Глава 2,
в которой Америка плетет интриги, а русские снова должны спасать весь мир
Утомительный полет над пустыней подходил к концу. Вертолет перевалил горный хребет и стал спускаться в пустынную и мрачную, как на картинках ада, долину. И тут с соседней вершины по кабине вертолета хлестнула пулеметная очередь. Боковые стекла в кабинах были единственным не бронированным местом в вертолете, его ахиллесовой пятой. Противник это знал и целил именно туда. Стрелок погиб, а сидевший позади и выше него пилот оказался серьезно ранен. Но у него хватило сил, чтобы посадить машину на ровную площадку в конце долины.
Винт еще продолжал вращаться, когда десантники высыпали из машины. Афганское солнце палило нещадно.
– Ну, вот мы и дома. Приятная погодка, – утирая пот, выругался Поручик. – И пейзаж – просто глаз не нарадуется. Разнообразный – тут горы, там песок. Эх, братцы, вот бы сейчас в дремучем лесу заблудиться. Или в болоте увязнуть. На худой конец – в сугробе замерзнуть. Надоел песок и жара надоела.
Серегин постарался утешить старшего лейтенанта.
– Не волнуйся, скоро и прохладой насладишься. Не гляди, что сейчас сорок градусов тепла. Ночью минус три будет.
– Да уж, климат райский, – согласился Копняк.
Выбираясь из десантного отсека, он повесил на широченное, как коромысло, плечо три коротких десантных автомата «АКСУ» – три «поросенка» или «сучки», как называли их в войсках. Орлов штатного оружия получить не успел.
– Мой возьми, – расщедрился Поручик. – Мне без надобности, я ножом больше навоюю, чем этим безобразием.
Старший лейтенант не одобрял оружия с укороченным стволом и укороченным патроном.
– Спасибо. – Орлов забрал один из автоматов и спросил: – А почему мы не сказали про бомбу тому полковнику на «Алмамбете»?
Голицын криво усмехнулся:
– Ты его знаешь? Я, например, так первый раз в жизни встретил. Может, эту бомбу в Москве его сообщники и заложили. Тут верить никому нельзя. А кому можно, я тебе потом скажу, отдельно. Пусть лучше тот, кто отправил нам посылку, думает, что она просто не сработала, и мы – лопухи – ни о чем не догадываемся.
Разговоры не помешали десантникам действовать. Серегин помог пилоту выбраться из кабины и наскоро перебинтовывал простреленное плечо.
– Как стрелок? – сквозь зубы спросил пилот.
– Наповал. Точно в голову. Крупный калибр, двенадцать и семь, – отозвался Копняк.
Прапорщик с Орловым успели занять круговую оборону, прочесывая глазами склоны гор. Они понимали, что, если пулеметчик захочет продолжить на них охоту, укороченные десантные автоматы вряд ли помогут.
– А где Поручик? – спросил Серегин.
Копняк свистом и движением руки изобразил некое змеиное движение. Этим он хотел сказать, что Поручик отправился в поиск. Майор покачал головой, но ничего не сказал. Он добрался до пилотской кабины и постарался связаться по рации с ближайшим постом американцев. Но вместо английских слов в наушнике зазвучала гортанная арабская речь.
– Этого только не хватало! – выругался майор.
Тем временем Поручик поднимался в гору. Сложный маршрут он одолел с легкостью архара. И с противником встретился раньше, чем предполагал. Тот решил сменить позицию, чтобы наверняка расстрелять экипаж сбитого вертолета и тех, кто придет ему на помощь.
Пулеметчик и трое его помощников неторопливо спускались со своей поклажей по тропинке, когда за высоким уступом скалы неожиданно наткнулись на Поручика. Тот был вооружен только спецназовским ножом «Катраном», так как автомат оставил Орлову.
Сейчас, в ближнем бою, коротышка «АКСУ» мог бы пригодиться, но Поручик никогда не сомневался в правильности сделанного выбора. Впереди, нагруженный пулеметными коробками, осторожно вышагивал крепкий басмач. Помимо пулеметных принадлежностей он оказался навьючен автоматом, большим пистолетом в кобуре, кинжалом и украшен патронными лентами через оба плеча. В общем, напоминал матроса Железняка, который своим грозным видом распугал Учредительное собрание.
В его положении больше пользы принесла бы обыкновенная палка. Ей он мог бы просто столкнуть нападавшего в пропасть. Но в пропасть полетел он сам с распоротым животом. А Поручик занялся следующим. Этот оказался более вертким, к тому же успел изготовиться к схватке. Впрочем, это ему не помогло. Спустя секунду он рухнул на камни, заливая тропинку кровью из пробитого клинком горла.
Шедший за ним огромный бородач сбросил сорокакилограммовый пулемет, который легко нес на плече, и выхватил из кобуры компактный автомат «узи».
«Интересное сочетание, – отметил про себя Поручик. – Лицо арабской национальности, а оружие предпочитает еврейское. Глобализация, однако».
Через секунду пули свинцовым роем взбили каменную крошку, ударяясь в скальную породу в том месте, где только что стоял старший лейтенант. Бородач повел стволом и дал новую очередь. И снова мимо. Он каждый раз запаздывал с выстрелом не более чем на полсекунды. Но при каждом выстреле цель успевала исчезнуть, прежде чем ее настигла бы хоть одна пуля. Поручик сделал финт корпусом, вызвав следующую очередь в пустоту, стремительным броском приблизился к стрелку вплотную и ударил в висок основанием рукоятки ножа. Массивная металлическая головка рукоятки с хрустом проломила кость.
Голицын оттолкнул гигантское, враз обмякшее тело и взглянул на последнего противника. Тот, похоже, был в группе главным. И одет приличнее остальных, в песочный пиксельный камуфляж, и вооружен лучше. На поясе его сверкал хромированный «кольт» калибра ноль целых сорок пять сотых дюйма. Его кожух-затвор был покрыт затейливой гравировкой. Мощная пушка, к тому же не из дешевых. Наверняка с убитого офицера снял, рангом не ниже полковника. И не сам, конечно. Шестерки постарались. Рукоятка его кинжала была отделана серебром. Такой вполне мог оказаться амиром – полевым командиром. А звание амира присваивают вовсе не за успехи в учебе и политической подготовке. Поручик приготовился к серьезной схватке.
