Элементарно, Васин!
– Савелий, у меня самолет в Осло! Мне в аэропорт через три часа выезжать, а чемодан еще не собран…
– Юрий Иванович, ну умоляю! Хоть на часик, туда и обратно на машине. И в аэропорт доставим в лучшем виде.
– Знаю я ваш «лучший вид». В последнюю минуту вылетим с мигалками и сиренами, разбудим полгорода и намертво застрянем в пробке. Я опоздаю на рейс, опоздаю к началу конгресса. Савелий, давай потом, ладно? Я возвращаюсь через неделю.
– Юрий Иванович, шахматы – дело святое, но тут человека убили. Юрий Иванович, я чувствую, тут можно и по горячим следам… Я чувствую, вы сразу все поймете.
– Чувствую, чувствую… Твои бы ощущения, Васин, на благое дело использовать. В целях более эффективной борьбы с преступностью.
– Так я еду за вами?
– Савелий! Только на час, и тут же обратно домой. На шахматный конгресс такого уровня я опоздать не имею права.
В своей недолгой профессиональной карьере молодой следователь Савелий Васин с убийствами сталкивался всего лишь дважды. Один раз это оказалось банальной бытовухой: пьяный в лоскуты муж-убийца мирно спал рядом со своей несчастной бывшей женой, которая, как выяснило следствие, на момент совершения преступления была пьяна не менее супруга. Орудие преступления – огромная деревянная скалка – валялось здесь же.
Второй раз Васину пришлось изрядно помучиться, разыскивая негодяя, который нападал в подъездах на пожилых женщин и душил их электрическим проводом. Вот тогда он впервые обратился к своему наставнику, бывшему следователю по особо важным делам прокуратуры, который читал у них в институте лекции по криминалистике. Юрий Иванович Бойко слыл среди профессионалов следователем-интеллектуалом, его ценили, уважали, однако за излишнюю проницательность в некоторых делах все же отправили на пенсию. Теперь он читал лекции будущим служителям правопорядка, консультировал своих бывших воспитанников и сослуживцев, перешедших в частные охранные структуры, а все свободное время отдавал давней страсти – шахматам. За клетчатой доской Юрий Иванович чувствовал себя так же уверенно, как и при расследовании преступлений.
Васин был парнем шустрым и любознательным, за что особенно нравился старому следователю. Поэтому когда Савелий начал работать в органах и порой обращался к Бойко за помощью, тот никогда ему не отказывал. Чаще просто помогал советом, но порой всерьез подключался к расследованию. Например, дело о маньяке-душителе они завершили вместе. И вот теперь – снова убийство…
– Юрий Иванович, дорогой! Спасибо, что согласились, а то я со вчерашнего дня глаз не сомкнул. Вечером – вызов. На улице Кукина найден труп мужчины…
– Прямо на улице? – съязвил Бойко, удобно располагаясь на заднем сиденье. Затем отвлекся. – Смотри ты, на иномарках стали разъезжать. В мои-то годы все больше на стареньких «Волгах» ездили, а раскрываемость была не в пример выше.
– Ну что вы в самом деле, – насупился Савелий. – Не на улице, конечно, в доме. Вы же не дали мне закончить… А иномарки – что? Технический прогресс.
– Не прогресс это, а финансирование хорошее. Ну, ладно, это стариковское у меня. Давай к делу, только по порядку и подробно. И помни – у нас всего один час.
– Слушаюсь, Юрий Иванович. Значит, так. В квартире дома на улице Кукина обнаружен труп мужчины. Лебедев Сергей Алексеевич, фотограф, креативный директор гламурного журнала «Нонсенс».
– Какой-какой директор? – уточнил Бойко.
– Креативный, в смысле – творческий. Идеи по оформлению выдает, – несколько туманно пояснил Васин.
– Да, заковыристо все стало. Раньше самая сложная профессия у покойников была инженер-изобретатель, в крайнем случае – кибернетик. Ну, хорошо, дальше рассказывай, а то брюзжать начинаю.
