Сочинения. Том II. Энциклики. О святом Иоанне Креста. Молитвенные размышления. Речи и проповеди. Поэзия. Centesimus annus («Сотый год») ( Иоанн Павел II)

Энциклика Святого Отца Иоанна Павла II

В СОТУЮ ГОДОВЩИНУ ОБНАРОДОВАНИЯ ЭНЦИКЛИКИ RERUM NO VARUM

Досточтимые братья, возлюбленные чада!

Приветствие и апостольское благословение

Введение

1. СТОЛЕТИЕ обнародования энциклики моего предшественника, блаженной памяти Папы Льва XIII, энциклики, начинающейся словами Rerum novarum¹, знаменует собой чрезвычайно важную дату в нынешней истории Церкви, а также в моем Понтификате. Действительно, она получила привилегию быть неоднократно чествуемой торжественными документами Римских Пап, начиная с ее сорокалетнего юбилея вплоть до девяностолетнего. Можно сказать, что ее пребывание в истории акцентировалось другими документами, которые о ней напоминали и вместе с тем ее осовременивали².

Повторяя это же по случаю ее столетнего юбилея – отвечая на запросы многочисленных епископов, церковных учреждений, исследовательских центров, предпринимателей и трудящихся, выступавших как от своего имени, так и в качестве членов различных ассоциаций, – я желаю прежде всего выразить благодарность, какую вся Церковь питает в отношении великого Папы и его «бессмертного документа»³. Я желаю также показать, что плодотворные соки, питаемые этим корнем, не исчерпались с годами, а, даже наоборот, стали плодоноснее. Об этом свидетельствуют начинания самого разного свойства, и те, которые предшествовали этому празднованию, и те, которые его сопровождают и будут реализованы в будущем, – начинания, поддержанные епископскими конференциями, международными организациями, университетами и академическими учреждениями, профессиональными ассоциациями и другими учреждениями и лицами во многих частях света.

2. Настоящая энциклика участвует в этих празднованиях с благодарением Богу, от Которого «всякое деяние доброе и всякий дар совершенный нисходит» (Иак 1, 17), ибо она воспользовалась документом, исшедшим сто лет тому назад от Престола апостола Петра, действуя затем в Церкви и в мире столь успешно и распространяя столько света. Чествование, осуществляемое здесь, касается энциклики Льва XIII и других документов моих Предшественников, внесших свой вклад в то, чтобы она присутствовала в историческом времени и действовала, составляя то, что стало именоваться «социальной доктриной», «социальным учением» и даже «социальным Учительством» Церкви.

Об огромном значении этого учения говорят две энциклики, которые я обнародовал в годы моего Понтификата: «Совершая труд» – о человеческом труде – и «Забота о социальной действительности», в центре которой – актуальные проблемы развития людей и народов⁴.

3. Теперь я намерен предложить «перечесть» энциклику Льва XIII, приглашая «посмотреть в глубь» ее текста, дабы вновь раскрыть богатство фундаментальных принципов, в ней сформулированных, для решения рабочего вопроса. Но я приглашаю также «посмотреть вокруг», взглянуть на «новые вещи», которые нас окружают и посреди которых мы находимся, будучи, так сказать, погруженными в них, – вещи весьма отличные от тех «новых вещей», какие были присущи последнему десятилетию прошлого столетия. Наконец, я приглашаю «посмотреть в будущее», когда уже просматривается третье тысячелетие христианской эры – неизвестной, но и многообещающей. Эта неизвестность и это ожидаемое влияют на наше воображение и творческие способности, стимулируя также нашу ответственность как учеников «единого Учителя», Христа (см. Мф 23, 8), в том, чтобы указывать Пути для провозглашения Истины и приобщения к «Жизни», которой есть Он Сам (см. Ин 14, 6).

Таким образом будет подтверждена не только непреходящая ценность этого учения, но обнаружится также истинный смысл

Церковного Предания, каковое, вечно живое и динамичное, созидается на основании, заложенном нашими отцами по вере, и особенно на том, что «Апостолы передали Церкви»⁵ во имя Иисуса Христа, – на основании, «которого никто не может заменить» (см. 1 Кор 3, И).

Лев XIII решил высказаться в силу осознания своей миссии как преемника апостола Петра, и это же осознание одушевляет сегодня его преемника. Подобно ему и подобно бывшим до него и после него Папам, я вдохновляюсь евангельским образом «книжника, наученного Царству Небесному», о нем Господь говорит, что он «подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое» (Мф 13, 52). Эта сокровищница – обширное течение Церковного Предания, которое содержит «старое», полученное и передаваемое издревле, и которое позволяет читать «новое», посреди чего протекает жизнь Церкви и мира.

К тем явлениям, которые, включившись в Предание, становятся «старыми», представляя возможности и материал для обогащения Предания и жизни веры, относится также деятельность миллионов людей, которые под влиянием социального учения Церкви вдохновлялись ею для осуществления своих задач в мире. Действуя индивидуальным образом или объединяясь в разнообразные группы, ассоциации и организации, они составляют значительное движение для защиты человеческой личности и охраны ее достоинства, что в многообразии исторических событий помогло созидать общество более справедливое или, по крайней мере, препятствовать несправедливости и ограничивать ее.

Настоящая энциклика стремится показать плодотворность принципов, выраженных Львом XIII, которые принадлежат доктринальному наследию Церкви и, как таковые, облечены авторитетом ее учения. Но пастырская забота побудила меня, помимо того, предложить собственный анализ некоторых событий недавней истории. Излишне подчеркивать, что внимательное рассмотрение хода событий для выявления новых потребностей евангелизации составляет одну из задач пастырей. Однако такого рода исследование не ставит целью дать окончательные оценки, поскольку это не входит, по своей природе, в специфические задачи церковного учения.

4. К концу прошлого столетия Церковь стала свидетельницей начавшегося ранее исторического процесса, который к этому времени вступил в особый период. Решающую роль в этом процессе сыграл взятый в совокупности фактор радикальных перемен, которые произошли в политической, экономической и социальной областях, а также в научной и технической среде, не говоря о влиянии господствовавших в те годы разнообразных идеологий. Результатом этих изменений стала возникшая в политической области новая концепция общества и государства и как следствие – новая концепция власти. Традиционное общество распадалось, и начинало формироваться другое, исполненное надежд на новые свободы, но и оно таило в себе опасность возникновения новых форм несправедливости и порабощения.