После ухода Мухаммеда аль-Барадеи с поста главы агентства МАГАТЭ оказалось, что он, пользуясь своим служебным положением, просто скрывал тот факт, что Иран давно обладает ядерным оружием. Скандал устраивать не стали, просто отправили в Иран новую группу экспертов. И вот теперь те возвращались в Вену, где располагалась штаб-квартира Международного агентства по атомной энергии. Под крылом самолета сверкали сияюще-белые воды озера Урмия.
Эксперты пребывали в состоянии шока. Теперь наличие у Ирана ядерного оружия невозможно было скрыть. Какие санкции применит к Ирану Запад и как отнесется к этому Россия, невозможно было представить. Разве что увидеть в кошмарном сне.
Конфликта, разумеется, никто не хотел. Члены комиссии как раз обсуждали существенные детали доклада, которые могли бы хоть как-то смягчить окончательные выводы, когда в хвост самолета, которым они летели, ударила ракета.
Самолет потерял управление, сорвался в штопор и по немыслимой кривой врезался в поверхность озера. Спустя несколько минут безжизненные, лишенные рыбы, соленые воды озера сомкнулись над обломками, и ничто более не напоминало о произошедшей катастрофе.
Десантники оставались возле вертолета. Пилота перебинтовали более основательно. Копняк вколол ему промедол из аптечки, и тот не то заснул, не то отключился.
Серегин собрался было уже вызывать Поручика по рации, когда тот сам появился со стороны горного склона. Старший лейтенант шагал, навьюченный горой оружия: тяжелым пулеметом, автоматами, боеприпасами. И какими-то тряпками.
Подойдя к товарищам, он с невообразимым грохотом свалил свою поклажу.
Копняк даже свистнул от удивления:
– Ты что, один всю эту кучу притащил?
Голицын с облегчением перевел дух:
– Ну, нет, зачем. Я одного басмача в плен взял, он мне помог все с горки спустить. А по ровному, тут уж я сам.
Майор с удивлением огляделся:
– И где он, твой пленный?
– Там, – махнул рукой в сторону горы старший лейтенант. – Я его отпустил.
– А если он своих вызовет?
– Не вызовет. Нет у него ни телефона, ни рации. Я у него все забрал. Голым отпустил.
Серегин поморщился:
– Голым? В этих горах? Он же к утру замерзнет. Если чего похуже не случится. Лучше бы ты его убил.
Поручик почесал кончик носа:
– Вообще-то я тоже так подумал. И убил. Ну, действительно, зачем человека мучить? К тому же это он у них командовал. Остальные на него батрачили, пулемет за ним таскали, чистили, наверно, заряжали. А он только целился и стрелял. Эксплуататор, бай хренов.
Копняк и Орлов разбирали принесенное Поручиком оружие.
– Никак не могу с нашими связаться, – пожаловался майор Серегин. – Я передал наши координаты, но боюсь, как бы нас духи не засекли.
Он как в воду глядел.
Вдали, километрах в десяти, показалась колонна из трех машин. Майор поднес к глазам бинокль.
– Кто это может быть? Наши или духи? За пылью не разобрать.
Поручик тоже вгляделся в низину.
– Скоро узнаем. Но будем исходить из худшего. Слышь, Мыкола, не в службу, а удовольствия ради. Нацеди из бака полведерка керосинчика.
– А сам переломишься?
– Ты же по части техники профессор. А я полчаса буду ведро искать, и еще полчаса – где бак открывается. Сам знаешь, откуда у меня руки растут. Из головы.
– Опять что-то затеял? – прищурился Копняк, покачал головой и, не дожидаясь ответа, отправился наливать керосин.
Майор тоже окинул Голицына подозрительным взглядом.
– Ну, признавайся, что задумал.
– Хитрую военную хитрость, – ответил Поручик и принялся объяснять командиру суть своей идеи.
Выслушав, тот кивнул и указал на раненого.
– А пилот?
– Спрячем в вертолете. Я же остаюсь здесь. Пока я жив, с ним ничего не случится. А убить меня не просто.
– Ладно, уболтал, действуем, – майор хлопнул Поручика по плечу.
Подошел Копняк с ведром, от которого исходил резкий запах керосина. Поручик забрал ведро, затолкал в него принесенную одежду, снятую с душмана. Подумав, извлек из вертолета пару резиновых ковриков и сунул туда же. Потом отошел от вертолета на несколько шагов и прикопал ведерко в песок.
– Дуйте отсюда, что застыли? – напутствовал он товарищей. – А я пока дымовую завесу поставлю.
Серегин повернулся и бегом повел Копняка и Орлова в сторону гор. С собой они забрали все автоматы, свои и трофейные. Поручик оставил себе пулемет и «кольт» амира. Неподалеку от вертолета он окопался и устроил себе и пулемету уютное гнездышко. Потом поджег керосин в ведре.
К тому моменту, когда вероятный противник на трех джипах приблизился на несколько сотен метров, десантники успели занять позицию. Они укрылись за большими обломками скал, устилавшими подножие ближней горы. С такого расстояния принадлежность гостей больше не вызывала сомнений. Это были бандиты.
Чадящий факел они увидели издалека. И ситуацию просчитали с полпинка. Перед ними горел сбитый вертолет. Вопрос стоял в том, остались ли в живых члены экипажа, и если да, то куда они делись.
И, как бы предвосхищая их вопрос, со стороны гор послышались автоматные очереди. Душманы на время потеряли интерес к вертолету и переключились на возникшую опасность. Они промчались мимо горящего вертолета, обдав его облаком песка. Через секунду Поручик оказался в глубоком тылу атакующих. И изготовил пулемет к стрельбе.
Пулемет ПКМ был ему хорошо знаком. Он заряжался мощными длинными винтовочными патронами. Конечно, не ДШК, но тоже машинка серьезная. В этот момент противник на редкость удачно подставил стрелку свой беззащитный зад. И не захочешь, а выстрелишь. Голицын захотел.
Тремя короткими очередями он продолбил все три джипа. Одному – так уж повезло – угодил в бензобак. Трассирующая пуля с зеленым носиком, заряженная в ленту одна через две простых, зажгла бензин. Джип подбросило, он полыхнул и опрокинулся, задев соседний. Бандиты посыпались из машин, как яблоки из перевернутой корзины. Поручику даже стало немного стыдно истреблять их как цыплят. Но, как говорится, стыд не дым и глаз не выест. И он длинной очередью ополовинил ряды противника.
