7
Маура сидела в трейлере передвижного командного пункта, в окружении телефонных аппаратов, телевизоров, ноутбуков. Кондиционер не работал, и в трейлере были те же тридцать градусов, что и на улице. Офицер Имертон, радиооператор, жадно глотнул воды, обмахиваясь рукой. А капитан Хейдер, офицер бостонской полиции, ответственный за спецоперацию, с невозмутимым видом изучал план здания, выведенный на экране компьютера. Рядом с ним сидел инженер больницы и комментировал представленную схему.
– Сейчас она отсиживается в отделении диагностической визуализации, – пояснил инженер. – Раньше в этом крыле находился рентген, а потом его перевели в новую пристройку. Боюсь, здесь вас ждут большие проблемы, капитан.
– Что за проблемы? – спросил Хейдер.
– С внешней стороны стены этого крыла защищены свинцом, к тому же здесь нет ни окон, ни дверей, ведущих наружу. С улицы вам никак туда не пробраться. И баллон со слезоточивым газом не забросить.
– Получается, единственный вход в диагностическое отделение через этот коридор?
– Совершенно верно. – Инженер посмотрел на Хейдера. – Я так понимаю, она заперла эту дверь?
Хейдер кивнул.
– Это означает, что она в ловушке. Мы велели своим людям отступить к холлу, чтобы убрать их с линии огня на случай, если она решит бежать.
– Она в тупике. Единственный выход – мимо ваших людей. Она надежно изолирована. Но с другой стороны, вам непросто будет пробраться внутрь.
– Похоже, мы в безвыходном положении.
Инженер кликнул мышью, увеличивая фрагмент плана.
– Здесь есть одна лазейка, но все зависит от того, в какой именно точке она засела. Свинцовая защита имеется на стенах всех диагностических отделений. Но здесь, в комнате ожидания, защиты нет.
– А здесь что за стройматериалы?
– Штукатурка. Сухая кладка. Так что с верхнего этажа можно пробурить потолок. – Инженер посмотрел на Хейдера. – Но в этом случае она может переместиться в зону свинцовой обшивки и тогда снова станет недоступной.
– Прошу прощения, – вмешалась в их разговор Маура.
Хейдер обернулся. В его голубых глазах промелькнуло раздражение.
– Да! – рявкнул он.
– Я могу идти, капитан Хейдер? Больше мне вам нечего рассказать.
– Пока нет.
– Долго еще?
– Дождитесь беседы с нашим переговорщиком. Ему понадобятся все свидетели.
– Буду рада побеседовать с ним, но не вижу смысла торчать здесь. Мой офис на другой стороне улицы. Вы знаете, где найти меня.
– Это не так уж близко, доктор Айлз. Так что вам придется остаться. – Хейдер уже отвернулся к дисплею, давая понять, что ее возражения бессмысленны. – События разворачиваются слишком быстро, и мы не можем тратить время на розыск свидетелей.
– Я же никуда не денусь. И я не единственный свидетель. Есть еще медсестры, которые ухаживали за ней.
– Мы их тоже задержали. И будем беседовать со всеми сразу.
– И еще тот доктор в ее палате. Все произошло у него на глазах.
– Капитан Хейдер! – Имертон оторвался от рации. – Первые четыре этажа эвакуированы. На верхних этажах остались пациенты, находящиеся в критическом состоянии, а всех остальных уже увели.
– Что наши укрепления?
– Внутренний периметр оцеплен. Коридор забаррикадирован. Мы ждем людей, чтобы укрепить внешний периметр.
Телевизор над головой Хейдера был настроен на местный бостонский канал и работал без звука. Шел прямой репортаж с места событий, и кадры, мелькавшие на экране, были до боли знакомыми. «Вот Олбани-стрит, – подумала Маура. – А вот и трейлер командного пункта, где меня держат, как пленницу». В то время как весь Бостон следил за разыгрывавшейся драмой по телевизору, она находилась в самой гуще событий.
