Глава 3
– Имеются также… ээээ… некоторые… гм… недостатки в работе… эээ… головного отдела геомантии… В частности… мммм… гм… гм… иногда наблюдается… небрежное… кхе!.. отношение… к взаимодействию… да… к взаимодействию… эээ… гм… с коллегами… из других… ээээ… региональных… эээ… бюро. Это… гмгм… ээээ… зачастую… да… ээээ… приводит к… ээээ… мммм… увеличению… эээ… неоправданному увеличению… мнэээ… гм… лимита… кхе!.. времени… гм… ээээ… на меры… на… эээ… на… принятие… эээ… гм… мер по… стабилизационных мер… Ээээ… Эта… мнэээ… опасная… гм-гм… тенденция… приводит… мнэээ… может привести… гм-гм… да…
Сейчас Гарасфальту можно было только посочувствовать. Стоящий за кафедрой в конференц-зале бюро остроухий мучительно изображал, что читает по бумажке доклад, его правое ухо, за которое он заложил свои красивые, вьющиеся, тёмные волосы, отчаянно пунцовело, каждые две-три секунды он нервно поправлял свои модные затемнённые очочки на переносице, по-прежнему скрывавшие прискорбные последствия выяснения отношений с женой. Причём в его страданиях на этот раз не был виноват ни он сам, ни шустрая Лоринн, до позднего вечера, насколько знала Шуша, совместно доставлявшие редкое удовольствие охранникам здания, следившим за происходящим в отделе по магическим кристаллам. Всё было гораздо проще: на вчерашнем совещании в министерстве директору указали на крупные недостатки в оргработе бюро, потребовали устранить их в приказном порядке и предупредили, что завтра же с утра приедут в бюро с визитом – проверять исполнение.
В итоге директор, весь в мыле, сам прибежал к столу Гарасфальта, как только тот пришёл в офис, и «обрадовал» его известием, что ему как ведущему аналитику необходимо будет через полчаса выступать перед коллективом бюро и проверяющим из министерства с докладом об имеющихся недостатках. После ожидались ещё и прения. Надо отдать остроухому должное: он сумел организоваться и накидать себе каких-то заметок на полстранички. Для солидности он прихватил с собой целую стопку черновиков, – подложенные под страничку с заметками, они были призваны изображать собой обширный аналитический труд по устранению недостатков. Однако артистизма ему явно не хватало: уже битых сорок минут Гарасфальт пялился в один и тот же листок, не переворачивая страниц.
– Следует… мнэээ… признать, что… эээ… не на… гм… кхе!.. уровне… должном уровне… ээээ… находится… кхе-кхе!., находится… гм… работа… да… работа… отдела аэропроектов. Имеющиеся… ээээ… недостатки… ээээ… гм… например… эээ… отсутствие… кхе!.. работы… ммммм… над… ээээ… контролем… должным… эээ… да, контролем… за… контролем… за… эээ… исполнением… ээээ… работ…
Шуша, сидевшая в предпоследнем ряду, не удержалась и прыснула в кулак. И удостоилась уже второго тяжёлого взгляда директора, сидевшего вместе с проверяющим за столом президиума. Первый она получила с полчаса назад, когда вместе с севшей рядом Юлечкой так увлеклась школьной игрой «в точки», что начала шумно вырывать у подруги исчёрканный листик. Юлечка с тех пор сидела багровая и временами мелко тряслась от еле сдерживаемого смеха. Шуша, сама до боли сжимавшая челюсти, пытаясь согнать с лица непрошенную улыбку, толкала её локтем в бок.
Гарасфальт отчаянно дёргал очки и поправлял волосы за ухом, пытаясь придумать продолжение фразы о недостатках в работе отдела аэропроектов. Беда была в том, что, по большому счёту, бюро в принципе работало практически идеально и все недостатки объяснялись обычными сложностями координации заданий внутри большого коллектива и с такими же крупными коллективами – остальными региональными бюро. И остроухому аналитику это было известно как никому другому.
