Сокровенный смысл жизни. Том 1. Сокровенный смысл жизни (Хорхе Анхель Ливрага, 2005)

Есть вопрос, который волновал философов всегда, – это жизнь и различные ее проявления: вечен ли человек, существует ли смерть, что происходит, когда мы покидаем сцену этого мира?

И этот вопрос весьма занимает лично меня: ведь все, кто живет сегодня, обречены на смерть. Все мы должны умереть.

Зачастую мы думаем, будучи излишне материалистичными, что на эту тему не стоит особо размышлять, а лучше и вообще не затрагивать ее; без сомнения, очевидно, что все мы рождаемся, живем и рано или поздно должны будем умереть.

Меня – как философа и как человека – беспокоит то, что люди не озабочены вопросом о сущности и смысле жизни. Есть то, что в большей или меньшей степени волнует всех, – например, политические или экономические проблемы, – но есть одна проблема, которая затрагивает каждого. Ведь умирают все.

Поэтому мне – как философу и как человеку – кажется странным, что столько людей вовсе не задаются вопросом о самих себе и не обращаются за ответом к величайшим источникам древней мудрости и величайшим мыслителям современности.

Мы знаем, что все в мире в той или иной мере является живым. Раньше мы все вещества не задумываясь делили на органические и неорганические и даже сейчас продолжаем различать органическую и неорганическую химию. Мы говорим, что собака, кошка, человек являются живыми существами, а окно или кусок дерева – нет. Но почему?

Исследования, проводившиеся на протяжении веков, показывают, что все вещи, все существа состоят из одних и тех же химических элементов и различного рода взаимодействий: механических, термических, электрических, магнитных и т. д.

Очень трудно сказать, где есть жизнь, а где нет. Нам кажется, что если кошка мурлыкает, когда ее гладят, и мяукает, если ее бьют, то она, конечно, живая. Но когда я ударяю по куску дерева, оно точно так же издает звук… И звук, возникающий при ударе вот этого древнего этрусского кольца о дерево, и есть голос дерева. А если мы станем сгибать или ломать дерево, оно затрещит, и этот треск будет криком агонии умирающего существа. То есть с философской точки зрения мы не можем различить, что является живым, а что нет.

Классическая философия учит нас и другому: не оперировать абсолютными понятиями. В этом мире все относительно. Здесь нет абсолютно большого или абсолютно маленького, черного или белого – не существует ничего, что имело бы абсолютные характеристики. В проявленном мире все явления относительны. Я сейчас уже минут 15–20 говорю с вами, произношу слова, а через полчаса перестану это делать – у каждого момента времени свое простое, прямое назначение, которое не нужно путать с его сутью.

Любой предмет сам по себе ни хорош, ни плох. Он получает характеристики лишь в зависимости от того, для чего его используют. Нож в руках разбойника, грабителя с большой дороги станет орудием насилия, смерти. И тот же нож в руках хирурга будет нести добро, спасение жизни. Так что же, нож – это хорошо или плохо? Вот один из примеров относительности. А эта сцена большая или маленькая? Если мы сопоставим ее, к примеру, с муравьем, то огромная, а если с целым Мадридом, то крошечная. В пространстве не существует ни величины, ни возраста.

Если мы попробуем подойти к этим жизненным вопросам с такой позиции, то, возможно, придем к выводам, которые с научной или иной точки зрения будут не совсем совершенными, но зато останутся глубоко человечными. И что самое главное, они помогут нам жить, в то время как мы будем продолжать наш духовный поиск. Первый же вопрос, который мы перед собой ставим: что такое жизнь? Ведь те характеристики, которые мы используем для определения живых существ, подходят именно для живых существ, но не охватывают целиком и полностью саму Жизнь.

Платон проводил различие между Прекрасным и прекрасными вещами. Представим себе сад, а в нем статую и человека. Мы говорим, что этот сад, эта статуя, этот человек прекрасны. Почему? Потому что они отражают частицу сущности Прекрасного. Ведь Прекрасное – это Сущность, Существо, стоящее гораздо выше всех проявлений и лишь отражающее себя в них. Именно так оно раскрывает себя, хотя уловить его очень сложно: так из рук ускользает песок, и чем сильнее мы сжимаем ладонь, пытаясь удержать его, тем быстрее он утекает.

Итак, мы можем сделать вывод о том, что все, что нас окружает, является живым.

Жизнь как таковая, согласно древним философам, проявляет себя как деятельность, активность; все, что активно, мы называем живым, а все то, что не дотягивает до этой границы, имеет какую-то иную жизнь, которую мы порой просто не способны понять.

Ведь существует Бог, существуют боги, и они безусловно живые. Но они являются живыми в ином измерении, отличном от того, в котором существуем мы. Они живут на другом уровне сознания и на другом уровне времени.

Статуя юноши, опирающегося на дерево. Париж, Версаль

Понятие времени тоже весьма относительно. Для крошечного насекомого несколько часов порой составляют всю жизнь, а для звезды срок человеческой жизни лишь только мгновение. Так что временные измерения оказываются очень относительными. И за всеми этими относительностями нам нужно различить сокровенный смысл жизни.

Что есть Жизнь? Для чего она существует? Какие возможности дает нам? Как проявляет себя? Ответы на эти вопросы можно найти во многих учениях.

Материалистические теории утверждают, что Жизнь возникла случайным образом: в результате столкновения определенных элементов, не имеющих жизни, появилась искра Жизни, и эта искра продолжает свое существование постоянно.

С философской точки зрения очевидно, что эта теория не очень-то основательна, ибо… Что движет этой случайностью? Можно было бы ответить: ничто. Тогда получается, что существует нечто, что ничем не движимо? Но это невозможно. Ведь все, что движется, должно иметь свой двигатель, должно иметь нечто, что дает ему толчок к движению, пусть даже этот толчок будет похожим на то, что в свое время описывал Аристотель. Он говорил о всеобщем двигателе, который, побуждая к действию все сущее, сам остается неподвижным. Это наталкивает на размышление о том, что наши представления о скорости также весьма относительны.

Религиозные учения доносят до нас представления о некоем Космическом Существе, очень часто персонифицированном, которое вдыхает Жизнь в свои творения. Но в таком случае встает вопрос: кто же тогда сотворил саму эту Космическую Сущность, этого Бога или богов – можем называть их как хотим, это не столь важно.

Я вспоминаю один пример, который приводили мои старые учителя. Думаю, что он нам поможет. Представьте себе наш ум – наш конкретный ум, а не разум какого-то более высокого порядка – в виде ложки. Мы погружаем ложку в чашку и зачерпываем несколько кубических сантиметров воды. Если мы погрузим ее в Тихий океан, то зачерпнем ровно столько же. Другими словами, дело не в том, откуда черпать ответы на свои вопросы, а в том, чтобы увеличивать свою «ложку» – расширять поле своего сознания, чтобы с каждым разом «зачерпывать» все больше и больше – все больше и больше понимать. А это уже большая индивидуальная работа.

Философия «Нового Акрополя» предполагает, что каждый из нас должен развиваться как индивид, ибо каждый из нас имеет свой ритм, свою судьбу, свои творческие потенциалы. Но это не должно становиться препятствием для того, чтобы объединяться, чтобы быть вместе, общаться, вести научную работу, заниматься литературным творчеством или – как сейчас – беседовать друг с другом, пусть даже это происходит в форме лекции. Ведь за всем этим стоит поиск и встреча каждого из нас с самим собой, со своими проблемами.

Во внутреннем мире человека есть все… Только встречи с самим собой и с сокровенным голосом своего сердца дадут нам ответы на многие волнующие нас вопросы, и более того, они придадут нам внутреннюю уверенность, в которой каждый из нас так нуждается… Все остальные привычные толкования в той или иной форме являются частью общепринятых верований, и, говоря об этом, я не имею в виду лишь только религиозные представления.

Материалисты насмехаются над верой в существование духов природы, ангелов, богов. Аргументы незамысловаты: их никто никогда не видел. Философский ответ на это очень прост: а кто-нибудь видел атом? Кто-нибудь измерил расстояние от Земли до Луны? А вы лично когда-нибудь были в Японии? Но ведь тогда вполне можно поставить под сомнение и существование атомов, и дистанцию от Земли до Луны, и реальность Японии.

В общем-то ни у кого из нас, за некоторыми исключениями, нет в этом личного и непосредственного опыта. Просто мы верим в это – как верим, например, в существование Трои. Но тогда не так уж сложно принять как рабочую гипотезу существование неких Разумных Существ, пусть даже и невидимых, которые каким-то образом направляют Жизнь.

Точно так же не видел человек эпохи Каролингов ни бактерий, ни каких-либо других микробов. Но эпидемии чумы бушевали в то время по всей Европе. Эти эпидемии были реальными, хотя виновников их никто не видел. Значит, вполне возможно, что есть какие-то Существа, побуждающие или направляющие Силу Жизни. Мы не можем видеть их, а лишь воспринимаем по последствиям их деятельности – но ведь и обо всем мы судим по последствиям. Если я сейчас отпущу микрофон, он упадет. Увидим ли мы при этом закон гравитации? Нет, мы увидим упавший микрофон, и не более того. Масса Земли, во много раз превышающая массу микрофона, заставит его упасть, и мы сможем наблюдать последствие действия одного из законов природы, но не сам закон.

Те стороны Жизни, которые мы видим, суть ее внешние проявления. Продолжим эту нить размышлений: кто может убедить нас в том, что мы не существовали прежде, до того как появились здесь, на этом плане бытия? И что мы не продолжим существовать, когда здесь нас уже не будет? С точки зрения логики, с точки зрения философии мы никоим образом не можем отвергнуть возможность существования непрерывной Жизни, потока, постоянно проявляющегося в какой-то форме и на каком-то плане, видимом или не видимом нами.

Кто-то может подумать, что речь идет о каком-то ограниченном сроке, составляющем многие тысячи лет. Возможно; но для нас и это вечность. Древние восточные книги рассказывают о великих циклах времени – Манвантарах и Пралайях. Для нас каждый из них является вечностью, хотя и насчитывает определенное – предполагаемое или, может быть, реальное – количество лет.

Древние полагали, что все проявленное существует благодаря великому Макробиосу, огромной живой Сущности. Индусы называют его Брахма и представляют, что он то засыпает, то просыпается, то вновь засыпает, то вновь просыпается. Подобная легенда есть и на Западе – это легенда о Короле Мира, который спит, но пробуждается, когда приходит время. Согласно этим древним учениям, существует нечто непрерывное, которое мы воспринимаем как прерывающееся, поскольку сосредоточиваем свое внимание то на одной его части, то на другой.

Аллея сфинксов и пилоны храма Амона-Ра в Карнаке. Египет, Фивы

Поэтому древние философы полагали, что Вселенная не является порождением случайности, что она подобна огромному живому Существу. Платоники и неоплатоники также говорят нам об этом огромном живом Существе, частью которого является видимая Вселенная, имеющем – если сравнивать с нашим телом – свои «органы», «ткани» и «клетки». По его образу и подобию во Вселенной галактики, солнца, планеты суть не что иное, как жизненные части этого великого Существа, которое, подобно человеку, так же где-то начало свой путь, так же развивается и так же куда-то идет.

Если мы освободимся от собственных предрассудков, то увидим, что все пребывает в движении. Я бывал в пустынях Египта и других местах, где, построенные многие тысячелетия назад, сохранились удивительные величественные сооружения. Есть среди них храм, о котором я хочу вспомнить. Когда приближаешься к нему, издалека кажется, что он все еще живет, что вот-вот из него выйдут жрецы, чтобы приветствовать нас, вот-вот вновь заколышутся опахала Амона… Но как только подходишь ближе, становится видно, что все здесь занесено песком, что камни растрескались от времени, что колонны не падают только потому, что подпирают друг друга. Этот древний храм жив, он родился, когда были отесаны его камни, воздвигнуты его колонны и изваяны его статуи. Это храм в Карнаке – возможно, самый великий храм в мире. Он был задуман не случайно, на то была историческая необходимость – теологическая, политическая, социальная, сегодня можно понимать это как угодно. Его строительство было поручено самым искусным мастерам, они нашли для его стен самые лучшие камни. Храм был призван показывать беспредельность земли, на которой он стоит, беспредельность, отражающую небесные пределы. Он стал мостом между Небом и землей, установив связь между звездами и земными символами. Для того чтобы построить его, нужно было провести серьезные астрономические и астрологические исследования.

К этому великому храму добавлялись все новые и новые детали и элементы – вплоть до эпохи Рамессидов и Позднего времени. Он служил на протяжении веков, но постепенно появлялись знаки старения; в какой-то момент он был покинут, и разрушение его продолжалось…

Вселенная когда-то началась, в какой бы форме мы это себе ни представляли – следуя ли теории Большого взрыва или древним религиозным воззрениям, которые утверждают, что она произошла от лика Брахмы или была сотворена каким-то определенным богом. Вселенная когда-то началась. Вселенная находится в движении.

Древние полагали – и мы, философы, можем лишь подтвердить это своими собственными размышлениями, – что то, что индусы называли Садхана, смысл жизни, существует, ибо присутствует во всех живых существах.

Я всегда прошу моих учеников наблюдать за огнем и водой. Когда мы льем сверху воду, она падает, двигается, перемещается. Вода обладает особой мудростью поиска: она устремляется к своей цели и движется, движется без остановки. Когда она не может найти прямого пути, она сворачивает; так река образует излучины, огибает камни и горы, двигаясь непреклонно, пока не достигнет моря. Что происходит затем? Тепло испаряет воду и превращает ее в облака; облака эти плывут в воздухе, пока, в определенный момент, не проливаются дождем. И вот это снова вода, и, падая на землю, она снова ищет путь к морю.

Но если вода обладает этой мудростью, этой силой жить, искать, сталкиваться с препятствиями, подниматься вверх, снова возвращаться за новым опытом и снова достигать высшей точки этого цикла, почему же мы не можем жить в соответствии с этим законом? Если наше тело состоит по большей части из воды, почему оно не могло бы стремиться к той же цели, почему наша душа не могла бы двигаться, как о том говорит Плотин, к Мировой Душе, к иному плану существования, иной вибрации, где ей гораздо легче и спокойнее, чем здесь?

Разве не похоже движение воды на воплощение и развоплощение, на рождение и смерть? Когда мы рождаемся, наши души словно конденсируются в капельки воды. Каждый из нас – одна капля, и эти люди-капли соединяются, движутся вместе по пути, образуя общество, а в нем группы, до тех пор пока не «впадают в море», как бы растворяясь в нем. И, возможно, существует какая-то космическая Сила, которая вновь поднимает нас, снова превращает в этих невидимых «духов», которые в свое время снова спускаются на землю.

То, что я рассказываю, лишь некая логическая вероятность, хотя в древности это считалось неоспоримой истиной. Одна старая гипотеза утверждает, что все это не только истинно, но и логично, поскольку, если бы это было не так, жизнь была бы слишком жестока. Мы оказались бы посреди самого настоящего безумия. Представьте себе: мы выходим на сцену этого мира в Испании, Танзании или любом другом месте, где рождаемся; мы появляемся на свет, растем, нам говорят: это твоя мама, твой папа, дядя, бабушка; нас отправляют в колледж, мы учимся, живем, любим, ненавидим, решаем проблемы; и вот когда мы уже достаточно изучили жизнь, та же рука, что привела нас, уводит нас отсюда. Мы уже получили большой опыт, действительно научились жить – и тут нас уводят со сцены.

Если все это не имеет смысла, не имеет продолжения, этот мир поистине безумен.

Понаблюдайте за растением, самым обычным растением из тех, что мы разводим на даче, и вы увидите, что оно сотворено гениальным, разумнейшим образом. Сейчас много говорят о солнечных батареях, улавливающих лучи солнца, но подобные «батареи» существовали еще до карбона. Это листья растений. Листья растений улавливают солнечные лучи для фотосинтеза; более того, посредством системы капилляров (открытой физиками несколько веков назад) растения достигают того, что их жизненные соки поднимаются от корней к листьям, обновляются и опускаются обратно к корням. Но это же просто великолепно, потрясающе задумано! А теперь возьмем животное, например леопарда или тигра. Для чего тигру полосы? Для чего у бразильского леопарда пятна? Тигр полосатый, поскольку он обитает в зарослях бамбука, и полосы создают ему такой камуфляж, что его практически не видно. Бразильский леопард пятнистый, потому что живет в сельве, где много цветов и листьев разного цвета, темных и ярких, и пятна на шкуре животного, смешиваясь с цветами и листьями, делают его незаметным.

