© Александр Юрьевич Басов, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Биение крыльев маленькой ночной бабочки о стекло прогнало и без того неглубокий сон. Человек приподнялся на подушках и взглянул на прикроватный столик, где стояла зажжённая свеча. Она не догорела и до половины, а значит, до рассвета оставалась ещё уйма времени. Человек вздохнул и принялся рассматривать остов над кроватью, на который должен был крепиться балдахин. Остов напоминал ему стропила крыши, на которые ещё не успели уложить черепицу. Балдахины человек не любил. Он приказал его снять в тот самый день, когда впервые занял апартаменты первосвященника.
Слугам это показалось обычной прихотью, но такое желание имело под собой вполне реальную почву – человек не переносил замкнутых пространств. Он отдавал себе отчёт в том, что это изъян, и знал, как называется слово, определяющее подобную разновидность людских страхов. Жить это не мешало, разве что, приходилось иногда вести переговоры в тесных помещениях. Но из этого человек, со временем, научился извлекать выгоду. Находясь там, где стены, казалось бы, давят со всех сторон, вызывая противную нервную дрожь, он начинал мыслить быстро, безошибочно и рационально, всегда добиваясь нужного результата.
Человек протянул руку к прикроватному столику, где по ночам всегда стоял кубок с водой. Напившись, он не глядя, вернул кубок на место и сшиб со столика одну из многочисленных склянок с лекарством. Один раз он неосторожно признался в мучившей его бессоннице и теперь являлся обладателем целой коллекции успокаивающих снадобий для улучшения сна.
«Сон слишком расточительная вещь», – подумал человек, поднимаясь с постели. Он поднял упавшую склянку, перенёс свечу на конторку и достал оттуда письменные принадлежности. Открыв заранее припасённую толстую книгу для записей с чистыми листами, человек обмакнул перо в чернила и старательно вывел на первой странице:
Я, милостью Богов, архиепископ Остгренцский Берхард, глава Церкви Двуединого и опора Союза Верных, пишу эти строки для своего преемника, с назначением которого я определюсь в ближайшее время. Непросто подобрать подходящего кандидата, способного нести тяжёлый груз ответственности не только перед людьми, но и перед Великими Богами. Вокруг меня много достойных людей, и каждый из них мог бы претендовать на пост первосвященника. Все они по-своему хороши, но глава Церкви Двуединого должен обладать разносторонними талантами, которые редко встречаются у одного человека
Есть несколько причин, побудивших меня перенести на бумагу историю своей жизни, финал которой, благодаря милосердным Богам ещё не наступил. О людях, оставивших заметный след в истории, зачастую, судят по воспоминаниям современников, не способных в полной мере оценить их деяния. Я хочу, чтобы тому, кто придёт мне на смену, были понятны мотивы моих поступков, какими бы странными они ни казались на первый взгляд. Даже если всего несколько человек буду знать правду, её не сможет захлестнуть мутный поток лжи, впитавший в себя слова врагов, завистников, а то и просто недалёких людей, бездумно разносящих сплетни.
Я постараюсь быть честным, как на исповеди и расскажу всё без утайки, хотя, в моей жизни случались поступки, за которые потом бывало стыдно. Эти грехи мною искуплены давно и с лихвой, поэтому говорить о них я могу с чистой совестью. Надеюсь, что мой преемник, кем бы он ни был, распорядится полученным знанием во благо.
Читая мои воспоминания, ты – мой преемник – пройдёшь вместе со мной путь взросления и осознания своего места в жизни. Ты поймёшь, через что мне пришлось пройти, прежде чем моё сердце открылось для восприятия Божественной Мудрости.
Последнее время я стал замечать, что память, на которую я никогда ранее не жаловался, начала давать сбои. Возможно, это первый признак того, что необходимо вновь пройти цикл регенерации. Раньше такого никогда не случалось, но я не исключаю возможности, что неизбежные побочные эффекты могут накапливаться. Трудно сказать, когда могут начаться необратимые изменения, но то, что они рано или поздно возникнут, у меня сомнений нет. По этим причинам, я опасаюсь проходить полный цикл регенерации…
Архиепископ отложил перо в сторону, несколько раз перечитал написанное, потом вырвал из книги этот лист. Он наскоро переписал весь текст заново, кроме последнего абзаца. Поставив точку после слова «Мудрости», Берхард начал писать дальше с новой строки:
Скажу сразу, что возраст мой не соответствует официальным данным. Я старше, больше, чем вдвое и сохранил здоровье вместе с бодростью духа в результате применения медицинских технологий Древних. Когда ты, мой преемник, достигнешь преклонного возраста, тоже сможешь воспользоваться регенерационной камерой для поддержания здоровья. Про это устройство известно далеко не всем нашим братьям. А история обретения регенерационной камеры совсем не отражена в летописях Ордена Зрячих. Это сделано намеренно. Я постараюсь излагать события в хронологическом порядке и попробую обстоятельно осветить и этот вопрос. Я несколько раз проходил курс омолаживающих процедур, и благодаря этому чувствую себя относительно здоровым даже в столь преклонном возрасте. Почти никто не знает, что предыдущие три архиепископа, занимавших пост главы Церкви Двуединого до меня, это не три разных человека. В историю они вошли под именами: Адалстан, Максимилиан и Стефан. Эти священники были не похожи друг на друга, но руководили Церковью без разногласий с политикой предшественника. И это не удивительно, потому что каждый из этих людей являлся, всего лишь фрагментом одной очень длинной, по меркам обычного человека, жизни. Регенерационная камера позволяет корректировать внешность человека и это дало возможность менять свой облик. Я четвёртый раз подряд проживаю жизнь архиепископа Остгренцского, и на этот раз выступаю под своим настоящим именем. Когда-то давно я принял на себя обязанность заботиться о судьбе нашего мира и до сих пор несу это тяжкое бремя. Груз ответственности не сломил меня, а стал точкой опоры, позволившей осуществить свои самые смелые планы. Безжалостное время не щадит никого, и я начинаю ощущать в себе признаки старости, которые уже не исправить омолаживающими процедурами. Взглянув на себя со стороны, я вынужден признать, что постепенно утратил чувство азарта, и очередной успех больше не заставляет сердце биться чаще. Это плохой признак. Я уже не тот, и чувствую, что пора уступать дорогу молодым. Мне нужен преемник, который не побоится трудностей и сможет продолжить мои начинания
Чтобы узнать человека получше, нужно иметь представление о его жизни с самого раннего детства. Рассказ хочу начать с одного из самых первых своих воспоминаний, запечатлевшегося в моём сознании. Воспоминания очень яркого, навсегда врезавшегося в память совсем недавно научившегося самостоятельно ходить ребёнка. Тогда я не был в состоянии понять сути происходивших событий и смысла слов, произносимых разными людьми, в том числе моими родителями.
