Спецслужбы времени. Федерал (Александр Смирнов)

Вся эта история началась с желания снять проклятия с моей семьи.

Но, стоит, наверное, для начала представиться – Геннадий Заварзин, руководитель одного из подразделений ФСБ. Это, пожалуй, и все, что я могу сообщить о себе, и не потому, что человек скромный, а скорее всего из-за того, что вся информация, связанная с моим отделом находится под грифом «Совершенно секретно».

Впрочем, главным персонажем всех этих приключений был не я, а сотрудники ФСБ.

С чего бы начать нашу историю? С появления в лабораториях спецслужб любопытного прибора или может быть причины, по которой все это закрутилось?

Скорее всего, с последнего, так как приборчик в нашей истории появился позже, уже как одна из составляющих сюжета.

И так начинам! А для этого придется углубиться в дебри истории моей семьи.

Причиной всему был мой дед – Михаил Федорович Заварзин.

Будучи пареньком, как сказали бы представители либеральной интеллигенции: совсем еще не смышленым, с головой задурманенной идеями мировой революции, равенства и братства, принимал участие в расстреле монахов одного из монастырей, что лежал в Молого-Шекснинской низине.

В те времена, участие в погроме обители и отречение от единой веры – не считалось чем-то таким уж предосудительным. Поступил приказ – выполняй. И шли такие молодые парни творить зло с песнями и…

Стоп! Нет, до плясок дело не доходило. Это уж потом «умные головы» приспособили полуразрушенные здания соборов под клубы и дискотеки, в те же времена, чтобы организовать досуг церкви все же не использовали. Достаточно было небольшого домика.

Именно в те годы и полетели первые колокола на землю, стали бесчисленно сжигаться святые книги да иконы.

Те, кто участвовал во всем этом, не верили ни в черта, ни в бога, а если что-то и боялись, то только на смертном одре раскаивались в своих преступлениях, надеясь, что всевышний их простит.

Вот и вышло, что Михаил Заварзин тот злопамятный день запомнил надолго. Да и как этому было не произойти, когда вся его (как теперь выяснилось и моя) последующая жизнь вокруг этой даты вертелась.

Август тысяча девятьсот двадцать седьмого года надолго вошел в летопись нашей семьи черным пятном.

Именно в тот год отборные части Рыбинского ОГПУ выступили в направлении Югской Дорофеевой пустыни, что находилась на правом берегу Волги, в трех верстах от реки, между Рыбинском и Мологой. Не столь древняя, как многие другие, обитель стала широко известна только с конца XVIII века, когда на месте старой деревянной появилась новая каменная.

Задание для сотрудников ОГПУ было простым и казалось легко выполнимым. Достаточно было обитель закрыть, иноков разогнать, а все сокровища, что хранились за его стенами передать в государственное хранилище. Расчет не оправдался. Закрывшиеся за стенами обители монахи оказали осаждающим войскам сопротивление. Причем все это сделали по правилам военной науки. То, что должно было занять, ну, от силы день продлилось трое суток. На предложение руководителя отборных частей товарища Орлова сдаться, монахи ответили отказом.

Ключиком к воротам Югской Дорофеевой пустыни должен был стать английский трофейный танк, что состоял на воинском балансе одной из частей города Рыбинска. Каким образом это чудовище инженерной мысли оказалось у чекистов, я так в свое время у деда и не спросил. А может, стоило? Но, как бы, то не было, монахи танк атаковали и тот, вспыхнув, сгорел, словно сделан был из фанеры. Пришлось товарищу Орлову обратиться в местный военный округ за артиллерией. После небольшой канители, которые возникают между ведомствами две пушки (прадед так и не сообщил, что конкретно они собой представляли) были доставлены под стены обители.

Этого оказалось достаточно, чтобы, после небольшого штурма, монастырь пал. Ворвавшиеся на его территорию чекисты, обезумевшие от столь долгого сопротивления, в порыве гнева, сразу же уничтожили всю монастырскую братию. В живых оставили только двоих: отца Гермаген да архиепископ Михаила. Обоих отправили в Рыбинскую тюрьму.

Вошедшие в главный храм монастыря огпушники, не обнаружили никаких сокровищ. Попытки отыскать их на территории пустоши – были тщетны. Товарищ Орлов принял постановление (руководство требовало немедленного решения проблемы) – пытать монахов. Да вот только оба молчали и не желали ничего говорить.

Впрочем, сокровища Югской Дорофеевой пустыни не были самоцелью всей операции. Основная задача – закрыть обитель, а иноков разогнать, удалась. Оставшихся двоих монахов решением местного Реввоенсовета было приказано расстрелять.

Быть палачами выпало Михаилу Заварзину, да еще одному милиционеру, имени которого мой прадед не помнил. Руководил расстрелом товарищ Орлов.

Вывели они протоирея да монаха во двор тюрьмы.

Только мой прадед винтовочку решил перезарядить, как заговорил настоятель. Им бы стрелять, да не вести эти беседы, но товарищ Орлов остановил казнь и поинтересовался, что Михаил желает. Предполагал ведь огпушники, что тот, испугавшись приближающейся смерти, о ценностях монастырских расскажет.

