«Данила»-мастер
«Кто сыт, тот гибнет», – любил повторять сотрудник «Альфы» майор Юрий Данилин. Он так и жил, как говорил. Вряд ли его можно было представить сытым и сонным. У него всегда хватало дел и забот.
В первую чеченскую кампанию его, старшего опера, назначили нештатным начальником продслужбы. То есть, выполнив задачу вместе со всеми, он обязан был накормить своих голодных товарищей. Известно, что на сухом пайке долго не протянешь, а чеченский рынок в ту пору – место опасное, да и купить там особенно нечего. Выехать – тоже целая проблема: бронетехника нужна, сопровождение. Магазинов в разрушенных городах днем с огнем не сыщешь.
Тем не менее в группе еда была всегда. И для своих, и для гостей. Юрий Николаевич ударить лицом в грязь не мог. Какая бы трудная задача ни стояла, как бы ни устали бойцы, «поляна» для гостей – прежде всего. Накормить, обогреть…
«Как правило, – вспоминает сослуживец Данилина Олег П., – нас сопровождают солдаты: порою десантники, иногда из внутренних войск. Словом, приезжаем на базу, все устали, хочется поскорее помыться, переодеться, перекусить. Но Юра в первую очередь бежит солдатам ужин организовать, их накормить.
Кто бы к нам ни заглядывал – спецназовцы-ГРУшники, летчики, десантники, – стол всегда накрыт, Данилин с улыбкой встречает гостей. Все по-доброму, по-человечески.
Он умел работать с деньгами. Мог собрать продукты. Я бы сказал, ювелирно собрать продукты, когда их попросту не было».
Близкие друзья и подчиненные втихаря звали его «Данилой». В том не было ничего панибратского, скорее это прозвище, производное от фамилии, несло в себе нечто домашнее, семейное. И хоть до 37 лет ходил он в заядлых холостяках, но в родном подразделении прослыл человеком, который дорожит своей воинской семьей.
Он был прост в общении. «Мягких» слов не подбирал. «Из человеческих отношений, – как сказал один сотрудник, знавший его многие годы, – выгоды не делал». Говорил, что думал. Если уверен в своей правоте, мог отстоять ее перед любым начальником. Даже если знал, что она заведомо не понравится старшему по должности и званию.
Пришедшему в подразделение с достаточно высокой должности офицеру морской пехоты Юра «залепил» в день знакомства:
– Ну и что ты, старый, приперся? Прослужишь еще пяток лет, и сколько тебе будет? Сорок один? Как среди молодых станешь себя чувствовать?
Морпех так описывает свои ощущения после этих слов Данилина.
«Я вижу человека в первый раз, и, разумеется, услышав такое, сразу напрягся. Думаю, ну все, с этим мужиком у меня будут проблемы. Но оказалось все наоборот, он стал моим другом».
Со временем всякий, кто общался с Данилиным, понимал, что прямота и порою резкость в словах – не от желания обидеть, а от искренности и открытости, я бы сказал, от «распахнутости» души.
Юре можно было позвонить в три часа ночи и попросить о помощи.
«Помню, поздно вечером, – рассказывал мне один из сотрудников группы „А“, – я подвозил знакомых за кольцевую дорогу. Не довез, автомобиль сломался. Стоим на Рязанке, три часа ночи. А завтра утром на службу, заступать на дежурство.
Ну кому я нужен со своими проблемами среди ночи? Звоню Юре, ввожу в ситуацию. Следует непереводимая игра слов, потом, когда пар выпущен, спрашивает: „Михалыч, ты где находишься?“. Объясняю. Слышу в телефоне уверенный Юрин голос: „Держись, сейчас прыгаю в машину и к тебе“
В четыре часа он подъехал. Подцепили мою машину, отбуксировали, а в восемь, как положено, заступили на дежурство.
Вот тогда я и подумал, как важно, когда есть человек, которому можно позвонить в три часа ночи».
Юрий был всегда внимателен к людям.
