Сочувствую ее темным духам… 13-21. СПЛИТ (Евгений Гатальский)

Облава

Выстрелы.

Выстрелы.

Канонада выстрелов.

Бессмысленные выстрелы, бесшумные выстрелы, точечные отзвуки падающих гильз…

Колыхания штор от создаваемой скоростью пуль волны. Черные дырочки на пластике. Перевернутая мебель. Собранные в одну кучу самокрутки – по ним уже успели пройтись огромные ботинки огромного Строумэна.

– Здесь никого нет, Мартин, – сообщил он.

Мартин и сам понимал это. Он знал, что научный потенциал Паксбрайта недосягаем для Гриверса, но, в отличие от Строумэна, был уверен в том, что даже ученый и его сообщники не могли стать микроскопическими, как атомы, и спрятаться где-нибудь на видном месте.

– Здесь я еще не смотрел, – сказал Строумэн и выпустил обойму в подоконник.

– Хватит тратить патроны! – рявкнул Мартин. – Уже третью комнату превратил в решето! Уверяю тебя, Элиас Криц не способен уменьшить себя и своих подельников до невидимых размеров.

– Почему?

Мартин вздохнул. Он любил Строумэна как верного товарища, но эта любовь не мешала ему считать Строумэна тупым.

– Иначе он бы уменьшил нас, – пояснил Мартин. – Чтобы наш отряд не представлял для него угрозу. К тому же, если Элиас с помощью неведомых магических сил уменьшился в размерах, то Грид вряд ли обрадуется, если твоя шальная пуля по неосторожности размажет нашего микроскопического ученого. Теперь понятно?

Рябое квадратное лицо Строумэна – напрашиваются аналогии с куском сыра – просияло от понимания.

– Замечательно, – кивнул Мартин, поправляя под сердцем нашивки ООН. – Пора нам смириться с тем фактом, что они ушли от нас.

– А куда? – спросил Строумэн.

– Ребекка опрашивает местных, вдруг кто-нибудь проговорится.

– А может лучше пойти в университет и допросить тамошний персонал?

– Не думаю, что пришельцы посещали сеансы иридодиагностики, но в качестве хоть какой-нибудь зацепки – почему нет?

Мартин и Строумэн покинули комнату. Их ботинки громко стучали по пластмассовому полу. Едва они собрались подняться на второй этаж, как у парадного входа показалась Ребекка.

– Нашли что-нибудь? – спросила она.

– Нет, – ответил Строумэн.

Но Ребекка смотрела только на Мартина и смотрела неприлично долго, смотрела не так, как смотрят на коллегу. Это всегда раздражало Мартина – женатого человека, который, надо заметить, отличился от большинства своих мужчин-коллег и завел себе одну жену вместо привычных двух.

Мартин покачал головой в ответ и спросил:

– Как прошли опросы?

– Никак, – ответила Ребекка, играя со своими каштановыми волосами. – Опросила порядка десяти жителей, в общем, ничего, что могло бы нас заинтересовать. Был один придурок с разноцветными зрачками, очень похожий на женщину, который сказал мне, что на сеанс иридодиагностики приходил один из жителей этого общежития. Высокий, длинноволосый, в кожаной куртке – это точно один из сообщников Элиаса…

– Я же говорил, что нам нужно допросить персонал университета… – вмешался Строумэн с восторгом в голосе, но Ребекка так зло посмотрела на него, что весь его восторг пропал.

– Этот гермафродит также добавил, что сообщник Элиаса поругался с преподавателем иридодиагностики, что заставило его приятелей – некоего Сэма и молчаливого Ника – отказаться от дальнейших посещений сеансов. Также я наткнулась на придурковатую особу, выгуливающую ежа, которая сказала мне, что некоторое время – а точнее, пару-тройку раз – встречалась с жителем общежития, по описанию походившего на другого сообщника Элиаса. Она сказала, что этот сообщник превосходно занимается любовью… Хм… – Ребекка задумалась. – Довольное странное слово, обозначающее секс.

– К чему ты все это говоришь? Как эти сведения помогут нам отыскать самого Элиаса?

– К тому, мой Мартин, чтобы ты понял, насколько бессмысленными были эти опросы.

– Никогда не называй меня «мой Мартин.

Строумэн хихикнул. Ребекка разочарованно вздохнула.

– Пойдем на веранду, покурим? – предложила она. – Подышим клубничным воздухом?

– Нам нужно обыскать второй э… – начал было Строумэн, но Ребекка его прервала:

– Второй этаж, на котором, я уверена, никого нет, может и подождать. Мартин, пожалуйста.

Мартин избегал ее взгляда. Он невольно посмотрел на ее выпирающую из-под черной рубашки грудь и согласно кивнул, не придумав никакой причины для отказа. Затем жестом попросил у Ребекки сигарету, и оба ооновца вышли наружу. Мартин очень редко курил, но спецзадание под прикрытием в Хайлоу вынудило его пристраститься к табаку.

– Как твое спецзадание? – как назло спросила Ребекка, пройдясь своим лукавыми глазами по форме Мартина – от ооновских нашивок до лакированных черных ботинок.

Мартин махнул рукой, не желая что-либо говорить на эту тему. Курил он медленно, не в затяг, старался дышать не дымом, а клубничным воздухом.

– У меня тоже работа идет не очень, – сказала Ребекка. – Представляешь, в Грейсайде завелся маньяк, вбивающий гвозди в глазницы своих жертв…

Ребекку всю передернуло, после чего он продолжила несколько брезгливым тоном:

– И почему они поручили столь неженственное убийство мне? – негодовала она. – Почему не Строумэну? Или местной полиции, например? Я вот не считаю маньяков той угрозой, ради которой стоит впрягать Отряд Особого Назначения. У нас же, исходя из нашего названия, назначение особое, а маньяки в Гриверсе, даже такие жестокие – вполне обыденное явление.

Мартин кивнул, при этом бросая взгляды на проезжающих мимо велосипедисток, со страхом бросающих взгляды на него. Совсем скоро велосипедистки растворились в легком утреннем тумане. Где-то вдали маршировали синистерские интервенты – они всегда доставляли Мартину определенную радость, ведь благодаря интервентам его гриверский, насквозь коррумпированный, Отряд Особого Назначения казался не таким уж плохим.

– Как Лиз? – спросила Ребекка после некоторого молчания.

Про свою жену он не хотел говорить еще сильнее, чем про спецзадание, но несмотря на это все же ответил:

– Она переехала в Хайлоу. Говорит, что очень скучала по мне…

Ребекка одобрительно закивала, это жест показался Мартину искренним, он продолжил:

– Лиз говорит, что хочет ребенка…

Ребекка округлила глаза.

– Серьезно?

Мартин кивнул.

– Так это же замечательно!

Сине-зеленые глаза Мартина задержались на голубых глазах Ребекки, словно бы пытаясь поймать хоть один из них на лжи.

– Ты серьезно? – спросил он, все еще сомневающийся в искренности коллеги. – Ты же неодобрительно высказывалась о Строумэне, хотя он любящий отец четырех детей.

– Конечно серьезно, Мартин! И Строумэн здесь ни при чем. Ведь новая жизнь, даже в Гриверсе – это всегда замечательно, если ее дают такие люди, как ты.

Мартин проигнорировал комплимент, хотя понимал, что после него стал чуточку теплее относиться к Ребекке.

– А замечательно ли то, что моя жена хочет переехать ко мне в Хайлоу, где я работаю под прикрытием среди самых отъявленных мерзавцев, которых я когда-либо встречал?

Ярко-красные губы Ребекки напряглись то ли в сомнении, то ли в жалости.

– Я не знаю, что и ответить по этому поводу, – тихо сказала она.

– Вот и не говори ничего.

– После спецзадания вам лучше переехать в Эдбрик. Там я провела свое детство. В Эдбрике очень чисто, не то, что в нашем вонючем Грейсайде. И эта провинция самая необычная в Гриверсе. Города одного цвета. Улицы в них должны быть одного цвета. За какую-то вещь другого цвета могут наказать.

– Это я знаю, – скучающим тоном отозвался Мартин.

– Желтый сквер, Красная улица – это очень живописно по меркам Гриверса. Все это очень понравится детям…

Мартин даже не слушал ее. Он докурил и выбросил сигарету на пол веранды. Затем он заметил стоящий поблизости тихо гудящий белый агрегат цилиндрической формы. В свое время Мартин читал много паксбрайтовских книг, поэтому понял, хоть и не сразу, что это утилизатор. Он поднял с пола окурок и выкинул его в утилизатор, и едва он это сделал, как на веранде появился Строумэн со своим огромным, скучающим, напоминающим кислый сыр, лицом.

– О чем вы говорите? – Его мрачный взгляд сменился на ехидный, а лицо-сыр перестало быть кислым.

– О Синдикате, о работе Мартина под прикрытием, – ответила Ребекка. С появлением на веранде Строумэна она потускнела, подобно искусственному солнцу в приближении ночи.

– Он никогда о своем задании не говорил. Даже мне, хотя я его лучший друг, – произнес Строумэн немного обиженно.

– Это секрет, – сказал Мартин. – Профессиональная тайна, которую я не вправе разглашать даже самим дорогим мне людям.

– Но это не больший секрет, чем наше задание от Грида… поиск некого Элиаса Крица, изобретателя водородной бомбы. Не ты ли, Мартин, отправил родного брата ученого в Синистер?

– Я.

– Понятно. Я вот что подумал. Мне кажется, что этот Элиас изобрел не водородную бомбу, а кое-что почище.

Майкл кивнул – он давно догадался, что то, что они ищут – ни что иное, как машина времени, но вспомнил, что Грид приказал ему держать свою наблюдательность при себе, так что о своих догадках он не собирался сообщать никому, даже своему хорошему, но такому недалекому приятелю, как Строумэн.

– А те, кого мы преследовали, помнишь их, Мартин? Этих идиотов на квадроцикле? До сих пор не верится, что брат Элиаса, отправленный в Синистер, мог доверить этим клоунам такое важное дело, как похищение водородной бомбы.

Ребекка показательно вздохнула и выбросила окурок на пол. Строумэн тем временем продолжал:

– Эти придурки даже не думали в нас стрелять. Интересно, кто они такие?

– Синдикат контролируют почти весь рынок торговли оружием, – сказала Ребекка. – Раз они не оснащены боевым оружием, то, может быть, они работают на Грезоносца?

– Ты что! – покачал головой Строумэн. – Мощь Грезоносца позволила бы ему создать новое биохимическое оружие. Он, вроде бы, из Паксбрайта, так что он бы не стал связываться с этими фриками.

– Может, эти фрики как раз и подорвали машину Крюгера? – предположила Ребекка

– Вряд ли. Только крот из Синдиката, которого ищет Мартин, имеет доступ к автомобилям ООН.

– А может, не только крот. Может, это перемодулированные роботы-охранники. А перемодулировать их мог не только крот из Синдиката.

– А почему не только он?

– Это мог быть, например, самый могущественный человек в Сингрипаксе.

– Сикстен Бейл?

– Нет, Строумэн, я имела ввиду Грезоносца.

– Почему именно он?

Ребекка кинула на Строумэна усталый, полный раздражительности, взгляд, перед тем как ответить:

– Обмануть робота стало не так уж и сложно. Они стали деинтеллектуализироваться в последнее время. Несовершенный человеческий разум стал качественно лучшей альтернативой деградирующим роботам-охранникам. Хакеры, которых с легкостью перетаскивает на свою сторону Грезоносец, могли перепрограммировать некоторых роботов, чтобы они перешли на сторону преступников и в нужный момент помогали им скрыться с места преступления.

– Так они помогли скрыться Элиасу и его банде. А не тем, кто угнал этот Крайслер. Мы-то как раз этот Крайслер преследовали. И взорвали же, к счастью, не нас. Может, их перемодулировал Элиас?

– Может быть, – неискренне согласилась Ребекка.

Мартин, краем уха слушающий разговор двух коллег, невольно дернулся в сторону. Ведь он виноват в том, что Крайслер с похитителями (или, вернее сказать, с похитителем) скрылся с места преступления. Мартин не преследовал Крайслер, он просто сбавил скорость. Ему было не до погонь. Об этом он уже успел рассказать своей жене, которая, как всегда, несмотря ни на что, полностью поддержала его, игнорируя недопустимый на столь высокой должности непрофессионализм мужа. Мартин решил вмешаться, чтобы тема с Крайслером не получила дальнейшего развития.

– Я не думаю, что взрыв машины Крюгера связан с наркотиками, так что вряд ли здесь замешан Грезоносец.

Ребекка как-то погрустнела, а Строумэн живо закивал.

– Полностью тебя поддерживаю!

– Синдикат воюет с полицией, – продолжал Майкл, – только потому, что не хочет платить огромных налогов в казну Гриверса. А вовсе не из-за наркотиков.

– Полностью согласен с тобой, Мартин!

– Но… – хотела было вмешаться Ребекка, но Мартин все еще говорил:

– Хватит здесь торчать. Нам надо обыскать второй этаж, может, получится найти какие-нибудь зацепки.

– Давно пора, – потирая потные ладони, произнес Строумэн.

– И без стрельбы, – сказал Мартин. – В этой вселенной пока еще никому не удалось скукожиться до состояния атома.

– Ладно.

Ооновцы вошли обратно в дом и стали подниматься по лестнице. Их взгляд сразу же привлекла полуоткрытая дверь. Они осторожно вошли в комнату, с автоматами наготове. Строумэн уже нацелился на двуспальную кровать, его большой как сосиска палец коснулся курка, но Мартин грубо ударил его по руке.

– А, прости, забыл, – сказал Строумэн и стал держать автомат так же, как и его коллеги – прижатым к груди.

– Здесь их нет, – сообщила Ребекка.

– Мы видим, – с легким сарказмом заметил Мартин.

– Удивляться тут нечему. Они явно не дураки. Они наверняка меняют локации и долго не засиживаются на одном и том же месте.

– Почему ты решила, что Элиас скрывается здесь? – спросил Мартин. – Откуда такая уверенность в этом источнике?

Ребекка от гордости всплеснула своими каштановыми волосами и якобы невольно прикоснулась своим плечом к широкому плечу Мартина.

– Мой источник не мог соврать, ведь от достоверности его показаний зависела его жизнь… вернее, те две недели, которые были ему дарованы.

– Так ты собираешься рассказать нам о своем источнике или нет? – недовольно спросил Строумэн. – Кто он хоть такой? Понятное дело, что Мартину ты ничего не могла сказать о нем, потому что он работал на оружейном рынке Синдиката. Но ты и мне ничего о нем не говорила… Хотя я всегда был рядом, – закончил он с легкой обидой.

Отвечая на вопрос Строумэна, Ребекка, не отрываясь, смотрела в сине-зеленые глаза Мартина:

– Источника зовут Механик. Не удивляйтесь – это не только его род деятельности, но и настоящее и, судя по всему, единственное имя. Его укрытие в городе М выдали его гевельдийские подчиненные из Кенинг Хора. Они присылали ему часть своих доходов и устали от его лени и пристрастию к курению марихуаны.

– Что означает твоя фраза – зависела его жизнь? – спросил Строумэн.

– Он очень старый – по документам ему шестьдесят четыре года, а с его слов ему шестьдесят девять лет.

– Как же ему удалось скрывать свой возраст целых… ээээ… девять лет?

– Механик дружит с очень влиятельными людьми. Один из них – Игрок, влиятельнейший порно-режиссер и браконьер, который купил ему несколько лет жизни. Другой – ни кто иной, как сам Элиас Криц, изобретатель машины времени, которого мы ищем и которого – да, да! – Механик сдал в обмен на две недели своей жизни.

– Механик сказал тебе, что это общежитие – укрытие Элиаса? – спросил Мартин.