– Обнаружила тело мать убитого, которая приехала к нему около девяти вечера – забрать какие-то нужные бумаги. Договаривались они об этом еще накануне, так что в этот день по телефону не общались. На звонки никто не откликался, но у нее есть комплект ключей от квартиры, на всякий случай. Она решила дождаться сына, так как назавтра у нее были запланированы другие дела. Милицию мать Лебедева и вызвала. Когда пришла в себя.
– И как выглядело место преступления?
– Дом кирпичный, «сталинка», так что хоромы там большие, потолки очень высокие. Лебедев жил в трехкомнатной квартире, которая досталась ему от родителей, точнее – от отца-академика. Он ушел из семьи, когда Сергей был еще ребенком, однако в завещании сына не забыл упомянуть. В квартиру эту Лебедев переехал четыре года назад и использовал в основном как студию.
– То есть не жил там? – быстро переспросил Бойко.
– Нет, почему, жил. Просто одну комнату сделал спальней, а две другие превратил в один большой зал, где у него было полно всякой съемочной аппаратуры, декораций и так далее. Впрочем, скоро увидите сами. Так вот, тело Сергея Лебедева лежало на полу этой студии. Падал навзничь, руки раскинуты в стороны. Одет в джинсы и майку, но босиком. Впрочем, у меня с собой фотографии есть.
Васин вынул из внутреннего кармана и протянул собеседнику небольшую пачку снимков. Юрий Иванович надел очки в старомодной коричневой оправе и принялся внимательно изучать фотографии. Потом вернул их Савелию и попросил его продолжить рассказ.
– Эксперты считают, что смерть наступила не позже полудня вчерашнего дня, так что к моменту приезда матери Лебедев был уже часов восемь-девять как мертв. Точнее – убит.
– Как именно?
– Ударом сзади по голове. Точнее – сзади справа.
– Чем били, установлено?
– Если бы мы разговаривали минувшей ночью, сказал бы – тяжелым предметом с острым краем. А сейчас отвечаю точно – тяжеленной бронзовой пепельницей. Прямо углом висок и проломили.
– То есть, – приподнял брови Юрий Иванович, – орудие убийства на месте. Может быть, и отпечатки есть? Или убийца эту пепельницу тщательно протер?
– Отпечатков полно. И все принадлежат одному лицу.
– Убитому?
– Нет, Юрий Иванович. Хотя Лебедев и курил, его отпечатков на ней почему-то нет.
– Савелий, не тяни кота за хвост. Вы уже установили, чьи отпечатки? Или не можете пока определить? По базам они проходят?
– Установить-то установили, но… В общем, по всем имеющимся базам обнаружить владельца пальчиков не удалось. Стали проверять ближний круг – и вот результат. Отпечатки принадлежат невесте Лебедева, Наталье Прянишниковой. И соответственно в квартире их тоже полно. Как, впрочем, и отпечатков других людей. Всех, естественно, установить пока не удалось – времени было мало.
– Орудие убийства есть, отпечатки на нем есть, владелица отпечатков установлена. У тебя как минимум есть подозреваемый, а как максимум – убийца. Савелий, что ты хочешь от меня? Мне ведь в Осло лететь. Останавливай машину!
– Юрий Иванович, – взмолился Васин, – это еще не все. Можно я закончу, а тогда решайте – останавливать машину или ехать дальше. Хотя мы уже приехали.
В этот момент машина действительно притормозила у какого-то дома. Видимо, это и была улица Кукина. За долгие годы следственной работы Бойко достаточно хорошо изучил город, однако в этом месте ему бывать не приходилось.
– Ладно, – проворчал он, открывая дверцу. – Веди в квартиру, по дороге закончишь.
Но едва Бойко и Васин ступили на тротуар, как под ногами у них что-то громко захрустело и заскрипело.
– О черт! – выругался Савелий. – Тут какую-то дрянь рассыпали.
– Не дрянь, а стекло, – с досадой констатировал Юрий Иванович, разглядывая попеременно подошвы своих пижонских замшевых ботинок. – Ты, дружок, мне теперь обувь новую должен приобрести. За казенный счет. А то, если я по норвежской столице с таким скрипом пройдусь, меня арестуют за нарушение общественного спокойствия. Вот ведь мерзавцы, поменять толком не могут!
