Советско-американские отношения и война во Вьетнаме. 1964-1968 гг.. Глава 1. Начало военной интервенции США во Вьетнаме и ее влияние на советско-американские отношения в 1964–1965 гг. (Дмитрий Зусманович, 2016)

§ 1. Присутствие США во Вьетнаме и их роль в начале Второй Индокитайской войны

В ходе холодной войны интересы Соединенных Штатов Америки и Советского Союза не раз сталкивались в разных регионах мира. Индокитай был одной из точек конфликтного столкновения двух сверхдержав.

После начала Первой Индокитайской войны Соединенные Штаты постепенно перешли на позиции открытой поддержки Франции. В феврале 1947 г. Госдепартамент поручил американскому послу в Париже заверить Францию в том, что США в полной мере признают в этом районе суверенное положение Франции. Телеграммой Госдепартамента, направленной 13 мая 1947 г. в Париж, Сайгон и Ханой, Франция заверялась в том, что риторика антиколониализма должна уступить место исторической реальности, выражающейся в обязательствах США перед колониальными державами Запада. В телеграмме говорилось: «Ключом к пониманию позиции США служит осознание Соединенными Штатами Америки того, что в отношении к событиям, оказывающим воздействие на положение западных демократических стран в Юго-Восточной Азии, США находится фактически в одной лодке с Францией, а также с Англией и Голландией. США не в состоянии ущемить долговременные интересы Франции, чтобы не ущемить и собственно американские интересы…»[7].

Немного позже Индокитай начал попадать под более пристальное внимание Вашингтона, его роль и значение получили отражение в директиве СНБ-65. В феврале 1950 г., за четыре месяца до начала корейского конфликта, в документе № 65 Совета национальной безопасности был сделан вывод, что Индокитай является «ключевым районом Юго-Восточной Азии и находится под непосредственной угрозой». Этот меморандум представлял собой дебют так называемой «теории домино», в данном случае означавшей, что, если падет Вьетнам, за ним вскоре последуют Бирма и Таиланд, и тогда «равновесие сил в Юго-Восточной Азии подвергнется серьезной опасности»[8]. Президент США Г. Трумэн утверждал: «Передача этих стран в сферу влияния Кремля означает не только удар по нашим стратегическим и экономическим интересам. Это страшное поражение для идей свободы и гибель духовных ценностей всех людей, которые разделяют нашу веру в свободу»[9]. Впоследствии большинство государственных деятелей будут выстраивать свою политику относительно Юго-Восточной Азии, руководствуясь «теорией домино».

Соединенным Штатам нужно было срочно исправлять положение в Азиатском регионе, ведь война в Корее не увенчалась успехом, а позиции Китая на международной арене постепенно усиливались. В сложившейся ситуации американцы были крайне обеспокоены положением дел в Индокитае, поскольку к началу 50-х гг. стало ясно: французам все сложнее удерживать Вьетнам. По этой причине Вашингтон оказывал Франции довольно весомую помощь в военном и финансовом плане. В 1950–1951 гг. из США в поддержку французским войскам было переброшено 73 тысячи тонн военного снаряжения и 126 боевых самолетов[10]. В 1953 г. помощь США достигла 40 % военных расходов Франции во вьетнамском конфликте[11]. К 1954 г. эти расходы значительно возросли: «…достигли более 1 млрд долларов и покрывали уже 78 % всех расходов на войну в Индокитае»[12].

В 1954 г. Америка предпринимала уже отчаянные шаги по удержанию региона, и финансирование французской армии носило усиленный характер. Особую обеспокоенность выражал президент Д. Эйзенхауэр, обращаясь к премьер-министру Черчиллю 4 апреля 1954 г. Он выразил следующие опасения: «Если они (во Франции. – Д. З.) проморгают все это и Индокитай попадет в руки коммунистов, итоговые последствия для нашей и вашей глобальной позиции стратегического плана с учетом последующего сдвига в соотношении сил как по всей Азии, так и на Тихом океане могут оказаться катастрофическими и, насколько мне известно, неприемлемыми ни для вас, ни для меня. Трудно представить себе, как тогда можно будет предотвратить переход Таиланда, Бирмы и Индонезии в руки коммунистов. Этого мы допустить не можем. Угроза Малайе, Австралии и Новой Зеландии станет непосредственной. Разорвется цепь прибрежных островов»[13].

Беспокойство Вашингтона проявлялось не только в разговорах об опасении по поводу Вьетнама – Белый дом пытался найти пути решения данного вопроса и в жизни. Поскольку французские войска едва справлялись с атаками повстанцев в Южном Вьетнаме, решение проблемы Индокитая американская администрация видела в открытом военном вмешательстве США в Индокитай. «Если Франция действительно приняла решение вывести свои войска, то Соединенным Штатам следует самым серьезным образом рассмотреть вопрос о возможности принятия на себя руководства этим районом»[14]. Более того, президент Эйзенхауэр был настолько уверен, что Индокитаю жизненно необходимо американское вмешательство, что был готов воевать против коммунистов даже в одиночку. «Эйзенхауэр полагал, что независимость Лаоса до такой степени критически важный фактор, что готов был воевать… совместно с союзниками или без них»[15]. Одним из факторов, которые удерживали президента Эйзенхауэра от вторжения в Индокитай уже в 1954 г. – это война в Корее, которая только что закончилась вничью.

Как справедливо отмечал госсекретарь США Д. Ачесон: «Мы не можем позволить себе еще одной Кореи, мы не можем ввести сухопутные войска в Индокитай»[16]. В действительности американцы не смогли выполнить поставленных задач в Корее. Вашингтону нужен был контроль приграничной территории с Китаем, а Корея была для этого идеальным местом. Сама американская стратегия «массированного возмездия» предполагала войну с Советским Союзом, а это, разумеется, влекло за собой войну с КНР. Для нападения на Китай нужен был плацдарм, а ситуация в Корее была крайне сложной из-за большого сосредоточения войск как с одной, так и с другой стороны.

Конечно, у Вашингтона был относительно подконтрольный Чан Кайши, а вместе с ним остров Тайвань, но здесь был нужен десант через пролив, что могло повлечь за собой большие потери в живой силе и технике. В этой ситуации американское руководство делает упор на оказание помощи французам в Южном Вьетнаме, и не только потому, что Вашингтон опасался действия «теории домино», но и потому, что Северный Вьетнам является одной из немногих стран, граничащих с Китаем. Победа во Вьетнаме могла оказать огромное влияние на КНР, так как в таком случае США получали долгожданный плацдарм для нападения на Китай, а также мощный способ внешнеполитического давления на это государство.

Помимо стратегических интересов во Вьетнаме, Соединенные Штаты преследовали и экономические выгоды, которые сулил контроль над этим регионом. Как убеждала читателей еще в 1950 г. газета «Нью-Йорк таймс», «Индокитай – это приз, стоящий большой игры… Даже в годы Второй мировой войны Индокитай приносил ежегодную прибыль примерно в 300 млн долларов»[17]. Это мнение три года спустя уточнил и разделил человек, несущий ответственность за внешнюю политику государства, – президент Эйзенхауэр. На съезде американских губернаторов в августе 1953 г. он сказал следующее: «Представим себе, что мы потеряем Индокитай… Олово, вольфрам, которые так ценны, перестанут поступать из этого района… Поэтому, когда США голосуют за 400 млн долларов для помощи в этой войне, мы не голосуем за ничего не стоящую программу. Мы голосуем за самый дешевый путь предотвращения событий, которые имели бы страшные последствия для Соединенных Штатов»[18].

Соединенные Штаты были готовы поддерживать своих союзников и военным путем. С этой целью был разработан план, получивший кодовое название «Гриф». Согласному этому плану США были готовы предпринять открытое военное вмешательство для спасения своих союзников, задействовав до 600 боевых самолетов, чтобы переломить ход сражения при Дьенбьенфу. Не исключалось применение тактического ядерного оружия[19]. Не получив должной поддержки союзников, этот план не был реализован. 7 мая 1954 г. французские войска проиграли сражение при Дьенбьенфу. В результате этого сражения 10 тыс. французских солдат сдались главнокомандующему армии ДРВ генералу Зяпу. Это поражение стало критическим моментом для Франции, и более сражаться они не могли. Все чаще и чаще французы задавали себе вопрос, во имя чего получается так, словно они продают за 300–400 млн долларов в год жизни и страдания своих солдат. С 1946 по 1954 гг. французские вооруженные силы потеряли во Вьетнаме более 100 тыс. солдат и офицеров[20]. Такое положение дел не устраивало правительство Франции, тем более французы не достигли никаких результатов, кроме удержания Южного Вьетнама и создания там марионеточного режима. В то же время Северный Вьетнам набирал силы по всем показателям.

26 апреля 1954 г. началась конференция в Женеве, в ходе которой рассматривались корейский и индокитайский вопросы. Французская сторона в ходе конференции ставила вопрос о скорейшем прекращении огня и выводе своих войск из Вьетнама – эти договоренности и были достигнуты в ходе переговоров. В документах, принятых в Женеве, содержались общие принципы мирного урегулирования конфликта для Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, которые предполагали следующее: «Установление перемирия враждующих сторон; запрет ввоза в эти страны дополнительных партий оружия, военного персонала и снаряжения для армии; запрет на присоединение к каким-либо военным союзам и блокам, создание на их территориях военных баз». Воюющие стороны взаимно обязывались гарантировать демократические и гражданские права лицам и организациям, находившимся ранее в оппозиции к существовавшим режимам, идти мирным путем к решению внутриполитических проблем. Было решено провести перегруппировку войск таким образом, чтобы к северу от 17-й параллели, где проходила временная демаркационная линия, дислоцировались войска ДРВ, а к югу – вооруженные силы французского экспедиционного корпуса. В июне 1956 г. намечалось проведение всеобщих свободных выборов, после которых должно было произойти объединение страны на демократических началах»[21].

Говоря о позиции Соединенных Штатов на этой конференции, можно с уверенностью сказать, что эти обязательства Вашингтон выполнять не собирался. В действительности участие американской стороны в переговорах было довольно странным: американцы пытались одновременно присутствовать и отсутствовать – в достаточной степени пребывать на переговорах, чтобы подкреплять свои принципы и позиции, и отсутствовать, чтобы не связывать себя ненужными обязательствами. Для этого и делались подобные шаги, а итог получился довольно благоприятным для американцев, как утверждает американский дипломат и эксперт в области международных отношений Г. Киссинджер: «Если раскладывать по полочкам различнейшие условия и положения, то может создаться ложное впечатление, будто бы Женевские соглашения носили официальный и жесткий характер. Различные части соглашения были скреплены множеством подписей, но там не было договаривающихся сторон, а следовательно, “коллективных обязательств”»[22].

