Глава 3
Сегодня я уже ничего делать не собиралась, хотела только выспаться и все остальные дела и размышления отложить до утра, которое, как известно, всегда мудренее вечера. Я вернулась домой и, поужинав, легла спать.
Утром я позвонила Сергею и спросила, когда мы сможем с ним встретиться.
– Таня, мы сейчас едем на похороны, – сказал он мне. – В принципе ты тоже можешь подъехать. Тут все будут…
– Ладно, – вздохнула я, – скоро буду.
Конечно, мне не хотелось этого делать, потому что к похоронам у меня была стойкая и давняя неприязнь, но только так я могла увидеться и познакомиться с вдовой умершего поэта и его друзьями.
Спешить я не собиралась, делать мне на панихиде было нечего. Я собиралась приехать туда попозже, чтобы избежать неприятной для моей психики сцены прощания. Поэтому и не торопилась; но собралась и прибыла на кладбище тогда, когда могилу уже засыпали землей. Вовремя, что называется, успела. Еще немного, и я могла бы никого не застать.
В последний путь поэта провожало человек двадцать, но я без труда в этой облаченной в черное толпе узнала высокую фигуру Белостокова и прямиком направилась к нему. В этот момент закапывали деревянный крест с именем и фотографией покойного. Сначала я пробралась к Сергею, стоящему между красивой, но мертвенно-бледной блондинкой и коренастым смуглым кавказцем.
– Сережа, – шепотом позвала я, оказавшись за спиной Белостокова.
Он повернулся на мой голос, и тут мой взгляд упал на фотографию на кресте…
– Таня? Ты все-таки приехала… – прошептал Белостоков. Он что-то там еще говорил, но я уже не слышала. Я смотрела, буквально пораженная увиденным. С фотографии на кресте на меня смотрел Александр Колесников.
– Таня, – тронул меня за плечо Сергей, – что с тобой?
– Ничего страшного, – сказала я, отводя глаза от портрета покойного.
Вот так финт! Первое, о чем я подумала, так это о том, что, может, не придется расставаться с деньгами, заплаченными мне патологоанатомом. Если я расследую дело одного и того же человека… Но тут же возникла другая мысль: почему мне в милиции твердо сказали, что Высотин-Колесников точно повесился сам, хотя на том фото явно были видны синяки? Это следовало уточнить в срочном порядке. Однако сначала нужно было назначить встречу с вдовой, которая сейчас смотрела на меня не без любопытства. Должно быть, видок у меня был еще тот!
– Сережа, – оправившись от шока, проговорила я. – Можно тебя на минуту?
– Конечно! – Он нахмурился и отошел со мной от могилы на несколько шагов. – Что-то случилось? У тебя такой вид, будто ты увидела…
– Привидение, – опередила я его догадку. – Можно сказать и так. Знаешь, у меня сейчас мало времени, но скажи, ты можешь устроить мне встречу с вдовой и самыми близкими людьми Высотина? Например, через час?
– Мы едем сейчас в гостиницу и все будем в номере, который занимал Алекс. Я предупрежу портье о твоем приходе.
– Отлично. Через час буду там. Ты уж подготовь их, пожалуйста, – попросила я. – Ну, чтобы оказывали мне всяческую помощь. Ладно?
– Хорошо, а ты что-то узнала?
– Сереженька, потом, меня ждет срочное дело. – Я пожала ему руку и скоренько ретировалась.
Терпения у меня хватило только на то, чтобы выйти с территории кладбища и сесть в машину. Уже по дороге я позвонила одному знакомому патологоанатому, работающему в судмедэкспертизе:
– Толик, здравствуй, это Иванова тебя беспокоит. Можешь уделить мне минут десять?
– Привет, Танюша, – откликнулся Толик. – Сейчас я занят и буду занят сегодня весь день. Только если вечерком. Устроит?
– Вечерком? – переспросила я растерянно. – Ладно, вечерком так вечерком. А ты где будешь-то?
– Да я сегодня дежурю, – вздохнув, сказал Толик. – Так что на месте и буду.