Все это говорит о том, что существуют иные, нежели наш, виды разума, сущности, которые замышляли, создавали и создают до сих пор архетипы, принципы, управляющие растениями и животными. Но что мы можем сказать, к примеру, о минералах? Вы видели скалы, камни, кристаллы? Вы видели, какие совершенные формы они создают, подчас даже более совершенные, чем Великая пирамида? И как Природа могла из одного и того же вещества, углерода, создать непрозрачный графит и прозрачный алмаз? Это показывает, что в Природе существует единая мысль, управляющая всем, что все подчинено единому замыслу.

Но неужели То или Тот, кто придумал для амеб удивительную способность изменять свое поверхностное натяжение, позволяющую им двигаться, кто изобрел для птиц полые кости, делающие их легкими и дающие им возможность летать, кто создал эскиз рыбьей чешуи, благодаря которой рыбы могут легко передвигаться в воде, кто наделил их плавательным пузырем, чтобы погружаться и всплывать не хуже современных субмарин, – неужели Тот, кто задумал все это, ограничился лишь физическим строением, не задумав также строение психологическое, ментальное и, в конечном счете, само наше предназначение?

Как же можно думать, что этот космический Разум позаботился о растениях, животных и минералах, но не подумал о человеке – ведь мы тоже живые существа! Жизнь существует, ее задумал Некто, Нечто, и она задумана прекрасно. Почему? Для чего трудился в такой мере и с такой интенсивностью Разум, создавая эту совершенную гармонию? Ведь все это для чего-то нужно. Никто не возводит мост, если по нему никто не будет ходить. Никто не строит лодку, если на ней никто не будет плавать. Никто не делает стул, если на нем никто не будет сидеть. Очевидно, что наш органический состав и органический состав Природы созданы для чего-то, созданы, чтобы послужить чему-то, что должно быть гораздо больше, чем просто цель сама по себе, что может принести пользу.

И это «что-то», которому они служат, этого «некто», который будет пользоваться всеми этими чудесными формами, мы, философы, называем Душой, Духом, пронизывающим все. Нам, заключенным в свою оболочку из плоти и погруженным в экономические, семейные, бытовые проблемы, подчас очень трудно бывает задуматься об этих вопросах. Я вспоминаю фрагмент из книги Овидия Назона «Искусство любви». Когда я впервые прочитал ее, она произвела на меня очень сильное впечатление. Овидий, как вы знаете, был одним из величайших поэтов эпохи императора Августа, но, кроме того, говорят, что он был немножко – как бы сказали в Испании – кутилой. Он любил по ночам гулять с женщинами, пил вино, ложился спать очень поздно (или, лучше сказать, рано, поскольку солнце уже вставало)… Но, тем не менее, он был Овидием. В своей книге он, среди прочего, рассказывает о том, что произошло с одной из его возлюбленных, настоящего имени которой он не называет. В те далекие времена считалось бесчестием упоминать имя дамы, и взамен подлинного придумывали другое (очень хороший обычай, не правда ли?). Он называет ее Кориной.

Овидий рассказывает, что как-то раз он зашел во дворец Корины, дамы из высшего римского общества. В этом дворце было много дорогих и ценных вещей, и в том числе привезенный из Индии попугай, который умел говорить. Он повторял все, что произносила хозяйка, задавал вопросы, разговаривал – в общем, составлял ей прекрасную компанию. И вот Овидий входит и видит рыдающую Корину, на руках у которой лежит попугай, по всей видимости, мертвый. Овидий спрашивает: «Корина, почему ты плачешь?» Она отвечает: «Помнишь, как этот попугай разговаривал с нами, повторял наши слова любви, наши песни? Это было настоящее сокровище, зеленое, как изумруд. А сейчас это всего лишь пучок перьев. Где же мой попугай? Что происходит? Почему всему приходит конец?» Овидий, желая утешить Корину, посвящает ее в то, чего она не знает: «Ты должна знать, Корина, что есть небо, где пребывают люди, но также есть небо и для животных; на этом небе есть уголок, где пребывают высшие животные, в том числе и те, что умели говорить с человеком и повторять его слова. Они утешают всех остальных животных, пребывающих на небе, корируя голоса их любимых хозяев и напоминая таким образом о них. А позже все вновь возвращаются на землю, чтобы стать спутниками людей». Но Корина безутешна: «Нет, не говори мне об этом! Ведь теперь это всего лишь пучок зеленых перьев, это больше не мой попугай, он умер!» И в этот момент попугай в последнем предсмертном усилии поднимает свою головку, смотрит на нее и говорит: «Корина, Корина, смерти не существует».

Как прекрасно находить эти старые примеры! Как прекрасно думать, что иногда животные, цветы, деревья умирают в мире и спокойствии, ибо знают нечто, что мы, люди, утратили в своей слишком уж интеллектуальной жизни. Мы утратили осознание собственной вечности, мы утратили осознание своей внутренней жизни, мы утратили осознание своей бессмертной Души.

Нам нужно вновь вернуть это осознание, ведь на самом-то деле в глубине души, несмотря на весь наш технический прогресс, мы порой тоскуем. Несмотря на то что мы живем в мегаполисах, всегда находимся среди людей, имеем возможность общаться и читать газеты, смотреть телевизор или слушать радио, порой мы ощущаем себя одинокими, страшно одинокими. Порой нам так хочется, чтобы кто-то, как тот попугай, сказал нам, что смерти не существует, что эта жизнь имеет смысл, имеет цель. И ведь очевидно, что имеет!

Когда вы видите летящую стрелу, вы ведь не задумываетесь о том, что она пущена из лука и летит в цель. Та жизнь, которую мы видим, – это летящая в воздухе стрела, и стрела эта пущена Божественным Лучником. Когда-то нас отправили через пространство и время, и мы должны достичь цели, должны куда-то прийти.

Вся наша жизнь имеет смысл. Имеют смысл наши радости, ибо они укрепляют дух, помогая жить. Имеют смысл и наши горести и слезы, ибо они помогают нам обрести опыт, стать чуточку мудрее, а иногда и чуточку лучше.

Те, кто разделял с кем-то радость, знают, что это хорошо, поскольку помогает вдохновляться и вдохновлять; те, кто разделял с кем-то слезы, знают, что это хорошо, поскольку создает родство душ. Ибо в Жизни и в Природе нет ничего плохого, все есть благо – в глубинах ее Сокровенного Смысла.

Мадрид, 1987 г.

Что есть Идеал – вот главное, что мы пытаемся определить, насколько это возможно.

Идеал – это Сущность, пребывающая в высшем измерении, превосходящем то, в котором живет наше обыденное сознание. Лишь возвысившись, встав на цыпочки, устремившись вверх, Душа может на мгновение неясно различить его. Я имею в виду собственно Идеал, Идеал в буквальном смысле слова. Мое понимание Идеала связано с представлениями Платона об Архетипах. Это небесная модель, которая взывает к своей земной тени, требуя от нее все большего совершенства и как можно большего сходства с собой. Таким образом, это цель, одновременно намечающая и определяющая путь – напряженную линию сознания между его природным и избранным им высшим состоянием, ибо духовное сознание стремится слиться с Идеалом.

«Субъективность» Идеала – лишь кажущаяся, поскольку субъективность и объективность относительны и одна может существовать лишь вместе с другой, как большое и маленькое, новое и старое, верх и низ и т. д. Но не следует пренебрегать этой относительностью, ведь наше «Я» по инерции несет в себе накопленные представления о ней. Если мы возьмем карту мира и перевернем ее, то с удивлением обнаружим, что с трудом узнаем привычные очертания, ведь «верх» всегда отождествляется нами с севером, а «низ» – с югом. Но поскольку в пространстве не существует ни верха, ни низа, по сути не важно, где расположить Арктику. А для нас, конечно, несравненно удобнее читать карту, на которой Северный полюс вверху. Этот пример, безусловно, не вполне применим к Идеалу и его многочисленным отблескам на разных ступенях сознания. Однако он может дать приблизительное представление о границах нашего разума и о ложных препятствиях, которые он ставит на пути познания.

Идеал, хотя мы лишь изредка видим его сколь-нибудь ясно, – это то, что должно освещать, подобно Солнцу, всю нашу жизнь. Мы не часто можем видеть само Солнце, но это не мешает нам всегда знать, где оно, ощущать его присутствие, чувствовать его воздействие на нас и на все, что нас окружает. И если Идеал в чистом виде может быть воспринят лишь в «теофаниях», да и то далеко не каждым, то его отблески на всем, что окружает одного человека или группу людей, следующих этому Идеалу, должны быть заметны всегда. Его нужно видеть в каждом цветке, в каждой птице, в шуме каждой волны прибоя. Человек, проснувшись, должен первую свою мысль обращать к нему и с этой мыслью засыпать по вечерам. Человек, идущий за Идеалом, неотступно думает о нем, живет в его атмосфере, чем бы он при этом ни занимался. Когда все помыслы обращаются к Идеалу, он открывается в самом обыденном – даже на дне чашки бульона, который мы пьем. С ним связывается всякое происходящее с нами событие. Он видится нам в облике любимого человека, звучит в скрипе тяжелых корабельных цепей и в едва уловимом шорохе упавшего на песок листка. Идеал – оправдание жизни и смерти, ибо он равно осеняет колыбель и смертное ложе; им мы живем, с ним и за него умираем. Нет большей славы, чем служить Идеалу, которому мы вручили душу, как нет бесчестия страшнее, чем отвернуться от него. Предать Идеал означает предать самого себя, ощутить в груди пустоту, с холодом которой не сравнится ледяное дыхание смерти. Идеал надрационален: о нем можно рассуждать, его можно обосновывать, но этого недостаточно. Нужно проживать его полностью на всех планах сознания, при всех условиях и во всякий момент.

X А. Ливрага и Д. С. Гусман у памятника Джордано Бруно

Идеал – это не сумма всех мыслимых совершенств, это метафизический корень, на котором зиждется наше осознание совершенства.

Не существует идеала розы, но, как учили платоники, есть Тот, кто находится в цветке, и красота, воспринимаемая нами, – это отражение Идеала в нем.

Делия и Фернан: Перед нами возникают некоторые проблемы. Например, материалист имеет свой идеал – комфорт, и за этот идеал он сражается. В борьбе за него он способен убить или умереть сам. Является ли такой идеал истинным?

Не следует смешивать Идеал, который, как я сказал, является Архетипом и который мы не создаем, а лишь улавливаем, с индивидуальными или коллективными устремлениями, которые превращаются в тотем, созданный самими людьми и, следовательно, не способный возвыситься над породившими его чаяниями, выйти за пределы сознания его создателей, хотя мы и вкладываем в эти устремления лучшую часть себя. Плотина, небоскреб, самолет, прежде чем были построены, являли собой тип искусственного идеала, который, впрочем, становится полезным, служа импульсом для создания всех этих вещей. Я предпочитаю называть все это скорее проектами, замыслами или желаниями, нежели Идеалами. Идеал – это всегда нечто духовное, хотя он объемлет все, ибо все есть Дух. Проект возводится снизу вверх, в основе его всегда лежат более или менее материальные нужды и потребности. Идеал же всегда воспринимается как нечто лежащее за пределами всякой материальности. Он неэгоистичен, а функциональное в нем всегда вторично.

Можно было бы сказать, что есть Идеалы разной величины, однако это будет неверно. Это вопрос не размеров, а сути. Одно дело – желание получать много денег или намерение сделать стол, и совсем другое – Идеал утверждения в мире Порядка, в основе которого лежало бы все Доброе, Справедливое и Прекрасное. Идеал всегда универсален, он связан с Природой и Богом. Те, кто не видят в Природе чудесного творения Мыслителя и не воспринимают Бога за пределами всего Сущего, никогда не смогут осознать Идеал в его истинном величии. Все остальное – психические построения, рожденные неудовлетворенностью и личными интересами. Достигнутый Идеал порождает более высокий; осуществленный замысел оттачивается, совершенствуется, укрепляется и – гибнет, ибо природа его материальна. И когда вызвавшая его к жизни необходимость удовлетворяется, он перестает существовать. Он может принести удовлетворение, но никогда – Славу и Благодать.

Д. и Ф.: Тогда замысел или, как мы привыкли его называть, идеал, идеал достижения материального, является неполноценным?

Нет ничего абсолютно неполноценного. Даже самый маленький, незначительный замысел или идеал, если он правильно задуман и совершается, может дать положительные результаты в любом масштабе, хотя он не обязательно будет тем идеалом, который мы обычно называем «духовным». Проект автомобиля, если созданная по нему машина оказывается надежной, недорогой и служит долго, даже будучи осуществленным, продолжает оставаться благом и радовать людей. Однако создатели и проекта, и автомобиля останутся такими, какими они были, они не изменятся настолько, чтобы мы могли назвать этот проект «Идеалом».

Одной из основных характеристик Идеала-Архетипа является то, что он влияет на тех, кто следует ему, изменяет их, делает лучше, совершеннее по мере того, как они проникаются этим Идеалом, впитывают его. Идеал помогает подниматься по пути развития сознания и открывает новые горизонты далеко за пределами собственно физического, он развивает скрытые духовные Силы. Процесс подлинной алхимической трансформации, изменения по типу алхимического происходят с теми, кто доверился Идеалу, омылся и очистился, кто отринул все наносное, каждый раз делаясь более подлинным, кто обладает душой, не подверженной искажению. Я знаю, что подлинность и чистота души для многих остается лишь метафорой, но вечное, подлинное в нас всегда неизменно; я хочу лишь прояснить, что в своем стремлении к Идеалу наше «Я» все более приобщается к своей собственной природе, познает себя и все полнее реализуется. Осуществление намерения, замысла дает нам радость, достижение Идеала дарует Славу. Ее дарует нам даже простое стремление к нему.

Д. и Ф.: Что есть для вас Слава и чем она отличается от радости, той, например, что мы испытываем, хорошо выполнив трудное дело, которое потребовало от нас большого присутствия духа?

Радость и счастье, как учит нас Сократ, относительны и преходящи, их суть всегда проявляется при сопоставлении с чем-либо другим. Сократ говорил, что, если с человека, чьи ноги долгое время были опутаны цепями, снять оковы, он почувствует радость и испытает удовольствие. В данном примере такое восприятие объясняется тем, что человек избавляется от источника боли и страданий. Прекращение этих страданий он назовет удовольствием. Чувство освобождения от оков рождает в нем радость, радость вновь обретенной свободы. Радость и счастье – психологические состояния, проистекающие из внешних обстоятельств, которые могут зависеть от других людей, имеющих значение и влияние на нас.

Радость, которую мы подчас испытываем, пробуждаясь ото сна, есть всего лишь сумма некоторых условий: того, что мы хорошо и удобно спали, что разбудило нас пение птиц. Это приятное, желанное чувство, но не Слава. Радость и скорбь исключают друг друга. Слава же не исключает ничего: распятый мистик пребывает в славе, как и пронзенный копьем воин или паломник, чьи ноги покрыты язвами. Слава не исключает боли и страданий. Для того, кто достиг ее, так называемые боль или удовольствие значат немного. Им владеет сияющее чувство вознесения, полета, подобное природной стихии, столь могучее, что он делается нечувствителен ко всему происходящему в нем или вне его. Желание, замысел могут доставить удовольствие, но лишь один Идеал дарует Славу, которая есть полнота Духа, неподвластная обстоятельствам и стоящая над ними. Познавший Славу одновременно плачет и смеется, оставаясь невозмутимым, ибо она не принадлежит этому миру и не признает его изменчивости и противоречивости.

К моему величайшему прискорбию, в наше время эти понятия смешались, особенно у молодежи. Получая удовольствие, люди думают, что достигли Славы, а всякое более или менее благородное и полезное желание или намерение спешат назвать Идеалом. Таким образом мельчает само понятие, идея оказывается ограниченной, лишается своей сущности и ценности. Все это рождает недовольство, страх и растерянность. Тот, кто служением Идеалу и стремлением к нему достиг Славы, никогда не поддастся отчаянию, не собьется с пути, ибо ему нечего ждать и нечего просить для себя или для других: он ничего не хочет взамен. Вершина его глубинного изменения являет собой духовную эпоптию, своего рода Посвящение. Ему уже ничего не нужно, и, чтобы как-то обозначить это ощущение полноты, я называю его Славой. Это Живой Идеал в нас самих. Знаю, что слова не способны вполне выразить все это. Жаждущий познать Славу должен вверить себя Идеалу, посвятить ему всего себя и пережить таинственный процесс внутреннего возрождения, процесс, суть которого любое определение только ограничило бы. Слава, хотя и невыразима, есть Реальное, и ее возможно пережить.

Глава из книги «Письма Делии и Фернану»

Делия и Фернан: Расскажите, пожалуйста, о человеке. Этим словом называют всех существ, имеющих человеческий облик, но поскольку их поведение нередко различается самым решительным образом, а интересы разнятся до такой степени, что благородное и доброе для одних является неблагородным и злым для других, то оказывается, что под человеческим обликом скрыты существенные противоречия. Кроме того, мы видим, что в нас самих порой преобладает одна часть нашей природы, а порой – другая. Иногда мы даже не знаем, какие возможности таятся в нас, а когда они обнаруживают себя, это становится для нас полной неожиданностью. Как направить эти наши различные «Я» в нужное русло, чтобы они не замутняли наше сознание или, по меньшей мере, не разрушали нашу жизнь и не наносили вред другим?

У этого вопроса несколько аспектов. Одни мы затронем сейчас, а другие – чуть позже.

Прежде всего, стоит напомнить, что существо, которое мы называем человеком, строго говоря, не является ни единым, ни тем более однородным. И поскольку оно неоднородно по своей природе, мы не можем ожидать в его проявлениях постоянства и неизменности. Даже на чисто физическом плане порой возникают ситуации, когда одними и теми же словами называются вещи тесно связанные, но все же имеющие различия. Если я, к примеру, произнесу слово «стул», в вашем воображении возникнет образ этого предмета. Но если я вас спрошу, является ли этот предмет горизонтальным или вертикальным, что вы мне ответите? Вы ответите, что у него есть и вертикальные, и горизонтальные элементы, и есть даже такие, которые не являются ни строго вертикальными, ни строго горизонтальными. К тому же, кроме неподвижных в нем могут присутствовать и подвижные элементы, которые можно установить как вертикально, так и горизонтально. Согласитесь, что можно привести и другие характеристики: стул может еще состоять из жестких и эластичных элементов и т. д.

Так же нужно рассматривать и человека. На наших занятиях мы говорили о том, что все древние народы, рассматривая строение человека, делили его на различные, более или менее гармоничные, тела, своего рода «проводники», которые сознание использует для своего перемещения, в зависимости от необходимости и от накопленного опыта. И у нас в потенциале есть тела, которые нам предстоит использовать в будущем, когда позволит наша эволюция и когда у нас возникнет реальная потребность в них.

У древних египтян и древних индийцев мы почерпнули знания о семеричной структуре, согласно которым каждый человек в действительности состоит из семи тел. И поскольку эти тела находятся во взаимосвязи, действуя в семи различных измерениях или планах природы, для наглядности их можно представить как бы наложенными одно на другое, как чешуя или водолазный костюм. Повторяю, что это сравнение условно, но на первоначальном этапе оно поможет нам создать соответствующий образ.

Анатомия показывает, что различные системы физического тела, например нервная система и система кровообращения, очень похожи по форме и во многих местах переплетаются. Если бы мы могли идеально вычленить нервную систему, костную систему и систему кровообращения, то на первый взгляд они показались бы очень близкими по своему строению. Тем не менее они различны, и, если их тщательно исследовать, мы убедимся, что они коренным образом отличаются – настолько, что если бы мы не видели их вместе, то не смогли бы представить их в непосредственном взаимодействии, как это происходит в действительности. Для неискушенного глаза место прикрепления мышцы к большой кости может показаться простой неровностью, проход артерии через мозг – одной из мозговых извилин, ответвление нервного узла, отвечающее за кровоснабжение определенной зоны, – чем-то похожим на волокно и т. д.

Все это нетрудно понять, если с достаточной долей скромности отнестись к самому себе и своим познаниям. Но если мы вдруг захотим все знать и наше тщеславие (в той или иной мере являющееся проявлением нашего подсознания) станет грубо толкать нас вперед, то, подобно стаду буйволов, мы проскочим мимо нежных цветов. И когда пыль и расстояние скроют их от нас, мы спросим: «А где же эти цветы?» И если цветы понимать как символ знания, станет ясно, как легко пройти мимо них, не заметив и даже – из лучших побуждений – растоптав.

Я советую вам, дорогие друзья, идти по жизни ровно, без лишней беготни и бесполезных остановок, наслаждаясь прекрасным пейзажем. В сущности, окружающая действительность именно такова.

Но вернемся к нашей теме. Итак, согласно древним учениям, которые мы принимаем – не потому что они древние, а потому что верные и потому что ни одна другая теория в нашем веке не отличается таким правдоподобием, – что тот, кого мы называем человеком, состоит – «снизу вверх» – из семи тел: 1) физического, 2) жизненного, 3) психического, 4) ментального конкретного, 5) ментального духовного, 6) интуитивного и 7) высшего, истинно духовного. Дадим более подробное объяснение каждого из них.

Представления о семеричной структуре человека, основанные на древнеиндийских и древнеегипетских учениях

Физическое тело: запрограммированный «робот», совершеннейшая электротермодинамическая машина, которая, впрочем, представляет не большую ценность, чем любая другая машина. Наше «Я» влюблено в него и отождествляет себя с ним, как порой мы отождествляем себя с нашим автомобилем или любимым животным. На физическом плане оно нам необходимо, но мы преувеличиваем эту необходимость, полагая, что оно будет полезно всегда и что без него невозможно наше дальнейшее существование. Мы настолько отождествляем себя с этой машиной и придаем ей такое значение, что, как правило, верим, что от нее зависят все остальные наши функции и способности, и не замечаем, что они лишь отражаются в ней точно так же, как в тормозящей машине отражается воля водителя остановиться.

Жизненное тело: еще один «робот», но состоящий не из материи, а из энергии. Это тело обусловливает взаимосвязь молекул и определяет их функции. Именно здесь происходят все явления, обобщенно именуемые жизненными, характеризующие объективную жизнь. Не надо быть искушенным экстрасенсом, чтобы ощутить его как своего рода прозрачный «двойник», копию физического тела. Вернее, это физическое тело является его копией. Тело умирает, именно когда этот «двойник» распадается (я имею в виду непосредственную причину смерти).

Психическое, или астральное, тело: еще один «робот», но значительно более «духовный». Это тоже своего рода «двойник», но состоящий из психической субстанции. Здесь находится источник наших поверхностных эмоций и чувств. Отсюда исходит множество импульсов нашей жизни, таких как внезапный гнев или быстротечная радость. Это тело питается удовольствиями и отвергает боль, в прямом и переносном смысле. Находясь во власти иллюзий этого мира, оно испытывает чувства и само по себе является переменчивым, непостоянным, боязливым и коварным – не потому, что оно плохое, а вследствие необходимости «чувствовать», наслаждаться или вызывать наслаждение. Это основа секса и всех вожделений плоти. Оно постепенно растворяется после смерти, за исключением тех случаев, когда его существование продлевается слишком материалистичной природой человека либо состояниями глубокого «шока», последствия которых – в виде комплексов, тоски, привязанности – связывают данную физическую жизнь человека с его последующим воплощением.

Ментальное конкретное тело, или тело желаний. Продолжая наше «восхождение», мы встречаем этот «проводник», созданный из ментальной материи. Это основа нашего эгоизма, как разумного, так и излишнего. Корень глубинной радости и печали. Вместилище великих желаний, великой любви и великой ненависти. Это самое «низкое» из наших «Я». Все предыдущие тела остаются машинами. Им не свойственно какое бы то ни было осознание своего «Я», за исключением сопротивления разрушению. Последнее, по сути, является «инстинктом самосохранения», присутствующим во всех существах, в том числе и в тех, которые неверно называют неодушевленными предметами. Строго говоря, конкретный разум – это не тело, но, будучи частью того, что находится «внизу», он является опорой для последующих и венцом для предыдущих. Его существование носит двойственный характер. Он и умирает, и не умирает, так как от одной жизни до другой от него остается ряд подпланов, которые определяют следующее воплощение и хранят опыт, помогающий нашему «Я» совершенствоваться. Это корень эгоизма, агрессии и страха. Кроме того, это эффективный двигатель всякого рода действий, и прежде всего тех, что имеют «индивидуальный» характер. Это последний уровень нашей «частной жизни» в обычном понимании этого слова.

Собственно ментальное тело: это наш Разум, наше «Я». Это то, что уже не является нашей оболочкой и дает нам осознание нашей индивидуальности и существования отдельно от существования других. В нем пребывают возвышенные, альтруистические мысли, великие идеи и математические абстракции. В нем покоятся, в ожидании своего времени, все наши героические мечты. Здесь сплетается нить, которая посредством воспоминаний соединяет самое лучшее, что остается от наших реинкарнаций, как в плане индивидуальном, так и в плане сознательного участия в коллективном. Это наше Сознание, внутренний голос, который нас вдохновляет или укоряет. Если в конкретном разуме пребывает наше любопытство, то собственно Разум является точкой опоры для наших диалектических вопросов и ответов, основой мистических откровений, приходящих тогда, когда обычные аргументы бессильны. Здесь рождаются и умирают все противоречия, которые мы можем постичь разумом.

Интуитивное тело. На этих «высотах» понятие «тело» употребляется лишь условно – не то чтобы здесь не существует принципов организации, но на этом уровне действуют другие законы, которые мы не способны воспринять как принципы и цели, а можем только почувствовать интуитивно. Здесь обитает непосредственное Знание, находящееся за пределами рационального, еще не получившее своего развития на данном этапе эволюции человечества. В действительности то, что мы обычно называем интуицией, – это своего рода проявление интуитивного подтела, действующего внутри нашего ментального тела. Ведь, согласно традиционным учениям, каждое из этих тел состоит из семи подтел, которые как бы воспроизводят внутри него целое как единство его составных частей – наподобие концентрических колец, когда одни прочно вставлены в другие.

Духовное тело: место, где обитает Воля Бытия. Начало нашего непосредственного существования, выделенного из Космического Разума. Наше «Я» в своем высшем значении. Безмолвный Наблюдатель всех наших действий и конечный судья нас самих. Это Бог Платона и Павла в нас. Это Осирис-Ани египтян, который «ростом подобен богам».

Восточные источники, которые в наиболее полном виде дошли до нас и к настоящему времени наиболее глубоко изучены, обычно наделяют три высших тела весьма аморфными характеристиками. Но дело просто в скудости наших бытовых языков, которые не могут в точности передать то, что выражали священные языки. Вследствие этого все метафизическое пропадает или теряет свое звучание, когда мы пытаемся охватить его нашим ограниченным разумом. Просто-напросто система высшей организации не поддается нашему пониманию, когда мы рассматриваем ее «снизу» при помощи ограниченного набора «инструментов». Точно так же для наблюдающего невооруженным глазом звездное небо является не более чем беспорядочным нагромождением звездочек-огоньков. Звезды, расположенные на расстоянии миллионов световых лет от нас, мы видим как бы в одной плоскости, но нам, тем не менее, кажется, что они недалеко. Все это так непостижимо, когда смотришь невооруженным глазом, что в конце концов мы ощущаем нечто вроде вращающегося хаоса у нас над головой.

То же самое происходит и в микромире, и студент, наблюдающий в микроскоп за сложной жизнью мириадов форм, воспринимает ее как пыль, без всякого смысла и связи. Но во Вселенной все разумно взаимосвязано и подчинено общей гармонии. Всюду, насколько хватает нашего понимания, это так, а если мы не можем понять чего-то, то это еще не основание для того, чтобы в это не верить.

Ассоциировать духовность с хаосом и случайностью не что иное, как отрицать то, что недоступно нашему пониманию. Людям свойственно наделять все неизвестное сверхъестественными, фантастическими качествами. Но все подчинено чудесной гармонии благодаря Божественному Мыслителю, или Богу, как бы мы Его ни называли. Если Добро – это выбор лучшего, чистого и неподкупного; если Справедливость – это определение ценности каждой вещи в ее взаимосвязи с другими; если Порядок – это расположение каждой вещи в естественном для нее месте, – тогда Добро, Справедливость и Порядок – опоры этой прекрасной Вселенной, лишенной в своей сути каких-либо противоречий. Кажущиеся противоречия на самом деле являются движителями гармонии и условием функционирования Вселенной как единого целого. Тот, кто знает Цели, понимает Принципы. Как говорит «Кибалион», «что вверху, то и внизу».

Д. и Ф.: Но если мы признаем существование этой гармонии, почему тогда в нас уживается столько противоречий, что порой мы себя ощущаем и действуем как святые, а порой, напротив, нами управляют зло и эгоизм? Причем эти разные состояния могут сменяться и в течении дня, и за одну минуту.

Представьте себе эти тела в виде дома из семи этажей, связанных лифтом. Перемещающегося на лифте назовем в этом случае Сознанием. В зависимости от этажа, на котором оно остановится, перед ним открывается тот или иной вид, та или иная панорама. Лифт направится именно на тот этаж, с которого поступил вызов, а не на другой, на котором он, возможно, остановится через несколько минут. Восточные мудрецы сравнивали сознание с обезьяной, прыгающей по одному и тому же дереву с ветки на ветку, почти не задерживаясь ни на одной из них. Например, если ваше сознание направлено на то, о чем я только что говорил, вы, в нашем примере со зданием, находитесь на четвертом или пятом этаже. Но если в эту минуту кто-то нанесет вам сильный удар, вы мгновенно переместитесь на нижний этаж, и на какое-то время синяк на теле может стать для вас самым важным в мире.

Д. и Ф.: Тогда получается, что сознание – это в некотором роде восьмое тело, которое, будучи подвижным, может посещать остальные тела и быть связующим звеном между ними?

Нет. Сознание – это не тело, которое является сложно организованной структурой. Сознание – это «Око Души» (соответствующее на Востоке восьмому аспекту Шивы), которое направлено в разные стороны. Сознание – в том виде, в каком мы можем его воспринимать и использовать, – не состоит из того же материала, из которого состоят эти тела, а является своего рода подтелом, абсолютно подвижным, состоящим из ментальной субстанции. Повторяю, я имею в виду сознание в том смысле, в котором мы его воспринимаем и используем в обычной жизни. В действительности следует вести речь о семи типах сознания, но это выходит за рамки данной темы и намного сложнее вопроса, который мы разбираем.

Д. и Ф.: Можем ли мы каким-то образом контролировать это сознание, чтобы не находиться постоянно в состоянии «разброда и шатания» под действием либо внешних факторов, либо внутренних переживаний?

Да, можем. Примечательно, что в нашем веке, когда психология была открыта вновь и были изучены с разных точек зрения причудливые полеты бабочки-Психеи, исследования еще до сих пор не установили принципиальное строение и устройство нашей тонкой части. И полученные знания служат лишь для «латания дыр» в отдельных «травматических» случаях, а не для того, чтобы предоставить обычному человеку возможность самоконтроля. Сами психологи, попадая в критические или затруднительные ситуации, ведут себя так, как если бы они занимались не психологией, а работали, скажем, часовщиками или астрономами. Сапожник всегда без сапог: мы меньше всего можем ожидать, к примеру, от механика, что он сможет починить собственную машину. Во всяком случае, иногда.

Таким образом, современная наука психология парадоксальна, и психологические исследования, за редким исключением, являются по сути лишь нагромождением запутанной терминологии. Юнг родился слишком рано, и те, кто сегодня изучают некоторые из его ценных идей, нередко подвергаются атаке со стороны прямолинейной материалистической науки, которая трактует душу как эманацию тела, во всем неразрывно связанную с ним.