Впоследствии, опираясь на свой жизненный опыт, рассказы очевидцев и летописи, я сумел мысленно реконструировать те события. Не сразу, конечно. Для этого понадобились годы напряжённой работы мысли. Оговорюсь, что в своём повествовании буду применять такой термин, подразумевающий полный оборот нашей планеты вокруг светила, вместо примитивного выражения «длинный сезон». Многим из новопосвящённых братьев Ордена Зрячих сложно привыкнуть к новым словам и понятиям, но их трудно в этом винить. Из повсеместно использующейся календарной системы нами употребляется только понятие «декада».
С летоисчислением путаницы не было. Оставшиеся после Древних компьютеры работоспособны до сих пор и бережно хранят для нас дату высадки первых людей на эту планету. Древние оставили адаптированный для этой планеты календарь, деливший год на десять равных отрезков, а не на двенадцать, как это было в ходу на нашей общей прародине Земле. Видимо, для упрощения, названий месяцам давать не стали, ограничившись простыми порядковыми номерами.
Так вот, событие, с которого мне хочется начать свой рассказ, произошло сто тридцать шесть лет тому назад в третий день второй декады восьмого месяца. Армия одного из воинственных баронов штурмом овладела Энгельбруком, бывшим в те времена столицей не только для нынешнего Западного герцогства, но и остальных земель тоже. Сопротивление защитников было сломлено, и сквозь разрушенные ворота в город хлынула орда наёмников, предвкушавшая грабежи и убийства. Город почти одновременно подожгли с разных концов, и жители стали спешно покидать свои дома, которые больше не могли служить им убежищем. Толпы людей метались по улицам, в разных направлениях, пытаясь разминуться с опьяневшими от крови и чувства безнаказанности победителями.
Я помню всю эту суету, кричащих людей, разрывающихся между желанием остаться в живых и сохранить имущество. Меня, как самое ценное, нёс на руках отец. Он пробирался через толпу, выставляя вперёд то одно плечо, то другое, прикрывая меня от обезумевших людей, способных растоптать любого, кто попадётся на их пути. Следом шла мама и ещё несколько человек из отряда Хранителей Знаний. У тебя, мой преемник, может возникнуть законный вопрос: что это за Хранители и откуда они взялись? Чуть позже я обстоятельно отвечу на этот вопрос, тем более что он напрямую связан с моим происхождением.
Когда Хранители поняли, что просто так из города не выбраться, было принято решение уходить через подземные коммуникации, которыми всегда изобиловал Энгельбрук. Попасть туда можно было из нескольких мест, и ближайшим из них оказалось здание Ратуши, к тому моменту уже пустое. Самые наивные из горожан искали убежища в церквях, полагая, что захватчики испугаются гнева Богов и не рискнут бесчинствовать в храмах. Находившийся неподалёку от Ратуши собор был полон народа, но люди всё равно продолжали прибывать, даже когда на площадь вышли завоеватели. Несколько стрел, выпущенных в спины бежавших в сторону собора людей, дали понять, что пощады не будет никому. Мужчины, из числа Хранителей, заперли входные двери Ратуши и принялись искать вход в катакомбы, а женщин и немногочисленных детей отправили на второй этаж. Мой отец передал меня маме и занялся спасением уцелевшего оборудования, стаскивая в общую кучу всё, что смогли захватить с собой Хранители Знаний. Когда со стороны площади раздались крики людей, находившиеся в Ратуше, прильнули к большим витражным окнам. Мне не хватало роста, чтобы дотянуться до нижнего края рамы, и я не мог видеть того, что творилось снаружи
– Даниель! – Позвала отца мама. – Нужно что-то делать. Они убьют их всех…
Подошедший отец взглянул в окно, покачал головой и произнёс:
– Мы не в состоянии защитить даже своих, Трис, не говоря уж об этих людях. – И добавил, обращаясь к остальным: – Отойдите от окон, вас могут заметить!
Совет запоздал. Захватчики разделились, и часть из них направилась к Ратуше.
– Что там с задвижкой? – Крикнул отец, обращаясь к людям, пытавшимся открыть проход в подземелье.
– Подъёмный механизм повреждён! – Ответил кто-то из Хранителей. – На открытие уйдёт много времени. Взрывать мы не рискнём. Трудно сказать, выдержат ли тоннели.
– Даниель, их нужно остановить. – Сказала мама. – Если они дойдут до дверей…
Отец на мгновение закрыл глаза, потёр виски пальцами и принялся что-то искать среди ящиков с оборудованием.
– У нас есть квантовый генератор, – сообщил он, вынимая из упаковки непонятную вещь. – Можно попробовать с помощью него.
– Он только для развлечения и годится, – с отчаянием всплеснула руками мама. – Ты врагам лазерное шоу показывать собрался?
– Нет. – Буркнул отец. – Долой регулятор… для фокусировки используем вот это… Не стой без дела, Трис! Это наш единственный шанс!
– Хорошо… Что я должна делать?
– Питание, Трис, прежде всего питание! Всё, что сможешь подключить в общую сеть.
– Мы же почти ничего не брали с собой…
– Знаю! – Повысил голос отец. – Куда девался твой энтузиазм, Трис? У нас мало времени!
Мама принялась рыться в коробках и стала доставать оттуда предметы разного размера и цвета, раскладывая их перед собой на полу.
– Всё, что есть, – растерянно сказала она. – Не больше, чем на пять минут работы…
– Я постараюсь выжать из этого максимум, – пообещал отец и, выбив кусок витража, высунул наружу какую-то замысловатого вида трубу.
– Даниель… Пообещай, что не отдашь им меня живой…
– Прекрати, Трис! Следи за индикацией. Тебе придётся вручную корректировать параметры, слишком уж разношёрстным вышел источник питания. Готовься! На счёт три!
Отец подсел под трубу, вскинул её на плечо и стал напряжённо всматриваться через дыру в стекле
– Один! Два! Три! – Скомандовал он, и в следующее мгновение отчаянно крикнул: – Дырявая голова! Я забыл снять рассеиватель! Картинка получилась красивая, но вряд ли это их впечатлит настолько, чтобы прекратить грабежи. Трис, сообщи мне, как только можно будет повторить!
