Глава 3
К городу они подошли, когда солнце только-только скрылось за горизонтом. Дорогу, стены Мирама и даже стражников на стенах без труда видел даже Рубос. Ворота тем не менее оказались уже закрытыми. И дорога, ведущая к городу, была пуста, словно после заката все попрятались за стены. Сухмет покрутил от досады головой.
– А ведь это портовый, торговый город.
– Раньше было иначе, – сухо ответил Рубос.
Лотар попробовал определить, что это за город, какие тут люди и как им живется. Он и сам понимал, что это был не колдовской способ понять происходящее, а какой-то чересчур человеческий, упрощенный, который часто используют люди, избегающие сложных оценок. Но подобному впечатлению он доверился когда-то в Ашмилоне, и оно не подвело его.
В Мираме, на первый взгляд, все было на своих местах, но что-то неладное созревало в этом небольшом, зажиточном и слегка самодовольном городе. Люди здесь жили спокойные, бойкие на язык, терпимые к чужим привычкам и довольно трудолюбивые – такие нравились Лотару, но сейчас в их сознании наступал какой-то сдвиг, словно в огромном древнем куполе вдруг появилась почти невидимая, но ведущая к катастрофе трещина. В этом городе постепенно переставали верить в достоинство, в честь, в разумность человеческих усилий. Над городом тонкой пеленой начинали накапливаться зависть, злоба и почти неуловимая ненависть, которая ни на кого еще не была направлена, но от этого не теряла своей силы.
– Э-гей, на дозорной башне! – крикнул Рубос. – Последние петухи еще не пропели.
Если бы они взорвали у ворот мину, это, наверное, вызвало бы меньший переполох. Воины на стенах принялись готовиться едва ли не к штурму. С разных сторон послышались крики офицеров, а в надвратной башне жестко заскрипел взводимый механизм катапульты. Лотар не поверил своим ушам. Но Сухмет произнес с суховатым смешком:
– Что-то их маловато тут собралось. Всего лишь сотни три, не больше.
Долгую тишину наконец прервал уверенный басок:
– Кто вы и что вам нужно?
– Мы путешественники, а нужно нам всего лишь попасть в город и добраться до хорошей гостиницы, – не повышая голоса, ответил Лотар.
– Откуда вы, путешественники?
Офицер на стене определенно не поверил им. Но за кого он их в таком случае принимал?
Взгляды дозорных оставляли на коже Лотара щекочущее ощущение. Он пристально вгляделся в темную небольшую башенку, выступающую из стены дальше остальных, откуда звучал голос разговаривающего с ними офицера.
– Мы вообще-то издалека. Последний раз, например, споткнулись на камнях Алдуина.
– Алдуин за морем, а вы идете пешком.
– Капитан отказался входить в порт, кто-то ему сказал, что здесь не все чисто. И последние тридцать миль нам пришлось пройти пешком. – Лотар помолчал. – Кстати, неподалеку от города на нас налетела банда грабителей. Но об этом лучше рассказывать с глазу на глаз.
На стенах упоминание о разбойниках было встречено доброжелательно. Это каким-то образом сняло напряжение. А Лотар думал, что им придется долго объяснять, что к чему, да как они посмели, да как решились. Люди в таких городах не очень-то доверяют добропорядочности чужеземцев.
– Как зовут главаря?
– Костолом его звали, – вмешался Сухмет. – Долго нас еще тут будут расспрашивать?
– И вы ушли, да еще… – человек на стене напрягал зрение, – с оружием?
– Если не веришь, сбегай по этой дороге до осинника. Тут недалеко, пяток миль туда и пяток обратно. За пару часов управишься. Он и сейчас там, наверное, лежит. В их банде не принято тратиться на похороны.
Молчание на стене сменилось дружным гулом, в котором звучало недоверие.
Внезапно Рубос воскликнул:
– Что-то голос мне твой знаком, командир! Уж не Гергосом ли тебя зовут?
– Меня зовут… Э, да и мне твой голос знаком. Постой, кажется… Рубос, старина!
– Он самый!
После этого все пошло как по маслу. Вот уже мост опущен, ворота раскрыты, и даже стражники вышли вперед с факелами, чтобы в жиденьких сумерках старый приятель их Гергоса не оступился ненароком на занозистых досках моста.
