В. Методы исследования
6. Психология и социология
Для того чтобы правильно оценить адекватность примененного в данном исследовании инструментария, следует сделать небольшое отступление. Как было показано в разделе 1, исследования человеческой активности ведутся психологами достаточно долгое время. Однако практически все эти исследования проводились на маленьких, не сензитивных к социально-демографическим характеристикам индивидов выборках. Такое ограничение исследовательского пространства было обусловлено не только ненадлежащим финансированием психологических исследований в нашей стране, но еще и традицией, закрепленной многочисленными определениями предмета социальной психологии, которые, как шоры на глазах лошади, оказывали в ряде случаев тормозящее воздействие на развитие науки.
Очевидно, что специфика сознания и поведения людей, принадлежащих к разным половозрастным, образовательным, социальным, территориальным, этническим и иным большим группам, в целом интересует как представителей социологической, так и представителей психологической науки. И в этой связи следует согласиться с Г. М. Андреевой, писавшей, что различий между социологией и социальной психологий практически нет; «они прослеживаются лишь при помощи выделения специфических аспектов исследования, специфического угла зрения на ту же самую проблему» [10, с. 20].
Однако, как справедливо замечает (правда, в несколько другом контексте) Г. М. Андреева, определение предмета конкретной науки в конкретной стране часто определяется кругом вопросов, рассматриваемых в различных школах этой науки [Там же, с. 18]. Иными словами, предмет науки включает в себя то, на что претендуют люди, объявившие себя ее служителями. Именно амбиции апологетов, называющих круг своих интересов «исследовательской традицией», и являются решающими в межнаучном пограничном споре, как, собственно говоря, и происходит за отсутствием высшего судии в абсолютном большинстве любых пограничных споров.
По сути, если рассуждать безотносительно реального положения дел, при проведении разграничительной линии между социологией и психологией логичнее всего было бы исходить из того, что социология как наука об обществе должна заниматься глобальными социальными процессами, социальными институтами и структурами, вопросами происхождения, развития, организации и функционирования человеческого общества и отдельных общностей, а также социальными отношениями, раскрывающими природу взаимосвязей и отношений различных общностей, тогда как внимание психологии, и в первую очередь социальной психологии как науки о внутреннем мире человека общественного, могло бы сосредоточиться на социально детерминированных различиях в сознании людей, особенностях восприятия людьми окружающего их общества и общественных отношений, саморегуляции поведения индивида в социуме, а также на субъективном отношении индивида к окружающим его людям, т. е. на межличностных субъект-субъектных отношениях. Данное разделение могло в равной степени касаться как больших, так и малых групп, где за социологией оставалось бы поле зависимости социально-статусных процессов, происходящих в малых группах, от действующих на эти группы различных институциональных факторов.
Однако реальность сложилась по-другому. Рассматривая формирующуюся в России границу между социологией и социальной психологией, бессмысленно апеллировать к пониманию предмета обсуждаемых наук в других странах. Отечественная социология и отечественная социальная психология прошли свой собственный путь, заметно отличающийся от американского или западно-европейского. Поэтому и деление проблемного поля, а значит, и предмета данных наук здесь обусловливалось другими обстоятельствами и выглядело совершенно иначе, чем там. Ситуация, складывающаяся в России, характеризовалась тем, что и руководствовавшаяся деятельностным подходом социальная психология далеко выходила за пределы внутреннего мира личности, нацеливаясь на изучение закономерностей поведения и деятельности людей, обусловленных фактом включения индивидов в социальные группы [65, с. 360; 123, с. 308], и социология громогласно заявляла претензии на исследование сознания человека.
Так, например, Ж. Т. Тощенко полагает, что «предмет социологии как науки включает: реальное общественное сознание во всем его противоречивом развитии; деятельность, действительное поведение людей, которые выступают как предметное воплощение (по форме и содержанию) знаний, установок, ценностных ориентации, потребностей и интересов, фиксируемых в живом сознании; условия, в которых развиваются и осуществляются реальное сознание и деятельность, действительное поведение людей» [155, с. 52].
Аналогичной точки зрения придерживаются и В. Г. Немировский, Д. Д. Невирко и С. В. Гришаев, которые писали, что «сознание и поведениечеловека в конкретной социальной обстановке, которые обусловливают появление различных социально-демографических, национальных, социально-профессиональных структур, и являются предметом социологии» [102, с. 115].
Г. И. Козырев, исходя из того, что сознание и личность могут быть объектами разных наук, предметом социологии считает общественное сознание и социальные качества личности [57, с. 7–8].
Впрочем, одним только стремлением изучать сознание или личностные качества людей попытки расширить предмет социологии за счет психологии не ограничивались. Наиболее радикально психологический редукционизм был выражен М. С. Комаровым, который заявил, что психология занимается тем, что изучает человека вне социального контекста его поведения [58, с. 19][32].
Справедливости ради, следует отметить, что общественное сознание упоминается в определениях предмета социологической науки далеко у не всех авторов. И тех, кто не включает общественное сознание в предмет социологии, легко можно понять. Между реальными общественными отношениями и их субъективным отражением не только в индивидуальном сознании, но и в обобщенном сознании множества индивидов существует большой зазор. И если социология изучает общественные отношения, то обращение к общественному мнению для изучения этих отношений вполне можно сравнить с попыткой оценивать собственную красоту, смотрясь в кривое зеркало.