Трейлер вдруг задрожал, и на пороге возник мужчина. Еще один коп, подумала она, заметив у него на поясе кобуру пистолета, но этот полицейский был ниже ростом и не такой внушительный, как Хейдер. Взмокшие от пота редкие каштановые волосы липли к его ярко-красному черепу.
– Боже, здесь душегубка хуже, чем на улице, – заметил мужчина. – У вас что, кондиционер не работает?
– Работает, – ответил Имертон. – Но толку чуть. Все некогда отвезти его в сервис. С этой электроникой прямо беда.
– Да и с людьми тоже, – добавил вошедший, и взгляд его остановился на Мауре. Он протянул ей руку. – Вы доктор Айлз, верно? Я лейтенант Лерой Стилман. Меня вызвали, чтобы разрядить обстановку. Посмотреть, можно ли обойтись без насилия.
– Вы переговорщик?
Он скромно пожал плечами:
– Так меня называют.
Они обменялись рукопожатиями. Возможно, все дело было в его непритязательной внешности – виноватое выражение лица, лысина во всю голову, но Маура почему-то сразу прониклась к нему симпатией. В отличие от Хейдера, который, казалось, бурлил тестостероном, этот человек смотрел на нее со спокойной и терпеливой улыбкой. Как будто готов был посвятить беседе с ней все свое время. Он повернулся к Хейдеру:
– В этом трейлере невозможно находиться. Зачем ей сидеть здесь?
– Ты сам просил не отпускать свидетелей.
– Да, но не зажаривать их живьем. – Он распахнул дверь. – В любом другом месте будет намного приятнее, чем здесь.
Они вышли, и Маура глубоко вздохнула, радуясь своему освобождению. Здесь, на улице, было хотя бы какое-то подобие ветерка. За то время, что она пребывала в заточении, Олбани-стрит превратилась в море полицейских машин. Все подъезды к зданию бюро судмедэкспертизы были перекрыты, и она не знала, удастся ли ей выехать с парковки. А в отдалении, за линией полицейского оцепления, маячили спутниковые тарелки, нависшие над крышами телевизионных фургонов. Интересно, репортеры так же изнывают от жары, как она в полицейском трейлере? Маура надеялась, что это так.
– Спасибо, что подождали, – сказал Стилман.
– Выбора мне не предоставили.
– Я понимаю, что причинил вам неудобство, но мы вынуждены задерживать всех свидетелей, чтобы коротко допросить их. Сейчас ситуация под контролем, и мне нужно хорошенько разобраться в происходящем. Мы не знаем ее мотивов. Не знаем, сколько людей может находиться с ней. Мне необходимо понять, с кем мы имеем дело, чтобы найти правильный подход, когда мы начнем переговоры.
– Она пока молчит?
– Да. Мы изолировали три телефонные линии в том крыле, где она забаррикадировалась, так что можем контролировать все ее звонки. Мы неоднократно пытались связаться с ней, но она все время вешает трубку. Впрочем, пройдет время – и ей захочется общения. Так бывает почти всегда.
– Вы полагаете, она такая же, как все террористы?
– Как правило, если дело касается заложников, преступники ведут себя одинаково.
– И как много среди них женщин?
– Должен признать, это нетипично.
– Вам когда-нибудь приходилось иметь дело с женщиной-террористкой?
Он задумался.
– По правде говоря, – сказал он, – в моей практике это первый случай. Первый для всех нас. Здесь мы имеем дело с редким исключением. Женщины не захватывают заложников.
– Но эта захватила.
Он кивнул.
– И пока я не располагаю информацией, мне приходится действовать по старой схеме. Прежде чем я вступлю в переговоры, мне необходимо знать о ней как можно больше. Кто она, почему это делает.
Маура покачала головой:
– Не знаю, смогу ли я вам помочь.
– Вы последняя, кто вступал с ней в контакт. Расскажите мне все, что помните. Каждое слово, произнесенное ею, каждое ее движение.
– Я была с ней наедине очень недолго. Всего несколько минут.
– Вы разговаривали?
– Я пыталась.
