Вы здесь

Сталин шутит…. Предисловие (Л. К. Гурджиев, 2013)

© Л. Гурджиев, составление, 2013

© ООО «Издательство «Алгоритм», 2013


Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.


© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Предисловие

«Сталин обладал большим чувством юмора и сарказма…»

Уинстон Черчилль

«Сталинская эпоха ушла в прошлое, осужденная, оплеванная, окарикатуренная, но не понятая», – писал философ Александр Зиновьев, некогда убежденный антисталинец, диссидент-антисоветчик со стажем. Многое переоценивший, особенно в результате горбачевской перестройки и постперестроечных трагедий, он продолжал: «Сталинская эпоха была юностью советского общества, периодом превращения его в зрелый социальный организм. И хотя бы уже потому она заслуживает нечто большего, чем осуждение: она заслуживает понимания».

Понять и познать Сталина и сталинизм бывает и просто, и нелегко одновременно. Таково диалектическое свойство любого мало-мальски заметного явления в истории. Сталинский же период не зря назван ЭПОХОЙ, для осмысления и извлечения соответствующих уроков которой требуется намного больше времени, умственных сил, основательного нравственного потенциала, чем для любого другого периода мировой истории. Эпоха была счастливой и трагической, цельной и противоречивой, но осталась уникальной и великой, пронизанной неизбывной мудростью и… искрометным юмором. Поэтому изучать ее, дивиться ей будут многие поколения.

Труднее всего понимать ее реальности тому, чья голова замусорена агитками и антисталинскими сочинениями, в изобилии преподносимыми телевидением, радио, печатью. Пресловутая и лживая «свобода слова» – это пародия и на свободу, и на слово, и на саму мысль – атомизировала массовое сознание, то есть разбила его на неспособные к осмысленному интегрированию части. Особенно на Западе. Но и у нас для значительного количества людей история страны и мира остается неизвестной или малопонятной, а чувство юмора – атрофированным.

Свобода – вещь достаточно серьезная как в философском, так и в практическом плане. Но попадаются профессионалы и любители от свободы, которые воспринимают и обращаются с этой норовистой лошадью так, как детишки с деревянной лошадкой на колесиках. От них слышишь: «Но меня же в сталинском СССР могли посадить за анекдот о вожде. Нет, не надо мне такого режима, при котором за анекдот сажают…»[1]

Известно ироническое выражение: не учите меня жить, лучше помогите материально. Учитывая, что на постсоветском пространстве организаторы плача по свободе обрели не только любимую игрушку, но и солидное финансовое положение, можно было бы надеяться услышать: в материальной помощи не нуждаюсь, лучше научите меня жить. Увы. Обожравшееся брюхо к науке жизни глухо. Поэтому без всяких потуг на учительство просто довожу до сведения тех, кто наслышан про анекдотобоязнь в эпоху товарища Сталина.

Во-первых. Необходимо делать серьезную поправку на время и обстоятельства. До Второй мировой войны во всех сопредельных государствах (кроме Монголии) царили фашистские или полуфашистские порядки. Прибавим сюда десятки стран поодаль да сотню колоний. Тамошнее население шуточками в адрес правящих государственных мужей сильно не расслаблялось. Помалкивало.

Во-вторых. В мадемуазельно-марсельезной Франции поострить в винном погребке о власть предержащих, действительно, допускалось. Но попробовал бы кто-нибудь из подданных английской короны громогласно пройтись по адресу носителя этой короны, находясь в зоне досягаемости правоохранительных слуг их высочества! Да что там Англия. Никто из «всяких прочих шведов» (разного географического местоположения) не отваживался прилюдно каламбурить по поводу своих августейших особ.