– Это меня вполне устраивает, – тут же согласилась я. – Ладно, вечером увидимся, я позвоню.
Толик что-то там еще мяукнул, мол, будет ждать меня, и все такое. Я отложила мобильный и просто сидела некоторое время в машине. Новое обстоятельство, настолько же неожиданное, насколько и ожидаемое, меня прямо шокировало. Увидев похоронную процессию, направляющуюся к выходу с кладбища, я завела мотор своей машины и поехала к гостинице. Конечно, я надеялась, что за этот час узнаю кое-что поподробнее о смерти Высотина-Колесникова, а уж после этого и пообщаюсь с его близкими. Но раз уж не вышло, буду ждать до вечера.
Добравшись до гостиницы и заняв место на стоянке, я закурила. Пусть они в номер поднимутся, тогда и я нагряну.
«Итак, что же получается? – спросила я себя. – Что Высотин-то и есть Колесников? Ведь фотографии, показанные патологоанатомом, и свидетельствуют о том, что ему кто-то помог умереть. Получается, никакое это не самоубийство, а как раз наоборот. Значит, тут не только и не столько дело в моральном давлении, а и в чем-то другом. Следовательно, есть пусть еще неизвестный, но настоящий злодей и убийца. А кто им может быть?»
В принципе, насколько мне известно, в Тарасове из литераторов в последнее время, не считая покойного, обитали еще несколько человек. Тот же Сергей, ну и, разумеется, тот же критик. Была ли у критика выгода избавиться от поэта? Следовало выяснить. А была ли выгода у того же Сергея? Это, разумеется, тоже выяснить следовало. И вообще, необходимо было узнать, у кого была выгода избавиться от Высотина-Колесникова, да еще таким образом, чтобы все были уверены в самоубийстве жертвы. Словом, следовало как можно больше узнать о личности покойного. Этим я и собиралась заняться прямо минут через пятнадцать.
Я увидела, как к гостинице подъехали три машины, из которых стали выходить близкие Высотина. Я решила, что пусть они поднимутся в номер, пропустят по одной, слегка расслабятся, а там появлюсь и я. Я закурила, чтобы скоротать время.
Через пятнадцать минут я вышла из своей «девятки» и отправилась в холл гостиницы. Затем подошла к портье, представилась. Он оказался в курсе и сообщил, как найти нужный номер.
Публику я застала там в полном сборе. Сережа предупредил портье, как обещал, и меня проводили в двухкомнатный номер люкс, который занимал Высотин. Здесь собралось человек восемь.
– Ну что, может, поделишься успехами в расследовании? – спросил Сергей, открыв мне дверь и приглашая войти в номер.
– Конечно, – кивнула я. – Правда, мне сначала хотелось бы поговорить с присутствующими. Надеюсь, ты их предупредил?
– Да, но предлагаю немного отложить разговор. Здесь есть люди, которым, как нам, его друзьям, кажется, вовсе не нужно знать, что расследованием занимается сыщик. Да и вообще о том, что ведется расследование…
– А почему, интересно? – Я внимательно посмотрела на Белостокова.
– Они, так сказать, посторонние, – как-то смущенно ответил Сергей. – А мне кажется, это очень личное горе, и говорить о нем нужно с теми, кто близко знал Алекса.
– А вот, кстати… – Я тут же вспомнила о своем открытии, сделанном на кладбище. – Почему ты не сказал мне, что у него был псевдоним?
– У кого? – удивился Сергей.
– У Алекса Высотина, – пояснила я. – Полагаю, что Высотин – это и есть псевдоним.
– Я ничего об этом не знал… – растерянно пробормотал Белостоков.
В этот момент к нам подошел уже виденный мною кавказский красавец и, улыбнувшись, поинтересовался, не помешает ли он.
– Ничуть, – не менее широко улыбнулась я в ответ и протянула ему руку: – Татьяна Иванова.
– О, простите, что не представился первым. – Он поцеловал мне руку, поднял свою породистую голову и проворковал: – Артур Гафизов.
Я сделала вывод, что он не такой уж и кавказец, фамилия больно нетипичная. Как позже выяснилось, я была права.