– Что вы ей говорили?
Маура почувствовала, что ладони вновь стали влажными, стоило ей вспомнить ту поездку в лифте. Вспомнить, как дрожала рука женщины, сжимавшая пистолет.
– Я пыталась успокоить ее, урезонить. Я сказала, что хочу ей помочь.
– И как она реагировала?
– Она молчала. Не проронила ни звука. И это было самое страшное. – Она взглянула на Стилмана. – Ее абсолютное молчание.
Он нахмурился:
– Она что, вообще никак не реагировала на ваши слова? Вы уверены в том, что она вас слышала?
– Она не глухая. Она реагировала на звуки. Я уверена в том, что она слышала вой сирен.
– И тем не менее не произнесла ни слова? – Он покачал головой. – Странно. Может, мы имеем дело с языковым барьером? Тогда это осложнит переговоры.
– Мне показалось, что она не расположена к переговорам.
– Давайте с самого начала, доктор Айлз. Расскажите все, что она делала, все, что делали вы.
– Я уже все рассказала капитану Хейдеру. Бесконечно задавая мне одни и те же вопросы, вы не продвинетесь ни на шаг.
– Я знаю, что вам приходится повторяться. Но может быть, что-то из того, что вы вспомните, окажется чрезвычайно важной деталью. Единственной зацепкой для меня.
– Она целилась мне в голову. Мне трудно было сосредоточиться на чем-то. Я думала только, как бы остаться в живых.
– И все-таки вы были с ней. Вы лучше всех знаете, в каком она состоянии. У вас есть какие-то соображения, почему она это сделала? И собирается ли она расправиться с заложниками?
– Она уже убила одного человека. Это вам ни о чем не говорит?
– Но с тех пор мы не слышали других выстрелов, так что, можно считать, первые критические полчаса миновали, а это самый опасный период. Именно в это время захватчик находится под воздействием страха и может убить заложника. Прошел уже час, а она не совершила больше никаких действий. Никто не пострадал, насколько нам известно.
– Тогда что она там делает?
– Понятия не имею. Мы по-прежнему пытаемся выяснить, кто она, откуда взялась. Убойный отдел проверяет, что предшествовало ее появлению в морге. В больничной палате сняты, как мы надеемся, ее отпечатки пальцев. Пока никто не пострадал, время работает на нас. Чем дольше будет пауза, тем больше информации о ней мы сможем получить. И тем выше вероятность того, что все обойдется без кровопролития и героизма. – Он бросил взгляд в сторону больницы. – Видите вон там полицейских? Они уже готовы штурмовать здание. Если дойдет до этого, тогда можно считать мою миссию неудачной. У меня есть золотое правило: не спешить. Мы блокировали ее в крыле, где нет ни окон, ни выходов, так что ей не уйти. Во всяком случае, своими ногами. Так что пусть посидит, обдумает ситуацию. И со временем поймет, что нет другого выбора, кроме как сдаться.
– Если она достаточно разумна, чтобы это понять.
Некоторое время Стилман молча смотрел на Мауру. Словно взвешивал ее слова.
– Как вы считаете, она в здравом уме?
– Я считаю, что она до смерти напугана, – сказала Маура. – Когда мы были одни в лифте, я видела ее взгляд. В нем была паника.
– И поэтому она стреляла?
– Должно быть, она почувствовала угрозу. Нас было трое возле ее кровати, и мы все пытались усмирить ее.
– Трое? Медсестра, с которой я беседовал, сказала, что, когда она вошла в палату, увидела только вас и охранника.
– Был еще врач. Молодой человек, блондин.
– Медсестра его не видела.
– Да, он сбежал. После того как прогремел выстрел, он бросился наутек, словно трусливый заяц. – Маура замолчала, все еще переживая тот факт, что она была брошена на произвол судьбы. – Я осталась одна в ловушке.
– Как вы думаете, почему пациентка стреляла только в охранника? Вас ведь было трое там, возле ее койки?
– Он наклонился к ней. И стоял ближе всех.
– А может, все дело в его униформе?