В экономической области, где использовались и применялись открытия, сделанные в области точных наук, постепенно складывалась новая структура в производстве предметов потребления. Возникла новая форма собственности, капитал, и новая форма труда, наемный труд, с характерной для него чертой: во всей своей тяжести производство подчинялось единственной цели – росту прибыли и увеличению добычи, при этом не принимались во внимание пол, возраст или семейное положение трудящихся.

Труд становился, таким образом, товаром, который легко мог покупаться и продаваться на рынке и цена которого определялась законом спроса и предложения, без учета того минимума, который был жизненно необходимым для существования человеческой личности и ее семьи. Более того, трудящийся даже не был уверен в том, что ему удастся продать «собственный товар»; ему постоянно грозила безработица, которая, при отсутствии социального обеспечения, ставила его перед лицом голодной смерти.

Следствием этого преобразования было «расслоение общества на два класса, разделенных глубокой пропастью»⁶. На сложившуюся ситуацию накладывались особенно заметные изменения в политике. Тем самым господствовавшая тогда политическая теория была нацелена – посредством соответствующих законов или, напротив, при явном отказе от какого бы то ни было вмешательства – на полную экономическую свободу. В то же время начинала возникать – как в организованном порядке, так и нередко насильственным путем – другая концепция собственности и экономической жизни, в основе которой лежала новая система политического и социального устройства.

В самый кульминационный момент этого противостояния, когда во многих странах уже во всей своей неприглядности проявилась явная несправедливость социальной действительности и опасность революции, чему способствовали концепции, которые тогда именовались «социалистическими», Лев XIII выступил с документом, в котором был органично поставлен «рабочий вопрос». Этой энциклике предшествовали другие, содержащие прежде всего учение политического характера, некоторые из них был опубликованы позднее⁷. В этом контексте следует вспомнить, в частности, энциклику Libertas praestantissimum, в которой было обращено внимание на основополагающую связь человеческой свободы с истиной, это тем более важно, что, откажись свобода от взаимодействия с истиной, она превратилась бы в произвол и в итоге подчинилась бы самым низменным страстям и подлежала бы саморазрушению. Действительно, откуда берут начало все явления зла, которым энциклика Rerum novarum стремится противопоставить себя, как не из той свободы, что в экономической и социальной деятельности человека отрывается от истины о человеке?

Папа вдохновлялся, помимо того, учением своих Предшественников, не говоря уже о многих епископских документах, научных исследованиях, проводившихся мирянами, акциях католических движений и ассоциаций и тех конкретных достижениях в социальной области, какие отличают жизнь Церкви во второй половине XIX столетия.

5. «Новые вещи», которые имел в виду Папа, отнюдь не были положительными. Первый параграф энциклики описывает эти «новые вещи», которым она обязана своим названием, в достаточно черных красках: «Однажды разбуженная жажда «новых вещей», которая издревле сотрясала целые государства, должна была, в конце концов, свое желание изменений переместить из области политики в смежную с ней область социальной экономики. А новые успехи в промышленности и новые способы производства, изменение отношений между хозяевами и наемными рабочими; накопление богатств в руках немногих наряду с бедственным положением народных масс; растущая вера самих рабочих в собственные силы и, как следствие этого, теснейшее их единение, наконец, падение нравов, – все это привело к возникновению борьбы (социальной)»⁸.

Папа, а вместе с ним и Церковь, равно как и светская среда, оказались лицом к лицу с обществом, внутренне разделенным; этот конфликт был тем более беспощадным, что он не признавал никаких правил и норм поведения. Это был конфликт между капиталом и трудом, или – как его именовала энциклика – рабочим вопросом. Именно об этом споре, увиденном во всей его остроте и в том виде, в каком он был представлен в то время, Папа не поколебался сказать свое слово.

Здесь возникает первая мысль, какую подсказывает энциклика для нынешнего времени. Папа не сомневался в том, что перед лицом конфликта, который стравливал, словно «волков», меж собой людей, уродуя их борьбой, одних – в стремлении выжить, других – разбогатеть, он не может молчать в силу своего «апостольского служения»⁹, то есть миссии, полученной от самого Иисуса Христа, – «пасти агнцев и овец» (см. Ин 21, 15-17) и «связывать и разрешать на земле» для Царства Небесного (см. Мф 16, 19). Намерением Льва XIII было, несомненно, восстановить мир: современный читатель не может не оценить сурового осуждения классовой борьбы, однозначно высказанного Папой¹⁰. Папа, однако, прекрасно сознавал, что в основе мира лежит справедливость: и главное содержание энциклики состоит в утверждении принципиальных требований справедливости в тогдашней экономической и социальной ситуации¹¹.

Таким образом, Лев XIII, следуя своим Предшественникам, дал Церкви непреходящую модель прогрессивного развития. Именно Церковь говорит об определенных возникающих между людьми ситуациях – индивидуальных и общественных, национальных и межнациональных – и формулирует таким образом свое учение, подлинный доктринальный CORPUS, который позволяет ей разносторонне социальные явления, выносить о них суждения и указывать направления для собственного решения вытекающих отсюда проблем.

Во времена Льва XIII подобная концепция права-обязанности Церкви была еще далека от общего признания, поскольку преобладала двойная тенденция: одна, направленная на этот мир и на эту преходящую жизнь, по отношению к которой вера должна быть чем-то посторонним; и другая, обращенная к спасению исключительно потустороннему, которое, однако, не просвещало и не направляло жизнь человека на земле. Позиция, занятая Папою и выраженная в энциклике Rerum novarum, присвоила Церкви почти что «права гражданства» в изменяющейся общественной жизни, и это право в еще большей степени утвердилось впоследствии. Так оно и есть, что задача изучать и распространять социальное учение принадлежит к евангелизаторской миссии Церкви и составляет существенную часть христианской Вести, поскольку это учение указывает на непосредственные результаты в жизни общества и включает повседневный труд и все виды борьбы за справедливость в свидетельство Христа Спасителя. Эта доктрина является также источником единства и мира перед лицом конфликтов, которые неизбежно возникают в социально-экономической области. Благодаря ей существует возможность жить в новых условиях, не унижая трансцендентное достоинство человеческой личности ни в самих себе, ни в противниках, а также выбирать собственное решение.

Ныне, сто лет спустя, действенность формы подобного присутствия Церкви предоставляет мне возможность внести свой вклад в разработку «христианского социального учения». «Новая евангелизация», в которой испытывает настоятельную потребность современный мир и результаты которой я неоднократно подчеркивал, должна сделать одним из неотъемлемых своих компонентов возвещение социального учения Церкви, способного и поныне, как во времена Льва XIII, указывать правильный путь, поднимая на должную высоту великие вызовы современной эпохи, в то время когда дискредитируется идеология. Как и тогда, сегодня необходимо повторять, что нет истинного решения «социального вопроса» вне Евангелия и что «новые вещи» могут обрести в нем свое подлинное место и получить должную нравственную основу.