А протоирей всего лишь с просьбой обратился.

– Как вас звать отроки? – поинтересовался монах.

– А тебе это зачем знать? – вопросом на вопрос спросил комиссар.

– Да хочу бога попросить, чтобы простил он вас, чада.

Комиссар да напарник прадеда лишь посмялись, а Михаил Заварзин представился.

Не известно хотел Михаил действительно замолвить словечко перед богом или нет, но, услышав фамилию прадеда, тот сразу побледнел. На секунду даже товарищу Орлову показалось, что рухнет протоирей к ногам милиционеров без сознания. Да только архимандрит удержался и усмехнулся, отчего у прадеда по спине мурашки пробежали. Видимо Михаил переменил свое решение, раз пошел на такой грех.

– Проклинаю я вас – палачи! И род ваш до тринадцатого колена проклинаю! – Проговорил и осенил себя крестным знамением.

Тут уж милиционеры не выдержали, дали залп. Оба монаха упали на землю. Орлов недовольно взглянул сначала на служивых, а потом на священников. Хотел было, что-то сказать, но в сердцах лишь рукой махнул. Приказал трупы земле придать и ушел к себе в кабинет.

Не поспеши товарищ Орлов, и неизвестно, как бы сложилась их судьба. Телеграмма привезти монахов в столицу, пришла на следующий день. Кто-то из руководства Совнаркома хотел видеть священнослужителей в Москве.

Еще бы знать для чего?

За эту смерть, кроме проклятья, мой прадед ничего не получил. Если бы не та злополучная телеграмма вполне возможно висел бы на груди Мишки Заварзина какой-нибудь орден, или на худой конец медалька, но что сделано, то сделано. Тогда казалось, что историю уже не изменить.

Монах словно сглазил прадедушку. Отслужив десять лет, тот вдруг угодил в немилость. То ли сам по глупости ошибку совершил, то ли кто-то «помог», но вскоре он с десятком таких же заключенных, участвовал в строительстве Рыбинской плотины.

О прабабушке вспоминать не хочется, отреклась она от мужа. Сынишку, деда моего, передала в детский дом, где тот прожил до сорок первого года.

Война, разруха. Чужая фамилия. Кто теперь знает, как, но ему удалось попасть на службу в НКВД. Может все-то же проклятие? Что заставляло судьбу двигаться против течения, нарушая все законы жанра.

Лишь перед самой смертью Сталина в конце пятьдесят второго года, узнал Сергей Михайлович Малышев (такую фамилию носили мы в те годы) о судьбе своего отца. Хотел, было, используя свои связи выпросить для него прощения у «Отца народов» да вот только ничего не успел, ну, а там после смерти тирана, Михаила Заварзина освободили. Поселили под Вологдой, с запретом посещения обеих столиц.

Вскоре запрет сняли. Но только прадед не желал из деревеньки уезжать, так в ней и прожил до эпохи застоя.

С сыном все же встретился. Полковник КГБ Малышев все же договорился с отцом о встрече. Тот долго не соглашался, но потом не вытерпел и прислал телеграмму с одним только словом – «Приезжай».

Они сидели за столом. Михаил Федорович долго просил прощения у сына, за то, что хоть и не по его вине, не смог воспитать единственного отпрыска. Сергей даже не заметил, как тот осушил, причем в одиночку, Малышев так и не притронулся к стакану, две бутылки водки.

Неожиданно старик заплакал. Умолял полковника привезти к нему внуков и не забывать его.

Вот с того дня и ездил Сергей Михайлович к своему отцу почти каждый год, в плоть до самой смерти Заварзина. Уговаривал того перебраться в Москву, но старик не соглашался.

– Мне и здесь хорошо.

Малышеву даже показалось, что тот стал верить в Бога. Словно Михаил Федорович пытался замолить свои грехи перед ним. Как-то в один из приездов и рассказал старый чекист о проклятье. Сергей Михайлович, тогда еще посмеялся. Не поверил, пока сам в конце восьмидесятых не слег.

Ни за чтобы не поверил, что мой дед – Сергей Михайлович Малышев вот так вот в одночасье заболеет. Исхудает, превратится в мумию и умрет. Врачи констатировали у него – рак.

Сидели мы с отцом перед кроватью деда. Тот плакал, то ли от боли, то ли от безысходности, и рассказывал историю нашей семьи. Поведал о прадеде, мне так и не удалось его увидеть, и о проклятье. Когда боль на секунду вдруг отступила, Сергей Михайлович схватил руку моего отца.

– Верни, если не себе, то хотя бы ему, – дед посмотрел на меня, – нашу фамилию – Заварзины.

Он хотел, что-то еще сказать, но не успел. Рука обмякла, ладонь отца выскользнула, и я понял, что дед – умер.

Отец выполнил просьбу умирающего.

Во время лихих девяностых, после того, как я поступил в Академию госбезопасности, отправился он на Кавказ. Ходил слух, что пытался внедриться в банду одного из известных террористов, но был разоблачен и вынужден бежать. Вернувшись, вдруг занемог. Никто и подумать не мог, что болезнь эта будет смертельной.

Тогда, то я и узнал, что отец мой составил завещания, в котором просил, чтобы его похоронили вместе с отцом и дедом, в одной из деревенек Вологодской области.

