Глава 1
– Он плохо кончит, помяните мое слово. А она и пальцем не пошевелит, чтобы его остановить. Детишек жалко. – Тучная дама тяжело вздохнула, и ее старомодная накидка желтовато-зеленого цвета пошла волнами. – Четверо деток, да еще один на подходе.
Дэйзи Дэлримпл каждый раз удивляло то упорство, с которым совершенно незнакомые люди пичкали ее своими откровениями. Ей пересказывали истории жизни, описывали супружеские беды и жаловались на проступки детей. Не то чтобы Дэйзи возражала: в будущем она планировала написать роман, а значит, все услышанное рано или поздно пригодится.
И все же было любопытно: почему люди поверяют ей сокровенные тайны?
Тучная дама, которую дочь наградила пьяницей-зятем, сошла в Альтоне. Дэйзи осталась одна в женском купе второго класса. Она забралась коленями на сиденье и внимательно посмотрела на свое отражение в маленьком зеркале, любезно предоставленном железнодорожной компанией. Самое обыкновенное лицо: округлое, с розовыми щеками. Ничего особенного, располагающего к откровенности. У человека, которому хочешь излить душу, считала Дэйзи, глаза обязательно должны быть темные и проникновенные – а не такие вот голубые и жизнерадостные.
В уголке ее губ – они напоминали скорее яркую розу, чем бледный бутон, – темнела маленькая коричневая родинка. Родинка эта была настоящим проклятьем, поскольку не желала исчезать даже под слоем пудры. Зато россыпь веснушек на носу маскировке поддавалась. Дэйзи достала из саквояжа косметичку и решительно взмахнула пуховкой. Затем тронула губы помадой и улыбнулась отражению в зеркале. Вот так, выше голову! Дэйзи впервые получила серьезное писательское задание – от журнала «Город и деревня». Она ехала собирать материал для очерка и, надо признать, испытывала волнение – даже немного нервничала.
В двадцать пять лет пора быть опытной и уверенной в себе. Почему же мандраж не уходит? Если не добиться успеха… Нет, о мрачных перспективах лучше не думать.
Так, шляпка-клош. Не слишком ли броская для профессиональной писательницы? Дэйзи купила эту изумрудно-зеленую вещицу в отделе уцененных товаров универмага «Сэлфридж». Пожалуй, нет, не броская. Напротив, очень хорошо оживляет старое темно-зеленое пальто из твида – как и было задумано. Дэйзи поправила серую меховую горжетку, позаимствованную у Люси. Горжетка выглядела элегантней, чем шерстяной шарф, хотя холодным январским утром шарф грел бы лучше.
Дэйзи вновь села и взяла газету, оставленную тучной дамой. Обычно Дэйзи не слишком рьяно следила за новостями. В заголовках за сегодня, второе января тысяча девятьсот двадцать третьего года, вроде бы ничего нового не было. Все то же, что и неделю-две назад: беспорядки в Руре и Ирландии; выступления Муссолини в Италии; неуправляемая инфляция в Германии.
Дэйзи развернула газету, прочла коротенькую заметку о новых сокровищах гробницы Тутанхамона. В глаза бросился заголовок:
ОГРАБЛЕНИЕ ФЛЭТВОРДОВК делу подключается Скотленд-Ярд
Дэйзи училась с дочерью лорда Флэтворда в одной школе – правда, в разных классах. Упоминание знакомой фамилии вызвало куда больше интереса, чем важные новости из-за рубежа.
Лорд Флэтворд устроил новогодний бал в своем поместье, а под утро воры вынесли из особняка дорогостоящие украшения гостей.
Дальше Дэйзи прочесть не успела: перестук колес стал медленнее и глуше, поезд затормозил. Станция Вентуотер. Дэйзи подергала кожаный ремень и опустила запотевшее от дыхания окно. В купе ворвался морозный воздух, пропитанный паровозным дымом. Элегантность элегантностью, но как бы не просквозило…
Хорошо хоть волосы немного греют. Утром Дэйзи собрала их в узел на самом затылке, пониже шляпки, и сейчас порадовалась, что в свое время послушала матушку и не остригла свои медово-каштановые локоны.
Поезд с грохотом и лязгом замер. Дэйзи высунула голову в окно, крикнула:
– Носильщик!