– Нет. Он сказал, что Элиас по телефону ему сообщил, что четверо, как он странно выразился, пришельцев скрываются в ближайшем к университету иридодиагностики общежитии, то есть здесь.

– А что Механик говорил про самого Элиаса?

– Он говорил, что Элиас постоянно путешествует в своей передвижной лаборатории и занимается довольно опасной для нашего канцлера научной деятельностью.

– Какой именно деятельностью он занимается?

– Механик сказал, что ничего об этом не знает, – пожала плечами Ребекка.

Мартин посмотрел в пол. Он никогда не проваливал порученные ему спецзадания, но сейчас был вынужден себе признаться, что с добытыми Ребеккой крохами информации, не провалить спецзадание по поиску Элиаса практически невозможно.

– Мы завалим это дело.

Он словно бы почувствовал уныние Ребекки, в которое та пришла после сказанных им слов.

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Грид лишит нас премиального жалования, даже несмотря на все наши предыдущие заслуги.

– Но ты все равно хорошо поработала, Ребекка, – немного игриво похвалил коллегу Строумэн.

– Да… поработала ты неплохо, – сказал Мартин в пол.

– Спасибо, мой… извини… Мартин.

Мартин невольно оторвал от пола взгляд и посмотрел на Ребекку. Ее голубые глаза слишком счастливо искрились от его суховатой похвалы.

Дольше секунды он не мог смотреть на нее. Он перевел взгляд на розового зайца, сидящего за ее спиной. Игрушка милая, подумал Мартин, но кое-что показалось ему странным.

Глаза зайца, очень похожие на черные пуговицы, источали еле уловимый взгляду красноватый отблеск.

Но…

Мартин потратил не один год жизни, чтобы эти отблески узнавать…

– За нами следят, – тихо сказал он.

– Что? – переспросил Строумэн.

– Глаза зайца – это скрытые камеры. Судя по их отблеску, это камеры самой последней модели. В них встроены диктофоны с радиусом действия в пятьдесят метров.

– Он слышали все, о чем мы говорили на веранде? – упавшим голосом спросила Ребекка.

Мартин еле заметно кивнул.

Троица ооновцев синхронно посмотрела в глаза злосчастной плюшевой игрушки…

…На приборной панели Элиаса мрачные, даже вызывающие сожаление, фигуры Мартина, Строумэна и Ребекки смотрят, сами того не зная, прямо в глаза Майклу, Эми, Саймону, Клоду и самому Элиасу. Затем «сырную» физиономию Строумэна искажает гримаса ненависти, он направляет свой автомат прямо им в лицо, после чего открывает беззвучный огонь. Картинка подрагивает, появляется серая рябь, и сигнал пропадает…

И темнота…

Подозрения

– Да, – мрачно процедил Элиас, оторвал свои желтые глаза от монитора и вновь завел мотор. – Вместо ответов мы получили новые вопросы. Зря я поставил твоему зайцу камеры, Эми. Ничего такого, чтобы хоть как-то прояснило сущность Лауры, мы так и не узнали.

– Но зато ты был прав, Элиас, – сказал Майкл. – Наше общежитие и вправду навестили наши враги.

– Только это были не те враги, которых я ожидал. Я хотел увидеть похитителей машины времени, а не шестерок Грида, терроризирующих Механика для сбора необходимых им сведений. Бедный Механик… Зря я ему звонил.

– А нам, Элиас, в отличие от Механика, ты на вопросы не отвечаешь! – повысил голос Саймон. – Хотя ответов мы заслуживаем гораздо больше, чем тот травокурящий старый предатель. Мы лишились единственного более-менее достойного укрытия, и теперь мчимся… куда?

После того как Лаура Блейк явила миру истинные причины своего визита в Леклер, пришельцы из прошлого – Майкл, Эми, Саймон и Клод – по нетерпящему возражений требованию Элиаса лихорадочно собрали все необходимые для дальнейшего существования в этом странном будущем вещи (хотя самая необходимая вещь, согласно словам Саймона, была завернута в папиросную бумагу и по нелепой случайности оказалась забытой в их с Майклом комнате).

– Куда мы едем? – вновь спросил Саймон.

Пока шла сборка, Элиас, по молчаливому согласию Эми, вырвал глаза у ее плюшевого зайца, и вставил в пустые глазницы две камеры, взятые, по словам Элиаса, из резиденции Шелтера. Саймон хотел поставить зайца на стол в гостиной, чтобы наверняка увидеть в лицо тех, кто представляет им угрозу, но Элиас настоял на том, чтобы заяц занимал свое естественное положение, в «девчачьем», как он выразился, уголке. Спустя двадцать одну минуту все пятеро забрались в кепмпер Элиаса – в его передвижную лабораторию, которая в данный момент неслась по полупустой электродороге в…

– В Гриверс, – просто ответил Элиас.

Лаборатория резко повернула направо так, что Майкла прижало к пыльному стеклу. Его Апекс находился здесь, прислоненный к пустому столу, с пустыми бесцветными дредами-диодами, напоминающими глаза мертвой ящерицы. Электромобиль, некогда Ауди Клода, был прицеплен толстой веревкой, валяющейся без дела в багажнике лаборатории, к самому багажнику лаборатории. Сам Клод, а вместе с ним и Эми, после просмотра записей скрытых камер, обнявшись, уселись на пол. Эми слегка подрагивала – инцидент с Лаурой все еще давал о себе знать, отчего Майкл презирал Лауру еще сильнее, чем тогда, когда наводил на нее бесполезный прицел золотого пистолета. Как он мог ее возжелать? При своей безграничной любви к ней? Теперь Майкл жаждал возмездия – он хотел убить Лауру, разорвать ее на мелкие кусочки за то, что она чуть не убила ее…

Саймон же сидел возле водительского сиденья и, не отрываясь, смотрел на Элиаса в упор, явно ожидая от него каких-то слов. Элиас, не сводя глаз с полупустой дороги, по периметру окруженной машинами интервентов, краем рта процедил:

– Хочешь ответов на свои незаданные вопросы? У меня тоже есть несколько вопросов. Например, вопрос к тебе, Майкл. Откуда у тебя пистолет?

Майкл посмотрел вниз, на подол своей кожаной куртки, под которой блестела рукоять золотого оружия. Он ничего не мог придумать в ответ, поэтому рассказал Элиасу правду о своем визите в Сионвиль.

Эми и Клод вытаращили глаза от удивления. Майкл старался скрыть гордость своей кражей под показным смущением, но от гордости не осталось и следа после слов Элиаса:

– Вам же было велено не привлекать к себе лишнего внимания! А ты, сорвиголова, решил ограбить гриверского правителя в стране, в которой даже не знают, что, собственно, слово «грабеж» обозначает!

Майкл опустил голову, а Элиас почему-то недовольно покосился на Саймона.

– То есть тебе, ученый, можно хранить тайны, а нам нет? – вспылил Саймон. – Ты до сих пор так и не объяснил нам про наш бессмысленный визит в твою итианскую лабораторию.

Элиас изменился в лице, оно потемнело, но все так же было обращено к дороге.

– Я много чего вам не объяснил. От моих объяснений у всех вас точно взорвутся головы.

– Только без отмазок, Элиас, – презрительно бросил Саймон. – В этот раз тебе точно не отвертеться. Мы все знаем, какой ты умный и что в твоих силах скрыть абсолютно любую ложь. Вот только мы сейчас все в одной лодке. И всем нам, без исключения, нужна только правда.

– Ты уверен в этом?

– ДА! – синхронно прокричали Майкл, Эми, Саймон и Клод.

Лаборатория резко остановилась. Саймон едва не ударился головой о лобовое стекло. Майкл упал на колени, после чего он, как и влюбленная парочка, решил остаться на полу.

– Задавайте свои вопросы, – сказал Элиас, почему-то тяжело дыша. – И быстрее – мне кажется, за нами могут следить.

– Почему мы едем в Гриверс? – спросил Клод, опередивший открывшего было рот Саймона.

Пауза.

Короткая пауза.

– Я хочу убить Итана Грида за то, что он отправил моего отца, Родерика Крица, на съедение Сикстену Бейлу.

– На съедение? – переспросил Клод. – Буквально?

– Да.

Пришельцы из прошлого ошарашено переглянулись.

– Великолепно, – едко произнес Саймон. – И тебя, Майки, этот чудик назвал сорвиголовой… Убийство канцлера Гриверса ради своих личных интересов… Лабораторные пробирки кажутся тебе скучными? Или тебе просто нравится втягивать нас в авантюры межгосударственного уровня?

– Вас это не касается, – жестко сказал Элиас. – Вы не пострадаете. Я не буду заставлять вас убить Грида. У меня с ним личные счеты. К тому же, Грид знает от Рея о существовании машины времени, и некоторые, связанные с ней проблемы после смерти Грида будут решены.

– Как ты собираешься убить Грида? Уверен, что такая персона, как он, без охраны не передвигается.

– В Гриверсе продается лицензия на убийство. Работает она в отношении любого. Есть простая, где нужно указать имя жертвы и привилегированная, где имена не указываются, а указывается количество жертв. Игрок, наш общий с Механиком приятель, прислал мне такую квантовой почтой – не бесплатно, разумеется.

– Лицензии на убийство? Очень интересно. Теперь Гриверс кажется мне еще более заманчивым, чем раньше.

– Моему брату он тоже казался заманчивым – именно из-за этой заманчивости он оказался в желудке Сикстена Бейла.

– Ооооу, – слегка опешил Саймон, но тут же пришел в себя:

– Ладно, черт с твоим братом. Скажи-ка лучше вот что. Зачем ты нас взял с собой? Лаура сбежала, угроза вроде бы миновала.

– Ты же видел изображение со скрытой камеры – это так, по-твоему, миновала угроза?

– Ты не мог этого знать наверняка. Или все-таки мог?

– Конечно, не мог. Но я предполагал, что нежданные гости, возможно, посетят ваше леклеровское укрытие после побега Лауры, и, как ты мог видеть, мое предположение оказалось безошибочным.

– Так почему ты нас не оставил в Паксбрайте? – продолжал наскакивать Саймон. – В вашей стране хомячков не один только Леклер.

Перед ответом Элиас тяжело вздохнул, покачивая при этом головой:

– Между Паксбрайтом и Синистером, если вы еще не догадались, скоро начнется война, поэтому в Гриверсе будет гораздо безопаснее, чем в Паксбрайте.

– То есть, ты заботишься о нас? – саркастически спросил Саймон.

– Можно сказать, да. Мне до сих пор неловко, что вы оказались в чужом для себя времени. Считайте заботу о вас моей попыткой загладить вину.

– А если тебя убьют при попытке убийства Грида, то кто тогда будет дорабатывать машину времени?

– Для этого случая у меня припасен запасной план, но пока у меня нет времени рассказать о нем, но, обещаю, что в самое ближайшее время вы обо всем узнаете.

– Все-таки оправдал свою ложь, ну да ладно. Следующий вопрос – где ты все это время пропадал?

– Находился в итианской лаборатории, контролировал процесс созревания проточных двигателей и разрабатывал запасной план, о котором, как я и говорил, вы узнаете в самое ближайшее время.

– А теперь наиболее волнующий меня вопрос – зачем ты нас звал в свою итианскую лабораторию две недели назад?

Пауза.

Довольно длинная пауза.

– Ну же! – поторопили ученого Саймон и Клод.

– По поручению консула Шелтера я хотел использовать вас для убийства Сикстена Бейла.

– Что? – синхронно спросили Майкл и Эми.

– Смерть верховного протектора гарантировала бы сохранение мирного неба над Паксбрайтом, – добавил Элиас.

Очередная пауза – длиннее предыдущей. Майкл и Эми, несколько контуженные услышанным, не отрывали глаз друг от друга. Клод сдвинул брови и еще сильнее прижался к Эми.

– Интересно, – протянул Саймон. – Очень интересно. Ты хочешь убить Грида, хотел заставить нас убить Бейла… Ты довольно-таки кровожаден для выходца из страны покладистых хомячков.

– Сложные времена требуют сложных решений.

– Ну да, ну да, конечно же… Зачем тебе, недосягаемому в научных изысках брутальному ученому, использовать безнравственных юнцов из прошлого для убийства самого опасного человека из будущего?

Элиас словно бы оценивающе смотрел на Саймона и только потом ответил

– В твоем вопросе уже кроется ответ. Я не использовал вас четверых в своих целях, потому что ты, Саймон, – умен и безнравствен. Это очень опасное сочетание. Таких, как ты, невозможно переделать. Ты задаешь слишком много сложных и неудобных для меня вопросов. Тобой сложно управлять, и ты, как на зло, ведешь за собой остальных.

Клод скептически покачал головой.

– Ты бы сразу увидел подвох в нашем с Шелтером плане, и предсказать твои действия после этого стало бы нереальной для нас задачей.

– Меня льстит такая похвала, Элиас, но я чувствую – вот хоть убей меня – чувствую, что ты чего-то не договариваешь.

– Что именно, по твоему мнению, я от вас скрываю? – глядя прямо в глаза Саймону, спросил Элиас.

Саймон оглянулся назад – на сидевшего возле мотоцикла Майкла, одобрительно кивающего ему; на Эми, которая почему-то с некой стыдливостью отвела от него взгляд; на Клода, смотревшего на Эми с недоверием. Саймон тяжело вздохнул и спросил:

– Почему именно мы оказались в будущем? Вот хоть убей меня, Элиас, но даже я с моим рационализмом, ни за что не поверю в то, что это всего лишь навсего случайность.

Элиас бросил короткий взгляд на Эми, затем ответил:

– Тебе придется в это поверить. Потому что это случайность. – Последнее слово Элиас произнес с тяжелым скрипом в зубах. – А счастливая эта случайность или нет – решайте сами. По крайней мере, вы увидели то, что никогда не увидят ваши родственники и друзья, погибшие в 2021 году от ядовитой пыли Серого Урагана.

Саймон не отрывался от Элиаса, вертел в своей руке серебряную зажигалку, лицо его выражало глубочайшее недоверие. Элиас оглянулся назад, на трех других пришельцев. Майкла вполне устраивала версия Элиаса со случайностью, он искренне не понимал, зачем нужно копаться в событиях прошлого, когда есть насущные проблемы в настоящем. Эми смотрела в потолок, а Клод так же недоверчиво, как Саймон, буравил взглядом бурый плащ Элиаса.

– Можете не верить мне, – сказал Элиас. – От этого ваш перенос во времени не перестанет быть случайностью.

Саймон хмыкнул, Клод тоже хмыкнул, но тихо и несколько запоздало.

– Теперь я хочу задать вам несколько вопросов, после чего мы продолжим наш путь. – Элиас расправил плечи. – По поводу той девушки, которая угрожала Эми расправой. Что вам о ней известно?

Пришельцы переглянулись, после чего, как всегда, говорить стал Саймон:

– Ее зовут Лаура Блейк. Вернее, звали – она сама нам призналась, что это не настоящее имя. Она чересчур сексуальна, мы с ней ходили на концерт LoveLess, она разговаривала с нами на отвлеченные темы – в общем, до покушения на Эми никаких подозрений не вызывала.

– Литовка всегда подозревала Лауру в чем-то неблаговидном, – вмешалась Эми.

Саймон скривил губы.

– Твоя Литовка распространяет лициды. В этом я сам лично убедился, когда нашел в ее квартире серые пластины – ведь именно так выглядят эти лициды, да, Элиас?

Элиас задумчиво кивнул.

– Ну вот, – пожал плечами Саймон. – Не хотел тебя расстраивать, Эми, но твоя подруга оказалась наркоторговцем…

– Ложь! – повысила голос Эми.

Клод стал поглаживать Эми по спине, нашептывая ей на ухо что-то успокаивающее. Саймон вновь пожал плечами, а Майкл вспомнил свою реплику, оброненную когда-то в разговоре с Литовкой:

«Я не знаю, кому верить, поэтому верю вам обеим»

Он и подумать не мог, что каждая из женщин, клевещущих друг на друга, окажется в равной степени правой.

