Сон по случаю одной комедии
Театр представляет что-то очень странное – залу не залу, манеж не манеж, может быть, какой-нибудь «Олимпийский цирк», но некоторые из зрителей полагают, что это гладиаторский цирк; а иные, пожалуй, подумают, что это – место для рыцарских турниров. К сожалению, зрители только видят внутренность здания: ибо не в средствах декоратора показать в одно и то же время и внутреннюю и наружную часть здания. Но если б зрители увидали фасад предлагаемого здания, им бы было очень приятно. Они бы увидали величественное и мрачное строение с надписью золотыми словами по голубому полю: «…сская литература, вход со двора». Но как бы то ни было, театр все-таки представляет «Олимпийский цирк». Пол усыпан песком; вечер; освещение слабое; вид плачевный. Зала наполнена густою и разнохарактерною толпою людей, которые составляют, впрочем, следующие-группы. Группа первая. Она уже очень малочисленна. Главные отличительные ее черты – очки, солидное выражение лиц, солидная и благородная одежда, псевдоклассическая дикция, псевдоклассические жесты и псевдоклассическая поступь. Подле этой группы стоит другая, вторая группа. Здесь выражение лиц энергично, костюмы оригинальны, но обдуманны, жесты резки и угловаты; дикция романтическая, образ мыслей оригинальный, но благородный. Рядом с этой группой стоит третья группа. Эта группа состоит из веселых людей, которые без умолку хохочут. Они смеются, без разбору, над всеми проходящими, а сами очень искусно пляшут на слабо натянутом канате и забавляют зрителей. Они отроду не сказали ни одного серьезного слова – все смеются да смеются да указывают на всех проходящих пальцами. Впрочем, они этим никому не мешают, да и им никто не мешает; пусть их тешатся на здоровье! Рядом с этой группой красуется четвертая группа. На лицах удаль; манеры изящны, небрежны – «бонтонны» и напоминают собой манеры русских актеров, исполняющих роли jeunes premiers[5]; брюки пестры; жилеты ярки; сюртуки коротки; волосы завиты; духи разительны, фразы испещрены французскими, испанскими и португальскими словами; в очи вставлены лорнетки; в сердце вложено самодовольствие и сознание собственного достоинства. Затем, следует пятая группа. На лицах безмятежное спокойствие и кротость; и фраки, и жилеты, и сюртуки – все черное, белы только манишки. Говорят здесь мало, зато серьезно; разговор людей, принадлежащих к этой группе, нельзя назвать разговором – это какой-то ученый диспут: говорят книжным слогом и с расстановкой; зато периоды правильны и круглы, дикция однообразна; жестов совсем нет. Усматриваются также люди, не принадлежащие ни к какой группе, коих очень мало, и промышленники, торгующие спичками, ваксою, щетками и проч. Есть также и древний хор, с таким же значением, как у Софокла и других древних трагиков.
Явление I
Каждая из описанных групп производит шум; только пятая группа молчит глубокомысленно… Вдруг четвертая группа подымает такой неестественный гам, что зрители необходимо должны подумать, что случился пожар. Раздаются крики: «идет, идет!»
Человек, не принадлежащий ни к какой группе. Кто идет?
Голоса из четвертой группы. Идет большой любитель и знаток истории западных народов и их литературы.
Явление II
Те же и большой любитель и знаток истории и литературы западных народов. (Четвертая группа при виде его встает с места и падает пред ним ниц; он делает ей знак, что не требует этого, и что она может встать, и потом сесть, но она отвечает ему: «помилуйте, я все сидела». Он повторяет свой знак, и она встает и потом садится.)
Большой любитель и знаток истории западных народов и их литературы (вбежавши и запыхавшись, в продолжение получасу силится начать говорить, но усталость, одышка и (главное!) внутреннее волнение мешают ему. Благоговейная тишина). Милостивые государи, я пришел вам сообщить колоссальную новость…
Все (с беспокойством). Что, что такое?..
Большой любитель и знаток литературы западных народов. Родовой быт убит[6]! (Смятение.)
Голос из толпы. Не может быть!
Большой любит. и знаток литературы запад. народов. Положитесь на меня! Родовой быт убит, говорю я вам.
Несколько голосов. Кто ж это его уходил…
Большой любит. и знаток литературы запад. народов. Автор новой превосходной комедии.
Несколько голосов. Как же это он ухитрился убить его?