Вот тогда-то я и поклялся снять с нашей семьи проклятие.

Фортуна вновь улыбнулась мне.

Влюбился. Как дурак, влюбился. Встретил на улице и потерял голову. С неделю за ней ухаживал, а потом она предложила познакомить с ее папой. Если бы кто сказал, что так будет, не в жизнь не поверил.

Семен Федорович, так звали отца моей избранницы, оказался, как выяснилось через какое-то время человеком неординарным. Когда меня в первый раз увидел, обрадовался, а услышав, что в ФСБ служу, вдруг побледнел, словно перед ним черт стоял, и даже заикаться стал. Пришлось, прежде чем зятем стать, даже испытание пройти, складывалось такое ощущение, что не хотел он видеть меня в этой роли. Позже супруга мне рассказала, что отговаривал ее, чтобы она порвала наши отношения, но проиграл.

Была свадьба, а потом, года через два, у нас сын родился.

Вот сейчас рассказываю вам свою историю, а сам в окно смотрю на сынишку, что носится во дворе с ровесниками, да играет в «казаки-разбойники».

А между свадьбой и рождением сынишки, был один в какой-то мере неприятный момент.

Меня в тот год, попросили вести расследование одного ограбления. Дело конечно не для сотрудника ФСБ, а для милиции, да вот те почему-то ни в какую не могли выйти на след. Вор казался каким-то неуловимым.

Стоит отметить, что похождения «мазурика» начались этак лет двадцать назад, когда я еще под стол пешком ходил. Наводил шорох по музеям страны и на дно уходил. Произведения искусства, если и всплывали, четкого следа сотрудникам милиции не давали. Зацепят пару перекупщиков и упираются в тупик.

На преступника я вышел случайно. Если бы фортуна не улыбнулась, ходил бы, как и милиционеры по кругу. Вором оказался мой – тесть. Заставил (иного слова тут просто не подобрать) явиться с повинной.

Мне медаль, новое звание и секретный отдел, а ему срок (правда, условно) и работа в ФСБ консультантом.

Когда же наследник у меня родился, вспомнил рассказы деда с отцом.

«Э, нет, – думаю. – На мне ты злодейка судьба, должна прекратить свои пакости».

В лаборатории, что была при Лубянке, наткнулся на странный агрегат, под кодовым номером МВ-1. Такая небольшая коробочка, способная перемещать человека во времени. Пользуясь связями отца, сделал так, чтобы именно мне поручили работы в этой области. Тогда я еще не предполагал, что после успешной миссии меня назначат начальником нового отдела. Да и брал то, я прибор для своих нужд, хотел одно дело провернуть.

Вот и настало объяснить вам мою бредовую идею. Заключалась она в том, чтобы совершить перемещение во времени. Целью было – возвращение сокровищ монастыря – церкви. Конечно, лучше было бы предотвратить – штурм, но в этом случае история могла запросто измениться. И тогда неприятности с «Проклятьем» могут показаться пустяком.

Засел за материалы о событиях тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Много чего откопал, хотел, было сам в прошлое рвануть, но тут возникли осложнения.

Не всякий может путешествовать во времени, даже с прибором!

Оставалось найти человека способного на это.

И я его нашел!

Им был мой тесть – Семен Федорович Щукин!

Пришлось уговаривать тестя. После долгой беседы он наконец-то согласился и совершил прыжок в прошлое.

Для него прошло несколько дней, а для меня всего лишь полчаса с того момента, когда он отправился в прошлое. Я даже с удочкой посидеть не успел, а ведь надеялся, что процедура пребывания в прошлом, для стороннего наблюдателя, то есть меня, продлится самое малое часа два-три.

Обидно. Даже снасти не успел из машины достать.

Он появился, неожиданно. Я оглядел Семена Федоровича с головы до ног.

Шукин сильно изменился. Во-первых, он сильно оброс: появилась небольшая бородка и усы. Во-вторых, был перепачкан грязью, а в-третьих, от него исходил запах пепелища.

Семен Федорович прокашлялся. То и понятно, атмосфера за последние семьдесят с лишним лет изменилась, причем не в лучшую сторону. Презрительно посмотрел на меня и произнес:

– Я выполнил твое поручение, Геннадий. Жаль тебе не понять каких физических и моральных усилий оно мне стоило. Мне сейчас кажется именно мы с тобой, а может быть только я один, и виновны в том, что монастырь в тот год штурмовали правительственные войска. Ты не думаешь, Геннадий, что если бы меня там не было, то все сложилось по-другому?

Прозвучало все официозно. И где Семен Федорович, обычный мужик мог такого нахвататься? Неужели на старости лет решил стать философом? Не верю.

– Не думаю! – Парировал я. – Семен Федорович, неужели вы считаете, что монахи так свободно дали бы убить свою веру в Бога?

– Но, Геннадий?! – Вспыхнул мой тесть, – ведь в истории было столько событий, когда те же монахи, предпочитали пойти на уступки сильному, опасаясь за свою жизнь и за жизнь прихожан.

Нет – Щукина явно не разубедить. Видно и вправду крыша поехала? Неужели о тех событиях он узнал куда больше, чем было доступно обычному обывателю?

