Остров детства
Глава, в которой Крикуль обретает крылья
и новое лицо.
Получив от Короля Страха подробные инструкции по уничтожению Острова Детства, Крикуль сидел в своей лаборатории и размышлял: «Идея, конечно, гениальная. Отец как всегда прав. Если можно так просто избавиться от лишних покровителей этих маленьких капризных ребятишек, то нужно сделать это немедленно. Сколько мне приходится попотеть, пока наберется хотя бы небольшая бутылочка детских слезок, этой соленой, бесцветной водицы!» Крикуль тяжело вздохнул и занялся сборами. Великан Глаз исчез без объяснений накануне последнего разговора Крикуля с Отцом, и Крикуль, оставшись в одиночестве, мог полностью сосредоточиться на подготовке к предстоящей операции. Нужно было все хорошенько обдумать, а главное – подойти к делу творчески.
Во-первых, усыпить бдительность волшебниц, которые, скорее всего, знают толк в притворстве. Во-вторых, вызвать жалость и сочувствие. Раз они добрые феи, то в этом и заключается их работа. И в-третьих… – подумал Крикуль и вдруг вспомнил очертания этого крохотного острова, который Отец показал час тому назад, – но почему я раньше ничего не слышал об Острове Детства?!» Надо сказать, что Крикуль получил очень хорошее образование и был усердным учеником. У такого папаши, как Король Страх, не забалуешь. Разговор будет коротким: «Карцер!» А то и того хуже – мокрое место.
Но словосочетание «фея двенадцати месяцев» показалось Крикулю совершенно незнакомым. Что это? Такое сложное имя или понятие? Он ничего не знал ни о каких месяцах… Вообще, тема «Время и летоисчисление» была им пропущена из-за болезни. У него даже справка имелась с подписью доктора и печатью: «Уроки пропущены по причине недомогания. Диагноз: инфлюэнция на почве ипохондрии». «Теперь, видимо, придется брать дополнительные уроки, но не сейчас. Сейчас нужно было торопиться».
Крикуль подошел к полке с магическими книгами, взял изрядно потрепанный том с надписью «Заклинания». Усевшись поудобнее на жесткую кушетку, которая служила ему кроватью, он начал листать страницы с зашифрованными текстами.
В кого бы превратиться? На Остров Детства он должен прилететь. Следовательно, превращаться нужно в птицу. Но в какую? В щегла? В зимородка? В сову? А может быть, в чайку? Нет! – чутье ему подсказывало, что это все не то. Его взгляд остановился на картинке с белоснежным аистом. – Вот! Нашел! Как раз то, что нужно. Аист ведь не просто птица. Аист – птица символическая.
Он читал, как романтическим натурам внушают, что именно аист приносит будущим мамам их младенцев. И для Острова Детства, скорее всего, именно Аист станет желанным гостем.
Через мгновение в лаборатории по заморозке детских слез, переминаясь с ноги на ногу, стоял Аист с подбитым крылом. Крикуль-Myзыкуль решил окончательно разжалобить добрых хозяек Острова Детства своим несчастным видом. Осталось только хорошенько замаскировать волшебный взрывной порошок, от которого на Острове громыхнет так, что Океан поднимется на дыбы до самого неба.
Ах, да! Он забыл надеть очки Короля Страха, которые Отец вручил ему для надежности и контроля перед расставанием. Это были скромненькие кругленькие очечки с маленькими черными стекляшками, какие обычно надевают слепцы. Они лежали на столе, и мерцающий свет ночника отражался в стеклышках.
Иллюстрация художника Надежды Ильиной
«Благодаря этим очкам Король Страх сможет наблюдать за происходящим на Острове, а Крикуль-Музыкуль будет видеть все вокруг глазами своего Отца».
Волшебные Очки заворочались и заговорили немного приглушенным голосом Страха: «Про меня не забудь, Крикуль!»
Лист нацепил очки себе на нос. Теперь он не имел права снимать их до окончания операции. Спустя мгновение очки зашипели, будто смола на огне, и расплавились, намертво прилипнув к его глазам.
– Для верности, – зловеще пригрозил Страх. От внезапной нестерпимой боли Крикуль дико закричал и хотел было сдернуть очки, но не смог этого сделать. Глаза Крикуля-Аиста будто затянуло черной пленкой. Резкая боль постепенно утихла, оставив лишь неприятное, постоянно напоминающее о себе жжение.