Маура нахмурилась:
– Что вы имеете в виду?
– Подумайте сами. Униформа – это символ власти. Она могла принять его за полицейского. Это наводит на мысль, что у нее могло быть криминальное прошлое.
– Многие люди боятся полиции. Для этого вовсе не обязательно быть преступником.
– Почему она не выстрелила в доктора?
– Я же сказала вам, он убежал. Его уже не было в палате.
– Но она и вас не убила.
– Потому что ей нужен был заложник. Я подвернулась под руку.
– Как вы думаете, она бы убила вас, будь такая возможность?
Маура посмотрела ему в глаза:
– Я думаю, эта женщина не остановится ни перед чем, лишь бы остаться в живых.
Внезапно распахнулась дверь трейлера. Капитан Хейдер высунул голову и обратился к Стилману:
– Пожалуй, тебе стоит зайти к нам и кое-что послушать, Лерой.
– Что там?
– Только что поймали в эфире.
Маура вернулась следом за Стилманом в трейлер, где, как ей показалось, стало совсем нечем дышать.
– Прокрути эту передачу еще раз, – попросил Хейдер Имертона.
Из динамика раздался взволнованный мужской голос:
– …вы слушаете радиостанцию «КБУР», и с вами я, Роб Рой, ведущий программы этого странного дня. Друзья, у нас тут прелюбопытная ситуация. Только что к нам поступил звонок от дамы, которая утверждает, будто она удерживает заложников в медицинском центре. Я поначалу не поверил, но наш оператор как раз сейчас беседует с ней. Мы думаем, что она не обманывает…
– Какого черта? – возмутился Стилман. – Это же наверняка мистификация. Мы полностью изолировали все телефонные линии.
– Слушай дальше, – перебил его Хейдер.
– …итак, здравствуйте, мисс, – прозвучал голос диджея. – Мы готовы выслушать вас. Назовите свое имя.
– Мое имя знать не обязательно, – отозвался хриплый женский голос.
– Хорошо. Ну и зачем вы все это делаете?
– Жребий брошен. Это все, что я хотела сказать.
– И что это значит?
– Передайте им. Просто передайте: жребий брошен.
– Хорошо, хорошо. Что бы это ни означало, весь Бостон это услышал. Друзья, если вы нас слушаете, знайте, что жребий брошен. Это Роб Рой, и мы находимся на прямой связи с дамой, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор…
– Скажите полиции, чтобы убирались, – продолжала женщина. – Здесь, в этой комнате, у меня шестеро заложников. И пуль хватит на всех.
– Эй, мэм! Вам нужно успокоиться. Не трогайте никого.
Стилман побагровел от злости.
– Как такое могло произойти?! – воскликнул он, повернувшись к Хейдеру. – Я думал, мы изолировали телефонные линии.
– Так и есть. Но она звонила с сотового.
– С чьего сотового?
– Номер зарегистрирован на имя Стефании Тэм.
– Нам известно, кто это?
– …Ой! Друзья, у меня проблемы, – сказал Роб Рой. – Звукорежиссер только что сообщил мне, что нам поступил приказ прекратить переговоры. Полиция перекрывает нам эфир, друзья, и мне приходится сворачивать разговор. Вы все еще на связи, мэм? Алло! – Пауза. – Похоже, мы потеряли связь. Ну, я надеюсь, она успокоится. Дамочка, если вы все еще слышите меня, пожалуйста, не трогайте никого. Мы можем помочь вам. А всем нашим слушателям напоминаю: с вами радиостанция «КБУР». «Жребий брошен…»
Имертон выключил запись.
– Все, – сказал он. – Вот что нам удалось записать на пленку. Мы тут же перекрыли этот звонок, как только поняли, с кем говорит диджей. Но эта часть разговора все-таки просочилась.
На Стилмане лица не было. Он стоял, уставившись на теперь уже немую аппаратуру.
– Черт возьми, что она задумала, Лерой? – обратился к нему Хейдер. – Что это было – попытка привлечь внимание? