Глава восьмая. Наташа и её команда
Воин духа сдержал слово и поговорил с Мамой. Более того – Мама подписала составленную Весёлым служебную записку о непредвиденных расходах на проект «Trendy Brand». И через несколько дней после встречи, породившей первую в мире социальную сеть, предназначенную для продвижения отдельного продукта, Наташа уже принялась за дело.
«Для того чтобы в вашем болоте забурлила жизнь, там уже должна бурлить жизнь!» – загадочно сказал Гогога, но Наташа его поняла.
Для создания эффекта «бурлящей жизни» она написала наверх обоснование с просьбой выделить ей трёх помощников для наполнения сети интересным содержанием. Обоснование получилось толковое, и можно было рассчитывать на то, что одного помощника ей точно выделят. Наверху расщедрились и дали двоих. Разрешили даже спуститься на шестой этаж и выбрать людей самостоятельно.
На шестом этаже Наташа оказывалась нечасто. Это был лягушатник, детский уголок. Здесь работали новенькие, состав менялся постоянно – кого-то забирали наверх, в команды, или спускали вниз, на проекты. Но большинство уходило, так и не поняв, что они тут делали, что писали, что генерили, о чём договаривались, было ли это задание испытательным и принес ли их труд хоть какую-то пользу.
Шестой этаж постоянно ремонтировали, причём как-то причудливо. То возьмут и выкрасят часть стены в коридоре. То соединят несколько кабинетов, выломав картонные перегородки. То выделят отдельное помещение подающему надежды молодому гению или кому-то из дальних родственников Прямого. На шестом этаже можно было спрятать три класса обычной общеобразовательной школы, и даже опытные педагоги не смогли бы найти детишек.
Наташа спускалась на шестой этаж только по лестнице. Ей казалось, что лифт навсегда затянет её в этот мир бессмысленных действий и бесконечного ремонта. И будет она бегать от кабинета к кабинету, перекладывать бумажки и проситься на волю. А молодые и подающие (или не подающие) надежды дарования будут сменяться, сменяться, будут лететь листки календаря, жизнь закончится, а она так и не найдёт выхода.
Наташа открыла дверь на лестницу, малодушно подперла её заранее припасённым коробком со скрепками. На случай, если придётся отступать – пусть двери, ведущие наверх и вниз, туда, где вечно курят лучшие люди офиса, которым наплевать на своё здоровье и на косые взгляды ханжей, – пусть эти двери будут открыты.
На шестом этаже, как всегда, пахло краской. На этот раз белили потолок. Но у Наташи было такое дело, что никакой потолок не мог её отвлечь. Она шла забирать свою команду в их личный, отдельный кабинет на седьмом этаже. Шла спасать из этого чистилища невинные души.
Одна душа сидела в проходном кабинете, этаком оупен-спейсе для бедных, спиной к двери, на самом сквозняке. Хуже места не придумаешь. Особенно для человека, который хотел бы оставаться в тени.
Вторая душа сидела на подоконнике и болтала ногами. У неё вообще не было своего компьютера, а ноутбук запретила использовать служба безопасности: вдруг душа утащит ценные документы. Но она не жаловалась, а послушно ждала, когда освободится какое-нибудь рабочее место – хоть на полчаса. Тут она живо докажет свою нужность и полезность общему делу, и её незамедлительно возьмут живьём на небо – на седьмой этаж.
С неё-то Наташа и решила начать.
– Моя бабушка запуталась в реалиях! – размахивая руками, говорила ни о чём не подозревающая душа. – Рассказывает подругам, что я работаю кооператором. Я говорю – бабуля, не кооператор, а копирайтер. А она – отстань, я плохо слышу, лучше скажи, когда ты замуж выйдешь?
Слушатели засмеялись.
Наташа, никем не замеченная, стояла у входа в кабинет и листала досье, подготовленное отделом кадров.
«Екатерина Попова. Возраст, образование, опыт работы – минимальны.
Должность – копирайтер на посылках».