* * *
Крикуль еще дома, в лаборатории, несколько раз мысленно представлял себе картину приземления на Острове Детства:
«Жители Острова замечают, как он летит с подбитым крылом. Здоровым крылом Аист заслоняет Солнце. Притворившись раненым и обессилевшим, он совершает вынужденную посадку. Жалостливые феи налетают на птицу с охами-вздохами и окружают его заботой и вниманием».
В действительности все произошло совершенно иначе. В момент, когда Крикуль подлетал к Острову, здесь, судя по всему, хозяйничала Ночь. Непроглядный мрак окутал Остров, и, если бы не тусклый свет, Остров бы затерялся в черных водах моря. Таким увидел его Крикуль сквозь Очки Короля Страха. Он дал им название покороче – путем сложения первых букв – Оксы. Коротко и понятно, и очень похоже на надоедливых ос, которых Оксы напоминали своим постоянным, назойливым жужжанием. Так вот, если бы не Оксы, то Крикуль несомненно изумился бы красоте дивного места, которое открылось его взору с высоты птичьего полета.
Тусклое свечение было на самом деле зеленовато-фосфорическим сиянием. Это плотным многометровым кольцом Остров окружили ночесветки. И Ночь не была такой уж кромешно черной, как показалось Крикулю-Аисту, она была одета в бархатную фиолетовую тунику с длинным ажурным шлейфом, украшенным блестками звезд.
Приземлившись вслепую, Крикуль решил дождаться утра. Он прислонился к какому-то теплому шершавому камню и уснул.
Ему снился сон, в котором пышущее жаром Огненное Яблоко приближается к замку Короля Страха. Замок начинает таять. А потерявшийся Крикуль бродит по земле в поисках кого-то очень ему дорогого.
Крикуль как всегда проснулся с чувством обманутой надежды. Пробуждение его было достаточно резким, потому что камень, к которому он привалился, устраиваясь на ночлег, откатился в сторону, и Крикуль-Аист, потеряв опору, упал.
Камень закопошился, резко развернулся и превратился в загадочное существо с узкой мордой, длинным хвостом и чешуйчатым тельцем, отдаленно напоминавшим гигантскую еловую шишку. Шишка начала принюхиваться, оглядываться по сторонам и, заметив Крикуля, миролюбиво кивнула ему своей ушастой головкой.
Не успел Крикуль встать на свои аистиные ножки, как с ветки прямо перед ним опустилось волосатое чудовище, похожее на птицу. Птица щелкнула длинным клювом, и Крикуль отчетливо услышал:
– Привет, Авиатор! Добро пожаловать на Остров Детства!
Если бы не Оксы, то чудовище увидело бы, как заморгал от удивления Крикуль-Аист.
– Это меня ты назвал Авиатором? – спросил Кри¬куль.
– Ну а кого же еще? Здесь пока больше никого нет.
– А этот? – кивнул Крикуль в сторону ползающей неподалеку шишки.
– Это – Панголин, он здесь живет. А ты, я вижу, новенький. Давай знакомиться. Я – Птеранодон. Хотел, было, полететь подкрепиться, смотрю, а тут ты. Как тебя зовут?
– Крикуль-Музыкуль, – опасливо озираясь, ответил Крикуль. – Странное для Аиста имя! – присвистнул Птеранодон. – А я назвал тебя Авиатором. Ну, ты не обижайся, раз ты птица, то тебя можно так называть?!
Крикуль не успел возразить, как к ним слетелись, сбежались, лениво подошли, подползли, прискакали… сотни живых существ диковинного вида. Они шипели, трубили, пищали, голосили, повторяя друг за другом: «Новенький! Новенький! Новенький!»
Новость мигом облетела Остров: на территории питомника Мартины появился Аист со сломанным крылом.
Прошло совсем немного времени, и окружавшая Кри-куля толпа любопытствующих зверей вдруг расступилась, пропуская молодую женщину спортивного телосложения. На ней были высокие сапоги, и, вообще, всей своей экипировкой она напоминала наездницу, которая только что спешилась. Из-за Оксов ее лицо показалось Крикулю весьма строгим, а взгляд неприветливым и колючим.