Так случилось, что один из его друзей оказался в подразделении на дежурстве, когда другие сотрудники группы действовали в «Норд-Осте». Разумеется, кто не попал на операцию, были расстроены, в чем-то даже обижены: вроде как не доверяют им. Хотя каждый понимает: боец группы находится там, где ему прикажут. И на дежурстве кому-то надо быть. И тем не менее…
Возвратились после «Норд-Оста» сотрудники, Юрий разыскал друга:
– Ты чего скис, нос повесил? – спрашивает.
– Не знаешь что ли. Вы там, а мы.
В общем, поговорили и разошлись. Казалось бы, ничего особенного не произошло. Но Данилин думал иначе.
Через несколько дней бойцы, принимавшие участие в штурме театрального центра на Дубровке, решили собраться своим кругом, посидеть, обсудить тонкости прошедшей операции. И Юра решил взять на эти посиделки друга. Тот отказывался, мол, не место мне там, я не участвовал, буду сидеть, хлопать глазами.
Однако Данилин не послушался. Взял такси и приехал на квартиру к другу. Как тот ни упирался, настоял на своем, забрал его с собой. Друг посидел с участниками штурма, пообщался, а потом они поехали к Юрию домой. Сели на кухне, раскрыли бутылочку коньячку и опять поговорили о «Норд-Осте».
«В общем, раскачал он меня, и на душе как-то легче стало, – признался потом друг. – А знаете, жена у него была тогда на девятом месяце беременности. И ничего, понимание полное».
Но бывали случаи, когда Данилин напрочь отказывался понимать даже близких друзей, не говоря уже о сослуживцах или подчиненных. Он, к примеру, не допускал мысли, что по каким-то причинам можно не приехать на могилу погибшего товарища.
– Почему ты не приехал? – напористо наступал Юрий.
И когда тот пытался объяснить, мол, были уважительные причины, Данилин отказывался принимать объяснения. Он считал, что память о павших сослуживцах – свята.
Что поделаешь, сегодня бойцы группы «А» постоянно на войне. И потому, видимо, время от времени заходят между ними разговоры о гибели. Как рассказали мне товарищи Юрия перед его последней командировкой, зашел у них на дежурстве такой разговор. Даже спор разгорелся. Кто-то сказал, что, видимо, не стоит приходить всей толпой на похороны, мешать родственникам прощаться. Данилин не согласился.
– Как это так, вместе служили, они тебя уважали, пришли проводить в последний путь и вроде помешали.
А вскоре в последний путь провожали Юрия. И тогда все пришли, как он и хотел. Их было много в тот скорбный день, бойцов группы «А», у гроба своего товарища. Не хватало в их крепкой шеренге только его – Героя России, майора Юрия Данилина.
…20 октября 1965 года в московской семье Данилиных родилась двойня, мальчики. Старшего назвали Юрием, а того, который появился на две минуты позже, – Анатолием.
Однако уже в школе Анатолий обогнал в росте брата и стал вроде как за главного. Его всюду принимали без проблем: в спортивные секции по легкой атлетике, по гимнастике. А позже он туда приводил Юрку. Толя, позанимавшись каким-то видом спорта, вскоре терял интерес к занятиям, а Юра, наоборот, оказался терпеливым, упорным, настойчивым. Практически всюду он обходил брата, добивался лучших результатов. Например, в русских народных танцах так преуспел, что руководитель студии, встречаясь с родителями, настаивал отдать Юрку в институт культуры. Уверял, что их него вырастет большой артист.
Но карьера артиста-танцора не прельщала Юрия Данилина. После окончания школы братья пошли учиться в училище связи, которое располагалось на Таганке. Закончили его вполне успешно, а тут и время подошло в армии служить.
В те годы не принято было бегать от армии, считалось позором, коли парень увильнул от службы. Да и в мыслях такого не держали – увиливать.
