Глава вторая
Обычно он не спускался к завтраку. Но в этот день он проснулся чуть раньше обычного. Посмотрел на часы. Было около десяти. «Завтрак в «Хилтоне» до половины одиннадцатого», – вспомнил Дронго. Можно успеть принять душ и побриться. Он еще раз посмотрел на часы и пошел в ванную комнату. В отеле ванные комнаты были настолько просторными, что вмещали в себя и изогнутые, с большими зеркалами косметические столики для женщин.
Было десять минут одиннадцатого, когда он спустился вниз. У бассейна было довольно много людей. В ресторане завтракали гости. Дронго с удивлением обнаружил за одним столом чету Лабунских, их помощника и Леонида с Клавдией, чью встречу с Жураевыми он случайно подслушал. Увидев Дронго, Марк Лабунский поднял руку, приглашая его к своему столу. Даже на завтрак Дронго никогда не спускался в ресторан в шортах и майке. Вот и на этот раз на нем были тенниска и светлые брюки. Он подошел к столу.
Лабунские и их гости сидели за большим столом, за которым могли разместиться восемь человек. Они же впятером занимали его.
– Садитесь с нами, – предложил Дронго, поднявшись, Марк Лабунский. – Мы специально спустились вниз к завтраку, чтобы посидеть у бассейна.
– Доброе утро, – улыбнулся Дронго, глядя на остальных.
Екатерина Лабунская кивнула ему в ответ, чуть усмехнувшись. Она была в шортах и майке, надетой на голое тело, которая очень рельефно подчеркивала ее грудь. На родственниках была более свободная одежда: Леонид был в бриджах, а его супруга – в платье. Очевидно, никакие шорты не налезли бы на ее филейную часть.
– Садитесь, – пригласил Марк, указывая на место рядом с собой. – Разрешите вас познакомить. Это двоюродная сестра моей супруги Клавдия Соренко, а это ее муж – Леонид Соренко. Они тоже бизнесмены, но какие-то хилые, все никак не могут развернуться.
Услышав это, Леонид жалко улыбнулся, но не пытался протестовать, а его жена только нахмурилась.
– С моей женой вы уже познакомились, – показал на свою супругу Марк Лабунский, – а это наш юридический консультант, друг и помощник Станислав Обозов. Кстати, именно Обозов рассказал нам вчера про вас удивительные вещи. Он говорит, что много слышал про знаменитого на весь мир Дронго. Оказывается, вы очень известный человек. Нужно сказать, мы были заинтригованы его рассказом.
У Обозова было словно изжеванное, все в морщинах, лицо. Под глазами набухли мешки. Он вышел к завтраку в полосатой майке и шортах, из которых торчали две худые палки – морщинистые белые ноги. На носу были очки. Именно на носу, а не на глазах. Посматривая на Марка Лабунского, он все время усмехался и ничего не говорил.
– Обозов раньше работал в коллегии адвокатов, – пояснил Лабунский, – а потом перешел к нам юрисконсультом. Он говорит, что вы просто современный Эркюль Пуаро. Ездите по всему миру и расследуете разные преступления. Правда, считает, что вы еще немного и Джеймс Бонд. Такое странное сочетание аналитика с суперменом. А по вашему мнению, вы кто?
– Обычный человек, – равнодушно ответил Дронго и попросил официантку принести ему чай и кекс.
– Может, вы не тот человек, о котором он говорит? – вмешался в разговор Леонид Соренко. – Хотя откуда у вас такое странное имя – Дронго?
– Это не имя, – пояснил Дронго, – это кличка. Есть такая птица в Юго-Восточной Азии. Она умеет подражать голосам других птиц и ничего не боится. Вот поэтому я и взял такой псевдоним. С тех пор меня так и называют.
– Значит, вы ничего не боитесь? – спросила Екатерина Лабунская.
Волосы у нее падали на плечи, и без темных очков она выглядела еще эффектнее. К тому же ее облегающая майка несколько усложняла ситуацию, так как все проходившие мимо мужчины вольно или невольно обращали внимание на красавицу с такой фигурой и бюстом.