– Спасибо ведущему аналитику, Гарасфальту Элентирмовичу Аравендилю… – наконец сжалился над докладчиком директор. – Ну что, коллеги, переходим к прениям? Кто желает выступить?
Гарасфальт собрал свою пачку черновиков и спустился с кафедры. Слегка пошатываясь, как показалось Шуше. Зал безмолвствовал. Кто-то изображал глубочайший интерес к собственным ногтям (представители некоторых меньшинств – даже к ногтям на ногах), кто-то бешено строчил что-то в блокнотиках, вероятно, полагая, что с весьма большим артистизмом показывает начало большой работы по искоренению имеющихся недостатков. Обе стенографистки в разных концах зала, плавно жестикулируя, изображали, что заканчивают заклинание конспектирования, но Шуша видела, что на самом деле они давным-давно дистанционно резались в народную игру горноориенталов «забей козла».
– Не стесняйтесь, поживее, господа! – воззвал к совести присутствующих представитель министерства, которому явно тоже было необходимо отчитываться перед своим начальством о проведённом собрании.
Шуша вытянула руку Директор испытующе посмотрел на неё, подняв одну бровь.
– Пожалуйста, пожалуйста! – позвал её представитель министерства.
– Александра Ивановна, наш ведущий геомант, – представил её директор.
Всю дорогу до трибуны Шуша чувствовала направленные на неё взгляды. Но её уже несло.
– Вот мы выслушали доклад уважаемого коллеги, – начала она. – Он совершенно справедливо указал нам на целый ряд серьёзнейших недостатков, имеющихся в нашей работе. Так давайте же вместе работать над их устранением! А что для этого нужно, коллеги? Необходимо подумать над этим вопросом сообща! Только так мы сможем добиться улучшения нашей совместной работы! А чтобы подумать об этом сообща, необходимо, чтобы каждый, каждый без исключения сотрудник бюро заглянул внутрь себя и задумался над тем, что мешает ему работать лучше! Какие именно препятствия в нашей, без сомнения, трудной и сложной работе, которую мы делаем все вместе, мешают устранению этих недостатков? Почему мы не можем работать лучше? Ведь таким образом каждый сотрудник нашего бюро может решить хотя бы одну проблему! И мы, безусловно, только так сможем устранить все без исключения недостатки, имеющиеся в нашей работе!
Подняв взгляд, она увидела, что Юлечка в предпоследнем ряду постепенно пригибается, пытаясь скрыться за спинкой кресла, – она побагровела от смеха так, что Шуша всерьёз испугалась за её здоровье. Она нервно перевела взгляд на стол президиума – не замечает ли поведение подруги директор? Но тот уставился на неё с таким изумлением, что его брови, казалось, скоро сольются с линией роста волос на лбу. Представитель министерства рядом с ним, подперев голову рукой, с благосклонной улыбкой заворожённо покачивался в кресле. Шуша решила не останавливаться.
– Подчеркну, коллеги: чтобы устранить имеющиеся недостатки, необходимо, чтобы каждый сотрудник нашего бюро смог решить хотя бы одну проблему! И тогда мы, конечно, сможем работать лучше! Ведь для этого надо, чтобы каждый задумался, какие именно препятствия в нашей, без сомнения, трудной и сложной работе, которую мы делаем все вместе, мешают устранению замеченных коллегой недостатков? Об этом необходимо задуматься, заглянув внутрь себя, каждому! И понять, что мешает ему работать лучше! После этого мы сможем подумать над этим сообща! А что для этого нужно, коллеги? Необходимо вместе работать над их устранением! И вот тогда мы сможем добиться победы над целым рядом серьёзнейших недостатков, на которые нам указал в своём докладе коллега!
Она вновь бросила взгляд на стол президиума. Директор, откинувшись в кресле, тайком от увлёкшегося Шушиной пламенной речью представителя министерства показывал ей увесистый кулак. Шуша поняла, что пора сворачивать креатив.
– И напоследок, коллеги, хотелось бы сказать о двух крупных недостатках в работе бюро, упоминание которых не входило в планы предыдущего докладчика, – она кивнула обалдело пялящемуся на неё Гарасфальту и перевела взгляд на откровенно веселившегося до сих пор сисадмина. – Это компьютерное обеспечение.
