Глава 10
Адамс сидел, молча поглядывая на четверых экспертов, собравшихся в его кабинете, и пытался догадаться по выражениям их лиц, о чем они думают. Но лица их выглядели совершенно буднично.
Кларк, инженер-конструктор космической техники, постукивал по столу записной книжкой. Лицо его было непроницаемо спокойно.
Андерсон, анатом, крупный, грубоватый, раскуривал трубку, и казалось, что сейчас для него нет на свете ничего важнее.
Блэкберн, психолог, был поглощен разглядыванием кончика своей сигареты, а Шулькросс, эксперт-лингвист, утонул в кресле так, что казалось, там сидит не он, а его костюм.
Они что-то обнаружили, догадался Адамс. Даже, наверное, много чего обнаружили, но не все им понятно…
– Кларк, – предложил Адамс, – давайте начнем с вас.
– Мы осмотрели корабль, – сказал Кларк, – и обнаружили, что он начисто лишен полетных качеств.
– Тем не менее, – отметил Адамс, – Саттон привел его на Землю.
Кларк пожал плечами:
– С таким же успехом он мог прилететь на бревне. Или на булыжнике. Его корабль – груда бесполезной рухляди.
– Рухляди? Что вы имеете в виду?
– Двигатели полностью разрушены, – ответил Кларк. – Только благодаря аварийной автоматике они не рассыпались. Бортовая обшивка потрескалась, в некоторых местах – сквозные отверстия. Одно из сопл, что называется, вырвано с мясом. Вообще весь корабль искорежен донельзя.
– Вы считаете, была авария?
– Он здорово стукнулся обо что-то, очень резко. Швы обшивки разошлись, переборки треснули, внутри все перекосилось. Даже если бы удалось запустить двигатели, кораблем все равно было бы невозможно управлять. Даже если бы сопла были в порядке, не было бы возможности придерживаться курса. Эта куча хлама просто обязана была развалиться, не пролетев и десятка метров.
Андерсон откашлялся:
– А что должно было случиться с Саттоном, если он находился в корабле в момент удара?
– Он должен был погибнуть, – ответил Кларк.
– Вы уверены в этом?
– Никаких сомнений. Даже чудо не спасло бы его. Мы построили графическую модель ситуации. Если он находился в корабле, он неминуемо должен был погибнуть. Судя по диаграммам, у него не было ни единого шанса спастись.
– Саттон вернулся, – напомнил Адамс.
Нaступила пауза. Адамс и Кларк смотрели друг на друга, готовые взорваться в любое мгновение. Молчание нарушил Андерсон.
– Скажите, Кларк, а не пытался ли Саттон отремонтировать корабль?
Кларк отрицательно покачал головой:
– Нет. Никаких попыток. И нечего было пытаться. И вообще, нам известно, что он ничего не смыслит в технике. А для того, чтобы отремонтировать ядерный двигатель, нужно иметь немалый опыт. Я говорю «отремонтировать», хотя по-настоящему его надо было монтировать заново.
Шулькросс впервые подал голос. Он заговорил легко, спокойно, не меняя положения в кресле.
– Может быть, мы не с того начали? – сказал он. – Лично у меня впечатление, что мы начали с середины. Нужно бы начать с самого начала, заложить фундамент для размышлений, и тогда мы лучше поймем, что же на самом деле произошло.
Все удивленно уставились на него, пытаясь догадаться, к чему он клонит. Шулькросс почувствовал, что нужно пояснить мысль.
– Скажите, Адамс, вы представляете себе, ну хотя бы приблизительно, что это за место, где побывал Саттон?
Адамс криво улыбнулся:
– Весьма приблизительно. Наверное, похоже на Землю. Это седьмая планета в системе 61-й Лебедя. В принципе, можно было отправить его на любую из семнадцати планет системы, но расчеты показали, что именно на седьмой должна существовать жизнь.
Он сделал паузу, скользнул взглядом по лицам присутствовавших и продолжил:
– 61-я Лебедя – наш ближайший сосед. Это одна из первых звезд, к которым отправился человек, покинув пределы Солнечной системы. И с тех самых пор ее загадка мучает нас, как заноза под ногтем.
– Потому что не можем ее вытащить! – усмехнулся Андерсон.
