Одесса в огне
Из Черновцов мне было приказано прибыть сначала в Кировоград, а затем в Одессу. С попутным транспортом, самым разным – гужевым, автомобильным и железнодорожным, за несколько дней этот приказ удалось выполнить.
Разве мог Леонид Георгиевич предположить, что в конце его длинного жизненного пути он встретиться с новым огнем в Одессе. Его разожгут знакомые ему не понаслышке украинские националисты – необандеровцы начала третьего тысячелетия. Они сожгут под влиянием своих человеконенавистнических убеждений десятки ни в чем не повинных своих соотечественников, отличающихся от них другими мыслями о мирном переустройстве Украины. Устроят в Доме профсоюзов одесскую Хатынь.
Однако вернемся к дальнейшей фронтовой одиссее старшего лейтенанта госбезопасности Иванова к выполнению функций военного контрразведчика. Послушаем его:
– Когда я был в Кировограде, со мной произошел забавный случай. Дело в том, что вскоре после начала войны в советской печати появились сообщения о том, что немецкая разведка засылает в наш тыл шпионов в форме сотрудников НКВД, статьи призывали граждан к бдительности. Так вот, находясь в Кировограде, я чем-то вызвал подозрения местных жителей. Думаю, подозрения основывались на том, что я был в новой форме сотрудника НКВД и отличался внешним видом от местных работников. Группа граждан, обступив меня, стала кричать, что я немецкий шпион – лазутчик, что меня надо не то отвести в областное Управление НКВД, не то разобраться со мной на месте – разоружить и тут же пристрелить. Ни мой максимально грозный вид, ни зычный командный голос, ни револьвер, который, правда, не удалось достать, не повлияли на бдительных товарищей…
К счастью, мимо проходил местный офицер НКВД, который знал о группе, прибывшей из Черновцов, и видел меня в здании управления. Он сказал присутствующим, что я задержан, то есть должен следовать за ним в здание управления. Я обменялся со своими преследователями недобрыми взглядами – они были явно разочарованы таким исходом событий. Некоторые граждане, по всей видимости самые бдительные, последовали за нами. У дверей я показал охраннику пропуск, тот внимательно проверил его и, обратившись к оставшейся небольшой группе моих преследователей, сказал, что пропуск настоящий, а я действительно сотрудник НКВД.
Как мне потом стало известно, в некоторых городах были случаи задержания наших сотрудников. Допускаю, что к некоторым этим случаям прикладывала руку немецкая разведка. Такая обстановка, конечно же, осложняла работу оперативных органов по поиску действительных немецких шпионов…
В Одессу Леонид Георгиевич прибыл в середине июля сорок первого. Ничего еще не напоминало войны: работали магазины, кафе, кинотеатры. Были полны людьми песчаная коса Лузановки и Приморский бульвар. На улицах города продавались мороженое и газировка, спасавшие от жары и жажды. В городе стояли знойные дни. Камень, накаленный солнцем, отдавал свою энергию. Близость моря поднимала влажность, которая удесятеряла стоящий зной. Люди прятались под сенью густых крон деревьев и в тени разных строений.
Но через несколько дней пребывания в Одессе, а точнее – 22 июля, город начала обрабатывать немецкая авиация. Асам люфтваффе Геринга удалось разбомбить в городе несколько важных зданий и объектов:
– было повреждено здание обкома партии;
– некоторые портовые сооружения;
– подъездные железнодорожные пути;
– городская водонапорная башня;
– штаб Приморской армии, расположенный глубоко в подземном хранилище пивоваренного завода, и другие объекты.
Есть смысл обратиться к историческим документам. Боевые действия при обороне Одессы проходили в период с 5 августа по 16 октября 1941 года. В обороне крупного причерноморского города участвовали войска отдельной Приморской армии под командованием генерал-лейтенанта Г.П. Сафронова. 5 октября его сменил генерал-майор И.Е. Петров. Приморской армии помогали воины Одесской военно-морской базы под руководством контр-адмирала Г.В. Жукова и Черноморского флота под командованием вице-адмирала Ф.С. Октябрьского.