Юрия и Анатолия Данилиных, как братьев-двойняшек, в армию забрали вместе, в одну часть. Сначала в учебку в Актюбинск, а потом на Крайний Север, на мыс Шмидта. Тогда и увидели братья, какой он на самом деле – край света.
Их воинская часть официально именовалась Центром дальней связи «Рубин», а на солдатском языке – просто «точкой». Народу на «точке» – всего тридцать человек. Десять офицеров да двадцать солдат. Несколько щитовых домиков, накрытых общей крышей, кунги по четыре кровати в каждом и… антенны.
Огромные, взметнувшиеся ввысь на сорок метров красавицы антенны. И на них огоньки спартаковские, вперемешку, красные с белым.
Командиры, говоря о важности их службы, упирали на то, что в случае войны и нападения на Советский Союз именно им предстоит сообщить в Москву о страшной беде.
Беды, к счастью, не случилось. Две зимы со снегом под крышу и морозом в 50 градусов пролетели быстро. И вот он, радостный дембель. А за ним неизбежные размышления: что делать дальше? Куда податься?
Юра решил вернуться в Москву, а Анатолий – уйти в «загранку», устроиться на торговое судно, и. прощай, столица.
Однако с загранплаванием не вышло, и он, приехав домой, устроился в булочную грузчиком. Решил подумать, осмотреться.
Юрий пошел работать по специальности – на телефонный узел. Однажды он признался брату:
– Ты помнишь, когда мы демобилизовались и пришли в военкомат, там офицер из КГБ с нами беседовал…
– Помню.
– Я позвонил ему. Завтра иду на собеседование.
– Ну, удачи тебе, Юрок.
Так определился в жизни Юрий. А Анатолий все еще размышлял. В связь его не тянуло, хотя и училище, и армейский опыт за плечами были. Но не хотел, не лежала душа. Однако понимал и другое: не жизнь же ему куковать в этой булочной.
А Юрий тем временем прошел строгие кагэбэшные проверки и был принят в Комитет государственной безопасности. Как позже он расскажет брату, в 15‑е управление, в оперативно-постовую службу.
Что там была за служба, Юрка особо не распространялся. С другой стороны, и Анатолий с расспросами не лез, понимал: секретность, безопасность. Словом, считал: о чем можно сказать, брат и сам расскажет.
Не будем забывать, это было время, когда КГБ боялись и уважали. Были, конечно, и те, что ненавидели. Но братьям Данилиным Комитет государственной безопасности ненавидеть было не за что. Вышли они из рабочей семьи, отец работал на ЗИЛе, мама – на заводе «Стройдеталь».
Всего добивались своими руками – уважения в коллективе за честный труд, сначала комнаты в коммуналке, потом квартиры. Словом, обычная советская семья – работали, растили детей.
Теперь один из них, Юрий, уже определился: он был прапорщиком КГБ.
Однажды и Анатолий разыскал телефон, который дал офицер госбезопасности в военкомате. Позвонил. Ему сказали: приезжайте. Поначалу подумал, что это, как у Юры, 15‑е управление, оказалось – 7‑е. Но тогда он ничего этого не знал.
Анатолия выслушали, долго беседовали с ним, расспрашивали, а потом сказали, что пригласят вновь.
Но прошел месяц, другой, третий, – казалось, о нем забыли. Однако он терпеливо ждал. По Юрке знал, что проверяют долго. Не такая это простая организация, чтобы пороть горячку.
Однако прошли долгие месяцы, и 9 мая 1988 года стал его первым рабочим днем в 7‑м управлении КГБ. Начался он необычно. Во всяком случае, не так, представлял начало своей службы прапорщик Анатолий Данилин. Ждал каких-то инструктажей, изучения обязанностей или чего-нибудь в этом роде. Но заместитель начальника отдела по политчасти Олег Балашов сказал совсем иное.
«Сегодня едем на кладбище, где похоронены погибшие сотрудники группы „А“».
Прапорщику Данилину стало как-то не по себе. Он старался не глядеть в глаза замполиту. Ему казалось, что только он один, к стыду своему, не знает, что это за группа «А».
У входа на кладбище их встретил подтянутый, худощавый человек, вместо руки – протез. Оказалось, это полковник Валерий Емышев, участник штурма дворца Амина в Афганистане. Там он был тяжело ранен в руку.
«Наша БМП остановилась на углу дворца, – рассказал Емышев. – Мы выскочили. Перед нами освещенный прожекторами дворец. Боевые машины газуют. И под прикрытием брони двигаемся вперед.
Бежим. Темно, ничего не видно, только пули свистят вокруг.
Над входом во дворец козырек, колоннада по кругу. Вбежали внутрь…»
Емышев говорил о том, как они шли на штурм, как его ранило, как погибли бойцы «Альфы» Дмитрий Волков и Геннадий Зудин, у могилы которых и стояли молодые сотрудники КГБ.
Так вот оказывается, какое героическое подразделение входит в их 7‑е управление. Рассказ полковника Валерия Емышева поразил молодого прапорщика. Вот где настоящая, боевая работа.
Позже он узнает, что их замполит, полковник Балашов, тоже в прошлом «альфовец», а потом откроется вся удивительная история группы «А»: контртеррористическая операция в городе Сарапул в 1981 году, освобождение заложников в захваченном самолете в Тбилиси в 1983‑м.
Теперь он знал твердо – его место там, в легендарной группе «Альфа». И он попадет туда, чего бы это ему ни стоило.
Постепенно узнавая, как живут, служат, тренируются бойцы антитеррористического подразделения, Анатолий Данилин только утверждался в своем желании. Теперь уже служба в 6‑м отделе «семерки» казалась ему скучной и кислой: ну что тут интересного – проверить документы, пропустить, опять проверить, опять пропустить.
Да, без их пропускного режима тоже никуда, это важное и нужное дело, но есть для этого другие люди. Им нравится такая служба, ему – нет.
Однако он прекрасно понимал, что просто так в «Альфу» не придешь, не скажешь: «Возьмите меня». А кто ты, парень? Что знаешь, что умеешь?
И Анатолий тренировался. Служил в 6‑м отделе, хорошо служил. Нравится, не нравится – это в душе, на качество службы душевные переживания не должны влиять.
Серьезно занялся плаванием, подводным спортом. Делал это с прицелом на будущее, знал – водолазы в «Альфе» нужны.
И только через два года упорных тренировок пришел к полковнику Балашову. Тот выслушал. Жаль было ему терять хорошего сотрудника, но понял парня замполит.
– Добро, – сказал тогда Балашов, – я порекомендую тебя.
А когда Анатолия уже вызвали в кадры, там он случайно познакомился с опытным сотрудником группы «А» Владимиром Тарасенко.
Тот задал вопрос, к которому уже был готов Данилин:
– А что ты можешь?
– Плаванием занимаюсь…
– Водолаз?
– Да, водолаз.
– Это хорошо, есть у нас такое подразделение, – сказал Тарасенко и хитро сощурился: – А с парашютом прыгаешь?
– Да я и без парашюта прыгну…
Так Анатолий Данилин попал в подразделение своей мечты.
А как же Юрий? Мы все о брате да о брате, а о нем, что же, забыли? Нет, не забыли. Специально сделали отступление, иначе было бы неясно, как Юрий оказался в «Альфе».
Теперь, надеюсь, ты уже догадываешься, дорогой читатель, как дальше развивались события. Помнишь детство, юность двух братьев? Анатолий попал в секцию легкой атлетики и привел туда Юрия, потом, придя в гимнастику, предложил тренеру кандидатуру брата. Так было и с русскими народными танцами.
Анатолий и сейчас не мог бросить брата.
Вот как об этом вспоминает он сам:
«Прошел год моей службы в „Альфе“ и я понял: Юрку надо вытаскивать из 15‑го управления. Иначе он захиреет.