– Что поменять? Ботинки? – не понял Васин.
– При чем тут ботинки… Рекламу.
– А при чем тут реклама?
– Притом, мой дорогой, что мы сейчас топчемся на остатках рекламной вывески, которую недавно демонтировали. Вон, видишь, еще несколько кусков стоят возле дверей магазина. Ну да ладно, пошли быстрее. Не ботинки – времени жалко.
– А чего ты вообще на другой стороне улицы встал? – набросился вдруг Васин на водителя. – Высадил бы нас у подъезда, а потом уж парковался.
– Да там вообще места нет, – обиженно пробубнил шофер. – Вам тут два шага пройти, вон ваш подъезд, прямо напротив.
– Ладно, – оборвал перебранку Бойко. – Пошли, Савелий.
Они быстро пересекли неширокую улицу и вошли в нужный подъезд.
– Так вот, – продолжил Васин прерванный в машине разговор. – Я бы не стал вас тревожить, Юрий Иванович, но ситуация настолько странная, что… В общем, с утра мы начали опрос свидетелей. Определили круг знакомых, друзей, сослуживцев, ребята прошли по соседям. Но в первую очередь меня заинтересовала именно невеста Лебедева, Наталья Прянишникова. Мать покойного, некоторые соседи, двое его друзей рассказали, что у вполне безобидного, мягкого и неконфликтного Сергея в последнее время были очень серьезные ссоры с Наташей. Что-то у них расстроилось, и вместо ожидаемой свадьбы начались скандалы, иногда – прилюдные. Наташа, по свидетельству тех, кто ее знает, девушка импульсивная, взрывная, решительная.
– Причина скандалов известна? – рассеянно спросил Бойко, оглядывая квартиру метр за метром.
– В том-то и дело, что нет. Все как-то в общем. Типа – негодяй, ты еще увидишь, пожалеешь и в том же духе.
– А Лебедев?
– Он в основном отмалчивался, пытался все замять. Видимо, не хотел на людях ссориться. Да и вообще был, похоже, противником подобных взаимоотношений.
– И мать ничего не знала? – поинтересовался, не прекращая осмотра, Юрий Иванович.
– Ничего. Хотя, очевидно, женщина любопытная и к личной жизни сына небезразличная. В общем, когда ребята приехали к этой Наталье домой, она преспокойно спала. Когда ей объяснили, в чем дело, стала биться в истерике, кричала, что не верит, требовала отвезти ее к любимому. Отвезли. Прямо здесь, в квартире, она устроила настоящий спектакль. Пересказывать это тошно, но общий посыл – Лебедева убила одна из баб, с которыми он ей постоянно изменял и список которых она готова нам предоставить.
– И вы сняли у нее отпечатки и обнаружили, что они совпадают с теми, которые были на орудии убийства…
– Так точно и было. Вот тут я понял, что без вашей помощи быстро разобраться не смогу.
– Разумеется, – хмыкнул Бойко, с удивлением рассматривая разнообразную фототехнику, расставленную на штативах по всему периметру студии. – Я, видимо, понадобился для того, чтобы в душевном разговоре с девушкой убедить ее собственноручно написать чистосердечное признание. Ведь это единственное, чего тебе сейчас не хватает.
– Не получится, – как-то странно усмехнулся Савелий.
– Что не получится? – отвлекся от осмотра Бойко и взглянул на Васина.
– Не напишет она ни для вас, ни для меня чистосердечное признание. Не сможет.
– Это почему же? С ней что-то случилось?
– Еще как случилось. У нее рука сломана. Правая. Она уже вторые сутки в гипсе. От плеча до кисти включительно.
– Ого, – покачал головой Бойко. – Это серьезно. Могла бы, конечно, и левой написать, однако… Да, я тебя понимаю. Ударить она, получается, не могла. А эксперты уверены, что именно так был нанесен удар – сзади справа?
– Уверены. Так же как и в том, что у этой бывшей невесты реальный перелом, а не симуляция. Я уже все об этом выяснил, с врачами в ее поликлинике разговаривал. Она сломала руку до убийства и при таком переломе при наличии гипса просто технически не могла нанести такой удар.