– Можно! – Крикнула мама, спустя некоторое время, и в тот же миг отец радостно засмеялся.
– Отлично! Вон тому парню без шлема теперь понадобятся новые глаза… Враги остановились! Они, наверное, решили, что их слепит свет заходящего солнца, отразившийся от витражей… Что там с задвижкой?
– Мы почти закончили! Нужно ещё немного времени! – Можно, Даниеэль!
– Проклятье! – Выругался отец. – Второй импульс оказался слабее первого. Сюда направляется какой-то смельчак на лошади. Трис приготовься! Один… два… три! О-о-о! Я промахнулся! Нужно повторить! Он близко!
– Если сейчас повторить, потом больше уже… – Делай, как я сказал, Трис! Другого шанса может не быть! Один! Два! Три!
– Вот и всё, – вздохнула мама, – элементы питания выжаты досуха. Не заискрит, даже если закоротить. Что там, Даниель? Не молчи! Они идут сюда?
– Нет! Я случайно попал по лошади. Она сбросила седока и теперь беспорядочно носится по площади. Как минимум трёх человек уже сшибла! Хоть какая-то передышка.
Отец вынул из окна трубу, опустился на пол рядом с мамой и сдвинул в сторону прядь волос на её лбу. Он хотел что-то сказать, но снизу уже кричали:
– Мы открыли задвижку! Срочная эвакуация! Брать с собой только самое необходимое!
Можно только догадываться, какие чувства переполняли людей, только что сумевших избежать верной гибели. Я тогда не мог осознать опасности, нависшей над нами. Происходящее казалось какоё-то забавной игрой, участники бегают туда-сюда, перекладывают из одной кучи в другую разные забавные вещички и громко разговаривают между собой. А вот тоннель мне не понравился. Помню, что я заплакал, попав в тёмную сырую дыру.
Потерь среди Хранителей не было. Дождавшись ночи, группа смогла незамеченной покинуть Энгельбрук.
По официальной версии, я происхожу из семьи, в традициях которой было отдавать своего старшего сына в монастырь, чтобы он посвятил свою судьбу служению Богам. На самом же деле, никто из моих родных никогда не имел отношения к Церкви, более того, никто из них не был верующим. Хранители Знаний, к числу которых принадлежали мои родители, были потомками Древних людей, заселивших нашу планету, почти пять тысяч лет назад.
Мы до сих пор ничего не знаем о том, что же с ними случилось, и почему высокотехнологичная цивилизация сменилась отсталым обществом, прозябающим в невежестве. Древние исчезли из нашего мира навсегда, оставив после себя небольшую группу людей, именовавших себя Хранителями знаний. Вернее сказать, таких групп было несколько, но к моменту моего появления на свет, осталась только одна. До меня доходили непроверенные слухи, что изначально такие группы назывались «Наблюдателями», но подтверждений этим сведениям найти так и не удалось. Мне почти ничего неизвестно о далёких предках моей семьи, знаю только имя женщины, прямым потомком которой я являюсь. Её звали Жаклин.
Похоже, смысл деятельности Хранителей знаний со временем был утрачен, потому что я никогда не мог получить внятный ответ на вопрос: зачем это было нужно? Тысячи лет они жили среди прочих людей, не выдавая своей тайны. Из поколения в поколение передавались знания и уцелевшие технологии, но никогда ими не делились с другими людьми. Впрочем, кого могла заинтересовать математика, физика, или тайны строения вещества? Крестьян, духовенство, или воинствующую знать?
Хранители и сами почти не пользовались наследием Древних, ну, если не считать мастерского подделывания монет, ведь, жить на что-то было нужно. Экономику общества, постоянно испытывавшего недостаток в наличных деньгах, это подорвать не могло, поэтому угрызений совести никто не испытывал. В остальном же, все устройства и механизмы, которые хранились у Хранителей, лежали мёртвым грузом и были впоследствии утеряны при спешной эвакуации из Энгельбрука. Всё, чем сейчас обладает Орден Зрячих, собрано со всей страны, буквально, по крупицам.
Хранители понимали, что в измученной войной стране невозможно найти пристанище для двух десятков мужчин, женщин и нескольких детей. Было принято решение уходить в горы и, поселившись в пещерах, дождаться окончания междоусобиц. Несмотря на то, что в горном хребте Объятия Ангела пустот не меньше, чем в куске сыра, доступ в эти пещеры не так прост, как может показаться. Судя по всему, до нас там кто-то жил, но покинул это место, оставив после себя кострища, иссушенные временем человеческие останки и несколько сгнивших козьих шкур. Разведав дорогу в пещеры, мы стали обитателями гор.
Сразу скажу, что к той разношёрстной банде, которую сейчас именуют «горцами», Хранители никакого отношения не имеют и никогда не имели. Когда эти бродяги впервые появились в наших горах, мы попробовали мирно с ними договориться, но они действовали по принципу «всё или ничего». Пытаясь убегать от войны, Хранители неожиданно столкнулись с ней лицом к лицу. Об этом я обязательно расскажу, а пока хочу поведать о своей жизни в пещерах.
Не знаю, кому из наших пришла в голову мысль поселиться в горах, основав там небольшую колонию первопоселенцев. Поначалу эта идея нашла много сторонников, жаждавших найти тихий уголок подальше от войны и сопутствующих ей невзгод. Никто не горел желанием навсегда остаться в холодных мрачных пещерах, отгородившись от внешнего мира высокой горной цепью. Переселение считалось временной мерой, и Хранители не торопились обживать каменные норы, в которые их загнали обстоятельства. Но время шло, а междоусобные войны продолжались, превращая деревни в пепелища, а города в руины.
Непривычные к суровому быту Хранители очень скоро пришли к выводу, что для их комфортного существования требуется увеличить количество жителей колонии. Проще говоря, завести прислугу, которая будет заботиться о них, обеспечивая всем необходимым. По просторам разорённой страны скитались толпы беженцев, готовых работать просто за возможность иметь крышу над головой в стороне от боевых действий. Так среди Хранителей появились совершенно посторонние люди, по большей части, бывшие когда-то жителями городов. Приглашали, в основном семейных, с детьми. Считалось, что такие люди больше заботятся о безопасности и должным образом оценят великодушие хозяев, позволивших им остаться.