Наиболее интересную оценку Женевским соглашениям дал Ричард Никсон, который следующим образом охарактеризовал ситуацию: «Девять стран собрались на конференцию и произвели на свет шесть односторонних деклараций, три двухсторонних соглашения о прекращении огня и одно неподписанное заявление»[23]. Позиция Белого дома становится предельно ясной, если посмотреть на статистику общественного мнения во Вьетнаме – будущее страны должны были решить свободные и демократические выборы, а в этом отношении положение американцев было крайне сложным. Совет национальной безопасности в 1954 г. пришел к выводу, что проведение выборов означает катастрофу для Южного Вьетнама и может привести к потере всего Индокитая. Как признавал впоследствии Эйзенхауэр, Белый дом совсем небезосновательно полагал, что, если бы выборы состоялись, «возможно, 80 % населения проголосовали бы за коммуниста Хо Ши Мина»[24]. Отечественный исследователь данной проблемы А. А. Филепенок прокомментировал сложившееся положение следующим образом: «…Женевские соглашения хотя и положили конец кровопролитной войне между вьетнамскими коммунистами и Францией, но при этом оставили многочисленные вопросы касательно дальнейшего развития ситуации в Индокитае»[25]. В действительности Женевские соглашения могли лишь на некоторое время остановить конфликт – главный вопрос о воссоединении Вьетнама по-прежнему оставался нерешенным.

Для американцев Женевское соглашение оказалось неприемлемым. Решив в 1954 г. больше не поддерживать французское колониальное правление, Соединенные Штаты начали поиски альтернативной антикоммунистической и антикитайской политики. Они осудили Женевские соглашения, поскольку те не только не предусматривали формирование такой силы, но могли ускорить китайскую коммунистическую экспансию в результате передачи под власть Хо Ши Мина всего Вьетнама в два приема: северных районов – на основании соглашения о прекращении огня, а южных районов – на основании результатов выборов.

Две эти проблемы стали «головной болью» для Белого дома, и найти путь их решения было главной задачей внешней политики Вашингтона в регионе. Но решить эту проблему, используя силовой вариант, американская администрация не могла из-за войны в Корее, которая только что закончилась, не принеся нужных Вашингтону результатов. По этой причине поиск решения начали вести на дипломатическом уровне. По мнению президента Эйзенхауэра, проблему нужно было решить, создав военно-политический блок, который смог бы защитить Южный Вьетнам и не дать коммунистической агрессии распространиться по азиатскому региону. В кратчайшие сроки такое формирование было создано, получив название СЕАТО, или Организация договора о Юго-Восточной Азии. В СЕАТО вошли: США, Англия, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Пакистан, Таиланд и Филиппины, подписавшие 8 сентября 1954 г. договор (вступил в силу 19 февраля 1955 г. – Д. З.) на конференции в г. Маниле. «Подписавшие договор государства обязались предпринимать совместные действия в случае угрозы, возникшей в результате иных действий, помимо вооруженного нападения (а именно – подрывной деятельности). Под установленным районом понималось общее пространство Юго-Восточной Азии, включая территорию подписавших договор государств, и общее пространство юго-западной части Тихого океана до 20–30-го градусов северной широты; таким образом, этот район включал Вьетнам, Камбоджу и Лаос, но в него не входили ни Тайвань, ни Гонконг»[26]. Американские дипломаты сделали довольно интересный ход – хотя Южный Вьетнам, Лаос и Камбоджа не входили в договор, их территории попадали в зону действия договора СЕАТО, что фактически означало нарушение Женевских соглашений о «неблоковости» Вьетнама.

В 1954 г. в срочном порядке в Южный Вьетнам был направлен Нго Динь Зьем для установления нового проамериканского правительства. Получалась ситуация, когда в Южном Вьетнаме было создано новое правительство во главе с Нго Динь Зьемом, которое не участвовало в Женевской конференции и, соответственно, отказывалось выполнять условия договоров, потому что не подписывало их. Хотя Соединенным Штатам и удалось создать военно-политический союз для защиты Индокитая, по сути, это образование было довольно слабым, поскольку Индия, Индонезия, Бирма и Цейлон отказались от участия в этом блоке. Безусловно, два европейских члена – Англия и Франция – были сильными игроками на мировой арене, но они не поддерживали политику, проводимую Вашингтоном в Юго-Восточной Азии. Один из ведущих американских историков Д. Андерсон сделал по этому поводу довольно меткое замечание: «В Белом доме решили не возобновлять политику с позиции силы по отношению к Индокитаю, но также не хотели признавать “де факто” реальность военного и политического успеха ДРВ»[27]. То есть эти шаги были направлены не на военное вмешательство, а лишь на то, чтобы хоть как-то сохранить свое влияние в этом регионе. В Кремле это прекрасно понимали и поэтому конкретных действий предпринимать не стали. Советский дипломат М. С. Капица в своих мемуарах писал: «Советскую дипломатию Манильский (СЕАТО. – Д. З.) договор мало беспокоил»[28].

Остальные участники блока СЕАТО были малозначительными и в случае конфликта не могли существенно помочь Америке. Более того, Англия выражала беспокойство по поводу политики США в Индокитае. 26 апреля У. Черчилль выразил свою озабоченность по данному вопросу адмиралу Рэдфорду, прибывшему в Лондон. Согласно официальным отчетам, У. Черчилль сделал предупреждение относительно «войны на окраинах, где русские сильны и способны будить энтузиазм националистически настроенных угнетенных народов»[29]. И действительно, не существовало политически разумных побудительных мотивов для участия Великобритании в мероприятии, которое Черчилль обрисовал следующим образом: «На британский народ не произведет особенного впечатления то, что происходит в отдаленных джунглях Юго-Восточной Азии; но зато им известно, что существует мощная американская база в Восточной Англии и что война с Китаем, которая приведет в действие китайско-советский пакт, может означать удар водородными бомбами по этим островам»[30].

Эта ситуация напоминает 1950 г., когда Америка начала войну в Корее. Тогда Лондон приблизительно в такой же форме критиковал политику США. Несогласие с позицией Вашингтона исходило из простого факта, что в случае глобальной ядерной войны территория Соединенных Штатов будет менее всего уязвима для стратегического ядерного оружия Советского Союза, так как средств доставки ядерных зарядов до территории Соединенных Шатов Америки у СССР практически не было. Однако союзники США находились в зоне поражения советского тактического ядерного вооружения. В этой связи уязвимость Англии и позиция У. Черчилля становится абсолютно ясной.

1950-е гг. были довольно напряженным временем для советско-американских отношений. Летом 1953 г. состоялась встреча американских стратегов в Белом доме. В ходе этой встречи предполагалось выработать новую стратегию отношений с Советским Союзом. «Первая группа, которую возглавил Дж. Кеннан, моделировала продолжение стратегии “сдерживания” примерно в том варианте, в котором его осуществляла администрация Г. Трумэна, то есть создание военных блоков, применение силы в кризисных ситуациях уже на ранней стадии, отказ от диалога с нарочито обозначенными противниками. Вторая группа предлагала такой вариант “сдерживания”, при котором Соединенные Штаты не оставляли “белых пятен”, туманных неясностей и самым четким образом проводили границу своего влияния в мире с одновременным уведомлением всех, кого это интересует, что нарушение этих границ будет наказано вплоть до применения ядерного оружия. Третья группа прорабатывала вариант “освобождения”, то есть расширения пределов американского влияния за счет подрыва, ослабления и свержения правительств в Восточной Европе и Азии. Здесь речь шла о выборе и сочетании средств психологической войны, экономических санкций, политических инициатив и прямых подрывных действий с целью вернуть вышедшие из-под влияния страны. Четвертая альтернатива, получившая минимальное внимание, предлагала переговоры с СССР, поиски путей договоренности, возможности компромисса»[31]. Хотя в своей инаугурационной речи президент Д. Эйзенхауэр не исключал возможности диалога и даже договоренностей в области сокращения вооружений с Советским Союзом. Так, в январе 1953 г. Д. Эйзенхауэр заявил: «Отвергая войну как сознательный способ противостояния тем, кто нам угрожает, мы считаем первой задачей государственной власти наращивание мощи, которая отпугнет агрессивные силы и обеспечит условия мира. Ибо главнейшей целью свободных людей и призванием их лидеров должно быть спасение человечества от самоуничтожения.

В свете этого принципа мы готовы объединиться с любым и каждым, чтобы общими усилиями устранить причины взаимных опасений и недоверия между государствами, делая таким образом возможным радикальное сокращение вооружений»[32].

Однако улучшения отношений так и не последовало. Были приняты и утверждены первые три концепции, четвертая была отвергнута как заведомо проигрышная. В 1954 г. госсекретарь США Дж. Ф. Даллес впервые заявил о доктрине «массированного возмездия». По сути, данная стратегия включала в себя первые три концепции, разработанные в Белом доме еще летом 1953 г. В Вашингтоне видели силу как один из главных факторов проведения своей внешней политики. В случае военной провокации против Соединенных Штатов или их союзников США были готовы нанести ядерный удар по агрессору или провокатору. Таким образом, применение ядерного оружия против СССР в случае какого-либо инцидента или провокации было способом разрешения конфликта. Как отмечал Дж. Ф. Даллес: «Мы живем в мире, в котором всегда возможны критические ситуации, и наше выживание может зависеть от нашей способности встретить эти кризисы»[33].

Основные задачи внешней политики СССР были озвучены на XX съезде КПСС и заключались в следующем:

1. Неуклонно проводить ленинскую политику мирного сосуществования различных государств независимо от их социального строя. Активно бороться за дело мира и безопасности народов, за установление доверия между государствами, добиваясь превращения достигнутого смягчения международной напряженности в прочный мир.

2. Вести активную политику дальнейшего улучшения отношений с Соединенными Штатами Америки, Англией, Францией, Западной Германией, Японией, Италией, Турцией, Ираном, Пакистаном и другими странами, добиваясь упрочнения взаимного доверия, широкого развития торговых связей, расширения контакта и сотрудничества в области культуры и науки.

3. Бдительно следить за происками тех кругов, которые не заинтересованы в смягчении международной напряженности, своевременно разоблачать подрывные действия противников мира и безопасности народов. Принимать необходимые меры для дальнейшего укрепления оборонной мощи нашего социалистического государства, держать нашу оборону на уровне современной военной техники и науки, обеспечить безопасность нашего социалистического государства[34].

С укреплением обороноспособности в СССР постепенно начали складываться условия для пересмотра американской доктрины «массированного возмездия». В 1957 г. СССР смог первым запустить искусственный спутник Земли. Таким образом, Советский Союз располагал межконтинентальными баллистическими ракетами, а это означало, что теперь территория США стала уязвимой. По этой причине в скором времени доктрина «массированного возмездия» подвергнется пересмотру, так как применение ядерного оружия со стороны США могло быть только самым крайним средством ведения войны в силу того, что нанесение ответного ядерного удара по территории США было неизбежным.

