Глава 5
Борьба за наследство Петра Великого
Гвардейцы помогали потому, что дело нравилось им самим, придавая им значение и случай требовать наград.
Началась эта история в день смерти Петра I, не оставившего ни прямого наследника, ни завещания…
«Престол был отдан на волю случая и стал его игрушкой. С тех пор в продолжение нескольких десятилетий ни одна смена власти на престоле не обходилась без замешательства, <…> каждому воцарению предшествовала придворная смута, негласная интрига или открытый государственный удар. <…> Когда отсутствует или бездействует закон, политический вопрос обыкновенно решается господствующей силой. В XVIII в. у нас такой решающей силой является гвардия».[182]
Реальных претендентов на престол было трое: вдова императора Екатерина, коронованная Петром, ее младшая дочь Елизавета Петровна и внук императора Петр – сын покойного царевича Алексея и принцессы Шарлоты-Христины-Софии-Брауншвейг-Вольфенбюттельской.
Анна, старшая дочь Петра, еще в 1724 г. вместе со своим женихом, герцогом К. Ф. Голштейн-Готторпским, под присягой отказалась за себя и за свое потомство от русского престола.
На стороне Екатерины была новая служилая знать, полностью обязанная возвышением Петру Великому; на стороне юного Петра – представители старинных российских боярских родов, наследники Рюриковичей и Гедиминовичей. Симпатии гвардии принадлежали Екатерине, которая не раз лично делила со своим мужем тяготы походной жизни.
Сторонники императрицы действовали быстро и решительно: пока глава Тайной канцелярии П. А. Толстой и кабинет-секретарь А. В. Макаров вели юридический спор о наследнике со сторонниками юного Петра, князь А. Д. Меншиков привел гвардейских офицеров в покои Екатерины, где те поклялись в верности «матушке». После этого гвардейцы подошли к Зимнему дворцу.
Президент Военной коллегии А. И. Репнин в гневе спросил:
– Кто смел без моего ведома привести сюда полки? Разве я не фельдмаршал?[183]
Командир Семеновского полка И. И. Бутурлин на это ответил, что полки призваны по воле императрицы.
Французский посланник Ж. Ж. Кампредон, курировавший секретные миссии французских агентов в России, в секретной переписке с королевским двором отметил после этого, что «решение гвардии в России стало законом».
Получив власть с помощью лейб-гвардейских полков, государыня воздала им должное: полностью и вовремя выплачивала жалованье, газета «Петербургские ведомости» регулярно сообщала о том, как правительство заботится о гвардии.
В группе бывших соратников Петра Великого тем временем произошел раскол. Наиболее приближенным к императрице лицом стал Меншиков, который всеми силами стремился удержать доминирующее положение при дворе. Однако у него имелись могущественные противники, наиболее опасными из которых являлись П. А. Толстой и П. И. Ягужинский, знавшие, в силу своего служебного положения, то, что обычно пытаются скрыть от широкой общественности. Меншиков попытался нейтрализовать их. Первой жертвой «светлейшего» стал генерал-прокурор Сената П. И. Ягужинский. Его «случайно» не включили в число членов Верховного тайного совета, учрежденного в феврале 1726 г. В состав этого органа, призванного помогать государыне в важнейших делах, вошли А. Д. Меншиков, П. А. Толстой, канцлер Г. И. Головкин, вице-канцлер А. И. Остерман, герцог К. Ф. Голштейн-Готторпский и князь Д. М. Голицын. На первых заседаниях Верховного совета императрица еще присутствовала, но потом, по словам современников, ей это «наскучило». Екатерине не хватало не только должных политических, экономических, управленческих и иных важных знаний, но и воли для вершения государственных дел, и она стала подписывать решения «верховников» практически не читая, как свои, не особо вникая в содержание.