Адамс кивнул:
– Вот именно. Это недоступная система, секреты которой можно было бы раскрыть, лишь проникнув туда. Уже многие годы, – продолжал он, – мы исследуем Галактику, и не вам рассказывать, что всякое удалось повидать. Условия жизни, абсолютно несхожие с земными, непривычные и опасные формы жизни, общественные системы и психология обитателей других миров, от которых можно просто свихнуться. У меня, например, начинается головная боль, как только я принимаюсь обо всем этом размышлять. Но мы всегда могли посмотреть своими глазами, хотя бы посмотреть – я подчеркиваю – на все, что нас интересовало. С 61-й Лебедя все было иначе. Мы просто не могли попасть туда. Планеты там покрыты плотным слоем облаков, а самое главное – на расстоянии нескольких миллионов миль от системы начинает действовать эффект скольжения…
Тут он посмотрел на Кларка:
– Я верно говорю?
– На самом деле описать это невозможно, – отозвался Кларк. – Но лучше всего подходит слово «скольжение». Вы не останавливаетесь, скорость не уменьшается, но вас как бы отталкивают. Как будто корабль натыкается на лед. Приборы ничего не регистрируют, однако преграда существует, и она непреодолима. Курс корабля отклоняется от заданного. Вы проводите коррекцию курса – и снова отклоняетесь. Я слышал, что, бывало, люди натурально сходили с ума, пытаясь приблизиться к системе, но им не удавалось ни на милю пробиться за некую воображаемую сферу.
– Да-да, – подхватил Адамс. – Все выглядит именно так. Как будто кто-то взял да и заключил систему в магический шар.
– Что-то вроде того, – подтвердил Кларк.
– Однако Саттон проник за эту черту, – констатировал Андерсон.
Адамс кивнул:
– Выходит, что так.
– Странно слышать это от специалиста, – процедил сквозь зубы Кларк. – Меня возмущает болтовня вокруг этой проблемы. Кое-кто, по-моему, вообще лишился рассудка. Говорят: «Наши корабли слишком большие. Если бы мы посылали звездолеты поменьше, мы бы проскользнули туда». Нет, как вам нравится?! Как будто там забор стоит и нужно в нем лазейку найти!
– Саттон проскользнул, – повторил Адамс настойчиво. – Его маленький корабль прошел там, где не смогли пройти большие.
Кларк упрямо покачал головой:
– Это бессмыслица. Размеры корабля ничего не меняют. Существует некий непонятный нам фактор, о котором мы даже никогда, по существу, не думали. Саттон действительно преодолел преграду, потерпел аварию при посадке и, если был внутри корабля, погиб. Но попал он туда не потому, что его звездолет был небольшой. Дело не в этом…
Все остальные сидели в напряженном ожидании.
– Но почему именно Саттон? – не вытерпел Андерсон.
Адамс спокойно объяснил:
– Корабль, как я уже сказал, выбрали небольшой. Можно было послать только одного человека, поэтому послали сотрудника, который лучше других мог справиться с работой, если бы проник туда.
– И Саттон лучше всех подходил?
– Да, – отрезал Адамс.
– Ну хорошо, – не унимался Андерсон, – допустим, он действительно лучше всех подходил для этой роли. Наверное. Ведь он, в конце концов, попал туда…
– Или его пропустили, – уточнил Блэкберн.
– Не обязательно, – возразил Андерсон.
– Но это вполне логично, – настаивал Блэкберн. – Почему мы хотим проникнуть в систему 61-й Лебедя? Чтобы узнать, опасна ли она. Я правильно понимаю?
– Правильно, – подтвердил Адамс. – Задача была именно такая. Все неизвестное потенциально опасно. И пока не узнаешь – не успокоишься. Именно такие инструкции и были даны Саттону: выяснить, нет ли опасности в этой системе.
– Следуя той же логике, – продолжал Блэкберн, – почему бы не допустить, что тамошние обитатели не хотят узнать то же самое о нас. Мы надоедаем им своими визитами несколько тысяч лет. Я вполне допускаю, что им тоже было бы интересно узнать нас поближе.
– Я понял, куда вы клоните, – кивнул Андерсон. – Получается, что они ждали, когда прибудет корабль с одним человеком на борту, поскольку пропускать корабль с большой командой и напичканный оружием не решались.
– Ну, что-то в этом роде, – подтвердил Блэкберн.
Адамс прервал их диалог и обратился к Кларку:
– Вы говорили о повреждениях. Вам удалось установить, когда именно они появились?
– Приблизительно двадцать лет назад.