С лица нативного горца слезла улыбочка, он уставился на Шушу во все глаза.
– Да! Это совершенно безобразное компьютерное обеспечение! – выдержав взгляд рыжего, она перевела глаза на директора, который так и замер за столом. – Которое мешает нам устранить множество серьёзнейших недостатков, на которые указал нам предыдущий докладчик!
Она, не обращая внимания на бурно жестикулировавшего теперь сисадмина, вновь кивнула Гарасфальту. Тот уже улыбался, поняв суть трюка, проделанного Шушей.
– И наконец, самый важный вопрос. Коллеги, нам необходимо всерьёз озаботиться уровнем нашей политкорректности. Повышать, повышать и ещё раз повышать его – это основная задача, которая стоит перед нами! Только по-настоящему повысив политкорректность, мы сможем действительно устранить те серьёзные недостатки, которые имеются в нашей работе! Всем спасибо!
Ошеломлённые её натиском, коллеги несколько секунд сидели молча. Затем раздалась пара одиноких растерянных хлопков, к хлопнувшему присоединился кто-то ещё, и вслед за этим на Шушу, идущую к своему месту, обрушился шквал аплодисментов.
– Бо… же… мой… – еле выдавила из себя Юлечка, пытаясь вытереть выступившие от смеха слёзы исчёрканным точками и линиями листочком. – Ну ты даёшь! Я же теперь… летать три дня… не… смогу, у меня… все мышцы… болят!
Всё ещё хихикающие после собрания коллеги одобрительно похлопывали Шушу по спине и нахваливали её ораторский талант, позволивший и коллективу лицо сохранить, и самой ей добиться своих целей, когда она услышала в голове нежный звоночек – обычный сигнал телепатического вызова. «Слушаю!» – отозвалась она мысленно. Лиля, секретарь директора, молодая симпатичная техноориенталка, маг шестой степени с перспективой роста, отозвалась: «Шуша, срочно к Гришнаку Углуковичу!». – «Сейчас, докурю!» – ответила Шуша и тотчас почувствовала, как напряглась секретарша, пытаясь передать ей мыслеобраз: по неопытности у неё это получалось не всегда. Она подождала, пока Лиля сосредоточится, и через несколько секунд, со вздохом ответив ей «Иду, иду!», выбросила недокуренную сигарету. Мыслеобраз был устрашающим: директор, раздражённо бросив телефонную трубку, прорычал: «Где эта… Эта… Дурила картонная?! Чтобы через секунду здесь была!»
– Ну что, доигралась? – встретил её директор. – Устранила недостатки? Повысила политкорректность?
Его смуглое лицо переливалось сейчас всеми оттенками тёмно-красного, хотя начал он с кажущимся спокойствием в голосе, почти вкрадчиво. Шуша предпочла промолчать, посмотреть, что будет дальше.
– Сложно было сдержаться? Распирало тебя, что ли? Ты хоть понимаешь, какую волну подняла?! – Гришнак Углукович, и так уже тлеющий, постепенно распалялся.
Шуша, глядя в пол, изображала раскаяние. Впрочем, не сказать, что особо глубокое.
– Компьютерное обеспечение тебе?! Сделаем, будь уверена! А сколько мне теперь бумаг писать, ты подумала?! Уровень политкорректности повышать?! А в голову твою не пришла мысль, что теперь мне же отбрехиваться от лекторов, чтобы вы тут работать могли, а не лекции по политкорректности слушать?! Не пришла?!
Шуша отрицательно качнула головой, начиная понимать, что директора она и впрямь подставила.
– А что теперь проверяльщиков таких понаедет с блокнотиками после твоего выступления – это как?! Мне прикажешь всё бросать, и только и делать, что отвечать им: да, задумались, да, провели работу, да, каждый внёс свою лепту! Ещё, чего доброго, и делегаций из бюро понашлют: опытом делиться! Ты с ними опытом делиться будешь, а?