На зов откликнулся мужчина с деревянной ногой – собственную он наверняка потерял на войне. Несмотря на увечье, носильщик проворно пересек очищенную от снега платформу и почтительно тронул козырек форменной фуражки. Дэйзи вышла на улицу, крепко держа бесценный фотоаппарат Люси.
– Багаж, мадам?
– Да, и к сожалению, немаленький, – с сомнением протянула она.
– Не волнуйтесь, мадам.
Носильщик бодро заскочил в купе, достал с полки ее чемодан, штатив, кожаный саквояж и портативную пишущую машинку, предоставленную редактором. Затем, нагруженный под завязку, как-то сошел вниз, опустил вещи на землю, захлопнул дверь купе и поднял руку.
– Отправление! – крикнул он кондуктору.
Тот подул в свисток и взмахнул зеленым флажком.
Состав с пыхтением тронулся. Дэйзи по мостику перешла на противоположную платформу и оглянулась. Вокзал представлял собой скорее полустанок, и Дэйзи была единственным сошедшим здесь пассажиром. В крошечное здание у главной платформы вели две двери с вывесками. За первой находилась камера хранения, за второй – зал ожидания и билетные кассы.
Гэмпшир лежал под плотным снежным одеялом, сверкавшим на солнце. На голых ветвях деревьев искрился иней. Единственными живыми существами во всей округе были мужчина в униформе, несший через рельсы багаж Дэйзи, да нахохленная ворона на станционном частоколе.
– Разрешите ваш билет, мадам.
Дэйзи протянула билет, носильщик его прокомпостировал.
– Мне нужно в Вентуотер-Корт. Это далеко?
– То ли миля, то ли три.
– Господи!
Дэйзи обреченно посмотрела на груду багажа, затем на свои модные кожаные ботинки: высокий каблук, шнуровка. Они определенно не были рассчитаны на долгий переход по заснеженным проселочным дорогам, а размеры полустанка не предполагали наличие такси или хотя бы пролетки.
– Не переживайте, мадам. Его светлость всегда присылает за гостями авто. Видно, его в такую погоду просто трудно завести.
– Беда в том, что я не совсем гость, – призналась Дэйзи. – Я готовлю очерк о Вентуотер-Корте для журнала.
Носильщик – он же начальник станции, он же билетер – восхищенно причмокнул.
– Вы, мадам, значит, писательница? Тоже здорово. Ну, раз вам идти пешком, я могу позвать мальчишку из деревни – после привезет ваши пожитки на тачке. Или, хотите, позвоню в Альтонский гараж, пришлют за вами наемное авто.
Дэйзи обдумала оба варианта. Первый – неудобный, второй – дорогостоящий. Затраты потом компенсирует журнал, однако сейчас у нее может не хватить наличности.
Послышался рев мощного мотора, и на станционный двор въехал темно-зеленый «роллс-ройс» модели «сильвер-хост». Медная отделка на длинном капоте сверкала. Из машины выскочил шофер в униформе.
– Надо полагать, его светлость считает вас гостьей, мадам, – удовлетворенно заключил носильщик и подхватил багаж.
– Мисс Дэлримпл? – подошел шофер. – Я Джонс, из поместья. Простите, что опоздал, мисс. Машина немного заартачилась сегодня с утра, обычно-то так не бывает. Только холодно нынче – жуть, надо было мне пораньше ее завести.
– Ничего страшного, Джонс.
Дэйзи одарила его лучезарной улыбкой. Все-таки есть Бог на небесах, ура.
Шофер открыл перед ней дверь, затем помог носильщику уложить вещи в багажник. Дэйзи откинулась на мягком кожаном сиденье. Да, быть дочерью виконта определенно приятно.
Если бы не ее связи, она бы ни за что не получила заказ на очерк о родовом поместье. Самого графа Вентуотера Дэйзи не знала, однако была знакома с его старшим сыном Джеймсом – лордом Беддоу, с дочерью графа – леди Марджори и с его сестрой – леди Джозефиной. Редактор Дэйзи справедливо полагал, что двери, закрытые для писателя-простолюдина, широко распахнутся перед достопочтенной Дэйзи Дэлримпл.
«Роллс-ройс» выехал со станции, спустился с холма и свернул в деревню Нижний Вентуотер. По замерзшему пруду с визгом и хохотом катались тепло одетые ребятишки. Из-под полосатых шарфов и вязаных шлемов весело блестели глаза.