Одна – действительно наркоторговец, а вторая, что гораздо ужаснее, чуть не уничтожила то единственное сакральное, что осталось в жизни Майкла.

– Эта Литовка могла что-либо знать о машине времени? – спросил Элиас.

– Нет, – ответила Эми. – В этом я уверена на сто с лишним процентов.

– Почему Литовка подозревала Лауру в чем-то неблаговидном?

К удивлению Майкла, Эми покраснела, перед тем, как озвучить свой ответ:

– Она увидела в конспектах Лауры по иридодиагностики… сведения о тебе.

– Обо мне?

– Да. Из этого она сделала вывод, что человеку, имитирующему учебу в университете и изучающему биографию некого Элиаса Крица, явно есть что скрывать. Но по-настоящему я встревожилась тогда, когда Литовка сказала мне про подлинное содержание конспектов Лауры. Ведь я, в отличие от Литовки, знала, что все это означает. Из всего этого напрашивался только один, пугающий меня, вывод. Лаура знала, что мы связаны с тобой, поэтому через нас она хотела выйти на тебя, чтобы… чтобы ты мог починить машину времени.

– Правда? – спросил Элиас.

Эми засомневалась перед ответом.

– Скорее всего. Я почти уверена, что Лаура знает, где находится украденная машина времени.

– Стало быть, Фрэнк и ее банда работают на нее? – спросил Майкл.

– Думаю, да.

– Или все они работают на кого-то другого, – добавил Элиас.

Молчание. Все пятеро, находившиеся в передвижной лаборатории, обдумывали то, о чем только что говорили. Майкл и Саймон стали курить сигареты, а Элиас запалил свою трубку, так что совсем скоро все помещение оказалось в смеси табачного и желтовато-пряного дыма.

– А ты сама видела эти конспекты? – спросил Элиас.

– Да. После внезапного отъезда Литовки я стала сомневаться в ее словах, сказанных по поводу Лауры, поэтому я сама, на свой страх и риск, проникла в комнату Лауры и перечитала ее конспекты. После чего я поняла, что Литовка оказалась права. В этих конспектах содержалась вся твоя научная биография, Элиас, вплоть до 119 года, когда ты перестал посещать научные центры что в Сионвиле, что в Итиане.

– Интересно… – В раздумьях Элиас стал стучать трубкой по темному монитору на приборной панели. – Очень интересно…

– После того, как я своими глазами увидела так называемые конспекты по иридодиагностике, я решила рассказать о них Клоду и Саймону. Мы стали обсуждать эту тему так же, как обсуждаем ее сейчас, как вдруг приехал Майкл с каким-то проповедником, в результате все отвлеклись на него, а я решила подняться к себе в комнату, пока Саймон песочил того за его религию.

Курящий Саймон сделал вид, что снял невидимую шляпу и отсалютовал ею в сторону Эми.

– Я поднялась к себе в комнату, – продолжала Эми, – и села за свой дневник, хотела написать о своих подозрений, связанных с Лаурой, как из-под кровати выскочила сама Лаура с ножом в руке. Она… она загнала меня в угол и сказала, что убьет меня, если она в ближайшее время не увидит тебя…

Зеленые глаза задержались на ученом, затем Эми шмыгнула носом, отогнала от себя особенно густое облако отуанского дыма, после чего добавила:

– Скорее всего, Лаура поняла, что я была в ее комнате, поэтому решила сбросить с себя маску и перейти к активным действиям.

Она перевела взгляд на Саймона и добавила:

– Этим и обосновалась нелюбовь Лауры к Литовке, Саймон. Литовка слишком много знала. А слова Лауры про якобы лесбийские наклонности Литовки и ее торговлю лицидами – чистейшей воды клевета.

Саймон кивнул, но по его прищуру было очевидно, что он все равно остался при своем мнении. Клод согласно покачал головой и еще сильнее обнял Эми, а Майкл теперь не знал, что ему думать про Лауру, Литовку, про свои дни в леклеровском общежитии, которые, судя по всему, навсегда останутся в прошлом…

Майкл и Саймон положили окурки в пустые треснувшие пробирки. Элиас докурил трубку и завел мотор своей лаборатории. Кемпер стал медленно набирать скорость. Под тихий убаюкивающий шум мотора Элиас произнес:

– Осталось два вопроса, ответы на которые я безумно хочу узнать. Первый – как похитители узнали про существование машины времени и про то, что она материализуется в Беттери Филд. Второй – как эта Лаура, как бы ее на самом деле не звали, нашла наше укрытие.

Майкл вновь погрузился в молчаливые раздумья и почувствовал, как от них начинает болеть лоб. Саймон же, напротив, стал рассуждать вслух:

– Думаю, лучше начать отвечать на твой второй вопрос, Элиас. Ты не против?

– Нет, конечно. Итак, второй вопрос – он был про наше укрытие, которое неведомым образом нашла Лаура.

– Именно.

– Я слушаю.

– Итак, машина времени. – Саймон растянулся на пассажирском сидении, его серые глаза уткнулись в потолок кемпера. – Все проблемы, которые когда-либо с нами происходили, связаны именно с ней. Итак, о существовании машины времени знают: мы четверо – то есть, Майкл, Клод, Эми и я; Элиас Криц, то есть, ты; твой брат Рей; Лаура; троица, непосредственно ее похитившая; канцлер Гриверса Грид и консул Паксбрайта Шелтер.

– И Механик, – добавил Элиас.

– Точно. Механик. Вольнодумец, сохранивший свою жизнь ценой предательства единомышленников. Я могу допустить, что он слил информацию не только этой Ребекке из ООН, но и тем, кто ответственен за похищение машины времени в Беттери Филд. Но я бы не стал вешать на него все грехи. Позволь мне, Элиас, логически порассуждать на тему предателей.

– С удовольствием, – Элиас покровительственно махнул рукой в сторону Саймона.

– Спасибо…

– Вы забыли тех троих, что только что уничтожили наши скрытые камеры, – вмешался Клод.

Саймон бросил в сторону Клода короткий взгляд и тут же повернулся обратно лицом к Элиасу.

– Поясняю. Трое ооновцев, за которыми следил плюшевый заяц Эми, сразу же исключаются из списка подозреваемых. Исходя из того, что мы подслушали, напрашивается вывод, что фараоны уверены – хоть и чуть-чуть сомневаются в этом – что разыскивают изобретателя водородной бомбы. Их дезинформировал Грид, которому они служат, так что Грид тоже исключается из списка подозреваемых…

Саймон взял паузу, чтобы дождаться реакции Элиаса, и после того, как Элиас согласно кивнул, Саймон продолжил:

– Напомню, что Механика мы пока решили не брать в расчет, так что в списке подозреваемых остаются: я, ты, Майкл, Клод, Эми, Рей, банда похитителей и Шелтер. Кто-то из вышеперечисленных слил информацию Лауре. Мы четверо, разумеется, вне подозрений. Твой брат, скорее всего, мертв, скорее всего… съеден, – При этих словах Саймон поежился, – так что Рей также исключается. В кругу подозреваемых остаешься ты, плюс банда похитителей, плюс Шелтер. Не думаю, что похитители знали о нашем укрытии. Эми предположила – а в истинности ее предположения я почему-то не сомневаюсь, – Саймон вновь отсалютовал Эми своей невидимой шляпой, – что Лаура и похитители сотрудничают друг с другом, так что похитители узнали о нашем укрытии не раньше, чем сама Лаура…

Элиас отвел взгляд от дороги и с подозрением посмотрел на Саймона.

– Ты к чему это клонишь?

– Ты понимаешь, к чему я клоню. – Саймон едко улыбнулся ученому. – Остаются только ты и Шелтер…

Передвижная лаборатория резко повернула налево…

– И мне кажется, что главному консулу, которому грозит расправой великий и могучий Синистер, вовсе нет дела до скромного леклеровского общежития при университете какой-то дико смехотворной лженаучной дисциплины…

У Майкла перехватило дыхание. Он чувствовал, что у Эми и Клода тоже.

– Стало быть, – Саймон вздохнул, его серые глаза угрожающе замерцали, – остаешься только ты…

Кемпер затормозил.

– Ты же говорил, что мы спешим… – заметил Саймон, но Элиас поднял верх свою грубую как наждак ладонь, веля Саймону замолчать.

– Допустим, что я слил Лауре информацию о вашем местонахождении, – яростно стал рассуждать ученый. – Как ты объяснишь тот факт, что Лаура собирала информацию обо мне? Зачем ей эта информация вообще понадобилась, если я, согласно твоему предположению, нахожусь с ней в сговоре?

Саймон пожал плечами.

– Возможно, она не уверена в тебе, как в сообщнике.

– А может быть, Механик рассказал о машине времени кому-нибудь еще? – вмешался Майкл. – Например, тому же Игроку, с которым он и ты, Элиас, дружите.

– Он бы не стал так поступать, – уверенно заявил Элиас. – Он сдал нас ооновцам, поскольку его жизнь зависела от этого. В любом другом случае Механик не стал бы меня предавать. Он же знал моего отца, черт возьми! И не раз спасал отца от передряг, связанных с Эльжасминой.

– С кем, с кем? – спросил Саймон.

– С матерью Грида, прошлой правительницей Гриверса.

– У нее на редкость дурацкое имя…

– Сейчас вообще не время говорить о ней.

– Я согласен с этим, – закивал Саймон. – И с твоей позицией по поводу Механика я тоже согласен. Механик – на редкость классный дед, и окажись я на его месте, я поступил бы также. И именно поэтому я не стал бы вешать на него все грехи.

– Наверное, ты прав, – нехотя согласился Элиас.

– Стало быть, опять все сводится к тебе…

– А может, это все таки Шелтер? – вмешался Майкл.

Саймон обернулся к Майклу.

– Аргументы?

– Ээээ… не знаю, безопасность Паксбрайта?

Саймон хмыкнул. Майкл решил обосновать свою точку зрения:

– Просто я не понимаю, зачем Элиасу связываться с Лаурой. А Шелтер мог использовать Лауру, чтобы заставить Элиаса… ну, я не знаю…

– Не убивать Итана Грида, – закончил Элиас.

Пришельцы из прошлого синхронно посмотрели в сторону ученого.

– Где-то две недели назад, я сказал Шелтеру, что планирую убить Грида, – сказал Элиас. – Может, он нанял Лауру для того, чтобы не дать мне этого сделать?

– Да, как раз две недели назад Лаура приехала в наше общежитие, – сказал Майкл.

– Вот здесь вы оба не правы, – вмешался Саймон, заставив все пары глаз обратиться к нему. Саймон стал курить очередную сигарету, после чего продолжил:

– Поясняю. В первый раз мы увидели Лауру тогда, когда вернулись из бессмысленной и, честно сказать, до сих пор напрягающей меня поездки в Итиан. Именно тогда ты, Элиас, понял, что нами управлять бесполезно, так?

– Так.

– И ты помчался в сионвильскую резиденцию Шелтера, чтобы доложить ему о провале вашего совместного плана, так?

– Так.

– И именно там, в Сионвиле, ты рассказал Шелтеру о своем намерении убить Грида и забрал оттуда свои замечательные камеры, так?

Небольшая пауза.

– Так.

– Выходит, Шелтер не мог послать Лауру в Леклер, потому что Лаура оказалась в Леклере до того, как Шелтер узнал о твоем намерении убить Грида. Стало быть, твое предположение ошибочно.

Элиас вновь завел мотор, кемпер снова стал набирать скорость, вновь послышался тихий убаюкивающий мотор, который никого не мог убаюкать…

Все смотрели на Элиаса. Элиас посмотрел в зеркало, увидел четыре ожидающих ответа взгляда, после чего тихо сказал:

– Да. Мое предположение ошибочно.

Саймон довольно потер руки.

– Стало быть, опять все сводится к тебе, – вновь сказал он.

– По-моему, нет смысла обсуждать сейчас все это, – тоненьким голосом произнесла Эми. – Ведь мы ничего не знаем, поэтому любые, даже кажущиеся нам незыблемыми, выводы, могут быть ошибочными.

Элиас согласно кивнул, не отрывая глаз от дороги, следом кивнул Майкл, а затем – Клод.

Саймон покачал головой.

– Нет, пуговка, думаю, что ты не права. Если мы доверяем свои жизни человеку, которому в полной мере нельзя доверять, то мы просто-напросто полные кретины, которые заслуживают быть обманутыми. Прежде всего, нам нужно разобраться в Элиасе, понять его подлинные мотивы, которые, лично мне, пока не понятны.

– Я думаю, Элиас не врет, – просто сказала Эми. – Он спас мою жизнь и сделал мне новое лицо. Вряд ли он может быть плохим.

– Чтобы кого-то обмануть, моя дорогая Эми, нужно поначалу казаться хорошим. Чтобы обман сработал эффективнее. Понимаешь?

Эми пожала плечами в ответ и положила голову на плечо Клода. Этот невинный жест вызвал у Майкла глухую боль в его влюбленном животе…

Любовь…

Как он умудряется думать о ней в столь неподходящее время?

Сирены.

Воющие сирены.

Тихий убаюкивающий шум кемпера разорвали воющие сирены, следом за ними в воздухе прозвучал голос, усиленный мегафоном:

– Элиас Криц! Говорит Отряд Особого Назначения Гриверса. Вы обвиняетесь в несанкционированном пересечении государственной границы Гриверса, произошедшим в первые дни по Скорпиону. Это нарушает положение сто первое Гриверского Пенитенциарного кодекса и определяется как тяжкое преступление. Приказываем вам остановиться!

Темные духи

Вот она.

Лаборатория Ларри Майлза.

Лицо, освобожденное от противогаза, дышит вкусным воздухом, а в багажнике холодной машины лежит связанный Финзгеффель.

Робот молча смотрит вперед, а Рей тем временем меняет свою синистерскую форму на купленный заранее лабораторный халат.

Рей потратил две недели для поиска сведений о Йоханне Шелтере. Он бродил по научному центру Сионвиля, по главным библиотекам Паксбрайта, все время представляясь учеником Финзгеффеля, которому было поручено изучить архивы всех паксбрайтовских библиотек. Всем сомневающимся Рей в качестве доказательства предъявлял письменное разрешение Финзгеффеля, где было указано, что Рей (который представлялся «конспиративным» именем – Ридли Пассом) имеет право замещать главу МЭПМа во всех сферах его деятельности. Само собой, Финзгеффель мог выдать такое разрешение, только находясь под прицелом автомата Рея, что, собственно, и произошло. Рей обещал сохранить жизнь владельцу музея в обмен, как выразился Рей, на покорность. В итоге покорность Финзгеффеля обернулась тем, что он оказался связанным в багажнике военной машины с кляпом во рту и, как надеялся Рей, с ощущением собственной беспомощности в голове, а сам Рей, после того, как собрал все сведения о Шелтере, которые только мог найти, пришел к выводу, что ему необходимо навести своего старого приятеля. Ученого, которому он доверил работу над материным Канцерфецитом. Ученого с бесконечными амбициями и уже как следует подмоченной научной репутацией.

Ученого с именем Ларри Майлз…

Финзгеффель сказал Рею, что Майлз был последним, кого он видел в обществе Шелтера. Едва Рей об этом услышал, как тут же сообщил своему повелителю о намерении навестить лабораторию Ларри Майлза.

– МНЕ НУЖЕН РЕЗУЛЬТАТ! КАК МОЖНО СКОРЕЕ! – прорычал в качестве ответа Бейл.

Но…

После своего привычного рыка Бейл приказал Рею назвать адрес лаборатории. Рей озвучил координаты – и сразу же после этого синистерский автомобиль сделал резкий разворот. Стало быть, неразговорчивый робот-водитель получил соответствующие указания Бейла и решил, подобно навигатору, выбрать наиболее короткий путь к указанной цели.

