4. Отцы оказались в полном порядке
Вова сказал папе:
– Дай мне завтра на спорт два яблока: для меня и для Потапова.
– Почему именно для Потапова? – спросил папа.
– Я его жалею, – сказал Вова. – Он вчера плакал. И сегодня тоже. Он плакал, потому что у него собака пропала.
– Может быть, найдется? – предположил папа.
– Теперь уже нет, – вздохнул Вова. – Потапов-папа увез собаку в лес и там бросил.
– Специально? – удивился папа.
– Специально, – подтвердил Вова. – За то, что она ябеда.
– Кто ябеда? Собака? – еще сильнее удивился папа.
– Собака, – объяснил Вова. – Если Потапов-папа пойдет водки попить, она за ним увязывается. Потапов-папа со своими знакомыми как откроют бутылку, как пробку выбросят, а собака как пробку схватит, и как домой побежит, и как Потаповой-маме пробку покажет! Потапова-мама как закричит! «Он, – кричит, – что, опять водки напивается?» А собака головой кивает, ябедничает. Ну, Потапова-мама надевает пальто, говорит: «Веди». Собака ведет. Вот он ее за это и увез в лес.
Вова, рассказывая, смотрел на папу во все глаза, зрачки его расширились, он даже покраснел от волнения. Он помолчал совсем немного и, прежде чем папа успел что-нибудь сказать, добавил:
– Потапов-папа уже не в первый раз ее в лес увозит. Один раз он даже хотел переехать ее своим грузовиком. Он ее посадил посреди дороги и говорит: «Сидеть». Она послушная, сидит. Он отъехал задним ходом, потом как разгонится, чтобы ее колесом переехать! И уже думал, что переехал, оглянулся, а собака сидит на том же месте, смеется и язык показывает, дразнится. Понимаешь? Она легла между колесами, а когда Потапов-папа проехал, опять села. Он ее двадцать пять раз давил, а она никак не давилась. Тогда он ее бросил и домой уехал, а она домой прибежала по запаху. А теперь он ее так далеко увез и так все вокруг бензином побрызгал, что она ни за что не найдет… А Потапов Коля ее любит.
– Как можно не любить такую умную собаку, – согласился папа и дал Вове два яблока и еще в придачу две конфеты «батончик».
Вова последнее время здорово завирал, но с таким жаром, что Розенталь-старший не решался его осаживать. Например, однажды они шли по улице, беседуя, а возле одного дома на скамеечке сидела какая-то старушка, она проводила их взглядом. Она всех, наверное, провожала взглядом, потому что – чем же ей было еще заниматься, сидя на скамеечке возле дома? А Вова посмотрел на старушку внимательно и даже, когда прошли, оглянулся.
– Ты что, знаешь эту старушку? – спросил папа.
– Знаю, – не моргнув, соврал Вова. – Это хорошая старушка. Я вчера на улице пять рублей нашел, ей отдал.
– Ну и ну! – восхитился папа. – Силен ты, Вова!
– А что, – пожал плечами Вова. – Что жадничать!
Что же касается Потапова Коли, то Вова, придя на другой день с тренировки, рассказал, что все ребята, оказывается, принесли Потапову кто яблоко, кто конфету, кто пепси. Для Потапова это все было кстати, потому что у Потапова, у одного в группе, был зверский аппетит. Тренер только не разрешал ему есть торт, пирожные и кашу. И все. Остальное разрешал. Потапов пробурчал своим басом «спасибо», но гостинцы не принял, вернул.
– Почему же не принял? – спросил папа.
– Потому что Потапов честный, – горячо объяснил Вова. – Дело в том, – сказал он, – собака, дело в том, что все равно домой прибежала. Вот он и не принял. Если бы не прибежала, Потапов бы все съел, а так мы на всех поделили. И для собаки отложили. У нее тоже, Потапов сказал, зверский аппетит.
Однажды в пятницу Вова заявил: тренер велел, чтобы завтра утром все отцы пришли в спортзал, им всем, отцам, придется поработать.
– Ты здесь ничего не сочиняешь? – уточнил папа.
Вова заверил, что здесь – нет.
В субботу Владимир Розенталь отправился в спортзал. Они подходили к зданию спортклуба, весело скрипя первым снежком, отцы юных спортсменов всех трех групп, и знакомились:
– Вы чей будете?
– Я – Перекатова Алеши. В первую смену занимается.
– Лена Перекатова тоже ваша?
– Наша, наша. А вы?
– Я – Розенталя Вовы отец.
– Так Лена же с вашим Вовой в одном классе учится…
– Да, я знаю. И она тоже занимается гимнастикой.
– У нее уже второй взрослый разряд.
– Это в восемь лет?
