Современная семья. Психология отношений. Глава 2. Конфликты (Е. А. Бурмистрова, 2016)

Конфликты в совместной жизни

Без конфликтов в совместной жизни прожить невозможно. Конфликт – это ситуация проживания людьми кризисной ситуации, которая, как правило, намного больше и глубже, чем частный конфликт. Однако на поверхности, в текучке дел и забот, мы сталкиваемся с кризисом в виде больших и маленьких конфликтов, к которым, особенно в начале семейной жизни, практически никто не готов. То, что без споров не получается, становится ясно только впоследствии, а изначальные ожидания похожи на иллюзию: есть какие-то идеальные пары, в которых конфликтов нет, – и у нас наверняка получится тоже.

С одной стороны, как невозможно прожить без раздражения в детско-родительских отношениях, так невозможно без конфликтов и в супружеских. Но, с другой стороны, конфликт – это не время для выяснения отношений. Вернее, это самое худшее время для этого, хотя в основном все именно так и пытаются сделать. Он становится нормальным временем для выяснения отношений только тогда, когда никакое другое время для этого уже не подходит. Если отношения можно выяснить только в конфликте – это довольно далеко зашедшая история непонимания.

Конфликты возникают неизбежно. Это столкновения, сила трения двух разных людей: детей, родителей, супругов. Вы обязательно чем-то сталкиваетесь, какими-то острыми углами. Мы все с углами, нас никто не учил приспосабливаться, мы очень плохо готовы терпеть что-либо. Столкновение углов – это конфликт. Но в конфликтной ситуации выяснять какого-то рода основания совместной жизни, как это все устроено, непродуктивно. Конфликт часто сильно эмоционально окрашен, поэтому он – плохое время для выяснения отношений: сильные эмоции застят глаза.

Бывают разные точки зрения на любые вопросы жизни, начиная от способа чистки морковки и кончая покупкой автомобиля. Разные точки зрения двух супругов во всем унифицировать нельзя. Идея семьи не в том, что два человека, которые живут вместе, начинают думать одинаково по всем поводам. Да, иногда это получается само собой, – мысли читаются, позиции согласовываются, – но чаще всего такого не происходит: как люди были разные, так они в чем-то разные и остаются. С годами жизни, не революционным путем, а постепенно, путем маленьких изменений, позиции сближаются. Супруги в долгих хороших браках становятся чем-то похожи, они даже внешне похожи, и больше, чем при возникновении пары. Но это не значит, что у них во всем полное единомыслие.

«Мы будем одинаково думать про все» – одна из иллюзий молодых браков. Невозможно прийти к единодушию и единомыслию по всем вопросам, думать одинаково, действовать и считать одинаково, – хотя бы исходя из соображений физиологии. Важно, чтобы были какие-то пересечения, чтобы какая-то область была совпадающей. Но это не 100 %. Такое пересечение, совпадение почти нереально. Даже если оно изначально было очень большим, люди с течением совместной жизни меняются, и иногда схожесть становится меньше, а не больше в силу каких-то изменений. Вопрос в том, что делать с разницей взглядов, подходов – всего на свете, что есть в вашем браке. Например, что делать, если один хочет по вечерам смотреть телевизор, а другой считает, что это культурная и человеческая деградация. Получается, с этой разницей нужно как-то сжиться, что-то с ней начать делать, чтобы она не разделяла. Ведь она есть и никуда не денется.

Два человека думали изначально, что будут как-то совместно мыслить, чувствовать и существовать, – а оказалось не так. Возникает конфликтное поле. Оно может быть большего или меньшего размера на разных стадиях жизни семьи. На нем все: конфликты относительно хозяйства, денег, общения, родителей, детей. Есть некоторый объем конфликтов на единицу времени на конкретную семью.

Прежде всего паре полезно оценивать, какого размера у них этот «конфликтный пирог». Представьте себе пиццу. Она бывает маленькая, средняя, большая. Если пицца маленького размера или среднего, это состояние рабочее для семьи, нормальное. Ощущение, что пицца ваша большая, прямо-таки огромная, означает либо момент, когда семья находится в кризисе, т. е. меняется что-нибудь (первый ребенок пошел в школу; или кто-нибудь родился; или съехали от мамы и стали жить отдельно; или переехали жить к маме; няня уволилась или пришла), либо тотальный деструктивный кризис, приближающий семью к развалу, к прекращению существования. Объем пиццы полезно оценивать: «Что-то наша пицца подросла, мы такую не заказывали!» – это когда поле конфликтов расширилось, из привычного стало бо́льшим. И когда размер пиццы изменился, стоит задаться вопросами: а что же изменилось? что произошло? что поменялось в жизни семьи, вокруг, внутри? из-за чего размер пиццы увеличился?

Тревога обычно возникает при увеличении пиццы, но резкое уменьшение тоже бывает не очень хорошо. Люди долго ругались, пицца была какого-то определенного размера, но вдруг она сжалась до маленького. Это очень тревожный признак, потому что часто означает неразрешенный конфликт. То есть кто-то или даже оба махнули рукой на выяснение отношений, конфликты ушли «под воду» и там продолжают свое разрушительное действие.

Если изменился объем конфликтного поля, нужно пытаться понимать, какие внешние или внутренние события произошли. На мужчин очень сильно влияют всякого рода экономические факторы, связанные с работой. С 2003 по 2008 год был период относительно бо́льшей стабильности в семьях, потому что люди уже не так по-сумасшедшему вкалывали, а экономический кризис еще не грянул и некоторые факторы работали не так сильно. 2009 год – пиковый: кто-то работу потерял, у кого-то заработки упали, – поле тревоги вокруг работы стало больше, и это очень действует на основных работниках. Чаще это мужчины, редко женщины. Внешне кризис повлиял на климат в семьях.

Иногда рождение или смерть кого-то из членов семьи очень сильно меняют размер пиццы, потому что на семью влияет каждый человек.

Некоторые типы конфликтов:

• конфликт по типу эмоционального заражения, когда негативное состояние одного выводит другого из равновесия;

• конфликт по типу трансляции чего-то из родительских семей или предыдущих браков;

• конфликты по типу «кто здесь главный», в некоторых семьях по типу «кто виноват»;

• чисто деструктивный конфликт, когда у одного из супругов возникает желание просто разругаться, т. н. эмоциональный слив.

Разговор по душам: конфликт – и разрушитель, и стабилизатор

(по материалам семинаров и тренингов Е. Бурмистровой для родителей и всех желающих)

Екатерина: Все обычно думают, как конфликта избежать или как из него выйти. Но иногда добрый конфликт лучше, чем недобрая напряженность, недоброе отчуждение. Конфликты бывают очень разрушительные, но если семья функциональная, то конфликт – это тоже стабилизатор, т. е. то, что возвращает систему к нормальному функционированию. Это не самый хороший стабилизатор – лучше в ресторан сходить или поспать подольше, – но иногда люди могут пользоваться только конфликтом в качестве стабилизатора, и он снимает то напряжение, которое в итоге вылилось бы в нечто худшее, чем сам конфликт.

Другое дело, если вы понимаете, что конфликт вам необходим для достижения каких-то целей, то можно со временем заменить конфликт на что-то иное – как бы поменять этот шкафчик на лучший, – на спокойный разговор, обсуждение намерений, просто эмоциональную разрядку.

Техника наблюдения за нормативными конфликтами следующая: недели две уходит только на выявление отправных точек, на смену фокуса, точки наблюдения, когда вы стараетесь смотреть чуть-чуть со стороны. Этот навык быстро не придет. За час не может пройти то, что нарабатывалось годами. Это вещи, которые могут очень крепко присосаться к отношениям, – привычка конфликтовать по тем или иным вопросам. Они могут и отлипнуть – они не намертво въедаются, но это не моментальный процесс.

