Предисловие
На памяти каждого немецкого мужчины старшего возраста этот народ дважды был сокрушен союзом самых мощных в мире держав, хотя дважды находился почти на пороге победы. Во время второй попытки, при Адольфе Гитлере, нацистская Германия не только шагнула дальше в своих завоеваниях и приблизилась к окончательной победе, чем это было при Германской империи кайзера Вильгельма II, но и обрушила на мир зверства, по сравнению с которыми даже тусклые шпоры кайзера сверкают во всем рыцарском блеске.
Как это могло произойти? – спрашиваем мы себя.
И почему случилось именно так?
Некоторые из ответов на это можно найти в данной книге. Это не значит, что в дневнике германского солдата читатель найдет карикатурный образ немца, каким его рисует наша пропаганда, – напыщенного, грубого тевтона с садистскими и одновременно рабскими наклонностями. Напротив, здесь он откроет для себя как раз те человеческие качества, которые при чересчур усердной службе в интересах нацистского зверя превращаются в свою противоположность.
Здесь представлен дневник Вильгельма Прюллера, прирожденного писателя, способного с покоряющей ясностью изложить свои впечатления от того, что с ним происходило после того, как он перешел польскую границу в первый день войны, о том, как он позже участвовал в битве за Францию, в войне на Балканском полуострове и, наконец, в России со дня вторжения и до самого ее кровавого конца. Здесь же перед нами предстает молодой новобранец из Вены, пылкий и убежденный нацист. В этом качестве он позволяет понять, насколько полно нацистские лозунги сумели завладеть умами и сердцами самых обычных людей, ставших последователями Гитлера. Создается впечатление, что Вильгельм Прюллер и ему подобные жаждали нацизма до того, как он пришел, будто, если бы этого не произошло, им самим пришлось бы изобрести его. Для сердца Прюллера вся жестокость и все предметы гордости нацизма – восторг и восхищение. В своем дневнике он, как попугай, повторяет речи своего Der Führer. Он пытается прямо поучать Черчилля и Даладье, угрожает карами заблудшим народам, не принявшим идеи нацизма, втаптывает «низшие народы» в грязь под своими ногами, пытается замазать разбитые сердца военных вдов клейкой массой сверхпатриотизма. В конце, когда армии «низших народов» буквально разрывают немецкий вермахт в клочья, он продолжает крутить заезженную пластинку расового превосходства. Он похож на человека, который, падая после удара своего противника, вопит: «Я одержал верх над тобой!»
И вместе с тем наци-автомат, каким предстает перед нами Вильгельм Прюллер, является превосходным солдатом. Он явился настолько же типичным представителем германского вермахта, как персонажи карикатуриста Билла Молдина Вилли и Джо являлись типичными представителями американских вооруженных сил.
И в то же время он отличается от них.
В этом заключается привлекательность данной книги. Вильгельм Прюллер ни капли не похож на американских солдат. Разумеется, он так же переживает все лишения войны, он так же и сам страдает. Любой из тех, кому довелось побывать в бою, почувствует такую же сухость в глотке, лежа в окопе и наблюдая за приближающимся чудовищем – советским танком. Но Прюллер никогда не думает и не действует так же, как они.
Прежде всего, Вильгельм Прюллер и большинство из его «камераден» все происходящее всегда воспринимают очень серьезно. Прюллер так часто повторяет в своем дневнике словосочетание «Der Führer, Volk und Vaterland» («Фюрер, народ и отечество». – Пер.), что заставляет легкомысленного американского солдата-пехотинца краснеть, когда тот читает это. Прюллер и сам, скорее всего, пришел бы в бешенство, если бы услышал, как старый добрый девиз корпуса морской пехоты США Semper Fidelis («Всегда верный») ее представители шутливо переиначивают: «Я попал в яму, а ты как выбрался?» В этом и разница. Еще будучи призывниками, Прюллер и его товарищи уже мыслили как кадровые солдаты. Более того, у них уже была цель. Они верили в славное предназначение Германии, в данном случае – нацистской Германии, – и готовы были идти на жертвы ради этого. Они даже считали смерть всего лишь одним из факторов солдатской жизни. Такая цель, особенно если она обманчива и в основе ее лежат идеологические заблуждения, чаще всего приводит к тому, что называется «слепым фанатизмом». К сожалению, американец, который видит, как ктото, движимый этой целью, нацелился ему в грудь штыком, не в состоянии переубедить оппонента силой ярких эпитетов.
Военный профессионализм, когда он сочетается с романтической целью, пусть и зловещей, является самой мощной силой. Наблюдая одним глазом за некоторыми нашими новыми врагами, мы должны сделать для себя выводы из этого дневника: мы должны понять, как самое лучшее, что есть в человеке, может быть брошено на службу самому худшему.