когда перед тобой враг. Когда он может убить. Когда ты должен убить.
– А Ласк разве не враг?
– Враг, – усмехнулась Сима. – Но он с нами не сражается. Играет. Идиот.
– Почему – идиот? То есть он, конечно, дурак, но тут-то чем не угодил?
– Я теперь все его слабые места знаю. Дружков его – тоже. Есть парочка сильных противников, остальные так, барахло. Слишком на силу полагаются. Пока я по их правилам, конечно, они круты. Но если нужно будет, я верх возьму.
– А Славка?
– Ему бы научиться себя в руках держать, цены бы не было. Наша школа лучше местной, тут все шаблонно, однообразно. Даже странно как-то, неправильно. Еще вопросы?
– Нету, – качнула головой Аля, и Сима отвернулась к корыту.
Обеденный зал на втором этаже считался парадным и был украшен гобеленами и шелками сверх меры, да такой яркой расцветки, что резало глаза. Единственное, что нравилось Але, так это витые бронзовые подсвечники, каждый на пять свечей. Ими не пользовались, предпочитая традиционные шары. Был и камин: громадная черная пасть, охраняемая усатыми драконами. Не мигая, они смотрели на тэма и его гостей. Але чудилась усмешка под драконьими усами – такая помятая и опухшая у Ласка физиономия. Ей вообще казалось, что дом не любит нового хозяина, и тот это чувствует, недаром все время торчит в казарме или трактире. Даже пьет порой на заднем дворе, рядом с конюшней.
Напротив Ласка сидел богато одетый мужчина с блестящей лысиной. Меч он положил поперек стола. Аля еще ни разу не видела таких огромных рубинов, как тот, что украшал рукоять. Хозяин им явно гордился – часто скашивал глаза и любовался игрой света на гранях. Аля фыркнула про себя: специально выложил, демонстрирует. Вон, третий гость даже ножны не отстегнул.
– Что, Крит, едешь горных резать? – как раз у третьего поинтересовался Ласк. Он притворялся равнодушным, но спрятать завистливые нотки не сумел.
Гость кивнул. Он казался ровесником Ласка, но был подтянутее, суше. Одет, не в пример лысому, просто. Грубоватое лицо и быстрый взгляд из-под бровей напоминали Дарла. От Крита хотелось держаться подальше, и Аля подумала: хорошо, что их хозяин – недалекий пьянчужка.
Она сняла с подноса тарелки, подсунула гостям вилки. Лера бесшумно расставила кружки. Застывшая у порога Фло одобрительно кивнула и жестом отправила их на кухню за прочими закусками.
На лестнице Лера спросила:
– Слышала?
– Угу. Надо будет сказать Рику.
– Узнать бы, куда именно он едет. Горы большие.
Аля кивнула, вспомнив карту. Славка несколько раз просил Рика выложить ее из камушков и соломинок и заставил всех выучить наизусть.
Но когда девочки вернулись, Ласк вовсю расхваливал Ласточку. Крит слушал его рассеянно, выбирая из тарелки куски мяса. А лысый, развернувшись, поймал за косу Леру. Та повела головой, но гость держал крепко.
– Ласточка… Вот ласточка! А ты все про кобылу, тьфу! – просипел он.
Ласк поморщился.
– Сравнил! Чистокровную кобылку, красавицу, и эту пигалицу! Вилл, протри глаза.
– Да какая же она пигалица? – Гость подтянул девушку за косу, огладил грудь.
Лера вспыхнула и согнулась, пытаясь отстраниться.
– Нравится – покупай, – бросил насмешливо Ласк. – Возьму недорого. Как за хромую кобылу!
Что?! Аля вздрогнула, тарелка со студнем опасно наклонилась.
Вилл скорбно опустил уголки губ, а Крит заржал.
– Или поиздержался? На камешки? – продолжал насмехаться Ласк.
Жесткие пальцы впились Але в бок и защипнули кожу. Фло прошипела в ухо:
– Чего встала, дура?
Аля проглотила взвизг и пошла вдоль стола, расставляя тарелки. Руки у нее тряслись.
Лера пыталась вытащить косу из кулака тэма, но тот не выпускал.
– Или выиграй. В крапп, – подначивал Ласк.
Физиономия гостя стала еще печальнее.
– И чего на кон хочешь?
– Жеребенка. Того, с рыжими подпалинами.
Вилл задохнулся от возмущения, разжал кулак, и Лера быстро отскочила.
– За нее? Сдурел? Он же от Рыжего Ветра!
– Так ты и не продаешь, а играешь.
Вилл покряхтел, решаясь.
– Леший с тобой, давай!
Лера испуганно взглянула на Ласка, но тот повернулся к собутыльнику:
– Крит, играешь?
Гость лениво кивнул и бросил на стол кинжал в неприметных ножнах. Ласк вытащил клинок, поцокал.
– Идет! Четвертым Зака посадим, без права кона. – Тэм щелкнул пальцами. – Эй, там, позовите.
Фло пихнула Алю:
– Бегом, он в оружейной. Передашь – и сразу на кухню.
Аля сползла по лестнице, цепляясь за перила. «Господи, Лерка, Господи!» – бормотала она, спотыкаясь на ступеньках. Добрела через длинный коридор к окованной двери. Тяжелый замок был снят. Аля толкнула, но створка не поддалась. Не сразу сообразила, что нужно постучать, и какое-то время стояла, тупо глядя на зарешеченное оконце под потолком. Слышался голос Зака. Встряхнувшись, Аля ударила кулаком по дубовой доске.
Дверь распахнулась, бывший раб встал на пороге.
– Чего надо?
– Господин, вас срочно просит к себе тэм, он в парадном обеденном зале.
Мужчина прихватил замок и вышел. Аля успела увидеть встревоженные лица Симы и Славки.