Если вы видите конфликт, видите, как вы туда попадаете, то самое простое, что можно делать, – это прерывание контакта. Если у вас не «хватка бультерьера» или «истерический захват» (многие женщины или подростки этому подвержены – когда человек не дает уйти от конфликта), то надо искать возможность на время прервать контакт.

Собеседник: Мне еще интересно, можно ли детям объяснять про конфликт, если он произошел у старших.

Екатерина: Можно им спокойно объяснить, как бы взять в рамку, что и почему это было, обязательно акцентировать, что оно прошло, вы справились с последствиями. Как брать в рамку, зависит от возраста, семьи, от открытости отношений, от того, насколько вы готовы говорить о таких вещах. Но в целом, если дети что-то пронаблюдали, особенно если это конфликт родителей, то, конечно, лучше разъяснить, ведь конфликты родителей – это угроза ощущению безопасности ребенка. Для них папа и мама, их брак – это мир, и когда серьезные землетрясения происходят в этом мире, они чувствуют опасность, неспокойствие. Если вы сумели и с конфликтом справиться, и эмоции победить, и потом еще взять в рамку, фактически вы закрыли эпизод. У детей может остаться воспоминание, возможно, останется какое-то опасение, и они будут просить: «Папа, мама, только не ссорьтесь», – слыша конфликтные нотки, но у них уже не будет ощущения открытой опасности. Все, что можно, надо брать в рамку, только делать это надо в нейтральное время.

Если вы попробуете взять в рамку, еще не остыв, это может выглядеть как следующая серия – с обвинениями и тому подобным. Взять в рамку – это объяснить эпизод, никого не обвиняя, не ища виноватых. Это должно быть неосуждающее объяснение: да, у взрослых так бывает. Даже небольшие дети все это принимают. Если вы вспомните свое детство и возможные конфликты между родителями, что вас успокаивало тогда?

Собеседник: Когда обнимали.

Собеседник: Когда все возвращалось в привычное русло, потому что конфликт – это повышение голоса или какие-то действия (кто-то уходит в другую комнату). Когда же все возвращается, то есть папа приходит с тобой заниматься, а мама уходит на кухню готовить, и вечер проходит привычно, ты думаешь, что все закончилось. И видно, что папа такой же, как всегда, а мама с кухни не верещит.

Екатерина: Тут даже не слова, а возвращение к норме. Дети прекрасно знают, что к чему, их не проведешь. Если им говоришь, что все нормально, а оно не нормально, то маленький ребенок будет просто странно себя вести, поскольку не умеет еще задавать вопросы, дошкольник будет задавать вопросы, а подросток будет как раз думать, пытаться мирить. Иногда от взрослых нельзя ждать успокоения: конфликт длится и длится, а успокоение приходит от игрушек, от разговоров с друзьями.

Собеседник: Да, бывало, я сам уходил из этой ситуации – например, шел на улицу и качался на качелях.

Собеседник: У меня в качестве утешения была книга.

Екатерина: Временный побег из мира, где нарушилось равновесие. Сейчас у ребенка-дошкольника нет такого выхода – он может уйти только в фантазийный мир, в виртуальную реальность. А можно вспомнить, что точно не помогало успокоиться?

Собеседник: Страшновато было попасть под горячую руку, когда конфликт еще не закончен, а ты пытаешься или мирить, или взаимодействовать, и тогда этот конфликт переходит на тебя. И ты уже огорчаешься не от того, что видишь, а от того, что на тебя накричали или не обратили внимания.

Екатерина: Это можно назвать хвостом кометы: комета уже пролетела, но у нее длинный эмоциональный хвост, может быть, длиннее эпизода.

Наши детские воспоминания – это основной ключ к воспитанию, к решению собственных проблем и проблем своего ребенка. Это собственный опыт, который у нас где-то, не на поверхности, лежит. Другое дело, если детство было сильно эмоционально неблагополучное, то этот опыт закрыт, законтейнирован, и доступ туда заблокирован сознательно. В целом это не оптимальная ситуация – все равно из этого закрытого доступа что-то проявляется, и неблагоприятные детские воспоминания хорошо бы каким-то образом пересказать себе по-другому, уже со взрослой точки зрения.

Очень неприятно оказаться втянутым в конфликт, когда люди вроде бы пытаются завершить его, но кто-то из родителей, объясняя, что произошло, может сказать, какой нехороший второй. И если нет устойчивой коалиции, то ребенок при попытке его перетянуть на ту или иную сторону будет очень переживать, расстраиваться. Может быть, у вас есть воспоминания по этому поводу?

Собеседник: Похожая ситуация была у моих друзей: мама и папа постоянно перетягивали ребенка – даже по мелочам, даже в шутку, и ребенок был от этого несчастен и подавлен.

Екатерина: Это огромный стресс для ребенка. Семейный треугольник, где есть папа, мама, ребенок или дети – иерархичная картинка. Если ребенка втягивают в конфликт, он выходит из этой иерархии, меняет свое место, и ему там некомфортно, хотя, на самом деле, ему в треугольнике очень комфортно – он чувствует защищенность, он понимает, что родители за все отвечают, а он может просто быть ребенком. Дети из конфликтных семей или из семей, которые распадаются, становятся на какое-то время очень взрослыми, потому что они невольно оказываются втянутыми в понимание этих отношений. Потом они могут вернуться в детство, но все равно будут специфически взрослее, чем их ровесники. И это один из наибольших ущербов развода – что ребенок, теряя семью происхождения в таком виде, как она есть, перестает быть ребенком. Его, конечно, может подхватить бабушка или дедушка, и потом он может вернуться к состоянию защищенности. Но разводы или затяжные острые конфликты лишают ребенка ощущения, что он ребенок.

Собеседник: А как правильно ребенка вывести из конфликта? Я вспомнил, как в детстве выходил и качался на качелях. Но своему ребенку я же не могу сказать: «Пойди, покачайся на качелях»?

Екатерина: «Нам с мамой надо поругаться, и мы вам ставим длинный мультик. Это ничего страшного». Даже если вы ругаетесь по поводу того, как воспитывать детей, это не их дело. Вы потом можете их ознакомить с результатом конфликта.

Собеседник: Я хотел понять, можно ли всегда односторонне гасить конфликт?

Екатерина: Нужно думать, из-за чего конфликт. Конфликт чаще заводит тот, кто не очень адекватен по сумме причин: характер у него плохой, или вспыльчивость большая, или годами не высыпается, потому что ребенок ночью не спит. Он конфликтный не по причине чего-то не того происходящего, а просто состояние у него такое, и он порождает конфликт вокруг себя. И тогда возможно некоторое время гасить конфликт в одностороннем порядке, а как долго – зависит от того, какие отношения, какая подушка безопасности. Это может длиться годами, десятилетиями, но потом этот запас может и закончиться, либо человек, которого гасят, начнет меняться. Это может быть как периодическая мера; в качестве постоянной – зависит от договора. Возможно, люди так договорились: когда они встречались, он (или она) уже был конфликтным и как раз нашел себе пару, чтобы эти взрывы могли гаситься, и это всех устраивает.

Собеседник: Мне непонятно, как выходить из ситуации, когда есть расхождение и договориться невозможно, то есть как принимать другого человека. Условно говоря, у одного есть какая-то привычка, с которой он не может справиться, и договориться невозможно.

Екатерина: У одного есть раздражающая другого привычка, особенность, качество характера, и договориться с ним невозможно – был ли у кого-то такой опыт? Удалось ли с этим справиться?