Оба приятеля долго хлопали друг друга по плечам, по спинам, по бокам, потом тискали друг друга так, что скрипели доспехи, и наконец, слегка запыхавшись, Рубос представил Гергосу своих спутников.
Гергос, капитан городской стражи, оказался светловолосым гигантом с крупными красивыми чертами лица. Но быстрые взгляды исподлобья и привычка ходить немного боком выдавали бессознательное желание оставаться незамеченным, отходить в сторону, как только этот человек сталкивался с кем-то, кто был богаче или выше его по рангу. К знакомым своего приятеля он, казалось, не проявил никакого интереса, но Лотар видел, как капитан стражников украдкой несколько раз оценивающе осмотрел их с ног до головы.
Должно быть, спутники Рубоса показались капитану подозрительными, потому что в воротах Гергос вдруг с тревогой спросил:
– Ну что, старый бродяга? Тебя-то я знаю, а вот чтобы пропустить твоих друзей, одного желания переночевать в городской гостинице маловато. Ты ручаешься за них?
– Ручаюсь, капитан, как за самого себя.
Рубос простодушно радовался. Сначала Лотар не понимал почему. Потом выяснилось, что оба великана были друзьями детства и, как это бывает, с детства пробовали соперничать, пока не поняли, что вместе добьются большего. Они даже наемничать отправились вместе и не один год провели бок о бок, пока наконец судьба не вернула Гергоса в родной город, а Рубоса по-прежнему уводила все дальше и дальше на юг. К тому же Лотару вдруг пришло в голову, что и он, если вернется домой, пожалуй, попадет в такой же водоворот чувств, вызванных воспоминаниями.
– Кстати, Костолома убил, конечно, ты? – полуутвердительно спросил Гергос.
– Нет. Скорее всего, я бы с ним не совладал. Его убил вот он, Желтоголовый.
Гергос удивился:
– Ты не скромничаешь, друг? Как он мог… да еще в окружении банды?
– Мы бились один на один, к тому времени банда уже выдохлась. Костолома подвела самоуверенность.
Гергос и солдаты с копьями, которые стояли вокруг, примолкли. Кто-то поднял факел, чтобы разглядеть Лотара получше.
– Ну что же, это большая услуга городу. Куда вы сейчас?
Рубос помрачнел.
– Ни дома, ни семьи у меня нет. – Он подумал. – Из наших кто-нибудь остался?
– Только, пожалуй, один Шув и помнит, какими мы были.
– Шув, толстый плут? Как он?
– Он держит лучшую гостиницу с лучшей в городе кухней. Только у него довольно дорого.
– Это не страшно, – беспечно махнул рукой Рубос.
– Ты разбогател?
– Не богаче нищего, но это действительно не имеет значения. Хорошо, что Шув остался здесь. Кто-то должен оставаться, чтобы было куда вернуться.
Гергос хмыкнул:
– Вообще-то для этого есть женщины.
– Ты женат?
– Кому нужна такая старая колода, как я? Впрочем, не все еще потеряно, тебе не кажется?
Сухмет демонстративно закашлялся, потом стал вытирать пыль с лица бледными, сморщенными пальцами. Еще немного, и ему захотят подать милостыню, несмотря на то, что он весь увешан золотом, подумал Лотар. Большего не потребовалось. Рубос все понял.
– Знаешь, Гергос, мы идем к Шуву. Если надумаешь, пошли вместе. Не знаю, что будет завтра, но отличный ужин сегодня я обещаю.
Капитан городской стражи улыбнулся:
– Мне нужно тут кое-что доделать. Но через пару часов, если ты не будешь спать, я мог бы выпить кружку-другую пенного сомского винца.
– Сомское винцо, – повторил Рубос. – Я и не помню, какое оно на вкус, лучшее из наших местных вин. Если обещаешь появиться, то я обязательно дождусь.
С улыбкой Гергос поднял руку в боевом приветствии.
В гостиницу Лотар, Сухмет и Рубос вошли так тихо, что даже пламя свечи, которая горела на столе возле двери, не дрогнуло. В лучшей гостинице города с лучшей кухней не было ни души и царила почти полная темень.
Рубос, сдвинув тяжелый шлем, почесал за ухом.
– М-да, не очень-то обнадеживает. Ну, ничего, сейчас мы… Эй, Шув, принимай гостей, каких не ждешь!