Уже в августе Одесса была полностью окружена с суши немецко-румынскими войсками, окончательно отрезавшими город от войск Южного фронта. В середине августа румыно-немецкие войска вышли к Черному морю восточнее Одессы, что сразу же отразилось на обеспечении города товарами первой необходимости. После этого снабжение мегаполиса осуществлялось транспортными судами и боевыми кораблями Черноморского флота.
Несмотря на усилия врага, предполагавшего завоевать господство в воздухе, летчики 69-го истребительного полка мужественно сражались в небе.
Из воспоминаний Л.Г. Иванова:
– Советским летчикам приходилось взлетать в непосредственной близости от линии фронта. Они находились под постоянным обстрелом артиллерии противника. За два месяца на аэродромах базирования полка разорвалось более тысячи снарядов. Сражались на И-16, называемых любезно «ишачками», до самой эвакуации из Одессы, летчики полка сбили 94 самолета и три планера противника. Еще двадцать машин было уничтожено на аэродромах.
Учитывая стратегическую важность города, Ставкой было отдана директива об организации Одесского оборонительного района (OOP). Но протяжении всей обороны Ставка ВГК и командование Черноморским флотом помогало городу личным составом, вооружением, боевой техникой, боеприпасами, горюче-смазочными материалами и продовольствием. В конце августа в ряды защитников города влились шесть отрядов моряков-добровольцев общей численностью 24 тысячи человек.
Штаб OOP приступил было к разработке плана подготовки войск но проведение длительной обороны в связи с приближением зимы. Но по стратегическим соображениям 30 сентября из Ставки ВГК поступило директива:
«Храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам OOP в кратчайший срок эвакуировать войска Одесского Оборонительного района на Крымский полуостров».
Во исполнение директивы от 16 октября 1941 года была завершено посадка и погрузка войск и техники но суда: 35 тысяч человек с оружием и боевой техникой вышли курсом но Севастополь под прикрытием кораблей Черноморского флота и советской авиации. Скрытно от врого была осуществлено операция по отводу обороняющихся войск в условиях непосредственного соприкосновения с противником.
Один из октябрьских номеров газеты «Правда», подводя итоги обороны Одессы, писал:
«Вся советская страна, весь мир с восхищением следили за мужественной борьбой защитников Одессы. Они ушли из города, не запятнав своей чести, сохранив свою боеспособность, готовые к новым боям с фашистскими ордами. И на каком бы фронте ни сражались защитники Одессы – всюду они будут служить примером доблести, мужества, геройства».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года была учреждена медаль «За оборону Одессы». Эта медаль заслуженно украсила и грудь Леонида Георгиевича Иванова.
Вот несколько интересных фактов из феномена обороны Одессы. Здесь в начале боев трижды Герой Советского Союза Александр Покрышкин сбил свой первый самолет, который, по несчастливой случайности, оказался советским – бомбардировщик Су-2. При разбирательстве его прямого умысла доказано не было, а то бы страна лишилась такого прославленного впоследствии аса.
В осадной Одессе изготовлялись самодельные танки «НИ». Назывались они защитниками города – «На Испуг». Обычный трактор обшивали котловой сталью и вооружали пулеметами и даже пушками небольшого калибра. Всего было изготовлено 50 таких «броненосцев». Кроме того, в Одессе было налажено производство огнеметов, которые достойно соперничали с германскими моделями. Кстати, звание города-героя Одесса получила в числе первых.
А какие события ожидали нашего героя Леонида Георгиевича Иванова во время обороны Одессы. Дело в том, что когда возникла угроза блокады, а затем полного окружения города, начальник Особого отдела НКВД Одесского военного округа полковник Ю.И. Пименов собрал весь оперативный состав и сообщил, что в связи с опасностью окружения Одессы Особый отдел округа принял решение эвакуироваться в тыл. В городе создается Особый отдел Приморской армии. Надо было решить, кто остается в Одессе. Полковник Пименов предложил решить этот вопрос добровольно.