Собеседник: У меня был такой опыт. Справиться не удалось. Говорю открытым текстом: «Мне это неприятно. Не потому, что это хорошо или плохо – по отношению к другому человеку это может быть. По отношению к себе я не могу это воспринимать». Мне неприятно, когда муж шутит определенным образом по отношению ко мне, непонятно, какие цели он имеет.

Екатерина: Вы пытаетесь справиться, но пока не сумели?

Собеседник: Да, я говорю прямым текстом, не крича, спокойно, но пока мои слова успеха не имеют.

Екатерина: Основное, что мешает решить конфликты такого типа – когда у одного есть привычка, особенность, качество, которое раздражает, не устраивает, расстраивает, – это пытаться перевоспитать человека. Это невозможно и будет работать только на усиление конфликта. Можно пытаться менять свое отношение, но не воспитывать человека. Иногда полезно понять, почему же эта привычка так цепляет, и если раскопать историю этой привычки, становится проще.

Итак, какой же взгляд на конфликты может быть полезен простой обычной семье? Их можно типологизировать многими способами, но мы разделим их на две большие группы: конфликты разовые и конфликты нормативные.

Нормативные – это те, которые изо дня в день, из недели в неделю. Например, жена уехала на море с детьми, а в сентябре стабильно происходит конфликт, связанный с тем, что ее месяц не было. Или конфликты перед месячными – гормональные скачки пошли, и раз в месяц случается конфликт.

К нормативным конфликтам нужно, по возможности, быть подготовленными: наблюдать их и пытаться, лучше совместно, разрабатывать план спасения. Если вы знаете, что где-то на дороге вас ждет яма, поскольку ездите по одному и тому же пути постоянно, вы будете готовы к тому, чтобы эту яму объехать, то есть вы готовитесь к тому, что эта ситуация, может опять произойти. Да, мы в сентябре переживаем сложный период наших отношений, мы пока не можем перестроиться так, чтобы у нас был совместный отпуск – давайте будем придумывать что-то, что может спасти наши отношения от ежегодных негативных последствий. Мы не хотим попадать в одну и ту же яму, поэтому придумываем план спасения – например, двухдневную поездку без детей или что-то возможное в ваших обстоятельствах.

Мой опыт показывает, что такие моменты лучше записывать. Когда конфликт только случился и люди все поняли, что он нормативный, – например, уже три года это все происходит, и каждый раз по одному сценарию, – через год люди как будто бы забывают, что он имел место. Они вспоминают, но позже, поэтому имеет смысл такой опыт каким-то образом сохранять. Если вы не любите записывать, придумайте видеоряд или напоминание в устройствах. Найдите любой способ напомнить себе о том опыте, который вы получили, ведь негативный опыт, опыт конфликтный очень легко может выходить под спуд, вытесняться. Жалко, если то, что вы наработали, будет вытеснено.

Теперь о разовых конфликтах. К ним нельзя подготовиться – они случайные, непонятно из-за чего происходящие. Никогда из-за этого не ругались – вдруг случился конфликт.

Вся работа с таким конфликтом, так же как и вся работа с гневом, происходит в нейтральное время, когда нет конфликта. Особенно это важно для людей, у которых сильные, яркие эмоции. Если пытаться что-то сделать в период конфликта, возможно его усиление – затягивающая воронка. Вы начали ссориться про переваренную лапшу, а дошли до глобальных вещей: мама, квартира, волевые качества…

Конфликт – это пожар. Первое, что надо сделать, – это локализовать пожар, то есть оставить его там, где он возник. Это единственное, что можно сделать во время конфликта, – не дать ему расшириться. Все остальные вещи связаны с нейтральным временем. Допустим, есть конфликт; время после него – это хвост кометы, а время до него – это еще не конфликт, зеленая зона, но, на самом деле, уже нет спокойствия. Если у вас конфликт разовый, то оптимально видеть эти периоды друг про друга: когда еще не взрыв, не обострение отношений, но уже не тот период, который для вас свойственен. Люди чаще всего его пропускают.

Собеседник: Мне кажется, это происходит потому, что люди, чувствуя легкое нагнетание ситуации, думают (или хотя бы один), что конфликт рассосется – после похода в магазин, например.

Екатерина: Возможно, он и рассосется, если у вас есть какая-то передышка. А может быть, он и конденсируется.

Собеседник: У нас есть такой план: «Ладно, подумаем еще или сделаем так». В сию секунду не решаем ничего.

Екатерина: Важно, чтобы у вас были какие-то работающие моменты, чтобы вы к ним как-то пришли. У каждой пары они аутентичные – так же как и любимое блюдо и вообще все, что вы выбираете. Это вообще уникальные вещи, типичные только для вашей семьи.

Часто первый период – перед конфликтом – пропускается из-за спешки. Мы все горожане, живем в интенсивных ритмах, еще дети, пробки… Не будь фактора спешки, если можно было бы притормозить, то, возможно, сработали бы разные технологии, которые есть в вашей паре, например, спокойно поговорить, просто побыть друг с другом.

Что бы вы могли использовать, если бы у вас было больше времени?

Собеседник: Переключиться, потому что причина конфликта может быть выдуманной.

Собеседник: Просто отвлечь. Технично сложно выполнить, если сам туда запрыгиваешь, но если сам абстрагировался, то отвлечь другого легко.

Собеседник: Возможно, ты живешь в медленном времени, а твой партнер в быстром времени. Надо его из того быстрого времени и паники, что ничего не успеем, вытащить, чтобы он пришел в твой мир и сказал: «А чего мы спешим-то?»

Екатерина: Какие моменты подобной спешки бывают в вашей семье?

Собеседник: Первое сентября.

Собеседник: Когда папа собирается нас куда-то везти утром, то он назначает время отъезда. Я встаю раньше, всех собираю, он встает почти перед выходом и начинает подгонять всех, говоря, что времени до выхода осталось столько-то и столько-то. Естественно, я выхожу последняя, а в машине получаю выговор.

Екатерина: Но вы ведь и договаривались, что он только отвезет. Вы же не договаривались, что он всех соберет и вовремя выгонит. А если бы это был таксист?

Собеседник: К такси мы успеваем – дети на удивление все скоро делают для дяди, который ждет в машине… А второй момент, это когда мы едем на дальние расстояния, я всегда начинаю нервничать.

Екатерина: Имеет смысл переиграть договор. Или попробовать использовать опыт, который уже у вас есть. Если опыт не используется, копится недопонимание, и нарабатывается нервная мозоль: «Вот, он опять подгоняет, объявляет десятиминутную готовность, а я еще все не успела». Подумайте, что вас особенно расстраивает, и попытайтесь переиграть распределение ролей или договоренность. Возможно, если бы вы сказали: «Я так нервничаю, когда собираюсь… Мне нужно последние десять минут просто пить кофе», – или что-нибудь подобное, это могло бы войти в договор. Вопрос в том, чтобы сформулировать словами в необидной форме заранее. Это не так мало. Основная ошибка женщин в том, что мы думаем, будто мы прозрачные, и все мысли и желания мало того что отражаются – они еще и считываются.

Собеседник: Они еще и усваиваются и принимаются как руководство к действию.

Екатерина: Вернемся к нашим конфликтам. Предположим, что время начала конфликта пропущено. Время очень индивидуально. Кто-то живет в быстром темпе и ко времени имеет большие обязательства. Другой относится ко времени более расслабленно; у них такая семейная традиция – никуда не торопиться. И разное отношение ко времени на факторе спешки может сказаться как положительно, так и конфликтогенно, если не будет обмена информацией.