Шуша покаянно вздохнула и наконец подняла глаза на Гришнака Углуковича: судя по тону последних высказываний, он постепенно остывал. Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Она – состроив извиняющееся выражение лица, потому что внутренне понимала, что боевитость и энергия директора не позволят парализовать работу бюро. Он – сначала сердито, а затем всё более смягчаясь.
Внезапно Гришнак Углукович закрыл лицо руками, его плечи затряслись. Шуша с удивлением поняла, что он смеётся.
– Оооох, горе ты моё… «Коллеги, нам необходимо всерьёз озаботиться уровнем нашей политкорректности!» – отсмеявшись, довольно похоже изобразил он Шушу на кафедре. – «Каждый сотрудник бюро должен решить хотя бы одну проблему!». Уйди с глаз моих, чтобы я сегодня тебя не видел! Бери выходной и завтра раньше двенадцати чтобы ноги твоей здесь не было! Пока в министерстве всех не успокою… Комп у тебя, считай, тоже только завтра готов будет. Ну, что стоишь? Отдыхать, я сказал!
Шуша мрачно вздохнула.
– Не уйду Гришнак Углукович… Не могу. Мне уже второй день надо с вами поговорить…
– Серьёзно? Тогда ладно. Я занят, Лиля! – рявкнул директор в трубку и бросил её на рычаг. Потом снова набрал номер на селекторе и сказал:
– Лилечка, соединять, только если из министерства! Мыслеобразы не принимаю!
После краткого и торопливого рассказа директор поднял взгляд на Шушу, сердито вздохнул, поджал губы и со скрежетом почесал когтями подбородок.
– Тогда почему другие не чувствуют ничего подобного? – спросил он.
Шуша пожала плечами. Напоминать директору, что это она ведущий геомант со способностями мирового уровня, и, соответственно, даже Ярик, геомант-региональщик, не говоря уже о стажёрке Анжелике, вряд ли сможет предвидеть кризис сейчас, когда он только приближается к «горизонту событий», было как минимум нетактично.
– А может, в других бюро тоже чувствуют некоторые… – расплывчато высказалась она. – Только, как и я, выжидают. Потому что понять не могут, что это.
– Хм… А ты точно уверена, что со стороны Солнца кризис надвигается?
Шуша кивнула и на всякий случай повторила уже сказанное:
– И ещё меня поражает, что не могу совершенно никаких деталей нащупать… Только ясное ощущение чуждости… И странности…
– Что бы это могло быть… – Гришнак Углукович в задумчивости устремил взгляд в потолок, по-прежнему теребя когтями жёсткую щетину на тяжёлом подбородке, и вдруг встрепенулся. – Знаешь что? Я, пожалуй, вот что сделаю. Прикажу аэропроектникам пошурудеть на сайтах астрономических, – вдруг накопают чего… Мусора, они, конечно, тоже много принесут, но, если какой-никакой любитель хоть что-то публиковал об увеличении солнечной активности или там о возмущениях магнитных полей, – они выкопают, они ребята добросовестные. Тем более, что потом проблемы в атмосфере им расхлёбывать…
– Может, предупредить их, чтобы интересовались даже самыми необычными наблюдениями и предположениями любителей? Даже если тех профессионалы осмеивают? – предложила Шуша.
– Да, да… – задумчиво подтвердил Гришнак Углукович. – А сам я тем временем справки у самых-самых профессионалов в обсерваториях наведу. Чтобы инициатива от меня исходила, это повесомее будет. А ты, вот что. Действительно, иди-ка домой. Дома ведь сеть есть?
Шуша кивнула.
– Вот из дома и свяжешься с остальными геомантами-мировиками – нечего бюро подставлять опять. И спрашивай тактичненько, издалека, что называется. Чтобы мне ещё раз!.. – с намёком погрозил он кривым когтистым пальцем.
В квартире было пусто и тихо. Свекровь наверняка после работы пойдёт посидеть с подружками в клубе, как обычно по четвергам, а сокровище ещё с утра унёсся на какую-то профессиональную медицинскую конференцию и отправится на дежурство прямо с неё. «Может, и впрямь завести ребёнка?» – подумала Шуша, раздеваясь: в тишине прихожей каблуки сапожек цокали очень громко.