Его голос прокатился по пустому помещению, словно по сырому погребу. И не остался без ответа. Где-то в дальнем конце дома скрипнула дверь. Потом послышались мягкие, осторожные шаги, и на стене темного коридора появилось пляшущее пятно света. Чуть дрожащий голос проговорил:
– Сейчас посмотрим, кого бог в гости привел.
– Посмотри, посмотри, старый обжора, – пророкотал Рубос.
Трактирщик вышел, придерживая на груди халат из мягкой ткани, поднял свечу повыше, охнул и бросился вперед:
– Рубос, голубчик…
Он узнал Рубоса сразу. Или Рубос оставил в его памяти неизгладимый след, или он помнил свое детство так отчетливо, как это бывает только с очень одинокими людьми. Скорее всего последнее, решил Лотар.
Шув был полной противоположностью и Гергосу, и Рубосу. Он был толст, неповоротлив, потлив, и это почему-то вызывало подозрение, что кабатчик не очень умен. Длинные, редкие волосы Шува торчали в разные стороны. Это было бы забавно, если бы не еще большая странность – трактирщик был весь в морщинах. В складках кожи лица тонуло почти все – глаза, нос, губы. Даже уши, казалось, странным образом имели большее число извивов и перегородок, чем у нормального человека.
Сначала это вызывало неприятное чувство, но когда становилось ясно, что Шув добрый малый, рельефы на его лице казались даже обаятельными. Вскоре Лотар начал понимать, почему у Шува был самый удачливый, по словам Гергоса, трактир в городе, хотя пока это не очень подтвердилось.
Последовали охи, ахи, но объятий и похлопываний было уже гораздо меньше, чем с Гергосом. Возможно, Рубос опасался раздавить своего пышнотелого приятеля. Наконец вмешался Сухмет и решительно направил половодье воспоминаний в более практичное русло:
– Мы не просто так приехали, милейший. Мы еще будем тут жить и даже, что, вероятно, кое-кого удивит, ужинать. Например, прямо сегодня вечером.
– Но до ужина нам нужно помыться, – сказал Лотар. Он не мог избавиться от запаха чужой крови, застрявшего в ноздрях.
Когда гости, вымытые и размякшие после горячей воды и мыла, уселись наконец за стол, комната преобразилась. Ее освещало не меньше двух дюжин свечей, на столе были расставлены тонкие тарелки, а из массивных судков шкворчало, шипело, булькало, хлюпало и пахло так вкусно, что Лотар не успевал глотать слюну. Еще на стол выставили три огромных кувшина вина, как показалось Лотару, довольно посредственного. Шув, затянутый в тесный сюртук, который тоже сморщился на его теле, суетился, подгоняя двух мальчишек и трех служанок. Он решил устроить праздник.
И это ему удалось. Все было так восхитительно вкусно, так здорово приготовлено, что Лотар продолжал жевать, хотя уже чувствовал, как пища ложится в желудке избыточной тяжестью. Но сегодня вечером обжорство почему-то не казалось таким уж страшным грехом, особенно под шутки и смех Сухмета. Старик очень быстро сумел растопить холодок, возникший у Шува, которого сначала шокировала привычка чужеземцев ужинать за одним столом с рабом.
Наверное, не пройдет и двух часов, как трактирщик и бывший раб станут лучшими приятелями, с грустью подумал Лотар. Сам он не умел вот так легко завоевывать друзей, и сегодня вечером это казалось несправедливым.
Когда все наелись и Рубос перестал уговаривать Лотара отведать их сомского, которое даже на взгляд вызывало оскомину, Сухмет, поигрывая красивой пиалой с изжелта-бледным, более чем наполовину разведенным вином, неожиданно спросил:
– Кстати, милейший, нам сказали, что твой трактирчик пользуется самой хорошей репутацией, но то, что мы видим… – Сухмет широким жестом обвел пустое помещение, – не вяжется с этими словами.
Шув погрустнел:
– Это правда. У меня не было причин жаловаться на недостаток посетителей, да и люди заходили хорошие. Но с тех пор как стало ясно, что все мы скоро умрем…
Рубос отставил серебряный стаканчик с вином и выпрямился на своем стуле.
– Кто распускает такие сплетни по городу?