Очень часто уже на этом этапе люди перестают обмениваться информацией. Обмен эмоциями есть, обмен действиями есть, а обмена информацией нет. Если пошло изменение в обмене информацией – это уже маркер возможного начала конфликта. Вы спрашиваете: «Что еще нужно сделать», – а она говорит: «Ты даже не смотри на меня», – или наоборот, когда начинаются несимметричные ответы – это маркер. Если вы увидели маркер, возможно, вы дальше не пойдете, если у вас есть план спасения. Идеально пересмотреть собственный опыт, потому что некоторые умеют изобретать на ходу, но далеко не все.

Конфликт в семье, в супружеских отношениях чреват тем, что тот, кто не в конфликте, может постепенно туда втягиваться. Начал фонить – вышел из стабильного состояния – один супруг, второй еще держится. Но это близкие отношения, вы же не отдельно, вы же не начальник и подчиненный на работе. Это отношения партнерские, и если не нарушена коммуникация, то очень велика вероятность втягивания. Поэтому, пока не втянулись, а маркеры уже заметили, можно не придумывать, а иметь готовые наработки. Если удается не только заметить, но и поставить маркер, то есть шанс не погружаться дальше в конфликт.

Если вы пропустили время начала конфликта, то все равно хорошо бы иметь какой-то маркер. Есть мнение, что если для человека некоторое событие, эмоционально окрашенное, названо, поименовано названием, собственным для пары, то с этим уже можно что-то делать. Оно как бы чуть-чуть отодвигается, когда называется, и ты перестаешь с ним сливаться.

Давайте попробуем придумать название такому конфликту – что могло быть предупредительным словом, жестом, то есть маркером.

Собеседник: Слова «начинаю сердиться».

Екатерина: Маркер не должен вызывать сразу раздражения у партнера.

Собеседник: Он вполне может сразу вызвать раздражение.

Собеседник: Мне кажется, что бывает два типа маркеров. Один – когда ты уже понимаешь, что конфликт неизбежен, и тут надо из жизни вспоминать подобное. Другой маркер – когда ты второму супругу обозначаешь: «Я понял, что начинается конфликт». У нас с мамой была нейтральная фраза – «хряк взбунтовался», и она работала, потому что это и смех вызывает, и запоминается, и к ситуации конкретно не относится.

Собеседник: Вы говорите о случае, когда оба в конфликте. Но если один уже там, а второй еще нет, то проще всего, по-моему, перевести все в шутку. Вы же знаете, кто над чем всегда смеется и когда можно смеяться, поэтому добрая шутка вполне может помочь. Когда моя жена входит в пике со временем, я начинаю подтрунивать, говоря, что она очень быстрая, и она, реа гируя на шутку, улыбается и как-то успокаивается.

Екатерина: Вы нашли удобный для себя вариант, это хорошо.

Конфликт – это топкое и вязкое болото, где есть кочки и есть твердый берег. И вот один уже оступился и увяз, а второй еще на твердом берегу, и он может вытащить первого. Если второй уже покинул твердый берег, он может попытаться попасть на кочку, то есть совсем не обязательно вязнуть в болоте. Абсолютно не нужно вязнуть в конфликте, если есть способы контроля. Конфликты обычно связаны с количеством накопленных обид: человек вроде бы и не хотел, а все равно попал во взаимную перепалку обидами. Это, конечно, не такая трясина, в которой можно утонуть, но после попадания туда все равно неприятно.

Собеседник: В нашей семье я стараюсь переключить детей, если у них начинаются конфликты, но сама при этом получаю от них посыл агрессии. Когда приходит муж, он видит, что я в неадеквате.

Екатерина: Вы рассказываете про лестницу агрессии. Есть хорошая карикатура Бидструпа: начальник орет на секретаршу, секретарша орет на посетителя, посетитель выходит и пинает собаку, а собака кусает вышедшего из офиса начальника. Получился круг агрессии – все передали палочку. Так и у вас: мама долго тушила пожар в детской, пришла наэлектризованная и налетела на папу, а папа может уже в свою очередь наругаться на детей.

Давайте определим детально, что такое конфликт. Конфликт – это обмен информацией, вернее, обмен актами общения в эмоционально негативном состоянии. Иногда в конфликте обсуждается что-то, и он не только не разрешается, а на сам предмет обсуждения ложится печать конфликтности. Вы потом к этой теме вновь подходите, и она опять зажигает конфликтное взаимодействие. В конфликте важно не втянуться в воронку. Предположим, он состоялся. Очень часто он раскручивается, когда у людей есть желание друг другу что-то доказать. В конфликте есть точка входа, был какой-то повод, невытертый стол, например. Это называется «триггер» – спусковой крючок, запускающий цепочку конфликтного взаимодействия. И повод А перерастает в повод Б или уходит в повод В – начали с невытертого стола, а договорились до развода. Это цепочка неконгруэнтного взаимодействия. Воронка расширяется: невытертый стол – «в твоей семье никогда не убирались, и тебе на меня наплевать» – несколько лет – «я так больше не могу». Простая цепочка, как из одного места можно оказаться в другом. Понятно, что дело не в столе – подключаются многочисленные другие обиды и недоговоренности. Важно, что мелкий конфликт расширяется, а не локализуется. И по поводу стола здесь договориться нельзя – человек упрямый может потом еще лет десять стол не вытирать принципиально. И даже по поводу, с которого вы начали ругаться, можно не договориться. Или вы договоритесь, но путем подчинения, и это повлияет на другие сферы.

Рассмотрим повод А. Предполагаем, что один человек в конфликте, другому удается все еще держаться, но он видит, что повод А вызвал бурю. Если оба в конфликте, соображать уже никто не может, однако если один еще снаружи, то есть в конфликте не полностью, он может начать думать, вспоминать, почему повод А вызвал такую реакцию. Если в этот момент у кого-то не пропадает способность думать, это очень хорошо.

Но иногда способность думать пропадает, потому что конфликт может давать ощущение угрозы. И если отношения воспринимаются как надежные, хорошие, стабильные, это хорошо. А если отношения ненадежные и там вообще конфликты по другому типу? Чем менее надежные отношения, тем большее количество конфликтов разрастается из точки в облако.

Самое полезное, что можно делать в этот момент, – не расширять. Еще, если вы уже давно вместе живете, хорошо бы понимать, сколько это может длиться в вашей ситуации – поорет она две минуты или подуется пятнадцать, например. Если в первый момент конфликта важно назвать его, то в течение конфликта важно выждать, не пытаться доносить информацию.

Бывают исключения. Когда дистанция в паре очень велика, когда люди идут параллельно и кем-то ощущается слишком мало тепла, то конфликт – это единственный повод сблизиться. Тогда конфликт работает как стабилизатор.

Собеседник: А если не удается эти десять минут переждать? Когда человеку необходима твоя реакция именно в эти десять минут?

Екатерина: Вы хотите сказать, когда в конфликте одному неудобно – нужно с кем-то поговорить?

В конфликтах иногда происходит что-то похожее на игру «Царь горы» – когда один другого хочет вывести из равновесия, зацепить. Конфликт конфликту рознь, и нужно посмотреть, как это работает в вашей семье. Иногда это пинг-понг – шарик летает туда-сюда, удар – парирование, удар – парирование, потом все переходит в нарастание напряженности. По возможности лучше, конечно, не втягиваться. Но иногда бывает бультерьерский захват: человек не успокоится, пока не втянет другого в конфликт. Бывают люди с такой динамикой – будут усиляться и усиляться аргументы, привлекаться такие, на которые нельзя не среагировать.

