Глава 1
Трудно просыпаться осенним утром, когда за окном полутьма и лёгкая морось. Трудно просыпаться по будильнику и ещё труднее – вставать. Руки автоматически тянутся к часам, чтобы нажать волшебную кнопку, откладывающую звонок ещё ненамного, чтобы продлить сон…
Но в этот раз всё было не так. Шуша проснулась сама за несколько минут до семи, – событие беспрецедентное, что и говорить. Проснулась от странного беспокойного сна, не сказать что кошмарного… Мутный – это слово лучше всего подходило для его описания.
Она постаралась вспомнить образы, так встревожившие её.
…Странный свет необычного, какого-то тревожного оттенка настолько чуждый, настолько непостижимый, что охватывает холодная тоска…
…Распахнутые окна, в которые залетает дождь…
… Нелепое высотное здание из стекла и бетона посреди леса…
Так в чём же дело? Обычный сон, не отличающийся внятностью образов и последовательностью событий… Забыть?
Мягкость подушки, тепло одеяла, любимый запах сокровища, которому до конца дежурства осталось ещё полсуток. Утро как утро, утро спокойного дня, когда не надо подскакивать, чувствуя, что от нескольких лишних минут, проведённых в постели, зависит судьба мира. Всё привычно и знакомо, и кажется, ничто никому не угрожает, всё идёт своим от века налаженным путём.
И всё же в этот раз – только кажется…
Телефон едва пискнул: Шуша была готова к звонку и сразу придавила кнопку не желая, чтобы занудное пиликанье разбудило свекровь. Разогревая завтрак, она подумала, что сегодня, пожалуй, можно немного опоздать. Тогда она лениво закурила, прислушиваясь к миру и не обращая внимания на гудение СВЧ.
Песчинки и мох, деревья и облака – всё было на своих местах. В Японском море опять штормило, и сильно, но всех моряков можно спасти, раскрыв красный зонтик на Трафальгар-сквер в Лондоне ровно в тринадцать минут пятого по местному времени. Впрочем, об этом уже позаботился её коллега из Владивостока. Айсберг по-прежнему угрожал нефтяной платформе в Северном море, но в Аргентине уже третий день старательно выкорчёвывают кофейную плантацию под личным руководством директора Южноамериканского бюро, так что всё будет в порядке. Качество питьевой воды в Йоханнесбурге обязательно вернётся к норме в ближайшие часы, потому что три тысячи тонн булыжников уже сброшены с Оленьей сопки на Камчатке, а биржевой курс высокотехнологичных активов перестало лихорадить, поскольку ещё вчера кривая сосна на берегу Онтарио была пересажена на полтора метра южнее…
Ничего странного. Ничего ненормального. Всё в полном порядке.
Более того: ближайшие дни вообще обещают быть на редкость спокойными.
Если бы только не сон…
– Ты опоздала! – вместо приветствия нахально заявил остроухий аналитик за соседним столом.
– Во-первых, Гарик, ты мне не начальник. Во-вторых, если бы я не опоздала, мир бы рухнул, – привычно сострила она.
День действительно оказался лёгким, – она называла такие «подтирочными». Крупных катастроф или стихийных бедствий не предвиделось, оставалось лишь довести до конца начатое коллегами из других бюро. Чёртов айсберг в Северном море, несмотря на все усилия, всё-таки раскололся на несколько частей, и теперь, чтобы отклонить от нефтяной платформы самую непокорную из них, пришлось срочно сгонять всех голубей с купола собора Святого Петра в Риме. Птицы, обосновавшиеся там множество поколений назад, никак не желали покидать насиженное место, и отдел аэропроектов пошёл на святотатство: предложил стрелять в воздух. Холостыми, конечно, но это нарушило воздушный баланс, и дело могло закончиться ураганом в районе Большого Барьерного рифа. Впрочем, благодаря вовремя предпринятым отделом пиромантии мерам (в частности, небольшому лесному пожару в Канаде, в результате которого никто не пострадал, но Шуша никогда не одобряла и такое вмешательство в природную систему) ураган был предотвращён.
В Японском море всё никак не могли найти двоих моряков с потерпевшего крушение рыболовецкого траулера. Весь штат бюро чётко и единодушно указывал спасателям точку, где находилась их шлюпка, но вертолёты из-за шторма подняться в воздух не могли, а баньши, посланные на розыск, натыкались на повышенную турбулентность невдалеке от зоны, в которой потерпел бедствие траулер. Однако с помощью владивостокских и токийских коллег шторм обещал вскоре быть побеждённым, и в сохранении жизни моряков никто не сомневался.