Но вы знаете простые и эффективные средства, благодаря которым, при условии большого желания и упорства, можно в значительной мере контролировать свои действия, чувства и мысли. Если каждый раз, перед тем как что-то сделать, вы спрашиваете себя, к какому плану в основе своей принадлежит это действие и какое тело «направляет» его, вы увидите, что не так трудно достигать самоконтроля, исходя из самосознания. Об этом говорил Сократ, и он показал это на примере собственной смерти. А вам нужно доказать это собственной жизнью.

Например, если знаешь, что вспышка гнева вызвана возбуждением твоего эмоционального тела, над которым есть другое, отвечающее за разум; если видишь все «за» и «против» и ощущаешь, что все подчинено свету высокой духовности, – тогда вполне вероятно, что ты посмеешься над собственным гневом или, по крайней мере, подобно божественному Платону, не будешь ни действовать сам, ни судить других, находясь в состоянии раздражения. Поэтому внимательно наблюдайте за собой, изучайте себя и, если возникнут сомнения, обращайтесь к Учителям Мудрости, которые в своих учениях оставили золотые ключи к нашим деяниям. Спросите себя, к примеру: «Как бы действовал Сократ или Конфуций на моем месте?» И свет озарит вас изнутри.

Д. и Ф.: Это так, но будем исходить из того, что мы молоды и не являемся ни Сократом, ни Конфуцием. Кажется, последний сетовал на то, что ему не хватает еще ста лет жизни, чтобы понять некоторые из тайн Природы, о которых говорится в «И цзин». Как молодой человек, не обладающий достаточным опытом, может достойно справиться с такими ситуациями, при том что молодости свойственна импульсивность?

Это хороший вопрос. Но если вы перестанете отождествлять себя со своим телом и задумаетесь над тем, что ваш дух бесконечно стар и что ваше сознание перевоплощается в течение миллионов лет, накапливая свой опыт… Тогда какая, по существу, разница между молодым человеком 20–30 лет и стариком? Что значат эти годы в сравнении с огромным числом веков, которые вы прожили?.. Ваша Душа стара и знает, как справиться со множеством ситуаций. Если вы обратитесь к своей Душе, а не к новым формам своей нынешней личности, вы убедитесь в том, что обладаете очень большим потенциалом Мудрости. Усердное чтение классиков освежит эти воспоминания, и вы сможете сдерживать свои эмоции и желания, вместо того чтобы с легкостью отдаваться им.

Вы знаете, что любая форма жизни заключает в себе «войну», иными словами, конфликт между ее составными частями. Как учит нас индийская Бхагавадгита, покинуть поле боя – значит повести себя низко, недостойно. Внутри самих себя необходимо вести бой со всем, что преграждает нам путь к совершенству. Достоинство – это естественное стремление к доброму и вечному. Достоинство как таковое – это не высокомерие и не смирение. Это способность определить нашему сознанию именно то место, которое оно вправе занимать в соответствии с долгим путем развития человечества. Так, выполняя свои обязанности, вы получите доступ к своим правам, будете вести правильную жизнь и не будете совершать действий, в которых пришлось бы раскаиваться впоследствии.

Я знаю, что постоянно применять все это на практике будет нелегко: мир полон развоплощенных человеческих сущностей, которые, обретая свою эфемерную физическую жизнь или, движимые своими фантазиями, создают препятствия на пути. Но уместно вспомнить древнейшую мудрость, гласящую, что лучше пострадать от несправедливости, чем допустить ее. И поскольку (как утверждают стоики, которых вы так много читали) есть то, что зависит от нас, и то, что не зависит, вы почувствуете, что в жизни есть ситуации, которые вы не в состоянии изменить, но есть и другие, непосредственно касающиеся вас, на которые вы можете повлиять. В первом случае остается лишь ждать другого, благоприятного, момента, а во втором – мужественно вступать в бой и быть активным, стараясь преодолеть трудности, не забывая, что, прежде чем победить в войне, приходится проиграть великое множество сражений.

Остерегайтесь также оказаться во власти чрезмерного стремления к совершенству, которое может заставить вас отказаться от вашей работы и достижений, помешать добиться оптимальных результатов. Каждый шаг вперед – правильный шаг, и необходимо иметь кроткое сердце, чтобы избегать неуместных сравнений с великими, чтобы наши усилия не сошли на нет после первых же поражений. Если вы не можете выстроить дворец из мрамора, возьмите, по крайней мере, бревна, чтобы построить небольшую хижину, где можно было бы жить, – это лучше, чем жить в чистом поле, как животные.

Итак, нам нужно настойчиво стремиться к духовным свершениям, но при этом не отчаиваясь и довольствуясь тем, чего мы достигаем, приложив все силы и все тепло своего сердца. Придут другие, более одаренные, которые продолжат наше дело, но наши усилия не пропадут никогда. Даже наш самый скромный внутренний шаг в сторону Добра в каком-то смысле является шагом всего человечества. Ни один человек не избавлен от ответственности за ход Истории, но, с другой стороны, никто не является хозяином Истории, ее собственником. Все мы должны творить ее понемногу, и лучшее начало – не то, что исходит из преходящих материальных ценностей, а то, что осуществляется на других, менее эфемерных планах сознания, неизбежно находя свое отражение в мире в должное время.

Если каждый день вы преодолеваете в себе хотя бы одно негативное побуждение; если каждый год справляетесь с одним пороком; если каждое десятилетие вам удается совершенствовать свой самоконтроль, – значит, вы творите Историю и своими действиями помогаете не только самим себе, но и всем людям. Даже один человек, который хотя и не владеет собой в полной мере, но все же умеет вовремя сдерживать свои агрессивные порывы в мыслях, словах и делах, который может верно и убедительно объяснить и себе и другим природу нашего поведения, который самой жизнью своей доказывает, что человек – это не мыслящее животное, что он принадлежит к другому царству Природы, который считает вопросы духа первичными по отношению к вопросам «спящего духа», или материи, – такой человек – это островок мира и согласия в океане катаклизмов нашего века, как и любого другого периода времени, подвластного материализму.

Материализм – это деспот, взгромоздившийся на голову миллионам, и все внутренне жаждут избавиться от него, отдают они себе в этом отчет или нет. Материализм продолжает существовать потому, что люди не знают самих себя, свое устройство, не знают Природу. Дайте людям пример настоящей культуры, понимая под культурой знания и их правильное применение, и тогда ваше дело не пропадет даром.

Простите, что я повторяюсь, но это важнейший вопрос. Перед лицом реальности и необходимости человеческого сосуществования один неграмотный человек, освоивший основы искусства познания себя и самоконтроля, стоит тысяч наших эрудитов в различных областях этого иллюзорного мира. Они без устали разглагольствуют о философии, о психологии и т. д., но при этом похожи на простого дворника, который ничего другого не умеет, кроме как подметать, с той лишь разницей, что дворник свою работу делает хорошо. Окажись такие «знатоки» перед пламенем пожара, или красивым телом, или горой денег, и вы увидите, как они засуетятся, движимые импульсом желания, совершенно забыв о том, что они обладают «телом желания», и, следовательно, не делая ни малейшей попытки сдержать это желание или направить его на достижение благородных целей. Но тогда какой смысл в том, что они знают – или думают, что знают? Для чего все это?.. Это лишь пыль, сор, шелуха. Работать с такими «специалистами» бесполезно, а если мы и изучаем их «науки», то лишь для того, чтобы уметь их опровергать. Точно так же извлекают яд из змеиных зубов лишь затем, чтобы сделать из них противоядие и побороть силу самих змей.

Из книги «Письма Делии и Фернану»

Сегодня мы рассмотрим основные положения теории перевоплощения и, прежде всего, попробуем ответить на главный вопрос: будем ли мы жить снова? Эта проблема важна для каждого, потому что это один из вопросов философии – то есть поиска Мудрости, поиска глубинного Знания.

Наша цивилизация характеризуется колоссальным развитием науки и в особенности техники. Технические средства, которые мы имеем в своем распоряжении, позволяют нам быстро перемещаться из одного места в другое, передавать информацию и общаться друг с другом. Но в то же время эти технические средства, это всеобщее «помешательство» на науке, этот перекос в сторону материализма и практицизма, – все это порой лишает нас стремления и возможности постигать незыблемые законы Природы.

Были когда-то другие времена и другие эпохи, другие люди и другие народы, которые уделяли больше времени этим вопросам и имели больше предрасположенности или просто больше интереса к ним. А сегодня мы очень много знаем о сопротивляемости материалов, о физических величинах; мы очень много знаем о том, как переместить свое тело из одного места в другое, как вылечить поврежденную руку… Но в том, что касается фундаментальных проблем человеческого существования, мы оказываемся столь же невежественны или даже еще более невежественны, чем человек, оставивший свои рисунки на стенах пещер Альтамиры.

Поэтому сегодня мы продолжаем задавать все тот же старый вопрос, вопрос, который шепчут все новые и новые губы: «Что будет с нами? Что будет с нашей жизнью?» Мы пришли в этот мир, мы появились на свет в лоне своей семьи, в определенном обществе, определенном государстве, у нас есть друзья, иногда есть проблемы в общении с людьми, нас любят, нас понимают или не понимают… Но за всем этим встает древний, идущий из глубины веков вопрос, главный вопрос: кто мы? Откуда мы пришли и куда идем?

Разные религии в разные времена стремились найти на него ответ. Они передавали человечеству – посредством символов, как это сделал, например, Иисус в Новом Завете, – ряд истин, которые помогали ему становиться лучше. Очевидно, что при нашей современной отчужденности, в нашей повседневной жизни, в повседневных нуждах наше сознание остается глухо к важнейшим проблемам. Но один вопрос все же бьется внутри, звучит в душе снова и снова: откуда мы пришли и куда идем – ведь все мы куда-то уходим? Что происходит, когда мы умираем? Неужели мы просто-напросто растворяемся? Проходим ли мы через какую-то область испытаний? Существует ли ад? Существует ли рай? Возвращаемся ли мы в этот мир снова? Неужели наше сознание исчезает в небытии?

И поэтому я хочу рассмотреть разные философские теории, говорящие о том, что мы можем вернуться в этот мир, можем снова вернуться к жизни. Но для начала давайте вспомним, что идея эта вовсе не нова и что она не является неким парадоксом, внезапно пришедшим нам в голову. Все древние культуры, все древние цивилизации, о которых мы можем говорить, владели определенными методами познания, позволявшими им рассматривать перевоплощение не просто как возможность, но как очевидную истину.

Конечно, сейчас невозможно будет привести все возможные примеры. Возьмем наугад некоторые. Например, Америка. Ацтеки верили в то, что люди вновь возвращаются в этот мир. Согласно их теории, умершие, которые были слишком привязаны к земле, остаются как бы в плену земного очарования – как тот, кто, однажды увидев прекрасный пейзаж, жаждет увидеть его вновь, а тот, кто познакомился с приятным, интересным человеком, хочет снова с ним пообщаться. Ацтеки были тонко чувствующим народом, они размышляли о том, что имеет подлинную ценность; они говорили, например: «Сделанное из нефрита – ломается, сделанное из перьев – уносится ветром»… Они не были ни примитивными, ни легковерными людьми. Уже прошло то время, когда мы, европейцы, пытаясь оправдать свое не всегда миролюбивое отношение к древним американцам, представляли их как невежественных дикарей с перьями на голове. Но истина состоит в том, что та цивилизация и культура, которая развивалась, например, в районе Мехико, ничем не уступала тем культурам и цивилизациям, которые существовали в Азии и Африке. Мы можем говорить в этом смысле и о майя, и об ацтеках, тольтеках, ольмеках и т. д. Все они считали, что души, освободившиеся от этого мира, не испытывающие к нему привязанности и убежденные в том, что существует нечто гораздо более возвышенное и далекое, – эти души после смерти уходят в ту область, которую мы сегодня называем фотосферой Солнца; иначе говоря, они продолжают жить в Свете, подобно колибри, являющимся формой бога Уитцилопочтли.

Древние египтяне также полагали, что люди могут перевоплощаться. Каждый человек после смерти проходит испытания в Амдуате. Амдуат – это род чистилища, место, где на весах взвешивается сердце умершего и где ему задается ряд вопросов, на которые он должен дать ответ. Очевидно, что все это нужно понимать символически. Те, кто оказывался достаточно чистым, могли достичь Аменти – Страны Амона, магического места, где каждый находил то, что желал найти. Это прекрасный край, где лотосы никогда не закрываются, где ладьи не тонут, где поцелуи не предают, где пища не портится, где данное слово соблюдается, где все люди понимают друг друга, на каких бы языках они ни говорили… Но те, кто не обладает этой духовной возвышающей силой, кто остается во власти привязанности к земному, не могут преодолеть границу Амдуата и вынуждены вновь проходить через земной опыт.

Лука Синъорелли. Страшный суд. Левая и

правая части композиции. 1499–1502/04 гг. Собор в Орвъето

Те же представления мы видим у китайцев, о том же говорят греки и римляне. Вы сами знаете, что Гомер говорит об Ахилле и о том, каким образом можно избежать возвращения на землю. Вы знаете также и о том, что римляне считали, например, что Сципион Африканский оставил некие наставления, связанные с его возвращением в этот мир. Даже в учениях ранних христиан вплоть до Трентского собора обнаруживаются утверждения о том, что люди возвращаются на землю и что Иисус Христос был новым воплощением одного из древних пророков. Итак, мы видим, что вера в перевоплощение проходит через всю историю человечества.

Но, пожалуй, наиболее ясно и определенно тема перевоплощения, или реинкарнации, раскрывается в Индии. Именно здесь мы можем найти более доступные нашему сегодняшнему пониманию элементы знания. Остановимся на этом чуть подробнее. Все многочисленные и разнообразные религии и секты индусов единогласно утверждают, что все в мире перевоплощается, все вновь возвращается в жизнь. Вопреки общепринятому мнению, у индусов была философия и диалектика задолго до греков, которым сегодня приписывается «изобретение» философии, диалектики, логики. Еще за много столетий до греков в индийских школах, называемых пурушическими, был создан целый ряд трактатов и исследований по диалектике и логике, которые, опираясь не только на веру, но и на разум, доказывают, что человек может воплощаться много раз. Эти учения говорят о том, что все в мире происходит циклически, что существуют огромные циклы, огромные периоды времени – Манвантары, что между Манвантарами, то есть состояниями космической активности, существуют периоды сна – Пралайи. Эти учения говорят и о том, что подобная цикличность, чередование активности и пассивности, обязана своим существованием вдохам и выдохам Брахмы, то есть дыханию Божества, и распространяется на все вещи и существа; точно так же мы бодрствуем одну часть суток и спим другую.

Еще тысячелетия назад древние индусы открыли законы Лавуазье: в Природе ничто не исчезает, все трансформируется. Наблюдая Природу, они заметили, что сезоны дождей сменяются засушливыми периодами, и этот ритм порождает разные типы климата, позволяющие жить и размножаться разным типам растительности. Они обратили внимание на циклическое движение звезд на небе и на возвращение Солнца, каждое утро озаряющего землю. Из всего этого они заключили, что все предметы и явления цикличны, что все предметы и явления, с одной стороны, уникальны и неповторимы, а с другой стороны, повторяются вновь и вновь.

Мы можем убедиться в этом, если возьмем в качестве примера нашу повседневную жизнь. Каждый день мы повторяем одно и то же: работаем, едим, ходим и т. д. Но при этом каждый день и в каждое мгновение у нас разные состояния души, разное самочувствие и разная расположенность к тому или иному; каждый день мы говорим на разные темы и встречаемся с разными людьми. Следовательно, несмотря на ту неповторимость, которая присуща любой человеческой деятельности, циклы ее повторимы и возвращаются вновь и вновь. Для индусов непрерывность и вечность не являются чем-то статичным, не являются сохранением одного и того же; скорее, это постоянное становление. Для них идея длительности, идея вечности заключается не в объективной неизменности чего-то, а в постоянстве изменений, цель которых остается тайной, в постоянном развитии внутреннего духовного импульса, который движет все сущее к конечной цели, к смыслу бытия.