– Но следы на пепельнице только ее, и это аргумент.
– Аргумент. Но что делать теперь? – спросил явно расстроенный Васин.
– Искать убийцу, – буднично отозвался Бойко. – Причем времени у нас осталось немного. Если ты помнишь, у меня сегодня…
– Да помню я, Юрий Иванович, самолет у вас, в Осло! – взвыл Савелий. – Но мы тут уже все перешерстили, каждую пылинку исследовали. Ничего интересного нет. И что теперь делать, сколько все это протянется?..
– Да, а ты как думал? За день раскрыть?
– Честно? Очень надеялся. Не за день, так за два-три дня. А теперь… Если мы сейчас начнем списки его баб исследовать, да еще весь этот его гламурно-журнальный мир – утонем в болоте всякой грязи.
– Если в этой грязи таится убийца, значит, наше дело – копаться в ней, пока его не найдем. Впрочем, если постараться, можно и за день. Слушай, Савелий, а для чего ему столько фотокамер? Технология такая?
– Наверное. С разных точек снимают, разная оптика, всякие там объективы, насадки, фильтры и прочая профессиональная экзотика. Да еще фотоархив у Лебедева знаете какой! Впрочем, там ничего интересного для нас нет, хотя все очень красиво и эротично.
– А последние его снимки проявили? Вот с этих камер? Или не проявили, а… как теперь это делают? В общем, если в них есть фото, я хотел бы взглянуть.
– Конечно, Юрий Иванович. Это мы в первую очередь сделали.
Васин порылся в объемистом чемоданчике, который принес с собой, и передал Бойко внушительный конверт из плотной бумаги.
Минут двадцать тот самым внимательным образом рассматривал фото, потом вновь обратился к своему воспитаннику:
– Хочу взглянуть на столь впечатливший тебя архив.
На быстрый осмотр архива Юрий Иванович потратил еще минут двадцать, чем весьма удивил Васина, – такое поверхностное исследование было не в характере старика.
Еще некоторое время Бойко стоял у открытого из-за летней духоты окна и, тихо насвистывая, о чем-то думал. Потом неожиданно обернулся и, стремительно подойдя к столику, где были разложены фотографии, начал составлять из снимков какой-то одному ему ведомый пасьянс. Некоторое время задумчиво смотрел на результат, снова смешивал фото и снова выстраивал их. Наконец, вытащив одну фотографию, протянул ее Васину:
– Вы установили, кто эта женщина? Я думаю, вы должны были это уже сделать.
– Да, конечно. Я понимаю, почему вы спрашиваете. Мы тоже обратили внимание, что в фотосессиях Лебедева присутствуют в основном три модели. Одна – Наташа Прянишникова. В редакции журнала «Нонсенс» нам рассказали, что Сергей с Наташей так и познакомились. Ее по запросу журнала прислало какое-то модельное агентство, и Сергей начал снимать Наташу для рекламы. Еще одна девушка – вот на этих снимках, Олеся Костина, примерно полгода назад вышла замуж за японца и уехала из страны. А на фотографии, которую вы выбрали, – Алла Боярцева. Но она только сегодня вернулась с дачи, уезжала отдыхать со своим молодым человеком, так что поговорить с ней успели только по телефону. Очень расстроилась, когда узнала про смерть Лебедева, заплакала. А в чем дело?
– Савелий, у меня к тебе просьба. Я же человек теперь цивильный, а ты при исполнении. Будь другом, сходи в супермаркет, который в доме напротив, и спроси вот что.
Тут Бойко быстро черкнул в своем блокноте несколько слов, вырвал листок и протянул его недоумевающему Васину.
Савелий вернулся довольно быстро и радостно сообщил:
– Они очень извинялись за мусор на асфальте, обещают сегодня же все убрать. А вот что касается другого вопроса…
Бойко выслушал информацию спокойно, однако было заметно, что он очень доволен, казалось, именно это он и ожидал услышать.
– И что теперь? – нетерпеливо спросил Васин.
– А теперь, будь любезен, выполни еще две мои просьбы.
