Сталин и контрразведка. Межвоенное двадцатилетие (А. С. Терещенко, 2016)

Межвоенное двадцатилетие

Этот термин давно знаком историкам и политологам.

Данный период определяется двумя датами: подписанием победителями в Первой мировой войне, странами Антанты, 28 июня 1919 года в Версале мирного договора с побежденной Германией, только что ставшей республикой, и нападением нацистской Германии 1 сентября 1939 года на Польшу, что послужило началом Второй мировой войны.

Но Версальский мир оказался хрупким изделием, простоявшим в целостности не двадцать лет, а только десять, в связи с событиями в районах Восточной Азии. Воинствующий пыл страны восходящего солнца – Японии был направлен против Китая после того, как она приобрела бывшие германские колонии на Каролинских, Марианских и Маршалловых островах в Тихом океане и бухту Цзяочжоу на китайском Шаньдунском полуострове.

Этих завоеваний для японцев показалось мало. В ночь на 19 ноября 1931 года, под предлогом взрыва полотна ЮжноМаньчжурской железной дороги (ЮМЖД) под проходившим японским воинским эшелоном, Токио отдало приказ своим военным разоружить китайские гарнизоны, стоящие вдоль ЮМЖД и занять их.

Аппетит разгорался во время еды, и японцы оккупировали всю Маньчжурию. А 9 марта 1932 года они объявили ее «независимым государством» Маньчжоу-Го, возглавляемым сыном последнего китайского императора Пу И.

После этого советская граница с Японией, преимущественно морская, увеличилась примерно вдвое, протянувшись от Владивостока и почти что до Читы.

Как писал Юрий Жуков в книге «Иной Сталин», Сталин решил, что новая ситуация коренным образом изменит положение в Китае, приведет рано или поздно к рождению общего фронта коммунистов и гоминьдана, который и вынудит Японию повернуть свои армии на юг, от советской границы.

Поэтому он пытался сделать все, лишь бы не раздражать, не провоцировать Токио. Сталин проводил выжидательную политику, понимая, что китайская армия окрепнет и справиться с агрессором. Но на ближайшие годы положительных перспектив в этом вопросе он не видел.

Адепты «ленинской гвардии» Бухарин, Зиновьев и Троцкий продолжали верить в победоносность идеи мировой революции. Их интересовала Германия «новая», непременно «красная».

Бухарин:

«Соединение самой могучей техники и промышленности Германии с сельским хозяйством нашей страны будет иметь неисчислимые благодетельные последствия. И та, и другая получат громадный толчок к развитию».

Зиновьев:

«Союз с победоносной пролетарской революцией (в Германии. – Авт.) может быстро и радикально обезвредить опасные стороны нашего НЭПа. Союз пролетарской Германии и Советской России создал бы новую фазу НЭПа, ускорил и упрочил бы развитие нашей государственной промышленности и подрезал бы в корне тенденцию новой буржуазии занять господствующее положение в хозяйстве нашего Союза Республик».

Троцкий:

«Мы сейчас, несомненно, подходим вплотную к одному из тех исторических узлов, которые определяют дальнейшее развитие на ряд лет, а по всей вероятности, и десятилетий. Центром европейских и мировых проблем является Германия».

Вся эта тройка видела в Германии красные знамена с серпом и молотом, и они оказались того же цвета, только со свастикой.

Гитлер, участвовавший в борьбе за президентское кресло в 1932 году, потерпел неудачу. Затем он вел борьбу за получение большинства в рейхстаге и за пост канцлера, и снова проиграл.

В своем стремлении достичь желаемого, он развязал руки отрядам штурмовиков, число которых достигло 400 тысяч, и устроил невиданные до этого в Германии массовые беспорядки. Штурмовики организовывали уличные бои с коммунистами, социалистами и другими политическими группировками. Появились десятки убитых и сотни раненых.

30 января 1933 года президент Германии Пауль фон Гин-денбург, доведенный до отчаяния приближающейся агонией страны, вынужден был назначить Гитлера канцлером. Получив незначительную власть, Гитлер принялся с бешеной энергией прибирать все к рукам. Теперь он поставил перед собой цель – добиться контроля над законодательным органом. Для ускорения процесса Гитлер бросает штурмовиков на травлю своих врагов, в первую очередь коммунистов, популярность которых быстро росла.

27 февраля нацисты инсценировали поджог здания Рейхстага, обвинив в этом коммунистов, в частности лидера коммунистической фракции в парламенте Толлера, а также болгарских эмигрантов Димитрова, Попова и Танева. После пожара будущий фюрер убедил престарелого Гинденбурга подписать указ под названием «О защите народа и государства», по которому ликвидировалась свобода личности, а центральному правительству предоставлялось право в случае необходимости присваивать всю полноту местной власти в землях Германии. Теперь, вместо того, чтобы избивать своих врагов, он их арестовывал. А потом появились концлагеря и крематории.