В контексте вьетнамской проблемы после Женевских соглашений 1954 г. Соединенные Штаты планировали удерживать Южный Вьетнам любой ценой. В директиве СНБ указывался план действий по вьетнамскому вопросу: «Во-первых, помочь Южному Вьетнаму создать сильное и стабильное правительство. Во-вторых, продолжать работу в направлении объединения свободного и независимого Вьетнама под руководством антикоммунистических сил. В-третьих, поддержать стремление Сайгона провести объединение страны только в том случае, если выборы будут действительно честными в обеих зонах (т. е. в Южном и Северном Вьетнаме. – Д. З.). В-четвертых, оказать помощь в создании боеспособных вооруженных сил для обеспечения собственной безопасности и противостояния атакам противника в Южном Вьетнаме. В-пятых, поддержать стремление Южного Вьетнама скорректировать их военную доктрину с “американскими военными концепциями” и блоком СЕАТО. В-шестых, предпринять политические, экономические и психологические действия с целью ослабить Северный Вьетнам»[35].

Можно отметить, что Соединенные Штаты не собирались способствовать объединению Вьетнама на демократических началах и выполнять Женевские соглашения. Более того, в 1950-е гг. США наращивали экономическую и военную помощь Южному Вьетнаму, создавая из Республики Вьетнам свой форпост в Юго-Восточной Азии. Т. е. Соединенные Штаты были готовы удерживать Южный Вьетнам, оказывая финансовую и военную помощь Южному Вьетнаму. Такая политика уже через несколько лет создаст острый очаг напряженности для Соединенных Штатов и приведет к постепенному втягиванию США во «вьетнамскую трясину». Главная причина обострения отношений будет заключаться в том, что после победы при Дьенбьенфу вьетнамский народ видел конец колониальной эксплуатации и внешнего управления Вьетнамом. Объединение страны и независимость Вьетнама были давней мечтой вьетнамцев, которую, казалось бы, лидер ДРВ Хо Ши Мин смог воплотить в жизнь. Срыв свободных и демократических выборов 1956 г. (которые должны были привести к объединению страны на демократических началах. – Д. З.), установление на Юге проамериканского режима Нго Динь Зьема вьетнамцы восприняли как очередную оккупацию. По этой причине новый виток национально-освободительной борьбы вьетнамского народа за независимость стал лишь вопросом времени.

§ 2. Политика СССР во Вьетнаме накануне Второй Индокитайской войны

Началом интенсивного развития советско-вьетнамских отношений можно считать визит лидера ДРВ Хо Ши Мина в январе 1950 г. в Москву. После образования Китайской Народной Республики в 1949 г. ее лидер Мао Цзэдун начал проявлять интерес к молодому социалистическому государству – ДРВ. Именно Мао Цзэдун заинтересовал и убедил И. В. Сталина начать дипломатические отношения с ДРВ и пригласить Хо Ши Мина в Москву для личной встречи. Хотя И. В. Сталин принял предложения Мао Цзэдуна о признании ДРВ, он не испытывал энтузиазма по поводу намеченной встречи между ним и Хо Ши Мином в январе 1950 г. Эта встреча носила неофициальный характер, так как Хо Ши Мин попросил о полной секретности и аргументировал это требование следующим образом: «Я желаю, чтобы мое прибытие в Москву было секретным по двум причинам. Во-первых, потому, что о моем отъезде из Вьетнама знают только некоторые члены ЦК компартии Вьетнама и два члена правительства. Во-вторых, я думаю, что, если французы узнают о моем отъезде из Вьетнама, они могут предпринять политические и военные действия»[36].

30 января 1950 г. было принято постановление о признании Советским Союзом Демократической Республики Вьетнам. В письме Хо Ши Мину И. В. Сталин указал: «Если вы не изменили своих планов касательно нашей встречи в Москве (после признания ДРВ Советским Союзом – Д. З.), я буду рад видеть вас в Москве»[37]. И. В. Сталин четко обозначил, что признание ДРВ является хорошим стартом в отношениях между странами, но предложить ничего не мог. Встреча лидеров СССР и ДРВ состоялась, но Хо Ши Мин остался недоволен, поскольку рассчитывал на достижение более весомых договоренностей, чем простое признание ДРВ.

Проблема заключалась в том, что И. В. Сталин не верил в успех борьбы коммунистов в Юго-Восточной Азии, а поскольку во Вьетнаме шла война против французских колониальных войск, которые поддерживали Соединенные Штаты Америки, пойти на заключение договоренностей лидер СССР не мог, опасаясь конфронтации с Вашингтоном. Визит Хо Ши Мина в Москву не смог изменить мнение И. В. Сталина, и лидер СССР не предложил свою поддержку в деле организации борьбы коммунистов в Индокитае. В целом эта встреча для вьетнамцев была неудачной. Лидер Советского Союза попытался ориентировать Хо Ши Мина на Китай. Однако такая позиция И. В. Сталина вызвала недовольство Хо Ши Мина, и он задал конкретный вопрос: «Почему Советский Союз не может подписать с ДРВ такой же договор, как с Китаем?»[38].

Ответ, скорее всего, заключался в том, что И. В. Сталин сразу после встречи с Хо Ши Мином сделал для себя следующий вывод: он в первую очередь националист, а только потом коммунист, и вряд ли он будет полностью следовать линии Кремля. Интересное замечание по этому поводу сделал профессор Йельского университета М. Лоуренс: «Советское правительство делало акцент на решении проблем в Европе и относилось с недоверием к просьбам Хо Ши Мина, проявляя мало интереса к молодому вьетнамскому государству»[39]. Отечественный специалист в области международных отношений А. Д. Богатуров отмечал: «От активной поддержки Хо Ши Мина уклонялась и Москва. Советскому Союзу было невыгодно создавать трудности для французского правительства, которым в первые послевоенные годы руководили социалисты. СССР был слишком заинтересован в сотрудничестве с Парижем в предотвращении ремилитаризации Германии, чтобы осложнять отношения с ним из-за Вьетнама, который тогда не представлял для СССР особого интереса»[40]. Также и Сталин не верил в возможность победы коммунизма в Юго-Восточной Азии в целом. Трудно упрекнуть лидера СССР в столь скептическом подходе к борьбе вьетнамского народа за независимость. Ведь и значительно позднее, в 1966 г. – в самый разгар вьетнамского конфликта – в МИД СССР также выражали мнение о том, что «…в нынешнем вьетнамском конфликте ДРВ не удастся достигнуть своей цели объединения страны военным путем»[41]. И. В. Сталин попытался ориентировать Хо Ши Мина на Китай, но северовьетнамского лидера такое предложение не совсем устроило, поскольку превращение в сателлит КНР не входило в планы Ханоя. Позднее, во время корейской войны, ситуация в корне изменилась – стало ясно, что Индокитай является зоной столкновения и противоборства двух сверхдержав. И. В. Сталин продолжал думать, что не стоит вмешиваться и поддерживать коммунистов в Юго-Восточной Азии, он считал победу маловероятной. Возможно, эта позиция была вызвана патовой ситуацией в Корее, когда конфронтация между двумя сверхдержавами достигла критической отметки и была вероятность ввязаться в крупномасштабный конфликт с США. Корейская война повлияла на стратегию СССР и воспрепятствовала втягиванию Советского Союза в конфликты в Юго-Восточной Азии.

После смерти И. В. Сталина новым лидером Советского Союза стал Никита Сергеевич Хрущев. В отличие от И. В. Сталина Н. С. Хрущев был настроен гораздо более оптимистически относительно положения дел в Юго-Восточной Азии. Но, видя результаты войны в Корее, в Кремле пришли к выводу, что вьетнамский вопрос следует решать посредством переговоров. Тем более в 1954 г. вьетнамским войскам удалось разбить французов в битве при Дьенбьенфу, и это давало весомый козырь на дипломатическом фронте, так как французы воевать больше не могли, а американцы не спешили занимать место своих союзников в Южном Вьетнаме.

26 апреля 1954 г. была проведена Женевская конференция, в которой приняли участие представители СССР, КНР, Великобритании, США, Франции, КНР, ДРВ, Камбоджи, Лаоса и Южного Вьетнама.

Одной из первых удач во внешней политике СССР в Юго-Восточной Азии было подписание Женевских соглашений, в которых удалось достичь договоренности о прекращении огня в Корее и выводе французских войск из Вьетнама (Юго-Восточной Азии. – Д. З.). Анализируя вопрос, связанный с вьетнамской проблемой, можно отметить, что советское руководство рассматривало эти соглашения как свою удачу и победу социализма во Вьетнаме. По условиям соглашения, во Вьетнаме в 1956 г. должны состояться выборы, где вьетнамский народ сможет получить право на самоопределение. И так бы оно и было: по статистике, более 80 % голосов получил бы Хо Ши Мин[42]. В таком случае США теряли свой контроль за ситуацией не только во Вьетнаме, но и в Юго-Восточной Азии в целом. К сожалению, успех советской дипломатии оказался призрачным – в 1956 г. выборы были сорваны, а Вьетнам оставался разделенным по 17-й параллели. После этих событий лидеры Северного Вьетнама почувствовали себя обманутыми, можно даже говорить о постепенном ухудшении отношений между СССР и ДРВ[43].

Для Северного Вьетнама подписание Женевских соглашений оказалось успехом лишь на бумаге. Оценивая значение Женевской конференции для советско-американских отношений, можно отметить, что это была одна из первых крупных встреч между представителями СССР и США после Второй мировой войны. В недалеком будущем начало советско-американского диалога, состоявшегося в Женеве, будет способствовать постепенной нормализации отношений двух сверхдержав, что проявится в следующем:

• возобновятся советско-американские контакты (так, в сентябре 1959 г. состоялась первая за всю историю отношений России и Америки двусторонняя встреча в верхах; США посетили заместители председателя совета министров СССР Ф. Р. Козлов и А. И. Микоян; в Советском Союзе побывал вице-президент США Р. Никсон; наконец, более частыми и регулярными стали встречи глав дипломатических ведомств из двух стран);

• 27 января 1958 г. было подписано Соглашение между двумя странами о взаимном обмене в таких областях жизни, как культура, техника и образование, что положило начало регулярным, поставленным на прочную правовую основу контактам между двумя странами в культурной, научной и технической сферах;

• 31 октября 1958 г. в Женеве начались переговоры между представителями США, СССР и Великобритании по вопросу о прекращении испытаний ядерного оружия;

• в ноябре-декабре 1959 г. на XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН стороны стали инициаторами резолюции о всеобщем и полном разоружении и об использовании космического пространства в мирных целях[44].

Все перечисленные соглашения заложили основу для более крупных дипломатических контактов, которые будут достигнуты между СССР и США в 1960-е гг.

