Изобретатель-2. В поисках апельсина
Вступление
Она выходит из дома и идёт по направлению к парку, потому что дальше так жить невозможно или одиноко или она просто такая несчастная женщина. Она заходит в парк и бегло осматривает его ландшафт. А мы осматриваем её: да, всё та же аристократическая грация, но прекрасные каштановые волосы урезаны в каре, а романтический стиль одежды вытеснился не совсем модного покроя джинсами и свободным свитером. Почему она пошла в парк одна? Уже поздно, вечер, не надо, муж будет волноваться: в парках бывают маньяки. Хорошо, там она видит своего мужа, и делает вид, что не видит, потому что он не очень-то похож… на маньяка. Но он машет ей рукой, а сам косвенно думает о том, сколько они прожили вместе, и чего она теперь на это скажет. Она хотела возмутиться от своего возраста, но в парках так не делают.
Почему она такая вредная, … а ветер всё равно шумит в ветвях, и это парковое настроение – ничто не может унять его романтику во веки веков.
Она сейчас уже почти присядет на скамеечку, и можно будет что-то изменить в отношениях или просто пережить ещё один вечер. Он поправляет очки, и пуговицу на пальто и опять очки: он не знает куда деть руки. Затеял сам не зная что. Как обычно. Очень затянувшаяся пауза – пора бы уже заговорить.
– Можно присесть и познакомиться с Вами? И не смотрите на меня так, как будто бы Вы сами не предложили познакомится, раз уж я села, – раздраженно сказала женщина 39 летнего возраста, присаживаясь на скамейку возле своего мужа, – Что Вы обо всём этом думаете? Вот первое впечатление такое, что Вы не воспринимаете меня всерьёз. И как мне теперь уйти, пока не доказала Вам обратное? – выпалила она и уставилась на мужа своими карими глазами.
– Изобретатель. Очень приятно.
– Вы не вовремя сказали «очень приятно», – она надулась, и забравшись на скамейку с ногами, уселась на спинку, как это делают подростки. От туда ей было хорошо видно макушку мужа.
– Если честно, я никогда не знакомился, – муж оглянулся по сторонам, оценивая масштабы мероприятия. Парк был почти пуст: по аллее где-то вдалеке прогуливалась парочка пожилых супругов.
– Ну а Вы бы хотели познакомиться? Не со мной конечно, я уж не до такой степени развязна, – жена махала в воздухе ногой, чуть не задевая пальто мужа, – У Вас же есть какой-то идеал? Вы что думаете, я буду ему соответствовать?
– Как можно Вас запихнуть в какие-то рамки? – муж посмотрел на ботинки собеседницы и почувствовал лёгкое умиротворение, – Мы свободны и можем просто любить…
– Да, я это уже слышала, – она спрыгнула с лавки и стала ходить взад-вперед активно жестикулируя, – Думаете, Вы из меня домоседку сделаете? А что у нас на ужин? Скука? А можно я тогда без ужина? Или Вы думаете, что сказали мне о любви, и я сразу всё поняла?
– Мне тоже трудно говорить о любви, но я не знаю как ещё поднять вам настроение…
– А Вы вообще уверены, что надо его поднимать? Мне сейчас хочется побыть несчастной, – жена дёргает спинку скамейки, – Такие качельки… кажется из фильма Тарковского… Они так хорошо скрипят: как будто вот-вот развалятся.
Жена бешено раскачивает скамейку, а муж озирается, опасаясь, что их может кто-то увидеть.
А мы уже смотрим на шумящую осеннюю листву и выше… выше… в вечернее небо, где скоро проснутся звёзды, и думаем о том, что это ещё не критично. Это нормальная романтика брака с 14 летним стажем.
Но дальше всё пошло развиваться совсем в другую сторону. И виной тому новое изобретение.
1. Наяма
Каждый входит в Наяму по-своему: муж казалось бы, в разгаре серьёзных размышлений на вращающемся кресле медленно, делая предварительные окружные движения, наконец, въезжает в неё и словно даже не замечает, как погружается в мир совершенно других ощущений; жена обычно в приступе отчаяния, рассуждая на ходу о всеобщей несправедливости или о своей головной боли, запустив пальцы в волосы и, коснувшись экрана, слегка запрокидывает голову; а малыш Михей с разбегу ныряет, и Наяма тут же окрашивается в разноцветные круги. Характерный впитывающий звук, и снова гладкий экран с заставкой «звёздное небо».
Сёмин часто выходит к заливу, где когда-то беседовал с хранителем и подолгу сидит на берегу. И то неповторимое пересыпание песка вечности и структурированная мелодия флейты – это то, что может привести в порядок его психику, расшатанную постоянными современными стрессами.
Мария Александровна тоже часто отправляется в тот тропический лес, где когда-то имела столько приключений со своим капитаном,… но теперь одной лазить по деревьям уже не хочется, а хочется не пойми чего, и возраст уже вообще не тот. Но та романтика, что ещё теплится в её душе находится именно в том лесу и прекрасном саду с бронзовым фонтаном.
Куда любил отправляться их единственный сын Михей, никто не знал.
Как вскоре выяснилось, у Наямы есть побочные эффекты: когда женщина пребывает в созерцательном одиночестве, может всплыть какой-нибудь Петраков. Петраковым может стать любой, даже Петраков. Хоть это и довольно странный киносубъект, далекий от стандартного выражения: нельзя сказать, что он есть, но и нельзя этого так оставлять. Он обаятелен и болтлив вашими мыслями, и это очень импонирует, а его выражение лица меняющееся в зависимости от вашего настроения, просто неотразимо. Но сидеть с ним у священного фонтана, это уже недопустимо. Прогнать Петракова помогают, как ни странно, инсектицидные средства. Вот к примеру, вы выходите в сад поплакать о своей молодости, и вдруг заметили, что какой-нибудь Петраков притаился за кустом и так сексопильно курит сигарету, или читает сборник повестей, скажем, Анны Манны. Незаметно подойдите к нему сзади, а потом резко выскочите и пшикните ему в лицо спреем от комаров. От такого замечательного средства он улетит как недодутый воздушный шарик со звуком «прррр». Хотя можно и вовсе предотвратить всплывание Петракова, но это уже следующий уровень.
Конец ознакомительного фрагмента.