В-третьих. США – оплот свободы и демократии, колыбель анекдотов, рожденных разливанным масс-медийным морем. Можете себе представить негра в южных штатах, который не то что по адресу хозяина Белого Дома съязвил, а просто вздумал пошутить над белым джентльменом или, упаси боже, белой леди? Шериф уже прятал бы в кобуру дымящийся кольт…

В-четвертых. Миллионам индийцев, китайцев, арабов, африканцев, находившимся в орбите мирового капитализма и умиравшим от голода и войн на протяжении большей части XX века, было, извините, не до юмора. Равно как миллионам крестьян Латинской Америки, которых латифундисты отучили смеяться вообще и к которым улыбка вернулась лишь на волне революционного подъема во второй половине прошлого столетия.

В-пятых. Горстку куцых территорий, где за политический юмор не били, не сажали, не расстреливали, нам хотят выдать за образец для подражания? Нам, находившимся в сталинскую эпоху в жесточайших клещах самых реакционных и самых могущественных внешних сил? Нам, без посторонней помощи выбиравшимся из разрухи и темноты к экономическому и культурному расцвету? Нам, которым пятая колонна всаживала нож в спину, а на рукоятке того ножа, как отпечатки пальцев, оставались анекдоты? Не слишком ли много риторических вопросов, включая последний…

В-шестых. Перебрасывая мостик в наши дни: с чего вы взяли, что в мире царит свобода слова и нет вообще никакой цензуры? Я толкую не об «отсталом» поясе Азии, Африки и Латинской Америки с его многомиллиардным «электоратом». Я имею в виду «передовой» Запад с его благословенным «золотым миллиардом». Желающих оседлать коня свободы и поржать вместе с ним здесь хоть отбавляй. Но если перечислить законодательные запреты на «ржание», принятые в большинстве стран Европы, примкнувшего к ним Израиля и паханствующих над ними США, то не хватит всего предисловия к этой книге.

Кто-то где-то как-то сказал, претендуя, видимо, на божественное откровение, что свободы на этом свете нет, она есть лишь на том свете. Спешу разочаровать: ее не просматривается и там. В самом деле, попробуйте-ка рассказать в раю анекдот со сквернословием. Архангелы мигом вышвырнут вас в ад. А в аду мало не покажется хулителю вельзевула. Черти донесут, и вариться заживо в кипящем масле станет для смельчака не самым сильным наказанием.

Добро бы вся критиканствующая антисталинская публика с ее двойными стандартами изучала и оценивала свободу научно и социально опосредовано. Ладно, согласилась эта публика, без анекдотов можно прожить. Однако невозможно примириться с отсутствием других свобод в сталинском обществе. И тут она затронула вторую после анекдотов «больную» для нее тему. Мне, да и, наверное, многим приходилось слышать от иного отечественного туриста, вернувшегося из поездки в Турцию или Испанию: «Разве мог я мечтать съездить туда при твоем Сталине? Так что не агитируй меня, не нужно мне твоего сталинизма с его захлопнутыми границами…» Хорошо. Опять загибаем пальцы.

Во-первых. Агитирует не сталинизм, а сама жизнь расколотой на части державы, где огромное число людей не то, что за границу – в соседний город с трудом выбирается. По банальной, бытовой причине: нет денег. А порой – по политической: визу не дали либо ее хлопотно получить, ибо город-то уже закордонный, иностранный.

Во-вторых. С фашистскими и полуфашистскими государствами что-то неясно? С 20-х до 50-х годов прошлого века в Турции или в Испании с их автократическими режимами тебя как гражданина СССР обычно поджидали не горячий донер-кебаб или прохладная мансанилья, а тюрьма.

В-третьих. Ты же просто не ведаешь, что на большей части Европы, да что там Европы – земного шара, были всего две-три страны с относительно свободным въездом-выездом. Забыл, что Африка и Азия до шестидесятых годов стонали в колониальных кандалах и бдительные колонизаторы туда не всякого стороннего европейца пускали. Никто не рассказывал, что в первой половине двадцатого века даже богатые «белые люди» не рисковали ездить на отдых в большинство стран Латинской Америки? Словом, отпустил бы тебя Сталин на все четыре стороны и куда ты, бедолага, смог бы податься? Может, в Таиланд, где тебя, как «красного лазутчика», долго бы лупили по пяткам бамбуковыми палками в ближайшем полицейском участке?

В-четвертых. Вернувшегося из Турции я спросил, что он видел в Стамбуле. Дело не в том, что он красочно описывал изобилие товаров в Капалы Чарши – на крытом рынке. Каким же надо быть шопоголиком, чтобы не заметить, как в нескольких кварталах от того места, где он отоваривался, в это же самое время шли настоящие бои турецкой полиции с турецкими гражданами, с применением бронетехники и вертолетов? Но вкусивший радостей шопинга не слышал ни сирен, ни выстрелов, не видел ни убитых, ни раненых.

В-пятых. Кладем не на мечтательные, а на конкретные, элементарные весы человеческой жизни базовые духовные и материальные ценности. На одну чашу – демагогически-липовую открытость границ при СНГ с их унылыми рыночными отношениями. На другую чашу – богатейший набор социальных преимуществ сталинского режима. Кратко перечислим: бесплатное или крайне дешевое жилье, такое же продовольственное обеспечение, образование, здравоохранение, разнообразный и доступный досуг и отдых, включая занятия спортом, а также не на словах, а на деле равенство и общественный порядок с их бескорыстием, энтузиазмом, дружбой и прочими высокоморальными проявлениями отношений между людьми и народами. Добавляем сюда крутотелую, здоровую, румянобокую сатиру с прослойками сочного юмора.

Есть и в-шестых, и в седьмых… но – довольно.

О более «серьезных» упреках в адрес сталинской эпохи тоже промолчу. Иначе они нас далеко уведут от главной темы книги. Да и нового в них ничего нет. Опять разводят бодягу насчет «незаконных массовых репрессий» и прочую многократно опровергнутую трепотню.

И вот что интересно: юмор – уж на что, казалось бы, универсальное явление – стал приобретать все более яркие черты не только культурного, но и классового раскола. Взять те же самые байки по сталинской тематике. Одну и ту же историю сталинист и антисталинист воспринимают совершенно по-разному. То, что смешно для одного, вызывает негативные эмоции у другого и наоборот. То, что одни рассматривают в качестве если не тормоза, то вспомогательного движка, другие рассматривают в качестве если не главного двигателя в целом, то его основы.

Вульгарная социология приписывает анекдотам чуть ли не решающую роль в политической и других сферах жизни. Пытается усмотреть в них основополагающие инструменты изменения общественного сознания. Считает, например, что обилие анекдотов о Сталине суть свидетельство сопротивления его режиму вчера, неприятия сталинизма сегодня, недопущения его завтра. Это, безусловно, ерунда. Первое лицо государства везде автоматически становится главным героем современных ему анекдотов, рассказывают ли их громко или передают шепотом. Если и после смерти о нем продолжают возникать анекдоты, то это признак незаурядных, выдающихся качеств его личности.

Идеология… Если коротко, то это система взглядов, ценностей, норм, воспринятых организацией, слоем, классом или всем обществом, с определением как путей развития этих взглядов, так и целей, способов, рычагов их распространения и защиты. В прошлом, а иногда и сейчас идеологию называют ложным сознанием. Идеологическая кройка и шитье в обязательном порядке имеет швы и строчки из юмора.

И сатира и юмор доверху наполнены идеологической начинкой. Сегодня, когда орава отечественных юмористов потчует нас в основном беззубой развлекаловкой, странно выглядят многие анекдоты эпохи Сталина, которые несут философскую нагрузку. При этом хотелось бы отметить одну из приятных особенностей той эпохи. Рождавшиеся стихийно в народе анекдоты, где одним из персонажей выступал Сталин, в целом возвеличивали вождя. Вождь выступал в них обычно не как третируемое, а как третирующее начало. Сугубо отрицательно он выглядел лишь в анекдотах, которые сотворялись «высоколобыми» антисоветскими интеллектуалами, по преимуществу еврейскими. Позитивный сталинский образ вызывал у них желание затмить его мутным валом очернительских баек, для которых сюжеты брались отовсюду, откуда можно, даже из старинных антологий. Они порой сами говорили о своем «творчестве», с удивлением констатируя (почти цитата): «Анекдоты о Ленине получаются злобные, но с уважением. Анекдоты о Сталине получаются очень злобные, но с очень большим уважением». Зато анекдоты о Хрущеве получались у всех смешные и незлобные, о Брежневе – и несмешные и незлобные, а о Горбачеве – вообще не получались и не получаются, если к ним не приладить сталинский и околосталинский фон.