Хотелось есть и спать, но если первое желание легко выполнимо, то второе придётся отложить. Лучше завтра отдохнуть лишние два часа, раз уж директор разрешил прийти на работу к двенадцати. Связываться с геомантами других бюро надо сейчас.
Пообедав, Шуша задумалась. В принципе, коллеги американские и тихоокеанские отпадали сразу, в силу слишком большой разницы во времени: при современной загруженности геомантов ночью им всё-таки надо спать, чтобы нормально работать днём, а не болтать по сети, пусть даже и на профессиональные темы.
Иностранными языками она владела не сказать, чтобы хорошо, в школе кое-как уделила внимание лишь английскому. Мишель, ведущий геомант бюро в Париже, немного знал и английский, и русский. Объединив свои познания, они вполне могли общаться. Но, посмотрев в окно, Шуша отрицательно покачала головой: уже начинало смеркаться, значит, в Париже как раз разгар рабочего дня. Отвлекать Мишеля от снижения вероятности железнодорожной аварии в районе Южного Прикарпатья не стоит.
Серёга из Владивостока давно уже дрыхнет, так что оставался только один выход: Настя из Новосибирского бюро. Проблема только в одном: она была с ней практически незнакома, общалась только пару-тройку раз на профессиональные темы.
Вздохнув, она пошла в комнату и включила компьютер: выхода не оставалось.
К счастью, Настин ник в скайпе светился зелёным. Впрочем, если бы её не было в сети, Шуша просто позвонила бы ей по мобильнику и попросила подключиться, хотя, конечно, делать этого не хотелось из-за её незнания реалий Настиной жизни.
«Привет, Насть!» – начала писать она, но даже не успела послать сообщение: Настя написала сама.
«Наконец-то ты! Привет! Я целый день тебя искала».
Шуша пожала плечами, боясь и надеясь одновременно, и написала:
«Что случилось-то?»
«У вас там, говорят, какое-то эпохальное собрание было? Что там ваш нативный кочевник придумал?»
«Да так, мелочевка. Проверяющие из министерства набросились. Ну и провели собрание», – ответила Шуша, про себя подумав, что в наше время новости стали распространяться слишком уж быстро.
«Ну, значит, скоро и до нас руки дойдут…» – написала Настя, присовокупив к ответу унылый смайлик.
«Не хочется слушать речь о недостатках, имеющихся в работе?» – спросила Шуша.
«Очень. Ещё в школе ненавидела всю эту отчётную мутотень».
«Понимаю. Но зато у меня выходной в итоге до двенадцати завтрашнего дня!»
«Что это ваш Гришнак добрый такой стал? Или ты что-нибудь ляпнула на собрании?»
«Ляпнула, было дело. Я тебе потом письмом кину если хочешь».
«Так ты дома, что ли?» – наконец дошло до Насти.
«Ага. Отдыхаю».
«Вот я надеялась дома тебя застать сегодня! Не хотела по рабочей сети переговариваться».
Шушино сердце сжалось от предчувствия.
«А что так?» – спросила она.
«Да интересно мне кое-что… То ли паранойя у меня развивается по полной… То ли осень на мозги так влияет… То ли в отпуске долго не была…»
Шуше хотелось написать Насте «Не тяни!», но она сдержала себя, несколько раз глубоко вздохнула, сосчитала до десяти и напечатала с ощущением, что «приговор окончательный и обжалованию не подлежит»:
«Ты о том, что приближается со стороны Солнца?»
Настя долго не отвечала, Шуша аж взмокла.
«Со стороны Солнца? Не замечала такого. Но знаю, мы по-разному с тобой чувствуем… Всё равно, наверное, речь об одном и том же. Что-то совсем другое. Совсем. Прямо тоска наваливается… Ну, я объяснить иначе не могу».
Расправив плечи, Шуша откинулась в кресле. Сомнений у неё больше не осталось.