– Давайте все-таки предположим, что Саттону каким-то чудом было известно, как отремонтировать корабль, – сказал Андерсон. – Тогда ему понадобились бы материалы, так?
– И очень много материалов, – ехидно уточнил Кларк.
– Жители той планеты могли дать ему все, что требовалось, – предположил Шулькросс.
– Если там вообще есть жители, – с сомнением сказал Андерсон.
– Не думаю, чтобы они смогли снабдить его материалами, – заявил Блэкберн. – Цивилизация, прячущаяся за силовым экраном, не может иметь развитой техники. Если бы у них была техника, они вышли бы в космос, вместо того чтобы прятаться. Я склонен полагать, что технически развитой цивилизации там нет.
– А экран? – спросил Андерсон.
– Он может не иметь никакого отношения к технике.
– Что толку от ваших предположений! – раздраженно воскликнул Кларк. – Саттон не ремонтировал корабль, сколько можно повторять! Он каким-то образом прилетел на нем обратно без всякого ремонта. Он и не прикасался ни к чему. Там кругом толстенный слой пыли.
Шулькросс наклонился к столу.
– Одного не могу понять, – сказал он. – Кларк говорит, что сломано сопло, что сильно повреждена обшивка. Это же означает, что Саттон летел в открытом космосе одиннадцать световых лет!
– У него же был скафандр!
– Не было у него никакого скафандра, – невозмутимо произнес Кларк. Он огляделся, как будто опасался, что кто-то еще кроме четверых собеседников может услышать то, что он собирался сказать, и понизил голос. – И это еще не все. У него не было ни пищи, ни воды…
Андерсон постучал трубкой по ладони, и звук безответно повис в молчании. Старательно, как бы пытаясь сконцентрироваться на том, что делает, он стряхнул пепел с ладони в пепельницу.
– Мне кажется, я смог бы кое-что прояснить, – сказал он задумчиво. – Пока мы получим окончательный ответ, нам придется проделать еще уйму работы. И даже тогда мы, наверное, еще не будем совершенно уверены, что правы…
Он застыл в кресле, ощущая, как остальные с ожиданием смотрят на него.
– Я даже боюсь произнести вслух… – признался он.
Все молчали.
Часы на стене бесстрастно отсчитывали секунды. За окном в траве стрекотал кузнечик.
– Я полагаю, – наконец решился Андерсон, – что существо, вернувшееся на Землю, не человек.
Часы продолжали тикать. Кузнечик стрекотал в полной тишине.
– Но… – наконец прервал молчание Адамс, – отпечатки пальцев… И другие методы идентификации…
– Нет, я не то хотел сказать, – поправился Андерсон. – Это, безусловно, Саттон. В этом нет сомнения. То есть это его тело, его плоть. По крайней мере, в какой-то степени – то тело, которое двадцать лет назад покинуло Землю.
– К чему вы клоните? – вскричал Кларк. – Если тело его, значит, это Саттон, и он – человек.
– Ну, представьте, Кларк, что у вас неисправный звездолет и вы его ремонтируете. Добавляете деталь-другую, что-то выбрасываете, что-то налаживаете… Что вы получаете в итоге?
– Переделанный звездолет, – ответил Кларк. – Ну и что?
– Именно это я и хотел от вас услышать. Кто-то или что-то сделал то же самое с Саттоном. Он переделан. И переделан, доложу вам, потрясающе. У него два сердца, нервная система разветвлена гораздо сильнее, чем у обычного человека. Кроме того, у него есть система экстрациркуляции. Она абсолютно не похожа на нормальную систему кровообращения, но выполняет ту же функцию. Самое потрясающее – она не соединена с сердцем! Такое впечатление, что до сегодняшнего дня она не использовалась. Как будто запасная. То есть он пользуется обычной системой кровообращения, а в случае необходимости может переходить на запасную. – Андерсон убрал трубку в карман и нервно потер руки. – Вот примерно так.
Блэкберн всплеснул руками:
– В это невозможно поверить!
– Мы почти час обследовали Саттона, и, поверьте мне, каждый дюйм его тела исследован на самой совершенной аппаратуре. Все результаты зафиксированы. Мы продолжаем обработку информации и пока еще не закончили. Потребуется время… Но в одном мы потерпели полную неудачу. Мы применили психонометр и не выудили ничего! Прибор не зарегистрировал ни единой мысли, ни единого намека на мысль. Его сознание заблокировано, полностью закрыто.