– О, так это вы тот самый знаменитый сыщик? – сверкнул влажными глазами Артур.
– Я! И, чтобы вы в этом вполне убедились окончательно, позвольте задать вопрос.
– Пожалуйста, – великодушно позволил Гафизов.
– Вы знали, что Высотин – это был псевдоним поэта?
– Нет, – покачал черноволосой головой Артур. – Понимаете, я общался с Алексом всего четыре последних года, это с Сергеем мы знакомы лет двенадцать. – Он элегантно оскалился в Сережину сторону.
– А сколько лет ты знаком с Высотиным? – повернулась я к Белостокову.
– Шесть, – бросил он, не сумев скрыть раздражения.
– Что ж, – вздохнула я, – в таком случае не знаете ли вы, кто в этой комнате был знаком с Алексом достаточно долго, чтобы суметь ответить на мой вопрос?
– Это… – начал было Белостоков, но Гафизов его бесцеремонно перебил:
– Это может быть только Пантелей.
– Пантелей? – недоуменно подняла я брови.
– Да, Игорь Владимирович Пантелеев. Уж он-то знал Алекса лет двадцать как минимум, – заявил Артур и добавил: – Видите, Танечка, вон тот седовласый господин у окна в компании с сигарой?
Я посмотрела в указанном направлении и увидела высокого мужчину примерно пятидесятилетнего возраста с залысинами и импозантной сединой, выразительными руками, в черном костюме-тройке и очках. Мужчина задумчиво смотрел в окно, и его профиль четко выделялся на фоне пасмурного неба.
– Вас представить? – предложил Артур.
– Желательно, – согласилась я.
Артур глянул на Сергея победоносно, а тот ответил ему взглядом, полным презрения. Это маленькое происшествие не ускользнуло от моего внимания и позволило сделать предположение, что между приятелями существует если не вражда, то соперничество. Еще одна «галочка»!
Я прошла с Артуром к окну, попутно пытаясь обнаружить Ладу Высотину, но, к сожалению, ее нигде не было. Пришлось довольствоваться господином Пантелеевым. Артур представил нас друг другу, Игорь Владимирович отреагировал доброжелательно и тут же взял инициативу в свои руки, предложив уединиться в соседней комнате.
– Чтобы нам не мешали, – улыбнувшись, пояснил он. – Полагаю, мне есть что вам рассказать.
– Тогда давайте уединимся, – кивнула я.
Мы прошли в спальню, Игорь Владимирович занял место в одном из кресел после того, как я расположилась в другом.
– Итак, кто начнет, я или вы? – спросил он у меня.
– Если хотите мне что-то сообщить, то, пожалуй, вы, – вежливо предложила я, решив, что до поры до времени я вообще не стану ничего сообщать ему.
– Знаю, Татьяна… Как вас по отчеству?
– Александровна, – подсказала я.
– Татьяна Александровна, хочу вам сразу сказать, что Алекса подтолкнули к самоубийству. – Я и бровью не повела, ничем не выдав своего сомнения в том, что это было самоубийство. – У него достаточно врагов, – продолжал между тем Игорь Владимирович, – в том числе и среди тех, кто считался его друзьями. От зависти, увы, не застрахованы даже воспитанные и интеллигентные люди.
– Вы полагаете, ему завидовали?
– О, нисколько не сомневаюсь в этом! Посудите сами, он – президент фонда русской поэзии, фонда, между нами говоря, очень престижного, благодаря которому существует премия, вручаемая молодым поэтам, в чем в первую очередь заслуга Алекса. И что еще немаловажно, фонда богатого… Потом карьера его самого как поэта. Сборники, которые расходятся наравне с бестселлерами, чего давно уже не случалось с поэтическими книгами. В личной жизни тоже достаточно повода для зависти. Жена – красавица и умница… Вы, кстати, с ней еще не знакомы?
– К сожалению, нет, – мягко ответила я.
– Сегодня познакомитесь, – пообещал Пантелеев. – Так что сами посудите, злопыхателей было предостаточно.
– Понятно. Значит, вы полагаете, что его мог подтолкнуть к самоубийству кто-то из завистников? Но каким образом?