6. Поставив перед собой цель – осветить конфликт, который возник между капиталом и трудом, Лев XIII утверждал фундаментальные права трудящихся. Поэтому ключевым понятием его энциклики является достоинство трудящегося как таковое и, в силу того же самого, достоинство труда, который определяется как «человеческая деятельность, предназначенная для обеспечения разных потребностей жизни и главным образом потребности самосохранения»¹². Папа квалифицирует труд как «личный», ибо «сила труда присуща человеческой личности и всецело принадлежит тому, кто ее осуществляет и для пользы кого она была предназначена природой»¹³. Так понимаемый труд составляет область призвания каждой личности; более того, в своей трудовой деятельности человек себя выражает и самореализуется. В то же время труд имеет и «социальное» измерение, в силу своей внутренней связи как с семьей, так и с общественным благом, «так что поистине можно утверждать, что за счет труда рабочих обогащаются государства»¹⁴. Эти положения я воспринял и развил в энциклике «Совершая труд»¹⁵.

Другой важный принцип – это, несомненно, право на «частную собственность»¹⁶. Уже само место, какое энциклика ему отводит, раскрывает приписываемое ему значение. Папа прекрасно сознает тот факт, что частная собственность не есть абсолютная ценность, и не упускает случая провозгласить принципы необходимой взаимодополняемости, в том числе и такой, как принцип всеобщей предназначенности земных благ¹⁷.

С другой стороны, верно и то, что, говоря о частной собственности, Папа преимущественно имел в виду земельную собственность¹⁸. Во всяком случае, это не значит, что доводы, принимаемые для защиты частной собственности, т.е. для утверждения права владеть всем необходимым для личного развития и развития всей семьи – независимо от того, какую конкретную форму это право принимает, утратили сегодня свою значимость. Это надо еще раз подтвердить как перед лицом изменений, свидетелями которых мы являемся и которые произошли в системах, где господствовала коллективная собственность на средства производства, так и перед лицом всё растущей бедности или, точнее, отсутствия частной собственности, что наблюдается во многих частях света, в том числе и там, где преобладают системы с основой на признание частной собственности. Названные изменения и продолжающаяся бедность побуждают к необходимости более глубоко проанализировать проблемы, каким посвящена специальная часть документа.

7. В тесной связи с правом собственности энциклика Льва XIII утверждает также другие права, присущие человеческой личности и неотъемлемые от нее. Среди них первостепенное – по тому месту, какое уделяет ему Папа, и по значению, какое ему отводит, – «естественное право человека» образовывать частные ассоциации; это означает прежде всего право создавать профессиональные ассоциации предпринимателей и рабочих или одних рабочих¹⁹. В этом коренится причина, по которой Церковь защищает и одобряет создание объединений, обычно именуемых профсоюзами; и, естественно, не в силу идеологических предрассудков, не в порядке уступки классовой «сознательности», но потому именно, что речь идет о естественном праве человека и предшествующем его включении в политическое общество. Действительно, государство не может «запретить их создание», ибо «государство существует для того, чтобы защищать естественные права, а не нарушать их. Запрещая устраивать такого рода ассоциации, оно противоречило бы самому себе»²⁰.

Наряду с этим правом, которое – это надо подчеркнуть – Папа недвусмысленно признает за рабочими, или, пользуясь его выражением, за «пролетариями», были в равной степени подтверждены права на «ограничение часов рабочего времени», на законный отдых и на соответствующий подход к подросткам и женщинам²¹ в том, что касается характера и продолжительности работы.

Если учесть то, что говорит история о дозволенных методах, или, по крайней мере, не исключающих законодательно процедур заключения договоров без каких-либо гарантий относительно рабочего времени или гигиенических условий труда, а также без всякого учета возраста и пола принимаемых на работу, – легко понять суровое осуждение Папы. «Несправедливо и бесчеловечно, – пишет он, – угнетать людей чрезмерной работой, чтобы притуплялась их мысль, а тело падало в изнеможении». И с исключительной точностью, говоря о договоре, целью которого является осуществление подобных «трудовых отношений», утверждает: «В каждом соглашении между хозяевами и рабочими более или менее ясно выступает забота» о необходимом отдыхе, соответствующем «времени восстановления сил, затраченных на работе». И в заключение Папа говорит: «Пренебрегать этим условием значило бы поступать против права и справедливости»²².

8. Сразу же после этого Папа определяет другое право рабочего как личности. Речь идет о праве на «справедливую заработную плату», которая не может быть результатом свободного согласия сторон: «будто бы работодатель, после того как выплачена зарплата, выполнил обещанное им, не оставаясь более должником другого»²³. Государство – говорили в те времена – не имеет власти вмешиваться в установление таких договоров, разве что оно должно гарантировать исполнение оговоренных условий. Такая концепция отношений между хозяевами и рабочими, чисто прагматическая, пропитанная исключительно духом индивидуализма, подвергается в энциклике суровой критике за то, что концепция эта противоречит двойной природе труда – как явления личного, но и необходимого. Ибо, если труд, будучи личным, принадлежит тому, кто располагает своими способностями и энергией, он в то же время, будучи необходимым, регулируется тяжелой обязанностью, возложенной на каждого для «самосохранения»; «отсюда вытекает логичный вывод, заключает Папа, что каждый имеет право приобретать то, что требуется для жизни, бедный же может приобретать это только с помощью заработной платы за свой труд»²⁴.

Заработная плата должна быть достаточной для содержания рабочего и его семьи. Если трудящийся, «побуждаемый необходимостью или боязнью худшего, соглашается на более тяжелые условия только потому, что хозяин или подрядчик не предоставляют ему лучших, он является жертвою насилия или несправедливости»²⁵.

Не следует ли повторить сегодня с той же суровостью слова, которые были написаны тогда, когда наступал так называемый «дикий капитализм»? К сожалению, и сегодня встречаются случаи трудовых соглашений между хозяевами и рабочими, в которых игнорируется самая элементарная справедливость по вопросам труда несовершеннолетних или женщин, продолжительности рабочего времени, санитарных условий рабочих мест и справедливого вознаграждения. И все это вопреки касающимся этого международным декларациям и конвенциям²⁶ и самим государственным законам. Папа возлагал на «государственные власти» «прямую обязанность» обеспечивать благосостояние трудящихся с должной заботой, ибо пренебрежение этим оскорбляет чувство справедливости; более того, он без колебаний сказал о «распределительной справедливости»²⁷.

