Глава 3
Субботним утром дверь в лабораторию Ханны распахнулась, напугав ее. Уайет вошел по-хозяйски, будто это место принадлежало ему. Собственно, юридически так оно и было. Но это были владения Ханны – единственное место, где царил порядок и покой, вне зависимости от того, в каком хаосе пребывала ее жизнь.
Ханна напряглась, волосы на затылке встали дыбом. Она никогда прежде не ощущала прямо-таки животную ненависть к кому-либо, и сила бурлящих в ней эмоций удивила женщину.
– Вы сказали – в полдень. Еще рано. – Она старалась говорить вежливо, но, судя по ухмылке Уайета, ей это плохо удавалось.
Его темные глаза остановились поочередно на каждом предмете оборудования, прежде чем вернуться к ней – только для того, чтобы также внимательно изучить и ее.
– Дождь усиливается. Я хочу, чтобы вы показали ферму сейчас.
Дождь? Ханна моргнула и прислушалась. И правда, дождь барабанил по металлической крыше конюшни. Она была так погружена в свои проблемы и заботы, что не обратила внимания на этот звук.
Ханна посмотрела на Уайета. Его гладкие скулы были выбриты совсем недавно, а волосы были чуть влажными. Неожиданно Ханна представила его лежащим на смятых простынях…
Откуда это взялось? Она прогнала мысль прочь.
Черный кашемировый свитер обрисовывал широкие плечи Уайета, в V-образном вырезе проглядывала белая футболка, вытертые джинсы облегали голени и длинные мускулистые бедра. Что-то – не иначе раздражение – заставило ее сердце биться чаще.
– Мне нужно закончить с заказами, прежде чем их отправят на почту. Возвращайтесь в двенадцать. Пожалуйста, – добавила она.
Ханна не собиралась позволять ему срывать план работы и таким образом давать повод для увольнения.
– Наблюдение за служащими необходимо в любом новом деле. Я начну с вас. Посмотрю, чем вы занимаетесь.
Негодование в ее душе боролось с беспокойством, выводя Ханну из душевного равновесия, но выставить хозяина она не могла.
– Тогда хотя бы закройте дверь. В лаборатории не должно быть пыли, а температура поддерживается постоянная.
– Это так важно?
– Учитывая то, что я работаю с образцами, стоящими тысячи долларов каждый, – да, такой контроль важен.
В его глазах блеснуло любопытство. Уайет медленно подошел, вторгаясь в ее личное пространство, но Ханна не сдвинулась с места, не собираясь уступать место у микроскопа, несмотря на горячее желание оказаться как можно дальше отсюда.
– Над чем вы работаете, док?
Странный вопрос для человека, которому принадлежит все вокруг.
Все, кроме нее, конечно.
– Проверяю жизнеспособность образца, прежде чем заморозить его и отправить заказчику.
– Образца чего?
Он шутит?!
– Спермы. Хотите взглянуть?
Она вынуждена была посторониться. Уайет склонился над микроскопом:
– Скажите, что это?
Ханна вздохнула, пытаясь сосредоточиться на вопросе, но аромат его одеколона – пачули, сандаловое дерево и кипарис – отвлек ее.
– Это сперма жеребца-производителя Командора, – наконец ответила она. – Он приносит «Сазерленд» самую большую прибыль.
Ханна жестом отогнала мужчину от микроскопа. Когда она настраивала фокус, ее движения стали неуверенными. Ханну раздражало, что Уайет так легко смог вывести ее из равновесия.
– Для чего все это оборудование и таблицы?
Еще один странный вопрос для владельца фермы.
Ханна отложила карандаш, которым делала записи:
– Если я отвечу, вы оставите меня в покое?
– Я не оставлю вас в покое, пока не узнаю все, что мне нужно.
– Вы ничего не знаете о бизнесе, в который вложили миллионы?
– Вы имеете в виду бизнес, от которого зависит ваша зарплата? – парировал Уайет.