Большой знаток литературы запад. народов. Он его казнил своей комедией. Итак, господа, поздравляю вас!
Хор. Позвольте спросить, с чем вы их поздравляете?
Большой любит. и знаток литер. запад. народов. Как с чем? Да разве вы не помните все, что мы говорили о родовом быте в нашем отечестве? Мы постоянно говорили, что все зло, которое было в России до Петра Великого, происходило от родового быта. Да, все несчастия, которые постигали древнюю Россию, как-то: пожары, голоды, неурожаи, повальные болезни, разливы рек – все это происходило от родового быта. Многие еще до сих пор сомневались во вреде и неблагонамеренности родового быта; но теперь новая превосходная комедия разгласит на всю Россию весть о вреде его. Прежде только мы об этом разглашали посредством ученых статей – теперь об этом прогремит художественное произведение. Ученая статья не может идее, ею развиваемой, дать такой известности, популярности, какую ей дает художественное произведение. Художественное произведение доступно для всякого, ученая статья доступна только для немногих избранных; художник гораздо нагляднее излагает истину, чем мыслитель. Итак, господа, родовому быту нанесен последний удар новой превосходной комедией.
Страстн. любитель славян. древнос. Да с чего ж это вы взяли, что новая комедия казнит родовой быт?
Больш. любит. и знат. литерат. запад. народов. С того, что лица, выведенные в комедии, живущие по началам родового быта, в ней жестоко, беспощадно, скажу более – ужасно осмеяны…
Страст. люб. славян. древнос. Извините! Совершенно напротив, лица, выведенные автором новой комедии, нарисованы им с необыкновенной любовью. Он в них старался показать (и это ему удалось), как размашиста, широка и глубока душа русского человека.
Большой знат. запад. литерат. Во-первых, позвольте вам заметить, что русская душа только широка, но не глубока. Это уж было доказано в «Петербургском сборнике»[7]…
Любит. слав. древностей. Нет, и глубока…
Больш. знат. запад. литерат. Нет, не глубока…
Любит. слав. древностей. Нет, глубока.
Больш. знат. запад. литерат. Ну, мы в этом с вами никогда не сойдемся, и потому оставим этот вопрос… Но позвольте вас спросить, в каких, например, лицах новой комедии автор имел дурное намерение показать, «как размашиста, широка и глубока душа русского человека»?
Страстный люб. слав. древностей. Например, в лице старика купца, этого русского pater familias[8].
Большой знат. запад. литерат. Ну, уж нечего сказать, славно он показал, как размашиста, широка и глубока душа русского человека. Как хотите, этого тезиса мне не доказывает личность старика купца; это отъявленный мошенник, колоссальный мерзавец.
Любит. слав. древностей. Что ж из того, что он плут и мерзавец? Он все-таки в сто тысяч раз лучше самого честного немца. Русский человек велик и прекрасен даже во всех своих пороках.
Большой знат. запад. литерат. Я этого что-то не понимаю!..
Любит. слав. древностей. Да как же вам и понять?! Разве вы знаете, разве вы понимаете русского человека?! Вы выросли, вы воспитаны только на одном западном. Когда вы только что начали жить сознательно, то есть осмыслять, подводить под теорию представлявшиеся вашему наблюдению факты, из какой сферы явились вам эти факты? Из сферы западной жизни, западной истории, западной литературы. Кто были вашими первыми истолкователями этих фактов, вашими первыми учителями? Западные писатели! И это было в вашу первую молодость, а впечатления первой молодости почти неизгладимы. Следствием такого воспитания было то, что вы так сжились с западным миром, так присмотрелись к его истории, что для вас стали непонятны ваша отечественная история и ваше отечество. Вы привыкли считать только то хорошим, что проявляется под такими же формами, под какими хорошее обыкновенно проявляется на Западе. Оттого многое, что у нас хорошо, вам кажется дурным только потому, что оно не носит на себе такой формы, под какой хорошее является у западных народов. По духу вы совершенный немец. Вы не только не понимаете русской жизни и русской истории, вы даже не понимаете русского языка.
Знаток запад. литературы (хохочет). Я не только понимаю русский язык, но я даже говорю по-русски, и говорю очень правильно и чрезвычайно цветисто.
Любит. слав. древностей. Конечно, синтаксический смысл вы найдете во всякой русской фразе, но до внутреннего ее смысла вам ни за что не добраться. Вы понимаете значение каждого русского слова, но вы не можете ему сочувствовать как истинно русский.