Удара в спину бандиты не ждали и растерялись. Джип был битком набит боевиками, поэтому взрывом убило и ранило чуть ли не четверть общего количества врагов. Столько же скосил огнем Поручик. Остальные залегли вокруг машин, стараясь держаться подальше от бензобаков.
Но, перегруппировавшись, они тут же попали под огонь майора и его спутников. Десантники взяли их в клещи и теперь расстреливали с двух сторон, как мишени в тире. Тех, кто прятался от пулемета Поручика, настигали автоматные очереди со стороны горы. И наоборот, если кому-то удавалось укрыться от команды Серегина, он попадал на мушку старшего лейтенанта.
Душманы пытались отстреливаться. Но вести прицельный эффективный огонь, когда тебя с двух сторон поливает свинцовый дождик, дело практически невозможное. Кто-то попробовал закопаться в песок, но безуспешно. За неполных пять минут группа нападавших была полностью уничтожена.
Прекратив огонь, десантники собрались возле неподвижных тел. По знаку Серегина Поручик и Копняк проверили убитых и добили тех, кто еще дышал. Законы войны спецназа не предполагали рыцарского великодушия по отношению к раненому врагу. Орлов поморщился, но ничего не сказал.
Тут со стороны третьего, последнего джипа, который остался на колесах, послышались крики и стук. Десантники направили стволы на источник шума. Поручик жестом остановил товарищей, затем сам осторожно приблизился к задней двери джипа. И рывком открыл ее.
В кузове джипа помещался зарешеченный собачник, похожий на те, что были оборудованы в милицейских «уазиках» для перевозки задержанных. В собачнике сидел человек в рваном песочного цвета камуфляже. Копняк бросил Поручику свой автомат, тот выстрелом сбил замок и распахнул решетчатую дверцу. Человек в рваном камуфляже выбрался наружу.
– Кто такой? – спросил его майор.
– Капитан Маккена, – представился пленник по-английски. – Морская пехота США.
– Морская пехота? – удивленно протянул Копняк. – А море-то тут откуда?
– Оттуда же, откуда и американцы, – ответил Поручик.
И замысловато выругался.
Президент Северо-Американских Соединенных Штатов мистер Зебрак Бонама сидел за своим столом спиной к большим окнам, выходящим на юг. Послышался осторожный стук, открылась северо-восточная дверь, и вошел секретарь президента.
– Вас срочно хочет видеть директор ЦРУ, – доложил он.
Президент строго глянул поверх очков:
– Пригласи его.
Спустя несколько секунд директор ЦРУ Дэниел Питерс переступил порог Овального кабинета. Его бледное лицо с синяками под глазами носило печать усталости и тревоги. Президент поднялся ему навстречу, пожал руку и предложил:
– Если не возражаете, пройдем в сад. Сегодня прекрасная погода и там нам никто не помешает.
Через восточную дверь они вышли в Розовый сад.
Президент был мрачен и немногословен.
– Началось? – только и спросил он.
– Да, – столь же лаконично ответил Питерс.
– Скоро об этом узнает весь мир, – проговорил Бонама. – Прошу вас, сообщите детали.
Директор ЦРУ прокашлялся, его голос звучал хрипло.
– Несколько минут назад парижский деловой центр Дефанс был атакован самолетами ливийской, египетской и сирийской пассажирских авиакомпаний. Как небоскребы «Близнецы» в Нью-Йорке. Башня Фар разрушена, башни Женерали и Синаль горят. Кроме того, тунисский самолет атаковал «Лондонский глаз» – колесо обозрения. По счастливому стечению обстоятельств экскурсантов на колесе не было, иначе жертв было бы гораздо больше.
– Неужели никто не пострадал? – с надеждой в голосе спросил президент Бонама.
Директор ЦРУ сокрушенно покачал головой и вздохнул.
– Если бы… Колесо было арендовано для специального мероприятия. Бывший премьер-министр Британии Тони Блэр организовал международную конференцию для банкиров, чиновников Евросоюза и руководства республики Косово, развитию которой уделял много внимания. В программу отдыха делегатов входила обзорная экскурсия «Лондон с высоты птичьего полета». В общем, они оказались на этом чертовом колесе в самый неподходящий момент, и все погибли. По Парижу пока неясно. Строительство башен Дефанс было закончено недавно и народу там работало немного. Из башен начата экстренная эвакуация. Цепная реакция началась. Независимо от дальнейшего развития сценария, операцию «Зульфикар» можно считать осуществленной.
Президент склонил голову:
– Значит, все идет по плану?
Директор ЦРУ замялся:
– Не совсем. Час назад в вашингтонском ресторане убит министр обороны Саудовской Аравии принц Сальман ибн Абдалла, который находился у нас с визитом.
Президент нахмурился:
– Это очень скверно. С тех пор как евреи дали мне понять, что не выложат на мои выборы ни цента, я сильно рассчитываю на деньги Саудовской Аравии. Убийцы установлены?
– Да, их двое. Оба уроженцы Ирана. Точнее, Хузестана. Этнически они – арабы шииты. Надеюсь, это обстоятельство не сорвет наших планов.
Президент Бонама озабоченно потер кудрявый затылок.
– Я давно хотел спросить, почему вы дали операции такое странное название – «Зульфикар»? Ведь это имя носил меч пророка Мухаммеда, мир ему и благословение…
Он замолчал, поняв, что сказал лишнее.
Но директор ЦРУ сделал вид, что не заметил оговорки.
– Да, верно, – согласился он. – Согласно легенде, во время сражения острие меча Мухаммеда обломилось, и конец его оказался раздвоенным. Пророк оказался в смертельной опасности, но не растерялся и нанес сломанным клинком колющий удар прямо в глаза противнику, ослепив его. Смысл операции «Зульфикар» состоит в том, чтобы ослепить мусульманских фундаменталистов их собственным фанатизмом и навсегда покончить с так называемой мировой исламской угрозой. Для этого необходимо создать условия для прихода к власти в арабских странах Северной Африки и Ближнего Востока экстремистов. Это неизбежно ввергнет исламский мир в истребительные гражданские и междоусобные войны, которые повлекут разорение и упадок всего региона. Правление фундаменталистов отторгнет регион от России, Центральной Азии, Китая, Индии, Индонезии – наших конкурентов в борьбе за влияние. И вызовет дестабилизацию всего Востока, что позволит нам поставить его под полный контроль. Развитие большей части арабского мира остановится, он будет опрокинут обратно в Средневековье.