Непостижимым является также то, что сталинская шутка сплошь и рядом представляет собой совсем не шуточный феномен: врагов от нее охватывал и охватывает нервный смех; друзья, от души повеселившись, становятся подтянутыми и серьезными.

В свое время распространителей искусственных, порочащих Сталина и советскую действительность баек совершенно справедливо наказывали. Нарушение свободы слова и демократии в этом усматривают лишь те, кто ненавидели Сталина, Советский Союз, социалистический строй, с презрением относясь к нашему прошлому, цинично – к настоящему и с нескрываемой фанаберией – к будущему. Поэтому очень вероятно, что нижеследующее шутливое и одновременно злое отношение выразил не антисталинист, а тот, кто, напротив, был предан вождю: «Конкурс анекдотов о Сталине. Первая премия – 25 лет. Две вторые – по 15 лет. Три поощрительные – по 10 лет». Есть и дополнение к «конкурсным» условиям. По сюжету они были посланы на тот свет и, ознакомившись с ними, вождь лично вписал: «Учредить также главный приз: досрочную встречу с товарищем Сталиным».

Все так. Имя вождя настолько слилось с понятиями советской Родины и советского народа, что осмеяние Сталина автоматически означало осмеяние каждого советского человека, всего советского вообще. А это было покушением на свободу и демократию подавляющего большинства населения, среди которого антисталинские анекдоты не приживались.

Этот факт невозможно соотносить с анекдотами о Хрущеве или Брежневе, сплошь язвительными и ругательными. Культы этих руководителей были огромны, но сами-то руководители были мелки. Их высмеивание как бы само просилось на язык. Это – одна из причин, почему за политический анекдот перестали наказывать.

К тому же с середины 1950-х годов берет начало десталинизация, которая лишь стимулировала внешних и внутренних разработчиков сего жанра к поиску новых анекдотных тем. Бессмысленность наказания стала очевидна советскому начальству. Руководители страны так отдалились от народа, что их высмеивание больше никого, кроме них самих, не касалось и не волновало.

Но многие и сегодня не осведомлены о том, что антисоветский политический анекдот почти никогда не является фольклорным творчеством. Это есть продукт, произведенный, расфасованный и выброшенный на рынок идеологическими лабораториями и институтами врага. Над научно разрабатываемыми «анекдотными» программами трудились хорошо оплачиваемые советологи, кремленологи, сталиноведы, сведущие в вопросах языка, литературы, истории. В основном это были выходцы из нашей страны. Кстати, мне как-то пришлось встретиться с претендующим на научное обоснование тезисом, что «в каком-то смысле сам анекдот как жанр – это еврейская традиция».

Главное же, на что следует обратить внимание: на Западе издавались многочисленные сборники анекдотов и карикатур с антикоммунистической и антисоветской начинкой, не считая публикаций в периодической печати. В США был выпущен трехтомник собрания антисоветских анекдотов. Материалы для них черпались из литературных и фольклорных источников едва ли не всех стран и едва ли не за все время существования письменности. Они, конечно, осовременивались и «приделывались» к конкретной советской политике, к соответствующей этнографии – русской, украинской, армянской, грузинской, чукотской и пр. Многие из этих авторов подвизались на западных радиостанциях, вещавших на СССР, где сему сочинительству уделялось самое серьезное внимание.

Словом, обманутые потребители, которые думали, что лакомятся натуральными новинками этого литературного и фольклорного жанра, на самом деле кормились его эрзац-заменителями.