– Хорошо, Семен Федорович, – согласился в тот момент с неохотой я, – Так и быть… Будем считать, что вы правы.

– Не нужно! Не нужно, мне делать одолжений! – Перебил меня тесть. – Вы, хотели получить сокровища. Вы их и получите. А меня увольте… Все я – пас.

В тот момент я думал, что это первое и единственное путешествие Семена Федоровича в прошлое. Посвящать в причину, почему именно его мне пришлось уговаривать отправиться в прошлое, честно сказать, не хотелось. Меньше знает – крепче спит.

– Показывайте место, – сказал я, доставая карту района, – где вы все спрятали.

Семен Федорович выхватил из моих рук атлас. Минут пять, я даже занервничал, а что если он забыл, а еще чего хуже не рассчитал и поместил хранилище в затопленной зоне.

– Вот здесь, – молвил Щукин и ткнул указательным пальцем в точку на карте.

Я облегченно вздохнул. Пошехонье. Значит, он выполнил инструкции, как и договаривались.

– Точное нахождение ценностей монастыря, попытаюсь отыскать уже на месте, – добавил Щукин.

И все-таки нам пришлось повозиться, ведь столько лет прошло с момента их захоронения.

Удалось отыскать холм. С помощью внедорожника сдвинули камень. Удивительно, что за эти годы никто не додумался сделать этого раньше.

Я предложил Семену Федоровичу помочь мне вытащить ящики наружу, но тот категорически отказался.

– Кто знает, не проклял ли меня настоятель, – прошептал он.

Ну, и бог с ним. Один справился, вытащил все наружу. Погрузили в багажник и доставили в Москву.

Тестя не обманул, сдал (почти) все сокровища, найденные в ящиках, в патриархию. Сочинил, что случайно наткнулся на них, во время отдыха на Рыбинском водохранилище. В благодарность получил благословение. В моем случае этого было более чем достаточно.

Об этом событии растрезвонили в прессе. Конечно не о том, как и где, да еще и кем были сокровища обнаружены, а, по крайней мере, о том, что утраченные некогда реликвии вернулись в лоно православной церкви. Эко я загнул. Когда Семен Федорович об этом прочитал, он на меня с выпученными глазами смотрел. Не верил.

– Признаюсь, как на духу – не ожидал!

Даже обнял меня по-отцовски.

Эх, не догадывался Щукин, что не все, что было найдено в хранилище, вернулось церковникам. Должен признаться, что оставшиеся у меня вещички – монастырю, по всем законам приключенческого жанра, принадлежать вообще не должны. Во-первых, небольшая книжечка в кожаном переплете, которую можно было бы принять за старинный фолиант. Я случайно, из любопытства ее открыл. Во-вторых, маленькая черная коробочка, наподобие той, что перед самой отправкой в прошлое я отдал Щукину.

Сразу же возник вопрос. Как машина времени, существовавшая в тот период в одном экземпляре, могла оказаться в прошлом, да еще среди вещей монахов?

Возникло предположение, что в монастыре находился еще один путешественник во времени. Но кто? Я полюбопытствовал у Семена Федоровича, не приметил ли он что-нибудь подозрительное в действиях монахов.

– Если не считать, что настоятеля можно принять за военного, – сказал мне тогда мой тесть, но это еще ничего не значило, священник мог быть обычным белым офицером.

Об обнаруженных предметах я вынужден был доложить вышестоящему начальству. За самодеятельность огреб, конечно, по полной программе, но раз уж проявил инициативу, пришлось расхлебывать кашу самому. В течение какого-то месяца было создано новое подразделение за контролем исторических событий. Состояло оно из двух групп. Первая отслеживала непонятные и нелогичные события, происходившие в прошлом. Вторая состояла из молодых людей обладавших определенными навыками.

Мне же пришлось засесть за изучение странного фолианта.

Первое, что бросилось в глаза, было то, что исписан он аккуратным почерком, без каких либо помарок. Складывалось такое ощущение, что автор его, пережив все описанные в нём события сел за стол и начал неспешно излагать все на бумаге.

В самом начале, автор выдал нравоучительную статью о теории времени и истории. Он явно давал понять, словно знал, что я буду ее читать, что история вещь субъективная. Довольно хрупкая вещь и к тому же непредсказуемая. Так же автор сообщал о существовании в ФСБ специального отдела по контролю над историческими событиями. Бывший сотрудник такого подразделения, сам невольно стал причиной этих трансформаций.

«Я видел миры, – писал автор, – в которых Россия раскинулась на всем Евразийском континенте. Видел мир, в котором ее – не было. Общался с государями, вождями и диктаторами. Руководил военными подразделениями и пытался держать под контролем все события влиявшие на известную нам историю».

К появлению его в Югской Дорофеевой пустыни привела причина, о которой я, и предположить не мог. У агента ФСБ – разрядился МВ-1. А найти способа – подзарядить тонкий механизм не удалось. Оставалось только одно, чтобы больше не влиять на историю, своим действием или бездействием, он был вынужден уйти в монастырь.