Да, он прав. И если она хочет по-прежнему получать зарплату, чтобы заботиться о лошадях и жить как ей нравится, лучше проигнорировать отвращение, которое она испытывает к нему.
– Прошу прощения. Время идет, а мне действительно нужно закончить работу, пока образец еще годен.
– Ответьте на мой вопрос, Ханна.
– На полках стоит оборудование, которое мы используем. У каждого жеребца есть собственные…
Щеки молодой женщины покрылись румянцем, и она запнулась. Но разведение лошадей – ее профессия. В обсуждении нет ничего необычного. Так почему же она так неловко себя чувствует? Они же говорят не о ее сексуальных предпочтениях.
Или его.
Она представила Уайета с обнаженным торсом, приподнявшегося над ней, представила, как черты его лица искажает страсть, а не раздражение. У Ханны свело низ живота. Она резко втянула в себя воздух.
«Милая, у тебя слишком долго не было мужчины».
Ханна откашлялась и, игнорируя разлившееся по телу тепло, продолжила, очень аккуратно подбирая слова:
– У жеребцов есть свои предпочтения, которые могут помешать или помочь в процессе размножения и селекции. Лучшие результаты получаются с соблюдением всех условий, так что мы заносим в таблицы особенности каждого производителя.
Его глаза сузились, и на мгновение показалось, что воздух завибрировал от напряжения.
– На ферме «Сазерленд» два ветеринара. Ваша должность кажется мне лишней. Зачем платить вам зарплату? Убедите меня в том, что вас приняли на работу не только потому, что вы дочь владельца фермы. Ханна облизнула внезапно пересохшие губы:
– Штатный ветеринар наблюдает за общим здоровьем животных. Я – за их размножением.
– То есть за тем, что животным с начала времен прекрасно удавалось без посторонней помощи и всяческого оборудования.
– Разведение породистых лошадей – конек фермы «Сазерленд». Элитные кобылы и жеребцы продолжают приносить нам деньги многие годы спустя после того, как прекращают участвовать в соревнованиях.
– А почему штатный ветеринар не может следить за этим?
– Выведение чемпионов намного сложнее, чем случайное спаривание животных. Это смесь генеалогии, генетики, биологии и ветеринарии, направленная на получение лошади с оптимальными задатками и минимальными недостатками. Это наука, в которой я преуспела. Скажите честно, что вы знаете о разведении лошадей? – спросила Ханна.
– Немного.
– Тем не менее вы купили эту ферму. На большинстве ферм оплодотворение происходит естественным способом. У нас почти все делается с помощью искусственного осеменения.
– Почему?
– На это есть несколько причин. Наши лошади слишком ценны, чтобы подвергать их риску во время спаривания, к тому же замороженная сперма позволяет нам оплодотворять кобыл не только в наших конюшнях. Перевозка кобылы в другую страну стоит дорого и может нарушить ее цикл. Плюс необходимость карантина. Пересылка семени менее затруднительна.
Уайет указал еще на одну таблицу:
– А это что?
Ханна нахмурилась. Ей нравились ее таблицы и графики. Они были очень полезны: она могла взвесить все за и против очередного спаривания.
– Это расписание для жеребца. Регулярный сбор семени обеспечивает наилучшие результаты. Список рядом – перечень того, что нужно отправить в ближайшее время. Мне надо закончить, прежде чем я смогу устроить для вас экскурсию и прежде чем образец потеряет жизнеспособность. Так что, пожалуйста, мистер Джейкобс, уйдите и позвольте мне заняться моей работой.
– Уайет, – поправил он.
Ханна не хотела называть его по имени. Это подразумевало дружбу – то, чего никогда не будет. Но боссом был он, и это означало, что придется кое с чем смириться.
– Уайет. Породистые лошади фермы «Сазерленд» много лет становятся чемпионами в конкуре и выездке. Разрешите проводить вас в помещение для гостей в административном корпусе. Вы выпьете чашку кофе и просмотрите каталог наших жеребцов, кобыл и же ребят, пока я закончу с делами.