– В отличие от птицы я не такой храбрый, – пробормотал Дронго.
– Но говорят, что очень умный, – вставил Марк Лабунский.
– Это только слухи. Просто люди часто не находят объяснений вполне очевидным вещам и принимают мою наблюдательность за особые способности.
– Но вы действительно раскрыли много преступлений, – настаивал Марк.
– Не считал. Иногда я помогаю в расследовании преступлений, не более того.
Официантка принесла чай и кекс. Обычно по утрам он не завтракал, ограничиваясь лишь стаканом чая.
– Сидите на диете? – усмехнулась Екатерина.
– Нет, – ответил Дронго. – Просто я «сова», и моя активность проявляется во второй половине дня. Тогда я начинаю есть и интенсивно работать. Обычно я не спускаюсь к завтраку. Но сегодня решил спуститься.
– Нам повезло, – с явным вызовом сказала она. – Говорят, вы умеете угадывать чужие мысли.
– Вот это абсолютная неправда. Я не экстрасенс и не гадалка.
– Значит, Обозов нам соврал, – улыбнулась Лабунская.
Она улыбалась несколько вульгарно, показывая не только красивые зубы, но и кончик розового языка.
Обозов пожал плечами, не решаясь ничего вставить.
– Соврал, – упрямо повторила женщина, взглянув с неприязнью на Обозова.
Тот по-прежнему не произнес ни слова в свое оправдание.
– Но вы действительно эксперт по расследованиям? – уточнил Марк.
– Да, – кивнул Дронго. – Я работал специальным экспертом ООН и Интерпола. Но все это было достаточно давно.
– Значит, мы видим перед собой живого Шерлока Холмса, – торжествующе сказал Марк. – По-моему, нам нужно взять у вас автограф на память.
– Почему «на память»? – улыбнулся Дронго. – Мы можем увидеться и в Москве.
– Думаю, вы не откажетесь приехать к нам на дачу? – спросила Лабунская, снова показывая кончик языка.
– Не откажусь, – кивнул Дронго. – Я много слышал о вашем муже.
– Муж у нас сам по себе, а я сама по себе, – несколько раздраженно сказала она. – А вы работаете частным детективом и вас можно нанять для расследования преступления?
– Боюсь, что нет, – признался Дронго. – В последнее время я консультирую лишь государственные структуры и организации. Поэтому на частных клиентов у меня нет времени. Но я могу сделать исключение, – вдруг добавил он. Очевидно, майка на этой женщине действовала и на его подсознание.
– Мы сегодня ужинаем вечером с нашими гостями, – сказал Марк Лабунский. – Если у вас есть время, мы вас приглашаем.
– Спасибо, – кивнул Дронго. – Но завтра рано утром я улетаю из Рима.
– Тем более, – настаивал Марк. – Я пришлю за вами нашего Обозова.
– Вы не хотите к нам подняться? – спросила его жена, взглянув на Дронго и облизнув губы.
– Да, – сказал он, чувствуя, что теряет уважение к себе. – Конечно, поднимусь. Когда?
– В семь часов, – сказал Лабунский. – Немного посидите с нами, а потом мы вместе спустимся вниз, к бассейну, где будет банкет. У нас сегодня с Катей юбилей – пять лет совместной жизни.
– Поздравляю, – кивнул Дронго.
– Значит, сегодня вечером в семь часов, – повторил Марк. – Какой у вас номер? Обозов зайдет к вам ровно в семь.
– А мы поедем с Клавой в город, – сказала его жена. – Немного пройдемся по магазинам.
– Вызови машину, – предложил Марк. – Ты же знаешь, что за нашим номером закреплен автомобиль с водителем. Зачем ему простаивать? Возьмите его и езжайте в город. Я все равно буду весь день занят с мистером Хеккетом. А водитель поможет вам ориентироваться в городе.
– Верно, – обрадовалась Клавдия. – Он нас и повезет.
– Сами доедем, – отмахнулась Лабунская. – Зачем нам машина? Она нас будет только связывать. Лучше погуляем без нее.