Возвращаясь к проблеме Юго-Восточной Азии, можно отметить, что разделение Вьетнама крайне пагубно сказалось на продовольственной ситуации, так как на севере добывались полезные ископаемые (железо, олово, вольфрам), а юг страны был по большей части аграрным, производил продукты питания (в результате на севере начали возникать трудности с продовольствием. – Д. З.). Хотя социалистические страны стали оказывать весомую помощь ДРВ, в Ханое понимали, что без объединения страны ДРВ будет довольно сильно зависеть от Китая, что было невыгодно для северовьетнамских лидеров. Кроме того, объединение северной и южной частей страны с XVII в. всегда провозглашалось главной целью всех вьетнамских национальных лидеров. Советское правительство было готово предоставить ДРВ советников, а также помогать в подготовке специалистов. Но главное требование ДРВ по заключению договора о взаимопомощи (как с КНР) было пока что неприемлемо для СССР. В Кремле планировали действовать через китайских союзников во вьетнамском вопросе. В рассматриваемый период между Китаем и Советским Союзом не возникало серьезных противоречий, но в будущем именно эта позиция Кремля оттолкнет Северный Вьетнам от СССР в сторону Китая. Наверное, было бы неправильно говорить о том, что в годы правления Н. С. Хрущева СССР не придавал проблеме Юго-Восточной Азии особого значения: вопрос о возможности победы и оказания помощи в национальном освободительном движении стран Юго-Восточной Азии никогда не снимался с повестки дня. Однако, как справедливо отмечал специалист в области советско-вьетнамских отношений И. А. Конорева в своей диссертации: «…Он лишь отодвигался на второй план»[45].

К концу 1954 г. в Ханое все чаще выступали с яростной критикой режима Нго Динь Зьема. По этому поводу в начале декабря 1954 г. посол Советского Союза в Юго-Восточной Азии К. В. Новиков послал сообщение В. М. Молотову, где говорилось, что в ДРВ все чаще характеризовали президента Южного Вьетнама Нго Динь Зьема как «марионетку или лакея американского империализма» и так далее в том же духе. Советский дипломат указал, что, согласно Женевским соглашениям, два вьетнамских правительства должны достичь договоренности в июле 1955 г. и провести выборы в 1956 г., а советское правительство «рекомендует Демократической Республике Вьетнам не употреблять эпитеты такого рода в отношении Нго Динь Зьема и его правительства»[46]. Критика Нго Динь Зьема была обоснованной, потому что с трудом верилось, что проамериканское правительство допустит свободные и честные выборы, в которых с вероятностью в сто процентов проиграет северовьетнамскому лидеру. Так и произошло – 16 июля 1955 г. Хо Ши Мин находился в Москве, а Нго Динь Зьем сорвал выборы во Вьетнаме. Ссылаясь на тот факт, что Женевский договор был подписан «против воли вьетнамского народа», Зьем не отказывался от проведения свободных выборов в стране, однако заявил, что свободные выборы невозможны, пока на севере существует коммунистический режим[47].

Такая позиция правительства Южного Вьетнама ничуть не удивила лидеров Советского Союза, более того, они восприняли её как должное. С трудом верилось, что в Вашингтоне просто так отдадут регион, в который были инвестированы миллионы долларов и который рассматривался как важный объект внешней политики. В Ханое эту новость восприняли как вызов, и постепенно начала укрепляться мысль о том, что страну придется объединять силовыми методами. В апреле 1956 г. Ханой посетил министр торговли СССР А. И. Микоян. В ходе своего визита он предупредил руководство ДРВ о невозможности возобновления боевых действий с целью объединения страны[48]. Разделенный Вьетнам вполне устраивал Советский Союз, в Москве считали, что достигнут паритета в расстановке сил, а значит, дальнейших действий по объединению страны предпринимать не следует. 23 января 1957 г. на заседании Совета Безопасности Объединенных Наций Советский Союз предложил предоставить Северному и Южному Вьетнаму статус суверенных государств. Однако такое предложение было сделано без предварительной консультации с Ханоем, что незамедлительно вызвало ноту протеста из столицы Северного Вьетнама.

Немного позже Хо Ши Мин высказал послу Советского Союза свое мнение относительно сумбурных действий Советского Союза в ООН. Он отметил: «Признание Северного и Южного Вьетнама в ООН и признание Советским Союзом режима Зьема означает ликвидацию Женевских соглашений»[49]. Москва сдерживала коммунистов во Вьетнаме от перехода к вооруженной борьбе. Влияние Советского Союза было значительным, потому что Ханой уважал авторитет Советского Союза как мирового лидера коммунизма и был заинтересован в советской экономической и военной помощи. Но этот инцидент стал первым шагом отдаления ДРВ от позиций Советского Союза – Хо Ши Мина возмутил тот факт, что советские дипломаты договариваются за самих же северовьетнамцев, даже не поинтересовавшись их мнением по данному вопросу. Другим отталкивающим фактором стала политика «мирного сосуществования» с Западом. В этой связи в Ханое опасались, что для достижения своих целей в Москве могут пойти на большие уступки Западу и это соответствующим образом отразится на судьбе Вьетнама.

Именно в такой ситуации началось расхождение взглядов Китая и Советского Союза. После смерти И. В. Сталина Мао Цзэдун видел себя, а не Н. С. Хрущева лидером мирового коммунизма. Критика политики И. В. Сталина на XX съезде КПСС вызвала недоумение у лидеров КНР. Этот кризис отношений, по сути дела, начал усугубляться к концу 50-х гг. На протяжении более чем 10 лет Советский Союз «толкал» ДРВ в сторону Китая, и наконец эти действия возымели успех. В мае 1960 г. состоялся визит генерала Зяпа в Советский Союз. В ходе своего визита генерал Зяп уже открыто требовал от Советского Союза пересмотреть существующую политику в отношении Юго-Восточной Азии, причем к этому времени партизанские отряды активизировали действия на юге страны. Только сейчас Ханой поставил Кремль в известность о том, что добиваться объединения страны будут силовыми методами. В Москве эту новость восприняли отрицательно. Вывод руководителей СССР заключался в том, что их товарищи в Ханое воспринимают ситуацию слишком оптимистично, в Кремле сомневались, что «Соединенные Штаты и блок СЕАТО позволят объединить Вьетнам на демократических началах и потерять Южный Вьетнам как геополитического союзника»[50]. Лидеры СССР опять начали искать способ договориться с Вашингтоном и решить вьетнамский вопрос мирными средствами.

Как показала конференция в Женеве в 1962 г., Советский Союз не только сдерживал революционные порывы Китая и Северного Вьетнама в борьбе с империализмом, но также «…в Кремле пытались недвусмысленно дать понять Вашингтону, что для Советского Союза Индокитай не является территорией стратегического значения, и в связи с этим Советский Союз был готов искать пути решения проблемы, которые устроили бы обе стороны»[51]. Такая политика Советского Союза совсем не устраивала руководителей ДРВ. Занимая такую позицию, Советский Союз неизбежно отталкивал Северный Вьетнам в сторону Китая, потому что позиция Пекина была более радикальной. Мао Цзэдун выступал за более активные действия на юге Вьетнама и поощрял стремление ЦК ПТВ к вооруженной борьбе. Все это послужило тому, что Ханой практически перестал вести диалог и ставить в известность Кремль относительно своих планов и действий в Южном Вьетнаме. Хотя в северовьетнамской печати начали появляться статьи с прямой критикой СССР, полного разрыва отношений не последовало. В Ханое осознавали, что, хотя китайская экономическая помощь довольно весома, она не могла полностью заменить поставки из Советского Союза.

В начале 60-х гг. Советский Союз начинает рассматривать возможность и перспективы контроля Юго-Восточной Азии, так как уже с конца 50-х гг. во Вьетнаме активизировались военные силы НФОЮВ и АРВ. Скорее всего, в Кремле поняли, что допустили серьезную ошибку, оттолкнув от себя Ханой и буквально отдав Северный Вьетнам в руки Пекина. Лидер Советского Союза Н. С. Хрущев высказывал опасения на счет возможности столкновения СССР и США теперь уже в Юго-Восточной Азии, но политика Советского Союза стала в корне меняться только после его смещения в 1964 г. Очевидно, это было обусловлено следующими факторами: «во-первых, обеспокоенностью Москвы перспективой утраты влияния в ЮВА и усилением позиций Пекина в этом регионе, что несло в себе угрозу авторитету Советского Союза в глазах международного коммунистического движения. Во-вторых, гибель Дж. Кеннеди и приход к власти Л. Джонсона рассматривались в Кремле как результат возросшего давления в США правых сил, которые, как считали на советском Олимпе, не были заинтересованы в улучшении советско-американских отношений»[52].

Стоит отметить, что экономическая помощь Соединенных Штатов Америки Южному Вьетнаму носила беспрецедентный характер. Уже с начала 1955 г. США фактически заняли ключевые позиции не только в военной области, но и в сфере государственных финансов. Начиная с 1955 г. американская помощь покрывает более 80 % всех поступлений в государственный бюджет Республики Вьетнам из внешних источников. Остальная часть погашается за счет незначительной по размерам «помощи» Франции, а также репарационных платежей и кредита Японии[53]. В цифрах эта помощь составляла довольно большую сумму: так, в декабре 1961 г. Южному Вьетнаму был предоставлен новый американский кредит в размере 39,9 млн долл. сроком на 30 лет с взиманием 3,5 % годовых[54]. Также на территории Южного Вьетнама к 1962 г. находилось 8 тыс. американских советников, которые не только обучали южновьетнамскую армию, но и принимали непосредственное участие в боевых действиях.

Именно в этот момент Советский Союз выражает ноты протеста против действий Америки во Вьетнаме. Правительство СССР в своей ноте от 2 июля 1962 г. заявило: «Сотни тысяч вьетнамских патриотов брошены в тюрьмы и загнаны в концентрационные лагеря. Это не могло не вызвать широкого недовольства, вылившегося затем в массовое движение против нгодиньзьемовского режима и американских интервентов. В этом движении, которое возглавляется патриотическим Национальным фронтом освобождения, сейчас участвуют самые разнообразные слои населения – крестьяне, ремесленники, рабочие, студенты, интеллигенция, – и это, вне всякого сомнения, известно Великобритании. Вполне естественно, что вьетнамцы, проживающие на севере страны, питают чувства горячей симпатии и братской солидарности к населению Южного Вьетнама и выражают поддержку его справедливой борьбе за элементарные человеческие права и независимость своей страны»[55]. Правда, эти заявления были лишь формальностью, какой-либо серьезной кооперации с Северным Вьетнамом не последовало – скорее всего, потому, что в Ханое были уверены, что им удастся объединить страну с помощью партизанской войны, а США не вмешаются в конфликт.

В начале 60-х гг. в Вашингтоне бытовало мнение, что Советский Союз всецело поддерживал национально-освободительное движение во Вьетнаме. Обеспокоенность американских политиков вызвала речь Н. С. Хрущева 6 января 1961 г., в которой лидер СССР заявил: «Войны за свободу и народные восстания, которые начались как мятеж колоний против их угнетателей и постепенно переросли в партизанские движения, будут, без сомнения, поддержаны»[56]. Во многом это было воспринято как вызов США на периферии и, конечно, поспособствовало ускорению активизации усилий США в Юго-Восточной Азии. По этому поводу один из наиболее видных политических деятелей США сенатор У. Фулбрайт сделал следующее замечание: «В связи с происходящим правительство США стало придавать колоссальное значение материальной поддержке Советским Союзом лаосских коммунистов, как будто события в этой отдаленной и отсталой стране имели прямое отношение к соотношению сил в глобальном масштабе. Было решено показать Хрущеву, что у него дело не пройдет. Мы научили Сталина, что “прямая” агрессия себя не оправдает. Теперь надо было научить Хрущева и китайцев, что “косвенная” агрессия тоже себя не оправдает»[57].