9. К названным правам Лев XIII присовокупляет еще одно, также связанное с положением рабочих, о котором я хочу напомнить в силу той важности, какую оно в себе заключает: право свободно исполнять религиозные обязанности. Папа провозглашает его в контексте других прав и обязанностей рабочих, несмотря на общее убеждение, господствовавшее и в те времена, будто бы некоторые вопросы принадлежат исключительно личной сфере. Он утверждает необходимость воскресного отдыха, дабы человек направил мысли на блага небесные и к молитве – его прямой обязанности перед Богом²⁸. Этого права, укорененного в Божественной заповеди, лишить человека не может никто; «ни один человек не может безнаказанно оскорблять человеческое достоинство, к которому Сам Бог относится с уважением»; следовательно, государство должно гарантировать рабочему возможность пользоваться этой свободой²⁹.

Тот не ошибется, кто в этом столь прозрачном утверждении усмотрит зачатки права на религиозную свободу – принципа, который впоследствии стал объектом многих торжественных деклараций и международных конвенций³⁰, равно как и известной декларации Второго Ватиканского Собора и ряда моих наставлений³¹. В связи с этим следует задаться вопросом, на самом ли деле гарантируют действующие сегодня законоположения и сама действительность промышленно развитых обществ элементарное право на воскресный отдых?

10. Другой важный момент, весьма поучительный для наших дней, – это концепция отношений между государством и гражданами. Rerum novarum подвергала критике две социальные и экономические системы: социализм и либерализм. Социализму посвящается начальная часть, в которой вновь подтверждается право на частную собственность; либерализму особого раздела не посвящается, но, что заслуживает внимания, он подвергается критике по вопросу обязанностей государства³². Оно не может ограничиться «заботой о благе одной части граждан», то есть о богатых и процветающих, и «пренебречь другою», которая составляет, несомненно, значительное большинство в обществе; в противном случае нарушается принцип справедливости, требующий воздавать должное каждому. «Однако охраняя права отдельных лиц, следует с особым вниманием относиться к слабым и бедным. Класс богатых, сильный сам по себе, имеет меньшую нужду в защите государственной властью; класс пролетариев, которому не хватает средств для существования, испытывает острую необходимость в помощи со стороны государства. Поэтому именно рабочим, которые относятся к числу слабых и нуждающихся, государство должно преимущественно предоставлять свою заботу и попечение»³³.

Приведенные места из энциклики особенно ценны сегодня перед лицом новых форм бедности, существующих в мире, потому еще, в частности, что содержат утверждения, которые не зависят ни от какой-либо конкретной концепции государства, ни от какой-либо политической теории. Папа еще раз подтверждает элементарный принцип любой здоровой политической организации, а именно – чем более беззащитными являются отдельные лица в обществе, тем в большей степени нуждаются они во внимании и заботе со стороны других и в особенности во вмешательстве государственной власти.

Таким образом, тот принцип, который сегодня мы именуем солидарностью и о действенности которого – как во внутреннем устройстве любой страны, так и в международном устройстве – я говорил в энциклике «Забота о социальной действительности»³⁴, обнаруживает себя как один из основополагающих принципов христианского понимания общественной и политической организации. Он неоднократно утверждался Львом XIII под термином «дружба», какой мы находим уже в греческой философии; начиная с Папы Пия XI он обозначался не менее знаменательным термином «социальное милосердие», тогда как Павел VI, раздвигая рамки

концепции согласно современным и многообразным масштабам социального вопроса, заговорил о «цивилизации любви»³⁵.

11. Новое прочтение энциклики – в свете современной действительности – позволяет надлежащим образом оценить постоянную заботу и внимание Церкви к той категории лиц, которые являются предметом особой любви Господа Иисуса. Текст документа является блестящим доказательством преемственности в Церкви так называемого «преимущественного выбора в пользу бедных», того выбора, который я определил как своего рода «особую форму приоритета в осуществлении христианского милосердия»³⁶. Энциклика о «рабочем вопросе» – это, следовательно, энциклика о нищенских и ужасающих условиях существования, к каким привел огромные массы людей новый и порой неуправляемый процесс индустриализации. И сегодня в значительной части мира подобные процессы экономических, общественных и политических преобразований порождают те же беды.

Если Лев XIII призывает государство улучшить, согласно требованиям справедливости, условия существования бедных, то он делает это потому, что признает за государством задачу блюсти общее благо и заботиться о том, чтобы любая область общественной жизни, не исключая экономической, способствовала его прогрессу при уважении законной независимости каждого из них. Это, однако, не должно приводить к мысли, будто бы для Папы Льва XIII любое решение социального вопроса должно исходить от государства. Наоборот, он неоднократно настаивает на необходимости ограничивать вмешательство государства, подчеркивая его служебный характер, ибо отдельный человек, семья и общество ему предшествуют, и оно существует для охраны их прав, а не для того, чтобы эти права ущемлять³⁷. Нельзя не отметить злободневности этих размышлений. К столь важной проблеме ограничений, присущих природе государства, нам еще придется вернуться. Между тем подчеркнутые моменты – естественно, далеко не единственные в энциклике – тесно связаны с продолжающимся развиваться социальным учением Церкви, а также со здравой концепцией частной собственности, труда, экономического процесса, реальности государства и прежде всего самого человека. О других проблемах будет сказано дальше, при анализе определенных аспектов современной действительности, однако надо учесть уже сейчас, что содержанием и в известном смысле путеводителем энциклики и всего социального учения Церкви является правильное понимание человеческой личности и ее уникальной ценности, поскольку «Человек – единственное на земле творение, которое Бог восхотел ради его самого»³⁸. В нем Он запечатлел Свой образ и подобие (см. Быт 1, 26), пожаловав ему несравнимое достоинство, на чем неоднократно настаивает энциклика. В самом деле, помимо тех прав, какие человек приобретает собственным трудом, существуют права, которые не соответствуют никакому исполненному им делу, но которые проистекают из присущего ему достоинства человеческой личности.

12. Годовщину памяти Rerum novarum не стоило бы отмечать, если бы она прямо не была обращена к сегодняшнему дню. Уже своим содержанием этот документ побуждает к такому выводу, ибо представленный здесь исторический контекст и высказанные предположения оказались поразительно точными в свете дальнейшего развития.