Президент Бонама кивнул:
– Совершенно с вами согласен. Наши предшественники совершили много ошибок. Дело в том, что диктатуры Милошевича, Саддама Хусейна, Каддафи и некоторые другие поддерживали баланс в некоторых очень взрывоопасных и неустойчивых регионах. Уничтожив эти режимы, они выпустили из бутылки разрушительного и неконтролируемого джинна радикального исламизма. И теперь вместо нескольких вполне вменяемых диктаторов мы имеем толпы фанатиков с сознанием дикарей, оснащенных самым современным оружием. Которое мы же им и предоставили. Но это неправильно. Дикари должны воевать дубинами и копьями, а не ядерными ракетами. Мы не должны этого допустить. И не допустим.
Лицо директора ЦРУ исказилось, будто он съел целый лимон прямо с кожурой.
– К сожалению, ядерное оружие у них уже имеется. В частности, Иран обладает ракетами средней дальности «Шахаб» и «Гадр» с ядерными боеголовками. И, вероятнее всего, иранцы обрушат их на Израиль.
Голос президента прозвучал в ответ глухо, но твердо.
– Мы ответим адекватно. Ударом на удар. Ядерным ударом на ядерный удар. Это будет справедливо.
Тут директор ЦРУ просто испугался:
– Но тогда весь Ближний Восток превратится в сплошную атомную воронку! – воскликнул он. – И Израилю мы ничем не поможем. Скорее, наоборот, похороним его под грудой радиоактивных развалин.
Президент Бонама пожал плечами:
– Ну, что же, чем-то придется пожертвовать. В конце концов, если американские евреи отказались финансировать мою выборную кампанию, почему я должен заботиться об их собратьях на Ближнем Востоке? К тому же следует признать, что создание государства Израиль на исторической родине было политической ошибкой. Кстати, сам его создатель, Бен-Гурион, пришел в конце жизни к такой же мысли. Проблема безопасности Израиля не может быть решена ни сейчас, ни в обозримом будущем. Палестинцы всегда стремились и будут стремиться уничтожить государство евреев. Думаю, если граждане Израиля переедут на жительство в США, от этого выиграют все. Израильтяне обретут спокойную жизнь, Америка получит полезных стране иммигрантов, а арабы утратят главный внешний раздражитель и обратят свою разрушительную энергию на самоуничтожение. Это также позволит разжечь антиисламские настроения в Европе. Я не вижу другого способа решения проблемы, кроме дискредитации исламизма, разрушения и полной изоляции арабских стран.
Директор ЦРУ пристально посмотрел на Зебрака Бонаму.
– С евреями понятно, но скажите откровенно, господин президент, почему вы так сильно ненавидите арабов?
Тот в ответ усмехнулся:
– Откровенно? Ну, хорошо, слушайте. Мои предки – народ луо, живущий в Северо-Восточной Африке. Вы когда-нибудь слышали про знаменитого русского поэта Пушкина? Так вот, мы с ним из одного племени. А знаете, как его предок попал в Россию? Он был продан арабскими работорговцами. Вы, конечно, наслышаны об ужасах европейской работорговли. За четыреста лет белые вывезли из Африки более шестидесяти миллионов человек. Но мало кто знает, что арабы продали в рабство столько же, если не больше, африканцев. Они начали этот позорный промысел в восьмом веке и не прекратили его по сей день. От их действий страдали главным образом области, где жили мои предки. Все земли в бассейне Нила были хищнически разграблены и практически обезлюдели. Так за что мне любить арабов?
– Но вы и Африку не жалуете, – заметил директор ЦРУ.
Президент кивнул:
– Да, это плохое место. Знаете, чем Африка отличается от Америки? В Африке человек из народа луо никогда не смог бы стать президентом. Вы хотите спросить еще что-то? Тогда последний вопрос и интервью закончено.
Директор ЦРУ вспомнил об оговорке президента. Вопрос о вероисповедании главы государства так и вертелся на языке. Но вместо того, чтобы выяснить отношение мистера Бонамы к исламу, Питерс сказал:
– Я считаю «Зульфикар» проектом беспрецедентным, как по цинизму, так и по смелости замысла. Цинизм для политика необходим, вспомним хотя бы бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. Но меня поражает ваша смелость. Скажите, господин президент, вы вообще кого-нибудь боитесь?
Бонама гордо улыбнулся, показав прекрасные зубы.
– Луо боятся только масаев.
Но тут же озабоченно добавил:
– И русских, конечно, тоже. Меня беспокоит их реакция. Они могут испортить нам всю игру. В ответ на наш ядерный удар они могут начать Третью мировую войну. Где сейчас президент Правдин?
– Летит на форум в Шанхай, – ответил мистер Питерс. – Ему предстоит решать там сложную задачу по заключению так называемого «Контракта века».
Президент Бонама нервно усмехнулся:
– Свяжитесь с нашими азиатскими друзьями. Нужно усложнить эту задачу настолько, чтобы русские и думать не могли ни о чем другом, кроме своего «Контракта века».
Директор ЦРУ задумчиво кивнул и отправился исполнять указания главы государства.
На борту президентского «Ил-96» уже более трех часов продолжалась напряженная работа над проектом «Контракта века». Президент Правдин отодвинул от себя ноутбук и с силой потер глаза ладонью.
– Засыпаю, – пожаловался он.
Сидевшая напротив Ольга оторвалась от своего дисплея.
– Вы бы поспали, а то совсем вымотаетесь.
Правдин отрицательно покрутил головой:
– Нет времени. Контракт еще сырой, много недоделок. А конгресс уже на носу. Из Шанхая новости есть?
Вместо Ольги ответил Фабриков, также все это время не отрывавшийся от компьютера.
– Новостей нет, пока все тихо. Агдамыч только звонил. Беспокоится. Пожелал мягкой посадки. Может, кофейку? Олечка, не будете ли вы настолько любезны, чтобы соорудить нам по чашечке?
Тут и Лепешкин, игравший по соседству в компьютерную игру, распрямил согбенную спину, зевнул и потянулся так, что кости захрустели.