– Это не сплетни, Рубос. Так думают все. Бессмысленно кого-то наказывать за то, что он высказал это вслух.
– Хорошо, допустим, все так думают. Но почему? – спросил Лотар.
– Два месяца назад, когда собаки впервые появились в нашей долине…
– Что за собаки? – спросил Сухмет.
– Как, вы ничего не знаете о собаках? Где же вы бродили?..
– Мы только сегодня высадились в безлюдной местности с корабля, который привез нас из-за моря, – терпеливо объяснил Рубос.
– Ага, значит, вы и в самом деле ничего не заметили?
– Кое-что заметили, – уклончиво сказал Сухмет, – но не очень поняли, что происходит.
– Ну да, тогда ясно.
Лотар вдруг заметил, что за время ужина хозяин ни разу не присел, переходя от одного гостя к другому.
– Бери стул, садись и рассказывай. Если хочешь, налей себе вина, его все равно осталось больше, чем мы сможем выпить за неделю.
Шув кивнул, тихо поставил стул рядом с Рубосом, присел на кончик, плеснул в небольшой керамический стаканчик сомского и стал рассказывать:
– Они появились, как я уже сказал, два месяца назад. Ночью, как и всегда потом появлялись, с громким топотом и лаем, от которого тряслась земля. Люди сначала думали, что с ними можно будет как-то справиться, но они лишь носились по округе и на людей не больно-то обращали внимание. Потом стало известно, что они нападают на разные дома и разбивают их в куски.
Сухмет, который до этого спокойно слушал, глядя в потолок, вдруг нетерпеливо заерзал на своем месте. Шув тут же послушно замолчал и отхлебнул из стаканчика.
– Это все проделывали обычные собаки? – спросил Лотар.
– Что вы, конечно, не обычные. Они огромные, выше дома в несколько этажей. А еще говорят… – Шув боязливо оглянулся на темные углы. – Говорят, что они из гранита, но двигаются, как живые, правда, немного медленнее.
Сухмет откинулся на спинку стула и обвел всех недоуменным взглядом.
– А как вы пытались с ними справиться, если они из гранита? – спросил он.
– Ах, сейчас и говорить об этом смешно. Бросали в них бочки с горящей смолой и маслом, пытались разбить их стволами тяжелых деревьев, несколько раз заманивали в ямы-ловушки с кольями на дне…
– И ничего не помогло?
– Все оказалось бесполезным. Даже ямы этих чудовищ не могли погубить. Колья ломались под их тяжестью, а мягкие стены ловушки осыпались до тех пор, пока собака не выбиралась из нее и с громовым лаем не уносилась неизвестно куда.
– Значит, они только бегают и проглатывают дома? – спросил Рубос.
– С этого началось. Потом кое-кто побогаче решил уехать из города, но тут по краю долины обнаружился какой-то барьер, через который людям не перейти. И даже морем уплыть невозможно. Все время возвращаешься назад, откуда начал путь…
– Это мы уже знаем, – сказал Рубос. – Вот тогда-то все и испугались по-настоящему. Стало ясно, что все это кем-то подстроено.
– Стоп, – сказал Сухмет. – Я не самый большой дурак на свете, но все-таки не понимаю, почему вы считаете себя обреченными на смерть из-за того, что вокруг Мирама поставлен магический барьер.
Шув пожал плечами:
– По-моему, это каждому понятно. Барьер стоит денег, а разве кто-нибудь будет так тратиться, если не добивается своей цели? И, скорее всего, это приведет всех нас к гибели, а кого-нибудь одного к богатству или власти.
– Продолжай.
– А потом появились мародеры. Никто не знает, откуда их столько набежало в наш край. Они были злые, голодные, жестокие. Никого не щадили и никому не давали спуску. Люди, конечно, бросили все, засели по замкам или набились в город. Те, кто побогаче, владельцы замков, решили сорвать на этом неплохой куш, подняли цены на съестное, но не очень, иначе все ушли бы в город. И тогда тот, кто все это затеял, натравил собак на замки. Они стали врываться в крепости, ломать стены, глотать башни, а людей убивали мародеры. Скоро настанет черед и Мирама. Недолго уже осталось. – Шув допил вино и шмыгнул носом.
– И тем не менее мне не все понятно, – сказал Лотар. – Мародеров можно выгнать, для этого существует дружина.