Это особенно подтверждают события последних месяцев 1989-го и начала 90-х годов. Сами эти события и последовавшие за ними радикальные преобразования можно понять только лишь на фоне предшествовавших ситуаций, которые в известной степени стали конкретно осуществленным предсказанием Льва XIII и симптомами, все более тревожащими его преемников. В самом деле, Папа Лев XIII предвидел отрицательные последствия (со всеми их аспектами – политическими, социальными и экономическими) того общественного устройства, которое предлагал «социализм», представлявший тогда собой социальную философию и более или менее оформленное движение.

Нельзя не подивиться тому факту, что Папа начал с «социализма» критику тех подходов, какие предлагались для решения «рабочего вопроса», – когда тот еще не обозначился так, как это произошло позже в лице сильного и могущественного государства со всеми располагаемыми им ресурсами. И, однако, он дал точную оценку той опасности, какую таила для масс людей соблазнительная возможность решить – столь же просто, сколь и радикально – тогдашний рабочий вопрос. Точность этого диагноза видна особенно хорошо, если вдуматься, в каких страшно несправедливых условиях оказались тогда пролетарские массы стран, недавно начавших индустриализацию.

Надо здесь подчеркнуть две вещи: с одной стороны, исключительная проницательность Папы, позволившая ему увидеть во всей неприглядности истинное положение пролетариев: мужчин, женщин и детей; с другой стороны, не меньшая его способность к предвидению всего того зла, какое эта идея – поменять местами богатых и бедных – должна была принести, что в действительности привело к ухудшению положения тех, кому обещана была помощь. Лечение, выходит, оказалось хуже самой болезни. Определив природу социализма своего времени в подавлении частной собственности, Папа Лев XIII затронул саму суть проблемы.

Его слова заслуживают того, чтобы со всем вниманием перечитать их еще раз: «Чтобы преодолеть это зло (несправедливое распределение богатства и нищету пролетариев), социалисты подстрекают бедных к ненависти против богатых, предлагают уничтожить частную собственность и настаивают на том, чтобы личные владения превратились в общую собственность… но эта теория помимо того, что не решает проблему, приводит лишь к тому, что терпят ущерб сами рабочие; наконец, она несправедлива по многим причинам, поскольку извращает функции государства в отношении прав законных собственников и нарушает общественный порядок»³⁹. Нельзя было удачнее определить тот ущерб, какой нанес этого типа социализм как государственная система: известный позднее как «реальный социализм».

13. Развивая теперь мысль и ссылаясь также на то, что было сказано в энцикликах «Совершая труд» и «Забота о социальной действительности», необходимо добавить, что фундаментальная ошибка социализма носит антропологический характер. Действительно, социализм рассматривает отдельного человека как простой элемент, молекулу социального организма так, что благо индивидуума всецело подчиняется функционированию социально-экономического механизма. С другой стороны, социализм считает, что благо индивидуума можно достичь, не предоставляя ему самостоятельный выбор, это уникальное и исключительное принятие на себя ответственности перед лицом добра и зла. Человек, таким образом, приравнивается к совокупности общественных отношений, и вместе с тем исчезает понятие личности как независимого субъекта нравственных решений, который посредством их создает общественный порядок. Эта ошибочная концепция личности привела к деформации права, которое определяет сферу человеческой свободы, а также к отрицанию частной собственности. В самом деле, человек, лишенный всего того, что он может назвать «своим», как и возможности зарабатывать на жизнь по собственной инициативе, оказывается зависимым от общественного механизма и от тех, кто его контролирует, что чрезмерно осложняет признание им своего достоинства личности и препятствует созиданию подлинной человеческой общности.

Из христианской концепции личности, наоборот, обязательно вытекает справедливое видение общества. Согласно Rerum novarum и всему социальному учению Церкви, общественное измерение человека не исчерпывается в государстве, но реализуется в различных посреднических группах, начиная с семьи и вплоть до экономических, общественных, политических и культурных групп, которые, исходя из самой человеческой природы, обладают – неизменно в рамках общего блага – собственной самостоятельностью. Я назвал это «субъектностью» общества, которая, наряду с субъектностью индивидуума, была аннулирована «реальным социализмом»⁴⁰.

Если поставить затем вопрос, откуда проистекает эта ошибочная концепция природы личности и «субъектности» общества, то необходимо ответить, что первой причиной является атеизм. В ответе на призыв Божий, заключающемся в самой природе вещей, человек постепенно осознает свое трансцендентное достоинство. Каждый человек должен дать этот ответ, который состоит в кульминации в нем человеческого, и никакой социальный механизм или коллективный субъект не может это заменить. Отрицание Бога лишает личность ее основ и, как следствие, приводит к реорганизации общественного порядка, абстрагируясь от достоинства и ответственности личности.

Атеизм, о котором идет речь, в конечном итоге тесно связан с просветительским рационализмом, понимающим гуманную и социальную реальность человека механически. Следовательно, отрицается наиглубиннейшее постижение подлинного величия человека, его трансцендентность по отношению к миру вещей, а также то напряжение, которое он испытывает в своем сердце между желанием полноты добра и собственной неспособностью его достичь, прежде же всего отрицается необходимость вытекающего отсюда спасения.

14. Из того же атеистического корня возникает и выбор средств осуществления, свойственных социализму, осужденному в Rerum novarum. Речь идет о классовой борьбе. Папа, разумеется, не намеревается осуждать любую и какую бы то ни было форму социальных конфликтов: Церковь хорошо знает, что в истории неизбежно возникают столкновения интересов между различными социальными группами и что перед лицом их христианин должен отстаивать свою позицию решительно и последовательно. Энциклика «Совершая труд» недвусмысленно заявила о положительном значении конфликта, если он выступает в виде «борьбы за социальную справедливость»⁴¹, но еще энциклика «Сороковой год» указывала: «Классовая борьба, отрешившись от актов насилия и взаимной ненависти, постепенно переходит в род благородного соревнования, основанного на стремлении к справедливости»⁴².

То, что следует осуждать в классовой борьбе, это, скорее всего, саму идею конфликта, не ограниченного никакими воззрениями этической или правовой природы, который отказывается уважать достоинство другой личности (и, как следствие, – свое собственное): такой конфликт исключает, в силу этого, разумное соглашение и преследует уже не общее благо общества, а интересы какой-то его определенной части, которая свои интересы ставит выше общего блага и стремится уничтожить всё, что ей противостоит. Одним словом, речь идет о возобновлении – на почве внутренних столкновений между социальными группами – доктрины «тотальной войны», какую милитаризм и империализм той эпохи навязывали в области международных отношений. Такая доктрина в поисках справедливого равновесия между интересами различных наций замещала доктрину абсолютного преобладания собственных интересов посредством уничтожения силы сопротивления противной стороны, уничтожения с использованием любых средств, не исключая лжи, террора против гражданского населения, оружия массового уничтожения (которое именно в эти годы начинало проектироваться). Следовательно, классовая борьба в марксистском смысле и милитаризм имеют одни и те же корни: атеизм и пренебрежение человеческой личностью, что приводит к преобладанию принципа силы над принципом разума и права.