Фея Мартина, а это была именно она, присела перед Аистом на корточки и приветливо произнесла:
– Ах ты мой бедняжка, кто это тебя так?! Не бойся, тебя здесь никто не обидит. Потерпи, сейчас придет Сентябрина, она мигом тебя вылечит.
Мартина подняла правую руку, и на ее ладонь тут же спустилась маленькая пестрая птаха.
– Спасибо, Лори, ты как всегда вовремя, – поблагодарила Мартина. На глазах у всех красногрудый серо-зелено-бирюзовый попугай Лори превратился в сотовый телефон. Мартина заговорила с кем-то на птичьем языке, да так быстро, что Крикуль не разобрал ни слова. Через мгновение Мартина договорила, и чудо-телефон, встрепенувшись, снова взлетел к своему гнезду. Гнездо висело на ветке, как нагруженная наполовину авоська. Только сейчас Крикуль заметил, что Лори повис вниз головой, зацепившись лапкой за ветку, и внимательно наблюдает за происходящим.
Крикуль никак не ожидал увидеть на Острове такой густонаселенный оазис. Он, конечно, по долгу службы бывал в зоопарке. Например, когда однажды собирал слезы у мальчишки, которого родители обидели до глубины души отказом купить сладкую вату, тогда как другие дети, пришедшие в зоопарк, уплетали ее за милую душу. Но там тигры, львы и носороги сидели в клетках и облизывались, завидев то ли аппетитно пахнущую сладкую вату, то ли аппетитно выглядевших ребятишек. У Мартины никаких клеток не было и в помине. Крикуль обратил внимание на то, как мирно и дружелюбно вели себя непримиримые в природе враги: уссурийский тигр играл в кошки-мышки с маленьким пятнистым олененком, лирохвост разгуливал рядом с драконом Комодо, гигантской хищной ящерицей, похожей на большой кожаный чемодан. Прилежный, эрудированный ученик – а Крикуль был именно таким – вскоре обнаружил мирно гуляющих зверей, давно вымерших на Земле: жирафоподобного верблюда Альтикамелюса и устрашающего вида Стегозавра, да и Птеранодон, который назвал Крикуля Авиатором, признаться, был из той же компании.
Мартина погладила Аиста по голове. Прикосновение было таким нежным и участливым, что Крикуль забыл про жжение в глазах, а его сердце, казалось, превратилось в миллиарды невесомых пушинок, подхваченных ветром, как зонтики одуванчика.
– Началось! – зажужжали Оксы. – Король Страх с тобой, Крикуль, не расслабляйся! Берегись! Феи очень опасны, своей нежностью они хотят усыпить твою бдительность.
Крикуль прислушался к предостережениям и отшатнулся от руки Мартины.
– Ой, тебе неприятно! Извини, милый, я больше не буду, – виновато произнесла Мартина и тут же радостно воскликнула: – А вот и Сентябрина! Как кстати! Здравствуй, сестричка! Посмотри на этого красавчика!
Крикуль увидел приближающуюся докторшу. К ним стремительно неслась свирепого вида демоница в сером балахоне. Глаза ее излучали садистскую радость изувера, добыча которого была так близка.
«Сейчас станет делать уколы», – подумал Крикуль и вспомнил, как собирал слезы у безумно напуганных, оравших во все горло маленьких пациентов одной больницы. Но Сентябрина сделала вид, что Крикуль-Аист ее вообще не интересует. Поздоровавшись с Мартиной, она неожиданно спросила:
– Дорогая, ты зарядку сегодня делала? Прямой вопрос требовал такого же прямого ответа, но Мартина начала уклончиво говорить о том, что со зверушками столько забот, что за день она наматывает такое количество километров, что про зарядку некогда и подумать. – Зря, дорогая! – весело, но напористо продолжала докторша.
– Зарядка еще никому не повредила! Повторяйте за мной: «В здоровом теле – здоровый дух!»
Но, кроме Крикуля, повторять было некому. Они с Сентябри ной остались в гордом одиночестве. Даже гостеприимная Мартина почему-то незаметно испарилась.
Крикулю показалось, что докторша понимающе улыбнулась.
– Никто не любит наставлений! Привет, Крикуль! Что случилось с нашим крылышком? – легко и беззаботно произнесла Сентябрина и так же, как Мартина, присела перед ним на корточки.