Клацнули дужки, замок качнулся в петлях. Зак смахнул девочку с дороги и побежал по коридору.
– Ты чего такая? – крикнула Сима. – Что случилось?
Аля привалилась к двери и съехала на пол. Прижалась щекой к холодной оковке.
– Гости приехали. Сейчас на Лерку в крапп играть будут.
– Как это – на Лерку?
– Вот так!
В дверь глухо стукнули, послышались неразборчивые голоса. Потом снова заговорила Сима:
– А кто приехал, не слышала?
– Вилл и Крит.
– Вилл плохой игрок. В казарме над ним смеялись.
– А Крит?
– Хороший, – нехотя признала Сима. – Кто четвертым?
– Зак, без права кона, – повторила слова тэма.
За дверью выругался Славка.
– Я пошла, – сказала Аля.
Встала, цепляясь за косяк, и поплелась на кухню.
Жар накрыл с головой, запахи – не продохнуть. Фло металась между горшочками и чугунками, но все же успела схватить Алю за ухо.
– Где шляешься? Быстро чисти яблоки.
«Чтоб он подавился этими яблоками!» – подумала Аля, присаживаясь рядом с Машей к корзине. Посмотрела, как Лера яростно шинкует капусту.
– Вы чего? – прошептала Маша.
Ответить Аля не успела. Пестрым облаком влетела Минка, прямиком направилась к Лере и что-то тихо у нее спросила. Фло покосилась, но вмешиваться не стала. Лера глянула на Минку, снова уставилась в стол и отрицательно покачала головой. Минка жалостливо погладила ее по волосам, зашептала на ухо. Щеки у Леры вспыхнули, потом она побледнела, бросила нож и уткнулась девушке в плечо.
– Тэм с гостями на Лерку в карты играет, – тихо пояснила Аля.
У Маши выкатилось яблоко и стукнулось об пол.
– Хватит! – прикрикнула Фло, отрывая Леру от Минки. – Иди умойся. Устроила на пустом месте истерику. Другая бы радовалась, тьфу, дура!
Аля отрешенно смотрела на полосу кожуры, скользившую из-под ножа. Минка улетела прислуживать за столом, Маша возилась тише мышки. Тяжело переминалась у печи Барба. Фло нависла над булькающим в чугунке соусом. Все как обычно, как вчера и позавчера. А этажом выше играют на Леру. Карты с тихим шорохом ложатся на стол, открываются картинки. Кому-то удача, кому-то проигрыш. Кому?
Минка дважды относила подносы и кувшины с вином, игра затягивалась. Аля каждый раз вскидывалась, но девушка качала головой.
Лера, вернувшись из умывальни, продолжила кромсать капусту. Только по подрагивающим губам Аля догадывалась, как ей страшно. «Я бы так не смогла. Я бы в истерике валялась!» – и морозом по коже: нет, ни за что, избавь, Господи, от такого!
Минка снова зашла на кухню, по ее лихорадочно блестевшим глазам Аля поняла: есть новости, и умоляюще посмотрела на Фло.
– Пусть говорит.
– Выиграл тэм Ласк! – выпалила Минка.
Лера бросилась ей на шею, закружила девушку по комнате. Взметнулись юбки, поднимая ветер. Шумно выдохнула Маша, словно и не дышала все это время.
– Пусти, сумасшедшая! – Минка вырвалась из Лериных объятий и сказала Фло:
– Тэм с гостями уезжают.
– Марш со стола убирать, развели балаган!
В промежутке между ступеньками темнело небо с неяркими, вечерними, звездами. Пахло свежим деревом – то ли Право, то ли Лево колол днем дрова. Бранились соседские псы. О чем-то трепались, позевывая, стражники. Жара спала, и легкий ветерок приятно трогал лицо. Уходила из рук усталость, оставляя тяжелыми кончики пальцев. «О чем-то я хотела рассказать», – вспоминала Аля. Совсем вылетело из головы. А ведь подумала тогда: непременно, Рику. Вот он, пристроился на широком полене и прислушивается к звукам за оградой. Как только явится хозяин, ему с Алешкой надо будет рысью мчаться на конюшню. Задерживается тэм, уже и рабы из трактира вернулись. Славка и Сима опять без ужина останутся. Так что же она хотела сказать? Утром ничего не случилось, потом проснулся тэм, приехали гости…
– Вспомнила!
– Обалдела? – вздрогнул Влад. – Чего орешь?
– Один из гостей, Крит, в горы собрался. Ласк еще спросил: «Когда горных убивать поедешь?»
– И когда? – заинтересовался Рик.
– Не знаю, Фло нас выгнала.
– Плохо. Знать бы, когда и куда именно. Нам только заварушки на дороге не хватает.
– Ты говорил, вы не воюете, – напомнил Дань.
– Да какая война! Так, стычки. Хорошо бы, горные верх взяли. Тогда они просто соберут трофеи и успокоятся. А если Крит им по шеям надает, обозлятся, через Большой хребет не пройдешь.
Загрохотали в ворота, Рика с Алешкой как ветром сдуло. Въехал тэм в сопровождении Зака и Симы.
А Славка?!
Сима не показывалась из конюшни целую вечность. Влад нервно крутил в руках колечко бересты, пальцы его подрагивали. «Боится», – поняла Аля. Ей самой было страшно. Сегодня чуть не пропала Лера, что-то произошло со Славкой, а завтра? Их продадут, подарят, променяют, убьют, перестанут кормить? Толкнулась ненависть к Владу: если бы он не трясся под боком, Аля боялась бы меньше.
Наконец вышла Сима.
– Что случилось? – набросились хором.