– Думаю, что кто-то из завистников мог создать ситуацию, – мягко улыбаясь одними губами и холодно глядя проницательными светлыми глазами, пояснил Пантелеев, – в которой единственным решением могло быть самоубийство.
– Например?
– Например, история с последним сборником Алекса.
– Вы тоже полагаете, что здесь не обошлось без Григорьева?
– Что вы, Татьяна Александровна?! – развел руками Пантелеев. – Григорьев – всего лишь пешка. Хотя в какой-то степени без него действительно не обошлось. Но он куплен, и давно. Всем известно, что он куплен, но вот кем?
– Что-то никак не пойму вас, Игорь Владимирович, – перебила я господина как можно более вежливым тоном. – Вы тут сейчас мне пытаетесь что-то объяснить, но, простите, если покажусь непонятливой, смысл ваших речей от меня упорно ускользает. Скажите прямо, у вас есть версия случившегося?
– Хорошо, буду откровенен, – театрально вздохнул Пантелеев. – Если следовать логике расследования, то надо начинать с главного правила сыщиков: is fecit cui rodest, не так ли? – Я кивнула. – Так вот, кому могла быть выгодна смерть Высотина? Кто мог создать такую ситуацию, из которой Алекс не нашел лучшего выхода, кроме как самоубийство? – Пантелеев в ожидании смотрел на меня.
– Так кому? – послушно спросила я.
– Во-первых, тому, кто займет теперь его место президента, а это Сергей Белостоков. – Я еле удержалась от удивленного возгласа. Об этом Сергей мне тоже ничего не говорил! Впрочем, как и о многом другом. – Сейчас он становится полноправным хозяином фонда. Однако он не единственный, кому эта ситуация выгодна. Скажем, Артур Гафизов. Чем не кандидат в подозреваемые? – Пантелеев вальяжно откинулся в кресле и закинул ногу на ногу. – У того, правда, другая цель – Лада. Он давно уже испытывает слабость к ней, и для Алекса это не было секретом. Признаюсь, он даже подозревал измену, хотя лично я всегда отстаивал верность и честность Лады. Но тем не менее я не могу не признать, что сейчас у Гафизова есть все шансы заполучить запретный плод. Вы не станете, надеюсь, спорить, что женщинам, особенно в таких ситуациях, очень нужна мужская поддержка? Артур готов ее предоставить. Что же касается самой Лады… Я ее очень уважаю, но и она могла стать причиной. Да, да, причиной, – назидательно повторил он. – Я знаю, что за полгода до сегодняшнего дня Алекс узнал, что у него есть взрослый сын, которого он никогда не видел. Он сообщил об этом Ладе, а та, как женщина капризная и гордая, решила порвать с мужем. Пока Алекс мог ситуацию каким-то образом контролировать, она была рядом, но две недели назад она всерьез заговорила о разводе. Словом, вот такая у меня раскладка. Полагаю, излишне добавлять, что и Лада в данном случае может выступать заинтересованной стороной, ведь к ней переходит наследство мужа, а это, поверьте, не так уж мало.
– А что же вы делаете в этой ситуации? – не удержалась я.
– Выгляжу чистеньким? – ухмыльнулся Пантелеев. – Конечно, я не ангел, но мне от Алекса ничего не достается. Мы с ним дружили двенадцать лет, но десять лет назад наши интересы совершенно разошлись. Я бросил Литинститут, в котором мы с ним познакомились, и поступил в медицинский. С тех пор единственное, что нас связывало, – это дружба, – закончил он с милой улыбкой.
– А почему вы бросили Литературный?
– Муза ушла, – спокойно ответил Пантелеев. – Писал в молодости стишки, а потом все, как отрезало. Это случилось после аварии, в которую мы вместе с Алексом попали. На мотоцикле ехали после вечеринки, врезались в столб, у меня были множественные переломы и сотрясение мозга, у Алекса – перелом двух ребер. Правда, на нас это по-разному подействовало: ему только на пользу пошло, а мне… Но я не жалею, я тоже кое-чего добился, – кисловато улыбнулся Игорь Владимирович. – Как-никак доктор наук. Нет, не жалею о той ночи.