Чуть ниже, аккуратным почерком бренд-менеджера Мити, знающего всё про всех, было приписано: «Приехала из Архангельска. Также известна как Кэт Матроскина. Зови её Кэт – в благодарность будет выкладываться по полной программе. Ходит в тельняшке, бушлате и клешах. Макияж выдержан в цветовой гамме “девятый вал”. Костюмы шьёт сама, по вдохновению. Говорит, что больше двух вечеров подряд за швейной машинкой просидеть не может, потому что скучно. Наверное, и в работе так же, но я с ней не работал».
– Кэт, собирайся, – скомандовала Наташа, – я пришла сообщить тебе преприятнейшее, а остальным – пренеприятнейшее известие. Я тебя забираю на свой проект.
Кабинет взвыл. Кэт спрыгнула с подоконника, отвесила Наташе почтительный поклон и пошла обниматься с бывшими коллегами. Посыпались поцелуи, напутствия, подарки, обещания.
– Подарков ей побольше дарите, – посоветовала Наташа, – у нас пустой кабинет после ремонта, Мама канцелярии выписала по минимуму, как неродным. Соберешься – поднимайся на седьмой. Комната 712.
Кэт преданно посмотрела на неё и приложила руку к воображаемой бескозырке.
В коридоре краской пахло уже просто нестерпимо. Свежеокрашенный потолок грозил пролиться на головы водоэмульсионным дождём.
Наташа выскочила на лестницу, подбежала к распахнутому окну. За окном цвело начало лета. Удушающая жара ещё не пришла в Москву, лёгкий ветерок перебирал волосы и страницы досье. Наташа решила освежить в памяти сведения о втором сотруднике.
«Марина Безъязыкова. Возраст – уже не такой, чтобы оставаться подмастерьем. Образование – целых два, оба не применимы на практике. Опыт работы – разнообразный. Должность – контент-координатор младшего звена».
Бренд-менеджер Митя добавил от себя следующее: «Я её зову Мара – исчадие кошмара. Она всю жизнь изучала какие-то мёртвые языки и исчезнувшие культуры, поэтому сама выглядит как представитель вымирающего народа. Богиня плодородия, которой уже много лет никто не приносит жертвы. Платье напоминает футляр от контрабаса, в котором прорезали дырки для головы и рук. Бижутерия такая, что сороки в Таганском парке, завидев её, пугаются и падают с веток. Постоянно влюбляется в артистов и артисток. Два месяца любила Лайзу Минелли, так нормальным человеком была, с ней даже поговорить было о чем, а потом влюбилась в какого-то японского микки-мауса с глазами как плошки».
Наташа набрала в лёгкие побольше чистого воздуха и вернулась в отравленную краской и неопределённостью атмосферу шестого этажа. Ввинтилась в нужный кабинет и тут же поплотнее закрыла за собой дверь, чтоб не впустить внутрь ядовитый запах. Поискала глазами Марину Безъязыкову и с досадой отметила, что выбрала не самый удачный момент для первого знакомства.
За спиной у специалистки по исчезнувшим культурам торчала долговязая и нескладная Вундеркинд Маша.
Вундеркинд Маша не была слишком умной для своего возраста или даже просто умной. Но она, наверное, с самого детства знала, как и с кем следует общаться. Перед кем склонить голову. Кому продемонстрировать абсолютную преданность. Кому снисходительно улыбнуться. На кого взглянуть свысока. Об кого вытереть ноги. Кем пренебречь.
Она меняла тембр голоса, умела даже как-то съёжиться перед начальством или вырасти над тем, кто ниже её по статусу. О повышениях по службе Вундеркинд Маша узнавала раньше всех. Даже не узнавала – чувствовала каким-то особым чутьём, и тут же меняла отношение к человеку. Она не говорила ничего лишнего – кроме тех случаев, когда сказать что-то лишнее было выгодно. Тогда она тщательно отмеряла это «лишнее».
Даже с равными она была «на равных» по-разному. Гогога был равным, но безобидным – позволительно посмеиваться над ним. Бренд-менеджер Митя был равным, но опасным – следует быть начеку. Наташа была равной, но на хорошем счету у начальства – побольше патоки в голосе, глаза долу.