– Ласк устроил тренировку. Поделился нами с приятелями. Славка зацепил Вилла. Слегка. Но красиво. Обвел, зашел за спину и полоснул по заднице, – в Симином голосе прорвалось злорадное торжество, но тут же угасло. – Славку избили. Думала – убьют или искалечат. Ласк вмешался.
– А сейчас он?..
– На конюшне при казарме. В седло сесть не может.
– Да что же такое! – не выдержала Маша. – Ну, за что это все?!
Подошли Рик и Алешка. «Знает», – поняла Аля по Алешкиному лицу.
– За что? – медленно повторил Рик. – Когда доблестные тэмы резались в крапп – это же было сразу после приезда гостей, да? Так вот, пришли телеги с сеном, мы разгружали. Смотрю, на улице странный человек – не ведун и не купец, не воин и не ремесленник. А тут Алешка как кинется за ворота, еле успел его за шиворот схватить. Влетел бы охранникам на мечи.
– Рехнулся? – участливо поинтересовался Влад.
Алешка глянул на него сердито. Сказал:
– Очень уж этот странный человек на Орона смахивал.
Влад присвистнул.
«Ничего не понимаю», – подумала Аля. Спросила с сомнением:
– Может, ты обознался? Ну сколько мы его видели?
Алешка пожал плечами.
– Не знаю. Но похож. Движения, походка. Помните, он как-то так, полубоком.
В вечернем воздухе поплыл бой часов. Аля встала, отряхивая штаны. Поднялись и остальные.
Сима сказала:
– В казармах обсуждали сегодняшнюю партию в крапп. Удивлялись, что Ласк выиграл у Крита. Повезло, говорят.
У входа в полуподвал Аля заметила, как Алешка придержал Симу за руку, и сама замедлила шаг.
– Избит – очень сильно?
Симин голос, непривычно мягкий:
– Думаю, завтра уже встанет.
Славку было жалко. Аля потерла с досадой лоб, подумав, что одна только жалость – это неправильно. А где возмущение? Ну, подлость же избить за то, что выиграл поединок. Мерзость со стороны Вилла – потому что Славка мстил за Леру, это же ясно. А вот все равно просто жалко, потому что ему больно… Аля оглянулась на Алешку, тот как раз проходил мимо святящегося шара. «Ага, вот этому все не просто». Но завидовать Алешке или сочувствовать ему, она так и не поняла.
Длинный день. Даже не верится, что кончился и можно опустить в холодную воду ладони с кровоточащими мозолями. Влад побултыхал в корыте руками. Грязь отходила плохо, под ногтями так и остались траурные полоски. Вычищать их лень, да и бессмысленно – завтра будет то же самое.
Дань все лил себе воду на спину, передергивая плечами.
– Хорош плескаться, жрать охота, – сказал Влад, прислушиваясь к звукам в коридоре. Тихо. Значит, из трактира еще не вернулись. Скорее бы. Костя говорит, последние часы – самые тяжелые. Шумно, дымно, пьяных много, и сил нет играть.
Дань послушно выпрямился, вытер руки о штаны.
– Как думаешь, покормит? – спросил Влад, когда они поднимались на кухню.
– Надеюсь.
Все Карт, сволочь. Не отпускал, пока не закончили, боялся, дождь пойдет – к вечеру похолодало и затянуло тучами небо.
– Чего зыркаете? – напустилась Фло на мальчишек. – Опоздали?
– Пожалуйста, мы не виноваты! – заканючил Влад и толкнул в бок Даня, помогай, мол.
– Вот, жрите и убирайтесь! – женщина швырнула им что-то темное. Влад поймал – вареная свекла. Каждому два раза укусить. То ли ел, то ли просто нюхал.
Закрылась дверь за спиной, Влад не сдержался и выругался.
Они спустились в подвал – холодно сидеть под лестницей. Кости и Антона не было, зато вернулся Славка. Лежал, скорчившись. Руки прижаты к животу, лицом в дерюжку. Синяки на ребрах – сапогами прошлись. Кровоподтеки на спине, будто палкой лупили. Но кости, видно, целы. Не покалечили, уважают чужую собственность.
– Дурак ты, Славка, – говорила Сима. – Зачем надо было раскрываться? Теперь они знают твой уровень.
– Ну и что? – повернулся тот. Лицо тоже разбито, левая половина опухла и глаз заплыл. – Мы собираемся бежать, а не прорываться с боем.
Влад глянул в окно: темно. Задерживается Костя. Когда в трактире много народу, могут не закрыться и до утра.
– Бежать, – с горечью повторил Рик. Он валялся, закинув руки за голову. Смотрел в потолок.
Влад тоже лег, вытянувшись и плотнее прижавшись к лавке. Поясница болела, натаскался мешков с черноземом. Когда первый поднял, думал, пупок развяжется. Карт, хоть с виду и добрый, поблажек не дает.
– В общем, так, – сказал Рик. – Я сегодня ночью лезу на галерею. Погляжу, что там у главных ворот.
– А если башку открутят? – спросил Влад. Еще одного потянуло на подвиги!
– Так мою же, не твою.
Сказано было так высокомерно, что Влад психанул:
– Вот именно! А мы? Куда побежим? Нет уж, сиди на попе ровно и не дергайся, ты нам еще пригодишься.
Рик вскочил.
– Святой Вакк! Я вам не инструмент какой и не подорожная!
Владу показалось: кинется, как тогда, в сарае у Дарла.
– Псих, – проворчал он уже потише.
– Влад, ему же обидно! – заступилась Маша. – Тебя бы так!
– Нам тут всем одинаково.
– Маша! – одернул Рик.
– Ну а что? Никакой ты не инструмент. Мы не только, чтобы сбежать. Мы за тебя волнуемся.
Влад хмыкнул.
– Ага, до печенок распереживались. За него. С какой это стати? У него просто клятва, «честь воина», вот и согласился нас вытащить. А на самом деле мы ему обуза. Рад бы скинуть, да не может.