3 марта 1933 года был арестован лидер КПГ Эрнст Тельман. Тут мысль и действие совпали, хотя Генрих Гейне еще в 1834 году изрек, что:

«…мысль предшествует действию, как молния грому. Правда, немецкий гром – тоже немец и не очень-то подвижен; он приближается без спешки; но он разразится, и если вы однажды услышите грохот, какого еще не слыхивала немецкая история, то знайте: немецкий гром наконец-то достиг цели».

Нацистский гром приближался с невероятной спешкой. Скоро он ударит смертоносной молнией и по своим союзникам в захвате власти – штурмовикам.

Именно их энтузиазм, сопровождавший захват власти Гитлером, вызвал тревогу и недоумение у мировой общественности. В головах у многих возникал вопрос, как же удалось национал-социализму в таком древнем народе с великой культурой и богатейшим духовным и душевным опытом так быстро и легко захватить власть? А самое главное – привлечь на свою сторону большинство народа, более того, погрузить его в своеобразное истерическое состояние. Сегодня это делается на моей многострадальной родине Украине по вине дикого «донцовского» национализма и бездарных политиков, в том числе и президентов.

В Германии была какая-то помесь легковерия, восторга и истерического состояния. Возникает законный вопрос, как такой народ, как германцы, мог так легко «купиться» на обещания будущего фюрера? Причем «купились» миллионы немцев!

Дело в том, что этих миллионов не было.

«Эйфория в связи с приходом к власти понятным образом, – писал Иоахим К. Фест в своей книге «Гитлер», – вызвала у многих наблюдателей чувство, что Германия тех недель вернулась к своей сути».

Потом немцы поймут, какую суть они получили от Гитлера и его банды…

А что же в это время происходило в России?

В начале февраля 1927 года состоялся XV съезд ВКП(б). Он проходил в атмосфере внутренних трудностей и тревожного международного положения. А когда их не было у нас в России?

Опасения возможной войны достигли высшей точки в середине двадцать седьмого года, когда английское правительство консерваторов разорвало дипломатические отношения с Москвой. Этому предшествовала широкая антисоветская кампания, в ходе которой СССР вновь обвинялся в ведении подрывной пропаганды за границей и помощи китайской революции.

В руководящих головах партийцев к этому времени утвердилась не только идея о важности индустриализации страны, но и амбициозная мысль о необходимости «высокого темпа» ее проведения с целью «догнать и перегнать наиболее развитые капиталистические страны». Как видите, этот гигантский замах шел не из 60-х годов – Хрущев только повторил то, что уже произносилось. Но и он не поднял веса из экономических «блинов» на штанге своего времени.

В это время внутри страны появилась еще одна напасть – зерновой кризис. Запасы в государственных амбарах были минимальные – города и армия рисковали остаться без хлеба. Экспортные поставки зерна, запланированные для приобретения машин, станков и другого оборудования для промышленности, оказались под угрозой срыва.

Сталин не сразу разобрался в причинах такого состояния, но, проанализировав доклады с мест и осуществив поездки по территории Союза, понял механизм работы этой беды. Он пришел к выводам, что это случилось из-за:

– ошибок в политике ценообразования, которая стимулировала развитие технических культур и животноводства за счет посева зерновых;

– конкуренции разных учреждений, занимающихся государственными хлебозаготовками;

– страха перед ожидаемой войной, которая заставляла крестьян придерживать зерно;

– действий мелких спекулянтов, почувствовавших нехватку зерна, и мгновенно включившихся в игру, что привело к вздутию цен.

Поэтому без промедления надо было решать дилемму – хлеб есть, но хлеба нет! Если хлеба нет, то его требовалось достать.

Поездив по Сибири, Сталин в узком кругу своих единомышленников принимает на тот период единственное логически выверенное решение, чтобы выжить, не дать умереть не только городу, армии, но и всей стране – собрать, а скорее забрать у крестьян излишки зерна.

На заготовку хлеба было мобилизовано более 30 тысяч коммунистов. Партия заговорила новым термином – «заготовительный фронт». Основным виновником кризиса назвали кулака и его спекуляцию зерном с целью повышения цен.

Подсуетилось и уголовное законодательство. Появилась в УК статья, предусматривающая привлечение кулаков за такие операции к суду с конфискацией имущества. И все же большая часть зерна, как несколько позже понял Сталин, находится не у кулака, а у его соседа – середняка. Он тоже зерно продавал и так же не хотел отдавать ни под какие условия.

Показатели «битвы за хлеб» отражались в сводках о хлебозаготовках. К весне следующего года обстановка еще больше осложнилась. Из-за неблагоприятных погодных условий погибли озимые на обширных просторах Юга, Украины, Кубани.

Сталин находился некоторое время в растерянности. Он принимает решение – любыми способами вырвать у крестьян их страховочные запасы. В ответ – яростное сопротивление на селе, вплоть до совершения террористических актов. Крестьяне нападали на милиционеров, партийных активистов, работников Советов…

Вот несколько слов конкретики из жизни моей бабушки по отцовской линии – Терещенко (Ефимовой) Марии Захаровны, проживавшей в конце двадцатых – начале тридцатых на Полтавщине. Она жила одна с пятью детьми – муж погиб на фронте в Первую мировую войну. Почувствовав лихолетье, она закопала ночью небольшой мешочек с зерном за сараем: и для посева, и на случай голода. Природная сметка заставила ее думать – искать будут в доме, клуне и в других дворовых строениях.