– Может быть, прибор барахлил? – предположил Адамс.
– Нет, мы все проверили, – покачал головой Андерсон. – И не раз. Прибор был в полной исправности. – Он обвел взглядом присутствующих. – Может быть, вы не совсем знакомы с принципом работы психонометра? Дело в том, что, когда человек спит обычным сном, или под гипнозом, или в любом другом случае, когда он не догадывается, что его обследуют, психонометр выворачивает его сознание наизнанку. Он вытаскивает наружу такие вещи, о которых человек наяву и не помышляет.
– Но с Саттоном ничего не вышло? – резюмировал Шулькросс.
– Вы правы. С Саттоном ничего не вышло. Я повторяю: он не человек.
– Значит, вы полагаете, что его организм изменен настолько, что Саттону и открытый космос нипочем?!
– Не знаю, – хрипло ответил Андерсон. Он облизнул губы и огляделся по сторонам, как затравленный зверь в поисках выхода. – Не знаю, – повторил он. – Честное слово, не знаю…
– Не стоит так пугаться, – мягко сказал Адамс. – Чужеродность организма – не такая уж необычная вещь. Мы уже сталкивались с этим не раз, с тех пор как начали осваивать космос.
Кларк нетерпеливо прервал его:
– Если бы речь шла об инопланетянине, Адамс! Но когда человек превращается в инопланетянина! – Сглотнув слюну, он обратился к Андерсону: – Как вы полагаете, он опасен?
– Не исключено, – ответил Андерсон.
– Даже если так, он не сможет причинить нам никакого вреда, – спокойно сказал Адамс. – Его номер в гостинице прослеживается насквозь лучами-шпионами. Ситуация полностью контролируется.
– Есть какие-нибудь сообщения? – поинтересовался Блэкберн.
– Самые невинные. Ничего особенного. Саттон держится довольно непринужденно. Несколько раз звонили ему. Несколько раз – он сам. Ему нанесли пару визитов.
– Он не может не понимать, что за ним следят, – сказал Кларк. – Он притворяется.
– Ходят слухи, – сказал Блэкберн, – что его вызвал на дуэль сам Бентон.
Адамс кивнул:
– Да, это так. Эш попытался избежать поединка, что говорит, пожалуй, о том, что он не агрессивен.
– Может быть, – как-то безнадежно проговорил Кларк. – Может быть, Бентон сработает в нашу пользу.
– Во всяком случае, – тонко улыбнулся Адамс, – я думаю, что вторую половину дня Эш провел в раздумьях о том, как ему разделаться с нашим мистером Бентоном.
Андерсон выудил из кармана трубку и принялся сосредоточенно набивать ее. Кларк рассеянно вертел сигарету.
– Вы хотели что-то добавить? – обратился к Шулькроссу Адамс.
– Да, – кивнул эксперт-лингвист, – но мне кажется, наша информация особого восторга не вызовет. В портфеле Саттона мы обнаружили рукопись. Мы скопировали ее и положили на место. Пока что сообщить особенно нечего, то есть мы не смогли прочитать ни одного слова…
– Шифр? – спросил Блэкберн.
Шулькросс покачал головой:
– Если бы! Роботы бы его расщелкали за пару часов. Но это не шифр. Это язык. А язык без ключа не расшифруешь.
– Вы, конечно, все проверили?
Шулькросс мрачно усмехнулся:
– Начиная с санскрита и шумерского. Сравнивали со всеми языками и диалектами Галактики. Не похоже ни на один.
– Язык… – задумчиво протянул Блэкберн. – Новый язык. Следовательно, Саттон что-то обнаружил…
– Вполне, вполне возможно, – пробурчал Адамс. – Он наш лучший сотрудник.
Андерсон пошевелился в кресле.
– Вам нравится Саттон? – спросил он с нескрываемым интересом. – Вам лично, Адамс, он нравится?
– Нравится, – просто ответил Адамс.
– Адамс, – продолжал Андерсон, – вот что удивительно, есть один момент, который мне не дает покоя с самого начала…
– Да, слушаю вас.
– Вы же знали, что Саттон вернется. Знали с точностью до минуты. И устроили засаду. Как это понять?
– Просто догадался. Чистая интуиция.
Наступило долгое молчание. Адамс больше не сказал ни слова. Совещание окончилось. Все встали.