Из раздумий в курилке Шушу вывело нытьё практикантки Анжелики. Геомантом она обещала быть средненьким, в лучшем случае районного уровня, но шуму разводила поболе директора.
– Ну почему всё время я? На самые грязные работы – я. Вечно я со всякой пакостью вожусь…
Из дальнейших довольно бессвязных жалоб выяснилось, что к директору пришёл завхоз бюро и заявил, что, раз уж в штате есть геоманты, то почему бы им, великим и могучим, не снизойти до нужд простых смертных и не использовать свои таланты на благо общества, то бишь, в данном случае – службы эксплуатации здания? Благо заключалось в том, что надо было раз и навсегда отвадить воробьев, прочно обосновавшихся на статуе Махатмы Ганди перед входом и загадивших её до неузнаваемого состояния.
Анжелика почувствовала, что для этого необходимо «всего лишь» затопить в Бискайском заливе катер с пятью тоннами нефти. Такого, разумеется, отдел аквамантии, как и отдел экоконтроля, позволить не могли, и на голову Анжелики обрушились кары небесные. Превентивно, дабы впредь неповадно было такое предлагать. Шуша сосредоточилась, прислушиваясь к миру, а потом, приобняв практикантку за плечи, посоветовала:
– Не принимай близко к сердцу. Скажи им всем: для этого необходимо только вон у той сосны отпилить нижнюю ветку, видишь?
Она показала Анжелике из окна молодую сосенку в сквере через улицу. Анжелика недоверчиво посмотрела на неё, и Шуша утвердительно покивала. И пожалела о данном совете, – взгляд Анжелики из недоверчивого сразу стал завистливым…
На рабочем месте её ждал сюрприз. Сисадмин, рыжий нативный горец, подложив на кресло кипу географических и геологических справочников с её стола и только таким образом сумев достать короткими ручками до клавиатуры, колотил по клавишам с упорством предка, добывающего руду в подгорном просторе, и приговаривал:
– Вооот… Так гораздо лучше… Компьютер! Вещь тонкая, понимать надобно! А они с ним…
– Хард, ты что творишь? – вопросила у рыжего Шуша.
– Почточку тебе переустанавливаю, почточку, человече!
– А комп-то модернизировал, чучело Торина?
– Будут деньги, будет время – и памяти добавим! – весело пропел горец.
– Ты что?! – завопила Шуша. – Я же тебе два месяца назад заяву на модернизацию написала! Пятьсот двенадцать мег оперативки в наше время – нормально, да?! Да он с новой почтой теперь просто гикнется! Я и так загружаюсь по полчаса! Этим компом уже гремлины брезгуют!
За соседним столом улыбался тайком остроухий Гарасфальт. Потом не выдержал:
– А этого небось ты не предчувствовала и не предвидела, Шушенька!
Шуша взмахнула рукой, изображая, что собирается вцепиться в длинное ухо аналитика.
– Ой-ой, как мне страшно! – откровенно захохотал тот, отмахиваясь.
А горец пропел ей в спину:
– Вот будет у конторочки золотишко, чтобы у моего папочки купить платочки памяти, – вот и времечко модернизировать компик будет у меня! А то по остаточному принципу финансируют, понимаешь!
Крыть было нечем. Семья нативных горцев, к которой принадлежал сисадмин, и впрямь славилась своим компьютерным железом. У себя в горах вокруг Кремниевой долины они производили лучшие в мире жёсткие диски, платы памяти, видеокарты и прочее настолько качественно, как никогда не удавалось создателям компьютеров – техноориенталам.
Но и стоили сработанные горцами платы и диски немало. Бюджетной конторе, которой являлась система бюро МЧС Организации Объединённых Рас, даже на обычные интеловские и майкрософтовские железки и софт приходилось копить месяцами.
Хад соскочил с её стула, похохатывая.
– А за обложечку справочника ответишь! Вещь подотчётная, с инвентарным номером! – прокричала Шуша, потрясая помятым географическим атласом вслед сисадмину, ринувшемуся к следующей жертве.
– Но-но! – весело погрозил пальцем нативный горец. – Я ведь тоже могу за «чучело Торина» в Комиссию по политкорректности пожаловаться!