– Девочки же раньше начинают…
– Мой – Потапов Коля… Здрасьте.
Отец Потапова Коли был слегка полноват, слегка одутловат, слегка небрит, но бодр и энергичен.
– Чего делать-то надо, никто не знает?
Владимир Розенталь смотрел на него с любопытством.
Он против воли представил себе, как этот человек садится в машину, скажем в «КрАЗ», и, насупив брови, дает газ, а на шоссе сидит дисциплинированная собачка.
Хотя все это конечно же было чистейшей фантазией.
– Здравствуйте, товарищи отцы! Это был тренер.
Пыжиковая шапка. Импортная куртка. Сапожки на каблуках. Тренер был в полном порядке. Да и отцы при ближайшем рассмотрении оказались в полном порядке. В том смысле, что все, за исключением, может быть, Потапова, вид имели подтянутый, в общем, даже спортивный. Как это бывает: можно обойти яму, а человек перепрыгнет с удовольствием…
Розенталь подумал, что не случайно это. Кто приучает своего ребенка к спорту? Тот, кто сам любит спорт, в свое время занимался чем-нибудь.
Тренер объяснил суть дела. Спорткомитет выселяет мальчиков из спортивного зала. В зале будут заниматься только девочки. Для мальчиков отводится другое помещение. Но его нужно полностью оборудовать. И в этом деле вся надежда вот на отцов. Пошли смотреть помещение. Это был продолговатый зал, раза в четыре меньше того, который оставался девочкам. Но если толково расположить снаряды, то в нем вполне можно заниматься. Значит, нужно построить гимнастический помост длиной в двадцать пять метров и высотой в метр. Для того чтобы мальчики прыгали с помоста в поролоновую яму и, прыгая в такую безопасную яму, смело крутили передние и задние сальто – одинарные, двойные, бог даст – и тройные. Еще один помост – для брусьев, чтобы и с брусьев соскакивали в поролон. Ну и саму поролоновую яму – эдакую огромную песочницу, набитую поролоновой стружкой. Стружку дадут, доски и фанеру – тоже, и краску. Потому что помещение грязное. Стены и потолок нужно покрасить, в том числе – раздевалку и туалет. Срок – три месяца. Беремся?
– А если не беремся?
– Тогда мужскую гимнастику закроют. У нас результатов нет, мы только начинаем, возиться с нами никто не станет.
– Что ж, мужики, тогда беремся. Для своих пацанов поработаем.
– Куда денешься…
– Не загнивать живому делу…
– А может, и лучше по выходным – чем телевизор смотреть до одурения…
Одним словом, взялись.
Всего отцов собралось в этот раз человек пятнадцать.
Стали выяснять, кто что умеет. Оказалось, кое-кто кое-что умеет. Например, Потапов умеет взять и привезти на своей машине доски. Один был среди отцов майор – он, оказалось, умеет прислать на разгрузку помощь в виде трех-четырех солдат. Если будет такая необходимость. Один был металлист, он взялся крепеж изготовить на заводе, болты принести, шурупы. Один оказался вообще бригадиром плотников. Он тут же достал из кармана карандаш и заложил его за ухо. И стал мерить помещение шагами. Вовин папа, Владимир Розенталь, сказал, что умеет все, если ему покажут – как. Перекатов тоже в таком духе высказался. Он работал в порту крановщиком, работы не боялся никакой. Да и никто из отцов работы никакой не боялся, хотя были среди них и люди сугубо умственного труда. Например, один кандидат наук, один искусствовед и один главный инженер. Главный инженер обладал к тому же некоторыми дополнительными возможностями. Был бармен еще. Бармен сказал, что он работать будет нерегулярно. Потому что, во-первых, он скоро отправляется в заграничную поездку, а во-вторых, суббота и воскресенье у него, как правило, заняты. По крайней мере, с обеда. Но зато в конце процесса, по завершении работ, он берет на себя устройство дружеского ужина в финской бане с использованием самых лучших и недорогих продуктов.
В следующую субботу привезли доски. Доски были длинные, не умещались в лестничном проеме, а зал находился на втором этаже. Пришлось подавать их в окно – это была цирковая работа! Тяжелые сороковки и пятидесятки ставили на попа прямо в кузове и втроем осторожно поднимали, поддерживая, а из окна тянулись две пары рук, хватали, втягивали, наваливались на короткое плечо рычага. В частности, кандидат наук навалился, а Потапов, тренер и Владимир Розенталь подавали доски, стоя в кузове. Главный инженер тоже был на подхвате, там, наверху. А бармена не было. Но тут никто ничего не говорил: все понимали, человек занят. Тем более он предупредил. И тем более обещал финскую баню.