Там же обычная постовая работа. Сидишь и сидишь. Я прошел это в „семерке“ Начинаешь медленно тупеть.
Словом, рассказал Юрке об „Альфе“ обратился к руководству. Проверили его, решили взять. И он пришел в первый отдел группы в начале 1993 года».
Через одиннадцать лет на похоронах брата Анатолий скажет: «Несмотря ни на что, ни на минуту не пожалел и, уверен, не пожалею, что привел Юру в подразделение. Это была его судьба. Это была истинно его работа».
По службе, по жизни, по духу братья Данилины были близки. Но по характеру – разные. Им даже нравились каждому свои виды спорта. Юрка любил футбол, хоккей, а Толя – бег на длинные дистанции, плавание.
Когда Юрий пришел в «Альфу», Анатолий попробовал его в подводном плавании и понял – не его дело. Там, под водой, в полной темноте и безмолвии, надо долго терпеть, работать не торопясь, размеренно. А у Юрия взрывной характер. Он живой, шустрый, усидеть на месте не может.
Не получилось из него и снайпера. Там тоже надо другой характер иметь.
«Ему, – сказал Анатолий Данилин, – лучше автомат, а с автоматом вперед. Юру посылали на опасные, сложные операции, потому что он отчаянный, смелый. У него кураж был. Мог пойти на любое дело. Всегда на взводе, в готовности. Вспыхивал, как спичка. Ребята его любили».
Братья служили хоть и в одном подразделении, но в разных отделах. А потому и командировки в Чечню у них шли, как правило, порознь. Один улетал, другой прилетал.
Юрий вылетал в Буденновск, когда Басаев захватил там больницу, а Анатолий в это время работал в Чечне. Обстановка там была сложная, бойцы находились в Грозном, в аэропорту, и сообщения о захвате слушали по радио. Хотя рвались помочь своим: как говорили, нам до Буденновска рукой подать, гору перемахнуть – и там. Однако руководство посчитало, что их место здесь. И, возможно, было право.
В «Норд-Осте» они оказались вдвоем, правда, работали на разных направлениях и встретились только в зале. Юра тогда вынес много заложников. Как сказал кто-то о нем, вспоминая «Норд-Ост», «он жилистый и целеустремленный».
Весной, в апреле 2004 года, предстояла очередная командировка в Чечню. Должен был лететь второй отдел и вместе с ним Юра.
Ничего не предвещало беды. И даже дурной знак – птицу, бьющуюся в стекло, – Анатолий никак не связывал с командировкой брата.
А случилось это утром, когда он выезжал на своей машине на службу. Ворона, казалось бы, до этого спокойно сидящая на дереве, сорвалась с ветки и ударилась в лобовое стекло. Тогда он подумал о старых, больных родственниках, и вспомнил маму. И точно такую же ворону.
Было это за год до смерти мамы. Прилетела ворона и села на форточку их окна, стала клювом стучать в стекло.
Мама, войдя в комнату и увидев птицу, побледнела и сказала, что это плохая примета.
Анатолий нарезал колбасы и протянул ладонь к вороне. Она пощипала ладонь, но к колбасе не притронулась, улетела.
А вскоре заболела мама, и через год ее не стало.
Вот с такими тяжелыми мыслями приехал он на службу. А там, как обычно, заботы, хлопоты, закрутило, завертело, забылась ворона, а вместе с ней и плохая примета.
8 апреля 2004 года бойцы группы «Альфа» и «Вымпел» отработали по одному из «адресов» в городе Грозном. Но квартира оказалась пустой. Значит, террорист находится в другом месте – на равнинной части, в станице Шелковской, в Наурском районе.
Ехали около двух часов. Перед станицей старший группы получил уточнение задачи. Теперь известен был дом, где находится бандит.
А бандит-то не простой. Абу Бакар Висимбаев, по кличке «одноглазый Бакар», был ближайшим подручным Басаева. Он отвечал за подготовку террористок-«шахидок», лично подбирал их для акции в театральном центре на Дубровке.