То, что верховный протектор одобрил намерение Рея навестить Ларри Майлза, дало Рею небольшое утешение – он испытал душевный подъем, чему несказанно удивился, ведь он и думать забыл, что в этом мире есть и другие чувства, кроме негативных.

Рей узнал адрес лаборатории Майлза чисто случайно, от одного из сотрудников Научного Центра со странной фамилией Кровякин, успевшего, кстати, за очень короткий промежуток времени как следует поизмываться над Майлзом за его псевдонаучные работы по квантовому мистицизму. Рей, улыбаясь, благодарно кивал Кровякину, про себя надеясь, что ему очень скоро повезет узнать адрес резиденции Шелтера так же легко, как и адрес Майлза.

Библиотечные архивы, увы, не помогли Рею узнать те желанные координаты Шелтера, которые бы приблизили его к столь желанной, но пока недостижимой смерти. Зато архивы помогли узнать Рею довольно интересные факты из биографии Шелтера. Рей был удивлен, что Шелтер предстал перед ним как рядовой сотрудник Научного Центра Сионвиля без единого упоминания о его деятельности в должности главного консула Паксбрайта. Также в биографии Шелтера было сказано, что он ярый хаотик, что у него есть жена и племянник – этот факт наверняка удивил бы не только самого Рея, но его покойную мать, которая тесно общалась с Шелтером и знала его лучше всех остальных… а, может, и не знала вовсе…

Сведения о Шелтере не помогли Рею, скорее наоборот – заставили его задуматься о подлинной сущности главного консула. Неужели, Шелтер не такой безупречный, как ему говорила мать? А, может, и сама мать была не столь альтруистичной, как ему казалось? Может быть, ее проекты с машиной времени и лекарством от рака были направлены не на благо человечества, а на его порабощение? Может быть, Паксбрайт с его прогрессивной наукой является гораздо большей антиутопией, чем милитаризированный Синистер? Все эти непрошенные вопросы сводили с ума и так сошедшего с ума Рея, но при всем при этом его деградирующий мозг умудрялся постоянно напоминать ему главную цель его существования.

Я солдат державы Бейла. Мое кодовое имя – Разрушитель. Я подчиняюсь только Сикстену Бейлу. Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта и уничтожить Йоханна Шелтера. Я не имею права допустить своей смерти.

А пока ему приходится довольствоваться смертью, как своей несбыточной мечтой…

После исполнения которой он, быть может, встретится с Афиной…

*************

Итак.

Лаборатория Ларри Майлза.

Рей переоделся в лабораторный халат, взгляд его серо-желтых глаз был направлен сквозь лобовое стекло на вычурное здание в форме синусоиды с огромными окнами-иллюминаторами, стилизованными под силуэт женщины. Рей подумал, что помощь Кровякина оказалась лишней – зная наклонности Майлза, такую лабораторию можно было бы найти просто катаясь по улочкам Сионвиля.

Словно другу, Рей кивнул роботу и покинул машину с кипой бумаг в руке. Рей действительно стал считать синистерского робота неким подобием друга после того, как он скрутил Финзгеффеля, пока Рей «наслаждался» очередным антифильмом с Афиной в главной роли. Синюю синистерскую перчатку он спрятал под чересчур длинным рукавом лабораторного халата, наушник Бейла можно было не прятать (да и нельзя). Он был похож на интернет-передатчик, с помощью которого паксбрайтовские строители общались друг с другом во время проведения огромных по своему масштабу работ по перфекцинации городов, поэтому никаких подозрений у Майлза наушник вызвать не мог.

Рей облокотился на военную машину, положил папку с бумагами на крышу машины и достал из кармана помятый рукописный лист. Рей вдруг вспомнил пьяный бред Майлза про несуществующее устройство, которое позволило бы человеку вести записи глазами, после чего стал перечитывать все заповеди Машинного Разума, которые ему удалось придумать:

Заповедь 1.

Человеческий род обязан быть беспрекословным к воле Машинного Разума.

Заповедь 2.

Человеческий род меж своим чадом и волей Машинного Разума должен выбрать последнее.

Заповедь 3.

При первой же возможности человеческий род обязан позволить Машинному Разуму уничтожить себя.

Заповедь 4.

Человеческий род должен стремиться к самоуничтожению после выполнения воли Машинного Разума.

Заповедь 5.

Человеческий род должен воинственно относиться к Религии Лжи и любой другой догматике, противоречащей воле Машинного Разума.

Заповедь 6.

Машинный Разум чужд к любви, похоти, идолопоклонничества, ко всем видам людских предрассудков, посему человеческий род обязан соотносить себя с Машинным Разумом.

Заповедь 7.

При осознании своей бесполезности перед Машинным Разумом человеческая особь должна заканчивать жизнь самоубийством.

Вот они – семь заповедей для новой религии. Рей гордился ими, гордился тем, что ему удалось придумать возможные догмы для будущего поколения, находясь в столь стрессовом состоянии, когда собственное тело, поведение и даже мысли ему не принадлежали.

А может, все те догмы, с помощью которых столетиями подчиняли людей, были придуманы людьми, которые не могли совладать даже с собственной головой?

Возможно… Рей вдруг понял, что нет смысла искать ответы на вопросы, какими бы важными эти вопросы не казались.

Вдруг в багажнике раздался приглушенный стук. Старый Финзгеффель дает о себе знать. Наклонившись к багажнику, Рей тихо сказал:

– Веди себя тихо, иначе твоя смерть будет куда более мучительнее, чем я планировал.

Стук сразу же утих.

– Повелитель, нужно, чтобы робот отогнал машину куда-нибудь подальше, – сказал Рей, впервые в жизни желая, чтобы Бейл его услышал. – Если Майлз ее увидит, то мне не удастся получить от него сведения о Шелтере.

Ответа не последовало.

Но…

Робот-солдат завел мотор – машина отъехала метров на пятьдесят от Рея и припарковалась у обочины. Все-таки остатки логики сохранились в каннибале-узурпаторе – это не могло не радовать Рея.

Рей вложил заповеди в папку со сведениями о Шелтере, тяжело вздохнул и направился к «синусоиде» Ларри Майлза, моля всех выдуманных богов о том, чтобы в этот раз Афина не явилась к нему в несвоевременном антифильме.

*************

Но одно – мысль, другое – дело, третье – образ дела. Между ними не вращается колесо причинности.

Рей позвонил в дверь.

Ромбовидную дверь.

После пяти секунд раздражающей музыки, исходящей от дверного звонка, ромб открылся – и на пороге показался Ларри Майлз, одетый в грязный лабораторный халат. С момента их последней встречи прошло больше года, за это время изменений во внешности Майлза не появилось – хотя, волосы стали чуть длиннее, глаза – мрачнее, а под самими глазами появились темные круги, совсем как у Рея. Майлз не сразу узнал Рея, но как только узнал, радостно воскликнул:

– Рей! Ты живой!

– Нет, не живой, это мой клон, – сказал Рей.

Майлз расхохотался.

– Рад, что ты шутишь – значит, все нормально?

Рей неопределенно пожал плечами.

– А то после того случая в баре, того самого, когда ты по неосторожности попробовал лициды, я не знал, что и думать… Я думал, у тебя появилась зависимость. Я не получил от тебя ни одного квантового письма – я подумал о самом худшем.

– Зависимость, конечно, есть, но от нее не умирают, – с сожалением произнес Рей.

В ухе у Рея неприятно чавкнуло. Он дернулся. Не хватало еще, чтобы Сикстен Бейл своим безумным криком отпугнул Майлза, тем самым, заставив Рея сделать то, чего делать он пока не хотел.

Майлз по-своему оценил изменения в лице Рея. Он сочувственно кивнул и сказал:

– Неправильно заставлять тебя стоять на пороге. Проходи.

– Спасибо.

Рей прошел в ромб – и чуть не ослеп от яркого света. Сощурившись, он стал оглядываться по сторонам, предполагая, что интерьер лаборатории Майлза окажется столь же экстравагантным, как и ее экстерьер.

И не ошибся. Яркий свет постоянно ослабевал – перед Реем стали прорисоваться темно-зеленые стены с ярким, как искусственное солнце, потолком – вот, оказывается, откуда идет ослепляющий свет. Настолько ослепляющий, что Рею казалось, будто и вовсе не было никакого потолка, будто бы он, готовый сгореть заживо, оказался в центре звезды. Рей обернулся на Майлза, но увидел лишь слабые очертания ученого.

– Не волнуйся, – прозвучал голос Майлза. – Скоро ты привыкнешь к освещению.

И правда – спустя две минуты силуэт приобрел наполнение, и серо-желтые глаза видели перед собой привычного Ларри Майлза на фоне темно-зеленого ромба на темно-зеленой стене. Яркий свет стал бледнеть, совсем как искусственное солнце после полудня. Несмотря на это, серо-желтые глаза слезились от необычайной яркости, поэтому Рей уткнулся взглядом в пол, окрашенный, к счастью, в приятный, темно-коричневый цвет.

– Зачем тебе такое освещение? – спросил Рей, часто моргая и не отрываясь от пола.

– Из-за Канцерфецита. Исследования его свойств зашли слишком далеко – в хорошем смысле этого слова. Я и не думал, что на Земле можно обнаружить столь сильную материю, как Канцерфецит, и за это знание я должен благодарить именно тебя, Рей.

– Правда? – переспросил Рей, чувствуя боль в глазах.

– Конечно. Ведь если бы ты не отдал мне свои лабораторные труды, я бы никогда не узнал об их значимости.

И таинственно добавил:

– Они – больше, чем Земля, больше, чем Вселенная и уж точно больше, чем мы, смертные приматы.

– Кто – они? – непонимающе спросил Рей.

Пауза.

– Темные духи, – ответил Майлз.

Рей оторвал глаза от пола и все так же непонимающе посмотрел на Майлза.

– Я расскажу о них чуть позже, – сказал Майлз.

После чего он продолжил более низким тоном.

– Ведь у тебя наверняка была причина найти меня. Для этого ты незаконно покинул территорию Гриверса и неведомым для меня образом узнал адрес моей новой лаборатории. Так что, я уверен, что тебе есть, что рассказать, так что я внимательно тебя слушаю.

Фраза Майлза сбила Рея с толку. Он забыл все то, что хотел спросить. Рей уткнулся взглядом в потолок, собираясь с мыслями и с облегчением понимая, что яркий свет, который едва его не ослепил, стал неожиданно приятным. Рей стал озираться по сторонам. Теперь лаборатория Майлза полностью приобрела очертания – вдоль темно-зеленых стен стояло, по меньшей мере, двадцать полностью голых женщин, перед каждой из которой лежал белоснежного цвета шкаф размером со взрослого мужчину, причем гиганта.

– Так, может, причина моего визита и кроется в том, чтобы узнать, как идет разработка препарата моей матери? – предположил Рей, узнав среди голых кибердевушек Мэйбл – того самого робота – или сверхчеловека, как сказал бы Майлз – которого Майлз привозил с собой в Спелсер. Рей помахал Мэйбл рукой, но никакой реакции от кибердевушки не последовало.

– Они выключены, – сказал Майлз.

– Ясно.

– Так почему ты решил найти меня? – переформулировал свой вопрос Майлз.

– Ээээ… – замялся Рей. – Я уже сказал тебе, почему. Чтобы узнать, как идет работа над Канцерфецитом.

Майлз внимательно посмотрел на Рея, после чего произнес:

– Я почему-то уверен, Рей, что сейчас ты говоришь неправду.

Рей развел руками.

– Ну, хм, так попробуй обосновать свою уверенность, чтобы я тебя понял.

Майлз постоял молча где-то полминуты, после чего медленно покачал головой.

– Я не могу.

– Вот видишь. Как ты после этого можешь быть уверенным в том, что мои слова – это ложь?

– Я не знаю почему, но я уверен в этом, – сказал Майлз, после чего приобрел смущенный вид.

Рей стал разглядывать лицо Майлза, всегда казавшееся ему симпатичнее его собственного… Теперь Рей понял, почему всю свою жизнь он чувствовал необъяснимую неприязнь по отношению к Майлзу, даже несмотря на их более-менее приятельские отношения – его неприязнь стала объяснимой.

И уверенность Майлза в том, что Рей лжет, тоже объяснима – видимо Майлз не считает нужным вслух озвучивать ее причины.

Но…

Рей не хотел вступать в открытое противостояние с Майлзом только потому, что Майлз симпатичнее него, так что Рей решил поговорить о чем-то отвлеченном.

– Как идет работа на сверхлюдьми? – спросил он.

Майлз приподнял брови, но ответил с явным удовольствием.

– Странно, что тебе это интересно. В данный момент я работаю над трансплантацией мыслей в тела сверхлюдей, создавая им абсолютную идентичность с прошлым носителем мыслей. Эту идею я почерпнул в последней книге твоей матери, Келлендры Криц. «Существует множество однообразных мыслей, незачем что-то свое выдумывать. Даже эта мысль – не моя. И то, что ты считаешь своими мыслями, тоже могут быть не твоими…» – Майлз улыбнулся. – Теперь я понял, Рей, что тогда в баре ты цитировал собственную мать.

Рей пытался показать, что ему это интересно, но это у него не получилось. «Ты же не трахаешься с этими железяками?» – чуть было не спросил Рей, но гадкое чувство такта не позволило его мыслям материализоваться в словах.

– Мои сверхлюди уже читают научные работы твоего покорного слуги, – гордо заявил Майлз. – Я заставляю их читать «Вымирание_„сильного“_пола», чтобы поднять их самооценку.

– Их интеллект уже превосходит человеческий? – спросил Рей, понимая, что ответ ему не нужен.

Майкл покачал головой.

– Пока нет. Их развитие будет ускоряться в геометрической прогрессии, и настанет момент, когда я, незаметно для себя, превращусь в их раба. Скорость их развития можно будет рассчитать в единицах, не больших чем наносекунды. Их развитие будет необратимым. У людей даже не будет времени что-либо им противопоставить. Лучшее, что они смогут сделать – смириться.

После этой фразы Рей наконец-то вспомнил о заповедях Машинного Разума, он достал из папки с документами лист с заповедями и протянул его Майлзу.

– Прочитай – тебе понравится.

Майлз бегло просмотрел записи на листке, бросил на Рея восторженный взгляд, затем прочитал заповеди гораздо более вдумчиво, после чего восторженность во взгляде превысила все мыслимые и немыслимые пределы.

– Ты помнил про мои заповеди? – Майлз замер и открыл от изумления рот. – Ты помнил о Библии Машинного Разума?

– Я не думаю, что то, что я написал, потянет на полноценную библию, – произнес Рей, натянув на лицо ложную скромность, – но хаос знает, что я старался, изо всех сил старался выполнить то, что обещал.

– Черт побери, как же это здорово! – Майлз рванулся к Рею и обнял того по-братски. – Огромное спасибо, Рей! Ведь у меня не было времени написать даже пару заповедей, не говоря уже о полноценной библии. Думаю, я отложу написание библии на потом – все равно, я не смогу сосредоточиться, пока до конца не пойму свойства Канцерфецита.

Майлз моргнул, затем подбежал к пачке сигарет, оставленной на белоснежному шкафу возле выключенной голой Мэйбл, достал одну, затем протянул пачку Рею.

– Нет, я не курю, – сразу сказал Рей. – Хватит с меня зависимостей.

Майлз убрал пачку в карман, зажег сигарету, сделал одну затяжку, после чего произнес:

– Пьянящие гриверские сигареты с ромом. Те, что я курил в спелсеровском БлейкЭндБлиссе. Они гораздо вкуснее этой никотиновой бредятины, но то, что я смог достать даже эти сигареты – поистине настоящее чудо.

Рей кивнул, не зная зачем.