– А кто управлял мотоциклом?
– Он, – сказал Пантелеев. – Татьяна Александровна, не думайте, что я его за это виню. Скорее наоборот. Ну, был бы еще один никому не нужный поэт, а стал нужный многим людям врач. Сами посудите, разница огромная. Я себя чувствую востребованным. А сколько выпускников Лита остаются никому не известными? Таких, как Алекс, – единицы.
– Понятно. – Мы немного помолчали. – А что скажете насчет Белостокова и Гафизова?
– У Сережи иногда получаются сильные стихи, как мне кажется, но в большей степени неровные. Он мало себя этому отдает, все словно бережет для чего-то. А что касается Артура, так тот тоже, как и я, не доучился, бросил на третьем курсе, ушел в бизнес. Теперь он стал владельцем строительной фирмы. Но, между нами, стихи пописывает до сих пор. Сейчас, кстати, готовится сборник со вступительной статьей Алекса. Полагаю, в данный момент это Артуру только на пользу пойдет. Реклама у него – обзавидуешься. Вот еще один повод…
– Разве это повод? – не смогла не удивиться я.
– Не скажите, Татьяна Александровна, – мягко возразил он. – Порой такие, казалось бы, мелочи могут быть самым настоящим поводом.
– Игорь Владимирович! Вы ответили на все мои вопросы, несмотря на то, что я их практически не задавала. На все, кроме одного. – Пантелеев выразительно выгнул седые брови. – Скажите, давно ли Высотин взял псевдоним? И почему об этом не знают даже Белостоков с Гафизовым?
– Давно взял, – улыбнулся Пантелеев. – Еще в институте. Поменял фамилию в документах, взяв материнскую девичью.
– Спасибо за исчерпывающую информацию. Пожалуй, это все, что я хотела узнать, – вежливо поблагодарила я.
– Не за что, – улыбнувшись, проговорил Пантелеев. – Я только наметил круг. А что касается… способа, тут мне тоже есть о чем сказать.
– Слушаю.
– Как вы полагаете, как сыщик, что могло заставить Алекса воспользоваться удавкой? – Его интеллигентное худощавое лицо стало строгим.
– Позвольте переадресовать вопрос, – вежливо предложила я.
– Подумайте над возможностью шантажа. Мне это кажется самым вероятным. Хотя я и представить не могу, чем именно можно было шантажировать Алекса. И еще одно, немаловажное, наверное: он был болен. Рак.
– Что же вы сразу не сказали? – ахнула я.
– Вы думаете, это меняет дело? – удивился Пантелеев.
– И еще как!
– Сомневаюсь, Татьяна Александровна, – печально произнес тот. – Потому что форма рака была легкая, и он смело мог прожить еще десяток лет. Вряд ли это могло послужить поводом к самоубийству. Поэтому, уверен, причину искать нужно в другом.
Я помолчала, потом с позволения Игоря Владимировича закурила и наконец решилась задать самый щепетильный вопрос:
– А если это все-таки связано с Григорьевым, который собирается обвинить Высотина в плагиате?
– А он собирается сделать такую глупость? – изумился Пантелеев.
– Да, и полагает, что у него есть доказательства.
– Ну, это совсем было бы неразумно, хотя и могло стать причиной. В таком случае смерть Алекса была бы выгодна в первую очередь ему самому.
– Потому что сейчас никто не поверит обвинениям? – догадалась я.
– Да, потому что сейчас менее всего будут склонны принять это за правду, даже если это и правда.
– Согласна, – немного подумав, кивнула я. – Что же, спасибо, вы оказали мне большую помощь. – Я затушила сигарету. – Теперь позвольте попрощаться, мне следует кое-что уточнить.
– Надеюсь, с моей помощью вы выясните, что случилось на самом деле и что означало письмо Алекса?
– Надеюсь, – вздохнула я. – Хотя в своем письме, если я не ошибаюсь, он как раз говорит о том, что причина в личной жизни.