Однако то обстоятельство, что изучение общественного мнения, ставшее как бы визитной карточкой отечественной социологической науки, стало восприниматься как исследование массового сознания, а последнее зачастую отождествлялось с общественным сознанием, побуждало многих социологов считать данную сферу обязательной частью предмета социологии, отстаивая не только право, но и обязанность социологической науки изучать данный предмет.
В этой связи социальная психология, придерживаясь молчаливого соглашения, никогда не претендовала на изучение специфики восприятия окружающего мира представителями больших групп[33]. Различием восприятия мужчин и женщин интересовалась тендерная психология, различием взглядов на мир разных народов занималась этнопсихология, психологию толпы изучала политическая психология, различные ментальности описывала историческая психология, затрагивала данную тематику даже психосемантика, а социальная психология от всех этих исследований практически стояла в стороне.
Так получилось, что российские социальные психологи, находясь в явном меньшинстве по отношению к социологам, ряды которых в начале 1990-х годов значительно пополнили преподаватели кафедр общественных наук, сумели отстоять свое право заниматься психологическими процессами, происходящими в малых группах, но при этом несмотря на все усилия небольшого числа энтузиастов из ведущих исследовательских центров практически отдали тематику больших групп представителям других наук, называвших эти группы классами, стратами или слоями. В результате, анализ как содержания сознания, так и личностных характеристик представителей не только больших социальных, но и больших возрастных, образовательных, религиозных, территориальных и пр., а также больших социально-психологических (таких, например, как люди, удовлетворенные своей жизнью, и люди, недовольные своей жизнью) групп оказался практически полностью в ведении социологии, что значительно сузило реальный предмет отечественной социально-психологической науки.
В принципе, ничего плохого в этом делении, наверное, не было бы – какая разница, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей – если бы не одно достаточно важное обстоятельство. Ученая «кошка» ловила далеко не всех «мышей», а только тех, которых поймать было легко. Содержание огромного числа существующих в массовом сознании и специфических для перечисленных больших групп социально-психологических феноменов, таких, как базовые ценности, жизненные цели, социальные установки, конвенциональные нормы, представления о ненормативном поведении, стереотипы сознания, мифы, идеалы, интересы и т. п., оказавшись на спорной, а стало быть ничейной территории, осталось, в результате, вне сфер интересов исследователей и практически не подвергалось изучению. Механизмы порождения этих феноменов, факторы, влияющие на их формирование, зависимость индивидуальных предпочтений в перечисленных сферах от самых разных обстоятельств изучались достаточно широко, а описаний того, что представляют эти явления в совокупности, не было. Социология сфокусировалась на изучении самого поверхностного слоя массового сознания – оценок людьми различных общественно значимых предметов, событий и фактов, а более глубокие слои, за редким исключением, не стали предметом исследований ни социологов, ни социальных психологов. Равным образом не изучались и особенности личностных характеристик представителей перечисленных выше социально-демографических и иных больших групп.
Такому развитию событий в большой степени способствовали ограничения, изначально заложенные в инструментарий, который применялся для изучения массового сознания. Эмпирические работы, выполняемые социологами, базировались на методах, разработанных в рамках конкретных социологических исследований, главным из которых являлся упоминавшийся выше опрос общественного мнения. Задачи, которые был призван решать такой опрос, он решал хорошо. Следует отметить, что в последние десятилетия были достаточно глубоко проработаны методы построения вероятностных и в высокой степени репрезентативных выборок, создан эффективный математический аппарат обработки полученных данных, многое было сделано и в плане выработки правил построения адекватных вопросов, позволяющих точно выяснять однозначное мнение респондентов по достаточно сложным проблемам.
Однако основной целью проведения подобных опросов являлось выяснение прямого, однозначного и очень простого суждения человека либо по поводу различных общественных явлений, либо относительно обстоятельств его личной жизни. Закономерности, стоящие за этими однозначными суждениями, социологи вскрывали путем логических размышлений, обобщавших многочисленные суждения по частным вопросам и позволявших прийти к системным выводам. При этом далеко не всегда данная субъективная трактовка ответов отражала истинное восприятие массовым сознанием окружающего индивидов социума в сложной взаимосвязи составляющих его элементов. Еще менее применима подобная интерпретационная деятельность была в плане выяснения глубинных внутренних причин, движущих людьми и зачастую обуславливающих весьма различающиеся психологические механизмы порождения одного и того же высказывания.
Необходимость использования простых суждений по поводу изучаемыхявлений диктовалась условиями, в которых проводился опрос. Он был массовым, что предполагало серьезные ограничения по времени проведения индивидуальных интервью и обусловливало необходимость постановки интеллектуально-рефлексивных задач, посильных для любых людей. Соответственно, указанные ограничения задавали очень узкие рамки эмпирическому изучению генерализованных психологических характеристик представителей различных больших групп.
Конец ознакомительного фрагмента.