Его темные глаза задержались на ней, вызвав странное ощущение в теле, так что у Ханны даже свело пальцы на ногах.
– Я сам найду помещение для гостей.
В тот момент, когда Уайет ушел, напряжение исчезло, сменившись слабостью. Ханна замерла, склонив голову и пытаясь собраться с мыслями.
Да будь он проклят! Как она будет с ним работать, если не может находиться с ним в одной комнате?
Только она вернулась к работе, как дверь снова открылась. Уайет вошел, держа один из многочисленных фотоальбомов. Краткосрочная передышка закончилась. Он устроился на табуретке как раз напротив рабочего стола.
– Я думала, вы собираетесь дать мне поработать.
– А я вам не мешаю. Чем скорее вы закончите, тем скорее мы займемся нашими делами.
Он углубился в альбом.
Раздражение усилилось. Если он не перестанет отвлекать ее, то никогда не дождется экскурсии, а ведет себя так, будто задержка – это ее вина.
Намереваясь игнорировать Уайета, Ханна сжала зубы и занялась делом. Каждый раз, когда она поднимала голову, ее взгляд встречался с взглядом Уайета, и каждый раз при этом пульс Ханны учащался.
Она хотела, чтобы он покинул ее лабораторию. Ее ферму. Ее жизнь.
«Папочка, что же ты наделал?!»
Запечатав последнюю колбу и упаковав ее, Ханна ощутила облегчение… которое было смешано со страхом. Окончание работы означало, что ей придется надолго остаться наедине со своим новым боссом.
Смирившись с предстоящим испытанием, она вздохнула:
– Откуда вы хотите начать?
Уайет закрыл фотоальбом и поднялся. Ханне пришлось признать, что он необычайно грациозен.
– Мне все равно.
– Сузьте круг. Территория занимает две тысячи акров. Какую часть вашей собственности вы хотели бы осмотреть?
– Кроме дома, этой конюшни и административного корпуса, я ничего не видел.
– Вы потратили миллионы, даже не зная, за что платите?
– У меня были фотографии, карты и видео, которые подготовил агент по недвижимости. Ферма «Сазерленд» – это именно то, что я хотел.
Ханна вспомнила о приезде оператора несколько месяцев назад. Отец сказал ей, что видео будет использовано в рекламных целях. Значит, Лютер уже тогда планировал разрушить ее мир.
– Так чего же вы хотели? – Она поморщилась, поняв, что слова звучат двусмысленно.
Лицо Уайета стало непроницаемым, будто разом захлопнулись окна души.
– Иметь коневодческую ферму. Еще вопросы?
Это была явная ложь – Ханна готова была поспорить на что угодно. Но у нее не было доказательств.
Ханна не поверила ему, и, честно говоря, Уайету было наплевать. Его устроило бы, если бы ей все надоело и она уволилась сама.
В его планы никогда не входило изображать няньку при избалованной принцессе. Он купил ферму для Сэма и намеревался проводить здесь как можно меньше времени. Но за Ханной следовало присматривать.
Дверь в лабораторию распахнулась, и это спасло его и длинноногую шатенку от неловкой паузы. Худощавый рыжий парень ворвался внутрь:
– У доктора Уилла еще одна!
Ханна мгновенно стала внимательной и настороженной. Уайет нашел эту перемену интригующей. Она жестом приказала парню говорить дальше.
– Он привез ее, как только власти дали разрешение. Говорит, это станет настоящей проверкой твоих способностей.
– Предполагается, что я соглашусь на это?
Рыжеволосый ухмыльнулся:
– Ханна, ты никогда не отказываешь.
Уайет пытался понять смысл их разговора, но тщетно, однако он сомневался, что двадцатилетний парень намекает на секс, а именно это приходит в голову, когда слышишь о женщине, которая никогда не отказывает.