Самое странное – автор не оставил никакого упоминания своего имени. Кто он оставалось загадкой? Единственное, что теперь знаю, что не изучи я тогда книжку, неизвестно каким бы был мир сейчас.

Кроме того, что меня назначили руководить новым отделам, так ко всему прочему приказали отыскать и автора записок.

У меня был два пути. Первый отправить человека в одни из описываемых автором событий, что было проблематично, и второе отыскать его на ранней стадии, когда еще юнцом зеленым поступил в наше подразделение. А он, скорее всего это сделал, иначе передо мной в тот момент не лежала бы книга.

В течение года я отыскал нескольких способных молодых людей. Для их обучения мне вновь пришлось уговорить моего тестя помочь. Нехотя, но тот согласился, но при условии, что те будут простыми наблюдателями, в задание которых входило просто изучения истории, там на месте.

Нам тогда многое удалось выяснить. Подтвердилась одно предположение, что историю пишут победители. Особенно это было связано с известными мировыми битвами. Оказалось, что число иногда было завышено в несколько раз. Причем этим страдали и победители и побежденные.

Перелом же в работе нашего подразделения произошел, когда мне в руки попало дело некоего – Игоря Алексеевича Ермилова. Молодого человека лет восемнадцати. В то время он служил в одной из рот дивизии имени Дзержинского. Я даже вынужден был отправиться в воинскую часть, чтобы уговорить тамошних офицеров уступить его.

Причиной всему этому послужила странная записка, обнаруженная одним из моих сотрудников в государственном архиве. Почерк писавшего ее в конце семнадцатого века, был идентичен почерку молодого человека. Ситуация была почти такой же, как и с Семеном Федоровичем несколько лет назад. Тогда в хранилище я случайно наткнулся на старенькое кольцо, что было обнаружено в подземелье Югской Дорофеевой пустыни. Я узнал его, когда однажды заметил на пальце моего тестя. Ему конечно об этом не сказал, да и зачем? Особенно убедился в правильности своего решения, когда сравнил оригинал со снимком, что удалось сделать в архиве.

Щукин обнаружил пропажу уже после возвращения из прошлого. Можно было бы вернуть, но делать не стал. Если бы Семен Федорович знал, всю правду отношения между нами испортились бы окончательно, а так после того, как ему стало известно, что сокровища были возвращены церкви, он вновь пошел на мировую.

Но, вернемся к записке из прошлого. Я был вынужден выехать в часть, где каким-то чудом, скорее всего бумагой за подписью руководителя ФСБ, мне удалось вытащить парнишку. Игорек мне сразу понравился. Из него так и бил фонтан авантюризма. Только такой мог предотвратить подмену Петра Великого, а именно о государе Московском в том письме шла речь. Этот и глазом не моргнет и моментально среагирует в неадекватной ситуации.

Вот только без подготовки в бой бросать его не стоило. Времени для выполнения миссии у путешественников во времени предостаточно. Тут главное на подготовку побольше времени уделить. Отчего он и был отправлен в Академию ФСБ. По моему настоянию ему было выделено больше занятий на освоение различных языков, в том числе и древних. Не знаю, как академики этого добились (гипнозом или методом Элоны Давыдовой), но уже через пару лет он свободно разговаривал.

Пара путешествий в прошлое с напарником (без этого нельзя было обойтись), и он уже готов был к выполнению миссии. Ленька Пантелеев, лагерь батьки Махно, Новочеркасск, где он вынужден быть простым наблюдателем. Причем в восставшем городе шестидесятых годов двадцатого века, он своим поведением не должен был вызвать подозрение ни у власти, ни у сторонников мятежа. Целью задания было собрать более правдоподобные сведения о событиях, чем те, что были в архивах спецслужб. Ведь, как известно, участники тех событий пытались их изобразить так, чтобы противоположная сторона была не в лучшем свете.

И вот тут снова стоит вернуться к старой книге, обнаруженной в монастыре. Можно конечно было бы скрыть некоторую информацию, но зачем? Первое свое путешествие в прошлое, которое было описано, было путешествие в XVII – XVIII век.

Мне предстояло решить отправлять ли Игоря Ермилова в прошлое или этого не делать? С одной стороны могла произойти подмена царя, а этого ни я, ни руководство ФСБ допустить просто не могли. Неизвестно, как бы сложилась история, а с другой стороны… С другой стороны, путешествие моего сотрудника могло затянуться надолго, и он запросто мог не вернуться в свое время.

Переговорив с вышестоящим начальником, решено было отправлять Игоря Алексеевича Ермилова в прошлое, а если что-то вдруг пойдет не так, спасать его в тот день, когда разрядилась МВ-1. Но сначала к предстоящим событиям стоило подготовиться.

В один прекрасный день я понял, что пора действовать. Игорь Ермилов был на все сто процентов готов к предстоящей миссии. Поэтому мне пришлось просто позвонить ему и пригласить на встречу.

Для получения задания подошли Чистые пруды.

Глава – 1. Подмена

2013 год. Москва.

Звонок от полковника Заварзина застал Игоря Ермилова за приятными хлопотами. Впервые ему выпала возможность отдохнуть от службы и съездить на курорт. Мечтал об этой несколько лет. Все возможности не было. Сначала служба и учеба в Академии ФСБ, потом путешествия в прошлое, где нет никаких шансов расслабиться. Неправильные действия – и о той реальности, что ты помнил, можешь забыть.