– С удовольствием. Какая первая?
– Дай распоряжение, чтобы твои молодцы съездили домой к Алле Боярцевой и для начала задержали ее.
– За что? – воскликнул пораженный Васин.
– За убийство Сергея Лебедева. Я не суд, но процентов девяносто, что это она. Почему ты не спрашиваешь, какая вторая просьба?
– И какая? Еще кого-нибудь задержать?
– Нет. Отвези-ка ты меня, дружище, в аэропорт. Мне, если ты, конечно, помнишь, сегодня лететь в Осло.
– Понимаешь, Савелий, – уже в машине объяснял Бойко. – У тебя в руках было все, чтобы сделать те же выводы, которые в итоге сделал я. К вашей чести, молодой человек, отмечу, что вы при сборе улик на месте преступления действительно не упустили ни малейшей детали. И сделали даже вот этот снимок.
Тут Юрий Иванович ткнул пальцем в лежащую у него на коленях фотографию.
– Действительно, вроде бы брак, случайность, смазанное изображение, можно было пропустить, не распечатывать и так далее. Но мы же с тобой знаем, иногда ерунда какая-то оказывается серьезнейшей уликой. Почему наша милая барышня решила убить Лебедева, тебе еще предстоит выяснить. Надеюсь, ты будешь держать меня в курсе дела. Но вот это фото – решающее свидетельство того, что Боярцевой есть что скрывать. Во всяком случае, она определенно была в квартире уже после убийства.
– Объясните, – пожал плечами Васин. – Все равно не понял.
– Савелий, ты же ходил в магазин, – укоризненно покачал головой Бойко.
– Ходил. Ну и при чем тут новая рекламная вывеска? Равно как и старая. Если не считать ваших ботинок, то криминала здесь ни на грош.
– Разумеется. Только вот тебе рассказали, что эту отвратительную старую стеклянную вывеску они сняли утром, а новую начали монтировать только после обеда, то есть после двух часов дня.
Так как Савелий продолжал угрюмо молчать, Бойко вздохнул и сунул ему в руки снимок.
– Смотри внимательно на фотографию!
– Смотрю. И что? Боярцева, смазанная, на фоне окна… Голова странно повернута.
– Но все же элементарно, Васин. Эксперты установили, что Лебедева убили не позже чем в двенадцать часов, так? Теперь посмотри, что там, в окне, видно?
– Ой! Так это же новая реклама. Выходит, снимок сделан уже после убийства!
Васин поднял на Бойко глаза, в которых читалась откровенная растерянность:
– А каким же образом так получилось? Ведь не специально она это сделала? Или это кто-то другой еще с ней был?
– Не думаю, что там был кто-то еще. Просто досадная случайность, мелочь, на каких обычно и ловятся преступники. Помнишь, когда мы по студии Лебедева ходили, там у фотоаппаратов такие – не знаю, как правильно называются, – ну, проводочки с пультом дистанционного управления на конце. Знаешь, когда управляют съемкой не из-за самого аппарата, а сидя или стоя перед объективом. Короче, я сам едва на такой не наступил. Думаю, она случайно задела его, и аппарат сработал. Но так как это была просто невинная случайная фотография, Боярцева решила ничего не трогать, чтобы не наследить. А может, торопилась очень. Ведь логика здесь простая: все равно она на многих снимках, какие подозрения? Ты, наверное, обратил внимание, что Лебедев не выставляет на своих аппаратах все эти опции для точной фиксации дня, месяца, времени. Ну вот, и она тоже наверняка это знала. Так что лишняя фотография ей ничем не грозила. Реклама вот только подвела. Выходит, Боярцева как минимум соврала дважды: что была вчера на даче с молодым человеком и что не знала про убийство.
– А что она тогда столько времени делала в квартире? Почему сразу не ушла?