Небольшой мирок, где все знали друг друга, внезапно увеличился раза в три. С приходом беженцев жизнь обитателей пещер стала налаживаться. Самую тяжёлую работу по благоустройству пещер стали выполнять крепкие мужчины, для которых подобный труд в диковинку не был. Они вырубали в камне ступени, ровняли пол в пещерах, засыпали непригодные для обитания каверны. Их жёны занимались стиркой, готовкой и присматривали за детьми, как за отпрысками Хранителей, так и за своими собственными. А их было немало.
По пещерам стайками носились разновозрастные сорванцы, и не было уголка, куда бы ни совали они свои любопытные носы. Воспитанные совершенно по-другому дети Хранителей оказались среди очень активных сверстников, больше приспособленных к суровой жизни в условиях гор. Детишки беженцев были физически сильнее, хитрее и обладали другими полезными навыками, поэтому быстро стали верховодить. С одной стороны, это было неплохо, привыкшие к узкому кругу общения дети были вовлечены в совместные игры со сверстниками. С другой стороны, они сразу почувствовали свою ущербность, во всём уступая детям беженцев.
Ты, мой преемник, наверное, уже догадался, что мои родители были не последними людьми среди Хранителей. И мама, и отец были заняты сохранением той малой части знаний, что осталась от предыдущих поколений. Но даже эта малая часть отнимала у них столько времени, что его совсем не хватало на то, чтобы уделить внимание единственному сыну. Конечно же, я был всегда накормлен, одет, обут, а детьми это всегда воспринимается, как должное. Может показаться, что я был лишён родительской любви, но это было бы прегрешением против истины. Наверное, всё дело в том, любви этой никогда не бывало много. Безмерно любящий своих родителей ребёнок вправе ожидать от них того же, и настоящим потрясением может оказаться открытие, что у родителей есть и другие приоритеты. С раннего детства я чувствовал некоторую отстранённость со стороны близких людей, и совсем не ощущал того, что называют родительской опекой. То, что я был предоставлен сам себе, так или иначе, сослужило мне хорошую службу, научило быть самостоятельным и сформировало многие другие полезные черты характера.
В компании ребятишек, которым исполнилось восемь-десять лет, заводилой был светловолосый мальчуган по имени Ник, предпочитавший, чтобы его называли как взрослого – Клаус. Своё право на главенство он завоевал, прежде всего, при помощи кулаков, наглядно продемонстрировав твёрдый и неуступчивый характер. Любимым развлечением Клауса была военная игра с немудрёным названием «Атака». Подозреваю, что он сам её и придумал, взяв за основу обычные детские игры с предметами, имитирующими оружие. Проще говоря, это были разнокалиберные палки, которым не нашлось применения в хозяйстве. Игра, придуманная Клаусом, отличалась повышенным травматизмом участников, и редко кто обходился без синяков, шишек и ссадин. Начиналось всё ранним утром, когда позавтракавшие мальчишки покидали жилые помещения и разбредались в разные стороны, чтобы не путаться под ногами у взрослых. У каждой компании было своё место для игр, как правило, в самых дальних пещерах, в которые ещё разрешалось заходить без сопровождения старших. Для проведения «Атаки», Клаус облюбовал широкую, достаточно светлую каверну с низким потолком, куда никто из взрослых без особой надобности не заглядывал. Здесь и собирались мальчишки, желавшие принять участие в игре. Её правила были просты, но роли Клаус распределял лично. Он как-то сумел раздобыть десяток старых кожаных вёдер, сшитых из толстых выделанных шкур. Такие применялись в каждом хозяйстве для переноски воды из горных источников. Видимо, старые вёдра где-то долго лежали, потому что подгнили и нестерпимо воняли. Клаус использовал их в качестве шлемов.
Перед началом игры, он окидывал взглядом собравшихся мальчишек и принимался делить участников на две группы. По правую руку от себя, Клаус ставил всех своих друзей, а по левую остальных ребят, большинство из которых составляли дети Хранителей. Вот им и выдавались пресловутые вёдра, которые приходилось надевать на голову. Прошло столько лет, а я до сих помню это ощущение. Отвратительное, сырое, дурно пахнущее ведро так давило на макушку, что заставляло приподнимать плечи, чтобы тяжесть гнилой кожи пришлась на них. Никаких отверстий для глаз в таком «шлеме» не предполагалось, в нём и дышать-то можно было с трудом. Вместо оружия были гладко оструганные палки, которые участники приносили с собой. Раздав «шлемы», Клаус громко кричал, подавая сигнал к началу игры:
– Атакуем вражеских ублюдков!
С воплями и улюлюканием, бойцы его команды кидались на противника и начинали колошматить палками по кожаным вёдрам. Тяжёлая сырая кожа значительно смягчала удары, но раззадорившиеся мальчишки промахивались и попадали по плечам, рукам и спине. Но больше всего травм наносили друг другу сами «шлемники», пытавшиеся вслепую отбиваться от нападавших. Игра заканчивалась довольно быстро, как только последний «враг» падал на землю, оступившись во время очередной попытки увернуться от удара. Хорошо, хоть, Клаус не давал бить упавших. Собрав вёдра, он предлагал:
– Давайте заново!
Соглашалось, как правило, не больше половины от первоначального состава, да и то, с тайной надеждой, что Клаус не станет надевать им на голову «шлемы». В числе таких наивных оказывался и я, веривший, что справедливость должна восторжествовать, и в следующем раунде «Атаки» мне не достанется гнилое ведро. Но у Клауса на этот счёт было другое мнение, и на мою голову в очередной раз водружался «шлем». Разумеется, это было не честно, но восставать против мнения нашего лидера было опасно. Несогласным Клаус отвешивал затрещину, а потом выгонял, наподдав напоследок под зад ногой. Сейчас подобные игры могут показаться дикостью, но в те годы, гуманизм не был приоритетным направлением в воспитании детей. Те, кто раскисал после несильного удара палкой, едва могли бы выжить, окажись они за пределами безопасных горных пещер.
Во мне постепенно зрел протест, оформившийся в немудрёную идею: «если Клаус играет нечестно, то я тоже имею на это право». И однажды я схитрил, подложив под ведро туго свёрнутую накидку, которую захватил с собой. «Шлем» больше не защищал шею, но я имел возможность видеть хотя бы ноги нападавших. Помогло это отчасти, тяжёлое ведро не позволяло быстро уклоняться от палок, и первый раунд «Атаки» я закончил, как всегда, на земле. Ударов в тот раз мне досталось гораздо меньше, и эта маленькая победа придала уверенности.