За небольшой каменной церковью узкая дорога пошла в холмы – то вверх, то вниз, вдоль полей, ферм и рощиц. Снег на проезжей части лежал нетронутым, виднелись лишь две колеи глубиною восемь футов, проложенные графским автомобилем на пути к станции. Дэйзи вновь порадовалась: хорошо, что не пришлось топать пешком.
Посреди лесочка стояла кирпичная сторожка, охранявшая распахнутые кованые ворота. Машина их миновала, и Джонс нажал на клаксон. Из домика вышел сторож, закрыл за ними высокие створки. Спустя миг «роллс-ройс» выехал из-под деревьев.
Впереди раскинулось поместье Вентуотер-Корт. На противоположном склоне неглубокой долины стоял большой особняк. Центральная часть, из красного кирпича с камнем, была возведена во времена Тюдоров и украшена зубцами и башенками. К ней прилегало два крыла, пристроенных в эпоху королевы Анны. Дикий виноград, сейчас совсем без листьев, маскировал переход от одного стиля к другому. Пара гигантских кедров сглаживала строгие прямоугольные очертания крыльев. Ближе к воротам, на дне долины, гравийная подъездная аллея пересекала затейливый каменный мостик над декоративным прудом. Снег с него был убран, по льду яркими пятнами – красными, синими, зелеными – скользили люди на коньках, выписывая причудливые фигуры.
– Джонс, остановите, пожалуйста! – воскликнула Дэйзи. – Хочу пофотографировать.
– Мне подождать, мисс? – Шофер достал из багажника штатив.
– Нет-нет, поезжайте, я пройдусь.
Она установила штатив на краю дорожки, приладила фотоаппарат. Затем нахмурила брови. Раньше ей доводилось фотографировать только у Люси в студии. Дэйзи посмотрела в видоискатель. Так, попробуем мысленно ужать эту картинку до размера половины журнальной страницы… Катающиеся будут выглядеть просто точками, решила Дэйзи.
Тем не менее она сделала несколько общих снимков окружающего пейзажа, затем сфотографировала особняк. Отлично. Дэйзи подхватила неудобную конструкцию и с трудом побрела к пруду. Оттуда она снимет крупным планом людей на коньках и красивый изогнутый мостик.
Ее уже заметили, кто-то помахал рукой. Когда Дэйзи дошла до берега, все пятеро катающихся собрались у ближайшей опоры мостика.
– Привет, Дэйзи! – воскликнула Марджори. – Мы так и думали, что это ты.
Ее мальчишескую фигуру подчеркивали сшитый на заказ спортивный жакет вишневого цвета и юбка в тон. Дэйзи знала, что белая шерстяная шапочка Марджори скрывает стриженые, завитые горячими щипцами волосы. Губки были подкрашены помадой в цвет жакета, выщипанные брови затемнены, а ресницы густо накрашены черной тушью. Двадцатиоднолетняя леди Марджори Беддоу являлась неисправимой модницей.
– Добро пожаловать в Вентуотер, мисс Дэлримпл!
Брат Марджори, Джеймс – коренастый молодой человек года на три старше сестры – носил брюки-гольф и вязаный свитер с желто-синим узором. Лицо Джеймса от катания порозовело; он сбросил пальто, головной убор и шарф на кучу одежды, лежавшую на скамейке в другом конце пруда.
– Вы знакомы с Фенеллой? – Тяжелая челюсть Джеймса странно контрастировала с его аристократически узким носом.
– Да, и очень хорошо. Мы родом из одной части Вустершира. – Дэйзи улыбнулась застенчивой девушке, о чьей помолвке с Джеймсом недавно объявили в «Морнинг пост». – С Филиппом мы тоже добрые приятели.
– Так-так, голубушка! Давненько мы не виделись, – радостно приветствовал ее брат Фенеллы.
Высокий гибкий блондин Филипп Петри был лучшим другом брата Дэйзи, Жерваза, убитого на фронте.
– Увлекаешься фотографией? – спросил Филипп.
– В каком-то смысле.
Похоже, он не знал причины приезда Дэйзи. Объяснить она не успела – их перебила Марджори. Ей не терпелось представить пятого участника катания.
– Дэйзи, это лорд Стивен Аствик. – Она посмотрела на уже немолодого мужчину с неприкрытым обожанием. – Вы ведь не знакомы?