При всём при этом Вундеркинд Маша была прямой и честной девочкой, и никогда не скрывала своих целей. «Вы пришли сюда работать. А я – делать карьеру!» – говорила она «равным», когда от неё ждали, что она скажет что-то «лишнее». «Я и вас всех сделаю!» – добавляла она, когда собеседники хотели новых откровений.
– Я повторяю свой вопрос, – ледяным тоном произнесла Вундеркинд Маша. – Сколько у нас просмотров?
– А я повторяю свой ответ, – раздраженно бросила Мара. – Восемьсот с чем-то.
– А надо было сколько? – иезуитски поинтересовалась Маша.
– А сколько? – собеседница сделала вид, что запамятовала.
– Надо – тысячу. Неудовлетворительно. Либо чтоб до вечера тысяча была, либо я тебя снимаю с проекта, и деньги за работу ты не получаешь.
Прочие сотрудники вжались в свои стулья и мониторы, стараясь не видеть и не слышать то, что происходит рядом с ними.
– Очень сложно заставить людей посмотреть в Интернете обычный рекламный ролик, если они и телевизионную рекламу стараются выключать, – осторожно сказала Мара.
– Это всё отговорки!!! – взвилась Вунедеркинд Маша. – Нет задачи, чтоб они смотрели! Главное – клики! Клик-клик! Тысяча заходов – деньги есть. Нет тысячи заходов – нет денег.
– Тысяча – это такое волшебное, магическое число? Как только мы достигнем тысячи просмотров, наш унылый ролик превратится в прекрасный золотой «Ролекс»?
– Для тебя сейчас – волшебное и магическое. Стоит вопрос о твоём увольнении!
– А вот и не стоит, – решила вмешаться Наташа.
– Ой, Наташечка, я тебя не заметила. Такой аврал! Давай я к тебе забегу минут через десять? Чаю попьём. Мне друг гватемальские сладости привёз – м-м-м!
Как изменилось её лицо – удивительные мимические способности. Ранние морщины при таких способностях обеспечены.
– Заходи, конечно. Поедим сладостей. А то я что-то медленно вес набираю, всего по полкило в месяц, – кивнула Наташа. – Но имей в виду – я забираю этого сотрудника. С завтрашнего дня она на моём проекте.
Мара скептически взглянула на Наташу и поинтересовалась:
– Прямо так забираете? И даже зубы не посмотрите?
Наташа уткнулась в досье, чтобы скрыть улыбку. Вундеркинд Маша сделала большие глаза и с нажимом произнесла:
– Наталья Ермолаева – лучший сотрудник агентства по итогам прошлого месяца и твой ангел-избавитель. Но если до вечера не будет тысячи просмотров – денег не получишь. Наташечка, ну так как насчет чая? От гватемальских сладостей не полнеют, они сделаны из натуральных продуктов, а не из химии всякой.
– В другой раз, у меня тут дел… – Наташа развела руками, как бы пытаясь объять необъятное. Вундеркинд Маша мелко закивала головой и попятилась к выходу. Наташа поглядела ей вслед: какое-то излишнее подобострастие. Уж не повысят ли Наталью Ермолаеву в должности?
Затем она наклонилась к Маре:
– У нас будет большой проект, надолго. Завтра ты мне уже нужна. Седьмой этаж, отдельный стол у окна.
Мара отнеслась к перемене участи бесстрастно, как и подобает специалисту по древностям, далёкому от сиюминутной суеты.
– Пришлёшь ссылку на этот ролик? – спросила Наташа.
– Зачем?
– Друзьям кину. Наберём мы ей тысячу просмотров.
– Вам-то это зачем?
– Не знаю, – пожала плечами Наташа и положила на стол визитку. – Мой адрес. Ссылку не забудь кинуть, прямо сейчас. А завтра – кабинет 712.
Они всё-таки набрали тысячу просмотров – все вместе, и не без помощи Кэт. И отметили это чаем с гватемальскими сладостями.