Во втором раунде я поступил точно также, но уворачиваться не стал. Дождался, когда в поле зрения покажутся ноги противника и ткнул вперёд концом своей палки, нанося колющий удар в живот. Нападавший охнул и сложился пополам. Не мешкая, я сдёрнул со своей головы ведро и нахлобучил его на побеждённого врага, которому и такого толчка хватило, чтобы свалиться на пол. В носу ещё ощущалась вонь от гнилой кожи, но даже это не омрачило моей радости. Никто не обратил внимания, что в рядах сражающихся произошла рокировка. План сработал! Собирая вёдра, Клаус остановился рядом, посмотрел на поверженного мною противника, потом на меня. Похоже, у него возникли подозрения, и он уже собирался что-то сказать, когда потиравший солнечное сплетение «враг» заныл:
– Эй, Ник! Так нечестно! Это он должен быть в шлеме. Не по правилам!
Такие речи всегда действовали на Клауса одинаково. Вмиг посуровев, он приподнял за шиворот недовольного и отвесил ему увесистого пинка под зад.
– Проваливай, плакса! Здесь тебе не место. Повернувшись ко мне, Клаус спросил: – Тебя, кажется, Берко зовут?
– Да. – Ответил я.
Клаус хлопнул меня по плечу и сказал:
– Пойдём, приятель, поможешь мне раздать шлемы. С тех пор, я неизменно попадал в команду атакующих.
Клаус никогда не рассказывал о том, что довелось пережить его семье, прежде чем их приютили Хранители. Подозреваю, что воспоминания об этом периоде своей жизни и послужили основой для игры «Атака». Когда я впервые оказался с ним рядом, напротив шеренги мальчишек с вёдрами на голове, то поразился тому, как изменилось лицо Клауса после того, как прозвучал сигнал к началу игры. Он стал напоминать оскалившегося пса, готового зарычать в любое мгновение. Видя, с какой злобой Клаус колотит по вёдрам, я понял, почему его палка была самой тонкой, в противном случае, он просто кого-нибудь бы покалечил.
Уже много позже, мне довелось узнать, что шлемы, своей формой напоминавшие вёдра, в те времена носила тяжеловооружённая пехота, входившая в состав армии герцога Энгельбрукского.
Для мальчишек жизнь в горных пещерах была одним увлекательным приключением. Все ранее исследованные области таили в себе много интересного, чего уж говорить о неизученных местах. В горах иногда случались обвалы, и тогда открывался доступ в другую сеть пещер, порой труднопроходимых даже для опытных первопроходцев-разведчиков. Мальчишки просто бредили этой профессией, требовавшей отваги и незаурядных навыков ловкости. Смысл работы разведчиков был не в том, чтобы находить новые пещеры, пригодные для обитания. Недостатка в свободном пространстве никто не испытывал, если, конечно не вспоминать, откуда мы пришли в эти горы. Разведчиков, прежде всего, интересовали два вопроса.
Во-первых, они проверяли, не имеет ли вновь открытая сеть пещер выхода на поверхность у подножия гор. Небезопасные с этой точки зрения направления отмечались и тщательно потом заваливались камнями на максимально возможную глубину. Увеличение количества путей, сообщающихся с внешним миром, в планы Хранителей не входило. Во-вторых, разведчики изучали осыпи горной породы, образовавшиеся в результате очередного обвала. В камнях можно было отыскать вкрапления драгоценных металлов, маленькие, как зёрнышки пшеницы, или даже мельче. В стенах неразведанных пещер попадались целые россыпи золота и серебра, но добывать их никто не решался после того, как несколько разведчиков отдали свои жизни за обладание этими драгоценными крупицами.
Ни для кого из членов Ордена Зрячих сейчас не является секретом происхождение таинственных Стражей, прозванных големами. Переустраивавшие мир Древние позаботились о том, чтобы их творение ремонтировалось и охранялось созданиями, не требующими пищи или воды. Вкрапления драгоценных металлов составляли единую коммуникационную сеть, пронизывавшую всю толщу гор. Она являлась частью грандиозного замысла Древних и была подобна нервной системе живого организма. Но организмы стареют и дряхлеют. Точно так же обветшали горы, а происходившие в них обвалы и разрушения говорили о том, что даже творения Древних не щадит время. Всё это я узнал много лет спустя, когда смог получить доступ к одной из сокровищниц знаний, оставленной Древними в нашем мире.
А тогда, обитатели пещер были очень встревожены, узнав, что трое разведчиков не вернулись из поиска. Совсем недавно они обнаружили путь в богатые золотом места, и должны были вернуться с богатой добычей. Отправленные на их поиск люди возвратились с дурными известиями. Найденные мёртвыми разведчики выглядели так, словно побывали под обвалом. В их телах сложно было найти хоть одну кость, которая не была бы сломана. Никаких следов от воздействия оружия обнаружено не было, а все их вещи, и даже добытое золото остались в неприкосновенности.
Столкнувшись с такой загадкой, Хранители на время прекратили деятельность разведчиков, до выяснения причин гибели людей. Никакого внятного объяснения произошедшему предложить не удалось, но кто-то вспомнил, что у найденных в пещерах человеческих останков кости были раздроблены схожим образом. А следы металлического инструмента на стенах позволяли предположить, что те, кто искал здесь золото до нас, сталкивались со схожими проблемами. Возможно, именно поэтому и были покинуты пещеры.
Вскоре удалось выяснить, что людей убивают странные создания, выраставшие прямо из камня неподалёку от места, где была нарушена целостность золотой россыпи. Каменные великаны охраняли сокровища гор и никому не позволяли на них покушаться. Несмотря ни на что, добыча драгоценных металлов снова возобновилась, но только среди осыпавшейся горной породы. Золото и серебро были крайне необходимы для выживания наших людей.
Вести в пещерах хозяйство не представлялось возможным, поэтому все продукты питания покупались за пределами гор. В разорённой войной и грабежами стране ещё оставались крестьяне, находившие излишки сельскохозяйственной продукции, чтобы продать их любому, кто предложит достойную цену. А цены взлетели настолько, что в мирное время на те деньги, которые сейчас просили за одного гуся, было по силам купить пару-тройку овец. Крестьян можно было понять – они и так страдали от непосильных налогов, подвергались риску расстаться со всем имуществом, а то и с жизнью.
Мечтавших о подвигах мальчишек напугать не могло ничего, даже рассказы об ужасных големах. Я, как и большинство четырнадцатилетних сверстников, дни напролёт лазил по пещерам и был бы не против увидеть самого настоящего каменного Стража. О том, чем могла закончиться такая встреча, никто из нас не задумывался. Кода ты молод и полон сил, кажется, что с тобой не может случиться ничего плохого. Случай, о котором я сейчас расскажу, как раз и научил меня быть осторожным.