– К черту кофе. Пошли в бар, пропустим по соточке. Заодно ноги слегка разомнем. Не знаю, как контракт, а геморрой мы точно заработаем. Там и кофе можно выпить.
Президент кивнул:
– Да, кофе сейчас не повредит. И коньячку. Не соточку, конечно, а граммов тридцать. У нас еще работы невпроворот.
Все поднялись и проследовали в бар. Но не успели они выйти в коридор, как лайнер качнуло, и он начал проваливаться вниз. Лепешкин неприлично выругался, Фабриков по-бабьи охнул, а Ольга слегка побледнела. Только президент Правдин сохранил спокойное выражение лица. И, только когда спустя пару секунд все нормализовалось и кишки перестали подкатывать к горлу, невозмутимо заметил:
– Кажется, мы попали в воздушную яму. Синоптики предупреждали, что впереди атмосферный фронт, – он посмотрел на Ольгу. – А вы, наверно, подумали, что мы падаем?
Ольга гордо выпрямилась:
– Я думала, что самолет такого класса застрахован от подобных сюрпризов.
Президент Правдин развел руками:
– Ничего не поделаешь, законы аэродинамики и гравитации обязательны даже для президентов. Вы в первый раз летите «бортом номер один»?
– Да.
Лепешкин налил в пузатые бокалы коньяк и предложил один из них Ольге.
– И как вам, неискушенной, наш порядок? Внушаить? – снисходительно поинтересовался он.
К удивлению всех, она с пренебрежением поморщилась.
– Так себе, на троечку. Я считала, что на таком уровне все должно быть организовано гораздо серьезнее.
Лепешкин даже обиделся.
– Вы серьезно? И что же вам не нравится? Приведите пример, если не трудно. Я не люблю голословных обвинений.
– Да, что не так? – насторожился и президент.
Ольга осмотрелась, в поле ее зрения попал мрачный тип с пристегнутым к запястью кейсом.
– Ну, возьмем, для примера, вашу тень с ядерным чемоданчиком. Я заметила, что этот человек был с вами, пока мы ехали из Кремля в аэропорт, и здесь продолжает вас сопровождать.
Президент кивнул:
– Ну, разумеется. Он заступил на пост и будет со мною, пока не сдаст его своему сменщику. А что не так?
– Но ведь водитель, который привез нас сюда, остался в машине. А за штурвал самолета сел летчик, а не шофер. И обслуживают в полете нас стюарды, а не официанты. В воздухе – своя специфика, в море – своя.
– И что теперь, на каждый вид транспорта отдельного офицера держать? Вот еще, выдумала! – громко возмутился Лепешкин.
– А почему же тогда спецназ в каждом роде войск свой? На флоте – морской и подводный, в воздухе – воздушно-десантный, в пехоте, во внутренних войсках – тоже отдельный. К тому же я ничего не выдумывала, а просто изучала то, как это делается в Штатах. А там на президентском лайнере имеется и специальный сотрудник, который перед взлетом принимает ядерный чемоданчик, а после приземления его сдает. А наш офицер с вами и дома, и в Кремле, и в самолете. Что это – дефицит доверия? Вернее, дефицит людей, которым можно доверять полностью. У американцев экипаж самолета полностью несет ответственность и за президента, и за чемоданчик. И это только вопрос профессионализма и квалификации. У нас же – чуть ли не наследственная привилегия. А если для вашего офицера полет – уже стресс? Вы ему об исполнении долга, а у него элементарный понос с непривычки. Недоработка, господа.
Президент Правдин усмехнулся:
– Спорно, конечно, но допустим. Еще что-нибудь назовете?
Она задумалась:
– Вот еще пример. Скажите, откуда мы получаем продукты и напитки, которые погрузили для кухни и баров?
За президента ответил Лепешкин:
– Со специальной базы.
– А если в продуктах окажется бомба?
– На базе работают исключительно проверенные люди, – буркнул Лепешкин.
Ольга только отмахнулась:
– Бросьте. Вы же не хуже меня знаете, что даже самого проверенного можно подкупить, можно взять в заложники его семью или пригрозить шантажом. Было бы желание.
Президент посмотрел на своего юного секретаря-референта с нескрываемым интересом.
– А как же с этим справляются наши потенциальные противники?
– Они производят закупки в одном из гипермаркетов. В каком именно – определяет случайный выбор.
Тут к дискуссии подключился и Фабриков.
– Но, простите, того, кто делает ваш случайный выбор, тоже можно подкупить или шантажировать, – возразил он Ольге.
– Теоретически можно, но очень трудно. Не забывайте, что он тоже летит этим самолетом. А наш гипотетический диверсант с базы упаковал бомбу и спокойно ждет взрыва на земле, в полной безопасности.
Президент покачал головой и переглянулся с Лепешкиным.
– Вот так, генерал. Утерла нам нос барышня, – признал он.
Лепешкин виновато развел руками:
– Ну, что ты хочешь? Прирожденный аналитик. Она же дочка Старостина. Тут все дело в генетике. Только я так скажу: если мы будем затовариваться в обычном супермаркете, то загнемся и без всяких террористов. От естественных, так сказать, причин.
Тут все, бывшие в баре, рассмеялись. Напряжение последних дней работы над контрактом, наконец, отступило. Послышались шутки.
– А знаете, Агдамыча в аэропорту чуть не завернули, – громко сообщил Лепешкин.
– Как? Почему?
– Его таможенник спросил: «Что-нибудь запрещенное при себе имеете?» А он отвечает: «Да, имею. Карикатуру на президента».
Громче всех смеялся президент России Василий Васильевич Правдин.
– Ох, что-то мы развеселились. Не к добру это, – утирал брызнувшие сквозь смех слезы Фабриков.
Дверь в бар распахнулась. На пороге вырос радист экипажа.
– Господин президент! Василий Васильевич! – позвал он.
Правдин обернулся к нему.
– Что случилось?
– Катастрофа… повторилось одиннадцатое сентября, только теперь в Европе. Неизвестные террористы на пассажирских самолетах протаранили небоскребы в Париже и гигантское колесо обозрения в Лондоне. Имеются многочисленные жертвы…
Все застыли, будто парализованные. Новость не укладывалась в голове. С громким звоном упал и разбился бокал, и в помещении резко запахло коньяком.
Полет продолжался.