Хотел еще добавил, но вовремя спохватился: не дело ссориться с Риком, кадет – ключик к побегу.
– Ну ты дубина! – Аля повертела пальцем у виска.
Ее перебила Лера:
– Рик, а кто это – Святой Вакк? – спросила она; очень спокойно, только пальцы то сплетали, то расплетали косу. – Ты все время его вспоминаешь.
– Покровитель воинов, – неохотно ответил Рик, опускаясь на лавку.
– Нам подходит, – кивнула Сима.
– Только он не всем помогает, – с вызовом глянул на Влада кадет. – Вакк был ратником. Его вместе с друзьями взяли в плен. И пытали. Вакк не выдержал, когда мучили друзей. Он выдал, где слабое место в обороне города. Когда враги пошли в бой, Вакк и его товарищи сбежали. Погибла почти вся дружина, но город отстояли. Когда Вакк увидел, что он наделал, сам попросил казнить себя на центральной площади.
– Во придурок, – не сдержался Влад.
– Перед смертью Вакк сказал, что благословляет тех воинов, что ставят честь превыше дружбы. Потом его друзьям, тем, кто был с ним в плену, стало очень везти в боях. Ну, и пошло, что им покровительствует Вакк.
– Честь превыше дружбы? – растерянно повторил Славка, оглянулся на Алешку.
Аля сказала:
– По-моему, скотина какая-то, а не Святой.
– Ты не воин, тебе не понять, – строго ответил Рик.
– С одной стороны, что-то в этом есть. С другой… как-то хреноватенько, – закончил Славка. Он попытался лечь на бок и шепотом выругался.
– Рик, а на самом деле ты только из-за клятвы готов рисковать и тащить нас с собой? – вдруг спросила Маша.
Влад ответил вместо него:
– Нет, ну что ты! Он из-за твоих прекрасных глаз!
– Прекрати, я серьезно!
Рик буркнул непривычно грубо:
– Какая вам разница? Сказал уже: один не побегу. И на галерею я все-таки полезу.
– Нет. – Славка приподнялся на локте. Ему было очень больно – напряглись жилы на горле, – но говорил он твердо. – Нас тут, кроме тебя, десять человек. Если с тобой что-нибудь случится… Все, нет выхода! Куда бежать? Что делать? Можешь обижаться, но я тебя не пущу. В штаны вцеплюсь, а не пущу.
Они смотрели друг на друга в упор. Славка очень спокойно, с уверенностью в своей правоте. Рик чуть ли не с ненавистью. Так злятся проигравшие, понимая, что их загнали в угол.
– Ладно, жабы с вами, – сдался кадет. – Но идти все равно надо. Кто тогда?
– Я!
Влад ухмыльнулся, глядя, с каким недоумением поворачиваются к нему ребята.
– А чего? Сад я знаю, смогу сориентироваться.
Смотрят. У Али глупо приоткрылся рот.
– Ну, иди, – удивленно кивнул Славка.
– Спасибо за разрешение, – отвесил шутовской поклон Влад.
Окошко точно черной бумагой заклеено. В левом углу проколота дырочка – посверкивает звездочка. Влад смотрел на нее и щипал себя за руку, чтобы не уснуть. Проспит, а все подумают, что струсил. Машка будет жалостливо махать ресницами, Рик презрительно скривит губы.
– Не спишь? – шепотом окликнул Костя.
Влад торопливо повернул голову. Перед скрипачом он все время чувствовал себя виноватым, хотя, казалось бы, в чем? Ну, продали его отдельно, так это Дарл постарался. Забыли о нем сразу, так каждый пытается выжить, и нет дела до мальчишки, с которым провели вместе несколько часов. Но, несмотря на всю логичность рассуждений, вина продолжала давить. Кроме того, Влад категорически его не понимал! Ведь типичный же «ботаник»: отличник, музыкант, тихоня. Самое для него подходящее – отползти в кусты и трястись там. А скрипач не отползал, вот что странно. Неужели не боится? Быть того не может!
– Почему ты решил идти?
Любому другому Влад нагрубил бы и все, вопрос снят. Но Косте – язык не поворачивался.
– Не знаю. Достало. Хоть что-то сделать.
В темноте удобно врать.
Когда приехали гости, Влада больше заинтересовал Крит, Вилла он и не разглядел. Мелькало в памяти что-то пестрое, ярко одетое. Сама собой дорисовалась противная рожа, на ней масленые глазки и мокрые толстые губы. И вот эта мерзость тянула лапы к Лере, «их» девочке! Козел озабоченный!
Влад зажмурился и представил Леру, но не в рабском тряпье, а обнаженной. Только туфельки и светлые волосы, как покрывало. Падают на плечи, расходятся на груди, открывая темные горошины сосков, сбегают к низу живота… Влад перевернулся и уткнулся лицом в дерюжку. Вилл, скотина, хотел вот этим попользоваться! Отвести с груди золотистые пряди, тронуть языком сосок. А пальцами там, ниже, раздвинуть… Влад закусил рукав. Скрипнула лежанка, так он притиснулся к ней всем телом.
…высыхал на лбу пот, выравнивалось дыхание. Влад приподнял голову, прислушиваясь. Ребята спали, вымотавшись за день. Рик тоже дрых, свесив с лавки руку. Пора!
– Удачи, – прилетел в спину Костин шепот.
Темно в коридоре. Тихо, только откуда-то доносится густой храп. Рабам не запрещали ходить тут ночами, но Влад двигался осторожно, стараясь не скрипеть половицами. Напряжены нервы, от малейшего звука вздрагивает. Добрался до лестницы и взмок, словно волок мешок с черноземом.