– Это очень трудно, – предупредительно заметил Леонид Соренко. – Рим большой город, перепады весьма значительные. Вы натрете себе ноги и не сможете вечером появиться на банкете. Я бы на вашем месте взял автомобиль.
– Хорошо, – согласилась Екатерина, – возьмем машину. Как зовут нашего водителя? Надеюсь, он понимает по-русски?
– Экскурсионное бюро пришлет вам специального переводчика, – напомнил Марк. – Обозов еще вчера заказал его тебе. В одиннадцать машина с переводчиком будет ждать тебя у входа. Постарайтесь к шести вернуться, чтобы переодеться.
– Вернемся, – отмахнулась Екатерина. – Не нужно волноваться, Марк, мы не маленькие. И не потеряемся. Мы с Клавой однажды отстали от своего поезда в Минеральных Водах и потом добирались до Анапы на проходящих поездах. Без копейки денег. И ничего страшного не случилось.
– У тебя было романтическое прошлое, – усмехнулся муж.
Она метнула на него грозный взгляд:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Просто я прошу тебя не повторять подобных экспериментов. Ни в Риме, ни в Минеральных Водах.
– Постараюсь, – она поднялась из-за стола, – до свидания. Я иду в номер.
Следом за ней поднялась Клавдия. Мужчины остались вчетвером.
– У женщин свои проблемы, – пробормотал Леонид.
– А ты свои проблемы решил? – неожиданно спросил Марк.
– Стараюсь, – попытался улыбнуться Леонид. – Ты знаешь, как сейчас тяжело…
– Плохому танцору всегда что-то мешает, – жестко заметил Марк. – Екатерина мне говорила, что ты вечно хнычешь, как баба. Веди себя достойно. Чего ты у нее все время денег просишь…
Леонид побледнел, посмотрел по сторонам, словно ища поддержки у Обозова и Дронго, и умолк, глядя в тарелку. Но уши у него горели, будто родственник надрал их самым бесцеремонным образом.
– Вот так и живем, – подвел итог Марк, снова взглянув на Дронго. – А вы раньше бывали в Риме?
– Да, – кивнул Дронго, – я хорошо знаю город.
– А я не очень, – ответил Марк. – Обозов, поднимись наверх к портье и уточни, когда будет машина с водителем и переводчиком. Чтобы не опаздывали. Сам знаешь, какой у Кати характер.
Обозов, так и не сказавший ни слова, молча встал из-за стола. Когда он шел к лестнице, чтобы подняться на следующий этаж, где находился холл отеля, Марк провожал его долгим взглядом.
– Они не опоздают, – быстро сказал Соренко, – в таком отеле обслуживание на уровне.
– На каком уровне? – насмешливо спросил Марк. – В Испании, в пятизвездном отеле, у нас чемодан пропал. Сейчас везде одинаковый уровень. Ничего особенного.
– Это один из лучших отелей Рима, – сказал Леонид.
– Знаю. Я ведь сам предложил здесь собраться. Мы были в этом отеле в прошлом году, и мне он понравился. Но все равно проверить нужно.
Дронго допил свой чай и теперь терпеливо ждал, когда наконец Лабунский поднимется. Тот словно раздумывал. Наконец он встал и пошел к лестнице. Следом потянулся Соренко. Дронго догнал Марка у лестницы.
– До свидания, – кивнул он Лабунскому.
– Увидимся вечером, – напомнил ему Марк.
Дронго поднялся в холл и обнаружил сидевшего в баре Уорда Хеккета. Дронго подошел к нему и без приглашения сел на диван рядом с ним.
– Уже позавтракали? – осведомился Хеккет. – Вы изменяете своим привычкам, Дронго, обычно вы не просыпаетесь так рано.
– Я же не проснулся в шесть утра, – заметил Дронго, – сейчас уже почти одиннадцать.
– Ну да. Вы случайно спустились вниз? Или на вас произвела впечатление супруга Лабунского?
– У вас бурная фантазия, Хеккет, я всегда это замечал.
– Значит, она вам не понравилась. И вы случайно оказались рядом с ними за завтраком?