Десантники помогли спасенному капитану Маккене забраться в салон вертолета. Там уже находился раненый пилот и лежало тело стрелка. Встал вопрос – кому управлять вертолетом.
Копняк только руками развел:
– Я не пилот, я только механик.
Минимальные навыки управления вертолетом имели все члены группы, но тут лететь приходилось в горах, да и не близко.
– Ладно, садитесь, прокачу, – распорядился Серегин.
В ответ на скептические взгляды подчиненных майор пояснил:
– Я до службы ветеринаром работал. Красноярский край, площадь – четыре Франции плюс Бельгия-Нидерланды-Люксембург. Города, поселки, стойбища. Без авиации никак. А штатный вертолетчик наш, Коля, пил по-черному. И как запьет, так на неделю, а то и на месяц. Приходилось своими силами выходить из положения. Вот и освоил поневоле. А в армии еще курсы пилотирования «Ми-24» закончил. Между прочим, был лучшим в группе. А ты, Денис Васильич, полезай в переднюю кабину, за стрелка будешь.
Старший лейтенант кивнул и полез в носовой кокпит, в отделение для стрелка, все остальные погрузились в салон, захватив принесенное Поручиком оружие. Серегин занял место пилота.
Некоторые называют «Ми-24» гибридом самолета с вертолетом, так как, в отличие от большинства вертолетов, взлетает он «по-самолетному». К счастью, твердая ровная поверхность предгорья позволяла сделать необходимый для взлета короткий разбег. Взревела вспомогательная силовая установка, из выхлопа ударил метровый язык пламени, и вертолет оторвался от земли.
Майор Серегин не обманул. Он вел вертолет уверенно, проявляя высокое мастерство управления этой сложной машиной. «Ми-24» не зря считается одним из самых скоростных вертолетов в мире. До базы они долетели быстро. Здесь их уже ждали. На аэродроме вертолет встречали здоровяк-полковник и щуплый лысый тип средних лет. Когда винт сделал последний оборот и замер, десантники выбрались на твердую землю.
Лысый тип нетерпеливо бросился к Птенчику, посчитав его, по причине нового обмундирования и высокого роста, самым главным.
– Вы старший? – закричал он по-русски.
Серегин тем временем выбрался из кабины и спрыгнул на землю.
– Я старший. Что надо?
– Я интересуюсь изделием «Ника». Вы его доставили? – затараторил лысый.
Майор смерил его хмурым взглядом.
– А на каком основании вы им интересуетесь?
– Я конструктор. Инженер Ларин. Вам должны были сообщить…
– Нам сообщили. Если предъявите документы, удостоверяющие вашу личность, мы этот вопрос будем считать решенным.
– Конечно… – лысый принялся лихорадочно шарить по карманам.
В это время к вертолету вальяжной походкой приблизился гигант полковник. Американский камуфляж на нем то ли выцвел, то ли покрылся пылью. Но шеврон на рукаве выделялся яркой заплаткой. На обращенном острым концом вверх бирюзовом щите желтел меч, пересеченный тремя молниями.
– Ух ты, целый зеленый берет! – восхитился Поручик, выскакивая из своего скворечника, как чертик из коробочки.
– Не люблю я их, – ворчливо заметил Копняк.
– А ты попробуй с солью, – посоветовал ему старший лейтенант.
Американец приблизился к майору и инженеру.
– Полковник Форман, начальник экспертно-технической группы, – доложил он по-английски.
Серегин в ответ также козырнул и представился. Тоже по-английски. Они отошли в сторону.
– Каковы ваши планы? – с ходу поинтересовался американец.
Майор пожал плечами:
– Нам приказано доставить изделие «Н» и передать его уполномоченным лицам. Вам и господину Ларину. Наверно, следует выполнить какие-то формальности? Получить расписку и все прочее. А в чем, собственно, проблема?
Полковник Форман покачал головой:
– С формальностями придется подождать. Сейчас весь личный состав базы отправился в горы Тора-Бора, «Черная Вдова». Наши разведчики обнаружили там логово Эмира Джихада. Но достать его оттуда будет непросто. Может быть, испытаем прибор прямо там, в боевых условиях?
Серегин пожал плечами:
– Вам виднее. Наша задача – доставить прибор и обеспечить его безопасность. Можно и испытать. А что это у вас тут за оживление?
На базе и в самом деле царила невероятная суматоха. На летном поле гудели пропеллерами шесть транспортных вертолетов «Ми-8». К ним бодрым маршем направлялись колонны вооруженных до зубов бравых парней в камуфляже. Каждый из бойцов габаритами не уступал Птенчику.
– Бригада афганского спецназа, – пояснил полковник. – Элитные коммандос, обучены нашими инструкторами, кроме того, почти все они – кровники бандитов. У кого отца убили, у кого брата, а у некоторых всю семью.
За спецназом подкатил бронированный джип, из которого вальяжно выбрался смуглый толстяк в раззолоченном мундире, похожий на латиноамериканского диктатора.
– А вот и генерал Азими прибыл, заместитель министра обороны, – сообщил Форман и добавил: – Редкостная сволочь. Пойду, доложу обстановку.
И он неохотно потопал к генералу. Тот выслушал его, ответил на плохом английском, потом бросил косой взгляд в сторону Серегина и его команды, добавил что-то на пушту и злобно сплюнул.
– Ты понял, что он сказал? – спросил Поручик стоявшего рядом Орлова.
Тот кивнул.
– Он сказал, что мы, русские, свиньи и предатели.
Старший лейтенант усмехнулся.
– Именно так? Запиши, чтобы не перепутать.
Тем временем афганские спецназовцы погрузились в транспортные вертолеты, и по команде генерала машины оторвались от земли. Полковник Форман вернулся к Серегину. Оба посмотрели вслед генералу Азими. Тот отошел к своему бронированному джипу и, оживленно жестикулируя, громко орал на подчиненных.
– Редкая сволочь, – вздохнул Форман. – Но приходится с ним работать. Он не только заместитель министра обороны Афганистана, но и заместитель председателя Объединенного комитета начальников штабов. Он координирует работу американских, европейских, иракских, афганских, саудовских и прочих вооруженных сил региона. Важная птица, с большим опытом. Служил и вашим, и нашим, и талибам.
Закончив разнос свиты, генерал Азими направился к вертолету русских десантников.