Но заявления Н. С. Хрущева о поддержке национально-освободительного движения во Вьетнаме носили лишь пропагандистский характер. Весомых действий для поддержки национально-освободительной борьбы НФОЮВ Советский Союз не предпринимал. Комментируя политику Н. С. Хрущева во Вьетнаме, американский исследователь Джозеф Пол пришел к выводу: «…Советский Союз не хотел начинать прямую конфронтацию с США из-за Вьетнама, так как процесс “разрядки»” мог быть поставлен под угрозу или могла сложиться такая ситуация, которая бы привела к ядерной войне»[58]. Более того, в 1964 г. Советский Союз сократил экономическую помощь Северному Вьетнаму[59]. В действительности, несмотря на громкие заявления лидера СССР, в Кремле по-прежнему считали, что не стоит предпринимать каких-либо действий, которые могли бы привести к вооруженному конфликту во Вьетнаме и спровоцировать США на активные действий в этом регионе.

§ 3. Реакция СССР на прямое военное вмешательство США во Вьетнаме

После «Карибского кризиса» в отношениях двух сверхдержав наметились признаки «разрядки». Как отмечал министр обороны США Р. Макнамара: «Мы не сможем победить в глобальной ядерной войне в нормальном значении слова победить»[60]. Такого же мнения придерживался и председатель ОКНШ генерал М. Тейлор[61]. Другими словами, в начале 1963 г. военно-политическому руководству США пришлось признать, что «ответные мероприятия Советского Союза по укреплению своей обороноспособности не дают возможности США с помощью упреждающего ракетно-ядерного удара уничтожить советские стратегические силы и избежать ответа со стороны СССР»[62]. В 1961 г. доктрина «массированного возмездия» уступила место более взвешенному подходу к обороне США. Доктрина «гибкого реагирования» не предусматривала использования ядерного оружия в случае какого-либо инцидента или провокации со стороны СССР. Предполагалось, что в первой фазе конфликта с СССР ядерное оружие использоваться не будет. Только в случае расширения и эскалации конфликта допускалось ограниченное применение ядерного оружия, и только как крайнее средство – массированный ядерный удар по городам Советского Союза. Что касается позиции Советского Союза, то еще в 1959 г. на XXI съезде КПСС было отмечено, что необходимо достигнуть договоренностей с США в области сокращения вооружений. В целом руководство СССР призывало Соединенные Штаты к скорейшей нормализации двусторонних отношений: «Нам уже не раз приходилось указывать на большую ответственность за сохранение мира, лежащую на двух великих державах – Советском Союзе и Соединенных Штатах. Что касается Советского Союза, то он не раз выражал свое стремление к нормализации отношений с США и подтверждал это делами»[63]. Как СССР, так и США стали искать возможности для улучшения двусторонних отношений.

После окончания «Карибского кризиса» советская внешняя политика главным образом была направлена на улучшение отношений с Соединенными Штатами Америки. Как писал ведущий американский историк, видный специалист в области вооружений и холодной войны Р. Гартхофф: «Было похоже, что кризис позволил сделать шаг вперед для возможности взаимного согласования и поисков компромисса»[64]. Отечественный специалист в области международных отношений, заслуженный деятель науки РФ Ю. М. Мельников отмечал: «Из последних кризисов между СССР и США: в Карибском море, во взаимоотношениях в Атлантическом союзе, в Азии и в других районах “третьего мира”, Д. Ф. Кеннеди начал, по существу, извлекать единственно верный и возможный урок о том, что в современную эпоху необходимо придерживаться политически мирного сосуществования…»[65]. Поиск компромисса особенно ярко проявился в речи президента Д. Ф. Кеннеди 10 июня 1963 г.: «По мере того как мы продолжаем охранять наши национальные интересы, давайте также охранять интересы человечества. Ликвидация войн и вооружений вполне определенно соответствует и тому, и другому. Ни один договор, каким бы полезным он ни был для всех, как бы тщательно он ни был сформулирован, не может гарантировать абсолютной безопасности от обмана и уклонения от выполнения обязательств. Но он может, при условии достаточно эффективного контроля над его выполнением и приемлемого для подписавших его государств соответствия их интересам, обеспечить гораздо большую безопасность и намного меньший риск гибели, чем ничем не сдерживаемая, неконтролируемая, непредсказуемая гонка вооружений»[66]. Таким образом, президент США затронул вопрос об улучшении отношений с Советским Союзом, а также о сокращении вооружений как важной составляющей предотвращения будущих кризисов. Именно в этот момент стало возможным подписание первых серьезных договоренностей в области вооружений.

Уже 5 августа 1963 г. подписан Договор о запрете испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космосе и под водой[67]. Это свидетельствовало о снижении напряженности в отношениях между СССР и США. К концу президентства Д. Ф. Кеннеди во внешней политике США впервые за послевоенный период начали проявляться признаки отхода от политики с «позиции силы»[68]. Специалист по истории США, академик А. А. Фурсенко по этому поводу отмечал: «И Кеннеди имел основания полагать, что кризис дал ему второе дыхание и возможность заняться внешнеполитическими проблемами, которые пострадали из-за неудачного саммита в Вене, берлинского кризиса и, конечно, Кубы»[69]. Таким образом, главным направлением деятельности во внешней политике США стало улучшение отношений с Советским Союзом. Еще 11 декабря 1962 г. Д. Ф. Кеннеди писал президенту Франции Ш. де Голлю: «…Еще не наступил благоприятный момент для инициатив Запада по проблемам отношения Восток – Запад». То есть он все же надеялся, что кубинский кризис даст ему второй шанс достичь ограниченной «разрядки», которую Хрущев отверг в Вене[70]. Договор о запрете испытаний ядерного оружия имел большое значение в развитии советско-американских отношений, однако дальнейшие шаги были невозможны в силу ряда обстоятельств. Например, подписать договор отказались Франция и КНР. Как отмечал американский историк Г. Чанг: «Советский Союз сомневался, стоит ли идти на компромисс с Западом, пока не решены все вопросы в социалистическом блоке (имеется в виду вопрос о расколе советско-китайских отношений. – Д. З.)»[71]. Китай наотрез отказался подписать соглашения о запрете ядерных испытаний, аргументируя это тем, что США являются монополистом в ядерной сфере, и назвав соглашения «большим мошенничеством»[72]. С другой стороны, был президент Франции Ш. де Голль, который тоже отказывался подписывать договор, несмотря на давление со стороны Вашингтона. Можно говорить об успешном старте улучшения советско-американских отношений, но нельзя утверждать, что этот процесс не был связан со значительными трудностями. Как отмечал один из ведущих американских историков Р. Гартхофф: «…В 1963 г. подписан первый серьезный договор об ограничении вооружений, который, по сути, запретил ядерные испытания; проведена линия прямой связи между Москвой и Вашингтоном; принят договор о запрете размещения ядерного оружия в космосе. Остальные вопросы оставались на рассмотрении, но были заморожены после прямого вмешательства Соединенных Штатов во Вьетнам в 1964–1965 гг.»[73].

Одно из центральных мест во внешней политике США к концу 1964 г. стала занимать вьетнамская проблема, так как положение сайгонского режима стало критическим. Еще в ноябре 1960 г. по инициативе ЦК ПТВ было принято решение о создании Национального фронта освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ), который взял на себя историческую ответственность за освобождение этой части страны. За 4 года вооруженного противостояния партизаны НФОЮВ сумели добиться значительных успехов. Соединенным Штатам приходилось оказывать Южному Вьетнаму значительную экономическую и военную помощь. К середине 1962 г. численность американских военнослужащих в Южном Вьетнаме достигла 6,5 тыс. человек, к концу 1963 г. она составила уже 18 тыс.[74]. Сайгонскому режиму было предоставлено оружие на сумму 55 млн долларов[75]. Однако даже такие меры не смогли стабилизировать обстановку в Южном Вьетнаме – к июню 1964 г. НФОЮВ усилил влияние на всем Юге, три четверти (8 из 14 миллионов) населения Южного Вьетнама были под контролем НФОЮВ[76]. В начале 1964 г. партизаны НФОЮВ предприняли атаки, направленные против американских войск: «3 февраля было совершено нападение вьетконговцев на американскую резиденцию в Контуме, затем взрыв бомбы 7 февраля в сайгонском театре, куда, как все знали, ходили только американцы. 2 мая был потоплен корабль США “Кард”, 4 июля примерно полк бойцов Вьетконга захватил базу войск специального назначения в Нам-Донге, на севере Южного Вьетнама. Погибло пятьдесят южных вьетнамцев и двое военнослужащих спецназа США»[77]. Затем последовали события в Тонкинском заливе, а это уже повлекло за собой незамедлительную реакцию США. Принятие «Тонкинской резолюции» 7 августа 1964 г. говорило о постепенном развитии конфликта. За принятие резолюции проголосовало восемьдесят восемь сенаторов, против – только двое. В палате представителей решение было единогласным – четыреста четырнадцать голосов «за»[78]. И это при том, что в официальных заявлениях Вашингтона заверяли: США не стремится к дальнейшей эскалации конфликта. Так, президент Л. Джонсон после принятия «Тонкинской резолюции» заявил: «Наш ответ в настоящее время будет ограниченным и соответствующим. Мы, американцы, знаем, что такое опасность расширения конфликта, мы по-прежнему не стремимся к более масштабной войне»[79]. Что касается конкретной позиции США по отношению к Северному Вьетнаму, то в этом вопросе президент Л. Джонсон занял гораздо более жесткую позицию, заявив: «Мы хотим, чтобы лидеры ДРВ уяснили и все, кто поддерживает их действия, тоже – вы должны осознать простой факт: мы не проиграем. Мы не изменим свою позицию. Мы не выведем свои войска…»[80].

В МИД СССР, несмотря на официальные заявления Вашингтона, довольно трезво оценивали ситуацию: «Проводя такую политику, американское руководство исходит из следующих моментов:

1. В правящих кругах США опасаются, что победа партизан в Южном Вьетнаме могла бы повлечь за собой цепную реакцию потери Соединенными Штатами их позиций в других странах ЮВА по принципу падения звеньев домино.

2. В правительстве Джонсона полагают, что поражение поддерживаемого США южновьетнамского режима являлось для КНР подтверждением правильности китайской теории «необходимости добиваться победы над империализмом насильственными средствами» и вызвало еще большую активизацию действий КНР в ЮВА и других районах.

3. В правящей демократической партии США считают, что дальнейшие неудачи в Южном Вьетнаме могли бы отрицательно сказаться на положении демократов и лично Джонсона во время предстоящих выборов»[81].