В мае того же года была упразднена Тайная канцелярия – на том основании, что она создавалась «на время, для случившихся тогда чрезвычайных тайных розыскных дел». Дела Тайной канцелярии подлежали передаче в Преображенскую канцелярию.[184] Уникальность ситуации заключалась в том, что правительство находилось в Петербурге, а центральный орган политического сыска – Преображенский приказ – в Москве, и И. Ф. Ромодановский был вынужден подолгу жить в Санкт-Петербурге, чтобы лично руководить работой канцелярии. В декабре 1726 г. фактическим руководителем Преображенской канцелярии стал петербуржец А. И. Ушаков. Секретарь Тайной канцелярии И. И. Топильский занял место секретаря канцелярии Верховного тайного совета. Весной 1727 г. Преображенская канцелярия была упразднена, а незаконченные дела перешли в Розыскную контору при Сенате.[185]
О всех важных розысках Ромодановский докладывал на заседаниях Верховного тайного совета, представляя выписки из дел Преображенской канцелярии и дел Преображенского приказа, которые присылались из Москвы. В делах политического сыска «верховники» одновременно являлись и следователями и судьями и часто давали личные указания, как вести следствие. Таким образом, Преображенская канцелярия, близкая к верховной власти, стала достаточно опасной для оппозиции структурой.
Трудно сказать с абсолютной достоверностью, что побудило императрицу упразднить ранее существовавшую Тайную канцелярию. Наиболее вероятно, что волю государыни инициировал «светлейший»: с закрытием канцелярии Толстой лишался главного политического козыря – руководства одной из государственных специальных служб, а заодно и возможности использовать имеющуюся оперативную информацию против самого Меншикова и близких к нему лиц. Устранение Толстого было выгодно и большинству приближенных императрицы. Если суммировать, ликвидация Тайной канцелярии при Екатерине I была обусловлена не государственными интересами, а интригами временных придворных группировок в борьбе за сиюминутное влияние. При ликвидации определенной службы бо́льшая часть архивов и «горячей» информации либо попадает в руки лоббирующей стороны (в данном случае Меншикова), либо уничтожается. Такая ситуация многократно повторялась в истории и, надо думать, еще не раз повторится в будущем.
Суммируем. Ликвидация Тайной канцелярии, подчиненной лично государю, повлекла за собой далекоидущие последствия. Во-первых, для государства была утеряна (перешла в частные руки или была уничтожена) часть важнейшей политической информации. Во-вторых, Екатерина окончательно утратила личный контроль над специальной комиссией Верховного тайного совета. Отдельные структуры этой комиссии получили возможность исполнять волю «верховников» без официальной санкции, а по сути, и без ведома императрицы. В-третьих, кадры единой ранее государевой службы, оказавшиеся под патронажем разных царедворцев, стали конкурировать друг с другом, обеспечивая безопасность не престола и Отечества, а того или иного вельможи либо стоявшего за ним клана.
По нашему мнению, ослабление единоличного контроля монаршей особы за деятельностью секретных служб после смерти Петра I наряду с усилением внутриполитической роли гвардии – одна из причин последовавшей череды дворцовых переворотов. Недопонимание роли и места специальных и секретных служб в обеспечении безопасности государства (и государя!) со стороны некоторых российских самодержцев связано с их личностными качествами: недостатком специального образования, излишней самоуверенностью, отсутствием управленческого опыта и, как следствие, неоправданным доверием к приближенным.
В большой игре за власть между возможными наследниками Екатерины – Елизаветой Петровной и Петром Алексеевичем – Меншиков выбрал Петра и ради собственной выгоды был готов заключить союз с бывшими оппонентами. Но вначале он решил убрать Толстого: даже будучи официально не у дел, тот продолжал оставаться наиболее опасным противником «светлейшего», поскольку выступал против обручения его дочери Марии с царевичем Петром.
Для осуществления своих целей Меншиков провел двухходовую комбинацию. В апреле 1727 г. он приказал арестовать главу петербургской полицейской канцелярии А. М. Девьера, человека из близкого окружения Петра I, тяготеющего, соответственно, к партии сторонников жены и дочери своего «командира». Поводом к аресту стало обвинение генерал-полицмейстера Петербурга в заговоре против Петра II. Следственная комиссия добилась от арестованного Девьера показаний против Толстого, которого незамедлительно арестовали. Обоих «заговорщиков» лишили чинов, званий и имущества и сослали: Девьера – в Сибирь, Толстого – на Соловки. В результате этой операции, назовем ее специальной, Меншиков получил значительные политические преимущества: опасные противники были удалены из столицы, появилась возможность расставить своих людей в структурах, подчинявшихся ранее Девьеру. Для достижения политических целей «светлейший» пожертвовал даже родственной связью: Девьер являлся мужем его младшей сестры Анны.