– Не случайно. Я спустился вниз, и Лабунский пригласил меня за их стол. Оказывается, его помощник поведал им разные истории в стиле Пуаро. Я иногда удивляюсь, с какой охотой люди верят в невероятные истории. Кстати, переговоры у вас сегодня?
– Да, сегодня. Я жду синьора Лицци и представителей компании. Не хотите присо-единиться?
– Вы все-таки считаете, что я здесь для того, чтобы принять участие в ваших переговорах? Вы умрете от язвы желудка, Хеккет, это я могу вам обещать. Постоянная подозрительность приводит к нервным срывам и тяжелым заболеваниям. Я уже вам объяснил, что оказался здесь случайно. Хотя должен признаться, что эти люди по-своему интересны. Там каждый сам за себя и не любит остальных.
– Как и везде, – усмехнулся Хеккет. – Вы меня иногда удивляете, Дронго. Такой идеализм при вашей профессии! Мне казалось, что вы уже могли привыкнуть к тому, что люди порочны по своей натуре и в жизни каждый борется только за себя.
– Это не люди порочны, а у вас порочная философия, Хеккет, – сказал Дронго, поднимаясь с дивана. – Надеюсь, переговоры пройдут успешно. И завтра я все равно улечу из Рима. Кстати, Лабунский пригласил меня сегодня на ужин. Полагаю, вы опять будете меня подозревать в тайном сговоре с Лабунским.
Он обошел диван и прошел через холл. С левой стороны от входа в отель находилась стойка консьержа, рядом – кабины трех лифтов, откуда можно было подняться в отель. За стойкой консьержа находились телефоны-автоматы, откуда могли позвонить гости, приезжавшие в «Хилтон».
Дронго шел к лифту, когда услышал негромкий голос. Кто-то говорил по-русски. Голос был незнакомым, однако Дронго услышал имя Марка Лабунского.
– Переговоры пройдут сегодня, – негромко говорил незнакомец. – Кажется, он готов пойти на уступки. Но мы можем договариваться только до определенного уровня. Не более десяти процентов. Нет, на двенадцать он не согласится ни при каких условиях.
Дронго сделал шаг и посмотрел на говорившего, который стоял к нему спиной. Он узнал Обозова. Дронго сделал шаг назад и вошел в кабину лифта:
«Какой он, однако, разговорчивый», – подумал Дронго, направляясь в свой номер.
Приняв душ, он переоделся и снова спустился вниз. В холле он столкнулся с уже знакомыми женщинами. На Екатерине был легкий светлый брючный костюм, на ее двоюродной сестре – шелковое бежевое платье. Дронго подумал, что в такую жару лучше не носить шелка.
– Господин Дронго, вы тоже собираетесь в город? – чуть насмешливо спросила Лабунская.
– Да, – кивнул Дронго. – Говорят, открылась выставка Сальвадора Дали. Я специально задержался в Риме на один день, чтобы попасть на нее.
– Как интересно, – сказала Лабунская, оглянувшись на свою сестру. – Может, вы возьмете нас с собой? Машина уже ждет, и мы могли бы поехать в город вместе.
Клавдия нахмурилась. В ее планы явно не входило посещение музея. Скорее она хотела пройтись по магазинам, чем тратить время на музеи. Дронго уловил тень, набежавшую на ее лицо.
– Конечно, – кивнул он, обращаясь к Лабунской, – но после музея у меня назначены важные встречи. Если хотите, мы поедем вместе, но потом я вынужден буду вас оставить.
– Мы не задержим вас на целый день, – быстро сказала Лабунская. – Если хотите, вы можете с нами не ехать.
– Я поеду, – сказал Дронго, видя, как она нервничает.
У женщин с сомнительной биографией всегда нервная реакция на повышенный интеллект собеседников. Очевидно, Лабунская принадлежала к числу таких женщин.
– Туристическое бюро не позаботилось о нашем гиде, – нервно сказала Лабунская, – в Италии всегда так, никакого порядка даже в пятизвездных отелях.
– Гид должен приехать в двенадцать, – несмело вставила Клавдия.