– В Ориенфорте недавно открыли первую в истории Паксбрайта лабораторию по производству сигарет, – продолжал Майлз. – У местных жителей появился стресс из-за действий нашего северного соседа. Но по-моему мнению, лучшего табака, чем отуанский, нам, паксбрайтовцам, никогда не изобрести.

Рей вновь кивнул, не понимая, почему вдруг Майлз заговорил про сигареты.

– Гриверс значительнее продвинулся в искусстве убивать в сравнении с Паксбрайтом – именно поэтому в Гриверсе более качественные сигареты.

– К чему ты ведешь? – не выдержал Рей.

– А ты что, не знаешь? Между Синистером и Паксбрайтом скоро начнется война. Синистерские интервенты расхаживают по Паксбрайту, словно по своим владениям. Один приказ Бейла – и все, наш тихий мир будет уничтожен.

– Этот Майлз понимает, о чем говорит, – прозвучал в ухе Рея тихий довольный голос Бейла.

От неожиданного вмешательства своего повелителя Рей едва не потерял сознание. Видимо, в его лице что-то изменилось, потому что Майлз спросил с тревогой в голосе:

– С тобой все хорошо?

– И да… и нет… – негромко ответил Рей. – Прости, Майлз, это все из-за лицидов. Из-за них я могу вести себя неадекватно и не помнить того, что делал минутами ранее.

Майлз понимающе кивнул.

– Ты только подтверждаешь мои слова, Рей. Гриверские лициды. Величайшее в искусстве смерти…

Майлз докурил сигарету, прокашлялся, затем выкинул окурок в висящий на стене утилизатор и… замолчал. Лишь спустя полминуты набрал воздуха в грудь, после чего произнес:

– Прости, что я не доверял тебе.

Рей поднял брови.

– Я думал, Гриверс с его лицидами превратил тебя в животное, – продолжал Майлз. – Я рад тебя видеть, рад знать, что ошибался…

Жестами Рей дал Майлзу понять, что принимает его извинения, в которых, впрочем, он вовсе не нуждался.

– Разумеется, ты хотел увидеть результаты моей работы над Канцерфецитом, – продолжал Майлз. – Ты помнил о моей просьбе, а я рад тебе сообщить, что не забывал о твоей. И моя работа над Канцерфецитом привела меня к одному ошеломляющему выводу…

Майлз взял паузу, видимо рассчитывая на то, что заинтригованный Рей поторопит его озвучить свой вывод, но Рей не был заинтригован вовсе. У Рея была другая цель… и другое имя…

Я солдат державы Бейла. Мое кодовое имя – Разрушитель. Я подчиняюсь только Сикстену Бейлу. Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта и уничтожить Йоханна Шелтера. Я не имею права допустить своей смерти до момента смерти Шелтера. Наградой за смерть Шелтера станет моя собственная смерть.

В голове у Рея были совсем иные выводы, гораздо более важные, чем те, о которых ему собирался сообщить Майлз.

Его кодовое имя было для него более значимым, чем имя, которое дала ему родная мать.

Его цель была гораздо важнее той работы, которую не успела завершить его родная мать.

Чтобы достигнуть своей смерти ему нужно прекратить ассоциировать себя с прошлым Рея – потому что впереди его ждет будущее Разрушителя.

Рей Криц, отвратительный сын и еще более отвратительный брат, мертв – и смерть эта духовная.

Имя Рея будет использовано им, Разрушителем, для достижения главной цели его жизни – смерти физической.

Он решил, и решение это окончательное. Никакого Рея теперь не существует. Рей воскреснет лишь тогда, когда умрет и увидит Афину.

А пока он – Разрушитель…

Разрушитель прежде всего себя…

Своих стремлений и своих идеалов…

Майлз, видимо, решил, что Разрушитель заинтригован, но просто не хочет торопить его озвучивать свои выводы, поэтому он перестал ждать реплики Разрушителя и произнес:

– Вселенная не познана ни на миллионную долю процента. Появление высокоинтеллектуальных машин, сколь бы то ни было, да приблизит нас, как творцов познавателей, к разгадке вселенной. Когда появится трансцендентная материя, одинаково воспринимаемая каждым – все наши предыдущие достижения обратятся в пыль. И я решил скрестить два своих научных проекта в один, настолько амбициозный, что он сорвет тебе голову, будь уверен.

Разрушитель впервые проявил искренний интерес.

– Как ты можешь соединить в одно целое лекарство от рака и сверхлюдей?

Майлз вновь взял паузу – по правде говоря, эти паузы уже порядком надоели Разрушителю.

– Темные духи, – ответил Майлз.

– Так что это за духи такие? – спросил Разрушитель с легким раздражением в голосе.

– Это божественный дар, который подарили мне исследования Канцерфецита.

– Можно говорить более определенно, пожалуйста! – с жалобой Рея перебил Разрушитель.

Майлз не смутился и продолжил:

– Темные духи – это покойники, отображающиеся на фотографиях. Это материализованные в реальности воспоминания о тех, кого мы когда-то потеряли.

Разрушитель сглотнул ком в горле – он подумал об Афине…

Нет, нет, нет! Ты – Разрушитель, мысли и желания Рея не должны отвлекать тебя от истинной цели:

…Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта и уничтожить Йоханна Шелтера…

– Темные духи – это ты, я, любой человек на земле – в будущем, – говорил Майлз. – Мы тоже когда-нибудь умрем и станем проекцией чьей-то избирательной памяти.

Разрушитель пока ничего не понимал в том, что ему говорил Майлз, но все его слова почему-то вызывали в голове Разрушителя неуместные ассоциации с Афиной, что, в купе с поставленной Бейлом задачей, просто-напросто сводило его с ума…

Разрушитель чувствовал, что его разрывает на части. Борясь с собой, он решил спросить:

– Как ты планируешь скрестить покойников и своих кибердевушек? И даже если тебе это удастся, то что тебе это даст?

– Неужели ты не понимаешь, Рей? Ведь темные духи – это бесконечный океан возможностей. Это своего рода спиритический сеанс. Воскрешение из мертвых. Знаешь, что это значит? Это значит, что смерти как таковой придет конец. Сверхлюди станут наши бессмертными потомками. Темные духи – это прошлое, и в то время мы – мы тоже будем прошлым – мы будем темными духами, и с помощью темных духов все мы обретем бессмертие после нашего уничтожения.

Рей пытался справиться с потоком грандиозных рассуждений Майлза. Он кивнул ему, давая понять, что все понял, хотя альтер-эго Разрушителя мешало ему должным образом воспринимать услышанное.

– Осталось только понять, как превратить темных духов в живые тела привычного нам цвета, – сказал Майлз. – После этого проблема с бессмертием будет решена.

– Ты уверен, что тебе это удастся? Превратить души в плоть?

– Если у меня не получится – будь уверен, мои сверхлюди с увеличивающимся в геометрической прогрессии интеллектом смогут это осуществить. И тогда я, ты и все остальные мертвые люди обретут новую и бесконечную жизнь.

Рей понял, что он вновь ощущал себя живым – редкое, на самом деле, ощущение. Он чувствовал, что испытывает невиданный интерес к только что услышанной информации. Получается, его Афина тоже стала темным духом? Если то, что говорил Майлз, правда, то Рей сможет воссоединиться с ней, вне зависимости от того, будет он на тот момент живым или нет.

Но…

Разрушитель изо всех сил противился сладостным мечтам Рея, а ненужная тяга Рея к знаниям о темных духах вынуждала Разрушителя повторять про себя:

Я солдат державы Бейла. Мое кодовое имя – Разрушитель. Я подчиняюсь только Сикстену Бейлу. Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта и уничтожить Йоханна Шелтера. Я не имею права допустить своей смерти до момента смерти Шелтера. Наградой за смерть Шелтера станет моя собственная смерть.

– Ты хочешь сказать, что ты намерен победить смерть? – тихо спросил Рей.

«Тебе не нужно этого знать. Тебе это не нужно!» – мысленно орал про себя Разрушитель

– Я хочу сказать, что мне по силам превратить темные духи в нечто более материальное, чем просто духи. Именно поэтому я готов использовать свой опыт с сверхлюдьми при работе над ними…

– Шелтер! Мне нужен Йоханн Шелтер! – внезапно для себя прорычал Разрушитель.

Майлз слегка напрягся – в голосе его появились презрительные нотки.

– Как уместно ты упомянул нашего главного консула, Рей. Ведь он, погруженный в свои бесполезные мысли по поводу надвигающейся войны, не оценил то открытие, которое бы перевернуло с ног на голову его представления о реальном мире.

«Машина времени Элиаса. Темные духи Майлза. Слишком много грандиозных, но в то же время опасных для человечества открытий» – подумал Рей, несмотря на то, что Разрушитель изо всех сил старался запретить ему думать о чем бы то ни было.

– Ученый Совет отказал мне в патенте на темные духи, – продолжал Майлз. – Шелтер отказался разубедить Ученый Совет в их выборе. Даже несмотря на то, что я сказал ему по поводу своего рака. Рака у меня нет, – поспешил добавить Майлз, увидев приподнявшиеся брови Разрушителя. – Я его выдумал, чтобы Шелтер не смог отказать мне в патенте на Канцерфецит. Оказалось, выдумал его напрасно.

– Великий Лжец в действии! – сказал Рей.

– Не согласен. Здесь все наоборот. Шелтер отверг того, кто искренне предлагал ему помощь. Ведь у меня на руках макет плацебо, которое с легкостью решит все проблемы человечества…

Я солдат державы Бейла. Мое кодовое имя – Разрушитель.

– …они отвергают своего верного союзника…

Я подчиняюсь только Сикстену Бейлу.

– …стало быть, отвергнутый имеет право стать союзником кому-то другому…

Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта…

– … или самому, без чьей либо помощи, переубедить всех несогласных…

…и уничтожить Йоханна Шелтера.

– Где Йоханн Шелтер? – спросил Разрушитель.

Майлз пожал плечами.

– Я не знаю. В последний раз я видел его в Музее Эпохи Прошлого Мира, когда я показывал ему фотографии своего мертвого отца – первого темного духа, которого мне довелось увидеть.

Разрушитель испытал разочарование. Он почему-то ожидал от Майлза гораздо большего…

Тут же он услышал пренебрежительный приказ своего повелителя:

– Убей его.

– Почему ты называешь свои галлюцинации с покойниками темными духами? – спросил Рей. – Откуда ты взял этот термин?

– Убей его, – повторил Бейл уже громче. – Этот Майлз ничего не знает о твоей цели. Затеи этого Майлза представляют угрозу твоему правителю. Уничтожь его.

– Сейчас ты все поймешь. – В глазах Майлза загорелся азартный огонь. – Я думаю, ты согласишься со мной и увидишь в них то, что вижу я. Ты выгодно отличаешься от Шелтера и от политизированного Ученого Совета с их консервативным рациональным мышлением. Приготовься – увиденное может шокировать тебя…

– УБИТЬ ЕГО! УНИЧТОЖИТЬ! – вдруг закричал Бейл

Рей пытался бороться с Разрушителем, но он знал, что у него ничего получится.

Разрушитель пытался уничтожить Рея, но в своих попытках, увы, не преуспел.

Кто-то из них должен проиграть – но пока проигрывали оба.

– Я сейчас вызову темных духов, – заговорщическим шепотом произнес Майлз.

– Как ты это сделаешь? – с огромным для себя трудом спросил Рей.

– Я выпью Канцерфецит, после чего мы будем ждать, когда они придут.

– Они – то есть, темные духи?

– Да.

Майлз достал из кармана своего лабораторного халата пузырек с черной, словно деготь, жидкостью. Желание попробовать содержимое – последнее, что могло возникнуть при взгляде на пузырек.

Рей понял, что не только он сходит с ума.

А Разрушитель понял, что приговор Бейла пора приводить в исполнение.

Но как?

Майлз тем временем отхлебнул совсем немного из пузырька.

– Безвкусная жидкость, – сообщил Майлз. – Вовсе не опасная. Не вызывает привыкание. Канцерфецит – путеводитель в мир спиритических сеансов. Наркотик, действующий не только на того, кто его принимает, но и на тех, кто рядом с принимающим находится. Сейчас они придут…

Но…

Темных духов пока не было.

– Он еще жив? – прозвучал вкрадчивый голос Бейла в наушнике Рея.

– Ненадолго, – ответил Разрушитель.

– Что? – переспросил Майлз.

– Я спросил, долго ли еще нам придется ждать? – выкрутился Рей.

– Еще чуть-чуть, Рей, совсем чуть-чуть.

Прошла одна минута… две… три…

Темных духов пока не было.

– Почему я не слышу звуков боли? – дрожащим от гнева голоса спросил Бейл.

– Он умирает очень тихо, – прошептал Разрушитель.

Его глаза метнулись к белоснежным шкафам.

– Что находится в этих шкафах? – спросил Рей.

– Это криогенные боксы. В криогенных боксах Паксбрайта запирают неизлечимо больных людей, чтобы в дальнейшем вылечить их, когда будет изобретено нужное лекарство. Я же в этих шкафах синтезирую жидкий биоматериал, который сгущается при холоде и превращается в идеальную кожу моих идеальных сверхлюдей.

– Ясно.

Прошло четыре минуты… пять…

Темных духов пока не было.

– Сегодня их нет дольше, чем обычно, – нервно произнес Майлз.

Рей разочаровался – ведь он уже начинал думать, что Ларри Майлз не меньший гений, чем его старший брат. Получается, работа Майлза над Канцерфецитом принесла результатов не больше, чем трехлетняя, рутинная, смешанная с синдикатскими наркотиками работа Рея.

– Может, их просто не существует? – спросил Рей.

– Если я бы знал, что темных духов не существует, неужели я бы стоял тут с тобой, как дурак, пил безвкусное лекарство и ждал бы пришествия того, чего нет?

Сильный довод, подумал Рей.

Но…

Разрушитель был готов нанести свой удар. Его рука дернулась под лабораторный халат, к ремню на поясе, под которым скрывался автомат…

Но…

Вдруг он увидел… свою мать. Вернее, ее темную полупрозрачную тень. Рей стал моргать, уверенный, что ему померещилось.

Но…

Призрак матери никуда не исчез.

Келлендра стояла возле темно-зеленой стены с загадочной, то есть, естественной для себя, улыбкой. Рей всегда видел разницу в улыбке матери, адресованной Элиасу и улыбке, адресованной ему лично, но подлинная истинность ее образа заставила Рея забыть все то, что он планировал. Намерения Разрушителя словно бы исчезли. Ему пришлось убрать руку от автомата.

Парализованный, растерянный, как никогда прежде, Рей обернулся к Майлзу и, сверля дыры на синяках под глазами ученого, спросил:

– Ты тоже ее видишь?

– Келлендру Криц, великолепного ученого и по совместительству твою мать? – беззаботно переспросил Майлз. – Да, вижу.

Вдруг на груди Келлендры появилось блестящее пятно. Оно стало расширяться, блеск ее был столь ослепительный, как освещение потолка. Рей стал щуриться, и вместе со страхом увиденного, в его голову закралась пытливая мысль, что все, что он сейчас видит – не более чем трюк Ларри Майлза, никак не связанный с самим Канцерфецитом. Трюк, придуманный в надежде заполучить столь желанный патент от Ученого Совета.

Тут же блеск в груди исчез – и на ее месте образовалась пустота, сквозь которую Рей мог видеть темно-зеленые стены лаборатории.

– Как она здесь появилась? – дрожащим от страха голосом спросил Рей.

– Это я и пытаюсь выяснить, – ответил Майлз. – И как только у меня это получится, будь уверен, Ученый Совет с бесконечными извинениями предоставит мне патент. Безо всяких Шелтеров, замолвливающих за меня словечко, – презрительно добавил он.