Помните вдруг возникшую в послесталинское безвременье серию анекдотов о Чапаеве? А серии об армянском радио, о чукчах, о Штирлице? За всем этим стоял не народ, стояли они – сотрудники зарубежных спецслужб и пропагандистских аппаратов, их все увеличивавшаяся наемная и добровольная агентура внутри нашей страны. Каналы прозападной агентуры влияния были незаменимы для распространения сего специфического идеологического продукта. Это позволяло оперативно реагировать на менявшуюся политическую конъюнктуру.

Не зря в перестроечную пору и после нее появились публикации многолетних собирателей, а судя по некоторым данным, и сочинителей некоторых из баек. Речь о лицах с весьма однородными в этническом смысле фамилиями: Борев, Раскин, Барский, Фельштинский и др.

В ряде анекдотов образ Сталина и приметы его времени подаются точнее, нежели в иных исторических монографиях. Переоценивать документальность баек и правдивость описаний очевидцев не следует. Тем не менее определенную свидетельскую роль выполняют даже те шутки-прибаутки, которые я позаимствовал у вышеназванных собирателей, каковые вовсе не славятся своей объективностью.

Ослепленные антисоветизмом и антисталинизмом не воспринимают очевидного: остроумие Сталина – это еще и назидательные уроки. Недаром многие иронические замечания вождя становились буквально всенародными, превращались в крылатые фразы.

Пресловутые двойные стандарты сталиноненавистники применяют прежде всего по отношению к конкретным высказываниям объекта их ненависти. Юмористические сталинские высказывания преподносятся ими исключительно в качестве примера отвратительного цинизма и неслыханного жестокосердия. Зато, скажем, остроумие У. Черчилля есть для них эталон мудрости. А ведь этот высокородный господин мог изречь что-то наподобие: я уважаю Муссолини хотя бы за то, что он расстрелял своего зятя[2]. Причем любил повторять это в присутствии мужа собственной дочери, которого недолюбливал. Никакой мудростью здесь и не пахнет, только хамством.

Однако я не случайно взял для эпиграфа к предисловию слова именно Черчилля, хотя о сталинском остроумии существуют более емкие и пространные оценки. И не случайно привожу характеристики сталинской эпохи, данные бывшим диссидентом А.Зиновьевым, хотя опять же существуют гораздо более блестящие. Похвала в устах противника, даже если она суть вынужденное признание, произнесенное сквозь зубы, или вырвалась непроизвольно, или запоздала на много лет, дорогого стоит.

Конечно, поначалу нормальный человек возмущается откровенной ложью, когда ему показывают и рассказывают о Сталине, как о палаче, садисте, дураке, пьянице, бабнике, воре, шпионе, трусе, неуче… Но потом – смеется. Вообще-то практически все антисталинские опусы – повод больше для подшучивания над их создателями и бездумными потребителями, а иногда просто для хохота, вызванного ими же самими, как гротескными персонажами.

В 2010 году под Смоленском разбился самолет с польской делегацией во главе с президентом Л. Качинским на борту (летели на траурную церемонию в Катынь, где якобы волей Сталина расстреляли польских пленных офицеров). По этому поводу И. Ясина, член Совета по развитию институтов гражданского общества при президенте Российской Федерации, издала стон: «Опять Катынь… Опять гибнет цвет нации. Дотянулся проклятый Сталин». Позднее она выдала еще более потрясающий перл: оказывается, ее дед, погибший во время войны в немецком концлагере, – жертва сталинизма. Чем не повод для гомерического смеха, нет, не над жертвами катастроф и концлагерей, а над Ясиной и ей подобными выкидышами демократчины.

Отвязные писаки на полном серьезе связывают сегодняшние экономические трудности и даже криминальную обстановку со сталинским этапом в жизни нашей страны. Между прочим, он закончился более полувека назад. Или писаки растеряли не только чувство юмора, но и чувство времени? Предположим, ума раньше ни у кого не было, но за столь долгий срок его можно было бы набраться тем, кто метит в сегодняшнюю интеллектуальную элиту.