Он проклял свою предательскую чувственность. У Ханны Сазерленд, может быть, шикарная внешность и чертовски соблазнительная фигура, но между ним и его временной служащей никогда не будет ничего, даже отдаленно похожего на близость.
– Я – Уайет Джейкобс. А кто ты? – вмешался он в разговор.
Две пары глаз уставились на него. Ханна нахмурилась.
– Простите. Джеб Джоунз – ассистент-ветеринар. Уайет – новый владелец фермы.
Уайет пожал руку Джеба:
– Кто такой доктор Уилл?
Ханна сорвала лабораторный халат и повесила его на крючок у двери:
– Один из местных ветеринаров. Экскурсию придется отложить.
– Вы хотите рискнуть, не думая о последствиях вашего отказа?
– Я не отказываюсь, мистер Джейкобс, а откладываю экскурсию до тех пор, пока не справлюсь со срочной работой.
Ее раздражение было очевидно, несмотря на приятную улыбку. Несомненно, эта улыбка покорила множество мужчин. Но не его.
– Пойдем, Джеб. – Ханна выбежала из лаборатории.
Парень заколебался, пытаясь разобраться, кто тут главный, потом последовал за ней. Ошарашенный непокорностью Ханны, Уайет взвился, но потом взял себя в руки. Ханна – испорченная папенькина дочка, которая считает, что для нее закон не писан. Он проучит и ее, и ее приспешника иначе.
Уайет последовал за бегущей парой, в мыслях планируя уволить Ханну, а прихвостня предупредить на будущее, а еще сообщить доктору Уиллу, что ферма «Сазерленд» больше не будет служить свалкой для больных животных. Может, Ханна и не умеет отказывать, но у Уайета с этим проблем нет.
Ханна и Джеб бежали, не обращая внимания на дождь. Они свернули с асфальта на грунтовую дорогу, ведущую к группе строений, расположенных за рощей. Уайет забрался в свой «мерседес».
Как только он съехал с асфальта, подвеске машины пришлось испытать все прелести выбоин и ям. Учитывая безукоризненное состояние фермы, эта небрежность удивила его. Он мысленно сделал заметку: поговорить с менеджером насчет гравия и засыпать ямы.
Пикап с прицепом для перевозки лошадей стоял у открытых дверей конюшни. Уайет припарковался рядом. Эта конюшня явно не поддерживалась в образцовом порядке. Странно.
Он выбрался из машины, протиснулся между прицепом и дверным косяком. Несмотря на то что снаружи конюшня выглядела не блестяще, внутри она была безупречна. Запах свежих стружек, сена и овса нахлынул на него вместе с воспоминаниями о счастливых годах, проведенных с Сэмом.
В загоне трейлера нервно плясала лошадь, вставая на дыбы, ее копыта глухо стучали по резиновому покрытию. Ханну от взволнованного животного отделяла невысокая перегородка. Она поглаживала лошадь по шее и по спине, ласково приговаривая:
– Все хорошо, девочка. Тебе нечего бояться. Мы о тебе позаботимся.
Ее спокойный мягкий голос резко контрастировал с тем нетерпеливым тоном, которым она отвечала на его вопросы.
Лошадь испуганно заржала, и Уайет вздрогнул. Уже почти пятнадцать лет он не работает с лошадьми, но даже ему ясно, что лошадь сильно напугана.
– Уходите отсюда, – тихо распорядился он.
– Минутку, – спокойно ответила она. – Ладно, ребята, давайте выпустим ее и посмотрим, что из этого выйдет.
– Тебе это не понравится. – Пожилой мужчина в грязных джинсах и выцветшей куртке вышел из-за трейлера и похлопал Уайета по плечу. – Лучше отойди подальше, сынок.
Уайет снова почувствовал себя подростком. Он тысячу раз слышал то же самое от Сэма, когда тот еще был в здравом рассудке.