– Ты пойдёшь со мной, Берко? – Спросил Клаус. – Джерд и Алоис сразу отказались. Лопочут про какие-то важные дела, но толком ничего не объясняют. Руди подвернул ногу, а Фалко просто струсил. Сам признался, что у него поджилки трясутся, когда он думает о моём предложении. Мне больше не к кому обратиться.
За годы, прошедшие с нашей первой встречи, Клаус вырос и выглядел гораздо старше своих лет. Он уже давно не стучал палкой по надетым на голову «врагов» старым кожаным вёдрам. Но в нашей компании был безоговорочным лидером. Клаус мечтал добыть сердце каменного Стража. Кто ему сказал, что у каменных великанов есть сердце, я не знаю, но мой приятель был просто одержим этой идеей. Он не говорил напрямую, зачем оно понадобилось, но у меня на этот счёт свои предположения были.
Похоже, Клаус хотел произвести впечатление на одну девчонку, внимание которой всячески старался привлечь. В частично уцелевших архивах Хранителей мой отец отыскал упоминания о самособирающихся антропоидных роботах, охранявших и обслуживавших коммуникационные сети внутри гор. К сожалению, в архивах не сохранилось никаких сведений об управлении роботами, поэтому отец строго-настрого наказал избегать любых контактов с ними. Рассказать Клаусу правду я не мог, как бы сильно ни хотел это сделать, и дело было вовсе не в том, поверил бы он мне, или нет
Хранители не ставили своей целью распространение информации об окружавшем нас мире среди всех обитателей пещер. Что-либо рассказывать беженцам и их потомству запрещалось, ведь, им необязательно было знать больше, чем требовалось для их повседневной работы. Мои родители сетовали, что и среди своих, не многие отличались тягой к наукам. Хранители постепенно теряли интерес к сохранению той частицы знаний, которая у них осталась. Неудивительно, что их юные отпрыски больше времени проводили, без дела болтаясь по пещерам, нежели занимались с учителями. Мой отец не одобрял такого подхода к воспитанию детей, поэтому следил за тем, чтобы я осваивал не только базовые знания.
– Ты твёрдо решил? – В свою очередь спросил я, немного знавший об истинной природе каменных Стражей.
– Конечно. – С уверенностью ответил Клаус. – Я придумал, как ослабить Стража. Кто-то рассказывал, что один из великанов случайно прошёл через костёр и после этого двигался медленнее. Значит, огонь способен причинить им вред. Мы разожжём костры, вызовем Стража и сделаем так, чтобы он прошёл через пламя. А потом я разобью его и достану из каменной груди сердце. Ну, как, согласен?
Сказав это, Клаус с лёгкостью перебросил из ладони в ладонь увесистую кувалду.
На мой взгляд, план был абсолютно безумным. Клаус не так уж часто генерировал идеи, но, придумав что-либо, отстаивал это с невероятным упорством. Отговаривать его было бесполезно, даже если бы сейчас ему предъявили поверженного каменного Стража, у которого бы отсутствовал искомый орган. Если Клаус убедил себя, что сердце у Стража есть, значит, оно должно у него быть. Я понимал, что если сейчас откажусь, то он всё равно отправится в одиночку претворять в жизнь свой план. Просчитать последствия было нетрудно, поэтому я кивнул головой и подтвердил:
– Согласен.
– Спасибо, Берко! Я был в тебе уверен. Ты, ведь, никогда меня не предавал. Жду тебя завтра с утра на нашем месте.
Не дав мне вставить слово, Клаус, махнул рукой на прощанье и, не оглядываясь, припустил к выходу из пещеры. Наверное, побежал готовиться к завтрашнему походу. А я остался наедине с нерадостными мыслями. Согласившись на предложение Клауса, я становился соучастником совершенно безнадёжного мероприятия, которое, без всякого сомнения, должно будет закончиться нашей гибелью. Значит, чтобы спастись самому, и уберечь от смерти друга, требовалось создать условия, при которых исполнение плана Клауса будет невозможно. Возникшая в моей голове мысль была не менее безумна, но, в тот момент, мне казалось, что я нашёл способ спасти нас обоих. Но, для начала, требовалось получить кое-какую информацию у знающего человека.
– Папа, а каков максимальный срок существования каменных Стражей?
Большую часть дня отец проводил за восстановлением старых записей. Архивы Хранителей были повреждены и порой на экране монитора появлялись совершенно невообразимые комбинации цифр и букв. Всё что удавалось разобрать, отец записывал в другой файл, а остальное помечал, как «нечитаемое». Моему воспитанию он уделял не слишком много времени, ограничившись преподаванием научных дисциплин. Любознательность отец поощрял, и я решил этим воспользоваться.
– С чего это ты ими заинтересовался?
– Мальчишки только о них и говорят, – честно сообщил я.
– Сведений очень мало, – признался отец. – Роботы-ремонтники должны функционировать в пределах десяти дней. Роботы-секьюрити, которых довольно точно прозвали «стражами», в два раза меньше. Есть ещё упоминание о роботах-проходчиках, в задачу которых входило создание искусственных тоннелей. Про них мы почти ничего не знаем.
– Которые из них наиболее опасны?
– Неужели трудно догадаться? К тому же, секьюрити единственный вид роботов, который автономно реагирует на повреждения датчиков.
– Получается, что ремонтник сам не появится?
– Нет. Древние инициировали специальную программу с какого-то неизвестного нам устройства.
– А как секьюрити определяет, что повреждение произвёл человек? Ведь при обвалах Стражи не появляются.
– Ты же имеешь представление об иммунитете, свойственном живым организмам. Если представить, что гора является биологическим объектом, то появление секьюрити, своего рода, иммунный ответ на вторжение чужеродного вещества.
– Понятно. А что-нибудь может ограничить время функционирования робота?
Мой отец не очень любил вопросы, выходившие за рамки его компетенции, поэтому он нахмурился и сказал:
– Лучше бы ты, с подобной дотошностью, интересовался квантовой физикой.
– Хорошо, папа, – немедленно согласился я, чувствуя, что дальнейшие расспросы могут вызвать подозрения.