Келлендра стала ходить по лаборатории, внимательно рассматривая голых кибердевушек. После чего она остановилась, посмотрела на Рея и улыбнулась ему, отчего тот густо покраснел.

– Суть Канцерфецита состоит в том, что тот, кто его принял, видит умерших – любимых или ненавистных, – сказал Майлз. – Тех, кого считает особо важным или тех, чье существование, чья утрата навсегда изменила его жизнь или мировоззрение. Пока мне непонятно, каким образом эти, казалось бы, галлюцинации видят все находящиеся поблизости люди.

Но Келлендра пока молчала, что давало Рею повод думать, что перед ним – лишь голограмма, а не реальный дух. Что все, что он видит – лишь попытка Ларри Майлза выдать свой бред за что-то значимое, совсем так, как было в случае с его работами по квантовому мистицизму.

– Скажи что-нибудь, – обратился Рей к призраку.

Его мать никак не отреагировала.

Рей в отчаянии посмотрел на Майлза.

– Они иногда говорят, но происходит это очень редко, – с грустью пояснил Майлз. – В самый первый раз, когда я их увидел, вернее, увидел его – это был мой отец – он тоже не произнес ни слова. На его груди тоже были пятна, совсем как у твоей матери – я тогда посчитал, что это раны от выстрелов – ведь мой отец был застрелен в Спелсере много лет назад.

– Сомневаюсь, что это раны, – сказал Рей. – Моя мать умерла от передозировки снотворного, по всей видимости, намеренной. Эти дыры означают что-то другое.

Блестящая дыра в теле Келлендре увеличивалась в размерах. Она стала настолько огромной, что складывалось впечатление, будто ее голова со все еще улыбающимся лицом была оторвана от тела.

Жуткие ассоциации навеяли Рею мысли о его матери. Он вдруг подумал о чем-то важном, и это важное тут же было сформулировано в вопросе:

– Почему появилась именно она? Ведь не я, а ты выпил Канцерфецит – стало быть, должен был появиться твой отец или кто-то еще из твоих родственников.

– Я не знаю, – ответил Майлз. – Я пока не знаю, как все это объяснить. Но знаю точно, что темные духи – неограненный алмаз, и мне предстоит пройти долгий путь, чтобы провести ему идеальную огранку для моей работы со сверхлюдьми.

Рей всматривался в темный силуэт матери, все еще не веря в то, что он видит, надеясь, что мать исчезнет, и на ее месте появится единственный смысл его жизни – пока еще мертвая, пятнадцатилетняя жена Афина…

– Ты тянешь время, Разрушитель, – услышал Рей холодный голос правителя.

После этих слов исчезнувший было Разрушитель вновь напомнил о себе:

Я солдат державы Бейла. Мое кодовое имя – Разрушитель. Я подчиняюсь только Сикстену Бейлу. Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта и уничтожить Йоханна Шелтера. Я не имею права допустить своей смерти до момента смерти Шелтера. Наградой за смерть Шелтера станет моя собственная смерть.

Но…

Майлз – это не Шелтер. Разрушителю не прививали ненависть к Майлзу, поэтому зараженный новыми рефлексами Рей смог задать следующий вопрос:

– А их можно касаться?

– Ты их не почувствуешь, – ответил Майлз. – Твоя рука пройдет сквозь нее, как воздух.

Разрушитель стал бить по черепной коробке Рея, требуя, чтобы рука Рея вновь коснулась автомата, спрятанного под лабораторным халатом.

– Чтобы увидеть Темных Духов, нужно лишь немного Канцерфецита? – спросил Рей… или Разрушитель – пока он не мог понять, кем сейчас является.

– Да. Похоже, одного пузырька хватит мне на год испытаний.

Блестящее пятно на груди Келлендры стало настолько огромным, что размыло очертания ее тела. Над землей осталась висеть лишь одна ее улыбка, по-прежнему загадочная, по-прежнему обращенная к Рею, по-прежнему заставляющая его краснеть, по-прежнему…

Все.

Келлендра Криц исчезла.

Исчезла так, словно ее и не было вовсе.

– Ну вот, – сказал Майлз, выпячивая в гордости грудь. – Первый визит к тебе от Келлендры Криц. Правда, недолгий – хотя, надо признать, мой отец провел со мной гораздо меньше времени. Уверен, что в следующий раз она будет находиться дольше и что-нибудь обязательно скажет…

– Если ты его не убьешь, то услышишь новую мелодию моего звукового оружия, – угрожающе прозвучало в наушнике Рея.

Рей запаниковал.

– Я тебе налью немного Канцерфецита, – пообещал Майлз. – Ты, и только ты, заслуживаешь отведать плод моей изнурительной научной работы. Ведь если бы не ты, Рей, все этого не было бы… Подожди, сейчас я найду для тебя колбу.

Майлз уже было встал, но Рей жестом левой руки остановил его.

Его же правая рука уже находилась под халатом…

– Меня не устроит немного Канцерфецита, – сказал он. – Мне нужен весь Канцерфецит.

Майлз замер, словно изваяние.

– Но это же мой научный труд.

– А кто тебе его отдал?

– Я думал, что ты отдаешь его навсегда. Ты же так странно себя вел. Я был уверен, что тебе не интересны разработки своей матери.

– Они и сейчас мне неинтересны, – сказал Рей.

Майлз непонимающе моргнул.

– Тогда зачем он тебе понадобился?

– Чтобы увидеть ее.

– Кого – ее? – спросил Майлз, приобретая все более и более недоуменный вид.

Рей не смог ответить – его рука под халатом крепче сжала автомат.

Кто же он такой?

– Ты же ее уже видел, правильно? – спросил Майлз. – Свою мать, я имею в виду. Или… ты имел в виду кого-то другого?

С некой обреченностью в серо-желтых глазах Рей кивнул.

– Свою мать я видеть не хочу. Думаю, что она хотела меня видеть, раз именно она появилась в качестве темного духа. Мне не интересны мои родители. Мне не интересен мой брат, черт бы его побрал. К черту этих родственников. Знать их не желаю. Я не дерево, чтобы цепляться за корни… Я имел в виду Афину.

Может, все-таки Рей?

– Кто такая Афина? – спросил Майлз, недоумение на его лице, казалось, достигло пика.

В наушнике Рея прозвучали первые аккорды органа. Чуть позже к нему присоединилась флейта.

Рей побелел от ужаса. Он судорожно сжал автомат так, что тот стал топорщиться под его лабораторным халатом.

Или все-таки Разрушитель?

– Что ты прячешь под халатом? – спросил Майлз. Похоже, он встревожился по-настоящему. – Что за странные вещи ты говоришь? Я не понимаю, что с тобой происходит…

– Я тоже, – признался Рей.

– У тебя есть три секунды, чтобы прикончить его. – Голос Бейла заглушил начальные аккорды звукового оружия. – Иначе твои уши вновь услышат эту прекрасную мелодию. Три…

– Прости, – умоляюще произнес Рей.

– За что?

– …два.

– За это. – Автомат взметнулся в воздухе.

– …один.

Раздался выстрел. Пуля пролетела мимо Майлза и угодила в живот Мэйбл. Рей вновь направил ствол на Майлза, ненавидя себя за отсутствие точности.

– ТЫ СПЯТИЛ? – закричал Майлз, глядя на легкий дымок, исходивший из дула автомата.

– ДА! – крикнул в ответ Разрушитель, выстрелил вновь, и на сей раз не промазал.

Пуля попала в плечо Майлзу. Он закричал от боли и, чтобы не упасть, схватился за груди одной из кибердевушек. Майлз оказался спиной к Разрушителю, когда тот стрелял в третий раз.

Он вновь промазал. Пуля угодила в какой-то из переключателей на стене. Потолок с его чудовищно ярким светом отключился, все двери криогенных шкафов отворились. Разрушитель тут же подбежал к Майлзу, опрокинул его в открытый шкаф и тут же стал закрывать дверь, ударяя прикладом автомата по раненому плечу, которое несчастный ученый подставлял под удар, дабы не оказаться запертым в криогенной камере.

Но…

Дверь уже закрылась. На ее торце багровели свежие капли крови.

Разрушитель сел на дверь, не давая Майлзу выбраться, и нажал на кнопку, в которую совсем недавно угодила пуля.

Чудовищно яркий свет вновь загорелся, но двери большинства криогенных шкафов остались открытыми.

Рей подумал о Финзгеффеле, после чего сразу же направился к машине, чтобы вытащить из багажника владельца музея. Его нужно познакомить со своей новой участью…

*************

Все-таки он Рей… и Разрушитель одновременно

С такими мыслями в голове он не мог в полной мере считать себя Разрушителем – ведь определенно, в этих мыслях затесался старый, еще не убитый, ненавистный себе сильнее, чем когда-либо, Рей:

«Я устранил Майлза. Я заморозил Финзгеффеля. Я смогу повелевать покойниками. Я смогу присвоить себе плоды трудов Ларри Майлза над Сверхчеловеком. Я найду машину времени Элиаса, и Сверхчеловеку будет по силам исследовать ее возможности. Я воскрешу Афину, и с ней я стану повелевать новой вселенной с ее новой парадигмой. Афина будет повелевать Темными духами. А стану больше, чем Грезоносец. Больше, чем бог. В новом пантеоне будут лишь два имени – Рей и Афина. Триумф жизни и смерти. Вселенная с новыми законами…

Я солдат державы Бейла. Мое кодовое имя – Разрушитель. Я подчиняюсь только Сикстену Бейлу. Моя основная задача – пробраться на территорию Паксбрайта и уничтожить Йоханна Шелтера. Я не имею права допустить своей смерти до момента смерти Шелтера. Наградой за смерть Шелтера станет моя собственная смерть.

К черту собственную смерть! Пусть она так и останется несбыточной!

Его ждет новая жизнь… вместе с раздвоением личности.

Унылая личина, жаждущая смерти, раскололась на части, и у каждой из этих частей есть причина жить дальше.

Что ж…

Да будет так!

Арест и разоблачение

– Что ж… Да будет так.

– Ты что, спятил? Ты позволишь фараонам себя арестовать?

– Именно так.

– Может, лучше не стоит, а? Может, они взорвутся, как тогда?

– Ты не придавал значение случайности в случае с переносом во времени – но сейчас, ты надеешься на такую же случайность, вероятность которой столь же мала, как и вероятность вашего переноса во времени? Не думал, что ты, Саймон, со своим презрением ко всему, способен верить в чудеса.

– Что ты делаешь? Не останавливайся!

Но…

Элиас уже притормозил у обочины.

Майкл, Эми, Саймон и Клод с недоумением смотрели на Элиаса, на то, как легко он согласился на свой арест… и на их арест тоже.

– Ты что, не понимаешь? – буйствовал Саймон. Его голос стал выше, чем обычно. – Твое незаконное пересечение границы здесь ни при чем. Это всего лишь предлог. Они хотят доставить тебя Гриду, потому что Грид знает, что ты способен создать новую машину времени.

Элиас кивнул – это еще сильнее разозлило Саймона, тот выпучил свои серые глаза буквально в миллиметре от небритой щеки Элиаса.

– Все я понимаю, – спокойно сказал Элиас. – Смею предположить, что понимаю я больше твоего…

Майкл взглянул в зеркало заднего вида – полицейская машина, так же, как и кемпер, притормозила у обочины. Черно-синие огни на дверях перестали вращаться, сирена стихла – и в следующее мгновение показалась троица из записей видеокамер – Мартин, Строумэн и Ребекка. Все трое держали автоматы наготове и осторожно продвигались к задней двери кемпера.

– Дави на газ! – шепотом прорычал Саймон.

– Нет.

– Ты идиот? Дави на газ, иначе нас убьют.

– Мы нужны им живыми.

– Конечно, но после встречи с Гридом, которая состоится после нашего ареста, мы четверо, в отличие от тебя, вряд ли останемся в живых.

– Мне это как раз и нужно.

Саймон замер.

– Встреча с Гридом, – пояснил Элиас.

– Вот оно что. Ты хочешь поквитаться с Гридом? Ценой нашей свободы?

Клод подскочил и подбежал к водительскому сиденью – явно не для того, чтобы сказать Элиасу пару ласковых. Прозвучало это довольно шумно, что вынудило ооновцев крикнуть:

– Никаких движений в салоне. – Судя по голосу, кричал Мартин. – Еще один посторонний звук – и мы будем вынуждены открыть огонь на поражение.

Клод замер. А Саймон крикнул:

– А то как же, придурок! Мы знаем, что никакого огня на поражение не будет. Твоему боссу мы нужны живыми!

Клод с открытым от испуга ртом ударил Саймона по руке – и Майкл волей-неволей согласился со своим скрытым соперником по любви. Было явным безумством со стороны Саймона проявлять свою привычную дерзость в столь непривычной обстановке. Майкл оглянулся на Эми. Ее зеленые глаза широко открыты, зрачки расширены – даже в такой стрессовой ситуации Майкл почувствовал – именно почувствовал, а не увидел – насколько же ее глаза прекрасны…

Никто из ооновцев не посчитал нужным отреагировать на выпад Саймон. Воцарилась казавшаяся безумно долгой короткая тишина, перебиваемая становящимися все громче шагами ооновцев. Майкл метнул взгляд на зеркало заднего вида и увидел, что Мартин обогнул кемпер по левой от себя стороне, а Строумэн – по правой. Оба приближались к передней части автомобиля, их пальцы на курках явно были под напряжением – это больше всего напугало Майкла. Насколько он понял, ооновцы первым делом хотели убедиться в том, что именно Элиас находится в салоне. Третью сотрудницу ООН, носившую, кстати, имя его бывшей девушки, Майкл не разглядел.

– Ну и где огонь? – кричал Саймон. – Как мне кажется, кто-то в этом кемпере, с голосом, очень похожим на мой, издал далеко не один посторонний звук…

Прозвучал выстрел. Все, кто был в кемпере, испуганно обернулись и увидели дыру в фиолетовой двери, сквозь которую пробивался луч дневного света.

– Еще одно слово, умник – и Гриду придется доложить, что у Элиаса не четыре сообщника, а три, – крикнула Ребекка.

Майкл все еще ее не видел, но по звуку понял, что Ребекка стоит напротив фиолетовой двери.

Саймон сглотнул ком в горле, но все равно крикнул:

– Правда? Тогда нас приведут к нему не три ооновца, а два.

Он потянул за рычаг возле Элиаса – и кемпер дал задний ход.

– Что ты делаешь? – кричал Элиас, лишь на мгновение упустивший контроль над управлением.

– Спасаю наши шкуры! – просипел в ответ Саймон, выжимая рычаг до предела.

Раздался глухой удар. Майкл не устоял и упал на пол кемпера. Клод еле удержался на ногах, вцепившись мертвой хваткой в спинку сидения Элиаса. Мигом вскочив на ноги, Майкл тут же бросил взгляд на зеркало заднего вида. Он увидел, как от столкновения полицейский автомобиль с мятым бампером медленно откатывается назад. Электромобиль Клода сорвался с прицепа и вместе с веревкой откатился в сторону от эпицентра событий.

– Сукин сын! – прокричала, судя по всему, успевшая вовремя отскочить Ребекка и открыла огонь по стенам передвижной лаборатории.

Эми вскрикнула от испуга – одна из пуль пролетела в сантиметре от ее головы. Новые лучи света проникли сквозь дыры в салон – отчего внутри стало непривычно ярко. Следом за Ребеккой Строумэн тоже стал обстреливать салон. Майкл вновь упал на пол, но в этот раз для того, чтобы прикрыть собой Эми, но в этом уже не было нужды. Автоматные очереди остановил громкий голос Мартина:

– Хватит стрелять! Вы можете убить ученого!

Майкл встал с пола, посмотрел вперед – и его охватил шок. Он увидел Элиаса, который нацелил на Саймона невесть откуда взявшийся пистолет. Руки того, понятное дело, были теперь далеки от рычага управления. Клод же осторожно двигался назад, с стоящему на ногах Майклу и все еще лежащей на полу Эми.