После успешного раскрытия «заговора» Меншиков стал пользоваться неограниченным доверием Екатерины I. Именно под его влиянием государыня составила завещание (которое некоторые современники считали поддельным) в пользу юного Петра Алексеевича. Ее дочь Елизавета могла претендовать на престол только в случае бездетности Петра.
Днем 6 мая 1727 г. императрица скоропостижно скончалась, и власть официально перешла в руки внука Петра Великого – Петра II, которому было всего 12 лет. Кандидатуру нового императора поддержало подавляющее большинство членов Верховного тайного совета, Сената и Синода, президенты коллегий и офицеры гвардии. Скорее всего, это было связано с его возрастом: каждая из противоборствующих группировок предполагала привлечь его на свою сторону. Первоначально опекуном юного императора стал Меншиков. Он же стал и куратором сыскных дел.
Преображенскую канцелярию, о которой говорилось выше, поспешили упразднить, генерала Ушакова вначале арестовали, а потом отправили служить в Ревель. Двадцать второго мая была восстановлена система географического распределения политических дел. Из ближних к Санкт-Петербургу губерний дела следовало посылать в Розыскную контору при Сенате, из других губерний – в Москву, в Преображенский приказ. Влияние приказа и чуждого «верховникам» Ромодановского было сведено до минимума. Розыскная контора при Сенате осталась единственным в Санкт-Петербурге учреждением политического сыска, ее штат увеличили до восьми человек и пополнили бывшими служителями Тайной и Преображенской канцелярий.
Казалось, судьба благоволила к «светлейшему»: он получил звание генералиссимуса, его дочь Мария в мае обручилась с Петром II. Сподвижники Петра I Макаров, Шафиров и Ягужинский были отстранены от реальной власти. Но усиление позиций Меншикова привело к тому, что против него объединились и сторонники Елизаветы, и представители старых боярских родов во главе с Долгоруковыми.
В сентябре Петр II приказал гвардии и членам Верховного тайного совета повиноваться только его личным распоряжениям. Девятого сентября Меншиков был лишен всех чинов и сослан в Рязанскую губернию. К его дому приставили часовых, писать письма дозволяли только в присутствии начальника караула. Все попытки «светлейшего» вернуть влияние были блокированы.
В конце осени 1727 г. бывшего фаворита обвинили в государственной измене и растрате казенных средств (последнее, кстати, соответствовало действительности). В апреле 1728 г. Александр Данилович «с фамилией» был сослан в Тобольскую губернию, в маленький населенный пункт Березов, где ему суждено было закончить свой авантюрный земной путь…
В феврале 1728 г. император Петр II со свитой переехал в Москву, где наибольшее влияние на него стали оказывать Елизавета Петровна, сводная тетка, и вице-канцлер А. И. Остерман. Год прошел в охотах, балах и придворных развлечениях. Остерман, курировавший политический сыск, пытался привить Петру желание участвовать в управлении государством и военными делами, но особого успеха не добился.
К началу 1729 г. место «наушников» при императоре заняли князя Долгоруковы, которым удалось оттеснить Елизавету. Новой невестой Петра II стала Екатерина Долгорукова. Скорее всего, именно под влиянием Долгоруковых весной 1729 г. и был упразднен Преображенский приказ. Исполнявшиеся приказом полицейские функции перешли к Розыскной конторе при Сенате, в котором князья имели сильное влияние.
По собственной неопытности (или равнодушию?) Петр II позволил «верховникам» не только ликвидировать независимые от Совета спецслужбы, но и перехватить руководство политическим сыском. Мы убеждены, что новые фавориты государя не просто ликвидировали секретную службу: была предпринята попытка монополизировать контроль над деятельностью политической полиции в рамках клана. Нельзя исключить и того, что Долгоруковы намеревались впоследствии «тихо» устранить Петра и занять трон.
Тридцатого ноября 1729 г. произошло обручение императора с его невестой; свадьба была назначена на 19 января следующего года. Однако в ход событий вновь, в который уже раз, вмешался Его Величество Случай. Шестого января Петр простудился и тяжело заболел. По мнению врачей, его дни были сочтены.