Уже и вещи упаковал в чемодан. Сейчас сидел в кресле и мысленно вспоминал, что мог просто забыть и не взять с собой на курорт. Конечно, можно забытую вещь и в Крыму купить, а если нет? Тогда что? Не лететь же обратно в Москву?

И в этот момент заиграл «Наша служба и опасна, и трудна» сотовый телефон. Надрывался, как резанный. Звонил полковник Заварзин, только на него у Ермилова на аппарате стояла такая мелодия. Игорь сначала подумал, что можно и проигнорировать, но переломил себя и взял трубку.

– Игорь, приезжай на Чистые Пруды.

Паренек хотел было полюбопытствовать, для чего он понадобился. Раз начальник звонил на сотовый, то разговор неофициальный. Когда Геннадий Заварзин так поступал, сотрудник всегда мог уточнить, но сегодня Игорек просто не успел. Полковник уточнил время встречи и тут же отключился.

– Вот тебе, бабушка, и юрьев день, – вздохнул Ермилов. Явно звонок не предвещал ничего хорошего. Он взглянул на часы и прошептал: – к десяти часам.

Позвони полковник, чуть позже, скажем через семь или восемь часов, и ни о какой встрече, тет-а-тет, да к тому же в центре Москвы и речи бы не было. Поезд к тому времени медленно, покачиваясь, отошел бы от перрона. Ермилов занял бы верхнюю полку, достал какой-нибудь научно-фантастический роман, главное, чтобы он не был связан с путешествиями во времени, и стал бы читать. А там, глядишь, и связь оказалась, как говорил оператор – вне зоны действия сети. Но, увы, Заварзин позвонил именно сейчас, и планы придется отложить, по крайней мере, на сутки. Даже если у полковника есть для него задание, сколько бы оно не продлилось в прошлом, Игорь всегда успеет вернуться назад в тот самый день, из которого отправился. Пришлось позвонить на вокзал и предупредить, что забронированное на Игоря Ермилова билет перенесли на послезавтра.

Ермилов на всякий случай запихнул чемодан с пляжными принадлежностями на антресоль и отправился в комнату, где лежа на кровати решил все хорошенечко обдумать. Обмозговать нужно по-любому, явно произошло что-то неординарное, раз полковник обратился к нему неофициально. Вопрос только, что? Не заметил, как уснул.

Проснулся от звонка будильника. Вскочил и бегом в ванную. Задержался на секунду у зеркала и обомлел, как давно он в него заглядывал. Все в делах – некогда, а взглянуть на себя стоило. Оброс, отчего и не скажешь, что ему всего-то двадцать пятый пошел. Вылитый старичок-лесовичок.

– Может, побриться, – проговорил Игорь, проводя по бороде рукой. Передумал: – а, ладно, и так сойдет. Как-никак, я не на службе. А в своем законном отпуске. И ехать собираюсь в Крым – дикарем. Так что пусть борода будет.

Окатился холодной водой. Затем на кухню. Заварил кофе. Нарезал бутербродов и кинул взгляд в сторону часов. Время еще достаточно, значит – успевает. Включил телевизор. Лучше бы Игорек этого не делал, только настроение испортил, а ведь оно, несмотря на вчерашний звонок – было отменное.

В сердцах хотел было плюнуть на пол, да вот только вовремя спохватился. Самому ведь придется пол мыть. Жениться с этой службой так Игорю и не удалось, хотя барышня, с которой он встречался, была.

Сделал еще несколько глотков бодрящего кофе, и тут же все эти ужасы телевизионные как рукой сняло. На душе хорошо стало, что Игорьку даже петь захотелось. Так и потянуло арию из какой-нибудь оперетты исполнить.

Да времени уже вот только нет. Игорек понял это, как только на часы взглянул. Бежать нужно, а до гаража еще пару кварталов топать. В коридоре, когда надел серый плащ, вдруг подумал, что неплохо бы табельное оружие дома оставить. Вернулся в комнату и положил «ТТ» в ящик старенького комода, доставшегося ему еще от дедушки.

И уже вскоре спешил в гараж.

До Чистых прудов Игорь не доехал совсем немного. Остановил свой старенький форд у обочины. Решил до места встречи прогуляться пешочком. Да и погода к такой прогулке располагает. Хоть и была на дворе осень, но на удивление не по сезону теплая. Под ногами шуршали желтые и красные листья, пестрым ковром покрывавшие землю. Навстречу попадаются влюбленные пары, как тут не позавидовать. Старушка присев, на скамейку и прислонив к ней клюшку, кормила сизых голубей. Под кронами деревьев несколько старичков «забивали козла». Они размахивали руками и ругались, Игорь даже испугался, что те подерутся. Того и гляди, один другого клюкой огреет.

Что сказать – бархатный сезон.

Заварзина Ермилов увидел издали. Геннадий стоял у самой кромки пруда и кормил мягким белым хлебом уток. Птицы, привыкшие к человеку, в последнее время не хотели улетать на юг. На полковнике темно-синее пальто, клетчатая кепка, надвинутая на глаза. Вокруг шеи намотан белый шарф, на ногах лакированные штиблеты. Рядом стоял черный кожаный чемоданчик.