– А откуда ты знаешь, как меня зовут? – удивился Крикуль.
– Во-первых, не «ты», а «вы», я все-таки старше тебя, дорогуша, лет на четыреста, как минимум, – напористо произнесла Сентябрина, внимательно рассматривая Аиста.
– А во-вторых, – продолжала Сентябрина, – разве ты не называл своего имени Птеранодону?
– Называл, но… – Крикуль не успел ничего сообразить, как Сентябрина со словами: «А это что у тебя за гадость?» – легко и абсолютно безболезненно сорвала с него Оксы, словно грязную повязку.
– Какие у нас чудные голубые глазки, никогда больше не надевай эту мерзость!
Оксы зашипели и стали по-змеиному извиваться в руках Сентябрины. Она отбросила их прочь и продолжила осмотр.
Горячий яркий свет на мгновение ослепил Крикуля. Все, что его окружало, сказочно преобразилось. Тропический лес потряс злого волшебника своей необыкновенной, невиданной пышностью красок. Такого количества оттенков зеленого он не мог себе представить, даже если бы захотел. Перед ним сидело милейшее создание в кипенно-белом халатике. Волосы Сентябрины, которые показались Крикулю грязно-пепельными, оказались золотисто-медовыми, уложенными в аккуратную прическу. Украшавшая их заколка очень напоминала обыкновенный термометр. Ослепительно-яркий мир поразил Крикуля настолько, что он забыл проследить за Оксами, которые благоразумно уползли в кусты, пока их не раздавил какой-нибудь мамонт. Ведь для Мартины мамонты были не музейными экспонатами, а любимыми беззащитными питомцами. И Оксы уже успели это понять.
– Знаешь, Крикуль, я думаю, что тебе придется перебраться ко мне в замок, там и продолжим наше лечение, – прервала внутренний восторг Крикуля Сентябрина. – Это совсем недалеко, но все же лучше поберечь поврежденное крыло. Давай попросим твоего знакомого Птеранодона немного поработать извозчиком не в службу, а в дружбу.
– Какой разговор? Авиатор Авиатору разве может отказать в услуге?! – заявил неуклюжий Птеранодон. Тяжело передвигаясь на коротеньких ножках, он вразвалочку подошел к новенькому и подставил Аисту спину. Крикуль хотел было отказаться, но Сентябрина настаивала, и ему поневоле пришлось повиноваться.
Спина Птеранодона оказалась достаточно узкой. Тело этого доисторического летающего ящера было удивительно маленьким, а мощные и длинные крылья были вчетверо длиннее крыльев Аиста. Костяной гребень на затылке напоминал рыбий плавник, именно он оказался своеобразным штурвалом. Поворачивая голову, Птеранодон менял траекторию своего медленного полета. Крикуль удивился и тому, что ящер совсем не размахивал крыльями. Они будто зависли в воздухе и плавно парили над Островом, который Крикуль впервые смог рассмотреть с высоты птичьего полета.
Крикуль вспомнил макет Острова Детства, который показывал ему Отец, и поразился их сходству и различию одновременно. Кругом было столько света: жемчужно-голубое небо без единого облачка, море цвета лазури, да и сам Остров с двенадцатью замками, остроконечные башенки которых были сделаны будто бы из мокрого песка, инкрустированного разноцветным бисером, сверху смотрелся просто сказочно. Вокруг Острова вилась широкая бурая лента. Ночью она почему-то светилась.
– Что это? – спросил Крикуль.
– Это ночесветки. Здесь их тьма тьмущая. Днём они буро-красные, а ночью горят огоньками. С виду напоминают крошечные солнца. Каждая ночесветка размером с миллиметр не больше, представляешь?! Такие малюсенькие, а уже хищники! – ответил Птеранодон, не поворачивая головы.
Кстати, о хищниках! Спохватившись, Крикуль мгновенно вспомнил о своем задании: «Как это я, действительно, расслабился?!» Крикуль нащупал спрятанный под «искалеченным» крылом мешочек с порошком-взрывчаткой и подумал, что Сентябрина, которая примется сейчас за лечение, скорее всего, не сможет не заметить его: «А Оксы? Ах, про них я тоже совсем забыл. Остались лежать в заповеднике Мартины». Голова шла кругом. Проблемы требовали незамедлительного решения!