– Но все зависит от того, что понимать под «личной жизнью», – многозначительно заметил мой великодушный собеседник. – Для каждого это что-то свое.
– Вы снова правы. – Я поднялась, и Пантелеев сделал то же самое. – Спасибо еще раз. – Я протянула ему руку. – Скажите, вы здесь надолго?
– Я уезжаю завтра. Вот вам моя визитка, если вдруг понадоблюсь…
– С удовольствием к вам обращусь, – заверила я.
Я вышла из спальни в полной уверенности, что обрела союзника, который уже прояснил некоторые детали и, возможно, поможет еще кое в чем разобраться. Игорь Владимирович покорил меня своей искренностью. Я была склонна ему верить так, как верят только профессиональным психологам и независимым экспертам.
Сейчас же я понимала: следует сначала выяснить у Толика, было ли самоубийство самоубийством. И необходимо познакомиться с вдовой Высотина, составить о ней свое, так сказать, собственное мнение.
После разговора с Пантелеевым я полагала, что следует поинтересоваться и Сергеем, и Артуром, а также узнать, что они собой представляют на самом деле.
Едва я вышла ко всем, как Сергей тут же, буквально отчаянно, метнулся ко мне. Про себя я слегка усмехнулась.
– В чем дело, Сережа? – спросила я.
– Таня, пойдем, я хочу тебе кое-что сказать. – Вид у него был весьма загадочный.
– Хорошо, – сдалась я, краем глаза заметив Ладу рядом с Артуром. Эта парочка меня тоже интересовала, но в данный момент я не могла отказать Белостокову.
Мы вышли из номера и, пройдя по коридору, остановились перед лифтом.
– Поднимемся ко мне, это ненадолго.
– Хорошо.
Двумя этажами выше мы вошли в его номер, и только после этого Сергей заговорил с волнением, которое я уже однажды наблюдала у него.
– Полагаю, Пантелеев сказал, что у меня был мотив желать смерти Алексу? – без обиняков спросил Белостоков, едва закрылась за мной дверь.
– А у тебя был такой мотив? – спокойно поинтересовалась я. – Если да, то почему ты не сказал мне об этом сразу?
– Об этом давай поговорим в другой раз, – предложил он. – Что скажешь, если я приглашу тебя куда-нибудь?
Его предложение меня очень удивило. Я посмотрела на него внимательней. С чего бы это?
– Ну, что ты молчишь? – мягко, даже нежно спросил меня Сергей и придвинулся ближе. В его глазах появилось до боли знакомое выражение, чисто мужской интерес, я бы сказала.
– Деловой ужин? – решила уточнить я.
– Ну. – Сергей немного смущенно улыбнулся. – Если хочешь, назови это так.
«Интересно, – подумала я, – а как бы он хотел это назвать?» Однако вопрос этот я оставила при себе. Сергею, похоже, я нравилась, а это, при наличии небольшого ума, можно было бы использовать в своих корыстных целях.
– Ладно, – согласилась я. – Когда и где, говори.
– Предлагаешь мне назначить время? – улыбнулся он уже более игривым тоном.
– Предлагаю, – в тон ему откликнулась я.
– Отлично. Что скажешь насчет, скажем, семи вечера? – прищурился он. – Сегодня?
– Согласна, – кивнула я.
– Поужинаем. – Он потянулся, чмокнул в щеку, чем в очередной раз даже и удивил. Я тут же вспомнила о том самом, первом моменте, когда наши с ним глаза встретились. – Я позвоню, – добавил он и приласкал меня взглядом.
– Отлично. Если это все, то я пошла. – И мы с Сергеем заперли дверь его номера.
– О, я кое-что забыл! – спохватился он уже в коридоре. – Ладно, Танюша, до вечера. – И он вернулся к себе.
Я же решила опять заглянуть в номер Высотина и познакомиться наконец с Ладой.
Однако на этот раз меня перехватил Артур. Я столкнулась с ним, когда уже подходила к номеру. Артур, увидев меня, засиял своей белозубой улыбкой. Мне это почему-то показалось подозрительным.
– Танечка, – промурлыкал он, – пойдем подымим?
