Глава седьмая
Она искала его всюду. Она обошла Дорогу Снов как девочка из сказки, были бы железные башмаки – истоптала бы, был бы железный хлеб – изгрызла. Марко, Марко, дедушка, где же ты? Нет даже эха на Дороге Снов, только черная мгла клубится над курганами Венсброу, смерч, проницающий все слои Дороги, и к нему не подойти – таким ужасом оттуда веет, холодом разверстой могилы, которая приготовлена для нее. Даже с Ласом не прорваться, даже с Арветом, которого она разыскала в этом его глупом лесу, где он гоняет диббуков.
Их отшвыривает прочь как щепки.
– Тебя не хотят пускать, – сказал Арвет, когда они безуспешно пытались прорваться в последний раз. Они отступили прочь, встали на Дороге Снов, в плотных ее слоях, повторяющих очертания Внешних земель. Какой-то холм с зеленой травкой, городок вдали. И хобот смерча, обманчиво медленно вращающийся на горизонте, над раскопками Венсброу.
Здесь было спокойно, но стоит только подняться выше – и ветер сбивает тебя с пути. Ветер воет на всех путях Дороги Снов, ветер несет стаи бездомных духов, которым нет места ни в Скрытых землях, ни во Внешних. У этого ветра странная природа и своевольный характер, Дженни была готова поклясться, что он очень похож на дыхание. Словно какое-то существо, огромнее любого дракона, просыпается и выдыхает. Дженни никогда не слышала о подобных созданиях – кто способен вносить такие возмущения в Дорогу Снов, кому такое по силам?
– Я пробился глубже, мы с Зарницей нырнули во внешние слои смерча. Там Охота, Джен, они скачут по кругу – бесконечно, сотни, тысячи теней на призрачных лошадях, белые псы бегут с ними, и черный всадник возглавляет их.
– Гвин ап Нудд, – вытолкнула Дженни. Как она ненавидела это имя – оно бьется в зубы, будто во рту ворочается отвратительное насекомое.
– Господин Охоты, – сказал Арвет. – Он скачет впереди, но не ты его цель, я не услышал этого. Странно, Охота должна была бы рваться к тебе, как только ты приблизишься, а они отталкивают… – Он помолчал. – Если это только тень Дикой Охоты, которую она отбрасывает на Дорогу Снов, что же творится сейчас в Скрытых землях?
– Не знаю, ничего не знаю, – подскочила Дженни. Она не могла сидеть, не могла бездействовать.
Арвет обнял ее, она откинулась назад, опираясь на его плечо. Теплое дыхание Арвета запуталось в волосах, по шее потекли мурашки.
– Когда ты вернешься, Арви? – жалобно спросила она. – Я спать не могу. Как глаза закрою – снится лагерь, снятся ребята… Что с ними сотворил Фреймус!
Арвет тихо поцеловал ее в затылок:
– Я скоро буду. Я иду по следу, они хитры, эти твари, они прячутся в любом живом существе. Весь лес как ловушка, они следят за каждым моим шагом. Но я поймаю Клементину, и тогда уж берегись!
Он обнял ее, поднял в воздух.
– Хватит, Арви!
Он поставил ее, развернул. Глаза у него были серьезные, сосредоточенные, словно он строил внутри длинную фразу на плохо знакомом ему языке.
Лас ловил кузнечиков, Зарница деликатно отвернулся, щипал траву.
«Бывают сны, когда не хочешь просыпаться. Этот из таких».
Прохладный ветер овевает ее, мягкая земля осыпается под ногами, солнце выглядывает из-за быстрых туч, шуршит и вздыхает трава. Жужжит жук. На горизонте тяжко вращается черноглавый хобот колоссального смерча.
Арвет совсем близко, тихо касается губами ее щеки, затем ее губ – и тут же отстраняется. Он так близко, что трудно сосредоточить взгляд. Она закрывает глаза.
– Дженни…
Губы у него мягкие, он пахнет снегом и малиной. Почему малиной?
Он отступил, Дженни еще чувствовала его запах, след его родного дыхания, но что-то переменилось.
Она открыла глаза. Арвет седлал Зарницу.
– Арви, ты куда? До рассвета еще столько времени.
– Они рядом, Джен, – Арвет сел на оленя. – Я же сплю, здесь солнце, а там ночь. Я в палатке сейчас, вокруг тает снег, падает с веток. Так не хочется уходить в этот темный лес.
Дженни покусала губы, кивнула:
– Иди и поймай уже эту дрянь бестелесную. Все эти свидания на Дороге – отличная штука, но мне эта виртуальная реальность уже надоела. Хочется тебя обнять, Арвет Андерсен.
– Обязательно обнимешь, – пообещал Арвет. – Хоп, Зарница, хоп!
Солнечный олень прыгнул с места, оттолкнулся от воздуха и через мгновение уже мчался под облаками. Вот он толкнулся еще выше, блеснул яркой звездочкой и исчез.
– А меня можно просто накормить вырезкой, – заметил Лас.
– Бесчувственный ты зверь, Лас!
– У меня полно чувств, – оскорбился фосс.
– И каких же?
– Чувство голода, чувство холода и еще жажда. Вполне хватает.
– Кто о чем, а Лас о мясе, – Дженни обхватила его шею, зарылась в блестящую, жесткую коричневую шерсть. От зверя остро пахло, но ей нравился этот запах – это был запах радости, запах дружбы, запах детства.
– Где же Марко, Лас, почему он меня оставил?
– Может быть, потому, что слишком любил? Не знаю я, хозяйка, – я только глупый зверь, в двуногих не разбираюсь. Вас никто не поймет, а меньше всех – вы сами.
– Все! – Дженни решительно запрыгнула ему на спину, вцепилась в уши. – Возвращаемся, зверюга, спать. Завтра первый день Собора. Опять придут эти ларцы с дарами, глаза бы мои их не видели.
Уже просыпаясь, она вдруг поняла, что совсем забыла о Калебе. А ведь он мог знать о Марко…
«Надо его найти, – решила Дженни. – Может, послать бабочку-напоминалку? Но долетит ли она, если на Дороге Снов сейчас творится такое?»
Они летели над Бретанью, уже сверкало озеро Герледан, на зеленом берегу распускались цветы цирковых шатров, меж которых затерялся их фургончик, еще миг – и они вернутся в свои тела…
Дженни разжала руку, яркая, как солнечный зайчик, бабочка сорвалась с ладони.
«Я выполнила свою часть уговора, Калеб. Мы готовы освободить тебя. Иди за бабочкой, и она приведет тебя ко мне…»