Академик В. Данилов-Данильян, судя по всему, не только набрался, но и перебрал. Помните недавние катастрофические пожары вокруг Москвы? «Главной причиной массовых пожаров является уничтожение болот…, начатое при Сталине и продолженное при Хрущеве и Брежневе», – вывела, не дрогнув, ученая рука. И чем это глубокое, как лужа на мостовой, мнение отличается от вывода известной (при этом обычно уточняют – «скандально известной») в определенных кругах журналистки О. Бакушинской? Ничем. Эта особа посчитала, что нынешний всплеск уголовной преступности в Москве произошел из-за появления портретов вождя. Уже даже у цирковых клоунов появились нахрапистые конкуренты: специалисты по антисталинизму.

Виктору Соломоновичу Горохову до соломоновой мудрости, безусловно, далеко. Но он так старался достичь ее, что написал книжку «Тот самый Сталин. Портрет без ретуши». Знаете, какую байку он не постеснялся там поместить? Читаем: «Как-то выходя с дачи вместе с Берией, Сталин ненароком спросил: «Тебе не кажется, Лаврентий, что этот солдат как-то странно на меня посмотрел?». Берия резко обернулся и выстрелом из револьвера убил охранника».

Укажем автору на явные глупости. Сталин с дачи не выходил, а выезжал. Охраняли его не солдаты, а офицеры. Револьвера у Берия быть не могло, лишь пистолет. И остановимся: зачем разбирать байку так серьезно – это же не политика и даже не развлекаловка, это клиническая картина. Не из сталинского прошлого, а из гороховского настоящего.

Юрий Борисович Борев (по кличке «Двойной Боря»), написавший «Сталиниаду» и хваставший, что полвека собирал материал для нее, разоблачает вождя столь примитивно, что фактически мы имеем дело с авторским саморазоблачением. «Многие сведения о нашем недавнем прошлом не могут быть сегодня документально подтверждены», – признается он. Но какой вывод делает? Потрясающий: «Однако разве это довод против их публикации с указанием на вероятный, а не достоверный характер? Достоверность таких сведений в процессе исторической проверки будет либо повышаться, либо понижаться. Однако для того, чтобы сведения были проверены, они должны быть введены в культуру». Да, г-н Борев, лучше не скажешь! Но сей господин все же попытался сказать лучше и выдал сюжеты, каждый из коих суть шекспировская (читай: боревская) трагедия. Даром, что вызывают хохот до упаду. Вот они:

«Со Сталиным случались приступы безумия. Он выбегал ночью в кальсонах с пистолетом в руке и бегал по кремлевским коридорам или по даче, ища врагов.

В сибирской ссылке Сталин был вместе со Свердловым, который жаловался на его крайний антисемитизм. В Грузии традиций антисемитизма не было, и к грузину эти настроения могли прийти через связь с жандармерией.

Глубоким вечером Сталин сидел в своем кабинете, просматривал какие-то бумаги. Вдруг он услышал за спиной тихие шаги и выстрелил, не оборачиваясь. Оказалось, что это Аллилуева, стараясь не беспокоить, несла ему чай».

…Отсмеявшись, обнаружим, что западные писаки от наших не отстают. Негативный образ Сталина они присобачили даже к «летающим тарелкам». Согласно информации, гуляющей среди уфологов, однажды в штате Нью-Мексико потерпел аварию межпланетный корабль с пришельцами. Власти США засекретили происшествие. Однако журналистка Энн Якобсон докопалась до сути и поведала миру, что имела место провокация Джозефа Сталина, хотевшего посеять панику среди американцев.

Брехаловки и страшилки других ее коллег довели многих на Западе до паранойи, выражаемой следующим мнением: во Второй мировой войне Сталин и Гитлер совместно напали на США, Англию и Францию, были разбиты, хотели бежать в Японию, отчего янки оказались вынужденными применить против последней атомную бомбу.