Шуша мрачно фыркнула. «А я на тебя – за слово «человече». И ты это знаешь!».
– Ой, не могу! – заливался Гарасфальт, хлопая ладонью по столу. – Вечно геоманты оттяг устроят! Ну скажи, ну скажи мне, тупому аналитику, что ты это предчувствовала, что ты это знала с самого утра!
– Не с утра даже, Гарик, дорогой! – начала Шуша, но её перебил один из подчинённых остроухого, Миша:
– Между прочим, о грядущей замене почтовой программы она полгода назад директору писала!
Шуша благодарно кивнула молоденькому техноориенталу. Тот покраснел от собственной смелости и попытался залезть в монитор с головой. Она же снова повернулась к Гарасфальту:
– Хочешь, тебе то письмецо перешлю? – вкрадчиво спросила она.
– Ой, не надо! – хохотал аналитик. – Верю, верю! Тогда почему сегодняшнее не почувствовала? Вот скажи, объясни! Значит, вы не всесильные всё-таки? А, геоманты? А?
– Была б я домашней хозяйкой, миляга, то знала б, конечно, кто там у меня в компе собирается пошурудить, но, видишь ли, какая проблема, дорогой мой, – так же вкрадчиво продолжала Шуша, – мне не квартиру, а целый мир в порядке содержать приходится. И тебя в том числе, бестолкового, время от времени предупреждать кое о чём…
– О чём? – насторожился остроухий.
Шуша на мгновение сосредоточилась. Такие поединки они разыгрывали не раз, и она многое знала о шалостях коллеги.
– Ну, например, о том, что твой сильмарилл драгоценный нашёл-таки кое-что под диваном… Предупреждала я тебя, не надо было домой никаких ундомиэлечек приводить…
За столом позади прыснул Шушин коллега Ярик, геомант регионального уровня.
Аналитик помрачнел и ушёл в себя.
Остаток дня Гарасфальт провёл в молчании, только время от времени шевелил губами, видимо, репетируя оправдания перед женой.
В лифтовом холле бюро задумчиво слонялась недавно пришедшая в бюро сотрудница Юлечка из отдела аэропроектов.
– Ты что, ждёшь кого-то? – спросила Шуша, входя в лифт.
– Нет… Я наверх, – застенчиво показав тонким наманикюренным пальчиком, сказала Юлечка. – Хочешь со мной?
– Куда? – не поняла Шуша, на всякий случай вернувшись на площадку.
– Девушка, вы едете наконец? – громогласно окликнули из лифта.
– Наверх… – прошептала Юлечка, и Шуша, наконец, поняла. Махнув рукой, она отпустила страждущих в лифте. Двери закрылись, и послышалось ровное гудение уходящей вниз кабины.
– Тебе ведь в Ясенево? – спросила Юлечка приглушённо.
– Ну да.
– А мне в Очаково… По пути, верно? – Юлечка распахнула голубые глаза во всю ширь.
– Ну, если ты считаешь, что Ясенево по пути в Очаково…
– Знаешь, не важно! – рассмеялась Юлечка. – Я долечу! Они долго ждали лифта, идущего вверх, до крыши. Каждое утро, приходя на работу и дожидаясь лифтов на первом этаже, Шуша злилась на них, торчащих где-то наверху и не желающих спускаться, чтобы подвезти хотя бы разок, для разнообразия, опаздывающих сотрудников в офисы. Теперь она злилась на лифты, которые все спускаются вниз, подвозя усталых сотрудников, но почему-то не могут сделать исключение, чтобы доставить пассажиров наверх.
На крыше было холодно. Гораздо холоднее, чем внизу. Пара-тройка вертолётов, красиво подсвеченных прожекторами стоянки, смотрелись, как ёлочные игрушки.
Дойдя до угла крыши, где на покрытии разметка изображала нечто с крыльями летучей мыши на белом фоне, Юлечка потянулась.
– Ох, Юль, я и не думала, что ты…
– Да ладно… Садись.
Спина баньши была жёсткой, Юлечкины худенькие рёбра чувствовались даже сквозь одежду, но сидеть было вполне можно. Тишину, в которой Шуша наслаждалась полётом, несмотря на ветер, бьющий в лицо, вскоре прервала сама Юлечка.
– Хотела тебя спросить… – Да?
– Как там у нас, за переработки платят?