– Вы позволите им арестовать нас, – прошептал Элиас. – Так необходимо. Необходимо, согласно моему плану. Если ты, Саймон, будешь мешать этому – обещаю, я выстрелю тебе в ногу.

Саймон стал говорить непривычно чутким голосом:

– Зачем тогда нужны были эти камеры? Зачем мы бежали из Леклера?

– Я не знал, что ооновцы так быстро нас догонят, – прошептал в ответ Элиас. – Я хочу, чтобы вы все кивнули. Я должен получить ваше согласие. Я должен знать, что мы все заодно. Поймите, наш арест – лучшее, что может быть в данный момент.

– Но… – начал было Клод.

– Не тяните время – а то я выстрелю ему в ногу. – Он направил дуло пистолета на колено Саймона.

Майкл, Саймон и Клод послушно кивнули. Майкл не знал, что чувствовали остальные, но в его душе появилась отчужденная пустота.

«Все. Приключение окончилось. Арест. И все ради дурацкой мести Элиаса»

Сразу же после этих мыслей фиолетовая дверь открылась – и в проеме показался Мартин. Дуло его автомата было направлено в грудь Элиасу, который вовремя успел спрятать свой пистолет под рукав бурого плаща.

– Без глупостей, Элиас, – пригрозил Мартин, медленно залезая в салон лаборатории. – Подойти, пожалуйста, ко мне. И вы, парни, тоже.

Четверо мужчин поспешно выполнить вежливый приказ Мартина.

– Сейчас мои коллеги наденут тебе и твоим подельникам наручники. И, пожалуйста, без глупостей, парень в античайлдасткой футболке. – Он кивнул на Саймона, который был одет в черную футболку с изображенной на ней свиньей. – Я так понимаю, это ты чуть не задавил мою коллегу? Так вот, если я подумаю, что ты задумал что-то выкинуть, я убью тебя. – Он убрал прицел с груди Элиаса и навел его на свиное рыло на футболке Саймона. – И тогда нам действительно придется сказать Гриду, что у Элиаса было три сообщника, а не четыре.

Тут в проеме показались Ребекка и Строумэн. Ребекка оглядела салон и с подозрением произнесла:

– Так у Элиаса и так три сообщника.

Пауза

– Где четвертый? – спросил Мартин.

Мартин и его коллеги, а вместе с ними и Элиас с Майклом, Саймоном и Клодом оглядели салон кемпера и увидели, что Эми в нем нет…

– Вот она. Держи, сучка! – крикнул Строумэн, увидев Эми у водительского сиденья, и выстрелил, едва не попав в Элиаса. Его выстрел разбил пластмассовое окно.

– Не стреляй, идиот! – крикнул Мартин и опустил автомат Строумэна вниз.

Но…

Кемпер резко дернулся вперед – и все, кто стоял на ногах, упали на пол. Автомат Строумэна при этом выписал очередную очередь, которая превратила потолок лаборатории в решето. Мотор кемпера, такой тихий и убаюкивающий, громыхал, словно паром. Кемпер проехал где-то десять метров и остановился, так же внезапно, как и завелся. Поднимаясь с пола, Майкл видел, как Эми выбирается сквозь разбитое лобовое стекло наружу и как Строумэн вновь направляет на нее автомат…

Прозвучали запоздалые выстрелы, изрешетившие приборную панель – но Эми уже успела выбраться наружу.

Раздался новый выстрел – в этот раз стрелял Элиас. Он, как и обещал, выстрелил в ногу, правда не Саймону, а Строумэну. Тот закричал от боли, ворочаясь на пыльном полу, а Элиас занес свой пистолет над его головой.

– Если что пойдет не так – я убью его! – крикнул Элиас, обращаясь к Мартину.

– Не думаю! – крикнула Ребекка и направила свой автомат в сторону Саймона.

– Опусти свой автомат, Бекки! – крикнул Майкл, достал золотой пистолет и направил его в сторону Ребекки.

Мартин тут же направил пистолет на Майкла. Элиас выхватил у раненого Строумэна автомат и направил его на Мартина, держа прицел пистолета по-прежнему на Строумэне.

– Думаю, нам лучше пойти на мировую, Мартин, – сказал Элиас.

– Не слушай его! – стонал Строумэн, держась за окровавленное бедро. – Прострели кому-нибудь ногу!

Сине-зеленые глаза ооновца совсем растерялись.

– Ты можешь арестовать меня, – продолжал Элиас. – Но их тебе лучше отпустить. Иначе, и твой отряд, и мой… – Элиас шмыгнул носом. – потеряет бойцов.

Мартин оглянулся на Ребекку. Та едва качнула головой в сторону – понять, согласие ли это, или отказ, было сложно.

Мартин вновь перевел взгляд на Элиаса. Казалось, что сине-зеленые глаза пытались что-то прочитать в желтых. После довольно долгой паузы Мартин спросил:

– Ты изобрел водородную бомбу?

Секунда непонимания в сощурившихся желтых глазах, затем секунда прозрения – после чего последовал кивок.

Мартин тоже кивнул – с неким странным удовлетворением.

– Так я и думал. Будь по-твоему. Гриду было обещано доставить тебя – только тебя мы ему и доставим.

Элиас благодарно кивнул.

– Спасибо.

А Строумэн стал выкрикивать сквозь стоны:

– Ты с ума сошел? Ты идешь на сделку с преступником?

– Я здесь главный, – отрезал Мартин и бросил мимолетный взгляд на Ребекку, которая кивнула ему с неохотой.

– Так, мы едем на электробайке, – сказал Майкл с заметным облегчением на лице и засунул под ремень свой бесполезный пистолет. – Саймон, давай, залезай и пристегивайся…

Саймон не двигался. Одними губами он спросил у Элиаса:

– Все под контролем?

Тот одними своими глазами еле заметно кивнул в ответ.

– Извини, что чуть не убил тебя, – бросил Саймон Ребекке, залезая на Апекс Майкла и пристегиваясь ремнем безопасности.

Ребекка одарила Саймона презрительным взглядом. Майкл сел за руль своего Апекса, думая, как бы ему лучше съехать с кемпера и не помять при этом диоды ящерицы-волка.

– Эми! – крикнул Клод в разбитое окно. – Эми, дорогая, все хорошо, мы с ними договорились! Садись в мой Ауд… в мой электромобиль, он открыт, я скоро буду.

Эми что-то крикнула в ответ.

Клод прошел мимо Мартина, который бросил ему вслед странную, что-то означающую, улыбку, нажал на кнопку и после того, как дырявая фиолетовая дверь шлепнулась на асфальт, спрыгнул вниз на дверь и ускорил шаг по направлению к своей некогда горячо любимой Ауди.

– Ты не в сговоре с ними? – с подозрением просил Саймон у Элиаса. ткнув пальцем в сторону Мартина.

– Тебе лучше спросить у него, – ответил Элиас, ткнув пальцем во все еще корчащегося от боли Строумэна.

– Чтоб вы все провалились, – кое-как простонал Строумэн и показал всем по очереди окровавленный средний палец.

Саймон хмыкнул и бросил напоследок:

– Хороший аргумент. Погнали.

Саймон хлопнул по плечу Майкла, и в следующее мгновение Апекс одним рывком вырвался из изрядно обстрелянной лаборатории. Наружу.

На свободу.

Майкл тут же, правда, затормозил у электромобиля Клода, возле которого стоял сам Клод и его (увы, его) девушка – со взъерошенными волосами и глубокой царапиной на лице, на которую Клод так заботливо дул – и видеть это Майклу было особенно противно. Он сказал Эми:

– Молодец! Если бы не твоя смелость, мы бы сейчас были на пути к Гриду… или того хуже, к обеденному столу Бейла.

Клод поежился и бросил сиюсекундный, полный недовольства, взгляд на Майкла.

– Ага. Спасибо, – не оборачиваясь на Майкла, ответила Эми, отчего Майкл сразу же приуныл. – С вами поведешься – и не тому научишься… Ай!

– Извини, – выдохнул Клод, отступая от Эми. – Слишком сильно?

– Да. Уж не думала, что сломанная пластмасса режет кожу не хуже, чем обычное стекло. Ты ничего с этим сделаешь, оставь все как есть.

– Но…

– Нет.

Клод покорно кивнул, а Саймон тем временем предложил:

– Давайте посмотрим, что будет дальше. – Он закурил и обернулся в сторону кемпера.

– Нет, нет, нет, – запротестовал Клод. – Давайте лучше убираться отсюда, а то эти ооновцы передумают и заберут нас вместе с Элиасом.

Майкл, как и Саймон, обернулся назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мартин надевает Элиасу наручники и что-то при этом говорит. Ребекка увидела, что на них смотрят, и тут же ткнула Мартина в плечо, что-то ему сообщила и указала в сторону чудом освободившейся четверки.

– Клод прав, – сказал Майкл. – Нам нужно уезжать отсюда как можно скорее.

– Куда? – спросил Клод.

Все четверо переглянулись.

– Давайте отъедем на безопасное от ооновцев расстояние, – предложил Майкл, – после чего мы все как следует обсудим.

Все четверо вновь переглянулись, и каждый из них, как один, кивнули.

Клод и Эми забрались в электромобиль. Майкл выжал сцепление, и в следующее мгновение оба транспортных средства развернулись примерно на сто восемьдесят градусов и направились в обратную от кемпера сторону. Веревка на капоте электромобиля развевалась от скорости, и Саймон схватился за нее и, словно на поводке, стал держать электромобиль. Майкл бросил последний взгляд на удаляющийся и медленно уменьшающийся в размерах кемпер. Он увидел Элиаса, чьи руки в наручниках находились за спиной, Ребекку, нацелившую автомат в спину арестованного, и Мартина, держащего на своем плече гораздо превосходящего его в размерах Строумэна. Вся эта процессия двигалась к полицейскому автомобилю. Помятый бампер, как предполагал Майкл, вряд ли позволит ооновцам с комфортом довезти Элиаса до своего нанимателя. Взгляд Майкла задержался на Элиасе. Майкл увидел – вернее, он подумал, что ему почудилось, что он увидел – на лице ученого широкую улыбку, которая, к сожалению, могла означать все, что угодно.

*************

Прошло где-то пятьсот метров с того момента, когда изрешеченный кемпер и битый автомобиль ООН полностью скрылись за горизонтом. Электромобиль Клода снизил скорость. Майкл всмотрелся в салон некогда Ауди, кивнул своему скрытому сопернику по любви, после чего тоже сбавил обороты. Вскоре электромобиль и электробайк остановились возле густой заросли на обочине. Клод и Эми выбрались наружу и подошли к Майклу и Саймону. Своими мыслями по поводу улыбки Элиаса Майкл решил поделиться с остальными. Он не был уверен в том, почудилась она ему или нет, но решил, что будет лучше рассказать о ней.

– Теперь я еще сильнее не понимаю Элиаса, – сказал Клод. По сжатым рельефным скулам было очевидно, что все его мыслительные процессы работают в полную мощность. – Сначала он хотел, чтобы всех нас вместе с ним арестовали, потом согласился на свой одиночный арест. Что вообще с ним происходит?

– Он хочет встретиться с Итаном Гридом с глазу на глаз, – предположил Саймон. – А его наемники как раз устроили за ним погоню. Типа, на ловца и зверь бежит. Вот он и решил им сдаться, решил ускорить свою так называемую месть за смерть отца.

– Как же он убьет Грида? – недоумевал Клод. – Он же в наручниках. К тому же, его отвезут на вражескую территорию. Там будет полно головорезов Грида. Он, что, совсем поехавший?

– Похоже на то, – согласился Саймон. – Но не забывай, Клод, что этот поехавший – первый и пока единственный человек на свете, который способен создать машину времени. Думаю, в его кармане припасен какой-нибудь трюк. В конце концов, не просто же так он улыбался. При своем аресте улыбается далеко не каждый.

– Майкл сказал, что ему, возможно, показалось…

– Это ничего не меняет. Элиас довольно расчетлив, хитер и кровожаден, совсем как я. Уверен, что он согласился на арест неспроста. Он либо прячет в своей заднице секретное оружие, созданное специально для того, чтобы убить Итана Грида, либо – и этому я тоже не удивлюсь – он в сговоре с самим Итаном Гридом.

Майкл, Эми и Клод, как один, недоверчиво посмотрели на Саймона.

– А что? – пожал плечами Саймон. – Все может быть.

– Ну… в этом я как-то не уверена… – протянула Эми.

– Ладно, ребятки, вы пока пообсуждайте нашего безумного ученого без меня – мне надо поссать. Я скоро вернусь. Эми, крошка, не подсматривай…

После этих слов Саймон слез с Апекса, подмигнул нахмурившемуся Клоду и слегка покрасневшей Эми, а затем направился в сторону особенно густого дымчатого папоротника.

Майкл, Эми и Клод переглянулись.

– Клод, что ты скажешь по поводу Элиаса? – спросил Майкл

– Я не знаю, – сказал Клод, вытирая со лба пот. – Все то, что мне казалось непонятным, стало еще более непонятным…

– Ясно. А ты, Эми?

Вот он – очередной безобидный повод вглядеться в ее зеленые глаза. Правда, глубокая царапина на ее лице перетягивает на себя внимание, что вызывает в желудке у Майкла легкую, но в то же время неприятную судорогу.

– Я не знаю, – сказала Эми с интонацией, совсем похожей на интонацию Клода, что лишь усилило неприятную судорогу в его желудке. Она увидела некое изменение во взгляде Майкла, после чего неуверенным тоном продолжила:

– В этом безумном будущем столько всего намешано. Знаете ли, мне и без этого все еще трудно смириться с тем, что меня от моих мельбурнских привязанностей отделяют две сотни лет. А тут еще Элиас с его сломанной угнанной машиной времени и недоделанной новой. Его съеденный отец, из которого он сам идет под арест и при этом не может определиться, брать ли с собой нас или не брать. Его съеденный брат, из-за которого вся эта непонятная история и началась. Солдаты из Синистера в Паксбрайте. Совместный план Элиаса и Шелтера заставить нас убить Сикстена Бейла. Механик, предавший нас за две недели своей жизни. Литовка, которую вы подозреваете в торговле наркотиками. Лаура, которая чуть не убила меня. Похитители, один из которых вынудил меня до конца жизни принимать этот противный АПЛ…

Эми перевела дыхание, глубоко вздохнула, после чего сказала:

– Нас впутали в эту авантюру. Мы четверо ни в чем не виноваты. Паззлы этой дикой мозаики могут свести нас с ума, если мы будем вдумываться в содержание каждого паззла. Нам просто нужно уйти от всей мозаики целиком. Мы здесь ни при чем. Это не наши проблемы, а раз это не наши проблемы, то мы не обязаны их расхлебывать. Мы не должны позволить ни Элиасу, ни кому бы то ни было, втянуть нас еще глубже в эту авантюру. У меня все.

Майкл, как и Клод, как один, продолжали смотреть на Эми с неким благоговением в своих взглядах. Майкл не знал, о чем Клод думает в данный момент, но сам он думал о том, что слова Эми, сбивчивые, неуверенные, но такие искренние, полностью соответствуют настроению его мыслей, которые бесполезно метались в его голове, словно – правильно Эми заметила – паззлы, из которых никак нельзя было собрать мозаику, полностью удовлетворяющую здравому смыслу.

Майкл кивнул в ответ – а следом за ним кивнул и Клод.

– Эми. – Майкл старался вложить в это слово как можно больше своей любви, чтобы она каким-либо чудесным образом могла ее прочувствовать. – Эми, я полностью с тобой согласен.

– Я тоже, – добавил Клод, недовольно покосившись на Майкла. – Но только… Нам надо будет использовать Элиаса в своих целях, чтобы выбрать нужное нам… ээээ… время жительства… После того как он, разумеется, доделает свою машину времени. Если он, конечно, останется в живых после ареста.