Ей очень не хотелось ехать в музей.
– Мы не будем ждать, – громко сказала Лабунская. – Вы поедете с нами? – Она посмотрела ему в глаза.
– Конечно, – кивнул он, – музей находится на Виа дель Корсо, прямо в центре города.
– У нас автомобиль, – напомнила Лабунская, – и водитель, который понимает по-русски. Хотя он поляк, но, говорят, сумеет нас понять.
– Там будут подлинники или копии? – вмешалась Клавдия.
Лабунская взглянула на нее, потом – на Дронго. В ее глазах мелькнуло понимание пикантности момента. Или ему показалось?
– Только подлинники, – сумел сдержать улыбку Дронго.
Они вышли из отеля. У темного «Мерседеса» стоял молодой водитель. Он открыл дверцу автомобиля.
– День добрый, – сказал он по-русски, улыбаясь.
Лабунская кивнула в ответ, ничего не сказав. Она прошла и первая села в салон машины. Ее сестре пришлось обходить автомобиль, чтобы сесть с другой стороны.
«Однако у супруги Лабунского тяжелый характер», – подумал Дронго, усаживаясь рядом с водителем на переднее сиденье.
Автомобиль выехал из сада, окружавшего отель. Водитель обернулся к Лабунской, безошибочно признав в ней главную.
– Куда едем, пани? У вас есть какие-нибудь пожелания? Меня зовут Томаш. Я могу вам помочь?
– Он скажет вам адрес, – сказала Лабунская, уже успевшая надеть темные очки. Люди, поднявшиеся со дна жизни, самые строгие и жестокие хозяева в отличие от потомственных аристократов. Бывшие рабы всегда немного садисты: они мстят себе подобным за прежние унижения.
– Виа дель Корсо, – сказал Дронго, – рядом с колонной Марка Аврелия. Там должен быть музей.
– Я знаю, – кивнул водитель, – это в центре города.
Машина, набирая скорость, направилась вниз, в город. От отеля до центра города было минут пятнадцать умеренной езды. Между центром и отелем постоянно курсировал рейсовый автобус, бесплатно перевозивший гостей «Кавалери Хилтона».
За все время поездки Екатерина Лабунская не произнесла ни слова. Очевидно, она не хотела разговаривать в присутствии водителя, понимавшего русский язык. Лишь однажды Клавдия громко ахнула, когда они проезжали мимо очередного фонтана, но, взглянув на сестру, прикусила язык, не решаясь вслух восхититься увиденным.
К музею они подъехали через пятнадцать минут. Дронго любезно купил три билета и, пропустив женщин, вошел следом за ними. На передвижной выставке, посвященной творчеству великого испанца, были представлены в основном графические и скульптурные работы, хотя было несколько полотен, написанных Дали в разные годы.
– Забавно, – недовольно говорила Клавдия, глядя на вытянутые фигурки, созданные великим мастером.
– Интересно, – задумчиво подтверждала Лабунская, слушая объяснения Дронго.
Дали был одним из самых любимых его художников. Однако еще больше Дронго любил Босха и Брейгеля, по его мнению, фактических предшественников Дали, хотя некоторые искусствоведы наверняка с ним не согласились бы.
Осмотр выставки продлился примерно полтора часа. Дронго нравилось, как внимательно Екатерина Лабунская слушает его объяснения. Красивой женщине обычно хочется показать свой интеллект, но это был не тот случай. Она слушала с настоящим интересом, не пытаясь притворяться, иногда переспрашивая и уточняя что-то.
Они уже выходили из музея, когда раздалась трель ее мобильного телефона. Она достала аппарат, чуть сморщилась и нервно произнесла:
– Нет, мы не стали ждать. Нет, нам она не нужна, – речь, очевидно, шла о гиде, – нет, пусть катится куда-нибудь подальше, чтобы в следующий раз не опаздывала.
Дронго поразило выражение ее красивого лица. Весь налет интеллигентности испарился, и перед ним стояла обычная, вульгарная баба.
