15
Управляющий Государственным банком вошел в свой кабинет, как обычно, ровно в девять утра. В этот час ненавистная ему Садовая уже шумела во всю мочь. Лавки открывались засветло, лоточники торговали тем, что напекли за ночь. И не было всем этим горластым субъектам дела до того, что у господина Плеске болит голова и встал он не с той ноги. Видя настроение шефа, секретарь счел за лучшее исчезнуть молча, не утруждая докладом. Тем более утренняя почта уже лежала на рабочем столе.
Плеске отбросил свежие газеты и под ними обнаружил конверт без почтового штемпеля, зато подписанный на его имя «в собственные руки». Этого послания он ждал с нетерпением и даже раздумывал о нем бессонной ночью. Не столько о самом послании, сколько о последствиях, какие могут произойти или не произойти, в зависимости от развития ситуации, что сейчас складывалась в Царском Селе. Радовало, что Чердынцев так исполнителен, что уже прислал первый отчет.
Сообщение было написано аккуратно, чисто, без помарок. Сразу видно, что молодой чиновник специально выбрал место, чтобы подготовить его наилучшим образом. Оценив внешний вид документа, на который он всегда обращал внимание и требовал аккуратности от подчиненных, Плеске ознакомился с содержанием.
Чердынцев писал:
«Его Высокопревосходительству, тайному советнику господину Плеске.
Милостивый государь Эдуард Дмитриевич!
Настоящим имею честь сообщить о происшедшем в последние сутки в связи с известным Вам делом. Вечером мая 6-го числа сего года я прибыл в дом господина Ф. Кроме меня, в доме находилось еще несколько случайных гостей из местных жителей, мне незнакомых. Как оказалось, в этот вечер господин Ф. давал прием, на котором намеревался прочесть лекцию о каких-то научных открытиях последнего времени. Мои попытки навести его на нужный разговор привели к тому, что он пообещал все рассказать и показать мне приватным образом в самое ближайшее время. В дальнейшем прием протекал без каких-либо событий. Позволю себе опустить подробности, не имеющие касательства к цели моего поручения. Под конец вечера я еще раз переговорил с господином Ф. о нашем деле, и он заверил меня, что, безусловно, не станет ничего скрывать от меня, как от любимого ученика. Насколько могу судить, господин Ф. не распространял информацию, и пока еще никто не в курсе. Что является, несомненно, положительным фактом. Также хочу отметить присутствие в гостях у господина Ф. какого-то ученого из Петербурга по фамилии Лебедев и его ассистента Ванзарова. Господин Ф. назначил господину Лебедеву на мая 7-го числа частный визит прямо с утра. О целях визита господина Лебедева достоверных сведений не имею. В случае Ваших дополнительных распоряжений телеграммы направлять на адрес моих родителей в дом Чердынцева на Оранжерейной улице.
Остаюсь вашим преданным слугой
Коллежский секретарь Д. Чердынцев».
Письмо было совершенно в стиле докладов подающего надежды чиновника: гладкое, точное и совершенно безобидное, если попадет в чужие руки. И все-таки было в нем что-то такое, что заставило Плеске перечитать его еще раз. Какая-то деталь, которая не сразу бросилась в глаза, но заставляла тонкий аналитический ум подать сигнал. Он внимательно и медленно прошелся по тексту и нашел то, на что сразу не обратил внимания. Чердынцев не упомянул фамилий гостей, кроме двух. Как нарочно сосредоточив на них внимание, поместив в конце письма. Быть может, он что-то хочет сказать?
В фамилии «Лебедев» слышалось что-то смутно знакомое, вот только Плеске не мог вспомнить, в связи с чем. Чтобы выудить из памяти затерянный фрагмент, у него имелся простой и проверенный способ: гулять по кабинету, стараясь уловить тонкие связи. Способ был не быстрый, но надежный. Плеске вышел из-за стола и начал прохаживаться мимо окон ненавистной Садовой, стараясь углубиться в себя и не замечать шума. В этот раз память не стала капризничать, а сдалась довольно быстро. Следовало достать справочник Департамента полиции. Среди сотрудников нашелся коллежский советник Лебедев, заведующий антропометрическим кабинетом и криминалистической лабораторией. Ну, конечно! Этого господина он встречал на приеме по случаю вручения высочайших наград. Как раз на Рождество девяносто четвертого года.
Конец ознакомительного фрагмента.