Этот импульс проходит через целую цепь взаимосвязанных явлений. Индусы говорят о законе Кармы, законе причин и следствий. Всякая вещь и явление, все происходящее являются следствием того, что было раньше, и причиной того, что будет после. Ни один предмет, ни одно слово, ни одно действие, ни одно существо, ни один мир, ни одна жизнь не являются во Вселенной отдельными и единичными; все есть плод того, что было, и семя того, что будет. Мы можем видеть это и в культуре: не существует такой теории, такой книги, такого слова, такой выставки, которые не основывались бы на чем-то и, в свою очередь, не являлись бы основой для чего-то последующего. Нет ни одного существа во Вселенной, которое не было бы потомком другого подобного ему существа и не могло бы породить других подобных. Такое порождение подобного подобным индусы и называли законом Кармы, законом действия и реакции.

Этим законом действия и реакции руководит космическая направленность, Закон, гласящий, что все чем-то движется. И перед нами встает следующий вопрос: а почему происходит то, что происходит? Мы все задаемся этим вопросом – как правило, в самые критические моменты нашей жизни. Подобные вопросы могут показаться глупыми, но они волнуют нас, потому что мы люди. Сколько раз, когда умирал наш родственник или друг, когда умирал близкий человек, мы задавали вопросы, которые с точки зрения философии могут показаться наивными, но которые все же так свойственны человеку: «Почему это произошло именно со мной? Почему это произошло с ним, ведь он был таким хорошим? Почему это произошло с ним, таким хорошим, а тот, другой, порочный и подлый, пользуется всеми благами жизни и живет припеваючи? Откуда такая несправедливость?» И человек закономерно впадает в своего рода атеизм. Он говорит: «Бог добр и справедлив. Но если Бог добр и справедлив, то почему одни рождаются калеками, а другие имеют тело Аполлона? И если Бог добр и справедлив, то почему одни рождаются в золотой колыбельке, а другие – в хлеву? Если Бог добр и справедлив, как такое может быть? Если мы никогда прежде не жили, если мы никогда прежде абсолютно ничего не совершали, если мы возникли вместе с нашим телом, насколько же несправедлив тот, кто одних создал парализованными, слепыми, искалеченными, а других наделил всеми возможными благами! Что же это за Бог, который так относится к своим детям, что одним дает все, а другим ничего?!»

Это извечный вопрос.

Индийские философы и метафизики полагали, что существует путь, который они называли Садхана, и закон, который они называли Дхарма, Всеобщий Закон, движущий все сущее к некой предопределенной цели.

Индусы верили в реинкарнацию, в перевоплощение душ, но это не было то упрощенное представление, согласно которому человек, умирая, некоторое время находится в тонком мире, а затем снова возвращается. Ибо если бы все было так легко и просто, то все мы прекрасно помнили бы, кем были прежде, и необходимость говорить о реинкарнации отпала бы сама собой: ведь мы так же легко могли бы вспомнить предыдущие жизни, как вчерашний и позавчерашний день.

Для того чтобы по-настоящему понять это учение, необходимо помнить, что индусы ни в коей мере не считали человека состоящим из какой-то однородной материи. Они полагали, что мы имеем что-то подобное семи телам, или оболочкам, и что одни из этих тел перевоплощаются, а другие нет.

Рискуя утомить вас, я все же попробую вкратце пояснить эту мысль, поскольку в противном случае трудно понять индийскую теорию перевоплощения. Философы Индии утверждали – и о том же говорят древние книги, – что человек состоит из семи тел, или семи оболочек, отличающихся частотой вибраций. Если мы будем рассматривать их «снизу вверх», первым будет тело, общее у нас с камнями и другими окружающими нас предметами, – физическое тело. Индусы называли его – скажу для тех, кому это интересно, – штула-шарира. «Штула» на санскрите означает тело или оболочку, а «шарира» – то, что можно потрогать, то, что обладает плотностью.

Выше находится (когда я говорю «выше», я не хочу, чтобы вы представляли себе какое-то подобие луковицы, состоящей из множества слоев один поверх другого; можно сказать, что разные тела находятся как бы в разных измерениях) прана-шарира, жизненное тело, тело энергии, наличие которого отличает живого человека от умершего. Существует ряд термодинамических и электрических феноменов, отличающих даже только что умершего человека от живого, и они связаны именно с праническим измерением человека, с его жизненным телом.

Третьим снизу телом является линга-шарира, то, что в восточном эзотеризме называется двойником и что египтяне называли ка, психическим двойником человека. Линга-шарира – это то, что роднит нас с животными, прана-шарира – с растениями, а штула-шарира, как уже было сказано, – с минералами. Здесь мы видим, как само строение человека связано со структурой Природы, с различными ее царствами: физическая часть человека – с минералами, энергетическая – с растениями, психическо-животная – с животными. В линга-шарире берут начало наши страсти, наши сны, наши фантазии.

Наконец, индусы говорят о кама-манасе, то есть «уме желаний», эгоистическом уме, который пугается, ужасается, трепещет, узнав, что с ним что-то должно случиться; это маленький ум, ум, который испытывает страх.

Эти четыре низших тела, четыре измерения смертны, они умирают и после смерти разрушаются. Смерть для них является заключительной стадией того «изнашивания», которое начинается с момента рождения. Иными словами, человек начинает умирать, как только рождается, и постепенно, мало-помалу умирает, пока не наступает финальный коллапс, когда умирает и его физическая часть, и энергетическая, и психологическая, и ментальная эгоистическая.

Но индусы говорят также о том, что в человеке есть индивидуальная, неделимая часть, которая и перевоплощается. Они говорят о Манасе, высшем Разуме, ясном, спокойном, постоянном. Далее следует оболочка, называемая Буддхи, – наделенная разумом Интуиция, не искажающая реальность. И, наконец, Атма, чистая Воля, отражение Божества в человеке.

Эти три наиболее глубоких плана сознания – Манас, Буддхи и Атма – являются ступенями, по которым можно подняться к Небу. Как я уже сказал, именно они составляют индивидуальную, неделимую часть человека, которая перевоплощается. Перевоплощения происходят на основе сканд – причин действия, накопленной Кармы. Если на протяжении миллионов лет человек жил и действовал (я имею в виду человечество в целом), получал богатый и разнообразный опыт, и опыт этот у каждого свой, то становится понятно, почему мы иногда рождаемся в золотой колыбельке, а иногда в хлеву. Так почему же? Потому что, с философской точки зрения, мы отнюдь не всегда учимся большему, когда рождаемся в золотой колыбельке, чем когда рождаемся в хлеву, – не забывайте, что даже Учитель Иисус Христос родился в хлеву. Это просто символ, помогающий понять, что, где бы человек ни родился, в одном месте или в другом, он всегда может извлечь из этого опыт. Однако необходимо понимать, что опыт этот всегда ограничен. Ведь если человеку выпало на долю родиться в такой семье и в таком окружении, где единственное, что он может делать, – это быть крестьянином, то он получает опыт крестьянина, но лишен возможности получить опыт художника, военного, политика или поэта. Именно поэтому, согласно учению древних индусов, та часть человека, которая нуждается в опыте, вновь возвращается на землю, чтобы поселиться в телах рождающихся детей, возвращается за новым опытом. Эта жажда нового опыта, сканды, зерна и есть то, что ведет человека к новым встречам, к новому биологическому существованию.

Итак, перевоплощается не весь человек, а та его высшая, духовная часть, которая, как правило, у нас не столь уж развита. Пусть меня простят те из присутствующих, к кому это не относится, но придется сказать, что у всех нас духовная часть развита очень слабо. Сколько времени в году, друзья мои, мы посвящаем чистке зубов, прическе, одежде, сколько времени мы посвящаем еде и питью? А сколько времени мы уделяем хорошей книге, глубокому, возвышенному разговору, молитве, размышлению? Так сколько же? Практически нисколько. Очень мало. В основном мы обращаем внимание на свою материальную часть. Молодые говорят: «Да, это так, но это потому, что мы молоды. Вот когда доживем до соответствующего возраста, тогда и будем задумываться и размышлять». Но это самообман. Когда человек достигает «соответствующего возраста», он говорит: «Нет-нет, еще не сейчас! Я хочу, наконец, пожить для себя; сейчас будет поспокойней, я выхожу на пенсию, буду возиться с внуками…» Иными словами, у человека всегда найдется оправдание тому, чтобы продолжать двигаться, путешествовать, одеваться и т. д., оставляя очень мало времени для занятий другого рода. И не то чтобы мы игнорировали их, потому что неспособны к ним; не то чтобы рука неведомого божества закрывала нам глаза, лишая зрения… Просто мы посвящаем свою жизнь тому, чему хотим посвятить.

Я с радостью вижу в этом зале более ста человек, которых интересует тема перевоплощения, и я, со своей стороны, от всей души пытаюсь объяснить ее. Но сколько людей в мире интересуются совсем другими темами? Очевидно, что, если бы сегодняшняя лекция была посвящена не реинкарнации, а какой-то политической, социальной или экономической теме, на нее собрались бы тысячи людей, хотя все мы давно уже убедились в том, что ни самые лучшие политики, ни самые лучшие социологи, ни самые лучшие экономисты не способны привести мир в порядок. А в мире с каждым днем все больше кризисов, проблем, столкновений, конфликтов. Одни говорят, что причина конфликта в одном, другие – что в другом, но сам конфликт от этого не исчезает. Цены на хлеб растут, арендная плата повышается – это наша реальность. И мы, несомненно, и дальше будем продолжать слушать всех тех, кто обещает навести в мире порядок, и дальше у нас не будет хватать времени, чтобы хоть изредка размышлять совсем о другом – о том, что будет с нами, когда мы умрем, ибо все мы однажды умрем. Мне бы не хотелось показаться пессимистом, но разве кто-то считает, подобно Гильгамешу, что будет жить вечно? Я искренне желаю вам прожить сто лет в здоровье и достатке, но разве по прошествии этих ста лет не наступит мгновение, когда нить жизни прервется? Древняя Атропос перережет нить и оставит нас наедине с вечной тайной. И к этому нужно относиться естественно, ведь мы естественно относимся к тому, что люди рождаются. Так же естественно нужно подходить и к тому, что люди умирают, – в противном случае был бы неизбежен страшный демографический взрыв.

Итак, древние индусы говорят о том, что, согласно законам, направляющим судьбу, перевоплощается лишь высшая часть человека. Однако об этой высшей части мы знаем очень мало. Но что говорил об этом Платон, также объяснявший понятие перевоплощения, мы знаем очень хорошо. Он говорил о водах Леты, которые, если испить их, приносят забвение. Именно поэтому мы ничего не помним, когда рождаемся вновь; лишь изредка в человеке сохраняется искра воспоминаний, но и она не является чем-то оформленным, осознанным и упорядоченным. Платон говорит – с тем характерным сарказмом древних греков, который отчасти унаследовали и мы, – что самые страстные и нетерпеливые бросаются к водам Леты и жадно пьют, зачерпывая обеими руками, после чего крепко засыпают; благоразумные же и умеренные пьют немного и поэтому могут потом хоть что-то вспомнить.

В мифе об Эре и в «Федоне» Платон развивает и прекрасно объясняет эти идеи. Вспомним хотя бы тот отрывок, где Сократу задают вопрос: «Откуда берутся живущие?» – на что он, в свою очередь, спрашивает: «А откуда берутся мертвые?» – «Мертвые происходят от живых» – «А откуда берутся живые?» – «Живые происходят от мертвых». Для Платона, Сократа и всех греческих философов было очевидно существование неизбежного цикла, внутри которого человечество восстанавливает свои силы, чтобы вновь прийти в этот мир и приобретать новый опыт.

Правда это или выдумка? На этот вопрос ответить нелегко, и я этого сделать не смогу; я лишь излагаю это учение, а каждый уже может судить в соответствии со своим собственным опытом. Сегодня одна половина человечества пытается убедить другую в том, что ей следует делать. Все мы осознаем, что живем в мире, где правит пропаганда. «Чистите зубы именно этой пастой, потому что она – особенная», «Покупайте именно эту машину – единственную, которая не ломается», «Ходите по этой улице, потому что она лучше», «Голосуйте за такого-то, потому что он решит все ваши проблемы», «Стригитесь именно у нас, и ваши волосы будут расти вовнутрь»… Нас пытаются убедить в чем-то любыми средствами, и это свидетельствует о недостатке уважения к человеческой индивидуальности, о недостатке уважения к тому философскому «Я», которое живет в каждом из нас. Такое ощущение, что нас путают со стадом – стадом свиней. Нам говорят: «Идите все сюда!» – и мы все – топ-топ-топ – идем в эту сторону; потом приходит кто-то другой и говорит: «Нет, не сюда! Вон туда!» – «Ах, туда!» – и все – топ-топ-топ – бегут в другую сторону. Так происходит и в политике, и в экономике, и когда мы идем в кино, и даже в наших личных отношениях.

Именно философия, и в рамках философии позиция «Акрополя», предлагает каждому внутреннюю встречу с самим собой, чтобы каждый думал сам. Поэтому я не буду говорить, что правильно, а что неправильно, поскольку уважаю вас и полагаю, что каждому дано естественное право познавать истину. Лучше ошибаться, но ошибаться самому, чем быть ведомым кем-то к некоей истине, которую мы никогда не поймем и которая никогда не даст пробудиться нашей индивидуальности. И поэтому мы спрашиваем, не ожидая ответа: будем ли мы жить снова? Действительно ли мы перевоплощаемся?

Оставим пока в стороне то, что думали по этому поводу индусы и о чем мы с вами говорили сегодня, и, призвав на помощь так называемый здравый смысл – к слову сказать, наименее здравый из всех, – вместе поразмышляем. Если человек, едва войдя в дом, уже прекрасно знает, как здесь расположена мебель и где что находится, что мы скажем – бывал он здесь прежде или нет? Конечно, бывал, иначе он бы ничего этого не знал. Разумеется, можно вспомнить об интуиции, о Третьем глазе, глазе Дангма, как его называют в Индии; тот, кто обладает им, знает, что находится в запертом шкафу, и может прочитать, что написано на обратной стороне этой картины. Однако мы говорим не о таком сверхчеловеке, хотя и не отрицаем, что он может существовать. Мы с вами обычные люди, мы живем, дышим, желаем чего-то, любим, едим – и не обладаем глазом Дангма; многие мечтают о нем, но у нас его нет. И если нам известно, что написано на обратной стороне картины, значит, мы ее уже поворачивали. Чем объяснить ту легкость, с которой некоторые дети в четыре-пять лет, например, играют на музыкальных инструментах, или ту естественность, с которой скульпторы порой работают с камнем, хотя их никто этому не обучал?

Я знаю одного мальчика из Риба де Сантъюсте, который с помощью молотка и гвоздя высекает статуи. Однажды мне показали одну из его работ, сказав: «Смотрите, какая прекрасная романская статуя! Спросите, сколько она стоит». Я очень люблю археологию, и статуя вызвала мое восхищение. Однако, присмотревшись, я увидел, что изваяние слишком свежее, чтобы быть романским. Я сказал об этом стоявшему рядом господину, на что он ответил: «Да что вы, она вовсе не древняя и не романская, это мастерит мой парнишка!» Мне представили мальчика лет восьми-десяти, и я спросил его: «Послушай, ты, наверное, прочитал какую-то книгу или видел фотографии?» А он ответил: «Что вы, синьор, я еще слишком маленький, я просто играю гвоздем». Хорошо, что это был чистый и наивный ребенок, потому что, если бы он посвятил свою жизнь изготовлению подделок, их бы с радостью приобретал Британский музей. Его скульптуры были совершенны по исполнению, мальчик был настоящим мастером своего дела; слава богу, что он этого не понимал. В том маленьком человечке было нечто, что трудно объяснить как-то иначе.

Я знаю, что сегодня существуют теории о коллективном бессознательном, о том, что посредством физиологической наследственности мы приобретаем внутренние потенциалы… Но, господа, лично меня подобные теории убеждают не более, чем бытовавшие в Средние века представления об оплодотворяющем воздухе – некой особой субстанции, которая проникает в окно и от которой беременеют девушки. Для меня это одно и то же. Говорят, что в хромосомах есть что-то такое, с трудно произносимым греческим названием, что приходит к нам из прошлого. Следовательно, каждый человек обладает суммой всего опыта этого прошлого, и если его ударить по голове, то произойдет активизация, и он сразу заговорит по-гречески. Я не говорю, что этого не может быть, – чего только в жизни не бывает! Но все же думать так – гораздо менее научно, чем просто принять, что человек живет не в первый раз.

