Боярский модерн
Гостиница «Боярский двор» (Старая площадь, 8) построена в 1901 году по проекту архитектора Ф. Шехтеля.
Модерн в московском понимании этого слова – скорее маленькие и укромные особнячки с уютненькими двориками и как бы стекающими с крыши каменными орхидеями и ирисами, этакий среднеарифметический Шехтель. Тем не менее, существовал (и есть по сей день) другой модерн – тяжеловесный, масштабный, почти что имперский. Один из его представителей – гостиница «Боярский двор» на Старой площади. Построенная, между прочим, тоже Шехтелем. И больше того – именно за это здание архитектор получил звание академика архитектуры.
Что, впрочем, понятно. Раздавать чины за неземные домики, украшенные травами и ирисами и вызывающие совершенно четкие ассоциации с инакомыслием, декадентством, а то и с бомбистами, было бы несколько странно.
Именно здесь останавливался Максим Горький, у него гостевали Федор Шаляпин и Иван Бунин. Словом, «Боярский двор» служил местом притяжения не столько бояр, сколько либерально настроенной интеллигенции.
В той же гостинице проживал и художник Маковский.
Здесь же предпочитали останавливаться и агенты из Сыскного отделения, когда им требовалось для какой-нибудь многоходовой разработки разыгрывать богатых прожигателей московской жизни. Сам заведующий всем Имперским уголовным розыском А. Ф. Кошко писал в своих заметках: «Перед отъездом Линдеру было мною приказано остановиться отдельно от Курантовского, и притом непременно в „Боярском Дворе“. Эта гостиница имела то преимущество, что в каждом номере находился отдельный телефон. Моему „Хамелейнену“ было приказано вести широкий образ жизни, каковой подобает миллионеру (это, впрочем, его не огорчило), раздавать щедрые чаевые, обедать с шампанским и т.д.»
Денег на подобные излишества не жалели. Речь-то шла как-никак о безопасности страны.
Кстати, по той же причине – наличие телефона в каждом номере – в этой гостинице селились террористы и подпольщики. И время от времени покой постояльцев нарушался весьма ощутимыми взрывами – рвались бомбы, изготавливаемые этими энтузиастами.
А в 1941 году, когда здание уже было занято Центральным комитетом большевистской партии, приключилась трагедия. В дом попала фашистская бомба. И по случайности, именно в этот момент из подъезда гостиницы выходил известный драматург А. Н. Афиногенов.
Он погиб.
Коллеги, да и вся интеллигентская Россия горевали – смерть к тому времени еще не сделалась привычным делом. Татьяна Окуневская писала: «При первой же бомбежке Москвы бомба попала в ЦК партии и убит Афиногенов, заехавший сюда на несколько минут по делу. Убито прекрасное, светлое!.. Что же будет теперь с его женой-американкой, с двумя девочками в чужой стране».
Было вот что. Дженни Афиногенова жила вполне комфортно, но как-то раз решила съездить с детьми в Америку, навестить бабушку. На обратном пути на корабле отчего-то случился пожар. Дженни заживо сгорела, дети чудом выжили. Их взял на воспитание отец Афиногенова. А спустя некоторое время его переехал поезд. Насмерть.
Мистические какие-то истории.