– Почему-то в городе очень многие считают, что от собак пострадают только богатые или знатные, а простым людям и даже дружинникам бояться нечего. С таким настроением дружину не соберешь. – Шув обреченно махнул рукой. – Наш князь опоздал.
– Но мародеры-то наверняка грабят всех подряд?
– Конечно, всех, но люди этого уже не замечают. Вот я и говорю: что-то готовится.
– А почему все-таки у тебя никого нет? – спросил Рубос.
– Кто-то пустил слух, что собаки не любят воды и потому те, кто не сходит на берег, останутся жить. Вот и подались все к морю. Это какое-то сумасшествие. Строят плоты, понтоны из бочек, обыкновенные фелюги продают втридорога, и все только ради того, чтобы не попасть на зуб какой-нибудь собаке, которой до людей и дела нет.
– Значит, у тебя постояльцев, кроме нас, нет?
– Есть один, только…
– Что такое?
– Он странный какой-то. Я и объяснить не могу, но что-то с ним не так. – Он подумал. – Конечно, может, и он просто-напросто боится, как многие, только ведет себя странновато…
– Как его зовут?
– Он просил называть себя господином Курбаном.
Лотар посмотрел на Сухмета.
– Это не имя, а прозвище. Так на Востоке величают себя многие вельможи.
– Ладно, познакомимся еще, представится случай, – сказал Лотар. – А теперь ответь на мой вопрос, только как следует подумай. Кого люди подозревают в том, что происходит в Мираме? Может быть, называют какие-то имена, может, кто-то рассказывает что-нибудь необычное?
– Необычного, господин хороший, сейчас в Мираме столько, что и не перескажешь. А имена, конечно, называют. Даже два. Первого, кого обвиняют, так это нашего господина Кнебергиша. Он лекарь, живет в Мираме недавно, и десятка лет не прошло, как он появился. Сначала думали, что он, как все, деньги любит и пилюли продает, а потом выяснилось, что он еще кое-чем занимается.
– Например?
– Не раз и не два видели, как он читал книгу, писанную неизвестными знаками на черных пергаментах и переплетенную в черный сафьян. И от нее пахло серой и плесенью. Значит, непростая это книга. Еще видели, что он ходил в дальние пещеры, где скрываются те, кто промышляет наговором, порчей и магией. Да и вообще, чародеи и лекари – одна компания.
– Что за дальние пещеры?
– Катакомбы на северных отрогах долины, – ответил Лотару Рубос. – Мы мальчишками часто туда бегали. Никто там не скрывается, сказки это.
– А кто второй, кого обвиняют в появлении собак?
– Сам воевода, господин Сошур. Это он приказал своим слугам выкапывать ямы с кольями на дне, когда собаки только появились. И когда собаки к нам пожаловали и всем стало ясно, что так их не одолеть, он попытался от этого откреститься. Тайну на все напустить. Но когда кто-то из его людей к мародерам ушел, тайна вся и лопнула. Тогда, я помню, большой шум в порту поднялся. Хотели даже идти к нему выяснять, почему он от этого открещивается, но князь тогда был еще в силе, и дело кончилось ничем. Впрочем, может, и не ничем. Я слышал, как Сошура то здесь, то там недобром поминают. К тому же он с Кнебергишем дружбу водил, и они вполне могли это дело на пару затеять.
Сухмет ухмыльнулся:
– А что эти двое выиграют, если собаки нападут на город?
Вопрос застал Шува врасплох. Он покрутил головой, потом подергал рукава сюртука, словно они слишком плотно обтянули его жирненькие руки и теперь он почувствовал, как ему давит подмышки.
– Не знаю. Не мое дело разбираться в этом. Может, у них есть еще что-то в запасе, чего никто не знает?
– Может, – согласился Лотар. – А сколько замков осталось в Мирамской долине?
– Только два – господина Кибата и господина Бугошита. Конечно, если не считать терем воеводы Сошура, который находится здесь, в городе.
– А они к нападению собак готовы?
– Уж больше месяца на военном положении.
– Понятно. – Лотар помолчал. – Расскажи о семье князя.