Очевидно, что если вследствие удара человек начинает в совершенстве говорить по-гречески (как это произошло с одним итальянским крестьянином), то это означает, что он что-то вспомнил, тем более что он упоминает и какие-то исторические реалии, о которых нигде не мог узнать.

Все мы обладаем определенным индивидуальным предопытом, и я уверен, что многие из присутствующих в этом зале так или иначе испытывали его воздействие – может быть, не всегда ясно и отчетливо. Например, мы встречаем человека, смотрим ему в глаза, и нам кажется, что мы знали его всю жизнь. Или нас знакомят с милейшим человеком, а мы говорим себе: «Ну нет, с ним мы не поладим»; почему, как, откуда такая мысль – непонятно, но именно так и происходит. Или, например, в туристической поездке мы прогуливаемся по каким-то историческим местам, спокойно, расслаблено, ничего не подозревая, и вдруг рядом с каким-то храмом или памятником истории нас охватывает внезапная тоска, ностальгия, возникшая неизвестно откуда. У нас появляется ощущение, что мы здесь уже были, и приходит вопрос, почему камни так истерты и куда подевалась процессия, которая вошла слева… А где-то в укромном уголке мы обнаруживаем дверь, которую нам не показывал ни один гид.

Очевидно, что если это и не абсолютная правда, то, по крайней мере, это может быть правдой; и если и не абсолютно точно, то, по крайней мере, вполне вероятно, что мы уже жили прежде. И где мы могли жить, в этом мире или в каком-то ином? Очевидно, что если мы подготовлены к жизни в этом мире, то мы и жили в этом мире и можем в нем же жить снова.

Есть, однако, еще кое-что, полностью опровергающее, как говорят некоторые, теорию перевоплощения: демографический рост. Ведь если во времена Древнего Египта население Земли составляло меньше 50 миллионов (по приблизительным подсчетам, поскольку точных данных нет), а сейчас три миллиарда – как такое возможно? Неужели существует какая-то «фабрика», где создаются все новые и новые души?

Это очень хороший вопрос. Древние, например индусы, предвидели его. Они говорили, и об этом же позднее говорил Пифагор, что существует определенное, фиксированное количество душ. Но в такое время, как наше, когда население Земли очень велико, эти души пребывают на небесах очень короткий период (индусы называли это Девахан: «дева» – «светящийся», «хан» – «город»). Когда этот короткий период заканчивается, души вынуждены вновь возвращаться в физическое существование. Таким образом, души получают очень и очень небольшой небесный опыт, а вследствие этого становятся все более материальными, и более материалистичным становится мир. Именно это происходит с нами сегодня. Так, наши бабушки рассказывают, что раньше дети были более чистыми и наивными, что они знали больше сказок… Да, дети и сегодня знают сказки, но такие, что заставят покраснеть извозчика. Сегодня дети обладают такими знаниями и такими способностями, которые нельзя объяснить только образованием или воспитанием и которые, кажется, присущи им от рождения. С самого раннего возраста дети начинают приобретать опыт, больше свойственный взрослым, и, естественно, уже не могут сохранить чистоту и наивность детей прежних времен.

Это очень хороший вопрос. Но правда ли то, что говорили индусы, – что, когда огромное количество душ очень быстро воплощается и имеет очень небольшой небесный период, у этих душ очень мало времени, чтобы омыться, очиститься, – они вынуждены возвращаться, возвращаться и возвращаться? И, с другой стороны, правда ли то, что, когда мир мало населен, души имеют продолжительную небесную жизнь, и именно в такие времена рождаются великие мистики, великие философы, а дети долго сохраняют способность верить в сказки о феях и гномах и в другие подобные вещи?

Возникает и другой вопрос: а действительно ли выдуманы истории о феях и гномах? Сформулируем его иначе: разве абсолютно невозможно, чтобы параллельно с нашим существовали другие измерения, где живут существа, имеющие тела из другой материи? Разве не удивительно, что легенды Китая, легенды Центральной Европы, легенды Америки говорят об одних и тех же существах – элементалах, гномах, называйте их как хотите, – и описывают их совершенно одинаково, хотя между этими странами, очевидно, не было никакой связи? А даже если бы она была, то что поддерживает это сходство? Откуда такое совпадение? Откуда эти общие знания? Как получается, что человек, хорошо знающий китайский эзотеризм, может прекрасно понять человека, знакомого с эзотеризмом Америки, например ольмека? Откуда это? Как это происходит? Может быть, это сходство проистекает из описания чего-то реально существующего? Может быть, не совсем сказки то, что нам представляют как сказки, и не совсем реальность то, что нам представляют как реальность? Может быть, где-то в какой-то форме существуют Волхвы? Может быть, им можно написать письмо? Конечно, нам скажут: «Что за глупость! Волхвов не существует!» Но если все верят в Волхвов, не кажется ли вам, что где-то в другом измерении, измерении не физическом, они могут существовать, что в каком-то небесном измерении может существовать некая коллективная мысленная форма, которая заставляет нас принимать это как факт и дарить подарки – не только чистым и наивным детям, но и друг другу? Иногда мы пишем на открытке: «Подарок от Деда Мороза» или «Это тебе от Волхвов». Разве не живет в нас какая-то большая сила, духовная и благородная, благодаря которой мы хотя бы на один день в году, хотя бы на одно мгновение становимся щедрее, добрее, чище?

Какое очарование таит в себе встреча с рождественской елкой, полной подарков – даже если это и не настоящие подарки, а просто пустые коробочки, сделанные ради шутки, – какую радость она несет! И ведь существует большая разница между тем, когда нам говорят: «Вот, это тебе галстук в подарок», – «Да, спасибо», – и тем, когда новогодним утром или даже еще ночью мы находим под елкой сверток, адресованный нам, разворачиваем его и обнаруживаем внутри подарок! Пусть это тот же самый галстук, но он приносит с собой дух Рождества, дух уходящего года и дух года нового. И разве мы едим виноград только на Новый год, когда бьют часы? Нет, мы едим его в течение всего года, но запоминается только один момент: как с каждым ударом часов в новогоднюю ночь мы съедаем по виноградине. Он запоминается нам потому, что это другой виноград, волшебный, не из этого мира, потому что он несет с собой нечто, что объединяет нас в эти минуты, что делает нас другими и дарит новое счастье. Но для того чтобы в полной мере понять это новое счастье, необходимо, как говорил Иисус, как говорили древние греки и римляне, вновь стать детьми, стать детьми в истинном смысле этого слова.

Да, мы утратили многое. Мы утратили также и веру, и не только в Бога. Мы утратили веру даже в самих себя, веру в поцелуй, веру в пожатие рук, веру в объятия, веру в знамена, в гимны, веру в человека. Но вопреки этому ужасному кризису веры мы сегодня говорим о том, во что можно только верить. Сегодня, когда все взвешивается и измеряется, я говорю вам, что, возможно, существуют гномы и феи. Сегодня люди во всем мире, увидев водопад, сразу спрашивают: «А сколько воды проходит здесь за одну секунду? Если столько, значит, за четыре секунды столько-то…» А я говорю вам, что где-то там, между каскадами воды и каменными уступами, куда мы не можем заглянуть и куда солнечные лучи попадают только преломленными и рассеянными, живет, может быть, один из этих гениев-хранителей другой стороны явлений. Если это и не так, то, по крайней мере, это красиво, а жизнь без красоты не имеет смысла.

Нам нужно хотя бы на мгновение представить себе, что мы вновь вернемся в этот мир, но руководствоваться при этом не земным эгоизмом – «я хочу сюда вернуться». Нам нужно сделать это со спокойствием и знать, что мы никогда не закончимся, что мы всегда будем продолжаться, что мы можем осуществить все наши мечты. Знать, что мы не умрем со словами: «А ведь я так хотел быть художником, хотел быть поэтом, хотел быть политиком!» – знать, что все мы однажды сможем быть художниками, поэтами или политиками. Знать, что мы однажды увидим новый мир. Это знание сделает нас более ответственными, и мы будем пытаться построить этот новый и лучший мир, ибо он будет и нашим миром, и мы не сможем сказать, как тот король: «После меня хоть потоп». Мы скажем: «После меня – мир, в котором мог бы жить я и все существа, которых я люблю».

Эта простая метафизическая концепция, эта телеология, без сомнения, меняет все наши концепции и представления – научные, политические, экономические, социальные, этнические; она делает нас лучше, делает нас более разумными, интеллигентными, благородными и щедрыми. Мы поймем, что нищий, сидящий на перекрестке, получает опыт, который мы сами уже получали или еще должны будем приобрести. Нужно попытаться помочь этому человеку, которому сегодня приходится нищенствовать, помочь не только потому, что это хорошо само по себе, но потому, что это наш брат, наш товарищ по пути, ибо все мы вместе идем по трудному пути, по тернистому пути, по пути, где есть подъемы и спуски; и по этому пути мы должны продолжать идти все вместе, осознавая наше единство.

Перед тем как закончить, я хотел бы напомнить, что все это невозможно исследовать за один миг; это нужно изучать, об этом нужно размышлять. И поэтому такое значение имеет то приглашение на занятия «Нового Акрополя», которое вы сегодня услышали. В данный момент важна не сама организация – вы сами видите, что у нас нет помещения, которое могло бы принять всех желающих, и это сейчас большая проблема. Важно, чтобы каждый из вас захотел глубоко прожить то, о чем мы говорили. Я сейчас не думаю ни о «Новом Акрополе», ни о своей ответственности, ни о чем-либо подобном; я просто делюсь с вами как с друзьями, как с людьми, с которыми, кажется, знаком всю жизнь. Недостаточно слегка размышлять об этом или слегка изучать это; прежде чем отвергнуть или принять, это необходимо хорошо взвесить, изучить, оценить.

Те представления, о которых мы говорили сегодня, заложены в недрах любой религии; они не вступают в противоречие ни с одной из них, и о них в той или иной форме говорили все великие основатели религий. Сам Иисус сказал: «Вам нужно родиться заново», – это можно интерпретировать и одним образом, и другим.

Все это существует в сознании любого, кто обладает исследовательским, позитивным ощущением жизни, поскольку то, что я пытался сегодня объяснить, – научно и возможно с позитивной точки зрения.

Я прошу вас поразмышлять обо всем этом, изучить насколько можно серьезно (потому что это касается всех нас) вопрос о том, будем ли мы жить снова. Я полагаю, господа, что мы не будем жить снова. Я полагаю, что мы будем продолжать жить. Ведь говорить, что мы будем жить снова, значит признать, что мы можем каким-то образом умереть.

Я не верю в смерть. Смерти не существует. Смерть – это лишь пугало, фантом, предназначенный для того, чтобы вселять в нас страх. Ничто не умирает. Все трансформируется. Все изменяется. Мы не можем сказать, что будем жить снова, мы можем лишь сказать, что продолжим жить – в этом мире или в другом.

Необходимо учитывать, что милость Божья в той или иной форме достигает каждого. Посмотрите, как разумно устроил Бог: зерна и семена падают далеко от родившего их растения, чтобы их освещало солнце. Посмотрите: на крыльях бабочек он поместил рисунок в виде головы филина, чтобы их не трогали птицы. Он окрасил маленьких гусениц в зеленый цвет, чтобы их не было заметно среди растений, а глубоководным рыбам дал светящиеся глаза. Это тот же самый Закон, Бог, называйте его как хотите, что ведет нас в жизни и в смерти. Чего вам стоило родиться? Того же вам будет стоить умереть. И пусть Бог будет с вами.

Мадрид, 1976 г.

Люди всех культур во все времена сталкивались с этой проблемой, с этими двумя подходами к жизни: все ли предопределено или мы можем каким-то способом изменить ход событий – силой нашей воли, наших желаний, наших слез, преодоленных нами опасностей и исправленных ошибок?

Все известные нам культуры и народы задавались таким вопросом, с ним были связаны даже определенные божества. Например, о традициях и истории Древнего Рима нам известно сегодня (а сегодня нам известно гораздо больше, чем десять лет тому назад, когда считалось, что Рим основали только Ромул и Рем, когда не придавали должного значения произведениям Вергилия и не учитывали символического смысла мифа об Энее и маленькой группе его соратников), что римляне верили в Бога (он упоминается в мифах), стоящего выше Юпитера, божество без имени, которого называли просто – Неизвестный.

Древние греки также почитали божество, стоящее выше самого Зевса, владыки Олимпа; его называли Зевс-Зен. Эсхил говорит о нем как о божестве, управляющем Судьбой. В греческой драме, которая была отражением Элевсинских мистерий, часто упоминается загадочный принцип Судьбы, управляющий всем сущим. Вспомним, например, «Прометея прикованного», знаменитое произведение Эсхила. Когда Прометей крадет Огонь – Свет и Разум – ради блага всех людей, Зевс карает его: титана приковывают к скале на горе Кавказ, и орел, прилетая каждый день, выклевывает его печень. Печень вырастает после этого вновь и вновь, и таким образом, через боль и страдания, каждодневно совершается великое жертвоприношение любви. (В более эзотерических вариантах этого мифа говорится, что в левый бок Прометея был вбит железный лемех.) И когда распятое божество вопросило: «Почему вы делаете это со мною?» – таинственный голос с далеких высот, над Олимпом и над самим Зевсом, дошедший до Прометея через Гермеса – вестника, бога Мудрости, – ответил: «Потому что так хочет Судьба, потому что это Судьба…»

Все народы интуитивно чувствовали, что далеко за пределами проявленного, даже выше любого персонифицированного божества, существует загадочный принцип Судьбы. В древнееврейской Каббале его называли Ain Soph (Эйн-Соф), «Ничто». Это тот, кто находится на вершине Короны[1], кто управляет всеми невидимыми существами. Его импульс нисходит с высот, для того чтобы дойти до нашего дуального мира, в котором все явленное принимает форму благодаря «столкновению», сплетению сил, энергии и материи.

В древнем индийском пантеоне также есть божество, находящееся за пределами рационального, интеллектуального понимания.

То же самое мы встречаем в пантеонах Древней Америки и Древнего Китая: всегда упоминается высшее божество без имени и атрибутов, представляющее неумолимую Судьбу.

К. Карт (по Тициану). Титий (Прометей?). Гравюра на меди. 1566 г.

Так существует ли Судьба, неумолимая и непреклонная? Существует ли какой-нибудь способ жить в согласии с этой Судьбой? Или Судьбы не существует, а есть лишь свободная воля, благодаря которой мы и только мы создаем свою собственную судьбу?

Ответить на эти вопросы очень трудно, поскольку всегда можно привести примеры в пользу и того, и другого подхода. Когда узнаешь некоторые из них, даже становится страшновато.

Несколько месяцев тому назад в Англии обнаружили книгу под названием «Титаник», написанную малоизвестным писателем примерно в 1890 году. В этой книге говорится об огромном лайнере, который размерами превосходил все корабли той эпохи и весил около 60 000 тонн; он назывался «Титаник». Отправляясь в свое первое торжественное плавание из Англии в Нью-Йорк, этот корабль принял на борт более 2000 человек. За день до прибытия в порт назначения он столкнулся с айсбергом, серьезно повредившим его, и затонул. На все сигналы тревоги и просьбы о помощи, которые он посылал сразу после аварии, практически никто не обратил внимания и не пришел на помощь – так сильна была всеобщая убежденность в том, что подобный корабль неуязвим. В результате погибло много людей, это было самое серьезное крушение в истории мореплавания. Через 20 лет после выхода книги трагедия, описанная в ней, точь-в-точь повторилась в действительности.

Как можно объяснить подобное? Как, откуда этот неизвестный нам писатель мог узнать о том, что произойдет через два десятка лет? И вообще, как получается, что иногда события, которые должны произойти, заранее говорят о себе людям, проявляясь в символической форме?

Моим первым учителем эзотерической философии был пожилой профессор, немец по фамилии Шмит. Мне было тогда 17 лет. Помню, однажды он рассказал мне историю своего друга, также пожилого господина, жившего в Лондоне и очень увлекавшегося астрологией.