Прошло лето, наступил сентябрь. Кабинет 712 стал жилым и живым: на прощание коллеги подарили Кэт столько подарков, что она три раза спускалась за ними на лифте с седьмого этажа на шестой: теперь канцелярии хватит до конца проекта, и не нужно унижаться перед Мамой. А Мара увешала стены портретами звёзд кино, эстрады, театра и балета – чтобы было, на чём отдохнуть глазу.
Социальная сеть «Trendy Brand» наполнялась жизнью: никто бы не поверил, что от имени нескольких сотен участников пишут всего два человека.
Кэт и Мара трудились на славу, но Наташе всё время казалось, что они халтурят.
Вот она распахивает дверь в кабинет. Тишина. Ни одна клавиатура не шелестит. Мара в наушниках уставилась в свой монитор, Кэт рассматривает выкройку в журнале.
– Чего сидим? Кого ждём? – поинтересовалась Наташа.
– Так сделали уже всё, барыня! – отрапортовала Кэт. – Чего делать новое, ты скажи нам.
– Сами не маленькие, должны как-то ответственность проявлять. Написала всё на сегодня – пиши заготовки на завтра. Плох тот копирайтер, который не стремится к большему! – наставительно сказала Наташа, усаживаясь за свой стол.
– Плох тот копирайтер, который не мечтает стать Виктором Пелевиным, – тут же подхватила Кэт. – Наверное, я плох. Но я уже стал всем, кем хотел.
– А в будущем? В будущем ты совсем никем не хочешь стать?
– Ну, в будущем. Будущее будет нескоро. А может, и никогда. Чего о нём думать? Я настоящее люблю, – потянулась Кэт.
– А семья? Не будешь же ты вечно порхать с вечеринки на вечеринку? Однажды надоест.
– Ну вот, тебе надоело – и где твоя семья?.. Ладно, извини. Семья… Семья – это сложно. Я, может, хотела бы стать подругой гения. Только кто же мне так запросто даст гения в личное пользование? Гений – он же сидит-сидит тихонько, а потом – раз! – и все видят, какой он гений. И вокруг него уже тройной кордон из подруг – будущих, бывших и не теряющих надежду. А по левую руку стоит какая-нибудь кикимора с базукой и отстреливает слишком уж борзых. Меня первую и пристрелит.
– У тебя такая каша в голове!
– Главное, что без топора.
– И язык без костей.
– Зато хорошо подвешен!
– Ладно, тихо. Мне надо посмотреть, что вы сегодня сделали.
– Не доверяет нам барыня, – повернувшись к Маре, сказала Кэт.
Наташа метнула в её сторону ледяной взгляд – перебор.
Мара показала пальцем на наушники, потом на экран – воспользовавшись свободной минуткой, она пересматривала трейлер фильма, в котором снялся её новый кумир.
Наташа листала сообщения, написанные от имени разных людей: не придраться, не догадаться – хорошо работают эти двое. Но чтобы не расслаблялись и не халтурили – надо их держать в постоянном тонусе.
– Ну, неплохо, – сквозь зубы сказала она. – Но есть два замечания. Мара, обрати внимание на своего непосредственного начальника. Да, спасибо. Надо писать интересно, а ты пишешь непонятно. Попроще нельзя?
– Проще не будет интересно. Чтобы всё это понять, достаточно нормального среднего образования.
– Короче, ты меня услышала – попроще. У нас молодёжная сеть, а не выпендрёжная. Теперь к вам, мадемуазель Каша-без-топора-в-голове. Можно поменьше этих непонятных выражений?
– У нас же молодёжная сеть, – огрызнулась Кэт, – это сленг, все его знают.
– Заказчик не знает! Если он посмотрит и ничего не поймёт – у нас будут проблемы.
– Так мы для заказчика работаем или для аудитории, которую надо привлекать? – уточнила Мара.
– Аудиторию надо привлечь! – отрезала Наташа. – А заказчику – понравиться! Ну, соберитесь! Вы же профессионалы у меня! Постарайтесь, как вы умеете!