– Не имел удовольствия, – учтиво произнес тот. – Весьма рад, мисс Дэлримпл.
Элегантный мужчина лет сорока, в кожаной однобортной куртке и с зачесанными назад темными напомаженными волосами подчеркнуто улыбнулся.
– Взаимно, лорд Стивен, – кивнула Дэйзи, не обращая внимания на его холодный оценивающий взгляд. – Не буду вам мешать. Вы катайтесь, а я отойду немного подальше и пофотографирую вас.
– Давай-ка я перенесу твой аппарат, – предложил Филипп. – На вид он чертовски тяжелый.
– Нет, Фил, ступай кататься. Чем больше людей будет на снимке, тем живее и лучше он выйдет.
Мощеную тропинку вокруг пруда расчистили от снега и присыпали песком. Дэйзи пошла по ней вперед и уже на ходу заметила, как Марджори схватила лорда Стивена за руку.
– Покажите мне ту фигуру снова. – Марджори неестественно хихикнула. – Теперь я все сделаю правильно, клянусь.
– Ну, раз вы настаиваете, леди Марджори, – с недовольной гримасой уступил он.
Первоначальная неприязнь Дэйзи к этому человеку усилилась. Да, Марджори порой невыносима, однако кто дал лорду Стивену право столь явно демонстрировать свое пренебрежение?!
Дэйзи нашла прекрасное место на коротеньком причале рядом с деревянным лодочным сараем. Она установила фотоаппарат и сделала несколько снимков на фоне мостика. Фигуристы любезно держались у ближнего берега, хотя до появления Дэйзи сновали взад-вперед по всему пруду. Жаль, что цветная фотосъемка столь сложна и некачественна – их яркие наряды придавали пейзажу особое очарование.
Пленка закончилась. Запасные рулоны уехали в саквояже вместе с шофером, поэтому Дэйзи отсоединила камеру от штатива, аккуратно сложила мехи и все упаковала. Теперь, когда работа была выполнена, Дэйзи ощутила колючий холод: щеки и пальцы ног уже онемели. Под мышкой неудобно торчал собранный штатив, с плеча на ремне свисал футляр с фотоаппаратом, однако не успела она дойти до скамейки, как к ней подкатил Филипп.
– Закончила? Давай помогу нести вещи. Только погоди секундочку – коньки сниму.
– Спасибо большое.
Филипп отъехал переобуться. Интересно, станет ли он вновь за ней ухаживать? С тех самых пор, как она выпорхнула из бутылочно-зеленой школьной формы – точно бабочка из куколки, – достопочтенный Филипп Петри, третий сын барона Петри, постоянно добивался расположения Дэйзи. Не столько из любви к ней, сколько в память о Жервазе, порою думала Дэйзи.
Филипп забрал неудобную ношу, и Дэйзи благодарно улыбнулась. Она неизменно отвечала отказом на его эпизодические предложения руки и сердца, однако Филиппа по-своему любила – как друга детства, который когда-то дергал ее за косички.
– Ты привезла с собой коньки?
Они поднимались по склону холма, и Филипп нарочно замедлил шаг, чтобы идти в ногу со спутницей.
– Нет, не привезла.
– Ничего, тебе наверняка найдут коньки здесь. Давай отнесем это в дом и вернемся на пруд. Жаль терять такой чудный день.
– Да, жаль. Только я ведь приехала не гостить. Точнее – не отдыхать. Я буду занята.
– Что значит занята?! – в крайнем удивлении воскликнул Филипп.
– Журнал «Город и деревня» заказал мне материал о Вентуотер-Корте, – гордо пояснила Дэйзи.
– О-о, снова твое проклятое писательство… Черт побери, чтобы сочинить какую-нибудь ерунду для светской хроники, хватит и часа. Накропаешь попозже.
– Речь не о паре строчек, а о большом очерке. С фотографиями. Все очень серьезно, Филипп. Мне платят кучу денег за то, чтобы я ежемесячно писала о достойных, но малоизвестных поместьях.
– Деньги! – Он нахмурился. – Пропади оно пропадом, старушка! Зачем тебе зарабатывать на жизнь? Жерваз бы такого занятия не одобрил.
– Жерваз никогда не указывал мне, что делать, – раздраженно отозвалась Дэйзи. – Он бы понял, что я не могу жить вместе с матерью и тем более с кузеном Эдгаром. Жерваз тоже не выносил Эдгара с Джеральдиной!