Как отмечал Д. Гэддис: «В Вашингтоне все более были озабочены проблемой Вьетнама и, соответственно, все меньше – советско-американскими отношениями»[82].

Подход американской администрации к проблеме Вьетнама на протяжении 20 лет оставался почти неизменным. Центральное место занимала «теория домино», разработанная в 50-е гг. XX в. Если коммунисты захватят Индокитай, утверждал президент Эйзенхауэр, то «следующими могут рухнуть Бирма, Таиланд, Малайя и Индонезия. Падающие домино способны также опрокинуться на островную оборонительную цепь Америки, состоящую из Японии, Тайваня, Филиппин, и дальше на юг, угрожая Австралии и Новой Зеландии»[83]. Стратегия США к середине 60-х гг. все еще базировалась на подходе, сформулированном администрацией президента Эйзенхауэра. В сентябре 1963 г. президента Д. Ф. Кеннеди попросили высказать свое мнение о «теории домино». На этот вопрос президент США ответил таким образом: «Нет, я верю в эту “теорию”… Китай очень велик и к тому же распространяет свое влияние за пределы своих границ; так что, если Южный Вьетнам исчезнет как самостоятельное государство, это не только даст китайцам новые выгоды от географического положения их страны и позволит им вторгнуться с отрядами партизан в Малайю, но и создаст впечатление, будто во главе Юго-Восточной Азии в дальнейшем окажутся Китай и коммунисты. Итак, я верю в “принцип домино”»[84]. В свою очередь, президент Л. Джонсон был полностью солидарен со своим предшественником и говорил о регионе Юго-Восточной Азии следующее: «Я не намерен терять Вьетнам. Я не собираюсь быть президентом, который позволит Юго-Восточной Азии пойти по пути Китая»[85]. В докладе ЦРУ летом 1964 г. отмечалось: «Потеря Южного Вьетнама и Лаоса и их захват коммунистами значительно ослабят позицию Америки на Дальнем Востоке, в особенности из-за того, что США постоянно, настойчиво и во всеуслышание заявляли о своем намерении предотвратить захват власти коммунистами в этих двух странах. Такой провал подорвет авторитет США и существенно ослабит веру в желание и возможности США сдержать распространение коммунизма во всем регионе. Вместе с тем он воодушевит наших противников, а в других государствах усилится тенденция к сотрудничеству с коммунистами»[86]. Один из наиболее авторитетных американских историков А. Шлезингер по этому поводу писал: «Уход Америки из Вьетнама нарушит баланс сил в мире»[87]. Это означало, что потеря Южного Вьетнама является неприемлемой для США и поставит под удар «национальные интересы» Америки. 1 декабря 1964 г. рабочая группа советников по Вьетнаму представила три возможных варианта разрешения конфликта:

1. Продолжение неопределенного курса без особой надежды избежать военного поражения.

2. Развертывание интенсивных бомбардировок коммуникационных линий Северного Вьетнама, идущих на Юг, и девяноста четырех целей, предложенных руководством ОКНШ, чтобы вынудить Ханой прекратить поддержку Вьетконга и начать переговоры.

3. Поэтапное развертывание бомбардировок с аналогичными целями, но с меньшим риском перерастания конфликта в широкомасштабную войну[88].

Президент Л. Джонсон выбрал третий вариант, который был менее опасен и сводил риск широкомасштабной войны на территории Вьетнама к минимуму. Американские стратеги предусматривали поэтапное усиление американской военной и экономической помощи и постепенное вовлечение американских войск в конфликт. В марте 1965 г. в Южный Вьетнам было переброшено 20 тыс. морских пехотинцев, но эти меры оказались недостаточными. Так как к середине 1965 г. численность НФОЮВ и АСВ в Южном Вьетнаме достигла около 140 тыс. человек[89]. Уже в июле 1965 г. президент Л. Джонсон одобрил отправку 100 тыс. американских военнослужащих; их общая численность в Южном Вьетнаме составила 184 тыс. человек[90]. В ноябре 1965 г. Р. Макнамара посетил Южный Вьетнам и сделал неутешительные выводы, что к 1968 г. потребуется около 600 тыс. американских военнослужащих, но даже это не гарантирует успеха[91].

По мере нарастания конфликта руководители ДРВ неоднократно просили советское руководство оказать им содействие в борьбе против проамериканского режима в Сайгоне. 26 июня 1964 г. в телеграмме министру иностранных дел СССР А. А. Громыко вьетнамские руководители просили предоставить помощь. «Правительство ДРВ настоятельно просит сопредседателей и участников Женевского совещания 1954 г. своевременно обратить особое внимание на принятие решительных мер, с тем чтобы потребовать от правительства США отказа от происков, направленных на усиление провокаций и подрывной деятельности против ДРВ, прекращения агрессивной войны в Южном Вьетнаме, полного вывода войск, военного персонала и вооружений США, уважения права южновьетнамского населения на решение своих собственных дел и должного соблюдения Женевских соглашений по Вьетнаму»[92]. Однако из-за политики «мирного сосуществования», которую Н. С. Хрущев стал активно проводить после «Карибского кризиса», просьбы вьетнамского руководства не принимались во внимание. Как отмечал исследователь данной проблематики И. В. Гайдук: «Дальнейшее расхождение позиций двух стран выявилось в ходе визита в Москву делегации НФОЮВ летом 1964 г., когда делегация Национального фронта освобождения Южного Вьетнама приехала в Москву по приглашению Советского комитета солидарности Азии и Африки. В ходе встреч и бесед в Москве представители патриотических сил Южного Вьетнама обратились к советскому руководству с рядом просьб и предложений, в том числе об увеличении помощи оружием и боеприпасами и открытии постоянного представительства НФОЮВ в СССР. Отношение к этим просьбам со стороны ЦК КПСС было более чем прохладным»[93].

Хотя Н. С. Хрущев в публичных выступлениях осуждал политику неоколониализма и требовал дать зависимым народам право на самоопределение, в отношении Юго-Восточной Азии он занял сдержанную позицию. Удовлетворение просьбы лидеров Северного Вьетнама о поставках новейших образцов вооружений и усилении экономической помощи означало рост напряженности в Южном Вьетнаме, а это не отвечало стратегической линии Кремля, главным образом из-за опасения нового столкновения с США. В письме президенту Л. Джонсону лидер СССР так обозначил свою позицию по этому вопросу: «Мы не раз заявляли, что у Советского Союза нет никаких особых интересов к этой области и что мы только хотим, чтобы народы этих стран жили, как сами они того хотят, без любого внешнего вмешательства. К сожалению, Соединенные Штаты Америки в этом вопросе также преследуют полностью противоположные цели. Это то, что усложняет обстановку в общем и разворачивает события в опасном направлении»[94].

Позиция Н. С. Хрущева ставила руководство ДРВ в затруднительное положение и все более склоняла лидеров Северного Вьетнама к тесному сотрудничеству с КНР. Но в тот момент советское руководство было готово выстраивать советско-американские отношения без учета ситуации во Вьетнаме. Хотя Н. С. Хрущев пытался сдерживать воинственные порывы лидеров ДРВ, это ему плохо удавалось и дополнительно привело к некоторому обострению советско-вьетнамских отношений. «Вьетнамский Генштаб проинформировал советского атташе, что потребность в советских военных специалистах во Вьетнаме отпала и по истечении срока пребывания в ДРВ они должны покинуть страну. При этом было подчеркнуто, что замену им вьетнамские руководители просить не намерены»[95].

В Вашингтоне об этих разногласиях знали и в 1964 г., планируя стратегию действий во Вьетнаме, в первую очередь рассматривали возможную реакцию Китая на вмешательство вооруженных сил США в Южный Вьетнам. Вопрос о реакции СССР был тогда второстепенным. Даже такое важное событие, как принятие Тонкинской резолюции, советское руководство восприняло спокойно – в газете «Правда» было опубликовано лишь несколько заявлений, которые осуждали действия американцев[96]. Кроме решительных осуждений в прессе, каких-либо действий Советский Союз не предпринимал. Американский исследователь Д. Пайк так охарактеризовал политику Н. С. Хрущева: «…Хрущев пытался оседлать двух лошадей одновременно, достичь “разрядки” в отношениях с США и поддержать борьбу ДРВ за объединение страны»[97]. Таким образом, в 1964 г. война во Вьетнаме на советско-американских отношениях существенным образом не отразилась: обе державы старались выстраивать политику по отношению к друг другу, не принимая во внимание вьетнамский фактор.

14 октября 1964 г. Н. С. Хрущев был смещен с поста Первого секретаря ЦК КПСС, а его место занял Л. И. Брежнев. С изменением руководства в Кремле стала постепенно меняться политика, проводимая СССР в Юго-Восточной Азии. Л. Джонсон в мемуарах, вспоминая события, связанные со смещением Н. С. Хрущева, писал: «16 октября в 11:30 утра меня посетил посол Добрынин. Он зачитал короткое заявление, которое было практически идентичным заявлению ТАСС. Затем Добрынин говорил, уже не читая, и заверил меня, что политика его правительства не претерпит никаких изменений»[98]. Но в контексте Вьетнама эти изменения постепенно начали проявляться. В газете «Правда» 27 ноября 1964 г. было опубликовано следующее заявление: «Советский Союз не может оставаться безучастным к судьбе братской социалистической страны и готов оказать ей необходимую помощь»[99]. Посол СССР в ДРВ И. С. Щербаков отметил: «В Ханое верят, что социалистические страны, особенно Китай, обеспечат всю необходимую помощь ДРВ. Советский Союз также не останется безучастным, и уже получены запросы Ханоя, которые, как всегда, не останутся без внимания»[100].

Точные причины изменения внешнеполитического курса СССР во Вьетнаме выявить трудно. Пожалуй, основной фактор заключался в том, что советскому руководству стало ясно: удержать руководство Северного Вьетнама от продолжения вооруженной борьбы за объединение страны уже не удастся. Ввод американского воинского контингента также послужил толчком для активизации советско-вьетнамского сотрудничества. Но были, видимо, и другие моменты – один из них связан с охлаждением отношений ДРВ и Китая в начале 1965 г. После подписания Тонкинской Резолюции и ввода американских войск в Южный Вьетнам лидеры ДРВ рассчитывали на весомую помощь КНР. 16 октября 1964 г. состоялось испытание первой китайской ядерной бомбы[101]. Это способствовало укреплению позиций Китая на международной арене. Другими словами, КНР стал таким игроком, с которым приходилось считаться. По этому поводу один ведущих американских дипломатов Дж. Кеннан отметил: «Китай – великая страна, которая является сердцем Азии, страна, которая в течение многих лет имела дружеские отношения с другими странами и защищала наши интересы на Тихоокеанским театре военных действий во Второй мировой войне, теперь попала в руки группы сумасшедших фанатиков…»[102]. Иными словами, Вашингтон крайней раздражало наличие ядерной оружия у КНР, а это, в свою очередь, придавало уверенности Ханою в том, что США не рискнут пойти на серьезную эскалацию конфликта против ДРВ, что может быть воспринято как агрессия против Китая. В краткой справке МИД СССР по обстановке в ДРВ говорилось: «…Провоцируя расширение войны в Южном Вьетнаме силами вьетнамцев, сами пекинские лидеры стремились избежать прямого военного конфликта с Соединенными Штатами. После того как бомбардировки территории ДРВ продвинулись к китайской границе, в Пекине заметно сбавили тон своих воинственных заявлений. Если в сентябре 1964 г. правительство КНР в своем заявлении указывало, что “агрессия США в отношении ДРВ является агрессией в отношении Китая” и т. д., то в июле 1965 г. в передовой “Жэньминь Жибао” писалось: “Мы действуем по принципу: пусть нас не трогают, и мы не тронем… Вьетнамский народ собственными силами может и непременно сможет изгнать из своей страны американских агрессоров”»[103]. И в этом утверждении советские дипломаты не ошибались. До недавнего времени было не совсем понятно, почему Соединенные Штаты не посчитали фактор Китая важным? Ведь ситуация, которая сложилась в 1965 г., очень напоминала войну в Корее, когда всевозрастающая эскалация конфликта с американской стороны неизбежно должна была повлечь за собой соответствующую реакцию КНР. В Вашингтоне прекрасно знали о позиции Пекина, который еще в 1964 г. утверждал, что нападение на Северный Вьетнам равносильно нападению на Китай. И все же президент Л. Джонсон игнорировал эти заявления, приняв решение в июне 1965 г. удовлетворить запрос генерала У. Уэстморленда и увеличить американский воинский контингент с 82 тыс. до 175 тыс. человек[104]. Более того, в 1964 г. американские войска придерживались оборонительной тактики, а летом 1965 г., получив значительное подкрепление, генерал У. Уэстморленд проводит ряд наступательных операций. Так, в августе 1965 г. началась операция «Старлайт», в ходе которой американцы предприняли первое серьезное наступление против сил НФОЮВ в провинции Куангнгай. В ноябре 1965 г. состоялось сражение в долине Йа-Дранг, в ходе которого погибло 300 американских солдат, потери АСВ составили около 3 тыс. убитых[105]. Также в марте 1965 г. начались регулярные бомбардировки ДРВ по программе «Катящийся гром». К концу года американская авиация совершила 1,5 тыс. налетов на территорию ДРВ[106].

Профессор университета Джорджа Вашингтона Джеймс Хершберг, основываясь на вновь рассекреченных документах китайских и британских архивов, утверждает, что в Вашингтоне знали о том, что никакой реакции в случае эскалации конфликта со стороны Китая не будет: лидеры КНР путем секретных переговоров через посредников попытались передать сообщение в Вашингтон, что сама формула нападения США на Северный Вьетнам, как и нападение на КНР, является фиктивной. Первая попытка передать это сообщение была предпринята 2 апреля 1965 г., когда 1-й премьер Госсовета КНР Чжоу Эньлай в ходе встречи с президентом Пакистана Муххамедом Айюб Ханом позицию Пекина по вьетнамскому вопросу передал следующим образом:

1. Китай не будет предпринимать действий, которые бы могли привести к войне с Соединенными Штатами.

2. Китай не откажется от своих слов и с честью выполнит международные обязательства, которые взял на себя.

3. Китай начеку[107].

21 апреля 1965 г. руководство КНР предпримет еще одну попытку информировать Вашингтон, но уже используя дипломатические каналы в Варшаве. Как в первом, так и во втором случае в Пекине нет полной уверенности, что сообщение китайских дипломатов было доставлено президенту Л. Джонсону и что это сообщение американцы восприняли всерьез. По этой причине была предпринята еще одна попытка информировать Вашингтон – в этот раз в качестве посредников китайские дипломаты выбрали английских дипломатов. 31 мая 1965 г. старшему английскому дипломату в Пекине Дональду Хопсону было передано следующее сообщение:

1. Китай не будет провоцировать войну с Соединенными Штатами.

2. Китай не откажется от своих слов.

3. Китай начеку.

4. Если США предпримут бомбардировки КНР, это станет началом войны, в которой будут применяться все виды вооружений[108].

В скором времени данное сообщение было передано в Вашингтон. Такая позиция Китая фактически развязывала руки американцам и способствовала началу более решительных действий со стороны администрации президента Л. Джонсона, так как в этом сообщении не было никакого упоминания о Северном Вьетнаме. Исходя из этих посланий, следует, что проведение практически любых военных акций по отношению к Северному Вьетнаму не повлекло бы за собой вмешательства КНР. Говоря о позиции КНР относительно вьетнамского конфликта, Джозеф Пол сформулировал цели Китая следующем образом:

1. Скомпрометировать Советский Союз.

2. Ослабить позиции США в Азии.

3. Постараться помешать разрядке СССР и США.

4. Избежать прямой конфронтации между США и КНР.

5. Не допустить возникновения нового центра силы в Азии после победы Северного Вьетнама[109].

Вновь рассекреченные документы лишь подтверждают выводы, сделанные американским исследователем, но все же они требуют некоторых уточнений. Что касается первого пункта, то его суть заключается в том, чтобы скомпрометировать линию Советского Союза на улучшение отношений с США и наглядным образом продемонстрировать следующий момент: советское руководство ведет переговоры в то время, когда США ведут преступную войну против вьетнамского народа. Несмотря на тот факт, что Пекин дал обещание не вмешиваться во вьетнамский конфликт, лидеры Китая прекрасно понимали: дальнейшее вовлечение США во Вьетнам приведет к тому, что армия США увязнет во «вьетнамской трясине». В скором времени это приведет к ослаблению позиций США в Юго-Восточной Азии, тем более что Китай не только не отказывался от помощи Северному Вьетнаму, но и наращивал ее. В начале 1960-х гг. Китай все еще находился в изоляции по отношению к Соединенным Штатам и Западу в целом, а отношения с Советским Союзом с каждым годом ухудшались. В то же время КНР требовалось найти мощного союзника на международной арене, и Пекин предпринимает отчаянные попытки препятствования сближению СССР и США, поскольку в подобном случае он оставался бы в изоляции без союзников и тесного контакта с Советским Союзом, который в 1950-е гг. активно сотрудничал с Китаем в сфере торговли, науки и техники. В конце 1960-х гг. Китай предпримет уже ощутимые шаги для улучшения отношений с Соединенными Штатами, а в 1970 г. начнется пинг-понговая дипломатия[110]. Скорее всего, первые сигналы были сделаны как раз в 1965 г., когда руководство КНР в секретном послании уведомило Вашингтон, что не вмешается во вьетнамский конфликт. Таким образом, есть основания полагать, что в середине 1960-х гг. Китай будет выстраивать свою внешнюю, а затем и внутреннюю политику, ориентируясь на Соединенные Штаты. Что касается последнего пункта, то китайско-вьетнамская война 1979 г. лишь дополнительно подтвердит его.

Заявление китайских руководителей о помощи добровольцами, сделанное в 1965 г., носило также пропагандистский характер. Таким образом, в конце 1964 г. ДРВ не получила необходимой поддержки со стороны Китая, а отношения с СССР были напряженными. Американский историк Г. Колко писал: «Как СССР, так и Китай дистанцировали свои позиции от событий во Вьетнаме до и после событий в Тонкинском заливе»[111]. Стремление китайских руководителей проявлять активность лишь в заявлениях вскоре привело к значительным изменениям в политике, проводимой ЦК ПТВ. Генеральный секретарь вьетнамского комитета афро-азиатской солидарности в беседе с послом ГДР заявил: «…Вьетнамцы не могут согласиться с утверждением китайцев о том, что современное оружие не имеет существенного значения в народной войне. Наоборот, говорил он, они убедились в том, что без защиты от нападения с воздуха разрушения и человеческие жертвы так велики, что война может стать бессмысленной для вьетнамцев. Вьетнамцев не очень успокаивают заявления китайцев о том, что они дадут большой кредит и это, дескать, позволит быстро восстановить экономику ДРВ»[112]. В начале 1965 г. во вьетнамской печати перестал употребляться термин о политике «современного ревизионизма» в Советском Союзе. В МИД СССР обстановку характеризовали следующим образом: «…Руководство ДРВ в значительной степени вернулось к проведению так называемой “срединной линии”, именуемой в ДРВ “независимой и самостоятельной”»[113]. Охлаждения отношений между ДРВ и КНР создали благоприятную почву для постепенного улучшения отношений между СССР и Северным Вьетнамом.

Важной причиной эволюции внешней политики Советского Союза в отношении вьетнамского конфликта было поддержание его авторитета как лидера социалистического мира. Скорее всего, в Кремле пришли к выводу, что из-за нарастающей конфронтации с Китаем было бы неправильно сдавать все позиции в Юго-Восточной Азии, ставя под удар авторитет СССР. Оказывая помощь ДРВ, Советский Союз выступал в качестве защитника братской социалистической страны и мог подорвать позиции Китая или, по крайне мере, оградить себя от критики Пекина, связанной с политикой «разрядки» в отношениях с США. И. В. Гайдук дал следующую оценку курсу Советского Союза: «В Кремле хотели использовать ДРВ как проводник, для того чтобы отвести Таиланд, Малайзию и Филиппины от проамериканской позиции и сделать эти страны более нейтральными. Лидеры СССР осознали, что их провал в Юго-Восточной Азии поставит под сомнения способность защитить страны Восточной Европы, такие как Чехословакия, Польша и ГДР»[114].

В то же время Москва стремилась избежать возврата к напряженности в отношениях с Вашингтоном. Достижение этих целей потребовало выработки новой долгосрочной стратегии. Она заключала в себе три принципа: «Во-первых, следует удовлетворять все потребности Ханоя для ведения войны. Во-вторых, Советский Союз не будет жертвовать политикой “разрядки” с Западом, но будет направлять политику Северного Вьетнама по этому курсу, когда это будет необходимо. В-третьих, Советский Союз будет настаивать на проведении переговоров для скорейшего завершения войны, даже если этому будет противиться Ханой»[115]. Как это ни парадоксально, но у Советского Союза и Соединенных Штатов Америки имелись некоторые общие позиции по вьетнамскому вопросу. Обе сверхдержавы стремились к тому, чтобы избежать прямой конфронтации из-за Вьетнама. Для советского руководства было очевидно, что те выгоды, которые можно было получить в случае победы, не идут ни в какое сравнение с рисками, когда никто не мог четко спрогнозировать действия Китая после принятия Тонкинской резолюции. И в то же время было непонятно, как Советский Союз будет реагировать в случае вторжения войск США в Северный Вьетнам. По этой причине положение, которое сложилось после Первой Индокитайской войны, когда Вьетнам был разделен на две части, СССР вполне устраивало. Был риск того, что американцы могут предпринять наступательные операции за пределами демилитаризованной зоны и вторгнуться в Северный Вьетнам – в этом случае Соединенные Штаты значительно укрепляли свои позиции в Юго-Восточной Азии, что руководство СССР совершенно не устраивало. После Карибского кризиса приоритетное направление в советской внешней политике заключалось в попытке улучшить отношения с Соединенными Штатами, вьетнамский конфликт создавал определенные трудности для улучшения отношений двух сверхдержав, и обе стороны пытались найти выход из создавшегося положения.