Я пожала плечами и кивнула.
Он тут же завладел моим локотком и увлек в глубь коридора, туда, где у окна стояли пара кресел и столик.
– Надеюсь, тут нам никто не помешает, – проворковал он, сияя своими большими карими глазами.
Я села в кресло и закурила. Артур опустился напротив и тоже закурил, прищурился, окинув меня оценивающим взглядом.
– Вообще-то, Таня, – заговорил он, выпуская струйку дыма, – я хотел бы с тобой поговорить.
– Слушаю, – сказала я.
– Но не здесь, – тут же сообщил он. – Что скажешь, если встретимся попозже?
– Сегодня? – Я приподняла бровь.
– Ну да, – кивнул он. – Во сколько, скажи.
Я задумалась. В семь мы встречались с Сергеем, и было бы просто невежливо, посидев с ним полчасика, бросить его и пойти на встречу с Артуром. Да и одного часа как-то тоже маловато. Как же поступить?..
– Сегодня я не могу, – твердо сказала я. – Давай договоримся так. Ты мне позвонишь. Скажем, завтра. Обещаю, вечер будет свободным.
– Завтра? – Он даже немного опешил. – У тебя занят вечер?
– Дела, дела, – извиняющимся тоном протянула я, выбрав самую обтекаемую и неопределенную формулировку.
– Ну хорошо, – как бы нехотя согласился он. – Признаться, я надеялся, что мы поужинаем…
– Ну и поужинаем, – проговорила я. – Просто не сегодня.
– Ладно, – сдался Артур. – Но только вот что я тебе скажу… Я бы не стал доверять Сергею.
– Ты это к чему? – переспросила я.
– Дело в том, что… Я вот тут подумал. – Он придвинулся немного ближе. – Словом, рассказываю как лицу незаинтересованному, то есть как лицу беспристрастному… Смотри сама, раз ты сыщик, расклад такой. У Сергея, говоря между нами, есть очень реальная выгода от смерти Алекса. К нему переходит президентство.
– Об этом уже наслышана. – И сам тон, и взгляд, да и слова Артура мне не понравились. Я не люблю, когда вот так наушничают, так же, как не люблю, когда меня считают глупее, чем я есть на самом деле.
– Значит, ты тоже понимаешь, что ему это выгодно… – многозначительно заметил Артур и сразу мне разонравился после этих слов. – И потом, я бы даже другое сказал… – Он сделал затяжку. – Я бы посоветовал сыщику узнать поподробнее, что за отношения у Сергея с Ладой.
Я посмотрела на него удивленно. Он намекает на связь? А вот Пантелеев тоже на связь намекает, но только имеет в виду при этом самого Артура. Забавно!
– Артур, а как ты сам к Сергею относишься? – спросила я, пусть даже и не совсем к месту.
– А при чем здесь мое к нему отношение? – надувшись, проворчал Артур. – Я говорю о том, что у Серого мог быть мотив. И все.
– Это я уже поняла, – сказала я, подавив улыбку. – И обещаю это учесть при расследовании.
– Ну и хорошо. – Он глянул на меня обиженно.
– Договор насчет звонка остается в силе? – на всякий случай уточнила я, а то, может, и на меня он решил обидеться.
– Конечно! – горячо заверил Артур. – Только вот номер твоего телефона…
– Это просто. – Я достала визитку. – Позвони, договорились?
– Да, надеюсь, что к тому времени, – многозначительно проговорил Артур, принимая визитку, – ты уже поймешь правоту моих слов насчет Сергея. Стоит только понаблюдать за ними, и все станет ясно.
Я про себя усмехнулась. Если Артур пытается навести мои подозрения на Сергея, то делает это по меньшей мере неумело. И зачем делает? Я и так поняла: что бы там на самом деле ни случилось, Сергей тут все равно каким-то образом принял участие. Ну, вот хотя бы потому уже, что нашел меня.
– Артур, – сказала я, – только давай так: если я не смогу завтра, перенесем встречу еще на денек? Или, если хочешь, я просто сама тебе позвоню. Тоже вариант.
Конец ознакомительного фрагмента.