Послушаем Л.Г. Иванова:
– Я одним из первых поднял руку. В Особом отделе Приморской армии, а затем и Одесского оборонительного района я был старшим оперуполномоченным по оперативному обслуживанию узла связи и полка связи… Как работник Особого отдела армии, я не раз бывал на передовых позициях и в особых отделах дивизий. Особенно мне запомнилась поездка в знаменитую 25-ю Чапаевскую дивизию, которая держала активную оборону в районе Дальника. Там по воле случая я принял непосредственное участие в боевых действиях. Шел тяжелый упорный бой, и то, что я тогда увидел, запомнилось мне на всю жизнь. Кстати, после войны она длительное время стояла расквартированной в городе Лубны Полтавской области Украинской ССР на территории Киевского военного округа, Особым отделом КГБ СССР которого пришлось руководить и мне.
Однако вернемся к войне. Был солнечный яркий день, цвели сады, где находились позиции дивизии, а вокруг нас постоянно на протяжении двух часов, через каждые пять – десять секунд, рвались мины. Там в кровопролитной, но успешной атаке я видел моряков, переведенных с боевых кораблей и включенных в состав пехоты. Одеты они были, как все пехотинцы: гимнастерки и штаны цвета хаки, но когда шли в бой, то расстегивали воротничок, чтобы видна была их морская тельняшка, надевали бескозырки, закусывали ленты и с грозным криком «полундра!» атаковали неприятеля. Равняясь друг на друга, эти бойцы не знали страха, и героическая оборона Одессы во многом обязана этим беззаветным и мужественным людям. Противник их смертельно боялся, и это не пустые слова – это видно и из показаний пленных, и частых ротаций личного состава неприятеля противостоящего морякам. Моряков враг прозвал «черной смертью»…
Часто с самолетов сбрасывали листовки. В них предлагалось советским воинам сдаваться в плен, обещалась «сытая и свободная» жизнь в Германии и Румынии. Находили листовки с объявлениями о скором въезде в город самого «Антонеску на белом коне». Это были бесплодные попытки психологического воздействия на мужественных защитников города.
На одной из встреч Леонид Георгиевич рассказал о разоблаченном немецком агенте-подростке:
– Помню, привели неухоженного плачущего мальчишку лет четырнадцати. Был он жителем одного из недальних сел. Обратил на себя внимание вражеских разведчиков. Те провели работу, припугнули, поставили задачи, указали, где, как и что смотреть. Предложили продукты, что-то из одежды. Больше в ход шли, конечно же, угрозы – родители мальчишки были в руках у врага, пригрозили их расправой. Мы переговорили с парнем, накормили его, объяснили ему уже наши задачи. До войны он учился в советской школе и был в целом советским мальчишкой. К «заказчикам» он вернулся со схемами, предложенными советской контрразведкой. Вскоре он вновь перешел линию фронта, уже с новым заданием. Сразу пришел к нам. И снова «выполнение задания» было согласовано с советскими контрразведчиками. Через этого парня было передано противнику определенное количество дезинформации, в частности, «особо важной» – перед эвакуацией войск Красной армии из Одессы в сторону Крымского полуострова.
Иметь накануне войны сильный Черноморский флот для России требовали и история, и реальные обстоятельства. Вступление Румынии в войну против СССР было ожидаемым, однако пополнение ее флота немецкими военными кораблями и гражданскими судами заставляло наших флотоводцев задуматься.
Народный комиссар Военно-морского флота Николай Герасимович Кузнецов, умный и смелый флотоводец, за что в разные времена не раз был бит верхами, еще в феврале 1941 года приказал увеличить состав боевого ядра флота и издал директиву о разработке оперативного плана на случай войны с Германией и ее союзниками.
С апреля по июнь проводились учения и проверки хода ремонта боевых кораблей, строительства новых баз, аэродромов, фактической готовности флота к переходу на оперативную готовность № 1. Любые недостатки в подготовке кораблей, частей и соединений флота нарком считал чрезвычайным происшествием и приказывал сурово наказывать виновных. Вскоре обстановка еще более обострилась.
Исходя из поступавших сведений о сосредоточении неприятельских войск у границ, нарком ВМФ по собственной инициативе перевел флоты 18–19 июня на оперативную готовность № 2, а в ночь с 21 на 22 июня – на оперативную готовность № 1.