В свое время он прошел обучение диверсионному делу в одном из лагерей Хаттаба под Сержень-Юртом.
После того как Абу Бакар доказал свою преданность кровавыми делами, его к себе в охранники взял Басаев. Через год «одноглазый» уже руководил собственной бандой.
В знак особого доверия Басаев поручил ему вербовку и подготовку «черных вдов» для совершения теракта в «Норд-Осте».
Абу Бакар причастен к организации двух терактов с использованием смертниц – взрыва на религиозном празднике в селении Илисхан-Юрт, когда целью «шахидок» был Ахмат Кадыров, а также в селе Знаменское.
«Одноглазый», по оперативным данным, оказался причастным и к взрыву автобуса с персоналом базы ВВС, а также на территории военного госпиталя.
Уничтожить его было делом чести бойцов спецподразделений «Альфы» и «Вымпела».
Таким образом, сотрудники спецназа знали адрес, где находился террорист, однако на этом, собственно, и заканчивались все сведения. Каков был дом, в котором предстояло взять «одноглазого», расположение комнат, подходы к нему – это оставалось неизвестным.
Но делать нечего, приказ надо выполнять. Когда подъехали, оказалось, что дом выходил окнами на проезжую дорогу. Одна часть была недостроена, здесь лишь возвышался фундамент примерно полметра высотой и одна стена, сложенная из белой саманной глины.
Окна фасадной части были застеклены, остальные – закрыты полиэтиленовой пленкой.
По боевому расчету первым в дом входил Дмитрий Е. со щитом. Потом еще несколько сотрудников. Юрий Данилин шел четвертым.
Бойцы «Вымпела» блокировали двор и контролировали двери и окна дома.
«Вход осуществляли в том порядке, как нам было доведено по боевому расчету, – рассказывает сотрудник группы „А“ Алексей О. – Я непосредственно шел за Юрием Николаевичем Данилиным. Войдя, остановились. Оказались в кухне. Там никого не было.
Мы с Максимом Ш. остались здесь. Следовало провести досмотр и контролировать помещение.
„Щит“ Дмитрий Е. двинулся дальше. В следующей комнате находились две женщины, ребенок и молодой мужчина. Осмотрели, они оказались без оружия.
Данилин в это время оглядел помещение. Большая комната заканчивалась дверью-распашонкой. Когда Дмитрий Е. подошел к двери, она распахнулась, и террорист открыл стрельбу. Бойцы ответили огнем.
В этот момент Юра Данилин повернулся ко мне и тихо так, спокойно сказал: „Яранен“.
„Юр, – ответил я, – ты быстро уходи“. Он пошел, пошел и стал медленно падать.
Мне удалось крикнуть ребятам: „Данила ранен, примите его“. Макс сразу же сделал ему укол, перетащил Юрия к выходу. Здесь я поднял Данилу, а он уже без сознания, кровь изо рта. Опустили его на землю, стали раздевать, чтобы найти рану.
Когда раздели, нашел пулю. Она из тела выпала мне на ладонь. В горячке сначала даже не понял, что пуля вышла наконечником в мою сторону. То есть, она прошла через все тело.
Получилось так, что Юрий стоял боком, здесь же люди, их надо было контролировать. Единственная пуля ударила в бок и прошла через сердце. Вторая попала в голень, но там даже кость не была задета».
Практически в это же время в Москве в расположении группы «А» стало известно, что ранен Юра Данилин. Кто-то из штурмовой группы накануне говорил с подразделением и не выключил трубку телефона.
Ребята услышали шум боя, выстрелы и крик Алексея: «Данила ранен…»
Эту весть передали брату Анатолию Данилину. А позже к нему в кабинет пришел начальник отдела. Анатолий поднялся ему навстречу, чувствуя, как холодеет все внутри.
– Юра погиб, – произнес начальник.
На этой Земле они всегда были вдвоем. Теперь он остался один.