15. Rerum novarum противится огосударствлению средств производства, которое превратило бы каждого гражданина в «деталь» шестереночного механизма государства. Не менее решительно она подвергает критике концепцию государства, которое оставляет сектор экономики всецело вне сферы собственных интересов и действий. Естественно, существует законная сфера независимости экономики, в которую государство не должно вмешиваться: однако оно ставит задачу определять юридические рамки, внутри которых развиваются экономические отношения, и охранять, таким образом, первоначальные условия свободной экономики, которые предполагают определенное равенство между сторонами так, чтобы одна из них не могла стать сильнее другой и низвести ее практически до рабского состояния⁴³.

В этом отношении Rerum novarum указывает путь справедливых реформ, которые возвращают труду его достоинство свободной деятельности человека. Они предполагают принятие на себя ответственности со стороны общества и государства, ответственности, направленной прежде всего на защиту трудящегося от безработицы. Исторически это было проверено двумя сходными способами: либо экономической политикой, направленной на обеспечение уравновешенного роста и условий полной занятости, либо путем социальной защиты от безработицы и политикой профессиональной переквалификации, способной облегчить переход трудящихся из переживающих кризис отраслей в развивающиеся.

Помимо того, общество и государство должны обеспечить уровни заработной платы, достаточные для содержания трудящегося и его семьи, включая известные сбережения. Все это требует усилий, чтобы предоставить трудящимся лучшие условия и возможности, дабы их труд становился более квалифицированным и продуктивным; но требует также прилежного контроля и соответствующих законодательных мер для устранения постыдных явлений эксплуатации, особенно в ущерб трудящимся менее способным, иммигрантам или оказавшимся за бортом жизни. Решающей в этой области представляется роль профсоюзов, которые устанавливают минимальную заработную плату и оговаривают условия труда. Наконец, необходимо гарантировать соблюдение «человеческого» распорядка труда и отдыха, помимо права на проявление себя как личности на рабочем месте, без какого-либо ущерба для своей совести и достоинства. Огромная роль в этом отводится профсоюзам, не только как инструменту заключения трудовых соглашений, но и как «мест», где находит выражение субъектность трудящихся. Они служат развитию подлинной культуры труда и помогают трудящимся участвовать полноценно и по-человечески в жизни предприятия⁴⁴.

В достижении этих целей государство должно принимать участие как непосредственно, так и косвенно. Косвенно и согласно принципу распределения компетенции – создавая благоприятные условия для свободной экономической деятельности, которая могла бы во множестве предоставить рабочие места и источники для обогащения. Непосредственно и согласно принципу солидарности – полагая в защиту самых слабых некоторые ограничения автономии тех, кто решает условия труда, и обеспечивая в любом случае жизненный минимум для безработного⁴⁵.

Энциклика и социальное учение Церкви, с нею связанное, имели многообразное влияние в период между XIX и XX столетиями. Это влияние отражается в многочисленных реформах, проведенных в области социального обеспечения, пенсий, здравоохранения, техники безопасности, в рамках большего уважения прав трудящихся⁴⁶.

16. Реформы были частично осуществлены государствами, но в борьбе за их достижение сыграли важную роль акции рабочего движения. Возникшее как реакция нравственного сознания на ситуации несправедливости и причиненного зла, это движение развернуло широкую профсоюзную, реформаторскую деятельность, свободную от идеологических туманностей и более приближенную к повседневным нуждам трудящихся, и в этом контексте его усилия не раз объединялись с усилиями христиан, стремящихся к улучшению условий жизни трудящихся. Впоследствии это движение, в известной степени, подпало под доминирующее влияние той марксистской идеологии, которую осудила Rerum novarum.

Эти реформы явились также результатом свободного процесса самоорганизации общества путем налаживания действенных средств солидарности, благодаря которым стал возможным экономический рост, более отвечающий ценностям личности. Уместно вспомнить здесь многообразную деятельность, при значительном вкладе христиан, по созданию производственных потребительских и кредитных кооперативов, по расширению народного образования и профессиональной подготовки, по экспериментированию различных форм участия в жизни предприятия и в жизни общества в целом.

Итак, оглядываясь назад, есть все основания возблагодарить Бога за то, что великая энциклика не осталась без отклика в человеческих сердцах и стала стимулом для деятельности на благо ближнего. Тем не менее, необходимо признать, что содержавшееся в ней пророческое предсказание не было в полной мере услышано людьми той эпохи, и именно это стало причиной многих несчастий.

17. Перечитывая энциклику в контексте всего богатого учением наследия Льва XIII⁴⁷, нельзя не заметить, что она указывает, по сути дела, на последствия в социально-экономической сфере некоей ошибки огромного значения. Ошибка, как было нами сказано, кроется в концепции человеческой свободы, оторванной от подчинения истине и, следовательно, от обязанности уважать права других людей. Содержанием свободы становится тогда любовь к самому себе вплоть до пренебрежения Богом и ближним, любовь, которая ведет к безграничному утверждению собственных интересов и не дает ограничить себя никакими обязанностями справедливости⁴⁸.

Именно эта ошибка явилась результатом трагического ряда войн, которые потрясли Европу и мир в период между 1914 и 1945 годами. То были войны, начало которым было положено милитаризмом и агрессивным национализмом, и связанным с ними формами тоталитаризма; войны, ставшие следствием классовой борьбы, гражданских и идеологических войн. Без чудовищного груза ненависти и обид, накопившегося в результате стольких несправедливостей как на международном уровне, так и внутри отдельных государств, невозможны были бы столь жестокие войны, в которые была вложена энергия великих держав и в которых не останавливались перед нарушением самых священных прав человека, раз было запланировано и осуществлено истребление целых народов и социальных групп. Вспомним особенно здесь еврейский народ, ужасная судьба которого стала символом заблуждения, какого может достичь человек, если он обращается против Бога.