На перила наткнулся неожиданно, когда уже отчаялся нашарить их. Сразу же коварно подвернулась под ноги ступенька, едва не грохнулся. Выругался – про себя. Даже собственное дыхание казалось слишком громким. Двинулся наверх, пробуя носком каждую доску, и только потом вставая на полную ступню. «Руки оборвать строителям», – подумал со злобой: ступеньки разнились по высоте, то неожиданно ударяя, то выныривая из-под пятки. На середине пролета вроде выровнялись, и только Влад доверился лестнице, как споткнулся и загремел. Ступеньки ударили по ребрам, перила чуть не вывихнули вцепившуюся в них руку. Замер в ужасе, распластавшись, как придавленная лягушка. Грохот разнесся по всему дому! Прислушался, но сердце колотилось так, что заглушало остальные звуки. Пришлось ждать, пока успокоится.
Осторожно, стараясь не высовываться из-за перил, Влад сел. Так, ребра целы. А вот колено ушиб основательно.
Сидеть оказалось неожиданно удобно, и пришлось себя чуть ли не за шиворот поднимать. Вставать Влад не рискнул, сначала обшаривал ступеньку руками, потом заползал на нее.
Наверху светлее – больше шаров, хоть они и горят не в полную силу. Вот дверь. Ручка, отполированная множеством прикосновений, легла в ладонь. Не заперто.
После душного полуподвала свежий воздух с запахом трав приятно щекотал ноздри. Влад постоял с минуту, привыкая к лунному свету, и двинулся к углу. Доски поскрипывали под ногами, казалось, он идет по палубе, а за перилами колышутся черные волны. Страх съежился и спрятался под ребрами, изредка пиная: эй, я тут!
За поворотом и вовсе светло – желтыми квадратами падает свет из окон третьего этажа, вдоль главной аллеи горят фонари.
Только в самом конце галереи полумрак. Оттуда и вышел Михан.
– Так, и что ты тут делаешь?
Страх выскочил из-под ребер, заметался: вниз – обмякли колени, вверх – застрял в горле.
– Ну?
Управляющий подошел вплотную, схватил за подбородок.
– Говори!
– Я… это… – Влад давился страхом, как сухой коркой. – Я… Я поспорил! Что ночью пройду по галерее! – и добавил торопливо: – Господин.
– С кем же ты спорил?
– Со всеми, господин! Как-то вышло, слово за слово. Ну я и…
– Кажется, у вас слишком мало работы. Брысь отсюда!
Влад с грохотом сбежал по лестнице, перепрыгнув последние ступеньки. Взгляд управляющего прожигал затылок через стены и потолочные перекрытия. Только в полуподвале осмелился оглянуться: «Неужели пронесло?!» Рванул дверь и ввалился в спальню.
– Что?! – вскинулся Славка, сонно щурясь.
Завозились и остальные.
– Меня Михан засек. Козлина! Прикиньте, отпустил! Во блин! Выскочил из засады, я думал – хана! А он отпустил!
Влад привалился к двери, отдуваясь. Хорошо, что под широкими штанинами не видно, как подрагивают колени.
– Из засады? – переспросил Рик.
– Меня чуть инфаркт не хватил! – Влад прижал ладонь к левому боку.
– Сердце выше, – подсказал Дань.
– Не уверен. Оно куда-то провалилось.
– Откуда там взялся Михан? – не мог успокоиться Рик. – Я понимаю, двор бы обходил, снизу тебя заметил. Но в темноте на галерее?
– Да хрен его знает! Может так стоял, воздухом дышал! Или в сад поссать с высоты вышел.
Влад бухнулся на лежанку, перевел дыхание.
– Главное, он меня отпустил.
– Облом, – констатировал Славка. – Второй раз туда лучше не соваться.
– Минка, встаю я уже, встаю, – пробормотала Аля.
Ее снова тряхнули, пришлось разлепить глаза. Рассветный сумрак заполнял комнату, сменяя сгустившийся за ночь воздух на сырой утренний. Аля поморгала. Над ней склонилась Барба.
– Поднимайтесь, – прошелестел бесцветный голос. – Бегите на задний двор, управляющий приказал.
«Только бы не Влад!» – молилась Аля, путаясь в рукавах. Ускользали завязки из пальцев, завалился под лавку пояс.
В коридоре было многолюдно, разбудили всех. Кто-то недовольно ворчал, кто-то гулко кашлял; толпа неохотно, но споро тянулась к выходу. Аля пробилась к мальчишкам. Влада среди них не было.
Славка заметил девочек и сказал:
– Его Михан ночью засек. Отпустил, а сейчас пришел стражник и увел.
Аля поежилась. Утренний воздух показался ледяным.
В потоке остальных рабов вышли во двор. Взрослые расступились, проталкивая ребят в первый ряд. Аля глянула, и ей захотелось проснуться. Сейчас же! Немедленно! Ну? Это не может быть правдой, только – кошмарным сном.
Влада раздели до пояса. Его запястья обхватывали кожаные ремни, соединенные короткой, в несколько звеньев, цепью. Эту цепь накинули на крюк, вбитый в стену конюшни. Высоко – Влад поднялся на цыпочки. Лбом он упирался в грубо отесанное бревно и не повернулся, услышав голоса. Рядом стоял стражник. Позевывая и сонно жмурясь, постукивал по голенищу плетью. Аля шарахнулась назад, толкнула Алешку. Он удержал ее.
Управляющий оглядел притихших рабов.
– Сказано было: ночью не выходить. А этого я поймал на галерее.
Влад зябко повел лопатками.
– Я не люблю пороть рабов. Рабы должны работать, а не лежать попусту и охать. Но кого увижу после полуночи на ступеньку выше подвала – шкуру сдеру. – Взгляд Михана остановился на Алешке. – Это – урок и остальным. Давай, – кивнул стражнику.
