Король Страх
Глава, в которой раскрывается тайна похищения мальчика из Плакли.
Нет на свете ни одного человека, который бы не испытывал страха. Нет человека, который никогда не чувствовал бы его присутствия. Вот он, где-то здесь притаился за шкафом в темной комнате. Или вдруг преследует тебя мысль, что ты кому-то не нравишься или не справляешься с поставленной задачей. Но увидеть воочию самого Короля Страха доводилось немногим.
Мальчик, которого выкрал Король Страх у Эммы Эмерсон, оказался редким исключением из правила. Он не просто видел его каждый день, но и жил в его хрустальном замке, за прозрачными стенами которого неистово бушевал Океан.
Король Страх дал ребенку странное имя – Крикуль-Музыкуль. Но странным оно могло показаться только непосвященному. В этом имени заключалась роковая тайна похищения мальчика.
Сын Эммы и Найджела Эмерсонов обладал уникальным музыкальным слухом и мог улавливать самые тихие и самые отдалённые звуки на расстоянии многих километров. О его таланте Король Страх знал задолго до появления Крикуля на свет.
– Раз в тысячу лет рождается такой исключительно талантливый ребенок у обычной женщины. Он обладает даром великого священного Хеймдалля из Химинбьерга, стража богов, что живет у края небес. Так же, как Хеймдалль, этот мальчик будет слышать, как растет трава на земле и шерсть на овце. Уж я-то сумею воспользоваться его талантом, – размышлял вслух коварный и всемогущий Страх.
Пока малыш жил с родителями, имени у него не было. Они просто еще не успели выбрать ему имя. Эмма обращалась к нему просто и ласково: «Мой мальчик», а папа звал Крикуном, поскольку громкий и непрекращающийся крик младенца мешал ему спать.
– Когда, наконец, замолчит этот Крикун? – недовольно спрашивал разбуженный Найджел.
– Он будет великим певцом, наш мальчик, – успокаивала мужа Эмма, нежно покачивая малыша.
Но судьба распорядилась иначе, и их сын, названный Крикулем-Музыкулем, с раннего детства стал обучаться совсем иному ремеслу.
* * *
Звуки детского плача, резкого и пронзительного, жалобного и беспомощного, постоянно окружали маленького Крикуля. С первых дней жизни его сопровождали звуки чужой боли и страдания. В фонотеке Короля Страха на тысячах пленок была записана самая страшная музыка в мире – детский плач. Со временем Крикуль стал хорошо разбираться во всех оттенках крика невидимых детей.
– Слушай, Крикуль, слушай! Это мальчишка орет – его шершень укусил. Больно ему! А это капризная девчонка истерику закатила в магазине игрушек.
Король Страх знал толк в воспитании настоящих злодеев. Привычка слышать плачущих детей должна была внутренне закалить Крикуля и породить в его душе равнодушие.
Позже, когда Крикуль стал совсем большим, он отлично справлялся с аппаратурой фонотеки, склеивал между собой отрывки разного рода детского крика и устраивал жуткие, душераздирающие концерты.
– Блеск! – радовался Страх, слушая эти произведения. – Ты прирожденный Маэстро! Это новое слово в истории музыкального искусства. Ты настоящий Композитор Крик, недаром я дал тебе такое звучное имя – Крикуль-Музыкуль! И Страх, в приступе восторга, больно трепал щёку юного дарования.
Замок Короля Страха, в котором жил Крикуль, был огромен. Вряд ли кто-то кроме самого Хозяина хорошо ориентировался в его многочисленных лабиринтах. Но даже когда Крикуль подрос и смог самостоятельно ходить, о свободном передвижении по Замку Короля Страха не могло быть и речи. Этот строжайший запрет был усвоен Крикулем-Музыкулем раз и навсегда. Мысль нарушить приказ Отца никогда не приходила ему в голову. Безоговорочное выполнение слова Короля Страха было для Крикуля непреложным законом. Так уж он был воспитан Рукой, которой Король Страх поручил заботиться о мальчике. Кто такая Рука спросите?!
Представьте себе толстенную, гигантских размеров – почти до самого потолка – человеческую кисть. Это и была его нянька. Никого другого, кроме Короля Страха и Руки, он не видел с самого рождения. Поэтому и ничего удивительного в этом для Крикуля не было. Рука растила его с самого раннего возраста. Никаких нежностей от Руки ожидать не приходилось. Она была для него скорее строгой надзирательницей. Любое неповиновение со стороны воспитанника беспощадно и неминуемо каралось наказанием.