Человек в конфликте находится в измененном сознании: он ведет себя не как обычно, говорит не как обычно, у него другая скорость речи, другая интонация. Потом он может это не очень помнить, как алкоголик, потому что работает адреналин. Одно дело, когда долго копишь и в этот момент все выкладываешь, а другое – просто договариваешься, несет. Важно, если кто-то может удерживаться и туда не попадать, сохраняя более ресурсное состояние, при этом не теряя контакта.

Многим людям помогает сосредоточиться, осознать, что можно не переживать, а просто подумать. Можно поисследовать, посмотреть, как это у вас, из-за чего, когда – не только временную динамику, но и смысловую; как вы там себя ведете, на кого вы похожи, на каких героев сказок; какие были бы реплики, будь это трагедия. Тревога за отношения мешает воспринимать все адекватно.

Итак, главное, не втягиваться, пытаться понимать и не думать, что человек в измененном состоянии сознания действительно вас услышит. Если кто-то сильно эмоционально погружен, то у него информация может трансформироваться еще на входе, то есть нарушена слышимость. Иногда можно помогать человеку из конфликта выйти, если он готов и согласен; иногда лучше не пытаться – это только усугубляет конфликт.

Длина конфликтного шлейфа может быть любой: и маленькой, и гигантской. Возможно, конфликта уже нет, но висит нехорошая тишина или напряженная вежливость. Это хвост конфликта, и любое общение может затянуть обратно в воронку конфликта. Очень часто люди недооценивают длину хвоста, хотя опыт совместной жизни дает хорошее знание партнера, знание о том, когда этот хвост заканчивается. Когда же он все-таки закончился, как раз наступает время поговорить о причине конфликта – то самое нейтральное время, в которое и можно разговаривать. Это время должно быть, хотя если вы всегда привыкли выяснять в процессе и это вам помогало, нужно делать так, как вам привычно.

Конфликт и хвост конфликта – довольно большой отрезок времени, когда нельзя выяснять отношения, а очень хочется. Он может занимать всего несколько минут, но это чрезвычайно интенсивное переживание. Что можно делать в этот период, особенно тому, кто не в конфликте, или тому, кто в конфликте, но при этом не теряет наблюдающей части, то есть что-то про себя понимает?

Собеседник: Может, привлекать третьих лиц к выведению из конфликта? Если в момент конфликта появится кто-то приятный, то волей-неволей на это среагируешь.

Собеседник: Мне тоже кажется, что могут помочь объятия или приятные моменты.

Екатерина: Но объятия далеко не со всеми возможны. Можно получить.

Собеседник: Если возможно, конечно. Если один находится в адеквате, он может предложить то, что обычно выключает или снижает конфликт: чаю попить, вкусно покормить…

Екатерина: А кого-то нужно просто оставить в покое. Забрать все раздражители, даже милые. Важно добавлять не катализатор, а нейтрализатор.

Собеседник: А если в семье катализатором конфликта является мама жены или мужа?

Екатерина: Тогда это нормативный конфликт.

Собеседник: Да, нормативный. Каждый раз, когда она встревает, обязательно после этого в семье происходит вспышка.

Екатерина: Нужно этот опыт разобрать: почему и как это влияет; когда происходит: первые полчаса после того, как маму проводили, или на следующий день; как запускаются процессы. Люди могут это понять сами, просто внимательно исследовав ситуацию. Нужно выделить тот эмоциональный компонент, который мешает оценить ситуацию в конфликтный период.

Конфликт – это либо про эмоции (когда у кого-то эмоций много), либо про какие-то сильные несогласия. Например, конфликт про крошки, а на самом деле про ревность – жена в телефон залезла и что-то прочитала. Крошки – легальный способ начать историю с разбирательством.

Есть такой термин: эмоциональная температура брака. У нас у всех температура тела чуть-чуть разная, разное время для сна. И у каждого брака – своя эмоциональная температура и свое количество конфликтов на единицу времени или период времени. Если количество конфликтов вдруг резко меняется в сторону увеличения, то это должно вызывать вопрос – почему? Если вы получаете ответ, возможно, вам удастся вернуться к своей норме. Обычно жизнь идет в одном режиме, а когда мама приезжает (или другая причина), конфликты увеличиваются – значит, нужно понять, что с этим можно сделать. Если конфликтов становится меньше, то тоже нужно понять почему: или вы чему-то научились, или кто-то обиду затаил, или кто-то сдался, или кто-то расслабился.

Исследуя тему конфликтов, желательно понять, откуда ноги растут: работает ли семейный сценарий, или человек проходит непростой период – кризис среднего возраста, или с работы пришли какие-то макроэкономические факторы, или человек пережил утрату родственника, – т. е. какие факторы влияют, кроме возможного катализатора. Про близких полезно знать, какие внутренние события переживает ваш супруг (супруга). Предполагается, что люди этим обмениваются; не постоянно, но не всегда в конфликтной форме. Часто конфликты усиливаются, когда супруги проживают что-то важное в одиночку, не делятся, и это приводит к изменению общего эмоционального статуса и прорывается в конфликте. Если в семье есть нормальный обмен информацией, до этого не дойдет.

Конфликт поколений

Жизнь очень быстро меняется. За последние сто лет в силу огромных социальных изменений и стремительного развития технологий и научно-технического прогресса жизнь и взгляды на нее меняются буквально каждые десять лет. В нашей стране за последние двадцать лет изменения просто космические.

Меняются педагогические и медицинские парадигмы: понятия о том, каким хорошо быть человеку, представление о том, чему учить, как правильно лечить, как воспитывать. То, что казалось абсолютно целесообразным и естественным нашим папам и мамам, нами частенько воспринимается как несуразное, устаревшее.

На уровне семьи, семейной системы столь быстрая смена образцов почти неизбежно приводит к конфликтам – взять хотя бы такие распространенные области стычек, как применение антибиотиков, прививки или введение прикорма младенцам.

Дети смотрят на отношения своих папы и мамы и их пожилых родителей, а они далеко не всегда безоблачны. Часто мы, родители, находимся в затяжном, годами и десятилетиями длящемся конфликте с собственными родителями. Конфликт этот может быть ярким или латентным (скрытым), может быть «холодной войной» – молчаливым противостоянием родителей и прародителей. На подрастающих детей наличие подобных конфликтов не может не влиять.

Дети, как говорится, «заквашиваются в семейном рассоле», формируются той системой отношений, которая есть в семье. Это обычно происходит без слов, объясняющих ситуацию. Просто дети растут и знают, что мама и бабушка общего языка не находят. И мы, взрослые, сами того не желая, показываем ребенку пример, модель того, какими могут и должны быть отношения взрослых детей и их еще более взрослых родителей.

Итак, если родители конфликтуют с прародителями, но вы не хотите, чтобы дети «усвоили» этот конфликт как норму:

• постарайтесь, чтобы выяснения отношений и разногласий не происходили при детях;

• подберите спокойный момент и поговорите о том, что такие отношения с родителями – не то, о чем вы мечтали;

• без осуждения бабушки / дедушки, свекра /свекрови объясните, почему возникают трудности. Для этого требуются доступные детям, необвиняющие формулировки: «у бабушки такой характер», «дедушка пожилой, таким людям сложно меняться».

Отношения поколений в семье: молодые супруги и будущие бабушки

Тема бабушек в современной российской семье для многих острая, волнительная. Между разными поколениями очень много приятных отношений и в то же время очень много конфликтов. Как сделать наши семьи счастливыми? Можно ли правильно выстроить отношения между родителями, бабушками, детьми, между поколениями?