– Я полечу с вами. Хочу посмотреть, как работает ваше новое оружие. Подозреваю, что это очередная фикция.
– У вас есть карта этого района? – спросил генерала Серегин.
– Разумеется.
– Тогда летим. Но сначала закончим с разгрузкой. У нас один раненый и один убитый. И форточки вставить надо, а то пока долетели, чуть не замерзли.
Санитары уже погрузили на носилки раненого пилота и запаковали в черный пластиковый мешок тело стрелка. Всемогущий и вездесущий Копняк успел разжиться плексигласом и заканчивал заделывать пробоины в боковых стеклах, оставленные пулями бандитов.
– Все по местам, – распорядился майор. – Взлетаем.
Десантный отсек вертолета оказался набит под завязку. Кроме бойцов группы Серегина – Копняка и Орлова – здесь разместились генерал Азими с двумя телохранителями, инженер Ларин и полковник Форман. Захватили и капитана Маккену, подразделение которого сейчас вело бой где-то у подножия Тора-Бора.
Перед вылетом из вертолета выгрузили захваченное Поручиком у бандитов оружие. Голицын по праву хозяина выбрал для себя укороченную винтовку СВУ и хромированный «кольт». Увидев пистолет, Форман удивился:
– О, это же мой пистолет! Откуда он у вас?
Поручик пожал плечами:
– Снял с убитого. Если он ваш, возьмите.
Полковник замялся:
– Не могу. Он ваш по праву трофея.
Голицын махнул рукой:
– Берите. Я все равно собирался его пропить. С вас две бутылки виски.
– Большое вам спасибо! – обрадовался полковник. – Будем считать – четыре бутылки. Я потерял его, когда нашу колонну атаковали из засады. Меня тогда контузило. Когда очнулся, пистолета не было.
– В том бою меня в плен захватили, – сообщил капитан Маккена.
В словах капитана прозвучало раздражение. Еще бы, он в плен попал, едва не расстался с жизнью, а полковник Форман пистолетик, видите ли, потерял. Вот несчастье!
Копняк ткнул Голицына локтем:
– Не жалко отдавать?
– За четыре бутылки виски? Не жалко, – с улыбкой посмотрел на него старший лейтенант. – К тому же у него щечки рукоятки из слоновой кости. Я такую не люблю, в руке скользит.
Он прихватил к своей винтовке несколько полных магазинов с патронами и полез в кабину стрелка. Убедившись, что все заняли свои места, Серегин запустил двигатель вертолета. Полет к Черной Вдове начался.
В небе над Тегераном стояло яркое полуденное солнце. Когда на перекресток столичного района Саадатабад выехали два автокрана, вокруг них, невзирая на жару, собралась толпа народа. Краны остановились, зафиксировались, растопырившись гидравлическими упорами, и выбросили высоко в небо длинные телескопические стрелы. Но вместо крюка или ковша на конце каждой стрелы болталась жесткая веревочная петля. Строительные машины сейчас выступали в роли виселиц. Зеваки отнеслись к этому с интересом, но без особого ажиотажа. Показательные казни давно стали в Иране привычным зрелищем.
Из подъехавшего фургона с зарешеченными окнами вышли люди в форме. Затем вывели двоих осужденных. Судя по лицам и одежде, это были арабы-шииты.
Из машины вышел человек с громкоговорителем. Он объявил, что сейчас будет проведена казнь шпионов. Осужденных подняли и поставили на высокие табуреты. На шеи им накинули петли.
По сигналу палача его помощники выбили табуреты у них из-под ног. Два тела задергались и сильно закачались в воздухе. Моторы кранов загудели, поднимая казненных на высоту, с которой они будут видны издалека.
Обычно таким способом казнили убийц и насильников. Показательная публичная казнь сразу двоих шпионов означала, что Иран стоит на пороге войны. Но с кем? Народ озадаченно чесал в затылке. Обычно в роли шпионов, как правило, английских, выступали жители западного индийского штата Гуджарат. А тут арабы, причем свои, шииты, возможно с иранского юга, из Хузестана. Или, как они сами его называют, Арабистана. Похоже, власти снова готовились к войне со старым врагом – Ираком. А заодно и с Израилем.
В центре города Басра, столицы одноименной южной провинции Ирака, в своей резиденции губернатор Саид Хасан, только что вернувшийся из Багдада, встречался с главнокомандующим вооруженными силами самопровозглашенного Арабистана Ибрагимом аль-Бараком. Оба были облачены в военную форму и закутаны в национальные арабские платки. С той лишь разницей, что губернатор носил арафатку, белый платок в черную клетку, а на главнокомандующем была иорданка, такой же белый платок, но в красную клетку.
Их разговор касался очень серьезной темы. Речь шла о войне.
– Мы стоим накануне великого события, – с важностью говорил Саид Хасан. – Впервые арабы-шииты будут иметь собственное государство. Наши братья всегда подвергались гонениям, как со стороны арабов-суннитов, так и со стороны персов-шиитов. И это при том, что наиболее богатые нефтью районы находятся именно на нашей земле, на земле наших отцов. Правители Ирана, Ирака, Кувейта и Саудовской Аравии обогащались за наш счет. Но я сомневаюсь, хватит ли у нас сил бороться со всеми врагами одновременно. Ты ведь заверял меня, что войны не будет.
Главнокомандующий ослабил узел своего красно-белого платка.
– Отдельные столкновения, возможно, и произойдут, но до настоящей войны не дойдет, я это гарантирую. Йеменцы окончательно осатанели из-за отсутствия ката. Достаточно было небольшой провокации, и они сорвались с цепи. Мало того, что саудиты постоянно дразнили их своим богатством, так еще и оккупировали несколько йеменских районов. И вот случилось неизбежное: сегодня, двадцатого Раджаба тысяча четыреста тридцать второго года Хиджры, объединенное ополчение племен Йемена атаковало границу Саудовской Аравии.
– На верблюдах с автоматами? – губернатор не смог скрыть насмешки.
Но генерал аль-Барак ответил серьезно:
– Ты недооцениваешь наших йеменских союзников. У них на вооружении имеются танки, артиллерия и ракетные установки. В Кувейте началось шиитское восстание. Поэтому за тыл можно не беспокоиться. Я уже отдал от твоего имени приказ перейти границу Ирана. Арабы Хузестана нас поддержат. Таким образом, большая часть нефтяных промыслов скоро окажется в наших руках. И мы сможем диктовать свои условия. Иначе взорвем все нефтяные вышки. Вот тогда пусть попробуют тронуть нас хоть пальцем.