И однако, ненависть и несправедливость овладевают целыми народами и побуждают их к действиям только тогда, когда их легитимирует и организовывает идеология, опирающаяся на них, а не на истину о человеке⁴⁹. Rerum novarum оспаривала идеологию ненависти и указывала пути для уничтожения насилия и злобы посредством справедливости. Да поможет воспоминание об этих страшных событиях руководить действиями всех людей и в особенности правителями народов нашей эпохи, в которой новые формы несправедливости разжигают новую ненависть и намечают горизонты новых идеологий, восхваляющих насилие.

18. Правда, начиная с 1945 года пушки на Европейском континенте молчат; однако истинный мир – надо об этом помнить – никогда не является результатом военной победы, но включает в себя преодоление причин войны и подлинное примирение между народами. Вместе с тем долгие годы существовавшую в Европе и во всем мире ситуацию определяло скорее отсутствие войны, чем подлинный мир. Половина континента подпала под господство коммунистической диктатуры, тогда как другая половина организовывалась для защиты от такой опасности. Многие народы, теряя возможность распоряжаться собой, оказались в тесных границах империи, стремившейся к уничтожению их исторической памяти и вековых традиций культуры. Огромные массы людей, вследствие такого насильственного разделения, вынуждены были покидать свои земли или становиться жертвами принудительной депортации.

Безумная гонка вооружений поглощает ресурсы, необходимые для развития внутренней экономики и для помощи самым обездоленным народам. Научный и технический прогресс, который должен бы продвигать благосостояние человечества, превращается в орудие войны: наука и техника используются для производства все более совершенного и разрушительного оружия, между тем как от идеологии, представляющей собой извращение подлинной философии, требуют доктринальных оправданий новой войны. И эта война не просто ожидается и готовится, но и осуществляется с колоссальными кровопролитиями в различных частях мира. Логика блоков, или империй, подвергнутая обличению в документах Церкви и недавно в энциклике «Забота о социальной действительности»⁵⁰, приводит к тому, что споры и несогласия, возникающие в странах третьего мира, систематически раздуваются и используются для создания трудностей противнику.

Экстремистские группы, которые стремятся разрешить такие споры оружием, легко находят политическую и военную поддержку, их вооружают и готовят к войне, тогда как тот, кто пытается найти мирные и гуманные решения при уважении законных интересов всех сторон, остается изолированным и часто становится жертвой своих противников. Точно так же и милитаризация многих стран третьего мира и братоубийственные войны, терзающие их, распространение терроризма и все более варварских средств военно-политической борьбы являются одной из главных причин в ненадежности того мира, который установился после окончания Второй мировой войны. Наконец, над всем миром нависает угроза атомной войны, способной привести к полному уничтожению всего человечества. Наука, используемая в военных целях, предоставляет в распоряжение ненависти, раздуваемой идеологиями, решающее средство. Но война может закончиться без победителей и без побежденных самоубийством человечества, и потому необходимо отвергать логику, ведущую к ней, идею, будто бы борьба за уничтожение противника, противоречия и сама война суть факторы прогресса и продвижения истории вперед⁵¹. Сознательный отказ от такой идеи неминуемо приводит к нарушению как логики «тотальной войны», так и логики «классовой борьбы».

19. В конце Второй мировой войны, однако, такое развитие еще только начинает формироваться в сознании, и единственное, что приковывает внимание, – это распространение коммунистического тоталитаризма на более чем половину Европы и на отдельные части мира. Война, которая должна была бы возвратить свободу и восстановить международное право, завершается без достижения этих целей; более того, для многих народов – особенно для тех, кто перенес наибольшие страдания, результат оказался прямо противоположным. Можно сказать, что ситуация столкнулась с разными реакциями.

В некоторых странах и в некоторых областях предприняты конструктивные усилия по восстановлению разрушенного во время войны демократического общества, вдохновляемого идеалами социальной справедливости, которое лишает коммунизм революционного потенциала в виде эксплуатируемых и угнетенных масс. Такие попытки нацелены обычно на поддержание механизма свободного рынка, обеспечения – посредством стабильности валюты и надежности общественных отношений – условий постоянного и здорового экономического роста, при котором люди имеют возможность создавать своим трудом лучшее будущее – для себя и своих детей. В то же время эти страны стремятся избежать того, чтобы рыночные механизмы стали единственным отправным моментом совместной жизни, и стремятся подчинить их государственному контролю, что делает действенным принцип общего предназначения земных благ. Относительно большой выбор работы, прочная система социального обеспечения и профессионального обучения, свобода ассоциаций и решающая роль профсоюзов, страхование на случай безработицы, средства, обеспечивающие демократическое участие в общественной жизни, – в таком контексте высвобождается труд, который перестает быть «товаром» и гарантируется его достойное выполнение.

Имеются, далее, и другие социальные силы и идейные движения, которые противостоят марксизму созданием систем «национальной безопасности», они стремятся до мелочей контролировать все общество, чтобы воспрепятствовать инфильтрации марксизма. Высоко вознося и усиливая государственную мощь, они намереваются оградить свои народы от коммунизма; но при таком образе действий существует серьезная опасность уничтожения той свободы и тех ценностей личности, во имя которых следует ему сопротивляться.

Наконец, еще одну форму практического ответа на коммунизм представляет собой общество обогащающихся, или общество потребителей. Оно стремится нанести поражение марксизму на почве чистого материализма, демонстрируя, каким образом общество свободного рынка в состоянии достичь более полного удовлетворения материальных потребностей человека, чем тех, что обещал коммунизм, исключая при этом духовные ценности. В действительности, если верно то, что эта социальная модель свидетельствует о крахе марксизма в его попытке построить новое и лучшее общество, то вместе с тем, отрицая независимое существование и ценность морали, права, культуры и религии, она сближается с ним в низведении жизни человека до сферы экономики и удовлетворения материальных потребностей.

20. В тот же самый период происходит грандиозный процесс «деколонизации», в ходе которого многие страны приобретают или восстанавливают свою независимость и право свободно распоряжаться собою. Однако формальное завоевание государственного суверенитета для этих стран часто оказывается первым шагом на пути созидания подлинной независимости. Фактически решающие секторы экономики все еще продолжают оставаться в руках больших иностранных предприятий, которые не собираются постоянно связывать себя с развитием принявшей их страны, даже сама политическая жизнь контролируется внешними силами, тогда как в пределах границ государства сосуществуют группы племен, еще не включившихся в подлинно национальную общину. Помимо того, не хватает компетентных специалистов, способных профессионально обеспечить честное и нормальное функционирование государственного аппарата, и недостает также кадров для эффективного и ответственного управления экономикой.