Как-то ранним утром во двор зашли четверо: председатель сельсовета, партийный работник, милиционер и незнакомец со щупом.

– Мария, покажи свои запасы, – спросил земляк, советский начальник.

– Сидор Иванович, неужто вы не знаете, как и чем я живу? – запричитала хозяйка.

– Найдем, хуже будет. В Сибирь отправим, – угрожающе изрек милиционер.

– Хм, ищите, – ответила Мария Захаровна.

– Давайте, хлопцы, пройдем, по двору, – скомандовал пожилой хозяин села.

Обыскали хату, прокололи всю землю в приусадебных постройках, зашли вновь в глинобитную избушку. Пытались прощупать доливку – земляной утрамбованный пол, – тоже безрезультатно.

– Сынок, как тебя зовут? – спросил городской начальник моего будущего отца, которому в то время было 9 лет.

– Степа.

– Степа, скажи, где мама закопала зерно?

– Дядя, у нас нет зернышек – скушали все. Вчера даже лебеду варили, – ответил мальчонка.

– А если найдем, то тебя арестуем с мамой и сестричками.

– Что вы пугаете мою надежду и вашего защитника, – обозлено ответила на угрозы бабушка.

Потоптались, походили они по двору и ушли. Приходили еще несколько раз и уходили не солоно хлебавши. А этот мешок спас жизнь семье. Весной немного засеяли, а остальное, считая по зернышку, чтобы никого не обидеть, бросали в суп.

По рассказам бабушки в селе в годы коллективизации и голода вымерло несколько семей. Были случаи каннибализма и убийства «лишних» детей. Соседка Марфа заставила старшую дочь отвести двух младшеньких, мальчика и девочку, на речку и столкнуть с берега – утопить…

Много приходило в село голодающих из близко расположенных регионов России. Особенно из Курской и Брянской областей. Они умирали на улицах украинского села. Их тут же хоронили по канавам и на лугах.

У зажиточных селян отбирали немало спрятанного зерна. «Виновных» в том, что они жили в достатке, потом выселяли. Сосед бабушки Андриан Бабенко, имевший ветряную мельницу – «млын», где мололи зерно на муку и лущили гречу и просо, лишился ее и отправился с семейством «на перевоспитание» в Сибирь.

О беседах с бабушкой, в том числе о выколачивании зерновых запасов из деревни, автором написана книга-трилогия «Взорванный век».

В то время всей стране жилось «невесело», в том числе и семье Сталина. Он получал скромную, четко фиксированную заработную плату. Не допускал никаких материальных злоупотреблений, излишеств, строго берег и свою и народную копейку, нередко, как и страна, испытывал денежные затруднения.

Он очень любил свою мать. В одном из писем Сталин, уже будучи Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) (кстати, правящей в СССР партии), писал:

«Здравствуй, мама моя!..

Присылаю тебе сто пятьдесят рублей – больше не сумел. Если нужны будут деньги, сообщи мне, сколько сумею пришлю.

Живи много лет.

Иосиф».

А вот одно из писем И.В. Сталину его жены Надежды Сергеевны Аллилуевой:

«Иосиф, пришли мне, если можешь, рублей пятьдесят, мне выдадут деньги только 15 сентября в Промакадемии, а сейчас я сижу без копейки.

Если пришлешь, будет хорошо. Надя».

Еще одна деталь, характеризующая личность Сталина. Если бы кто из наследников задумал после его смерти что-либо продать из вещей, находившихся в его последней квартире или на даче в Волынском, он не сумел бы этого сделать.

Продать было нечего.

Ценных вещей – заморских гобеленов, полотен выдающихся живописцев, дорогой мебели и посуды – ничего этого не было на Ближней даче (так она еще называлась). На стене висела лишь искусно сделанная репродукция с картины художника Ефанова «Бурелом», да несколько фотографий из журнала «Огонек».

А те многочисленные подарки, порой очень дорогие и уникальные, которые Сталин получал от обожавших его рабочих и трудовых коллективов со всех концов Советской России и мира, особенно в периоды юбилеев, он у себя не оставлял, а приказывал своему секретарю Поскребышеву немедленно передавать в распоряжение государственных музеев.

Правда, на одной из стен его квартиры висело два небольших шелковых коврика, подаренных ему вождем китайского народа Мао Цзэдуном. На них были изображены искусно вышитые орел и тигр. Возможно, это была дань уважения к китайскому руководителю.

Если бы Сталин проснулся, как-то с горечью сказал автору коллега – фронтовик, участник парада 7 ноября 1941 года на Красной площади полковник в отставке Алексей Филимонович Бойко, и увидел хоромы сегодняшнего чиновничества, он приказал бы проверить их доходы. Если бы они зашкаливали – строго наказал. Он терпеть не мог казнокрадов и всякого рода лихоимцев, невзирая на все их прошлые заслуги.

Злоупотребления в среде партийных руководителей и государственных чиновников начались после его смерти и продолжаются до сих пор…