Ханна нахмурилась:
– Я позову вас, когда закончу.
– Я не уйду.
– Если вы останетесь, либо будете мешать, либо пострадаете.
– Я ухаживал за породистыми лошадьми с четырнадцати лет и до тех пор, пока не уехал в колледж. Вам не стоит выпускать лошадь. Ее нужно отправить туда, откуда привезли.
Черты лица Ханны приобрели воинственное выражение.
– Исключено – и это вам подтвердит полицейский, если вы возьмете телефон и позвоните офицеру…
– Харрису, – подсказал ветеринар, когда Ханна вопросительно изогнула бровь.
Открытое неповиновение вывело Уайета из себя.
– Я не желаю видеть это животное на моей территории.
Ханна спустилась по пандусу и двинулась на Уайета, пока они не оказались лицом к лицу – так близко, что он ощутил мятный аромат ее дыхания и жар, исходящий от промокшей одежды.
Он пытался отвлечься от того факта, что белая футболка Ханны стала почти прозрачной, но ничего не вышло. Мокрая ткань прилипла к ее груди с напряженными сосками и обрисовала тонкий белый бюстгальтер. Его тело среагировало, как у всякого здорового мужчины, и, как он ни старался, ему не удалось утихомирить сердцебиение.
– Мистер Джейкобс, Уайет, мы все обсудим после того, как я осмотрю ее. Но сейчас, пожалуйста, отойдите и не мешайте мне заниматься своей работой.
– Я думал, вы специалист по размножению.
– По субботам у меня короткий день. В свободное время я занимаюсь другими делами.
– Вы забыли, кто платит вам зарплату?
– Вы, хотя изо всех сил стараетесь этого избежать. Дайте мне час, чтобы осмотреть кобылу и понять, с чем мы имеем дело. Это вопрос жизни и смерти. Я не могу небрежно обращаться с чьей-либо жизнью. А вы?
Ее уверенность произвела на него впечатление.
– Только побыстрее.
– Спасибо. – Она вернулась в трейлер, нисколько не испуганная кульбитами взволнованного животного.
Следуя указаниям женщины, три человека кое-как заставили лошадь подойти к пандусу. Тогда Уайет увидел то, что скрывал полумрак трейлера. Открытые раны и шрамы исполосовали костлявую спину. Кольца запекшейся крови виднелись на задних ногах кобылы прямо над копытами.
Ее били. Уайет почувствовал, как его мускулы напряглись, а в душе поднялся гнев.
– Кто сделал это?
Ветеринар покачал головой, не отрывая глаз от животного:
– Злобный ублюдок, ее бывший владелец. Надеюсь, копы отплатят ему той же монетой. В самый раз поколотить его полицейской дубинкой.
Ханна протянула узду Джебу, потом прошлась вокруг лошади, постоянно касаясь ладонью ее шкуры.
– Дело плохо. – Она старалась говорить ровно и тихо, но досада прорывалась наружу.
– Да уж, – согласился ветеринар. – Она и недели не протянула бы в этом аду.
Уайет внимательно разглядывал глубокие раны и окровавленную шкуру лошади. Теперь, когда страх отступил, та опустила голову, как будто смирилась со всем, что может произойти, поскольку на сопротивление сил не было. Ее дух был сломлен, и непонятно, для чего она вообще живет.
Как Сэм.
Сходство было таким сильным, что это ошеломило Уайета. Зрелище существа, заключенного в темницу немощной плоти, вызвало у него злость. Он повернулся к ветеринару, который привез лошадь:
– Вам следовало усыпить ее.
– Возможно, но теперь это дело Ханны.
– Зачем продлевать ее страдания? Прекратить их куда более гуманно.
Ханна рассердилась, так что кобыла испуганно отступила на шаг.
– Каждая жизнь бесценна, в том числе и ее. Судя по зубам, этой лошади не более десяти лет; она проживет еще долго.
– Она истощена, напугана и изранена, – возразил Уайет, в гневе сжав кулаки.