– Ну, князь – он и есть князь. Раньше был хозяин, во все нос совал, со всем разбирался. И торговлю иногда сам вел, и на охоту ходил с одной рогатиной, а теперь постарел и тянет его больше пиры задавать. А изменился он, когда его жена Рассулина умерла. Хорошая женщина была, светлая ей память. Осталась у князя дочь, Светока, которую он любит даже больше, чем наследника – Прачиса. Мальчишке сейчас самое время в силу входить. Пока беда не случилась, некоторые даже говорили, что уж очень он рассудителен, больно много о себе понимает, а сейчас вздыхают, что молод очень. Если бы он чуть постарше был, глядишь, как-нибудь да выкрутились бы из беды.
– Угу, – буркнул Сухмет, пожевывая что-то. – Способный, значит.
– Да я и сам так думаю: если бы Прачису хорошего советника…
– А кто у него советники? – спросил Рубос.
– Сошур, он всегда в городе, и Бугошит. Этот собак не боится, к морю даже головы не поворачивает, давно бы уехал в свое имение, да его князь не пускает. Известное дело, они одногодки, вместе бедокурили, вместе за Рассулиной бегали, сейчас вместе и старятся.
– Так что, у него ни жены, ни детей нет?
– Как не быть. Жена у него, поди, третья, и детей полон короб, только они как-то недружно живут. Вот боярин и сидит в городе, а семья еще где-то, да я не знаю где, скорее всего, на одном из боярских кораблей.
Сухмет вытер пальцы о расшитую салфетку и глотнул разведенного вина из пиалы.
– А что все-таки думает князь?
Шув вздохнул:
– Похоже, ничего не думает. – Он вдруг всплеснул руками. – Да, чуть не забыл! Там в детинце есть один человек, он сейчас почти что самый главный… Бывший лекарь, кстати. Но он уже давно в колдуны подался. Злой он и способен на разные штуки, какие и не перескажешь, но князь его слушает.
– Что же это за разные штуки, милейший Шув?
– Знаете что, гос… – Шув запнулся, чувствовалось, что у него язык не поворачивается назвать господином человека с ошейником.
– Можешь называть меня по имени – Сухмет, как все делают.
– О том вам лучше бы с ним самим поговорить.
– Да стоит ли он того, чтобы с ним разговаривать? – лениво, но со значением проговорил Сухмет и быстро из-под опущенных ресниц взглянул на Лотара.
Рубос от волнения привстал, но тут же сел. Его внимание привлекла дверь трактира, которая стала тихо открываться в темноте. Лотар уже знал, кто за ней стоит, а Сухмет, пожалуй, почувствовал, что происходит, еще раньше. Рука Рубоса непроизвольно дернулась к перевязи меча. Но он тут же расслабился, и углы его губ дрогнули в улыбке.
– Вообще-то все это должен решать князь, – проговорил Шув, который ничего не заметил.
– Вот я всех заговорщиков и замел на месте! – пророкотал из темноты громкий уверенный бас.
Шув вздрогнул и вскочил со стула. А Рубос растянул рот до ушей. В круг света вошел Гергос.
Лотар снова подивился разнице между его уверенным голосом и манерами, в которых читалась едва ли не откровенная слабость. Но сейчас это можно было объяснить: Гергос был измучен до фиолетовых кругов под глазами.
Рубос встал, хлопнул его по плечу:
– Садись, друг. Вина еще осталось столько, что нам хватит до утра.
Гергос сел, вытянул ноги в тяжелых сапогах, откинулся на спинку стула, на котором только что сидел Шув.
– Может, ты есть хочешь? – негромко, по-свойски спросил капитана городской стражи трактирщик. – У меня всего на кухне наготовлено…
– Нет, только выпью за приезд этого бродяги, – Гергос кивнул в сторону Рубоса, улыбнулся, потом внимательно посмотрел на Лотара и Сухмета, – его друзей и пойду спать. Вторую неделю сплю не больше трех часов за ночь.
Шув уже появился с чистым стаканчиком. В жесте, каким он поставил его перед Гергосом, были подчеркнутая вежливость и фамильярность. Так мог бы держаться лакей, который знает о своем господине все и потому многое может себе позволить, но не хочет потерять работу и при людях держится в рамках.
Лотар не стал больше думать об этом. Отношения этих людей не касались его, они просто не имели никакого значения. Но ощущение настороженности, скрытой напряженности у Лотара осталось.