II
Соня Малых оказалась странной девочкой.
На другой день по приезду в институт ее переодели в лиловое форменное платье, надели на нее белый передник, белую пелерину, рукава, и она стала институткой. Классная дама Анна Петровна указала ей дортуар, ее постель, ее шкафик и велела разложить и убрать привезенные вещи.
– Вот, Малых, твой шкафчик, убери туда аккуратно все твои вещи и держи их в порядке. Я буду часто их осматривать.
Соня быстро вытащила свое имущество из корзинки, кое-как сложила все в ящик и громко захлопнула крышку.
– Нет, такая уборка никуда не годится, – сказала Анна Петровна. – Вынь все из ящика. Уложи снова вещи и в порядке. Какая ты неряха! И греметь так здесь нельзя…
Девочка нехотя открыла крышку, очень медленно стала вынимать свое скромное имущество, усмехнулась, искривив рот, и пожала плечами.
– Опять эта мина! Это что за манеры, за ужимки? Ты, пожалуйста, не забывайся здесь, Малых! Ведь это институт…
– Я не умею убирать «по-вашему»! – насупившись, проговорила девочка.
– Что значит «по-вашему»? Ты должна убрать не по-моему, а просто аккуратно. Не смей так мне отвечать! Какая ты грубиянка!
Анна Петровна сразу невзлюбила новенькую.
Маленькая некрасивая странная девочка не только не понравилась подругам, но даже и прислуге.
Малых отвечала всем заносчиво и дерзко, а когда две девочки, Катя Сысоева и Шура Веселаго, назвали ее «братсковатой» (так в Сибири называли бурятов), то она недолго думая накинулась на них и поколотила ту и другую.
– Она злюка! Она дерется, как уличный мальчишка, – плакали и жаловались побитые воспитанницы.
Соня Малых была наказана «без передника» и должна была ходить по коридору одна. Она не плакала от наказания, ходила по коридору с угрожающим видом и заносчиво мотала головой.
– Это ужасная девочка: неряха и грубиянка! Всегда у нее на все готов дерзкий ответ. Она испортит весь класс, – говорила Анна Петровна другим классным дамам и учителям.
Не прошло и двух недель пребывания Сони Малых в институте, как она оказалась зачинщицей всевозможных шалостей и на плохом счету.
Сибирским институткам запрещалось жевать серку (особенный род смолы, которую в Сибири жуют, преимущественно простонародье). Соня не только всегда жевала сама, но и щедро наделяла привезенной серкой подруг, причем научила их как-то особенно щелкать ртом.
– Малых, опять у тебя во рту серка! Ты знаешь, здесь ее жевать запрещено… Сейчас отдай мне! – говорила негодующим голосом Анна Петровна.
– А папа говорил, что жевать серку полезно, что от нее зубы делаются белыми и крепкими, – невозмутимо возражала девочка.
– Папа твой может и ошибиться… А здесь ты обязана слушаться меня… Нечего сказать, хорошее занятие – грызть вечно эту гадость… Вы отвлекаетесь от дела и забавляетесь ерундой. Отдай сюда серку!
– Нет, мой папа все знает и не ошибается, – отвечала Соня.
Девочка вынимала изо рта жвачку, а через некоторое время она появлялась у нее снова, и классная дама, сердясь и наказывая, опять ее отнимала. Это была непрерывная борьба.
Резкие ответы Сони и ее шалости очень забавляли класс. И хотя подруги не любили ее, но всегда охотно подражали ей в шалостях. Это вносило разнообразие в их монотонную жизнь. А шалости следовали одна за другой.
Однажды в институте к обеду были назначены пельмени, которые особенно любят сибирячки. У Сони явилась смелая мысль, которую она потихоньку передала подругам:
– Заморозимте сегодня в саду пельмени.
– Как? Зачем? Когда? – воскликнули девочки хором и сами обрадовались.
– Ах, это так вкусно, замороженные пельмени!
– Как же их есть? Холодными? Как и фрукты? – спрашивали подруги.
Конец ознакомительного фрагмента.