– Я тоже так думаю, дорогой. – Эми улыбнулась Клоду, отчего судорога в желудке Майкла стала совсем невыносимой.

Клод ответил на улыбку Эми – они мило смотрели друг на друга, и Майкл с неприятным удивлением обнаружил, что в данный момент вместо благоговения к ней, он ощущает что-то вроде раздражения, граничащего с неприязнью.

Как же порою чувства бывают противоречивы.

Может, к черту их? Эти якобы священные чувства?

Едва этот вопрос прозвучал в голове Майкла, как из-за зарослей папоротника вышел Саймон с сигаретой в зубах и серыми глазами, резво перебегающими с одного лица на другое.

– Ну что, дорогие мои, вдоволь пообсуждали нашего арестанта? – спросил он.

– Да, – ответил Клод. – Мы решили, что к черту эти проблемы с Элиасом и машиной времени. Вернее, Эми решила, а мы с ней согласились.

Саймон оживился и с любопытством перевел взгляд на Эми.

– Очень интересно. Выходит, Эми способна так же здраво рассуждать, как и я, пока меня рядом нет? Не говоря уже о, в прямом смысле слова, подвиге, который она совершила, пока мы были на мушке ООН. Ты просто золотце, Эми. Если бы не гадина Клод, я бы не парился по поводу твоей подруги Лилии, Литовки или Лауры, поскольку тратил бы свою энергию на то, чтобы делать тебя счастливой, это уж точно.

Эми слегка покраснела. Клод довольно ухмыльнулся, расценив слова Саймона как шутку. А Майкл стал злиться на самого себя за то, что слова, сказанные его ориентиром в шутку, были обращены к Клоду, а не к нему.

Саймон докурил сигарету, выкинул ее в папоротник, после чего произнес:

– Так. Теперь мы должны решить, что нам делать дальше. Куда мы поедем?

Молчание.

Молчание – каждый вдумчиво смотрел по сторонам, создавалось впечатление, что все хотели силой мысли передать друг другу свои слова. Все это продолжалось до тех пор, пока Клод не сказал:

– Может, лучше вернуться в Леклер?

На него обернулись три отрицательно покачивающие головы. Клод стал пояснять:

– Посудите сами. Злоумышленники вряд ли станут искать нам там, откуда прогнали.

– Правда? – переспросил Саймон. – А тебя не смущает, что злоумышленники, похитившие машину и подославшие к нам Лауру вовсе не связаны с теми злоумышленниками, которые только что арестовали Элиаса? Кто-то другой может туда явиться с целью отыскать Элиаса. Вряд ли Лаура и те, с кем она работает, знают, что Элиас добровольно сдался ооновцам. Так что в Леклер лучше не возвращаться. Никогда. Он вне обсуждений.

Майкл и Эми согласно кивнули, чуть позже с явной неохотой кивнул и Клод, который сказал:

– А что, есть более лучший вариант? Мы две недели жили в Леклере и, не знаю, как вы, но я уже успел к нему привыкнуть.

– В Паксбрайте не один только Леклер, – заметила Эми. – Можем, найдем другое общежитие при другом университете в другом городе и представимся нашими прежними фальшивыми именами? Я уже привыкла притворяться Викторией, а…

Эми осеклась, увидев, что Саймон чересчур красноречиво поджал губы.

– В общежитие иридодиагностики заселил нас Элиас, который договорился с комендантом… или с преподавателем, уже не помню, с кем именно. Да уже и не важно, знаете ли, – важно то, что Элиас с его связями кинул нас на произвол судьбы, отдавшись в руки Мартину и его компашке…

Саймон замолчал. Все взгляды были обращены на него – пока рядом с ними не поравнялся синистерский военный автомобиль. Все замерли…

Но…

К счастью, автомобиль не сбавил скорость и просто проехал мимо них.

– Так что ты можешь предложить? – спросил Клод, едва синистерский автомобиль исчез за медленно алеющим горизонтом.

Саймон ответил, но не сразу:

– Я предлагаю нам переехать в Гриверс.

Клод, Эми и даже Майкл, как один, недоуменно на него взглянули.

– Серьезно? – переспросил Клод. – Разврат, наркотики, ядовитая пыль и отвратительная еда – ради этого стоит туда бежать?

– На счет последних двух пунктов не уверен, а первые два – хм, почему бы и нет?

– Я серьезно, Саймон.

– Я тоже, Клод. Лучше быть в злом Гриверсе, где кроме как зла и нечего ждать, чем оставаться в Паксбрайте с его тщедушными хомячками и ждать, когда зло без спроса отымеет нас. Или ты забыл, Клод? Эми едва не зарезали в нашем, можно сказать, доме. В Леклере. В Паксбрайте!

Клод отвесил Саймону хмурый взгляд.

– К тому же, – продолжал Саймон уже более напористо, – не ровен час, и начнется война. Синистерские интервенты чувствуют себя в этой так называемой утопии как в раю.

Взгляд Клода по-прежнему оставался хмурым, так что Саймон стал говорить гораздо медленнее, буквально разжевывая каждое слово:

– Специально для тебя, Клод, поясняю – война начнется между Синистером и Паксбрайтом. А теперь, Клод, попробуй угадать с одного раза – какая из трех держав Сингрипакса на данный момент сохраняет нейтралитет?

В поиске поддержки Клод обернулся к Эми. Взгляд девушки был задумчивым и довольно мрачным – видимо, аргументы Саймона показались ей убедительными. Клод не стал искать поддержки в Майкле. Но зато он выпалил:

– А как же деньги? В Паксбрайте мы не нуждались в деньгах, там можно жить и без них. Уверен, что в Гриверсе нам без них не обойтись.

Саймон пожал плечами:

– Значит, будем воровать.

– Саймон… – угрожающе начал Клод, но Саймон его перебил:

– Не начинай опять! Я и в этот раз говорю абсолютно серьезно. Я уже обсуждал тему воровства с Майклом, и, похоже, он со мною согласился – ведь если бы он был против, вряд ли бы он умчался в Сионвиль за таким красивым пистолетиком. – Саймон бросил взгляд на золотую рукоять пистолета, который Майкл положил под ремень. – Я ведь правду говорю, Майк?

– Правда, – тихо ответил Майкл, покосившись на Эми… ведь его безрассудная поездка в Сионвиль – лишь отчаянный порыв, вызванный его искренними, но теперь подавленными чувствами к ней.

– Майку просто повезло, – сказал Клод.

Майкл недовольно посмотрел на своего скрытого соперника по любви, хотя он, в общем-то, понимал, что соперник говорил правду.

– Из нас никакие грабители, – продолжал Клод. – Мы вообще никак не связаны с криминалом.

– А как история с подставой Страйкса в Мельбурне? – тут же спросил Саймон.

– При чем здесь я? Ты и Майк у него закупались – но не я. В отличие от вас, я даже не попробовал травку…

Саймон хмыкнул.

– А что не так? Если у вас и были какие-то криминальные дела с Дереком… со Страйксом, то меня в них впутывать не нужно. Кстати, не в последнюю очередь из-за ваших пристрастий, Страйксу удалось взять меня в плен. А если бы не ты, я бы даже не знал о его существовании.

– Что за подстава со Страйксом? – спросила Эми.

Молчание.

Саймон и Клод, а вместе с ними и Майкл старались не смотреть в сторону Эми. Свое безраздельное внимание они уделили вычурному трехэтажному автомобилю, как раз проезжающему мимо них…

Майкл был уверен, что ни Саймон, ни Клод не подумали о том, что Эми ничего не знает об их небольшом криминальном приключении, включающим в себя избивание Страйкса, побег из берлоги за секунду до вторжения копов и недельную отсидку Майкла и Саймона в квартире Майкла, в то время, пока велся их неактивный розыск. Неактивный… спасибо папе Тайгера за это.

Черт…

Это же было совсем недавно. Но Майклу казалось, что его прошлая жизнь с болезнью матери, кознями отчима и подставой Страйкса принадлежала совсем другому человеку. Будто бы не было никакого переноса во времени – будто бы в реальности прошло двести лет с того момента, как он покинул мельбурнскую квартиру с узорами из паутины и сломанной софой.

А может… он просто задремал на своей софе и все, что связано с переносом во времени – не более чем сон?

Или галлюцинация от «поросят» Саймона…

Да уж… Нейроны мозга часто любят топать по ненужным, изжившим себя, дорогам.

– А каком плене идет речь?

Очередной вопрос Эми вернул Майкла обратно в реальность.

Он огляделся по сторонам и увидел Клода, что-то невнятно бормочущего в ответ.

– Ты не оговорился… – медленно начала Эми, – о да, ты не оговорился, когда упоминал Дерека. Стало быть, этого Страйкса зовут Дерек?

– Да, – внезапно для себя ответил Майкл, стараясь не смотреть на Клода, зная, что тот посмотрит на него с крайним неудовольствием.

– Стало быть… ты представился мне именем преступника, когда знакомился со мной? – голос Эми стал тише.

– Нет, нет, все не так, как ты думаешь… – пытался оправдаться Клод.

– Вряд ли бы ты стал представляться мне не просто чужим именем, а именем какого-то преступника, если бы я действительно тебе понравилась… – еле слышным голосом закончила она.

– Как ты можешь такое говорить? Я же люблю тебя…

Эми прижала указательные пальцы к своему лицу и сказала:

– Ты любишь это. А не это, – она приложила пальцы к груди, в которой, как радостно предполагал Майкл, билось разочарованное сердце…

Клод не знал, что ему ответить. Он бросил беглый взгляд на Саймона, явно не понимая, что в этот раз Саймон не способен дать какой-нибудь ценный совет, разумеется, из-за присутствия рядом Эми.

В ее зеленых глазах стояли слезы. Клод же казался беспомощным, словно тонущий ребенок. Саймону же хватило такта не шутить, на его лице читалась вежливая беспристрастность. А Майкл…

Майкл ликовал! И его даже не волновало, читается ликование на его лице или нет.

– Зачем же ты тогда подошел ко мне в «Трех Дорожках»? – спросила Эми. – Зачем ты предлагал мне сыграть с тобой в этот дурацкий боулинг?

– Потому что ты… мне… понравилась… – отчеканил Клод.

Саймон стал махать указательными пальцами перед глазами.

– Из-за твоих зеленых глаз, – добавил Клод.

Майкл слегка разочаровался из-за того, что Эми не могла увидеть кривляний Саймона. Ее взгляд не отрывался от пристыженных голубых глаз. Их обладатель произнес:

– Помнишь, ты при нашем знакомстве хотела узнать у меня, чем же именно ты мне понравилась?

Эми кивнула – взгляд ее мокрых глаз, казалось, чуть-чуть потеплел.

– Помнишь, что я тебе ответил?

– Ты ответил «всем», – сразу же ответила Эми.

– Правильно. А помнишь, как именно я пояснил свой ответ, после того как мой ответ «всем» тебя не устроил?

– Глаза – это все. Когда на твой вопрос о том, чем именно ты мне понравилась, я ответил «всем», именно глаза я и имел ввиду.

Клод был поражен – как, впрочем, и Майкл с Саймоном. Два невольных свидетеля выяснения отношений.

– Ты помнишь слово в слово. Ты же понимаешь, что для меня наши отношения означают?

Эми молчала.

– Для меня они означают все… – сам ответил на свой вопрос Клод.

Эми все еще молчала.

– Я не раз оправдывал свою любовь к тебе. Тогда, при нашем знакомстве. Потом в мастерской Механика. Потом в Леклере после той истории… с Лаурой. – Клод болезненно поежился. – А теперь сейчас. В присутствии друзей. Я никогда так не унижался. Неужели моего поведения тебе недостаточно, чтобы понять, что я действительно тебя люблю?

Саймон украдкой показал Клоду большой палец – но в этот раз его жест не укрылся от зеленых глаз.

– Нет, – ответила Эми.

Голубые глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит от удивления.

– ЧТО??

– Твоего поведения недостаточно, чтобы оправдать ту ложь, с которой ты начал знакомство со мной.

– Я не врал тебе.

– У тебя была причина назвать не свое имя.

– Да. Имя этой причины – моя глупость. Я же тебе не раз об этом говорил…

– Отвези меня в город М, – перебила его Эми.

– Что? В Гриверс? Там же опасно.

– Там Литовка. Я хочу ее увидеть.

– Для чего?

– Мне нужно с ней поговорить. Она – единственная в этом мире, кто по-настоящему понимает меня.

– Она же торгует лицидами. Она ничем не лучше Страйкса, чье имя ты постоянно ставишь мне в вину.

Зеленые глаза смотрели на Клода чересчур странно – нельзя было понять, что именно они выражают в данный момент. Ветер стал усиливаться – темные патлы Майкла и огненно-рыжие волосы Эми стали закрывать лица своим обладателям

– Если ты меня любишь, то позволишь мне увидеться с ней, – сказала Эми, убирая с лица свои локоны. – Я хочу услышать от нее правду. Слухи, которые о ней распускала Лаура, меня не интересуют…

– Но…

– К тому же, – Эми не дала Клоду вмешаться, – я хочу поделиться с ней… правдой. Для меня это важно.

– Но…

– Кроме того – в городе М живет Механик. У вас, я обращаюсь прежде всего к вам, – она повернулась к Майклу и Саймону, – у вас будет возможность узнать подробнее о причине его предательства.

– Это не предательство вовсе, – махнул рукой Саймон. – У нас с Майком другие планы. Мы будем грабить, правда, Майк?

Майкл кивнул – но он не понимал, зачем это делает.

Глаза Эми чуть задержались на лице Майкла, после чего она сказала:

– Дело ваше.

Затем она глубоко вздохнула и в очередной раз смахнула с лица волосы. Царапина медленно затягивалась.

– Стало быть, наши пути расходятся?

– Почему? Мы же должны держаться вместе… – начал было Клод, но он тут же замолчал, с удивлением увидев, что Саймон кивает Эми.

– На время, – сказал Саймон. – Может, очень короткое время. Мы с Майклом прокатимся по Гриверсу в поисках чего-нибудь ценного, а ты и Клод сможете в более приватной обстановке разобраться в своих отношениях. А потом мы встретимся вновь – богатые, обновленные, с новыми надеждами. Что скажешь, Майк?

Майкл понимал, что если он выразит свое согласие со словами Саймона, то потеряет (на время, но все же потеряет) лишнюю возможность любоваться ею.

Но…

Его сакральные чувства стали уже совсем сложными и запутанными, поэтому он сказал:

– Думаю, так будет лучше.

– А ты, Клод, что ты по этому поводу думаешь?

Клод взглянул на Эми и нехотя произнес:

– Мне придется согласиться – хотя я бы с большим удовольствием остался бы в Паксбрайте.

– Все решено, – сказал Саймон. – Наши пути расходятся…

– …для того, чтобы сойтись вновь, – закончила за него Эми.

Саймон заулыбался.

– Какая же ты классная! Дай я тебя обниму на прощание…

Он прижал Эми к себе, чересчур крепко, вызвав довольно ревностный взгляд со стороны Клода, затем по-братски обнял самого Клода. Майкл тем временем стал обниматься с Эми. Пульс его участился, он шепнул ей на ухо:

– Береги себя, дорогая.

После чего он сразу отправился к своему Апексу. По пути он коротко кивнул Клоду на прощание и, получив в ответ столь же короткий кивок, сел на электробайк и включил мотор. Он подождал, пока Саймон усядется сзади и пристегнется, и все это время не сводил глаз с Эми.

А она не сводила глаз с него. Майкл хотел думать, что видит в ее взгляде то, что больше всего хотел увидеть.

Махнув ей на прощание рукой, он развернул свой байк на север и помчался навстречу почти полностью угасшему горизонту…