– Точно не скажу, но, скорее всего, искала что-то. Может быть, съемку специфическую, учитывая, с кем мы имеем дело. У женщин свои тайны. Плохо только, что иногда это приводит к убийствам. Слушай, мы когда-нибудь доедем до аэропорта? Я ведь так могу в Осло опоздать…
«Дорогой Юрий Иванович! Узнав, что вы решили задержаться в замечательном городе Осло еще на целый месяц, решил вкратце рассказать вам, как продвигается расследование убийства фотографа Л., в котором вы сыграли ключевую роль. Всего, конечно, написать в письме не могу – сами знаете, тайна следствия. Но в общих чертах дело обстоит следующим образом.
Л. всерьез увлекся А. Б. и даже решил расстаться с невестой Н. П. – отсюда все их ссоры в последнее время. Однако вскоре Л. узнал, что его новая любовь употребляет наркотики. После неудачной попытки отвадить ее от этого занятия он заявил, что у них ничего не получится и что он возвращается к Н. П. А. Б. была в ярости. Она-то рассчитывала в скором времени обзавестись богатым мужем, который поможет ей рассчитаться с накопившимися долгами, а тут такой облом. Ну, вот тогда-то ей и пришла в голову мысль убить Л. Уверенная, что фотограф держит дома большую сумму денег, она рассчитывала не просто отомстить ему, но и поживиться. После убийства А. Б. долго искала в квартире деньги и ценности, но так ничего и не нашла. Вы скажете: для того чтобы спокойно провести пару часов рядом с трупом, нужно иметь железные нервы. На самом деле нервы у этой дамочки ни к черту, однако не забывайте, что она наркоманка, а у них каких только сдвигов не бывает.
Так вот, решив разделаться с любовником, А. Б. разработала хитроумный план с целью не просто состряпать себе надежное алиби, но заодно и подвести под подозрение давнюю приятельницу Н. П. – ее она тоже считала виновной в неудаче своего романа с Л. Орудием убийства А. Б. избрала старинную бронзовую пепельницу, которую сама же не так давно подарила Л. Оказалось, однако, что у этой пепельницы есть точная копия, которую мы потом нашли при обыске в квартире подозреваемой. В свое время А. Б. купила две одинаковые старинные пепельницы, так называемую парную вещь. Одну она подарила Л., с которым у нее только начинался роман, другую же оставила себе. Говорила, что в этом есть некий тайный смысл: две половинки, две части души и т. д. Хотя странно, конечно, имея в виду, что это все-таки пепельницы. Короче говоря, А. Б. под каким-то предлогом заманила к себе в гости Н. П. и устроила все таким образом, чтобы та оставила на абсолютно чистенькой бронзовой пепельнице как можно больше своих отпечатков. После этого нужно было только выбрать время для убийства. Когда подвернулся удачный момент, А. Б. заявилась к Л., отвлекла его внимание трогательными просьбами о прощении, сама тем временем достала из сумочки принесенную с собой пепельницу и шарахнула фотографа по голове. Орудие убийства с «пальчиками» подруги бросила тут же, возле тела, а пепельницу, принадлежавшую Л., отнесла к себе домой. Все, казалось, было выполнено блестяще, а рассказ о поездке на дачу должен был подтвердить ее давний дружок – тоже, кстати, наркоман со стажем. Только в это дело вмешался-таки господин случай – накануне Н. П. совершенно неожиданно сломала руку. А еще вмешались вы, дорогой Холмс, и я вам за это безмерно благодарен. Вы – гениальнейший сыщик нашего времени!
Закончилось все тем, что на допросе, припертая к стенке всеми собранными против нее уликами, А. Б. довольно быстро скисла, после чего собственноручно написала признание, благо у этой дамочки руки не переломаны.
Вот, собственно, и все. Еще раз благодарю за помощь! До встречи на родине.
Савелий Васин.
P. S. Надеюсь, Осло действительно замечательный город. Успехов вам на шахматном поприще!»
«Дорогой Ватсон! Спасибо за подробное письмо. Очень рад, что не зря тогда опоздал на самолет. Все же шахматы шахматами, но раскрытие убийства – дело серьезное. Приятно, что смог оказаться полезным для твоего расследования, – есть еще, оказывается, порох в пороховницах. Надеюсь, скоро увидимся, и тогда я расскажу тебе о происходивших здесь шахматных баталиях, а ты расскажешь о баталиях оперативных. Удачи тебе.
Твой Холмс».