– Если кто-то и поможет ей, то только Ханна, – вмешался ветеринар.
На скулах Уайета заходили желваки.
– Она, скорее всего, больна и может заразить других лошадей. К тому же после стольких издевательств она никогда не будет доверять людям.
Ханна встала между Уайетом и кобылой. Она совсем не выглядела избалованной папиной дочкой. Сейчас мисс Сазерленд походила на медведицу, яростно защищающую своего детеныша.
– Вы не можете отказать ей в праве на жизнь, не дав ни единого шанса! – В ее гневном взгляде плескались боль, злость и отчаяние – те же чувства, что бурлили в его душе. – Давать второй шанс – вот моя работа, Уайет, – сказала она. – А если бы вы лучше изучили ферму, прежде чем швыряться деньгами, вы бы знали, что это и ваша работа тоже.
Уайет насторожился. В отчете агента не было ни слова о том, что на ферму «Сазерленд» свозят раненых лошадей. Впрочем, там не было ни слова и о Ханне.
– Правая задняя нога, скорее всего, сломана, – заметил он.
Ханна даже не посмотрела на него:
– Там глубокая рана от ремня. Похоже, этот монстр связывал задние ноги, чтобы она не могла защищаться. Но, судя по всему, повреждение поверхностное. Я сделаю рентген.
– То есть будете тратить деньги на безнадежный случай.
Она смерила его осуждающим взглядом:
– Дело не в деньгах. Центр обретения равновесия спасает жизни, а не разрушает их по чьей-либо прихоти.
– Что еще за Центр обретения равновесия?
От досады ее глаза приобрели цвет грозовой тучи, а жилы на шее напряглись. Ханна вздернула подбородок, заставляя бриллианты в ушах сверкать. Если бы она была мужчиной, ударила бы его.
– Мистер Джейкобс, вам следовало подготовиться, прежде чем совершать покупку.
– Нет ничего странного в том, что я приобрел эту ферму. Она была выставлена на продажу, и я купил ее.
Ханна явно взяла под контроль эмоции, глубоко вздохнув и расслабив мускулы:
– Ферма «Сазерленд» занимается рождением и возрождением…
В открытую дверь конюшни влетела птица. Лошадь испугалась и шарахнулась в сторону, задев Ханну крупом. Она споткнулась. Уайет инстинктивно подхватил ее. Упругие изгибы женского тела произвели на него неизгладимое впечатление.
– Вы в порядке? – спросил он сквозь зубы.
Ее настороженный взгляд пересекся с его взглядом. Щеки Ханны горели, губы были полуоткрыты. Пульс Уайета зашкаливал, волна жара захлестнула его, доказывая, что у него есть кое-что общее с этой изнеженной принцессой.
Химия. Гормоны.
– Я в порядке. Спасибо. Отпустите меня, пожалуйста. – Она уперлась ладонями ему в грудь.
– Прости, Ханна, – сказал Джеб. – Я ее держу.
– Все в порядке. Это моя ошибка, – ответила женщина. – Я поступила не слишком умно, подставив спину незнакомому животному.
Она бросила быстрый взгляд на Уайета, будто этим животным был он, а потом наклонилась, чтобы снова осмотреть ногу кобылы – методично, внимательно, как она делала все этим утром. Это раздражало Уайета еще в лаборатории. Он подозревал, что Ханна нарочно тянет резину, проверяя и перепроверяя каждый образец, тщательно упаковывая его и занося в таблицу данные. Но похоже, это был ее излюбленный прием.
Она наконец-то отошла от лошади и обратилась к ветеринару, который с одинаковым вниманием следил и за кобылой, и за Уайетом:
– Я займусь ею.
– Она может подвергнуть опасности здоровье других лошадей, – возразил Уайет.
– Она будет на карантине, пока не придут результаты анализов.
Ветеринар кивнул:
– Спасибо, Ханна. Я оформлю документы. Как можно скорее пришли мне фотографии, чтобы подтвердить жестокое обращение. Я снял кое-что на мобильник и отправил властям. Но детальные снимки помогут нам.
– Я сделаю фотографии до и после того, как обработаю ее раны. Кроме того, я отправлю тебе результаты лабораторных тестов, как только закончу.
Уайету совсем не нравилось происходящее.
– Страдания кобылы должны прекратиться. Усыпите ее. Я оплачу издержки.
Ханна схватила Уайета за руку. Ее прикосновение обожгло его, как огнем, даже через свитер. Пламя побежало вверх по руке и угнездилось в теле.
– Если вам наплевать на кобылу, взгляните на это с другой стороны. У нас появится шанс заставить ублюдка ответить за гнусные преступления и защитить от него других животных только при документальном подтверждении. Эту кобылу не только били и плохо кормили, она явно содержалась в грязи. Судья должен увидеть, каков ее владелец, иначе этому ничтожеству удастся избежать ответственности. Ни одно живое существо не заслуживает такого обращения! Пожалуйста, Уайет, позвольте мне помочь ей.
Разве он мог отказать? Отзывы о плохом уходе и оскорблениях были основной причиной того, что он не поместил Сэма в соответствующее учреждение. Кобыла, как и Сэм, заслужила достойное обращение.
Медленно и осторожно Ханна приблизилась к кобыле и положила ладонь на белую звездочку у нее на лбу. Лошадь дернулась, тряся головой, и почти по валила Ханну, но она не собиралась сдаваться. Она продолжала гладить лошадь и говорить ей ласковые слова, пока та не стала спокойно переносить прикосновения.
– Только посмотрите на нее. Она заслуживает второго шанса, не так ли, девочка?
Большие нежные глаза Ханны искательно смотрели на Уайета.
– Дайте мне две недели. Если анализы не покажут что-то, с чем я справиться не в силах, я докажу вам – и ей, – что она заслуживает лучшей жизни. Кобыла поправится, и кто-то, возможно, захочет взять ее под свою опеку. В худшем случае ее последние дни будут беззаботными. Она будет ухожена и накормлена.
Уайету не было никакого дела ни до Ханны, ни до лошади, однако слова насчет последних дней задели его. Ведь именно поэтому он купил ферму для Сэма.
– Две недели. Все издержки оплатите вы, и никакого героизма, – решительно произнес он.
Ханна расслабилась:
– Вы еще увидите, какие чудеса способны творить любовь и забота.
– Я не верю в чудеса.
Она пожала плечами:
– Зря. Они случаются каждый день.
– Это бестолковый оптимистический бред.
– Он, во всяком случае, лучше пессимизма.
Завибрировал пейджер ветеринара. Он вытащил его из кармана и нахмурился, прочитав сообщение:
– Ханна, дорогая, мне нужно ехать. Ты справишься без меня?
– Мы с Джебом управимся.
Ханна пренебрежительно махнула рукой в сторону Уайета:
– Вы тоже можете идти. Я задержусь здесь. Позвоню вам, когда закончу, и, если будет еще светло, вы получите свою экскурсию. Если нет, займемся этим завтра.
То, что она могла пострадать, обрабатывая раны кобылы, перевесило отвращение Уайета к происходящему, к тому же он не мог представить себе лучшего способа понаблюдать за ней.
– Я не уйду. Вам придется трудно вдвоем.
Ханна сдвинула брови. Открыла рот, потом закрыла, будто собиралась спорить, но передумала.
– Если уж вы настаиваете, тогда сходите в мой офис и возьмите камеру из ящика стола. Вы будете фотографировать раны, пока я готовлюсь накладывать швы. Но не мешайтесь под ногами.
Ее командный тон напомнил Уайету, что она привыкла к тому, что мужчины ходят перед ней на задних лапках. Ничего, мисс Сазерленд быстро поймет, что он не собирается быть одним из них.