Тот потоптался возле жертвы, примеряясь. Поплевал на руки, перехватил рукоять удобнее. Влад неловко выгнул шею, пытаясь обернуться. Будто в замедленной съемке, плеть взвилась в воздух, со свистом прочертила полукруг и опустилась на спину. Влад вскрикнул. Аля вцепилась в Алешкину руку. Плеть снова пошла вверх. «Этого не может быть! Этого нет!»
Влад захлебывался криком, стоны переходили в отчаянные, детские взвизги и срывались хрипами; на спине вспухли алые полосы. Дергался, пытаясь уйти от ударов, вжимался в стену конюшни. Пальцы царапали и комкали воздух.
– Мама! Мамочка! – Маша упала на колени, зажала уши руками.
– Заткните ее, – велел Михан.
Стражник шагнул к рабам, но Дань уже поднял девочку и прижал к себе, не давая смотреть на экзекуцию. Маша уткнулась в его рубашку.
– Продолжай, – велел Михан палачу.
Тот схватил Влада за волосы, оттянул назад голову и заглянул мальчишке в лицо.
– Может, хватит? А то сомлеет.
Управляющий задумчиво пожевал губами.
– Ладно, для первого раза. Забирайте, – кивнул ребятам.
Стражник скинул наручи с крюка. Влад упал, к нему кинулись Славка, Костя, Рик.
– Отпусти, – услышала Аля шепот.
С трудом – руки свело судорогой – разжала пальцы, вцепившиеся в Алешкино запястье. На коже остались багровые отпечатки ногтей.
– Извини!
Алешка не ответил. Он смотрел на Михана, и желваки ходили на скулах.
Управляющий словно взбесился. Он наваливал столько работы, что дни сливались в один. Их не разделяли ночи – вместо сна Аля проваливалась в какое-то безвременье. Если бы не Славкины соломинки, вовсе бы запуталась.
Вечера стали короткими, еле перекидывались парой фраз и разбредались по комнатам. Сил не хватало даже умыться, не то что разговаривать. Но Фло замарашек в доме не терпела, а за мальчишками следила Маша. Только она могла уговорить еле живых ребят завернуть перед ужином в умывальню. На Алино равнодушное: «Тебе что, больше всех надо?» – Маша ответила с непривычной жесткостью: «Надо. Нельзя опускаться».
Под лестницей собирались редко, когда выпадало счастье: Михан задерживался в трактире, хозяин дома не появлялся, а Фло отправлялась за покупками или по гостям. Аля приходила и садилась на чурбачок, уронив между колен тяжелые руки. Дышала вечерним воздухом, удивительно вкусным после кухонного чада – так пьют холодную воду, намучившись от жажды. Слушала молча, почти не вникая. Главным было убедиться, что ребята по-прежнему готовы бежать.
В один из таких вечеров Алешке загорелось учиться фехтованию. Славка отбрыкивался: сил нет, все фигня, без регулярных занятий не получится. Но друг настаивал и даже притащил откуда-то подходящие палки. Тренировку устроили на конюшне. Аля фыркнула, увидев, с какой серьезностью копирует движения Алешка. Мальчишки! Но от язвительных комментариев воздержалась. Устали же, толкни посильнее – свалятся и не встанут.
Кончилась затея плохо – принесла нелегкая Михана. Палки успели бросить, но все равно управляющий посчитал, что в конюшне слишком много рабов ошивается без дела.
Вспоминая об этом, Аля машинально трогала щеку. Под пальцами бугрился след от кольца. Михана она и до того побаивалась, теперь вовсе цепенела от ужаса, стоило увидеть управляющего. Появится неслышно, уставится своими желтыми глазищами. Словно заранее знает, когда девчонки решили схалтурить. У Али руки становились – деревяшки неуклюжие. Молилась: только бы ничего не разбить! Подвесят, как Влада.
Стенку над Славкиным лежаком украшало уже двадцать пять соломинок.
А если это – навсегда?
Как он устал!
Ласка все больше раздражает новый раб: мальчишка, а так хорошо фехтует, лучше самого тэма. Сима поступила хитрее, что получалось, то скрывала. Гибкость и точность движений никуда не денешь, а вот некоторые приемы – можно. Славка тоже пытался, но слишком увлекался в бою. Ласк так и не понял, что девочка превосходит его по всем статьям, и постепенно терял к ней интерес, реже таскал за собой в казармы. Дурак им достался в хозяева.
Славка с бессильной ненавистью посмотрел на едущих впереди тэмов. Пьяные, они хамили и задирали встречных. Ласк срывал досаду, Вилл не отставал от приятеля. Ну хоть бы один благородный попался! Ох, задал бы этой парочке трепку. Но держались, к сожалению, черной стороны, а тут все больше простолюдины.
Вилл совсем разошелся, покрикивает на всех подряд. Быстро ему раненый зад вылечили. Вот только злиться от этого он меньше не стал. Были б деньги, наверняка попробовал бы перекупить раба. Для Славки это верная смерть, вот и благословляй пустой кошелек тэма. Вилл и сейчас превращает тренировки в избиение, нападая в компании с приятелями. Ухмыляясь, говорит, что интересуется ведением группового боя. Славке уже дважды зацепили руку и вскользь рассекли бок – хорошо еще, лезвие специально затуплено. Тэмы меняются, а ему передохнуть не дают. И только попробуй сослаться на усталость, Зак сразу накажет «ленивого раба».