Командующих флотов, в том числе и командующего Черноморским флотом вице-адмирала Ф.С. Октябрьского, конфиденциально предупредили о возможности войны. Эта инициатива спасла многие корабли от гибели и повысила боеготовность флотов, за что его партийные шептуны, тершиеся около тела вождя, накапали на него Сталину, боявшемуся провокаций с нашей стороны. Был крупный разговор, но погон не сняли. Это потом на него навалятся беды от незаслуженных ударов кремлевского чиновничества.
В своей книге «На флотах боевая тревога» Н.Г. Кузнецов писал о развертывании румынского флота на Черном море и помощи «мамалыжникам» со стороны Германии:
«На Черное море было направлено около 400 военных кораблей и торговых судов, в том числе 6 подлодок, 16 торпедных катеров, 50 десантных судов, 23 тральщика и 26 охотников за подводными лодками. Столь крупное пополнение румынского флота немецкими кораблями, естественно, доставляло немало неприятностей командованию советского флота в период борьбы за Крымский полуостров, Керченский пролив и Кавказское побережье.
Надежность обороны Одессы теперь немало значила для безопасности плавания в ее районе, да и для Днепровской флотилии в случае ее вынужденного отхода в устье Днепра…»
Надо прямо сказать, смелые действия Кузнецова положительно повлияли на повышение боеготовности Черноморского флота и обороны Одессы.
Во время посещения Крыма в середине 80-х годов автор встречался в Форосе с одним из ветеранов-погранич-ников, служившим на самой южной заставе Крымского полуострова (к сожалению, фамилию его утерял вместе с блокнотом). Он рассказывал, что в начале июня во время дежурства его коллеги несколько раз фиксировали перископы подводных лодок, о чем докладывалось командованию. Все пограничники были поощрены начальством погранотряда.
Что касается командующего Отдельной Приморской армией генерала Ивана Ефимовича Петрова, успешно проведшего без паники и неразберихи вывод войск из OOP, то Леонид Георгиевич очень тепло отзывался об этом полководце:
«В обороне блокированной Одессы Петров показал себя с самой лучшей стороны. Успешная оборона города, оттягивающая на себя массу сил противника, организованная четкая эвакуация оборонявших город вооруженных сил стали возможны благодаря полководческому таланту Петрова…
Уже после нашего ухода более суток противник не входил в город, опасаясь засад и контрудара со стороны советских войск. Но и здесь они просчитались. Когда немецкие и румынские части вошли в Одессу, и по случаю взятия города командование устроило банкет в одном из центральных особняков, тот был взорван посредством радиовзрывателя. Работы по закладке взрывчатки были проведены заранее…
В результате взрыва тогда погибли сотни (по разным оценкам от 250 до 400 человек) солдат и, главным образом, офицеров противника».
По словам Иванова, военная контрразведка принимала самое деятельное участие в проведении дезинформации противника. Когда пришла директива за подписью Сталина, в которой он просит, заметьте, не требует, продержаться защитникам Одессы три-четыре дня, после чего будет прислано подкрепление.
И эта просьба возымела большое действие. Военными контрразведчиками вместе с офицерами армейской разведки в целях введения противника в заблуждение из Одессы были направлены после тщательной проверки и соответствующего инструктажа две женщины в оккупированные районы, где жили их родственники. Немцы тут же допросили их об обстановке в городе. Они наговорили короб «неприятных» новостей о якобы прибытии новых воинских частей в город, о рытье окопов и сооружении блиндажей и противотанковых рвов, возведении на улицах баррикад, строительстве ДЗОТов и интенсивных ночных разгрузках транспортных судов.
Почти двухмесячная оборона Одессы с 5 августа по 16 октября 1941 года могла продолжаться и дальше силами воинов Отдельной Приморской армии и моряков Черноморского флота. Только в связи с угрозой прорыва фашистов в Донбасс и Крым защитники Одессы по приказу Ставки ВГК эвакуировались на Крымский полуостров.
«Оборона Одессы, – писала газета «Правда», – так же как Ленинграда и Киева, является волнующим примером беззаветной любви к Родине и родному городу, изумительным по силе проявлением массового бесстрашия и коллективного героизма».