Давайте начнем с самого начала. Вот образовалась молодая семья. Во многих крупных городах, и даже не очень крупных, у нас в России существует квартирный вопрос, когда семьи часто живут не отдельно, а вместе со старшим поколением. И старшее поколение волей или неволей вмешивается в жизнь молодых. И здесь бывают разные мнения с разных сторон. Вот живут, живут молодые, детей пока нет, работают, стараются заработать деньги на будущее, но бабушка уверена, что уже внуков пора. И каждый вечер, когда приходят молодые домой, она говорит: «Давайте быстрее внуков», – и отсюда начинаются уже первые конфликты.

Ситуация, когда молодая семья в начале семейной жизни живет со старшим поколением, не самая простая. Она встречается очень часто, и не по выбору самих людей, а по обстоятельствам. И, мне кажется, очень важно понимать, прежде всего старшему поколению – мы думаем, что это люди гораздо более мудрые и спокойные, – насколько молодым непросто начинать совместную жизнь.

Да, конечно, это чувства, это любовь, но в то же время притирка, и перегружать это время, когда люди только адаптируются друг к другу, какими-то дополнительными сложностями, лучше бы не надо. И я ответила, может быть, на незаданный вопрос: как лучше жить в первые годы существования семьи – вместе с родителями или отдельно. И, если есть выбор, то я бы лучше склонялась к тому, чтобы жить отдельно – именно в первое время, когда обо всем придется договариваться.

Но если выбора нет, и семья живет на одной территории с бабушкой, и возникает вопрос поторапливания, тут каждому поколению может быть дан свой совет.

Молодым можно посоветовать встать на место будущей бабушки, мамы взрослых женатых или замужних детей, которая ожидает нового жизненного статуса, статуса бабушки. Это ведь абсолютно новое ощущение, абсолютно другая высота. И очень часто женщины в возрасте ждут, когда появятся внуки, чтобы открылось новое поле реализации, новое поле возможностей, новое поле нужности – там, где они нужны, востребованы. Именно поэтому поторапливают молодых. Они говорят: «Родите мне внука, а сами на работу идите. Я воспитаю. Вы выкормите, а потом на работу». Да, почти всегда молодыми людьми такая активная позиция женщины, которая желает стать бабушкой, воспринимается как угроза, диктат, захват их личного пространства и вызывает довольно жесткий отпор.

И уже бабушке нужно понимать, насколько сложно отвечать «нет» на такие предложения. Вполне может быть, что люди, которые не рожают детей сразу, имеют к этому достаточно оснований. К тому же существует довольно устойчивый миф, что нужно сначала проверить отношения, а потом должны появляться дети. Этот миф захватывает и верующих, и неверующих; он распространен в нашей культуре через книги, через фильмы. Люди, может быть, даже на уровне слов думают одним образом, а на уровне действий не решаются сразу стать родителями. Но для них это не спокойный вопрос, они чувствуют, что здесь есть какая-то закавыка, и вроде бы надо, вроде бы пора – и тут еще мама, будущая бабушка, подливает масла в огонь.

Вообще тема продолжения рода, сколько бы детей в семье ни было, это всегда тема неспокойная. И конфликтов может быть очень много: сначала детей нет, а старшему поколению хотелось бы, чтобы были; потом они рождаются, и возникает тревога, а не слишком ли быстро, и, может быть, не надо еще; а может быть, наоборот, надо еще.

В целом старшее поколение нередко пытается влиять на репродуктивный выбор молодых.

Репродуктивный выбор – это термин, возникший не так давно. Раньше не было никакого репродуктивного выбора, а теперь есть – у нас появились средства для этого выбора, и некоторые – и верующие, и неверующие – к этим средствам прибегают. Посягательство на репродуктивный выбор собственных детей – всегда конфликтная зона, и лучше бы этого избегать. По крайней мере, не говорить вслух и не повторять многократно, потому что молодая семья отчасти находится в подростковом возрасте – прямая просьба, скорее всего, будет вызывать сопротивление. Помните подростковые особенности? Вот у молодых мужа и жены, у молодой пары вполне может быть протестное поведение по отношению к требованиям, к ожиданиям собственных взрослых родителей. И поэтому для практики, если желаете, чтобы внуки появились поскорее, нужно молчать об этом побольше, и если вы умеете, то молиться.

Наверняка будущие бабушки не просто чего-то хотят для себя – они ведь переживают за своих детей, думают: «Ей уже двадцать пять, пора бы первого. Я в ее возрасте уже двух имела». Они основываются на своем жизненном опыте, на жизненном опыте своей мамы; или так принято в семье – рожать в двадцать два, как только закончил институт. А тут уже двадцать шесть, двадцать семь, а молодые заняты карьерой. Сейчас в крупных городах это все чаще и чаще. Эта тенденция – конечно же, европейская, потому что российский возраст заключения браков ниже, чем средний возраст по Европе, – очень устойчиво проявляется в современном российском обществе. Существуют статистические данные, что в двадцать два – двадцать три года детей рожают все меньше и меньше. Нынешний репродуктивный возраст очень сильно отличается от того, в котором было принято рожать поколению нынешних бабушек. Это принять непросто, однако необходимо.

Старшему поколению, которое понимает, что их это тревожит, нужно не торопиться озвучивать эту тревогу, обращаться именно к молодым. На разговоры с молодыми обычно толкает беспокойство за них и желание лучшего. Но надо понять, что в семье, к сожалению или к счастью, закон такой, что на незаданный вопрос ответ не принимается. Если молодые пришли и спросили: «Мама, как ты считаешь, нам уже пора ребеночка?» – вот тут можно высказать свое мнение, и оно будет услышано. Но сама ситуация даже комичная, как вы понимаете. А если это сказано без вопроса, то, скорее всего, будет стенка или даже полоса отчуждения, потому что воспринимается как прессинг.

Еще одна из сложных тем родителей молодой семьи – даже при совместном пребывании дать этим самым молодым самостоятельность. Не только самостоятельность в покупках неправильных продуктов или в каких-то неосмысленных крупных тратах, когда, с точки зрения бабушки и дедушки, покупается нечто неправильное. Если вы хотите, чтобы молодые чему-то научились, им нужно сделать собственные ошибки и на основании собственных ошибок сделать уже собственный выбор.

Двигаемся дальше. Вот пара уже ждет пополнения, а живут все еще вместе.

И тут, казалось бы, с одной стороны, хорошо, что есть мама, которая поможет беременной дочери, но, с другой стороны, – опять новая почва для конфликта. Старшее поколение жалуется, что дочь не слушает советов и рекомендаций, ездит на велосипеде, вешает белье высоко на балконе, занимается в бассейне, не бережет себя, с работы не уходит. Огромное море бытовых вещей, разногласий, на фоне которых возникают конфликты. Как можно тут быть мягче одной и другой стороне?

Для начала нужно понять, что и медицинские, и воспитательные подходы к беременности чрезвычайно изменились. В те времена, когда нынешние бабушки были беременными, подход к образу жизни, здоровью, нагрузкам для беременных был другой. Сейчас медицина развивается, психофизиология развивается, развивается понимание о том, что беременность – это не болезнь в большинстве случаев. Да, конечно же, бывает патологическое течение беременности, но в целом беременность перестала восприниматься даже медиками и другими сопровождающими специалистами как болезненный процесс. И это не придумки, которые в головах у молодых будущих мамочек, – это именно тенденция, тренд времени, который молодые беременные получают от специалистов. Для них это авторитетные люди, которые говорят: «Не нужно сидеть – нужно двигаться. Не надо думать, что ты ничего не можешь, – делай то, что тебе нравится». И для них именно эти специалисты становятся авторитетами бо́льшими, чем родители.