Истинным ученикам, которые из жизни в жизнь на своем ученическом Пути дают обет служения на благо людей, при изучении астрологии запрещается вычислять дату своей смерти. Учителя, боги считают, что мы были бы не в состоянии жить нормально и полноценно, если бы знали, когда умрем. Даже у того, кто уже не привязан к физическому миру и, соответственно, не верит в смерть, могут оставаться дети, ученики, о которых еще нужно заботиться, дела или книги, которые нужно закончить. И если человек знает, когда придет его смерть, это может плохо повлиять на всю его дальнейшую жизнь и оставить неиспользованными многие пока скрытые возможности. Поэтому, хотя для того, кто владеет истинным знанием астрологии, вычислить собственные «точки смерти» (ибо у нас их несколько) не представляет труда, он никогда не делает этого.

Чтобы понять то, что каждый человек имеет несколько «точек смерти», мы можем представить нашу жизнь в виде конуса; мы входим в него и движемся по спирали снизу вверх. Первую «точку смерти» мы минуем относительно легко, потом проходим через остальные; в них мы можем спастись, а можем умереть. Эти круги постепенно сужаются, пока мы не доходим до последней точки, которой уже не избежать.

Также запрещается вычислять «точки смерти» людей, которые нам дороги, которых мы любим.

Итак, профессор Шмит рассказал мне о том, как его друг вычислил собственную «точку смерти»: он определил не только когда, но и каким образом умрет. Он узнал, что погибнет от удушения. И несмотря на все его познания, реакция его была несколько упрощенной: он уехал жить в пустыню Сахара, пребывая в полной уверенности, что при отсутствии людей уж как-как, но от удушения умереть не сможет. Но он забыл определить в своем гороскопе способ удушения. И умер в тот самый роковой день, который сам вычислил, задохнувшись в песках во время сильного самума, знойного ветра пустыни.

Геродот рассказывает историю одного правителя, который приказал удалить из своего царства все колесницы, запретив также любым колесницам из соседних государств пересекать границы его владений. Оказывается, какой-то прорицатель предсказал, что причиной его смерти станет колесница. В этом царстве произошел государственный переворот, и один из восставших убил властителя, вонзив в его сердце меч. Последнее, что увидел умирающий, была рукоять меча с выгравированной на ней колесницей – символом царского дома, к которому принадлежал убийца.

Все эти близкие по смыслу истории, рассказанные разными людьми, приводят нас к мысли о том, что существует Предопределенность, неумолимая Судьба, которой подвластно все и вся.

Индийская философия говорит о Дхармане – законе, управляющем Вселенной и всеми ее обитателями; она также учит, что существует Садхана – смысл жизни и предопределенный путь, на протяжении которого этот смысл проявляется. Она утверждает, что существует Карма – закон действия (акции) и реакции.

Индусы представляли Дхарму как широкий путь, по которому нужно идти; его никому не избежать. В чем же тогда может быть свобода выбора, которая дана человеку? Как понять, кто из идущих по этому пути плохой, а кто хороший, кто поддается инстинктам, убивая все человеческое, а кто идет вслед за высокими, священными мечтами своей Души? Философы Индии говорили, что свобода выбора состоит в том, чтобы идти по этой стезе быстрее или медленнее. Каждый раз, когда мы слишком удаляемся от оси пути и бьемся о его края, мы страдаем, мы чувствуем боль, и эта боль пробуждает в нас осознание того, что нужно возвращаться к центру.

Боль всегда была инструментом пробуждения сознания; мы по-настоящему умеем ценить только то, что однажды потеряли.

В каждом из нас живет тихий голос, тот голос совести, который в Гималаях называли Голосом Нади; он направляет нас, объясняет, что мы должны делать, и помогает разобраться, хорошо или плохо то, что мы уже совершили. Но обычно мы его не слышим – в основном потому, что у нас нет привычки обращать на него внимание. Его звучание мы воспринимаем так же, как гул водопада или шум ветра, колышущего ветви деревьев, и он остается не замеченным нами. Мы забываем, что это голос Бога в нас самих, голос нашей бессмертной Души, нашего Высшего «Я», нечто самое священное и таинственное, что мы имеем; это загадочное Нечто будет по-прежнему обращаться к нам даже тогда, когда физически мы покинем этот мир. Этот внутренний голос подсказывает нам, каков наш собственный путь, вплетающийся в Великий Путь, в Великую Предопределенность, которая проявляется во всем.

Итак, существует ли свобода выбора? К сожалению, в том материалистическом мире, в каком нам приходится жить, людям удалось до совершенства развить диалектический способ мышления в самом плохом смысле этого слова – для нас вещи бывают либо черными, либо белыми, либо хорошими, либо плохими. Я говорю «к сожалению» не потому, что я против аксиом или против какой бы то ни было системы оценок, а потому, что не всегда автоматически становится черным то, что не является белым, и наоборот. Увлекаться такой диалектикой, созданной из крайностей и абсолютистских утверждений, попадать в ловушку подобного догматизма в самом деспотическом его смысле очень рискованно. Рассматривать и объяснять подобным образом все, что происходит в природе, опасно, потому что такой подход рано или поздно приведет нас ко многим ошибкам и к столкновениям не только с другими людьми, но также и с самими собой: мы будем вечно терзать себя и страдать, так как нам придется постоянно выбирать между двумя крайностями. В действительности этот выбор часто оказывается ложным, искусственным и иллюзорным, ибо является плодом нашей фантазии.

Так предопределенность или свобода выбора? А почему бы не предположить, что есть и то, и другое? Почему одновременно не могут существовать оба понятия – при условии, что мы перестаем рассматривать их как две взаимоисключающие, абсолютные крайности?

В проявленном мире не существует абсолютных оценок, все зависит от того, с кем и с чем мы сравниваем то, что оцениваем.

Итак, все имеет свою судьбу. Все проявленное на данном этапе эволюции имеет искру сознания, в которой отражается то, ради чего оно существует, отражается его собственная судьба. На самом деле судьба эта является лишь только отправной точкой, с которой начинаются новые пути, открываются новые дали, о которых мы не могли даже мечтать.

Все мы идем навстречу собственной судьбе. Чем дальше мы продвигаемся по пути, тем более открываем, что судьба имеет свою метафизическую сторону. Далеко за пределами нашего физического тела и физического мира есть загадочное Нечто, и оно постоянно зовет нас, направляя все наши шаги, подобно отцу, ведущему по пути любимого сына.

Но все это может прекрасно сочетаться со свободой выбора, которую мы также должны понимать не как нечто абсолютное, а, скорее, как нечто более или менее относительное. Внутри великого метаисторического движения по пути эволюции мы можем создавать нашу собственную историю, и мы в ответе за все, что создаем, за все, что делаем. Ибо хотя верно, что все повторяется, движется и возвращается на круги своя, однако ничто и никогда не бывает таким, каким было прежде. То, что происходит сейчас, в данный момент, – уникально и неповторимо. В таком виде, в такой форме оно никогда больше не вернется и в каком-то смысле никогда не существовало. Поэтому каждое мгновение ценно и священно именно тем, что мы делаем, пока оно длится, тем, что мы делаем здесь и сейчас, поскольку оно никогда больше таким не будет. И потому мы в ответе за то, что происходит с нами каждое мгновение, за то, чтобы не опускать руки и не опускаться самим. Ибо тот, кто, веря в абсолютную неизбежность судьбы, позволяет, чтобы его несло течением жизни, рискует превратиться в бревно, которое может разбиться в щепки. Каждому человеку дан шанс, возможность идти по пути, в своем ритме и согласно своим способностям; но какими бы ни были его ритм и способности, он должен двигаться вперед, постоянно совершенствуясь и очищаясь.

Одни люди плетутся по пути еле-еле, другие двигаются решительно и смело. Одни шагают опираясь на окружающих, а другие идут так, чтобы окружающие могли на них опереться. Для одних вовсе не важно, будут ли они идти по головам тех, кто рядом, и сколько людей пострадает, пока осуществятся их интересы и желания. Но для других не важно, сколько людей пройдет по их головам, если таким образом можно помочь им продвинуться по пути. Не все люди одинаковы, уравниловка – это один из «мифов» XX века. Все мы разные: у нас разные лица, разные вкусы, разный образ жизни. Но это не значит, что мы противостоим друг другу, что мы друг для друга враги. Именно благодаря различиям мы можем собрать и объединить все те элементы, которые нужны, чтобы двигаться по пути эволюции.

Истинный философ – тот, кто действительно ищет Истину, – должен привыкнуть идти рука об руку с Мистериями. Он не всегда может объяснить все, что происходит, и должен принимать то, что не может понять. Ибо желание все понять, все знать, все выразить в цифрах и в словах – это проявление тщеславия. Люди XIX века глубоко заблуждались, когда говорили: «Да что же еще теперь изобретать?» Придумав первые паровозы, первые прототипы машин, двигавшиеся со скоростью 20 километров в час, они полагали, что уже изобрели всё. Но сколько всего оставалось изобрести после них – столько же останется изобрести после нас. А сколько еще того, что мы хотели сделать, но забыли, или того, что не хотели, но все-таки совершили!

Итак, мы должны научиться идти по пути, как будто ведем за руку маленького ребенка, ибо он является символом Тайны. Часто в инициатических Мистериях та часть Бога, которая живет в нас самих, а также и вне нас, изображалась в образе ребенка, улыбающегося и несущего в руках факел – чтобы мы могли лучше видеть, куда идем и куда ступают наши ноги. Этот ребенок, сопровождающий нас на пути, – олицетворение нашего внутреннего сокровища, о существовании которого мы ничего не знаем. Он напоминает о том, что каждый из нас должен хранить в своем сердце хотя бы маленькую долю скромности, а еще – твердую веру в самого себя, в человечество и в Бога. Я имею в виду не Бога христиан, евреев или мусульман, но ту великую, загадочную Сущность, которая больше и выше любой проявленной формы. Я имею в виду Того, кого каждый из нас несет в глубине своего сердца, чью любовь и покровительство мы чувствуем постоянно, в жизни и в смерти.

ЧЕЛОВЕК С БОГОМ НИКОГДА НЕ ОДИНОК.

Когда человек чувствует присутствие Бога, он не может быть одиноким. В границах собственной судьбы он может делать все, что хочет и о чем мечтает.

ЧЕЛОВЕК С БОГОМ ВСЕГДА В БОЛЬШИНСТВЕ.

Мадрид, 1987 г.

Слово «предсказание» (от латинского praesagium – букв, «предвещание») обозначает знание о событиях будущего благодаря приметам или явлениям, видимым или невидимым для обычных людей, но всегда воспринимаемым и потому значительным для тех, кто сумел развить в себе дар пророчества. Этот дар божественного, или, можно сказать, парапсихологического свойства с самого начала сопутствует истории человечества.

В страхе перед невзгодами и в поисках счастья человек обращался к прорицателям, магам, астрологам, медиумам, чтобы каким-то образом попытаться приоткрыть завесу над своим будущим, индивидуальным или коллективным.

Даже сегодня, на исходе XX века, предсказания и пророчества, несмотря на всеобщий скептицизм, по-прежнему имеют огромное психологическое значение.

Несколько месяцев назад[2], во время моей последней поездки во Францию, я видел, насколько жители города Лиона были обеспокоены визитом Папы. Причина заключалась в пророчестве Нострадамуса, гласившем: «Римский понтифик, ты приблизишься к городу, омываемому двумя реками. Кровь твоя пойдет горлом. И твоя, и кровь твоих людей, когда распустится роза».

Дело в том, что город Лион омывают две реки: Рона и Сона, а в городе в изобилии растут розы. Не было недостатка и в тех, кто упоминание о цветке соотносил с розой, венчающей эмблему Социалистической партии.

В конце сентября, когда я пишу эти строки, седьмой преемник святого отца в местечке Аре доказал, что пророчество уже исполнено и Иоанн-Павел II подвергнется в Лионе не большему риску, чем риск стать жертвой терроризма, охватившего всю Францию. Отец Тевенар имел в виду папу Пия VI: он умер от воспаления легких, в результате которого у него горлом пошла кровь, в 1799 году в Балансе, городке вблизи Лиона, омываемом двумя реками, в большом доме, который был знаменит своим розовым садом.

Загадочный французский мудрец, известный нам под именем Нострадамус, жил с 1503 по 1566 год. Его астрологические «Центурии» и другие сочинения, часть из которых сегодня считается апокрифами, описывают целый ряд событий будущего – приблизительно 550 лет после его смерти. Его версия этих событий настолько туманна, что различные исследователи не смогли прийти к единому мнению практически ни по одному из эпизодов. Поэтому одни его считают настоящим ясновидящим, указывающим на события, которые неизбежно должны произойти, а другие – мистификатором, который использует игру слов, в результате чего одни и те же слова могут соотноситься с самыми разными личностями, с самыми разными эпохами. Но в целом, если воспринимать его слова буквально и не напускать еще большего тумана своими собственными комментариями, можно обнаружить ряд описаний поистине пророческого свойства, хотя их число и невелико.

Тем, кого удивляет то, что христианский католический священник говорит об этих пророчествах так, словно действительно верит в них, хочу напомнить, что вся история римской церкви (как и других ветвей христианства) полна ссылок на предсказания, и немало пап (например, Сильвестр II и Григорий VII) с упорством, достойным восхищения, посвящали многие часы изучению так называемых оккультных наук. Лишь тонкая грань между «пророчествами», исходившими от Бога, и «предсказаниями», вдохновленными дьяволом, спасла их и многих других священников от костров инквизиции.

В самой Библии упоминаются девять разновидностей прорицания.

1. Меонен, как ее называет Моисей. Это так называемая судебная, или апотелесматическая, астрология. Ее практика состояла в наблюдении и слежении за всеми звездами и природными явлениями на небе.

2. Менашех, то есть прорицательство, согласно Вульгате и практически всем другим переводам.

3. Мескашеф, или колдовство с использованием оккультных и вредоносных практик, как его квалифицируют Вульгата и Септуагинта.

4. Итоберон, или волшебство, чародейство.

5. Оракулы, вопрошавшие пифий.

6. Индеони, или ворожба и магия.

7. Некромантия, или взывание, обращение к усопшим.

8. Рабдомантия, или гадание на палочках, о котором упоминает пророк Осия.

9. Гепатоскопия, или гадание по печени.

Примеры весьма распространенной веры в эти явления можно найти у самых развитых народов, от египтян до китайцев, от этрусков до майя. Все они верили в то, что существует возможность узнать будущее. И эта вера была так сильна, что и во времена Римской империи, уже после ее раскола на Западную и Восточную части, и даже во времена Византийской империи под страхом смертной казни были запрещены гадания на будущее императоров.

Геродот, которого называют «отцом истории», приводит множество таких фактов, как, например, история об одном правителе с Востока, которому прорицатели предсказали, что причиной его смерти станет колесница. Узнав об этом, он приказал, чтобы в его владениях не осталось ни одной колесницы. Он умер в своем дворце во время мятежа, пригвожденный к трону мечом, на рукояти которого была изображена… колесница.

Микеланджело Буонарроти. Моисей.

Скульптура из ансамбля мавзолея папы Юлия II.

1513–1516 гг. Рим, церковь Сан-Пьетро из Винколи

Этот и множество других примеров заставляют нас задуматься над смыслом вопроса, вынесенного в заголовок этой статьи: можем ли мы верить в предсказания?

Действительно ли будущее уже предначертано и неумолимо? И если это так, то в чем заключается свобода человека, свобода его выбора?

Попробуем ответить на эти вопросы с точки зрения философии.

Как древнейшие учения, так и современные открытия и теории о строении Вселенной указывают на существование метафизической силы, соотносимой с нашим понятием Воли, которая посредством законов Природы разумно управляет всеми вещами и явлениями и наделяет их определенными свойствами. Таким образом, становится очевидной цель, лежащая далеко за пределами собственно механических структур космоса. Для всего существует путь и предопределенный, продуманный порядок, или дисциплина, которая исключает возможность случайности. Случайность уступает место причинности, или гармоничному соотношению между причинами и следствиями, которые, в свою очередь, являются причинами дальнейших следствий.