Полковник заметил Игоря, улыбнулся и приветливо махнул рукой. Паренек прибавил шагу. Когда подошел, поздоровался.

– Пойдем на лавочке посидим, – проговорил полковник, показывая рукой в сторону свободной скамейки, – в ногах, как говорится – правды нет.

Но уже стоя около лавочки – передумали. Холодно. Не дай бог, что-нибудь отморозишь. Так, прислонились к спинке. Полковник запихнул руку в карман и достал старенький серебряный портсигар, с выгравированной, почти во всю крышку, надписью – «За заслуги перед отечеством». Открыл его и протянул Игорю сигарету.

– Закуривай!

Паренек взял, но курить не стал. Поднес к носу и вдохнул аромат, исходивший от нее.

– Интересный сорт – «Герцеговина флор», – проговорил Ермилов, – таких сейчас и не купить.

– Из прошлого один из сотрудников по личной просьбе привез, – пояснил полковник. Затем, пока Игорь рылся в карманах в поисках зажигалки, поставил на спину скамейки чемоданчик. – А трубку когда-нибудь курил? – Спросил Геннадий, доставая из дипломата бумагу, вложенную в «файл».

– Баловался, – признался Игорь.

– Это хорошо, – загадочно проговорил полковник, протянул Ермилову листок, – читай.

Паренек от поисков зажигалки отказался. Сигарета тут же отказалась за ухом. Игорь взял документ. Грамота старая, кажется, вот-вот развалится.

– Читай, читай, – повторил Геннадий Осипович.

Оттого, что исписана она была мелким почерком, разобрать удалось не так уж и много. Плюс ко всему, часть текста по краям от времени просто превратилась в труху. Однозначно документ старый, сделал вывод Гоша, вон и цифры в правом нижнем углу – «7207». Не иначе год, причем не от Рождества, а скорее всего, от сотворения мира. Писался не иначе во времена Петра Великого.

Автор сего загадочного послания, а стилистика больно уж на современную смахивала, отчего у Игоря возникла мысль, что это всего лишь подделка, утверждал, что во время путешествия московского монарха по Европе на того было совершена попытка покушения. Некто (тут нельзя было прочесть имя – огромное чернильное пятно) попытался усадить на престол государства Московского человека, желавшего вернуть меняющееся государство в прежнее русло – отсталости. Имя «дублера» так же было утрачено. Далее писарь сообщал, что ему как представителю (тут снова не возможно что-то было прочитать) удалось предотвратить измену. Далее указывалась, по всей видимости, дата преступления. К сожалению, цифры были размыты. Затем стоял год – 7202 от сотворения мира и подпись. Вот тут-то у Ермилова «кость в горле застряла».

– Это же моя подпись, – проговорил изумленный Игорь.

– А чему ты удивляешься? – молвил Заварзин, – Забыл, в каком подразделении служишь?

Ермилов взглянул на полковника, а тот только улыбнулся и проговорил:

– Теперь понимаешь, зачем я тебя вызвал? – спросил Геннадий Осипович.

– Нет! – Честно признался Игорь. Он никак не мог понять, для чего полковник это сделал. Если тот хотел отправить его в прошлое, так мог бы спокойно сделать это после того, как он вернется из Крыма.

– Не думал, что у нас в ФСБ, – пошутил Заварзин, – такие тупые сотрудники.

Определить, шутит полковник или нет – сложно. Ермилов запросто обидеться мог. Он – человек с высшим образованием явно – не мог быть тупым.

– Чем так говорить, – молвил Игорь, – вы бы лучше, Геннадий Осипович, разъяснили.

– Ладно, – проговорил Заварзин. – Ты уж меня прости. Сразу нужно было тебя в курс дела вводить. Короче, так: дело тебе предстоит непростое. Подпись на документе твоя! Лично проверял. Отсюда вывод вытекает, что автор этого послания – ты. И писал сию бумагу, следовательно, в семь тысяч двести седьмом году от сотворения мира. Или, как принято говорить сейчас, в тысяча шестьсот девяносто восьмом году. – Полковник посмотрел на Ермилова. – Поэтому тебе придется отправиться в прошлое, чтобы предотвратить подмену Петра Великого. Ты же, Игорь, знаешь, что абы кого в прошлое не пошлешь. Не всякий имеет такую возможность. Сам бы в прошлое отправился, но, увы – не могу. Мне больше, кроме тебя в прошлое послать – некого. Правильно говорю?

– Правильно, товарищ полковник.

– Так вот, – продолжил Заварзин и кратко изложил предполагаемое задание. – Теперь тебе миссия ясна? Исход, судя по этой записке, – Геннадий Осипович взял у Игоря грамоту из рук, – тоже. – Положил ее в чемоданчик, – Вот только понимаешь, Игорь, – тут он сделал паузу, – существует одна загвоздка.