– Думаю, тебе надо сначала трудовой кодекс прочитать… Я ж не знаю, за что вам должны платить! – напрягая голос из-за ветра, ответила Шуша.
Юля обернулась через плечо:
– Погоди, сейчас сядем и поговорим! И вдруг заложила вираж.
– Йаааааааа! Йа-аааааааа! Йоуууууууууууууууу!!! Яааагааааааааа-бабаааааа! – провыла она, огибая вертолёт с эмблемой МЧС.
Шуша рефлекторно вцепилась в её плечи, проклиная тот момент, когда пятнадцать минут назад остановилась в лифтовом холле.
– Юляаааааа! Приди в себяаааааа!!!! – прокричала она.
– Не Юляааааа! – завопила в ответ баныпи. – Йууууууууулиииианнннна! Так меня дедушка назвал!
– Йууууууулииииииианнннна! Ты что, самоубийца?! Остановись, ты меня слышишь?! Я боюсь!
Юлечка, хохоча, с разгона приземлилась на ближайшую крышу. Шуша огляделась: они находились в районе станции подземки «Профсоюзная». На здании напротив располагалась официальная парковка воздушного транспорта, но Юля, похоже, специально выбрала эту покрытую гремящей при каждом шаге кровельной жестью крышу обычного жилого дома.
– Извини, что напугала! – отдышавшись от смеха, сказала Юлечка. – Не могла удержаться, как увидела этот вертолёт. Я ведь раньше спасателем работала…
– Спасателем? – удивилась Шуша. – В МЧС?
Весь облик хрупкой маленькой Юлечки никак не вязался с героическим образом спасателя. Её биография считывалась буквально: хорошо учиться, хорошо работать, выйти замуж за достойного, как и она, представителя болотноориентированного меньшинства, стать хорошей матерью. И время от времени позволять себе вот такие оттяги, как сегодня. Чтобы жизнь пресной не казалась.
– А чего ты удивляешься? Четыре с лишним года в группе высотных спасателей, а теперь вот… – Юля развела руками.
– Травма? – спросила Шуша.
Прислушиваться, залезая в личную жизнь сотрудницы, ей не хотелось.
– Нет. Вышла новая должностная инструкция, и уволили меня. В связи с недостатком веса.
– Понятненько, – протянула Шуша. – Небось, в группе одни мужчины остались?
– Конечно! – с лёгкой издёвкой произнесла Юлиана. – И не подкопаешься! Высотный спасатель в связи с новыми требованиями безопасности должен весить не меньше семидесяти килограммов! Чтобы ветром не сдувало! И никакой суд ничего не докажет…
Случаи, когда общество пасовало перед явным нарушением принципов политкорректности, были не так уж и редки. В ситуации с Юлей, вероятно, и впрямь в основе новой инструкции лежал какой-то инцидент: кого-нибудь сдуло мимо цели, операция по спасению оказалась под угрозой или даже сорвалась. Но, составленная так, инструкция явно дискриминировала часть спасателей по половому признаку: во времена здорового образа жизни и повального увлечения диетами найти феминопредставителя весом более семидесяти кило можно было разве что среди хронологически одарённых техноориенталов, которые уж точно не умеют летать… Вероятнее всего, руководство МЧС просто экономило таким образом на дополнительном оборудовании и страховке, необходимых для сотрудниц с небольшим весом.
– Посидим тут? Ты не торопишься? – спросила Юля.
– Давай. Я, в общем-то, решила смыться пораньше сегодня, погулять… Обычно позже ухожу. Так что можно и посидеть.
Юля устроилась на самом краю крыши, свесив ноги вниз. Обернувшись к Шуше, она похлопала ладонью рядом с собой:
– Не бойся. Я же всё-таки спасатель…
Под низким, ярко подсвеченным огнями города осенним небом проносились вертолёты. Временами на фоне туч мелькали силуэты представителей меньшинств, способных к полёту. Было ещё тепло, дождь, закончившийся днём, оставил после себя множество луж, и многочисленные отражения в них добавляли городу ещё больше света.
– Тебе зарплаты как, хватает? – спросила Юля. – Мне после МЧС как-то маловато. Но там за риск доплаты были большие… Я, наверное, поработаю и уйду куда-нибудь ещё.
– А у меня выбора нет, – спокойно ответила Шуша. – Я думала, ты знаешь…
– А что?
– Трубить мне на госконтору ещё лет десять как минимум. Да и потом вряд ли что-нибудь нормальное смогу найти.