Ох, уж эти янки… Хорошо оплачиваемое бремя «бескорыстной борьбы за свободу» они влачат до сих пор. Как выразился один доморощенный юморист, недавно афганские пираты опять вероломно сбили самолет американских патриотов, цивилизованно бомбивший дикарские города и села. Не иначе воинственные талибы, от которых страдают миролюбивые янки, тоже являются выкормышами сталинизма.

Все познается в сравнении. Некоторые исторические сравнения рождают такую гомерическо-критическую массу смеха, что возможен даже социальный взрыв.

После смерти Тито выяснилось: лидер югославских коммунистов лично владел коллекцией дорогих автомашин, роскошными яхтами, тридцатью виллами, конюшней породистых скакунов. Списки его движимого имущества, подлежащего разделу между наследниками, составлялись долгих четыре года. Он также оставил после себя кризисную страну, которая еще при его жизни проваливалась в экономическую пропасть и корчилась в судорогах сепаратизма, пока быстро, в течение нескольких лет, не рухнула в небытие.

После смерти Сталина выяснилось: лидер советских коммунистов лично владел парой стоптанных и подшитых им самостоятельно валенок, дореволюционным тулупом, бельишком да кое-какими мелочами. Он также оставил после себя могучую державу, которую внешние и внутренние враги разрушали с неимоверным напряжением сил и привлечением гигантских средств в течение почти сорока лет.

Итог: Тито уважаем всемирной демократчиной, Сталин ненавидим ими. Если это анекдот, то он не о Сталине и даже не о Тито – он о демократчине и либерастии, о кривом зеркале буржуазного бытия.

А вот примеры и сопоставления более поздние.

Желая обезопасить тылы Красной армии, границы Советского государства и правопорядок на его территории, Сталин переселил представителей некоторых кавказских наций в отдаленные районы страны. Переселил, а не истребил. Предотвратил столкновения, грозившие привести к гражданской войне.

Желая обезопасить тылы своей армии, границы государства и правопорядок на его территории, постсоветские правители истребили огромное количество представителей некоторых кавказских наций прямо в их доме. Истребили, а не переселили. Развязали столкновения, фактически приведшие к гражданской войне.

Итог: буржуазная пропаганда исходит ядовитой слюной, понося Сталина как поработителя, но нежно млеет и ласково блеет, говоря о постсоветских правителях, как об освободителях. Если это анекдот, то он страшноватый и не о Сталине или Ельцине – он о преступнике под названием КАПИТАЛИЗМ.

Я считаю, что отношение к Сталину – это лакмусовая бумажка. Она выявляет в человеке и в обществе многое. Можно любить или не любить президента или премьера России, глав остальных постсоветских новообразований, можно быть членом компартии или шарахаться от нее, однако против истины не попрешь, даже взяв наперевес ядерную бомбу. Если ты за Сталина, то независимо от политических убеждений ты за сильное, процветающее государство, которым его народ гордится, которым никто не смеет помыкать, которого боятся и уважают, на которое равняются. Если ты против Сталина, то сознательно или бессознательно ты за разрушение государства, за упадок, осмеяние, унижение, оскорбление и, наконец, за исчезновение страны.

Вынося на суд читателя собрание историй, смешных и не очень, хочу отметить следующее. Понятие сталинского юмора неотделимо от рассказов самого вождя о различных смешных историях, которые он почерпнул из литературы или из собственного жизненного опыта. Однако подавляющее большинство образцов его юмора содержится в опубликованных и неопубликованных воспоминаниях людей, лично знавших Сталина и встречавшихся с ним. Примеры блистательных шуток вождя украсили собой не одни мемуары, авторы которых выступили в роли первоисточников. Но есть предания, дошедшие до нас, как говорится, через десятые руки, поэтому выглядят они порой довольно экзотично или неправдоподобно.

Это произошло из-за того, что сталинский юмор был отшлифован временем. Потеряв что-то из первозданного вида, обрел вид не худший, а лучший. Так же, как морская волна обкатывает гальку, индивидуальная или общенародная любовь к вождю обкатала реальные события и, сохраняя содержание, придала им новую форму.