Ермилов удивленно взглянул на полковника. Он никак не мог понять, чего опасается офицер. Ведь Игорь не первый раз отправлялся в прошлое. Один раз его заслали в пятнадцатый век, несколько раз в начало двадцатого. Конечно, в семнадцатом и восемнадцатом Ермилов ни разу не был, так ведь когда-то это должно было произойти. Неужели выпал шанс лично встретиться с Петром Великим?

«Так чего же полковник опасается? – думал Ермилов. – Боится, что с миссией не справлюсь? Так вроде все пройдет замечательно. Вон, и грамотка об успешном завершении операции есть. А может, полковник по-другому считает? Чего же он колеблется? Чего опасается? А может, Геннадий Осипович чего-то не договаривает?»

То, что Заварзин чего-то недоговаривал, Игорь не сомневался. Полковник сам по себе был человеком загадочным. Казалось, что он знал куда больше.

– Загвоздка, Игорь, – монотонно проговорил Геннадий Осипович, – в том, что я не уверен, сможешь ли ты вернуться назад – в родную эпоху. Я опасаюсь, что вдруг все пойдет, не так гладко, как хочется. Миссию ты выполнишь. Грамоту напишешь, а те, кто пытался подменить Петра, решатся и убьют тебя.

Не будет этого, мысленно решил Ермилов. Не допустит. Попытается заговорщиков вместе с двойником уничтожить. Лес рубят – щепки летят. Если, конечно, зачинщиком переворота не окажется, допустим, Меншиков или Лефорт! Тут ситуация куда сложнее. Обе фигуры в истории отечества значимые.

– И к тому же, – продолжал Геннадий Осипович, – не забывай, что сейчас тебе впервые придется не просто контролировать события, но и их вершить. Шаг вправо, шаг влево – и бабочка будет раздавлена.

О так называемом «эффекте бабочки» Игорь читал. Неосторожное движение, и история пойдет совершенно иным путем, не известным никому.

– До этого, – говорил между тем Заварзин, – ты никогда ничего подобного не делал. Наблюдал и все. Сейчас же статус резко поменяется. Ты станешь – хозяином времени. Человеком, способным влиять на историю. Порождая своими действиями параллельные реальности.

Тут он закурил сигарету, и Ермилову пришлось последовать его примеру.

– И вот еще что, – сказал вдруг полковник, – сейчас нам мало что известно. Дата события уничтожена временем. Имена заговорщиков стерты. Боюсь, придется тебе прожить в конце семнадцатого века несколько лет…

– Несколько лет? – переспросил Игорь, понимая, что отпуск помахал ему ручкой.

– Несколько лет, – вздохнул Заварзин. – И еще, – тут Ермилову просто пришлось сосредоточиться, – у меня нет уверенности, что ты вернешься!

Существовал огромный риск, что путешественник в прошлое мог запросто погибнуть от шальной пули. По академии ходил слух, якобы существовала вероятность того, что прибор МВ-1 мог запросто сломаться. Ученый, что создал машину времени, не знал точного времени работы ее батарей без подзарядки.

– Так что вот, – продолжил между тем полковник, – бери этот дипломат. Езжай домой. Проштудируй литературу по той эпохе. Времени на посещение архивов у тебя сейчас нет! – К чему это Геннадий Осипович сказал, Ермилов так и не понял. (Разве что-то изменится, если он пороется в поисках информации там). Видимо, Заварзин сориентировался в недоумении подчиненного и добавил: – Бумаги выправлять долго. Раньше думал, успею, но когда сунулся, понял, что бюрократических препятствий больно много. Так что прибегни к рассекреченным материалам. А уж затем приступай к выполнению задания. Ты не должен допустить изменения истории. – Тут полковник оглядел Игорька и добавил: – Побрейся, а вот усы оставь!

Оставив «Форд» в гараже, Ермилов вернулся домой. Не раздеваясь, прошел в комнату и положил чемоданчик на стол. Затем на кухню, чтобы кофе заварить. В коридоре Игорь вдруг остановился и вновь задал себе все тот же вопрос:

– А почему именно я?

То, что задание ему придется выполнять, это и так понятно.

«Интересно, как этот эффект в научных кругах именуется? – подумал он, зажигая конфорку и ставя кофейник. – Хотя бог с ним, с этим названием. Вполне возможно – петля. Нечто наподобие петли Мебиуса, когда не знаешь, где у нее начало и где конец. Неужели точка отчета грамота? Я ее получил и должен отправиться в прошлое, чтобы в конце всех своих приключений написать, только лишь затем… Бесконечный круг. Одно ясно точно: этой грамоты в тысяча шестьсот девяносто седьмом еще не было».

Но бог с ней – грамотой. Ермилова интересовало другое, почему именно он, а не Петров, Иванов, Сидоров или даже Смирнов? Отчего именно ему суждено было попасть в эту временную петлю? Что в нем такого особенного? Дар путешествий во времени есть, по крайней мере, у десятерых, среди которых был даже тесть Заварзина. Он пару раз приходил к студентам и рассказывал о первой операции спецслужбы. Именно в ней Щукину и выпала честь участвовать.

А Игорь, кто он такой? Обычный лейтенант, каких в стране тысячи. Какие у него достижения? Несколько «командировок» в прошлое, а тут такая миссия, да еще и без подготовки. На все про все всего несколько дней.

Конец ознакомительного фрагмента.