Тут опять продолжение подростковой темы: да, взрослые люди, да, они вот-вот уже будут родителями, но, тем не менее, преобладают протестные тенденции, тенденции к самостоятельности. И теперь авторитетом по течению беременности и по будущему уходу за ребенком становится не мама, как было принято в традиционном обществе, а внешний специалист. И, как правило, по поводу выбора специалиста согласия у старшего поколения и у молодого поколения нет. Старшему поколению все эти новые рекомендации кажутся тревожными, непроверенными – они-то своих детей растили по-старому, и все выросли, и все хорошо. Мне кажется, понимая эту разницу во времени, разницу подходов, можно не пускать конфликты в свою семью. Только на уровне совещательного голоса скажите: «Да? А в наше время говорили вот так. Как все изменилось! Пойду-ка я послушаю, что там теперь рассказывают в “Школе для мам”».

Мне неоднократно доводилось видеть на занятиях, которые посещали беременные, молодую пару с бабушкой, т. е. женщина старшего поколения пришла, чтобы подпитаться новой информацией. Вот она сидит, все внимательно записывает или выслушивает и тогда понимает, в каком информационном поле собираются двигаться будущие папы и мамы. Это редкость, но у них, у таких пар, как раз отношения хорошие, потому что они на одной волне.

И опять же, когда молодые считают верным одно, а будущая бабушка другое, ей очень важно выразить свою тревогу в безопасной форме. Обычно то, что является хорошим посылом – беспокойство о здоровье, о будущем, – слышится как навязывание своей воли. И возникает подростковое: «Ты, мама, не понимаешь. Ваши времена давно прошли. Сейчас на дворе уже двадцать первый век». И действительно это так. Очень многие на уровне ведения беременности не пользовались ультразвуком – тогда это было новшеством. Очень многие боялись мягких нагрузок типа гимнастики и плавания, а сейчас это абсолютно нормально.

Современному старшему поколению можно порекомендовать чтение современных статей, а младшему поколению – пособий по уходу за ребенком и по культуре беременности, которое в свое время читали их мамы, т. е. обменяться информацией, войти в информационное поле каждого. Я знаю одну семью, где хранилась книжка по ведению беременности шестидесятого или семидесятого года выпуска. И все молодые мамы в этой семье читали ее и говорили: «Боже мой! И вы все это делали? Это же сколько труда! Все так сложно… И ты считаешь, что это до сих пор правильно?» – и возникал диалог, но уже не на основе противоречий, а на основе идей, которые в свое время разделяла бабушка, и их можно обсудить. Это – не конфликт, это общение.

Основная опасность во время беременности и в первые месяцы жизни уже новенького ребенка в том, что мама жены, реже свекровь, своим активным поведением, своей активной позицией вытеснит мужа на вторые роли. Нужно прежде всего понимать, что беременность – это беременность пары. Конечно же, беременность дочери или невестки – это очень большое событие, сопровождающееся большим количеством переживаний старшего поколения. Но прежде всего нужно понимать, что это их семья, это их событие. И важно помогать, но не вытесняя. Если в силу активности бабушки будущий папа решит, что дети – вообще не мужское дело, что всем этим занимаются женщины, возникнет очень опасная для семьи ситуация. Поэтому на прием в консультацию сопровождать женщину должен муж, не мама. На покупки вещей для будущего малыша тоже должен сопровождать муж. А очень часто реакция бабушки наступает быстрее, и она говорит: «Давай я с тобой пойду. Я хочу», – и пока муж будет думать, как ему с работы отпроситься, уже возникла договоренность. Опять же требуется определенная мудрость и такт от всех, чтобы не было опережающего движения, оттесняющего мужа и будущего отца на вторые роли.

Но иногда даже в голову не приходит, что такое может быть. Иногда даже мыслей таких нет, что кто-то вытесняет мужа. Наоборот, мама считает, что хорошо помогает своей беременной дочке, что у ее мужа нет времени – он работает, зарабатывает деньги, а она тут рядом, уже на пенсии или рано уходит с работы и просто делает доброе дело.

Хорошо, если есть такт и мудрость, мудрость и такт. Если вы хотите, чтобы мужчина участвовал в воспитании, то начинается вся эта история с беременности и даже с ожидания беременности. И ни в коем случае нельзя тиражировать, что только женщины отвечают за младенцев и маленьких детей. Дело в том, что отец, который не включился на стадии беременности и первых дней жизни, имеет гораздо более высокие шансы не включиться вообще в воспитание, ведь женщины семьи встали стеной, и нет даже возможности подойти близко – помощи и так достаточно. И, наверное, отсюда тот миф, что «когда начнет бегать и играть в футбол, тогда я и начну воспитывать». Но начало предполагаемого активного участия отца в воспитании все время сдвигается: когда начал бегать, не успел, – теперь когда начнет говорить; когда начал говорить, не успел, – когда начнет что-то понимать… А потом ребенок вырастает и просто не подпускает такого папу – он не привык к мужскому подходу.

Молодым очень важно начинать совместный путь с самого начала образования семьи. И в особенной группе риска находятся люди, которые выросли в семьях неполных, там, где мужская роль вообще не прописана на уровне образцов наследственного поведения, там, где есть только мамы – мама жены и мама мужа. Как правило, у этих женщин много свободного времени – им не надо заниматься мужьями. Часто у них дети единственные, т. е. подавляющее большинство их интересов оказываются связаны с молодой семьей. И здесь гораздо проще происходят подмена и вытеснение активности папы активностью бабушки. У них нет злой воли, нет злых намерений – это все только из соображений пожелания добра и только добра детям и внукам.

Бывает и другая ситуация, когда бабушка с дедушкой живут отдельно и конфликты возникают потому, что бабушка все свои силы отдает дедушке. Вот родился малыш, и молодые очень хотят получить помощь от бабушки, но помощь получить невозможно, так как бабушка занята в своей семье, со своим мужем. Папа все время работает, а мама с малышом не справляется, потому что еще нет опыта. Вот как здесь не дойти до конфликта?

Оба эти сюжета – тема психологической дистанции в отношениях. Первая ситуация, когда бабушка везде и всюду хочет заменить собой папу, – тема приближения, т. е. дистанция между новой молодой семьей и старшим поколением слишком маленькая. Вторая ситуация, когда бабушка занимается дедушкой, – тема удаления, когда дистанция очень большая. И в этот момент, в этот период молодые чувствуют себя брошенными – что они не нужны, лишены помощи, что не до них. Им недостаточно внимания, тепла, поддержки, заботы. Молодой маме может казаться, что она какая-то ненужная, заброшенная, не такая, раз на нее нет времени. Здесь тревога и обиды могут возникать уже у молодых, и, может быть, обиды еще детского возраста, когда родителям тоже не было дела до них, взрослеющих.

На уровне рекомендаций, которые легко дать и крайне сложно выполнить, важно подобрать оптимальную дистанцию, возможную для вашей семьи. Да, часты случаи сильного симбиотического слияния, когда бабушка пытается подойти очень близко и заменить, может быть, даже папу, и это только часть случаев. И не менее часты случаи, когда будущая бабушка говорит: «Я не хочу, чтобы на моей работе знали, что у меня есть внуки. Я еще молодая женщина. Зовите меня по имени, и никаких “бабушек”». Я не придумываю – это реальная ситуация из жизни. В обоих случаях важно понимать, что никто не хочет специально наносить никаких ран, обид и вреда. Одна бабушка готова отдать детям свою жизнь полностью, больше, чем нужно; а другая, с точки зрения детей, отдает меньше, чем нужно бы.