Юля недоверчиво посмотрела на неё.
– Серьёзно, ты что, не знала? Я же геомант. Как заметили способности, так сразу – специализированное обучение, индивидуальный подход, и вперёд… Четыре года мне было. Ну, а уж когда поняли, что способности у меня… выдающиеся… – Шуша произнесла это слово, чуть скривившись, – тут совсем шизухой повеяло. Ну и, раз государство столько денег на моё обучение потратило, – я теперь отдать их должна. Считай, я практически как военнообязанная. Спасибо Организации Объединённых Рас.
Юлечка покивала:
– Понимаю. Я ведь тоже военнообязанная. И без разницы, что из спасателей уволили, при ЧП – предписание в зубы и на ликвидацию. Это, если вы, геоманты, не справитесь, – усмехнулась она. – И мама с папой военнообязанные. Только они не здесь приписаны.
– Почему не здесь?
– Так мы же по контракту из Ирландии сюда приехали. Мне десять лет было. Контракт кончился, а мы остаться решили.
– А язык прекрасно знаешь! – восхитилась Шуша.
– Спасибо! Это я сама, в школе! А родители по программе остроухих выучили. Акцент остался небольшой…
– А почему здесь основались-то?
– Не поверишь! – рассмеялась Юлечка. – Здесь болот больше. И свободнее они. Там прилетишь из города отдохнуть – руки раскинуть места не найдёшь, так всё заселено! А здесь – рай земной!
Шуша улыбнулась, представив себе, какое впечатление производили на жителей перенаселённой Европы российские леса и болота, если и теперь, в начале двадцать первого века, средняя плотность населения в стране составляла всего чуть больше восьми представителей разумных рас на километр.
– А почему ты потом-то работы не найдёшь нормальной? – вернулась к теме Юлианна.
– Ты прямо как с Луны свалилась! Ни законов не знаешь, ничего! – рассмеялась Шуша.
– Да пойми, мне до сих пор ни до чего не было! Так мечтала в детстве спасателем, как папа, стать! Сразу после школы – в колледж, училась-училась, потом работала, работала… Почти как ты, только без закрытого обучения. Меня ничего и не интересовало больше.
Она вздохнула, вспомнив, видимо, любимую работу.
– А у меня вот какое дело… Понимаешь, во избежание разных неприятных инцидентов крупным компаниям и корпорациям запрещено принимать на работу геомантов регионального и мирового уровня, – сказала Шуша. – Запрещено и ведущих магов-мастеров. Опасно это. Чтобы не было возможности в узких интересах их способности использовать… Ну и мне в итоге как геоманту-мировику, вообще, возможно, всю жизнь на бюро придётся пахать.
– А откуда у тебя они?
– Кто они? – не поняла Шуша.
– Ну, способности эти… Они же редкие очень, верно? – спросила Юля.
– Редкие, да. Самые редкие из всех магических, – подтвердила Шуша. – От прабабушки достались. Считай, с начала прошлого века. Тогда-то официальных структур не было, так что она свою территорию держала в порядке, и всё. А так, если прадедушке верить, то она и посильнее меня была…
– У тебя прадедушка жив?! – восхищённо спросила Юлечка.
– Жив… Я к нему в гости езжу несколько раз в год. Ну, когда могу.
– Здорово! Для техноориентала без способностей он, наверное, очень хронологически одарённый…
Шуша помолчала, размышляя, стоит ли сразу раскрывать сотруднице, с которой они едва познакомились по-настоящему, родовые тайны.
– Он не техноориентал, – решилась она наконец. – И, конечно, и меня переживёт. Он маскулинодендрофил.
Юлечка широко распахнула и без того немаленькие глаза:
– Серьёзно?! Вот здорово! А кто он?
Шуша внимательно посмотрела на Юлю, проверяя, не провоцирует ли та её.
– Зачем тебе это?
Юля снова рассмеялась, понимая, чего опасается Шуша.
– Не волнуйся! – сказала она. – У меня у самой дедушка по маме – не баныпи, а Джек О'Фонарелл. Живут с бабулей душа в душу уже почти шестидесяти лет!
Баньши… Джек О'Фонарелл… Шуша решила, что Юле и впрямь можно доверять. Но всё-таки, зачем ей это?
– Откуда ты родом? Вроде откуда-то с Волги? – продолжала болтать Юлианна. – Я не знаю маскулинодендрофилов оттуда. У нас можно встретить несколько рас, но у вас только лешие ведь?