– Может, и так. Но он наверняка в могиле переворачивается: его сестра работает, чтобы себя обеспечивать!
– Писательство, по крайней мере, в сто раз лучше, чем моя прежняя работа секретарши. Вот где ужас!.. Да и нравится мне помогать Люси в студии, хотя там так мало дел, что платить-то и не за что.
– Вот-вот, именно Люси Фотерингэй и вбила тебе в голову эту ерунду про независимость. Вы так и живете вместе в квартирке в Бэйсуотере?
– Вовсе и не в квартирке! – Дэйзи воспользовалась случаем переменить тему. Впрочем, надолго ли? Нотаций Филиппа все равно не избежать. – У нас очаровательный домик в Челси, рядом с рекой.
Дэйзи стала описывать дом, терзая Филиппа ненужными подробностями. Она знала, что хорошее воспитание не позволит ему перебить. Не успел рассказ дойти до мансарды, как молодые люди дошли до особняка. Филипп держал коньки, треногу и фотоаппарат, поэтому звонить выпало Дэйзи.
Дверь была двойная, тяжелая, из окованного железом дуба. Лакей в темно-сливовой ливрее распахнул одну створку, Дэйзи протянула ему свою визитную карточку, вошла и огляделась.
– Ух ты, скорее бы тут пофотографировать!
Парадный зал эпохи ранних Тюдоров выглядел сказочно. Декоративные филенки, оформленные в виде льняных складок, переходили в резной фриз, украшенный изображением розы Тюдоров, камыша и стилизованной водной ряби. Выше, на беленых стенах, гобелены со сценами охоты и турнирных поединков чередовались со скрещенными пиками, алебардами и знаменами. Далеко ввысь взлетал стрельчатый балочный свод.
Дэйзи безнадежно вздохнула: вряд ли фотокамера сумеет передать всю красоту столь необъятного помещения!
Огонь в гигантском камине ничуть не развеивал зимнюю стужу, шедшую от выложенного плиткой пола. Со стороны изогнутой каменной лестницы в конце зала тянуло холодом. Лакей поспешно захлопнул за Филиппом дверь.
– Вы – писательница, мисс?
– Да.
Дэйзи уже заказала новые карточки, где под именем гордо красовалось название профессии, однако получить их еще не успела.
Лакей явно не знал, как быть с гостьей, и с облегчением повернул голову, когда в глубине зала из-за обитой зеленым сукном двери возник представительный дворецкий весь в черном.
– Прибыла мисс Дэлримпл, мистер Дрю. – Лакей протянул дворецкому карточку Дэйзи.
– Прошу вас, следуйте за мной, мисс. Его светлость примет вас в своем кабинете.
– Благодарю. – Она предостерегающе подняла руку, поскольку Филипп сделал движение пойти следом. Не хватало еще, чтобы этот критик вертелся рядом, пока Дэйзи будет обсуждать с лордом Вентуотером свою работу! – Не жди меня, Фил. Возвращайся на пруд, а то вдруг ночью потеплеет, и лед растает. Пока.
Идя за дворецким, Дэйзи торопливо припудрила покрасневший нос. Нервозность прошла. Дэйзи всегда легко очаровывала престарелых джентльменов – едва ли граф станет исключением. Битва уже была наполовину выиграна, ведь он дал разрешение на статью и пригласил Дэйзи в Вентуотер. Судя по великолепному парадному залу, писать здесь есть о чем.
Дворецкий провел ее из тюдоровской части дома в восточное крыло, постучал, открыл дверь и объявил о приходе гостьи. Дэйзи вошла и мило улыбнулась. Навстречу ей из-за письменного стола с кожаной столешницей поднялся лорд Вентуотер.
Он оказался высоким сухопарым мужчиной лет пятидесяти. На улыбку граф не ответил, однако протянутую руку пожал и поприветствовал Дэйзи с величавой учтивостью. У него был узкий аристократический нос, как у Джеймса. Волосы с проседью и усы придавали внешности лорда Вентуотера благородное своеобразие. Дэйзи решила, что он привлекательнее старшего сына – несмотря на возраст и по-викториански сухие манеры.