Великие технические достижения нашей цивилизации стали возможны не вопреки этим законам Природы, а, напротив, благодаря следованию им и использованию природных свойств исследуемых явлений. Это необходимо четко уяснить. Самолет поднимает сотни людей на высоту в тысячи метров не вопреки физическим законам Природы, а благодаря неукоснительному следованию им и определенной их комбинации. Изобретатели ничего не «изобретают»: они лишь открывают и используют то, что ранее было неизвестным – но не было несуществующим. Новым может быть только сочетание элементов, которые уже существовали в Природе. Именно этот результат мы и называем изобретением.

Энергия заключалась в атоме с начала времен. Людям в результате их исследований удалось высвободить ее. Но, с другой стороны, в Природе этот процесс происходил и ранее, в том или ином месте и времени проявленной Вселенной, иногда через равные, а порой через неравные промежутки времени. Именно понимание и использование соотношения «пространство-время» и дает возможность человеку управлять явлениями, опираясь на их природные свойства.

Эти соображения приводят нас к двойственному заключению: существует и космическая упорядоченность, и способность людей открывать законы, которые космосом управляют. В свою очередь, люди используют эти законы по собственной воле, которая, в конечном счете, есть не что иное, как проявление космической Воли, поскольку ничто не возникает из ничего.

Понятие «творение» вновь осознано нами как проявление.

Существование гармонично развивающейся Вселенной предполагает наличие универсального замысла, плана, который по определению должен включать в себя все персональные планы.

Из этого мы могли бы сделать вывод о существовании того, что индийские философы тысячи лет назад обозначили как Садхана, или Смысл жизни, Дхарма, или правящий Закон, и Карма, или совокупность действий и их последствий в рамках этого Закона.

В таком случае, как мы могли бы изменить направление хотя бы одной ниточки нашей судьбы? Рассматривая то, что Платон называл послушанием природе вселенских законов, мы обнаруживаем, что в этом послушании заключена и некая доля свободы, которая развивает в человеке склонность к рассуждению и поиску истины. Кажущееся противоречие (с точки зрения логики) между послушанием и свободой на самом деле не является таковым, поскольку то, что кажется реальным, в действительности реальным не является. Заблуждение вызвано тем, что мы стремимся оперировать абсолютными истинами, которые на самом деле являются относительными, какими бы незыблемыми они ни казались в определенный момент. Все наши представления о большом и малом, новом и старом, близком и далеком – это лишь чистые иллюзии, порожденные нашим эгоцентризмом, поскольку мы определяем ценность вещей и явлений в зависимости от своих физических размеров, продолжительности своей жизни либо своего местонахождения.

И поскольку очевидно, что существует путь, на котором произойдут все события, – и это подтверждает, что предсказания имеют право на существование, – мы не можем отрицать, что человеку мудрому, обладающему даром предвидения, который движется не против течения жизни, а, напротив, умело плывет по ее руслу, удается, лавируя, причалить к тому или иному берегу реки, если только какая-то неведомая высшая сила не помешает этому.

Настоящие предсказания становятся неотвратимыми из-за отсутствия у нас собственных знаний, из-за того, что в своей жизни мы выбираем стратегию бездействия, и, что самое важное, вследствие нашей неспособности реагировать на непредвиденные обстоятельства.

Таким образом, то, что уже запланировано для нас судьбой и определено нашей индивидуальной кармой, изменить невозможно. Но мы все же можем – с большим или меньшим успехом – научиться жить в согласии с новыми обстоятельствами, возникающими в ходе наших поисков того большого счастья, которого мы достойны.

Да, мы можем верить в предсказания, но мы также должны верить и в самих себя, и в милость Бога, которому лучше, чем кому-либо, известно, что больше всего необходимо нашей душе и судьбе всего мира.

Отбросим страх. Как говорил император-философ Марк Аврелий: «Что может случиться с человеком такого, что не было бы свойственно человеку?»

По определению Платона, стихии, или элементы, – это то, из чего состоят и на что распадаются сложные тела. Иными словами, стихиями являются простые, изначальные субстанции, которые, согласно эзотерическим традициям всех древних цивилизаций, лежат в основе и Космоса, и человека.

Отметив в общих чертах, что представляют собой эти стихии, хотелось бы пояснить, почему речь идет о четырех из них. Числу «четыре», как и числу «семь», во всех учениях, объяснявших существование мира и живых существ, придавалось большое значение. Число «четыре» взято не наугад. Оно неразрывно связано с Космосом.

В традиции всегда существовали представления о четырех базовых элементах, составляющих Вселенную, Макрокосм и Микрокосм (то есть в том числе и человека), хотя на разных языках они назывались по-разному.

Этими четырьмя элементами, или стихиями, являются Огонь, Воздух, Вода и Земля. Данные термины нам всем хорошо известны, однако эти элементы не вполне совпадают с тем, что мы называем огнем, воздухом, водой и землей, хотя и включают в себя их.

Слово «космос» вызывает у нас ощущение чего-то огромного, бесконечного, не поддающегося ни осознанию, ни исчислению настолько, что словно бы ускользает от нас. Мы предпочитаем не думать о нем, все предлагаемые объяснения кажутся нам фантастическими, лишенными логики, скорее, результатом воображения, нежели чего-либо другого. Именно в этом секрет Космоса: согласно древним традициям, он является третьей ступенью сложного процесса, который обычно представлялся в виде треугольника. Первый этап этого процесса – Хаос; но не как беспорядок, а как бесконечность, как то, что потенциально может однажды проявиться. За бесконечным Хаосом следует Теос. Этот второй этап заключает в себе сумму схем, идей и понятий, способствующих преобразованию первоначального Хаоса, его организации и систематизации. И, наконец, третья фаза процесса – Космос, который возникает и формируется на основе обоих предыдущих элементов: Хаоса, дающего бесконечность, и Теоса, придающего форму и порядок.

Космос, если пользоваться терминологией древних учений, начинает развертываться, материализоваться, или, иными словами, последовательно приобретает четкие формы, проходя через семь стадий, или элементов, этого процесса.

То, что из этих семи элементов нам известны четыре, еще один – лишь отчасти, а два других остаются тайной, вынуждает нас сосредоточиться на тех, которые мы знаем хорошо. Низшим, самым конкретным, материальным элементом является Земля. Далее следуют более тонкий элемент – Вода, еще более тонкий – Воздух и самый тонкий – Огонь. За ними должен идти пятый элемент, который назван Эфиром и характеристики которого еще неизвестны.

Земля соотносится с материей, со всем, что имеет размеры, что можно взвесить, измерить, переместить. Земля – это то, что имеет конкретную форму, вес, причем не только в масштабах Космоса (форма планет и звезд), но и применительно к человеку (то есть его тело).

Вода символизирует жизнь, пронизывающую материю. Это энергия, омывающая ее, сила, побуждающая материю к действию, чтобы та не оставалась инертной. Это то, благодаря чему мы можем ходить, говорить, иметь температуру, можем утверждать, что мы живые. Вода дает жизнь всему, что движется в Космосе, подчиняясь непреложным и математически безупречным законам. Таким образом, Вода – это жизненная энергия, «кровь» Земли, ее жизненная сила.

Воздух – это «психе», душа, сочетание наших эмоций и чувств; это то, что определяет наше отношение ко всему – положительное либо отрицательное, то, что движет нашими чувствами. В этом суть Воздуха: выражение чувств, мир эмоций.

Огонь – это мир мысли, идеи. Причем процесс происходит на абстрактном плане и может быть воспринят лишь столь же абстрактным инструментом, каковым у нас является мышление. Такова природа Огня в Космосе.

Мы ведем речь о космических элементах, но говорим также и об элементах человеческих. То, что в Космосе является первичными субстанциями, непостижимым для нас образом воплощается в материю, в человека: Огонь как разум, Воздух как чувство, Вода как жизненная энергия, Земля как тело.

Так Макрокосм словно создает свое подобие – Микрокосм, то есть человека, и наделяет его тем же содержанием, тем же строением, теми же характеристиками в миниатюре. Таким образом, благодаря Макрокосму человек связан с Космосом и может стремиться познать свои тайны. Более того, эти тайны привлекают его, поскольку в природе людей заложена природа Космоса. Тело для человека – это то же, что тело для Вселенной; то, что является жизненной энергией для человека, является ею же и для Космоса; то, что составляет сферу его чувств, представляет собой то же самое и в большем масштабе, и то, что мы называем менталитетом, есть одновременно Огонь для всех Вселенных, существование которых мы сегодня ощущаем интуитивно и надеемся обнаружить в будущем.

Всегда существовало нечто более глубокое, неизведанное не только в отношении самих элементов (в том смысле, как они нам открываются в Природе), но и в отношении загадки человека, объединяющего в себе все четыре элемента. Мифы, дошедшие до нас из глубины еще более древних времен, повествуют, что, подобно тому как сейчас мы являемся людьми, когда-то раньше мы были минералами, принадлежа элементу Земля. Проходя множество циклов эволюции, мы пребывали в состоянии растений, являясь элементом Вода, прошли все стадии эволюции животного мира в рамках элемента Воздух и, наконец, достигли человеческой стадии эволюции и относимся уже к элементу Огонь – это было ознаменовано возникновением мысли, мышления.

Когда древние люди обращались к богам стихий, или элементов, поклоняясь Огню, Воздуху, Воде и Земле, они не имели в виду лишь их физические проявления, а интуитивно чувствовали присутствие чего-то, стоящего за земными явлениями, ощущали сокровенную суть, лежащую в основе стихий.

Для древних всегда оставалось бесспорным то, что планеты и звезды – это не мертвые образования, вращающиеся в пространстве безо всякой логики, а живые тела, в своем развитии подчиняющиеся действию законов эволюции и заключающие в себе дух, точно так же как и человек – вследствие этой постоянной взаимосвязи между Макрокосмом и Микрокосмом.

Отсюда стремление человека к пониманию своей духовной сущности – чтобы в дальнейшем осознать другие сущности, одухотворяющие Природу. Поэтому говорилось о богах элементов. Более того, считалось, что эти четыре основных элемента многократно подразделяются, и каждый, соответственно, состоит из семи более мелких. Таким образом, существует бесконечное множество подэлементов, которыми управляют те, кого древние называли элементалами. Это слово, смысл которого часто остается для нас недоступным, обозначает сущностей, управляющих маленькими элементами, подэлементами, подразделениями элементов. Когда мы говорим об огне, воде, воздухе и земле, с которыми сталкиваемся ежедневно, речь ведется именно о подразделениях элемента Земля.

Пирамиды Менкаура, Хафра и Хуфу в Гизе, Египет

Огонь – это элемент, лежащий в основе наиболее ярких символов всех религий, не только на уровне божеств или сущностей, представляющих Огонь, но и в плане строительства храмов.

Например, пирамиды. Все конструкции, представляющие собой по своей конфигурации квадрат, лежащий на земле, и треугольники, устремленные вверх, как пламя, и сходящиеся в конечной точке, – это храмы, посвященные Огню. Само слово «пирамида» заключает в себе понятие Огня (от греческого «пирос» – «огонь»). Эти храмы устремлены к тому, что находится вверху и содержит в себе все остальное, в том числе то, чему всегда придавалось большее значение, чем всему остальному.

Примечательно, что во всех цивилизациях особо значимыми были боги, ассоциировавшиеся с Огнем. При этом не следует забывать, что в этих случаях имелся в виду Огонь не только как физическое явление.

Алхимики утверждали, что четыре элемента соотносятся с металлами: Огонь – с золотом, Воздух – с серебром, Вода – с ртутью и Земля – со свинцом. Особый интерес вызывает также соответствие четырех космических элементов четырем психологическим качествам человеческой личности: Огонь связан со Знанием, Воздух – со Смелостью, Вода – с Желанием и Земля – с Молчанием. Вкратце коснемся того, что имели в виду алхимики.

Если Огонь – это ум, способность мыслить, понимать, работать с идеями, то Огонь несомненно подразумевает Мудрость. Таким образом, Огонь – это Знание, а Знание – кульминация человека.

Воздух – это Смелость, храбрость, которая помогает нам прийти к знанию. Это нечто большее, чем сила; это импульс, вера. Дерзать – значит бесстрашно бросаться вперед, чтобы достичь Мудрости.

Вода – это Желание. Иными словами, для того чтобы быть смелым и мудрым, сначала надо по-настоящему захотеть. Это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Мы привыкли говорить «хочу в отпуск», «хочу посмотреть фильм». «Хотеть» стало словом малозначащим, и, следовательно, оно практически не отражает волю к действию. Но это качество гораздо более глубокого свойства. Оно идет из самой сути человека и простирается до последних этапов человечества.

И, наконец, элемент Земля соответствует Молчанию. Молчание – первый этап пути. Изучая все древние цивилизации, мы обращаем внимание на то, что великие знания имели эзотерический характер. Почему эзотерический? Почему закрытый? Да потому что, если не молчать, очень трудно захотеть; если нет тишины, очень трудно дерзать, очень трудно знать.

Те, кто был большим знатоком человеческой души, например Пифагор, считали обязательным для своих учеников пребывать в молчании в течение пяти лет (так называемая акусматическая ступень Пифагорейской школы). Было ли это тяжким испытанием? Молчание – необходимый инструмент для того, чтобы ученик смог научиться основному – слушать. Не только слушать все, что вокруг, но слушать самого себя, обрести спокойствие, подавить в себе вихрь, заставляющий постоянно хотеть все больше, даже не зная точно, чего именно хочется.

Сейчас, когда мы пытаемся что-либо усвоить, в первую очередь работает критика и лишь потом – знание; сначала мы задаемся вопросами «почему?», «как мне это объяснят?», «как будет то, как будет это?». Произносится так много ненужных слов, что конкретного результата достичь практически невозможно. А все древние школы владели чудесной тайной молчания, знали, что сначала надо понять суть, а потом уже все остальное.

Именно молчание было призвано стать завесой на пути к сокровенным учениям – не для того, чтобы утаить их, а чтобы сохранить, защитить от тех, кто, не понимая и не умея применить, употребил бы их во вред, а не на благо.

Многие из нас хотят (почему бы и нет?) работать с этими учениями, даже не всегда понимая, что они собой представляют. Опасно не наше любопытство. Опасно то, что, поскольку эти учения связаны с законами или природными процессами, мы, не зная последних, можем совершить серьезные ошибки, нанести значительный вред себе и всему окружающему. Молчание было своего рода способом защиты, предохранения, не по злому умыслу, а, наоборот, из-за огромного чувства ответственности.

Джованни Страдано. Алхимики. XVI в.

Отсюда – эзотеризм как замок, на который запирались знания. Поэтому сегодня мы часто замечаем, как мало у нас слов и выражений, с помощью которых можно было бы вести разговор на эти все еще непривычные для нас темы. До того непривычные, что, не будучи предметом каждодневного обсуждения, они словно ускользают от нас.

Но все же древние, искусные эзотерики, оставили нам ключ, которым можно открыть запертую дверь и проникнуть сквозь молчание. Это символы. Универсальный язык символов доступен всем людям, независимо от того, на каком языке они говорят.

Когда мы хотим сберечь, оградить что-либо, нам требуется минимальное количество простых, понятных символов. Но Природа также таит в себе великие символы, за которыми, как правило, сокрыты великие знания. Четыре стихии содержат великие ключи для понимания, которые могут быть применены как к Космосу, так и к человеку, как к великому, так и к малому.

Наша задача – расшифровать эти символы, обучиться их загадочному языку и научиться вновь понимать друг друга, общаясь на едином языке, вновь почувствовать себя братьями в единой традиции, в едином знании. Вновь вернуться к истокам, обрести прежние корни, прежнюю судьбу и путь к этой судьбе. Тогда, вероятно, и возникнет чувство братства, которого нам сейчас так не хватает.

Ни «Новый Акрополь», ни я лично не ставим целью полностью раскрыть затронутые здесь темы. Они заслуживают более глубокого анализа, требуют больше времени. Я предлагаю открывать символы и управлять ими. Я хотела бы, чтобы все мы захотели и смогли вернуться к подлинным, настоящим, глубинным элементам, которые принадлежат нам, потому что пришли из глубин нашей Истории. Я хотела бы, чтобы все мы вместе смогли устремиться к цели, к основам, к тому, что мы называем будущим, к БУДУЩЕМУ ИСТОРИИ.