«Доехали!» – с облегчением выдохнул Славка, когда показались резные ворота с головами грифа и быка. Провел по лицу, проверяя, спала ли припухлость. Как раз перед возвращением домой тэм отхлестал кожаными перчатками. Щеки горели не столько от ударов, сколько от ненависти. Хоть бы руки связали, хоть бы держал кто! Нет: стой перед пьяным ухмыляющимся придурком и не смей отворачиваться. Ладно еще, никто не видел, главное – Алешка, а то вдвойне гадко было бы. Почему-то у него на глазах острее чувствуется унижение. А уж самому Алешке достается… От Сина, Зака, Михана. За малейшую провинность: голову не опустил, не так посмотрел, не так ответил. А он «так» – не умеет. Михан уже поркой грозил. Одно спасает – за лошадьми мальчишка ухаживает на совесть.
До краев наполнен тревогой Славкин день, а ну как лопнет терпение управляющего, отправит дерзкого раба под плети. Вечером пуще тэма готов Орска подгонять. Не только беспокойство торопит, просто – ждут его там. Теперь перед сном не валяется на лавке, бездумно пялясь в потолок и перебирая тоскливые мысли под тараканий шорох. Шепчутся с Алешкой: почему именно их выбрал Орон; как странен мир, в котором есть магия, и как во всем остальном он похож на обычный; об оружии и нравах в казарме; о Рике, удивительно образованном для средневековья. Даже о том, о чем Славка обычно старается не думать: о родителях, друзьях, прошлой жизни.
Орск, почуяв близость родной конюшни, ускорил шаг и нахально толкнул жеребца Зака. Славка неловко дернул повод, но конь только оскорбленно запританцовывал. Бывший раб оглянулся и пустил в дело хлыст. Задел плечо самым кончиком, но и этого хватило, чтобы прикусить от боли язык.
Спешился от греха подальше, повел Орска под уздцы. Тот дергал головой и отжимал незадачливого всадника боком к стене. Промчался Рик, торопясь принять лошадь у хозяина. Орск совсем раскапризничался и застрял в воротах конюшни. «Да пошел ты, зараза!» – раздраженно выругался про себя Славка.
– Жабьи лапки, с конем справиться не может. Драть таких надо, и почаще, – посоветовал Вилл.
– Выдеру! – согласился Ласк и размашисто кивнул, едва не вывалившись из седла.
Зак торопливо подхватил хозяина.
Орск тряхнул головой, соглашаясь с тэмами, и все-таки соизволил послушаться. Славка завел упрямца в стойло и несколько мгновений смотрел на него, раздумывая: треснуть чем-нибудь тяжелом по крупу, или выйдет только хуже.
– Чтоб тебя, животное!
Орск фыркнул и презрительно покосился.
– Это ты про коня или про гостя? – спросил на бегу Алешка.
– Обоих! Да тихо ты, с-скотина!
– Это уже про Орска, – заметил Рик, снимая сбрую с хозяйского жеребца.
Вернулся Алешка с лошадью Вилла.
– Ты чего такой нервный?
– А ты не видишь?! Эта скотина опять нализался как свинья.
– Угу, а это про тэма, – снова отметил Рик.
– Злые как черти, под руку не попадайся. Да стой ты, зараза! Крит в горы уехал, а Ласку вышел облом. Лучше бы наоборот. А Син где?
– Ушел в город с Фло.
– Вина! Живо! На двор! – заорал хозяин.
– Началось, – поморщился Славка. – Наши все тут?
– Ага, – кивнул Рик. – Даже Костя с Антоном. Михан их уже припахал. Сима под лестницей, говорит, управляющий не стал без Зака оружейную отпирать. Кстати, она от тебя чего-то хотела.
– Слушай, я пойду, а?
– Да иди. Не понимаю, как можно лошадей не любить?
«Очень просто. Достаточно их побаиваться», – мысленно ответил Славка, сбегая из конюшни.
Девчонки, понукаемые управляющим, тащили вино и тарелки со снедью. Братья Право и Лево волокли стол и кресла. Поставили в тенечек, рядом с домом, так, чтобы заваливающееся к забору солнце не слепило пьянчуг. С легким шелестом легла на стол расшитая скатерть.
Никто из ребят не понимал привычки тэма пить на заднем дворе. Есть же великолепный сад, три столовых в доме и собственный трактир. Аля как-то сказала презрительно: «Что вы хотите – свинья!» Двор, конечно, содержали в чистоте, насколько это возможно при таком хозяйстве. Но – конюшня, кузня, дровяные сараи, сеновал, яма для отходов, навозная куча, прикрытая рогожей. А если кто страдает насморком, аппетит отобьют огромные мухи, с гудением разрезающие воздух. Но тэму это, как видно, не мешало.
Ласк, навалившись на Вилла, зло вопрошал:
– Нет, ты мне скажи, чем Крит лучше меня? Тебя? А?
– Да он фехтует как беременная овца! – соглашался тот, пытаясь стряхнуть с себя приятеля.
Зак искривил тонкие губы в усмешке. Он оттащил хозяина от гостя и сгрузил в кресло. Резные ножки хрустнули под весом пьяного тела. Ласк продолжал разоряться и брызгать слюной. Рожа его покраснела от возмущения.
Славка осторожно, под шумок, пробрался под лестницу и кивнул Симе. Сел так, чтобы в щель между ступеньками просматривался двор. Аля разливала по бокалам вино, раскладывала приборы. Лера с Машкой мотались на кухню и обратно. Девчонками дирижировал управляющий.
– Михан осторожничает, – тихонько сказала Сима. – Не открыл без Зака оружейную. Почему? Ведь хозяин приказал, чтобы я там работала.
– Ножи кидать – косорукий писарь, а не тэм! – горячился Вилл, заглушая ее шепот.
– Думаешь, что-то заподозрил? – встревожился Славка.
Сима пожала плечами.
– Я сейчас покажу, как надо! – Ласк выполз из кресла, едва не своротив стол. Вытащил нож и нацелился в ворота. Охранник торопливо скрылся в сторожке.
– Стой! – замахал Вилл. – Давай в левый столб. Нет, лучше в правый. В сучок, сучок!