Губы губернатора Хасана искривила самодовольная улыбка. Генерал аль-Барак исподлобья наблюдал за его реакцией.
Неожиданно губернатор нахмурился.
– Что-то не так? – с беспокойством спросил аль-Барак.
– Мы совсем забыли о русских, – проговорил Саид Хасан. – Когда-то я сотрудничал с ними. Так же, как ты с американцами. От русских можно ждать любого сюрприза. Как приятного, так и наоборот.
Губернатор задумался и не заметил, как в глазах генерала мелькнул недобрый огонек.
На борту президентского лайнера царила напряженная тишина. Помощники президента Правдина лихорадочно анализировали только что полученную информацию. Беда не приходит одна. Следом за известием о террористических актах в Париже и Лондоне стали приходить менее шокирующие, но не менее тревожные новости.
В Вашингтоне убит министр обороны Саудовской Аравии. Саудовская Аравия ввязалась в войну с Йеменом. Над Ираном сбит самолет с комиссией МАГАТЭ. Шпионов, которые помогли комиссии раскрыть атомные секреты, иранцы повесили на тегеранской площади. Турки бомбят лагеря курдов, курды в ответ захватывают турецкие корабли с заложниками. И в довершение всего иранский флот перекрыл вход в Персидский залив. Были случаи перестрелки с американскими кораблями.
И в довершении всего шииты Южного Ирака провозгласили независимое государство Арабистан и вторглись в Хузестан – соседнюю провинцию Южного Ирана, также населенную арабами-шиитами. В ответ на это президент Ирана предъявил руководству Ирака и Арабистана ультиматум. Если в течение сорока восьми часов Хузестан не будет освобожден, Иран нанесет по городам Басре и Багдаду ракетные удары с наземных площадок и кораблей.
Наконец, все собрались в кабинете президента.
– Ну, кто выскажется первым? – Правдин обвел взглядом присутствующих.
Но никто не торопился с ответом. Наконец Фабриков нарушил молчание.
– А что тут думать? Нас это впрямую не касается. Так что продолжаем заниматься своими делами и внимательно следим за событиями. Есть и альтернатива, в порядке бреда. Разворачиваем самолет и летим в Басру разбираться.
– Ты чо, с дуба упал? – удивленно поднял на него глаза Лепешкин.
– Но ты же сам хвастался, что губернатор Саид Хасан был твоим стукачом, – напомнил Фабриков.
– Вот именно, был, – уточнил Лепешкин. – Был, да сплыл. Ты, Игорек, думай, что говоришь. Давайте зараз все бросим, пошлем на хер «Контракт века» и полетим разруливать чужие проблемы. Спешу и падаю. Только штаны подтяну и ботинки зашнурую.
Он усмехнулся и обернулся к Правдину, ожидая, что тот разделит его настроение. Но Василий Васильевич был серьезен.
– Знаете, ребята, что в жизни президента самое скверное? – спросил он. – А то, что нет рядом людей, которые могли бы сказать: «Ну и дурак ты, Вася!» И посоветовать что-нибудь дельное. Почти нет. К счастью, я пару таких знаю. Нет, не оглядывайтесь, они сейчас не здесь. И с одним из них собираюсь сейчас посоветоваться.
Лепешкин тяжело вздохнул и посмотрел на Ольгу.
– Сейчас батьке твоему звонить будет, – пояснил он.
Связь установили. Правдин подробно пересказал адмиралу Старостину все, что знал сам. Тот внимательно выслушал, потом ответил:
– Вы еще не все знаете. Израиль привел свои войска в боевую готовность. Он ожидает совместного нападения со стороны Ирана и Египта. И в качестве превентивной меры собирается нанести упреждающий ракетный удар по Асуанской плотине. В этом случае воды Нила просто смоют Египет в море. Полагаю, следом за этим Израиль начнет с Ираном войну на истребление. Не исключаю применения ядерных зарядов. Полагаю, Индия с Пакистаном также не останутся в стороне.
– Да, ситуация критическая, – констатировал Правдин.
Он ожидал от старого разведчика совета, но тот молчал. И молчание это президенту очень не нравилось.
– Что-то еще? – спросил президент, не выдержав паузы.
– Да, есть кое-что еще, – вздохнул Старостин. – Информация пришла только что, прямо из Белого дома. Не из нашего, – уточнил он и продолжил: – Штаты собираются ответить на ультиматум Ирана своим ультиматумом. Если по территории Израиля, Ирака или Арабистана будет выпущена хотя бы одна ракета, Америка нанесет ядерный удар по Тегерану и другим крупным иранским городам.
Правдин укоризненно взглянул на Лепешкина:
– Все как ты говорил, предсказатель.
И вернулся к телефонному разговору.
– Так что посоветуете? Мы тут подумали, может, развернуться и вместо Шанхая отправиться в Басру? Там, на месте, виднее будет. Возможно, мое присутствие остановит и Иран, и Штаты.
– Да? – с сомнением в голосе переспросил Старостин. – А если не остановит? Ну, понятно, в этом случае очень сильно подорожает нефть. Но будут и другие последствия. Ты их себе представляешь? Во-первых, твой рейтинг поднимется на небывалую высоту, потому что у нас очень любят мертвых героев.
– Но здравый смысл американцев…
Старостин перебил президента:
– Никогда не полагайся на здравый смысл политика. Особенно американского. Иногда глобальные политические решения принимаются по причине мелких интриг. Или даже интрижек. У меня, к сожалению, пока нет полной информации, а без этого я не могу разобраться – зачем Зебрак Бонама все это затеял и чей маленький камушек готов обрушить гибельную лавину. Мне нужно время…
Он помолчал, потом спросил:
– Слушай, Вася, Ольга с вами?
– Да, здесь, рядом. Дать ей трубку?
– Не надо…
Адмирал снова замолчал, причем надолго.
Правдин снова нарушил паузу:
– О чем думаете, Илья Григорьевич?
– О последствиях, – признался тот. – Сам понимаешь, президента нового, если что, выбрать недолго. А вот новую дочку вырастить…
Конец ознакомительного фрагмента.