Знаток западной литературы. Положим, что так… Но мы отдалились от того, о чем начали говорить… Вы сказали, что личность старика купца вызывает симпатию…
Любит. слав. древностей. А вы сказали, что не можете понять этого; я вам старался объяснить причину, отчего вы этого не понимаете, и сказал, что причина эта заключается в незнании души русского человека, в непонимании его языка и истории, в несочувствии его языку и истории… Можете ли вы, например, понять всю красоту, меткость и глубину русских пословиц?
Знаток запад. литературы. По мне, нет ничего тривиальнее русских пословиц и поговорок. Какая узость взгляда, какая непристойность выражения! Положим, что русские пословицы «метки, зато они мелки».
Четвертая группа хохочет.
Хор. Вы очень остроумны, милостивый государь!
Любит. слав. древностей. Ежели вы не можете понять красоты русских пословиц и поговорок, то как же вам могут нравиться действующие лица новой комедии, разговор которых так и кипит пословицами и поговорками? В этих пословицах и поговорках проявляется вся сила души русского человека; в них проглядывает все его миросозерцание, вся его самородная философия. Посмотрите-ка, сколько выражено этими простыми словами: «улита едет, да когда она будет»! Что?! Как вы находите это выражение?
Знаток западной литературы молчит в недоумении.
А каково это: «владей, Фадей, нашей Маланьей»? (Молчание.) Какою милою простотою и грациозностью и вместе с тем силою дышат эти слова старухи купчихи; «живу-хлеб-жую»! Какая краткость, какая сжатость! Какая оригинальная рифма: живу и жую. А какова вам кажется эта сентенция свахи: «чего ж лучше, как не красотой цвести»?! Из этого мудрого изречения простой женщины мы видим сходство нашего миросозерцания с древнегреческим. Для греков красота была выше всего, полезнее всего; из выражения: «чего ж лучше, как не красотой цвести», – видно, что для нашего народа красота имеет ту же цену, какую она имела для эллинов. Это изречение так и дышит древней Элладой! Какой грустной иронией проникнуты следующие слова ключницы: «известно, мы не хозяевы – лыком шитая мелкота; а и в нас тоже душа, а не пар»! Какое сознание своего человеческого достоинства! А каково это изречение: «каково скончание? бывает и начало хуже конца!» Какая простота, какая пластичность! Ну-с, а какова эта сентенция старика отца: «мое детище: хочу с кашей ем, хочу масло пахтаю». Какое ясное понимание семейных прав! Вы не можете понять и оценить всех этих выражений, потому что не сочувствуете нашему гордому, но богатому и прекрасному языку. Есть у нас в языке слова и выражения, которые, отдельно взятые, не произведут на вас никакого впечатления; но каждый истинно русский не может их слышать без сладкого трепета и слез умиления. К таким словам принадлежит слово «ужотка», встречающееся в новой комедии.
Знаток литерат. запад. народов (с отчаянием). Да помилуйте, что же вы нашли в слове «ужотка»?! Какое в нем особенное значение?!
Любит. славян. древностей. «Есть речи – значенье темно иль ничтожно; но им без волненья внимать невозможно!»[9]
Любит. запад. литературы (после продолжительного молчания). Изо всех русских народных пословиц мне нравится только одна – «у всякого барона своя фантазия»: она резко отличается от всех других русских пословиц приличием тона, ясностью и отчетливостью выражения и простотою мысли…
Любитель славян. древностей. Помилуйте, да это не русская пословица – это переводная!..
Знаток (?) запад. литерат. Нет-с, извините, русская!
Хор (любителю запад. литературы). Не спорьте! эта пословица действительно не русская…
Знаток (??) запад. литерат. Нет! русская, русская, русская… А, да вот, кстати, тут у нас есть филолог. (Обращается к филологу.) Решите, пожалуйста, наш спор – скажите, русская или переводная эта пословица?
Филолог (краснея, конфузясь, запинаясь и вообще находясь в затруднительном положении). Извините… извините… меня… конечно… ваша ученость и ум признаны всеми за образцы, и в этом отношении выше вас никого нет… Но… но беспристрастие требует… Совесть моя велит мне сказать, не в укор вам, что эта пословица не русская. (Отирает пот, который сыплется с него градом; ему дурно; ему подают стакан воды.) Извините меня за мою откровенность!.. Будьте уверены, что мое беспредельное уважение к особе вашей…
Конец ознакомительного фрагмента.