– Какой сучок, пьяная рожа? Там нет сучка! – взревел Ласк. – Куда кидать?
Славка привалился к стене и закрыл глаза. Как же он устал! Бесконечные тренировки, придирки, наказание, скачка. Тэмы, хоть и пьяные, в седле держатся как влитые. Зудело под рубашкой плечо, умеет Зак с хлыстом обращаться. Скорее бы расползались эти алкоголики, лечь пораньше, хоть немного выспаться. «Но почему Михан не открыл оружейную? Просто так? Решил подстраховаться?» Это не давало покоя, кусало по-комариному.
– Я знаю, что понравится тэму, – раздался голос Михана.
– Так давай, чего ждешь! Быстро!
Вот орет, даже в затылке отдается.
– Пожалуйста.
Вскрик. Маши? Леры? Альки? Славка выскочил во двор.
Застыла на ступеньке Маша, плеснула вином на скатерть Алька. Михан волок к сараю Леру, ухватив за косу.
– В нее? – удивился Вилл.
Пьяно поморгал Ласк.
Прижавшись к стене, Лера с ужасом смотрела на тэмов.
– Зачем в нее, рядом. Как можно ближе, но не ранить. – Михан пристукнул ладонью в паре сантиметров от лица девушки.
Лера вздрогнула, шевельнула беззвучно губами и сползла на землю.
– Эй, чего она? Ну, так не интересно, – обиженно протянул Вилл.
Зак деловито предложил:
– Может, привязать?
– Вяжи! – согласился Ласк, махнул рукой и покачнулся.
«Он даже в ворота не попадет!» – отчетливо понял Славка.
Зак потормошил Леру за плечо.
– Тьфу ты! Отключилась.
– Ничего, сейчас очухается, – пообещал Михан. Он присел и ударил девушку по щеке.
– Жалко, – протянул Вилл. – Ухлопаем. Лучше подари?
– Ага, забесплатно. Может, его тоже? – Ласк показал на Славку.
Вилл с сожалением прищелкнул языком.
– Ты и продать жмешься, запросил цену.
Хозяин ухмыльнулся, припал к кружке. Вино струйкой протекло на бороду.
Вилл посмотрел, как управляющий тормошил Леру – голова у девушки безвольно болталась, коса елозила в пыли. С ненавистью взглянул на Славку и предложил:
– А давай его туда.
Ласк расхохотался.
– Хитрый, думаешь? Жабу тебе в дерьме. А то я не знаю, что ты его сразу прикончишь.
Вилл недовольно хрюкнул.
– Тогда пусть он в нее кидает.
Ласк глянул с интересом:
– Зачем?
– А что? Забавно.
«Не надо!» – испугался Славка.
– А давай. Чего, в самом деле… Слышь, ты, кидать будешь. Пять раз.
– Десять! – перебил гость.
– Десять? – удивился Ласк. – Даже я десять не смогу.
Вилл настаивал:
– Десять!
– Ну ладно, десять. Слышь! Хоть один нож в сторону больше, чем на ладонь, я тебе все зубы вышибу.
Гость расцвел, предвкушая зрелище.
Славка прикинул расстояние до стены – метров пять. Будь там не Лера, обычная мишень, без проблем. Увлекались в секции ножами, у него хорошо получилось. И уж точно лучше, чем у пьяных тэмов. Но он не может!
– Очухалась, – сказал Михан. Потянул Леру за косу. – Вставай.
Та замотала головой, вжимаясь в землю.
Славка крикнул:
– Я не буду!
Довольный, захихикал Вилл: вот сейчас накажут нахального раба. Даже ручонки потер от удовольствия. Взбесился тэм:
– Что?! Жабий выродок! Ублюдок драконий!
Подскочил Михан.
– Не беспокойтесь, он будет.
Славка покачал головой, но управляющий схватил его за грудки и зашипел в ухо:
– Будешь. Или ты, или господа. Решай, кто быстрее ее зарежет.
– Я не могу!
– Тогда убьют они. – Михан кивнул на пьяных тэмов.
Пульс стучал в висках молоточками: «Нет. Нет. Нет!»
– Я не могу в нее!
Управляющий выпустил собранную в кулак рубаху, Славка чуть не упал.
– Что же, ты решил. Хочешь посмотреть, как она будет корчиться на ножах? Полюбоваться?
– Подождите! Ну, можно хотя бы – не в Леру?
В желтых глазах Михана – заинтересованность. Предвкушение.
– Ладно, мальчик, давай так.
У Славки под ребрами кольнуло.
– Господа, он будет кидать, – объявил Михан. – Но, может, сам выберет себе мишень? Кого-нибудь из них, – обвел широким жестом двор.
Не молоточки, молот ударил в виски. «Я же не это сказал!»
Забухтел недовольно Вилл, но Ласк кивнул.
– Пускай. А то ишь, расселась, дохлятина.
Управляющий повернулся к Славке.
– Выбирай.
«Тебя!» – с ненавистью подумал он и увидел, с каким удовлетворением улыбнулся Михан.
– Ну?
Черт возьми…
Управляющий поднял руку и начал медленно загибать пальцы, начиная с большого.
– Думай. Или верну туда девчонку.
Дань – самый спокойный, очень добрый, его не обозлило даже рабство. Для побега совершенно бесполезен, но как хорошо, что он такой есть!
Замкнутый, молчаливый Антон. Словно отгородился от ребят.
Скрипач – так Славка называл про себя Костю, и это прозвище подходило больше, чем имя.
Влад – циник и нахал. Но порка не сломила его.
Рик. Княжеский кадет. Единственный, кто может помочь.
«Святой Вакк, говорите? Честь сильнее дружбы. Мерзость какая».
– Время!
Управляющий покачал оставшимся мизинцем.
Конец ознакомительного фрагмента.