15 октября 1941 года старший лейтенант Леонид Иванов в числе последних защитников Одессы в составе группы работников Особого отдела НКВД ступил на качающуюся палубу парохода «Волга». Так в «тумане скрылась милая Одесса…»
Война теперь продолжилась на Крымском полуострове тяжелыми и изнурительными боями. А вот 10 апреля 1944 года он первым вошел в составе войск 5-й ударной армии в освобожденную Одессу. Тогда же Леонид Георгиевич за освобождение Одессы получил орден «Отечественной войны II степени». Не правда ли, знаковое явление: медаль «За оборону Одессы» и орден за освобождение ее от фашистов.
За время пребывания в Одессе всего за несколько дней военным контрразведчикам удалось выявить и арестовать ряд крупных предателей – агентов гестапо и таких же пособников из числа полицейских, как их называли, – «шуцманы». Некоторые злодеи в дальнейшем по суду были приговорены к ВМН – расстрелу и повешению.
Леонид Георгиевич очень ценил медаль «За оборону Одессы». Во время освобождения Одессы, как уже отмечалось выше, были выявлены некоторые предатели Родины. В связи с этим читателю небезынтересно прочесть Спецсообщение начальника ГУКР Смерш НКО СССР В.С. Абакумова – И.В. Сталину о А.П. Тимошенко с приложением протокола допроса.
«№ 551/А
Копия
Совершенно секретно
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ
Товарищу СТАЛИНУ
При этом представляю протокол допроса арестованного ТИМОШЕНКО Афанасия Прокофьевича, являющегося племянником маршала Советского Союза С.К. ТИМОШЕНКО.
ТИМОШЕНКО Афанасий сознался, что, проживая на оккупированной противником территории Одесской области, он некоторое время являлся начальником районной полиции, а затем был завербован шефом румынской жандармерии ШТЕФАНЕ-СКУ, по заданию которого выявлял партизан, коммунистов и лиц, враждебно настроенных против оккупантов.
Незадолго до освобождения Одесской области от румынских оккупантов с ТИМОШЕНКО А.П. дважды встречался приезжавший из Бухареста офицер сигуранцы ДРАГУЛЕСКУ.
Как показал ТИМОШЕНКО А.П., он сообщил офицерам немецкой и румынской разведки известные ему данные о маршале ТИМОШЕНКО.
Кроме того, ТИМОШЕНКО А.П. рассказал, что вместе с ним на оккупационной противником территории находилась сестра маршала ТИМОШЕНКО КУЗЮМА А.К., которая допрашивалась немцами и румынами о С.К. ТИМОШЕНКО и так же, как и он (ТИМОШЕНКО А.П.), не подвергалась репрессиям со стороны оккупационных властей.
На основании этого ТИМОШЕНКО А.П., учитывая отношение к нему со стороны румын, высказал предположение, что, возможно, КУЗЮМА А.К. также сотрудничала с румынской разведкой.
Характерно, что в мае с. г., после освобождения Одесской области, КУЗЮМА А.К. приезжала в Москву к С.К. ТИМОШЕНКО и гостила у него на даче. В период пребывания на даче С.К. ТИМОШЕНКО и КУЗЮМА вели между собой продолжительные беседы, специально выходя для этого из помещения, вследствие чего зафиксировать их разговоры оперативной техникой не удалось.
Об этом Вам было доложено 5 июля с. г. № 033/А.
За КУЗЮМА А.К. установлено агентурное наблюдение.
В целях более тщательного выяснения шпионских заданий, полученных от румын ТИМОШЕНКО А.П., а возможно, и КУЗЮМА А.К., – органам «СМЕРШ», находящимся в Румынии, дано указание о выявлении ДРАГУЛЕСКУ и ШТЕФАНЕСКУ и секретном их изъятии.
Допрос ТИМОШЕНКО А.П. продолжается.
АБАКУМОВ».
К этой препроводительной прилагался протокол допроса арестованного Тимошенко Афанасия Прокофьевича от 4 октября 1944 года. Делом о предательстве занимались военные контрразведчики Управления КР Смерш 3-го Украинского фронта во главе с генералом армии Р.Я. Малиновским. Начальником Управления КР Смерш являлся в тот период генерал-майор П.И. Ивашутин, о деятельности которого автор рассказал в книге «Маршал военной разведки».