Разумеется, я раньше слышал о существовании роботов-ремонтников и втайне надеялся, что отец знает способ вызова безопасного для людей голема. Получив отрицательный ответ, мне стало ясно, что блестящая, на первый взгляд идея, не осуществима. Чтобы обезопасить себя и Клауса, придётся задействовать некоторое техническое средство, пользоваться которым мне не очень хотелось. Остатки спасённого имущества Хранителей хранились у моего отца, и некоторые из этих забавных вещичек мне удалось стянуть. Я не был порочным, склонным к воровству ребёнком, а делал это просто из любопытства. К тому же, обладание такими «сокровищами», как неработающий аккумулятор, или сломанный оптический преобразователь, значительно повышало мой авторитет среди сверстников.
Несколько лет назад мне под руку попались небольшие, в ладонь длиной, металлические цилиндры. Помню, что я выстроил их на полу жилой пещеры в ряд, словно кегли, и прицельно бросал в них свой мяч. Цилиндры весело звякали по каменному полу, а я сопровождал каждый удачный бросок радостными восклицаниями. Всё было прекрасно до тех пор, пока не пришла мама. Ни до, ни после этого я не видел у неё такого взгляда. Она отобрала у меня «кегли», закатила отцу грандиозный скандал, и с тех пор он стал держать свой скарб под замком. Я подозреваю, что отец и сам не знал, сколько цилиндров у него было, потому что двух штук, закатившихся в неглубокую расселину, он так и не хватился.
Я был мальчиком запасливым, поэтому прибрал их к рукам и спрятал подальше, добавив к остальным своим безделушкам. Возможность узнать, что же это такое, появилась у меня где-то за полгода до описываемых событий, когда к отцу за советом пришёл один из разведчиков. Требовалось закрыть довольно крупный тоннель, который, как выяснилось, имел выход к подножию гор. Засыпать его камнями не представлялось возможным, нужно было подыскать более радикальное средство. Отец достал сундук с припасами и попросил меня выйти. Ему было невдомёк, что я давно нашёл способ слышать всё, что происходит в этом помещении, даже если сам находился в соседнем. Пустоты в смежной стене позволяли это делать без всякого труда. Не скажу, что я злоупотреблял этим, но некоторые из разговоров между родителями и их гостями меня крайне интересовали. Вот и в тот раз, я вынул из отверстия в скальной породе моток шерсти, препятствовавший прохождению звука, и прислушался.
– …применять с максимальной осторожностью, – сказал отец. – Только после того, как убедишься, что обрушение произойдёт в нужном месте.
– Понял. – Ответил разведчик. – Как этим пользоваться?
– Поворачиваешь до щелчка вот с этой стороны. Другая сторона предназначена для дистанционного взрывателя. К большому сожалению, у нас его нет. После щелчка из торца выдвинется выступ, напоминающий шляпку гвоздя. Для активирования заряда ударяешь выступом о камень. После этого раздастся звуковой сигнал обратного отсчёта. Сначала сигнал будет одиночным, спустя некоторое время – двойным, а перед самым взрывом станет тройным. Тройной сигнал прозвучит не более пяти раз. У тебя будет всего минута, поэтому рассчитай всё заранее и постарайся покинуть зону разрушения заблаговременно.
– Понял. Я отправляюсь немедленно.
«Вот бы мне такую штуковину», – подумал тогда я и поспешил к выходу, чтобы успеть сказать «до свидания» гостю.
Каково же было моё удивление, когда в руках у разведчика я увидел тот самый металлический цилиндр, который когда-то использовал вместо кеглей. Первым моим порывом было сдать опасные предметы отцу, и я даже попытался деликатно намекнуть об имевшейся у меня взрывчатке, но он сослался на занятость и попросил разговор отложить. Этот порыв улетучился довольно быстро, уступив место желанию опробовать цилиндр в деле. Мне хватило благоразумия, чтобы не швырнуть взрывчатку в ближайший колодец, хотя подобные мысли и приходили иногда в голову. С одной стороны, взрывать что-либо одному было не слишком интересно, а с другой, я понимал, что демонстрировать детям беженцев подобные вещи нельзя. Пока я разрывался между этими противоречивыми чувствами, желание устроить большой бум постепенно сошло на нет, и цилиндр был вновь помещён в тайник до лучших времён.
Думаю, что ты, мой преемник, уже догадался, каким способом я решил уничтожить голема. Может показаться удивительным, но я сам прекрасно осознавал, что выбрал крайне опасный и не слишком надёжный метод.
– Привет, Берко! – Клаус крепко пожал мне руку и указал на одну из двух больших вязанок дров. – Хватай. Нужно торопиться, пока нас никто не заметил.
Тут он был прав. Древесина в пещерном поселении очень ценилась, и объяснить, куда мы несём столько дров, было бы очень непросто. Не желая рисковать, Клаус сразу же спустился в пещеры нижележащего яруса и дальше пошёл по оставленным ранее меткам. Передвигаться по этим пещерам приходилось почти в полной темноте. Клаус берёг дрова и не соглашался запалить даже один единственный факел.
– Тут не опасно, Берко, – успокаивал он меня. – Пол достаточно ровный, ни трещин, ни провалов. Я проверял. Скоро начнётся подъём, и мы выйдем туда, где света будет достаточно.
Мне оставалось только вздохнуть и снова взвалить на себя ставшими совершенно неподъёмными дрова. По словам Клауса, мы едва миновали половину пути, а вся его затея, не особо привлекательная изначально, начинала казаться невыполнимой. Чувствуя моё настроение, Клаус стал делать привалы чаще, но вязанка дров легче от этого не становилась. Обещанный ранее подъём я преодолел кое-как, глухо рыча и согнувшись под тяжестью ноши. Я настолько устал, что, не став осматриваться по сторонам, уселся прямо на каменный пол и закрыл глаза. Единственная мысль, которая меня сейчас занимала:
«Чтобы я ещё раз позволил втянуть себя в подобную авантюру… никогда больше…».
– Посмотри, Берко, какая красота! – Раздался рядом восхищённый голос моего приятеля.
Я нехотя открыл один глаз и поразился увиденному. Каверна, в которой мы сейчас находились, была освещена ярче, чем любое из помещений, где мне доводилось до этого бывать. Это не был дрожащий свет факелов или масляных светильников. Сквозь пролом у себя над головой я увидел настоящее небо, и таких проломов вокруг было несколько. Судя по всему, потолок пещеры состоял из совсем тонкого слоя горной породы. Местами настолько тонкого, что, впитавший в себя солнечный свет камень, сам начинал издавать неяркое золотистое свечение.