Шушины подозрения развеялись. Похоже, никто не собирался обвинять её в неполиткорректности, если она назовёт расу прадедушки по-настоящему.
– Нет, он не леший. Там, в Поволжье, свои маскулинодендрофилы есть. Они там всегда жили, и никуда даже не мигрировали из тех мест. Он киреметь.
– Он что? – переспросила Юлечка, не понимая.
– Не что, а кто. Киреметь, – сдержанно ответила Шуша.
– Я о таком и не слышала никогда… – прошептала баныпи, округлив глаза. – Вот бы у вас побывать…
– Что же, следующим летом, может, и съездим, – сухо произнесла Шуша.
Ей вдруг не понравилась Юдина непосредственность и её почти биологический интерес к представителям неизвестных ей рас.
– Ну что, полетели? Предложение подвезти в силе, или я сама? Тут подземка недалеко, – сказала она, вставая.
– Подвезу, конечно! – подскочила Юля и, забавно встряхнувшись, тягуче потянулась, перевоплощаясь.
«Как маленькая собака!» – невольно подумала Шуша и тут же одёрнула сама себя: неполиткорректно.
Сокровище уютно посапывал в темноте, сквозь тонкое, ещё не зимнее одеяло Шуша чувствовала боком его тощую спину. Она не собиралась прислушиваться, она и так знала, что дежурство выдалось нелёгким. Выспится – сам расскажет. Завтра. А то, что съел почти всё, что было в холодильнике, и задрых ещё до её возвращения, и даже потискаться не успели, – так это обычная проблема врачей после суток дежурства. Зато притянул её под бок, как только сама Шуша легла.
Только бы не начал среди ночи говорить спросонок: сегодня она хотела сосредоточиться на ощущении далёкого кризиса, точнее, ещё только «предчувствия предчувствия» его, которое преследовало Шушу с прошлой ночи…
Она постаралась отвлечься от воспоминаний о сегодняшнем. Сейчас речь шла не о банальных проделках коллеги аналитика и не о конкретной стае воробьев, теперь переселившейся со двора бюро в сквер напротив. Шуша усмехнулась, почувствовав, как бригада дворников-горноориенталов, матеря завхоза, отдирает среди ночи присохшее к статуе Махатмы воробьиное дерьмо, – некоторые выражались весьма изысканно, не каждый писатель «новой волны» на такие обороты способен.
Нет, речь идёт о невнятном ощущении, которое вызвал вчерашний сон… Что именно искать? И где? Как выглядит потенциальный враг, и кто его союзник? Какое изменение в мире будет служить признаком его появления?
Земля вращалась под звёздами и Солнцем: одновременно медленно и быстро, одновременно большая и маленькая… Западно-Европейское бюро в Париже и Западно-Африканское бюро в Тунисе уже передавали вахту Восточно-Американскому в Чикаго и Южно-Американскому в Буэнос-Айресе, чтобы те в свою очередь через несколько часов сдали дела Западно-Американскому в Сан-Франциско и Тихоокеанскому в Сиднее… Над Атлантикой пытался созреть тайфун, но у него нет шансов, поскольку на Кольском полуострове уже отрыли и собирались утопить в близлежащем озере вросший в землю с ледниковых времён трёхтонный валун. Нашествие саранчи в Нижнем Поволжье в будущем году тоже можно считать «успешно несостоявшимся», поскольку в Алис-Спрингс мужчина тридцати двух лет, разведённый отец двух дочерей, потомок ирландских переселенцев (сумели соблюсти все условия, молодцы, коллеги!) уже пролил воду из полиэтиленового пакета на кухонный стол…
Уже засыпая, Шуша почувствовала, что завтра ей не светит доложить директору о своём предчувствии. Хоть она была принципиальным противником решения собственных проблем с помощью своих способностей, а не могла не заметить каплю вновь пошедшего дождя, занесённую ветром в окно: придётся завтра кого-то заменять…
– …Что?! – подскочила она.
– Экстракт ацеласа ноль пять внутрисердечно! Дефибрилляцию на счёт три! Раз! Два!.. – сокровище, размахивая руками, опять реанимировал кого-то во сне.
Но не это разбудило Шушу. Она сумела поймать то, вчерашнее ощущение.
Кризис маячил впереди.
Ещё далеко, за «горизонтом событий».
И приближался он со стороны Солнца.