Произведение разбито на три основные части с приложением. Первую часть можно было бы условно назвать «Официальный Сталин». Вторую часть – «Неофициальный Сталин». Третья часть представлена анекдотами, афоризмами, изречениями. И, наконец, приложение с частушками разных времен.

Во всех частях каждый отрывок, а их всего, не считая частушек, почти пять сотен, представляет собой неравноценные, но равноинтересные образцы того, что можно назвать сталинским фольклором. Даже его простейшие по форме образцы вошли в кровь и плоть советской и в значительной степени мировой истории. Поэтому интерес к нему будет только расти.

Некоторые типологические единицы даются в сдвоенном, строенном виде, под одним порядковым номером, т. к. объединяются рамками цельного сталинского выступления либо формируют единое пространственно-временное поле того или иного исторического явления или просто литературного сюжета. Несмотря на неодинаковость исторической ценности отрывков, это не значит, что в книге они приводятся с последовательным понижением степени их значимости, хотя я придерживался такой схемы. Старался соблюдать и хронологию. Она, впрочем, кое-где нарушена, особенно там, где дело касается извлечений из опубликованных мемуаров, которые не хотелось расчленять и располагать отдельными кусками по всей книге.

В любом фольклоре важен контекст происходящего и проговариваемого. Поэтому я снабдил большинство отрывков комментариями – лаконичными или подробными, вполне серьезными или тоже ироничными. Однако старался не загромождать ими книгу, чтобы не затенять тексты оригиналов, демонстрирующие богатую палитру сталинианы. Чтобы не отвлекать внимания читателя, решил обойтись без ссылок на источник по каждому отрывку. Ссылки имеются только в некоторых комментариях к ним. Библиография сталинианы необъятна, поэтому список использованной литературы дан в конце книги в сокращенном виде. В процессе работы не раз приходилось прибегать к помощи интернета, где имя Сталина не сходит со страниц огромного числа сайтов. Но список сайтов, откуда почерпнуто многое, слишком велик, чтобы воспроизвести его полностью. То же самое могу сказать о газетах и журналах.

Общим для всех трех частей является и то, что там имеются факты, относительно хорошо знакомые, давно известные, особенно представителям старших поколений. Кроме того, в каждой части представлен ряд свидетельств, очевидно говорящих в пользу Сталина, в пользу его мыслей, слов и поступков, однако напрочь отсутствующих в материалах антисталинистов. Ведь цель последних неизменна на протяжении уже почти целого столетия: порочить, клеветать, плодить чернуху, подгонять историю под собственные, изрядно набившие оскомину догмы.

Едва ли не самое невинное оболгание Сталина – некое свидетельство, которое я вычитал у одного из них: «Коба не понимает шуток. Странный грузин – не понимает шуток». Автор того опуса имел нахальство приписать эти слова старому большевику и сталинскому соратнику Серго Орджоникидзе.

Жизнь человека наполнена заблуждениями – у кого больше, у кого меньше. Но в ней нередки и прозрения. Глубокое заблуждение рассеивается не безболезненно, не бесслезно. Ничего страшного, ведь и смех бывает сквозь слезы. Улыбки сушат их. Я не об эмоциях, вызываемых малопочтенными зубоскалами, которые любят глумиться над всем и всеми, заставляя плакать оскорбляемых, ранимых людей. Я о радости прозрения. Сатира и юмор, знаете ли, тоже помогают рождению этой радости, неплохо борясь с заблуждениями. В данном случае – с антисталинскими.

Этой книгой мне хотелось проинформировать об очень и не очень знаменательных событиях прошлого в стране и в мире через специфическую призму сатиры и юмора. Хотелось через улыбку и смех помочь кому-то подтвердить, кому-то уточнить, кому-то заново определить свою личную духовную позицию и социально-ролевую принадлежность. Другими словами – укрепить жизненный тонус светлой и незамутненной идеологической, политической, культурной самоидентификацией.