– Здесь светло, как и было обещано, – самодовольно произнёс Клаус, – а самое главное, что здесь очень подходящее место, для того, чтобы костёр хорошо горел. Пламя будет высоким, и не станет стелиться понизу. В этой пещере и жить было бы неплохо. Светло, просторно. Ночью видно звёзды. Красота! Как ты думаешь, что бы на это сказал твой отец?
– Сказал бы, что свод ненадёжен и кругом сквозняки, из-за которых расход дров для отопления увеличится в несколько раз. – Мрачно подытожил я, думая о том, что взрыв, наверняка, вызовет полное обрушение потолка каверны.
– Да уж, никакой романтики, – вздохнул Клаус и потащил вязанки дров к противоположной стене пещеры. – Отдыхай, пока, Берко. Мне будет не трудно самому разложить костры.
Отдохнуть мне действительно очень хотелось, но ещё больше хотелось вникнуть во все детали плана, озвучивать который мой приятель не торопился. Оказалось, что для охоты на голема Клаус облюбовал длинный узкий коридор, заканчивавшийся тупиком. Вот в нём и находилась довольно крупная россыпь золотых и серебряных крупинок, наискось пересекавшая стену. Клаус разложил из принесённых дров пять костров на расстоянии в пару ярдов друг от друга. Видимо, результат не произвёл на него должного впечатления, потому что он один костёр убрал, распределив составлявшие его дрова по четырём остальным. Меня эти приготовления не слишком заинтересовали, и я спросил Клауса о главном:
– Как же ты собираешься вызвать каменного Стража, находясь так далеко от россыпи?
В ответ он хитро улыбнулся и достал из мешка старую кирку, кувалду и разной длинны мотки верёвки.
– Я всё придумал. Нам не нужно будет находиться в опасной близости от золота. Гляди.
Увидев, что изобрёл Клаус, я стал лучше думать об его умственных способностях. Он вбил в стену над россыпью длинный металлический крюк и привязал к нему короткую верёвку, конец которой закрепил на рукояти кирки. Самую длинную верёвку Клаус крепким узлом затянул на ударной части кирки, а свободный конец протянул мимо костров вдоль стены ярдов на пятнадцать.
– Всё очень просто, Берко. Я зажигаю костры и встаю позади них с кувалдой наготове. Ты дёргаешь за верёвку, и кирка начинает выколачивать из стены золото. Как только появится каменный Страж, он бросится к нам через пламя, и тут я его хорошенько приласкаю кувалдой.
– Ты уверен, что пламя на него подействует?
– Уверен. Помнишь, что рассказывал Велтен? Ну, тот, единственный выживший из тех, кто встречал Стража. Он говорил, что голем как будто сделан из сырого песка, только очень твёрдого. Сырого! Понимаешь? Огонь его высушит, а я ударом кувалды разрушу, как глиняный горшок.
«Вроде бы всё логично, – подумал я, – но взрывчатку нужно держать наготове».
На вид, потолок здесь был покрепче, чем в пещере, и это меня немного успокаивало. Клаус, тем временем, разжёг костры и, взяв в руки кувалду, изготовился встретить голема в трёх ярдах впереди меня.
– Начинай, Берко!
Я потянул за верёвку, отпустил и услышал, как остриё кирки врезалось в камень. Ничего не произошло.
– Продолжай! – Крикнул Клаус. – Надо не пропустить момент, когда жар от огня будет самым большим.
Кирка вновь ударила по камню, потом ещё раз. Пламя поднялось довольно высоко, и несколько огненных языков лизнули верёвку. Опасаясь за её целостность, я несколько раз дёрнул посильнее, стараясь отодвинуть верёвку в сторону, и в этот момент раздался странный хруст. Звук доносился со стороны золотой россыпи, но пламя мешало нам рассмотреть, что же там происходит. Верёвка в моих руках утратила натяжение и упала на пол, похоже, что огонь всё-таки до неё добрался. В следующий момент над головой Клауса со свистом пролетела кирка, и я понял, что мы здесь уже не одни. Рука сама собой скользнула в карман и вынула оттуда цилиндр со взрывчаткой.
– Дерьмо. – Хрипло выругался Клаус. – Сейчас Страж на нас кинется.
В тот миг я не сомневался, что от смерти нас отделяет всего полтора десятка ярдов. Дрожащими пальцами я стал дёргать торцевую часть взрывчатки, ожидая появления активирующего выступа. Цилиндр в моих руках задрожал, и вместо шляпки гвоздя появилось небольшое углубление. Я облизнул пересохшие губы и вспомнил, что так и не узнал, с какой именно стороны нужно поворачивать. Результатом торопливых обратных действий явилось исчезновение углубления и, в конце концов, мне удалось выдвинуть активирующий выступ.
– Ты его видишь, Берко? – Спросил мой приятель.
– Нет, – ответил я, – костры мешают.
– Чего он ждёт…
Клаус дёрнул плечами и взмахнул кувалдой. Мне показалось, что он уже видит голема, и моя управляемая страхом рука впечатала активирующий выступ в стену.
– Что это? – Клаус едва не подпрыгнул, услышав писк, который начал издавать цилиндр.
– Может, Страж ушёл отсюда? – С надеждой произнёс я, так как понимал, что взрывчатку уже пора куда-нибудь бросить. Желательно подальше от того места, где мы стояли.
– Вряд ли. А пламя уже гаснет.
Мой приятель метко пустил длинную струйку слюны в ближайший костёр и шагнул вперёд с кувалдой наперевес. Тотчас же каменный пол содрогнулся, послышался оглушительный грохот, а мне показалось, что это обрушился потолок. Голем беспрепятственно прошёл через все костры, преодолев разделявшее нас расстояние так быстро, что я даже не успел испугаться. Ещё мгновение назад я видел Клауса на фоне костра, а теперь пламя загораживала здоровенная фигура, похожая на тех жутких уродцев, которых лепил из глины соседский мальчишка. Ему почему-то нравилось создавать кривобоких созданий с толстыми ногами и растущими откуда-то из области шеи длинными корявыми руками.
Не то – всхлипнув, не то – вздохнув, Клаус выронил из рук кувалду, и она непременно брякнулась бы на каменный пол, если бы её не подхватил Страж. Он протянул вперёд свою длинную ручищу и ловко поймал падавший инструмент. Я замер, ожидая, что голем сейчас применит оружие против человека, но он аккуратно опустил кувалду на пол. Двойной писк таймера обратного отсчёта сменился тройным, и мне стало ясно, что время вышло. Наступил момент для принятия решения.
– Прыгай в сторону! – Крикнул я Клаусу и метнул цилиндр в направлении того места, где у каменного великана должна была находиться голова.