В Вашингтоне в начале 1965 г. также велись дискуссии о новой политике советского руководства и возможной реакции Москвы на усиление боевых действий в Южном Вьетнаме. Эти вопросы затронул госсекретарь Д. Раск 8 января, выступая перед сенатским комитетом по иностранным делам на заседании по ситуации в Юго-Восточной Азии. По его мнению, Советский Союз хотел избежать прямого столкновения с США в данном регионе. Более того, СССР опасается последствий конфликта между Северным Вьетнамом и Китаем с одной стороны и «лидерами капиталистического мира» с другой. «У нас есть основания полагать, что они обеспокоены возможностью ухудшения отношений в долгосрочной перспективе», – отметил Д. Раск[116]. В середине января госсекретарь США дополнил: «На мой взгляд, проблема Китая является главной для Советского Союза и, что бы они ни делали или говорили, сводится к противостоянию с Пекином. Это их внешнеполитическая проблема номер один»[117]. В ЦРУ придерживались такой же точки зрения. «В развитии этой политики у новых лидеров (СССР. – Д. З.) не было никаких иллюзий относительно стремлений Пекина к соперничеству с Советским Союзом. Их целью был поиск не компромиссов, но более эффективных средств противостояния китайской проблеме»[118].

В Вашингтоне рассматривали противостояние с КНР как один из главнейших критериев в изменении советской политики, полагая, что СССР в открытое военное столкновение с США из-за Вьетнама вступать не станет, а будет придерживаться сдержанных позиций. Речь идет о стремлении укрепить свои позиции в качестве лидера мирового коммунистического движения, не жертвуя политикой «разрядки» в отношениях с Соединенными Штатами.

Однако в США высказывались и иные точки зрения. Сенатор М. Мэнсфилд выражал обеспокоенность из-за возможности сближения КНР и Советского Союза, так как политика обеих стран сводилась к поддержке борьбы вьетнамских патриотов против агрессии США. По его мнению, это могло привести к сотрудничеству и кооперации между двумя лидерами социалистического мира и к катастрофическим последствиям для Соединенных Штатов. Более серьезное замечание сделал ведущий теоретик США по внешнеполитическим вопросам Г. Моргентау, который после визита в Москву высказал опасения по поводу советской позиции и охарактеризовал ситуацию следующим образом: «…Безнадежность достичь мирного урегулирования во Вьетнаме в настоящее время и стремление Советского Союза к военному вмешательству»[119].

И пока в Вашингтоне обсуждали перспективы развития советско-американских отношений, 31 января 1965 г. в советской прессе появилось сообщение, что Председатель Совета Министров СССР А. Н. Косыгин посетит ДРВ в начале февраля. Этот визит был шагом вперед в советско-вьетнамских отношениях. В январе 1965 г. Советский Союз предпринял значительные усилия для защиты Ханоя от возможных воздушных налетов, поставив ДРВ системы ПВО. СССР усилил также пропагандистские меры, осуждая действия США в Юго-Восточной Азии. Визит А. Н. Косыгина положил начало более тесному сотрудничеству ДРВ и Советского Союза. После посещения Ханоя советский государственный деятель отправился в Пекин, где попытался подписать договоренности с Пекином о «совместной помощи ДРВ». Алексей Николаевич Косыгин предложил организовать воздушный мост из 45 советских самолетов, которые должны были обеспечить бесперебойную поставку продовольствия и вооружений на китайско-вьетнамскую границу и дальнейшую отправку этих грузов в ДРВ. Китайские лидеры такое предложение отвергли, аргументировав это тем, что Советский Союз стремится оказать давление на Северный Вьетнам и эта помощь имеет под собой «злой умысел»[120]. Такая позиция КНР в дальнейшем будет только способствовать улучшению отношений СССР и ДРВ. Впоследствии страны неоднократно обменивались визитами на высшем уровне. В середине октября 1965 г. в Москву с неофициальным визитом прибыла вьетнамская делегация, возглавляемая премьер-министром ДРВ Фам Ван Донгом. Делегация ДРВ обратилась к ЦК КПСС и советскому правительству с просьбой рассмотреть вопрос о предоставлении республике дополнительной военной помощи на сумму примерно 600 млн рублей ($ 660 млн). В счет этой суммы вьетнамцы хотели получить главным образом ракеты, зенитные пушки, самолеты, боеприпасы и стрелковое оружие. Они просили также товары на сумму 120 млн рублей ($ 133 млн)[121]. В то же время в 1965 г. экономическая помощь ДРВ со стороны Китая составила 411,7 млн рублей ($ 457 млн)[122].

Хотя по экономической и военной помощи Китай занимал лидирующие позиции, поддержка Советского Союза была крайне необходима ДРВ, так как СССР поставлял новейшие образцы вооружений, а главное – средства ПВО, необходимые для борьбы с американской авиацией. Меры по оказанию военной и экономической помощи ДРВ постепенно укрепили позиции Москвы в Юго-Восточной Азии. Рассматривая эти события, Г. Колко отмечал: «…Несмотря на противоречие между Советским Союзом и Китаем, ДРВ все же удалось получить военную и экономическую помощь. Это означало, что Советский Союз все в большей степени ставил на кон свой международный престиж и не сможет с легкостью освободиться от взятых на себя обязательств»[123].

Это не осталось незамеченным в Вашингтоне. Администрация Л. Джонсона полагала, что возросшее влияние Советского Союза можно использовать в своих целях. Президент США был уверен, что СССР сможет выступить в качестве посредника в ведении мирных переговоров. Оказав весомую военную и экономическую помощь ДРВ, по мнению президента США, Советский Союз обрел рычаги давления на Ханой. «Госсекретарь Раск в беседе с послом СССР товарищем А. Ф. Добрыниным 8 мая с. г. развивал мысль, что, по его мнению, в Ханое сейчас преобладает влияние Китая, а не СССР, но он (Раск) думает, что ход событий постепенно меняет настроение в Ханое, ибо там, конечно, понимают, что в борьбе против США по-настоящему может им помочь лишь СССР, а не Китай. Правительство США, дескать, предпочло бы, чтобы в Ханое главным было влияние Москвы, а не Пекина»[124]. Скорее всего, госсекретарь США не лукавил в данном вопросе. Впоследствии Л. Джонсон отмечал: «Сомнительно, чтобы страна, которая поставляет 3/4 оружия Вьетнаму, не имела реальных рычагов давления на него»[125]. Администрация Л. Джонсона ставила задачу не изменения курса Советского Союза, а максимального содействия СССР в роли посредника между Вашингтоном и Ханоем. Д. Раск в докладе от 28 ноября 1964 г. сделал вывод: «Мы должны показать нашу решимость и глубокую озабоченность Советскому Союзу, не ставя цель изменить их подход… но для того, чтобы СССР передал нашу позицию в Ханой и Пекин»[126]. Таким образом, американцы в 1965 г. были настроены на диалог с Советским Союзом для разрешения конфликта во Вьетнаме.

Но такой подход не оправдал себя. Позиция вьетнамских руководителей была непоколебима и сводилась к четырем пунктам, которые от имени вьетнамского руководства выдвинул Фам Ван Донг:

1. Американское правительство должно вывести из Южного Вьетнама все американские войска, военный персонал, оружие всех видов, ликвидировать там все военные базы. Правительство США должно прекратить военные действия против Северного Вьетнама.

2. Для мирного воссоединения Вьетнама обе зоны должны воздерживаться от вступления в военные союзы с иностранными государствами, там не должно быть никаких иностранных баз, войск и военного персонала.

3. Внутренние дела Южного Вьетнама должен решать сам народ Южного Вьетнама в соответствии с программой Национального фронта освобождения Южного Вьетнама без какого-либо иностранного вмешательства.

4. Вопрос о мирном воссоединении Вьетнама должен решать населяющий обе зоны вьетнамский народ без какого-либо иностранного вмешательства[127].

В 1965 г. американская дипломатия не имела четкой позиции в вопросе относительно начала переговоров с ДРВ. Еще в 1964 г. американцы отвергали всякую возможность вести переговоры, в 1965 г. инициатива о начале переговорного процесса в Вашингтоне была, но лишь по вопросам приостановки боевых действий и замораживания конфликта, чтобы выиграть время для укрепления сайгонского режима.

СССР рассматривал возможность переговоров уже в 1965 г., и этот вопрос обсуждался с вьетнамскими дипломатами. Детальный обмен мнениями состоялся 16–17 октября в МИД СССР в ходе встреч с делегацией ДРВ, возглавляемой министром иностранных дел Фам Ван Донгом. «По мнению вьетнамцев, еще до переговоров между ДРВ и США должны быть полностью, без всяких условий и навсегда прекращены американские бомбардировки и блокада Северного Вьетнама; США должны заявить о признании 4 пунктов правительства ДРВ, являющегося основой урегулирования. Следующим этапом будут сами переговоры, которые могут носить как двусторонний, так и многосторонний характер. Для правительства ДРВ наиболее приемлемым будет созыв международного совещания типа Женевского совещания 1954 г. В совещании должен участвовать с правом решающего голоса НФОЮВ. Вместе с тем вьетнамские товарищи допускают, что в переговорах, по крайней мере в их начальной стадии, наряду с делегацией НФОЮВ, могут участвовать и представители сайгонских властей. Вьетнамские друзья неоднократно отмечали, что, по мнению руководства ДРВ, обстановка для переговоров еще недостаточно сформировалась. Сами США, полагают они, не готовы к переговорам; американцы будут более склонны вести переговоры лишь после того, как им будут нанесены более ощутимые удары»[128]. Советские дипломаты разделяли эту точку зрения и не настаивали на начале переговорного процесса, так как диалог с Вашингтоном о мирном урегулировании во Вьетнаме вызывал подозрение с северовьетнамской стороны, настроенной на борьбу до победного конца. В Советском Союзе стремились к продолжению «разрядки» в двусторонних отношениях с США. Но обстановка, сложившаяся к 1965 г., являлась крайне сложной – игнорировать события в Юго-Восточной Азии было невозможно, так как это подорвало бы авторитет СССР на международной арене, но и взять на себя инициативу проведения мирных переговоров Советский Союз не мог, поскольку это означало бы очередной разрыв с ДРВ. Скорее всего, Северный Вьетнам вновь занял бы прокитайскую позицию, а оказывать помощь ДРВ, не осуждая действий США во Вьетнаме, для СССР было невозможно из-за критики со стороны Пекина, лидеры которого утверждали: нельзя говорить о «мирном сосуществовании», пока американцы систематически бомбят территорию Северного Вьетнама. Руководству СССР пришлось балансировать между оказанием поддержки ДРВ и политикой «разрядки» напряженности в отношениях с США, и реализовывать обе цели одновременно было крайне сложно.

Конец ознакомительного фрагмента.