Понимая, что со смертью Петра политические преимущества будут утрачены, 17 января Долгоруковы собрали семейный совет. Глава семьи А. Г. Долгоруков, прибывший от постели государя, подтвердил, что надежды на выздоровление нет, поэтому следует выбирать наследника престола. Стратегический план заключался в том, чтобы провозгласить наследницей невесту государя. (Характерно, что подобная возможность не только обсуждалась среди дипломатических представителей иностранных дворов, но и была признана ими вполне возможной.) Силовой опорой в поддержке Екатерины предполагалось сделать Преображенский полк, где И. А. Долгоруков служил майором, а В. В. Долгоруков – подполковником. Последний отверг предложение:
– Как тому можно сделаться? И как я полку объявлю? Услышав от меня об этом, не только будут меня бранить, но и убьют.[186]
Таким образом, озвученные А. Г. Долгоруковым претензии не нашли поддержки даже в пределах семьи. Не возымели успеха и попытки подписать завещание от имени императора либо сделать подлог, поскольку Остерман не покидал умирающего ни на минуту. Члены Верховного тайного совета Г. И. Головкин и Д. М. Голицын, многие представители боярской знати и, что особенно важно, офицеры гвардии отнеслись к намерениям Долгоруковых негативно. Наспех подготовленная попытка переворота не состоялась.
Восемнадцатого января 1730 г. (за день до намеченной свадьбы) Петр II скончался. Род Романовых по мужской линии прервался, и российский трон вновь стал вакантным.
Экстренно собравшиеся в Лефортовском дворце представители боярства стали келейно решать вопрос о престолонаследии. В совещании участвовали члены Верховного тайного совета Г. И. Головкин, Д. М. Голицын, А. Г. и В. Л. Долгоруковы, А. И. Остерман, а также фельдмаршалы М. М. Голицын и В. В. Долгоруков и губернатор Сибири М. В. Долгоруков. Таким образом, четверо представляли клан Долгоруковых, двое – клан Голицыных. В результате бурных дебатов «верховники» решили предложить российский трон Анне Ивановне – средней дочери Ивана Алексеевича, племяннице Петра I, вдовствующей герцогине Курляндской. Идея «верховников», предложенная Д. М. Голицыным, заключалась в ограничении самодержавной власти будущей государыни при усилении политических позиций членов Верховного тайного совета. Для этого постановили «послать к Ее Величеству пункты», подписание которых должно было послужить гарантией сохранения власти и обеспечения личной безопасности тогдашних олигархов.
Основные положения «Кондиций», а по сути ультиматума, предложенного Анне Ивановне, были следующие.
Герцогиня обязалась:
1) ни с кем не начинать войны и не заключать мира;
2) верных подданных никакими новыми податями не отягощать и государственных доходов в расход не употреблять;
3) в знатные чины, как светские, так и военные, выше полковника никого не производить;
4) у шляхетства «живота, имения и чести» без суда не отнимать.
Кроме того, она обещала в брак не вступать и наследника себе не назначать. В случае нарушения этих условий Анна Ивановна лишалась короны.
Двойственность документа вполне очевидна. С одной стороны, он является первой попыткой ограничения самодержавия в России: в его тексте заложены идеи некого подобия демократизации общества, сформулированные в понятиях XVIII в. С другой стороны, нельзя забывать, что ограничительными «кондициями» «верховники» готовили почву для реализации сугубо личных планов, совсем других по содержанию. Предложение племяннице Петра занять престол было лишь ширмой, за которой скрывалось намерение в ближайшее время передать бразды правления кому-либо из представителей знатных российских фамилий. Не стоит забывать, что Анна была дочерью Ивана Алексеевича, который в свое время отказался от претензий на российский престол, вверив всю полноту власти своему сводному брату. Так что «верховники» всегда могли поднять вопрос о легитимности пребывания Анны Ивановны на троне, ведь в руках у них были официальные документы, подписанные ее отцом. Подобный случай в истории России еще раз повторится – с сыном старшей дочери Петра, но это будет позже.
При всей грандиозности замысла «верховники», уже представлявшие себя новыми правителями России, допустили несколько серьезных ошибок. Во-первых, после единодушного избрания 19 января 1730 г. Анны Ивановны императрицей члены Сената, Синода и российский генералитет с текстом «Кондиций» ознакомлены не были, что лишало их «полной легитимности». Во-вторых, в письме к герцогине Курляндской олигархи сообщили, что «пункты» одобрены «всеми духовными и светскими чинами», – таким образом, был совершен политический подлог. В-третьих, члены Верховного совета недооценили возможности оппонентов, тайно направивших в Митаву своих собственных секретных гонцов.
Конец ознакомительного фрагмента.