– Нам она не нужна, – снова повторила Лабунская. – Как у вас дела? Переговоры уже начали? Ну вот и хорошо. Я ведь знаю, как ты умеешь пудрить людям мозги. До свидания.
Она убрала аппарат и обернулась к Дронго:
– Звонил Обозов. Говорит, что приехала наконец эта дура, наш гид. Я посоветовала ей вернуться обратно, чтобы в следующий раз не опаздывала. У вас есть время? Мы могли бы вместе пообедать, и вы показали бы нам город. Кажется, вы знаете Рим гораздо лучше, чем любой гид.
Клавдия побледнела. Она прикусила губу, не решаясь возражать. Но в планы Дронго все равно не входило провести весь день в Риме с двумя дамами, одна из которых ему нравилась.
– Извините, – он мягко улыбнулся, – я же вам говорил, у меня еще встречи. К сожалению, я не смогу вас сопровождать.
Лабунская удивленно подняла брови. Кажется, ей редко приходилось слышать подобные отказы от мужчин. Тем с большим любопытством она взглянула на Дронго.
– Надеюсь, мы увидим вас вечером, – сказала Лабунская, на прощание протягивая руку. На этот раз она чуть задержала свою ладонь в его руке. Клавдия кивнула на прощание и с явным облегчением поспешила за Лабунской к выходу.
Когда Дронго вышел из музея, их машина уже отъезжала.
Рим – один из тех городов мира, где ему всегда было интересно. Он любил улицы и площади этого города, столь зримо воплотившего в себе эволюцию цивилизации. Когда Рим уже был великим городом и центром огромной империи, на месте Лондона и Парижа еще стояли жалкие поселения. Он повернул в сторону площади Венеции, где находится величественный монумент Виктору-Эммануилу Второму.
В тот день он успел посетить Этрусский национальный музей и собор Сан Джованни ин Латерано, резиденцию римских пап с четвертого по четырнадцатый век. В эпоху Возрождения собор был перестроен, а затем, уже в период позднего барокко, реставрирован архитектором Борромини. У деревянного алтаря собора, по преданию, служил мессу святой Петр.
Рядом с собором находилась святая лестница – двадцать восемь мраморных ступенек, привезенных в Рим матерью императора Константина Еленой. Согласно легенде, именно по этим ступенькам поднимался в дом Понтия Пилата Иисус Христос. Чтобы войти в папскую капеллу, верующие должны были подниматься по этим ступенькам на коленях.
В соборе Дронго обратил внимание на супругов, оживленно шептавшихся у алтаря. Он подошел поближе, узнав Жураевых, тех самых собеседников семьи Соренко, которые ужинали с ними вчера в отеле «Хилтон».
– А я тебе говорю, что нам нужно туда пойти, – злилась женщина. – Что ты из себя строишь? Тоже мне магнат. Рядом с Лабунским ты никто. Пустое место, пшик один.
– Ты меня еще учить будешь, – зло парировал муж, – с твоими мозгами место только на кухне. Мы сегодня поедем на ужин. Мне обязательно нужно быть там.
– Опять хочешь поглазеть на эту стерву? – разозлилась жена. – Думаешь, я не знаю, зачем ты туда едешь?
– И на нее посмотреть тоже, – рассудительно сказал муж, – но это не самое главное. Ты ведь знаешь, что у нас с Лабунским деловые отношения.
– Поэтому ты его так ненавидишь? – зло спросила жена.
– Не ори, дура, – зло пробормотал муж, – нас могут услышать.
– Ну и пусть услышат. Здесь все равно никто не знает русского языка. Ты ведь говорил, что им не нужно заключать этого контракта. Сам говорил, а теперь…
– Хватит, – разозлился муж, – я ничего тебе не говорил. И замолчи. Мы сегодня вечером поедем в «Хилтон». И если ты еще раз пикнешь, я оставлю тебя дома и поеду один.
Дронго отошел от Жураевых, чтобы их не смущать. В отель он вернулся к шести часам вечера. Он успел принять душ и переодеться, когда в его номер постучали. На часах было шесть пятьдесят пять. Он взглянул на часы и пошел открывать дверь. На пороге стоял Станислав Обозов.