Викторианской была и массивная мебель красного дерева в кабинете, и темно-красный турецкий ковер. Над роскошным камином в стиле братьев Адам висела картина Ландсира: две черные охотничьи собаки, одна держит в зубах мертвую дикую утку.
Озябшая Дэйзи машинально подошла к камину, сняла перчатки и протянула руки к огню.
– Присаживайтесь, мисс Дэлримпл.
Граф указал на высокое каминное кресло из темно-бордовой кожи, а сам сел в такое же напротив.
– Я знал вашего отца. Горькая потеря для палаты лордов. Коварная инфлюэнца… Выкосила наши ряды, причем сразу вслед за войной, истребившей молодое поколение. Ваш брат тоже, насколько я знаю?…
– Да, Жерваз погиб во Фландрии.
– Позвольте выразить свои соболезнования – к сожалению, запоздалые. – К немалому облегчению Дэйзи, граф покончил с печальной темой и продолжил сухим тоном, в котором прозвучало легкое любопытство: – Я польщен тем, что вы решили написать о моем доме.
– Я немало слышала о его восхитительных интерьерах, лорд Вентуотер. А для январского очерка я едва ли смогу много снимать на улице.
– Ах да, в письме ваш редактор упоминал о том, что вы привезете с собой фотографа.
Дэйзи приказала себе не краснеть.
– К несчастью, мистер Карсвелл слег с гриппом, поэтому фотографировать я буду сама. – Она поспешно продолжила, не дав графу выразить сочувствие несуществующему Карсвеллу. – Мне бы очень помогло, если бы у вас нашлась маленькая комнатка, которую можно использовать как фотолабораторию. Чулан, кладовая или, может, буфетная? Поскольку я не специалист, то хочу проявлять снимки сразу – вдруг они выйдут плохо, придется делать новые.
– Я вас обрадую. – Губы графа тронула слабая улыбка. – Мой брат Сидни – он служит в колониальной администрации – в юности увлекался фотографией. Сидни обустроил настоящую фотолабораторию.
– Ой, как здорово!
– Оборудование до сих пор там, хотя вам оно может показаться устаревшим. Нужна ли вам еще какая-то помощь?
– Об истории дома я читала. Но нет ли в вашей семье каких-нибудь забавных или интересных преданий?
– Поговорите с моей сестрой. О Вентуотере и семействе Беддоу ей известно все.
– Леди Джозефина здесь? Какое везенье!
По лицу графа вновь скользнула мимолетная улыбка. Словоохотливая и общительная леди Джозефина Ментон была знаменита своими приемами и любовью к сплетням. Именно то, что нужно Дэйзи.
– Уверен, я могу положиться на ваше благоразумие. И на благоразумие вашего редактора. – Лорд Вентуотер встал. – Пойдемте, провожу вас к сестре и познакомлю с женой. В это время они обычно в малой гостиной.
Граф пересек коридор и ввел Дэйзи в солнечную комнату, обставленную не в угоду стилю, а с учетом удобства; здесь преобладали серовато-зеленые, кремовые и персиковые тона. Черный спаниель с серой мордой поднял голову от каминного коврика, с любопытством посмотрел на вошедших, вильнул коротеньким хвостом и вновь уснул. Одна из двух женщин, сидевших у огня, вздрогнула, в ее взгляде мелькнула тревога.
– Аннабель, дорогая, это мисс Дэлримпл. Проследишь за тем, чтобы ее устроили с комфортом?
– Конечно, Генри. – Мелодичный голос леди Вентуотер прозвучал тихо, почти безжизненно. Она грациозно встала, подошла к ним. – Рада знакомству, мисс Дэлримпл.
Дэйзи остолбенела. О недавней женитьбе графа писали в «Пост». Однако Дэйзи и не подозревала, что его вторая супруга так молода. Аннабель была всего на год-два старше Джеймса, своего старшего пасынка. Теплая юбка из меланжевого твида и свободный вязаный жакет не скрывали высокой стройной фигуры – чуть более округлой, чем того требовала нынешняя мода. Бледное лицо представляло собой идеальный овал с высокими скулами и нежными чертами, темные завитые волосы блестели. Темные, широко поставленные глаза леди Вентуотер робко улыбнулись гостье.
– Вверяю вас в хорошие руки, мисс Дэлримпл. – Граф пошел к выходу из гостиной.
Жена проводила его взглядом, в котором Дэйзи прочла безнадежную печаль.