При возникновении подобной ситуации многим представляется, будто марксизм можно предложить в качестве кратчайшего пути для воссоздания нации и государства, и отсюда возникают различные варианты социализма со специфическим национальным характером. Перемешиваются, таким образом, во многих идеологиях, которые формируются по меркам, меняющимся от случая к случаю, законные требования национального освобождения, формы национализма и даже милитаризма, принципы, извлеченные из старых народных традиций, порой созвучные христианскому социальному учению и концепциям марксизма-ленинизма.

21. Наконец, следует напомнить о том, что после Второй мировой войны, в частности, как реакция на ее ужасы, усилилось и стало более живым осознание прав человека, что нашло признание в различных Международных документах⁵² и, можно было бы сказать, в разработке нового «международного права», чему Святейший Престол оказывал постоянную поддержку. Стержнем этой эволюции стала Организация Объединенных Наций. Не только укрепилось сознание права отдельной личности, но и сознание права целых народов, а также лучше поднимается необходимость действовать в целях преодоления заметного неравенства между различными географическими ареалами мира, что, в известном смысле, способствовало смещению центра тяжести социального вопроса из национальной среды в международную сферу⁵³.

С удовлетворением отмечая этот процесс, нельзя все же не сказать о том факте, что далеко не всегда положителен общий баланс различных программ помощи делу развития. Помимо того, Организации Объединенных Наций до сих пор не удалось найти действенных средств для решения международных конфликтов, альтернативных войнам, и именно это представляется самой насущной проблемой, какую должно будет решать международное сообщество.

22. Исходя из ситуации в мире, подробно мною изложенной в энциклике «Забота о социальной действительности», можно посмотреть и на целый ряд неожиданных и многообещающих событий последних лет. Их кульминацией, несомненно, стали события 1989 года в странах Центральной и Восточной Европы, но охватывают они более широкий период и географический горизонт. В течение 80-х годов в некоторых странах Латинской Америки, а также в Африке и Азии постепенно стали рушиться сложившиеся режимы диктаторства и угнетения. В других странах делается попытка перейти – пусть с трудом, но плодотворно – к более справедливым политическим формам, позволяющим и большее участие граждан в жизни страны. Важной, даже решающей стала деятельность Церкви по защите и поддержанию прав человека: в той среде, которая была под особо сильным влиянием идеологии, где принадлежность к какой-либо группе заслоняла сознание общего человеческого достоинства, Церковь утверждала со всей простотой и энергией, что каждый, независимо от своих личных убеждений, несет в себе образ Божий, а потому заслуживает уважения. Эта позиция была не раз свойственна подавляющему числу людей, что и приводило к поискам таких форм борьбы и политических решений, которые в большей степени проявляют уважение к достоинству человеческой личности.

В результате этого исторического процесса возникли новые формы демократии, хрупкие структуры которых – политические и социальные – открывают дорогу надежде на перемены, хотя они и отягощены тяжелым наследием несправедливости и зла, не говоря уже о бедственном экономическом положении и серьезных социальных конфликтах. В то время как вместе со всей Церковью я благодарю Бога за то свидетельство, часто героическое, которое дали многие пастыри, целые христианские общины, отдельные верующие, а также другие люди доброй воли в таких трудных условиях, я молюсь, дабы Он поддержал всех в усилиях по созиданию лучшего будущего. На самом деле эта ответственность лежит не только на гражданах названных стран, но и на всех христианах и людях доброй воли. Речь идет о том, чтобы показать, что сложные проблемы этих народов могут быть разрешены путем диалога и солидарности, а не борьбой за уничтожение противника и военными действиями.

23. Среди многочисленных факторов падения режимов угнетения некоторые заслуживают особого напоминания. К решающим факторам, положившим начало изменениям, относится, без сомнения, нарушение прав труда. Нельзя забывать, что фундаментальный кризис систем, претендовавших быть выразителями позиции правительства и даже диктатуры пролетариата, начался с важнейших движений, которые произошли в Польше во имя солидарности. Массы трудящихся отказывались признавать законной идеологию, выступающую от их лица, они находили, а то и заново для себя открывали, опираясь на собственный тяжелый опыт труда и угнетения, принципы и понятия социальной доктрины Церкви.

Следует далее отметить и тот факт, что к падению подобного «блока», или империи, почти повсюду пришли мирным путем, в такой борьбе, где в качестве оружия используются лишь истина и справедливость. И если марксизм считал, что, обостряя социальные противоречия, можно якобы прийти к их решению путем открытых столкновений, то такого рода мирная борьба способствовала краху марксизма, она упорно отстаивала все виды переговоров и диалога, предоставляя свидетельство истине, призывая к совести противника и стремясь разбудить в нем чувство общего человеческого достоинства.

Казалось, будто европейский порядок, установившийся в результате Второй мировой войны и освященный Ялтинскими соглашениями, мог быть ниспровергнут только другой войной. Напротив, он оказался преодоленным ненасильственным путем и усилиями людей, которые – неизменно отказываясь уступать могуществу силы – сумели раз за разом находить действенные формы для свидетельства истины. Это разоружило противника, так как насилие всегда нуждается в оправдании ложью, надевая на себя, пусть и фальшивую, маску защиты права или ответа на угрозы других⁵⁴. Благодарю еще раз Бога, Который укрепил сердца людей во время тяжелого испытания, молясь о том, чтобы такой пример оказался действенным в других местах и при других обстоятельствах. Да научатся люди бороться за справедливость, не прибегая к насилию, отказываясь от классовой борьбы во внутренних конфликтах и от войны в конфликтах международных.

24. Вторым фактором кризиса явилась, несомненно, неэффективность экономической системы, которую следует рассматривать не как проблему только техническую, но, скорее, как результат нарушения прав человека к предпринимательству, на собственность и на свободу в экономике. К этому аспекту следует присоединить также культурный и национальный: невозможно понять человека односторонне, исходя из его экономической деятельности, как невозможно определить его на основе классовой принадлежности. Человека можно понять самым исчерпывающим образом, если рассматривать его в сфере культуры, посредством языка, истории и той позиции, которую он занимает относительно главных экзистенциальных моментов, какими являются рождение, любовь, работа, смерть. Ось любой культуры составляет отношение человека к самой великой тайне: тайне Бога. Культуры различных народов представляют собой разнообразные способы ответа на вопрос о смысле личного существования: когда такой вопрос устраняется, разрушается культура и нравственная жизнь народов. Вот почему борьба за охрану труда непосредственно связана с борьбой за культуру и национальные права.

Конец ознакомительного фрагмента.