Впрочем, в наших современных реалиях бабушки, отдаленные и не желающие заниматься сами по себе внуками, иногда готовы давать какой-то материальный эквивалент, хотя это, конечно, не заменяет реального внимания: да, они не могут приехать, но могут частично оплатить няню или купить подарки, дать деньги. Они пытаются – видимо, у бабушек есть тревога в этом случае – заменить себя, свое живое присутствие деньгами или другими материальными ресурсами. Молодые иногда немножко обижаются, но принимают это, оправдывают бабушек, понимая, что у них реальные возможности помочь материально открылись только в этом возрасте. Если это родные мама и папа, это не проблемно. Проблемно, когда мама состоит в новом браке, у нее новый муж, и тогда дочери кажется, что, действительно, до нее нет дела.

При напряженных отношениях между взрослой дочерью и ее мамой полезна какая-то, может быть, даже профессиональная помощь, потому что если эти отношения не спокойны с одной или с другой стороны, это не может не проектироваться на отношение к будущему ребенку и на количество неурядиц в семье. Ситуацию следует выравнивать: либо систематической исповедью, либо профессиональной помощью, либо дружескими разговорами. У нас в России принято, что психотерапия заменяется беседой с родственниками и друзьями, когда тебя выслушивают, что-то говорят, и ты потихоньку меняешь точку зрения. Но в ряде случаев, когда конфликтов много, полезно обратиться за профессиональной помощью к психологу или психотерапевту. Отношения мамы и дочери – это базовые отношения, на основании которых формируются все остальные.

Феномен «подросткового возраста»

Выработка решений

Показательно не количество конфликтов, не составляющие пиццы, а способы их решения. Размеры пиццы варьируются в зависимости от внутреннего или внешнего стресса. Много чего происходит, пока семья проживает свою жизнь: внутренние кризисы взрослых, внешние экономические кризисы, дети добавляют, пожилые родители, подростки, – много с чем придется столкнуться и через что придется прорываться.

У психологов есть понятие «фокусировка» – на чем вы сосредотачиваетесь, что в фокусе. Поскольку конфликтов много и они все разные, на них может быть наведена резкость, как у фотоаппарата. Ваше зрение на какой-то период жизни становится сфокусированным на конфликт. Вы видите только это и ничего другого. Если конфликтное поле разрослось, то можно попробовать перефокусироваться (хотя это очень сложно) и обратить внимание на что-то, кроме конфликта. От этого хуже не будет. Все время концентрироваться на конфликте – не значит его решать. Часто постоянная мысль о конфликте, о конфликтном поле только все затрудняет. Возникает конфликтная мозоль – к этому месту прикоснуться невозможно.

Существует два типа стратегий выхода из кризиса: экстравертивная (не таить в душе нехорошие чувства, а высказывать, изрекать) и интровертивная (обдумать, а потом говорить).

Пару редко образуют люди, которые думают одинаково. Если двое думают по первому типу, поначалу может быть эдакое итальянское кино, где много обсуждений, жестов, эмоций. Если по второму – молчание, а потом сразу развод, – какой-то омут с затаившимися чертями. Если же один думает, что не нужно таить, а другой хочет обдумать и лишь потом говорить, то последний часто подвергается «пропилам», подзуживанию, провокации «давай поговорим» со стороны первого и возведет «китайскую стену».

Чтобы все прояснить и уменьшить дистанцию, нужно сначала озвучить, а затем сделать видимым проблему. Проблемные моменты часто незаметны для носителей, как незаметна бóльшая часть домашней работы для всех, кроме тех, кто ее делает. Сначала надо назвать – «у нас это есть», затем сделать видимым – «как у нас это происходит». Проходит некоторое время, и держатель стены видит, что все спокойно, обороняться не от кого. И начинают происходить интересные вещи!

Конечно, требуется время, пока пройдет интоксикация. Конфликт работает как отравляющее вещество, и непонятно, из-за чего ругались, – это как завеса, как дым. Вообще, пауза – великая вещь в разговоре обо всех типах конфликтов – с детьми, со взрослыми.

Если время проходит и видно, что опасности нет, стена начинает демонтироваться сама. По-другому ее убрать нельзя. Ее можно пробить, образовать в ней брешь, но человек отойдет на внутренние рубежи, воздвигнет стену еще более мощную. И это может быть конец для отношений. Пробивать стену – не вариант. Это стратегия тарана, пилы, проникающего оружия, которое только укрепляет оборону. Чем сильнее таран, тем мощнее стена. И начинается семейный армрестлинг: кто кого. Такого рода взаимодействия увеличивают дистанцию. От тарана можно либо воздвигнуть стену еще мощнее, либо уйти во внутренние сферы…

Итак, время прошло, стена стала более низкой, истончилась, и должен возобновиться некоторый танец – он же когда-то был возможен. Если вновь появился какой-то камушек – это повод для отступления. Поскольку налаживание отношений – танец, важно не исполнять танец, который вам не подходит, который вы не хотите танцевать. Важно, чтобы шаги были обоюдными. Возможно возникновение гибкого договора со временем, он не появляется моментально.

Конфликты по типу настойчивости и дистанцирования – наиболее частые конфликты в бытовом плане. Если есть разница, ее нужно научиться вписывать в контекст совместной жизни путем взаимных уступок. Можно высказать и озвучить, но без эмоционального окраса. Важно понять разницу, понять, что это происходит не назло, что можно договариваться, и шаги возможны обоюдные. Шаг первый, он же самый важный, – понять, что вы опять в такой ситуации оказались. И в нейтральное время сформировать договоренность, что же вы будете делать, когда возникнут ситуации такого типа. При нормальном человеческом общении, не в состоянии конфликта, это можно обсудить. Договоренности на опережение работают обычно очень хорошо. Не всю жизнь, но какое-то время. Формулировать план действий при возникновении разного рода столкновений на границе, когда вы склонны вести себя определенным образом, чрезвычайно полезно. Если конфликты плодить и плодить, это вторично сказывается на общении: все меньше желания взаимодействовать, все больше желания одному залезть в башню, а другому в своей пене купаться… Значит, первый шаг – договориться и понять, что эта разница – не назло друг другу.

Самое полезное – формирование профилактического взгляда. Это значит – посмотреть, как начинаются конфликты. Если их нет, то можно подумать, какие ноу-хау у вас есть, как вы умеете из конфликтов выходить. Некоторые пары находят гениальные решения.

Вообще конфликт лучше бросить там, где вы его заметили, сказать друг другу «брейк» и вернуться к спокойному обсуждению ситуации спустя какое-то время.

«Договорные отношения»

Если была конфликтная ситуация или ситуация изоляции друг от друга, то для того, чтобы начать разговор, недостаточно самого пространства, нужно формировать навык разговора. Сразу может не получиться, если вы долго до этого не разговаривали или не разговаривали вовсе. Умение разговаривать не падает с неба в готовом виде. Обычно возникает с двух сторон гигантская куча претензий, непониманий, неточно понятых посланий друг от друга. Две минуты удается поговорить, а дальше – ругань. Но и две минуты уже хорошо! Зато на следующей неделе – целых три минуты. Надо делать маленькие шажки. Если диалог был и прервался, он восстановится быстрее.

Когда вы договариваетесь о чем-то, учитывайте, что этот договор не на всю жизнь. Его нужно постоянно переписывать. Что-то поменялось в жизни – рабочая нагрузка, возраст у детей или взрослых, переезд, – подписали заново.

И пространство разговора нужно тщательно расчищать от хозяйства, телефонных звонков, посягательства детей, экрана телевизора или компьютера. Оно не образуется само собой, если только не возникает экстремальная ситуация, когда речь идет о вопросах жизни и смерти.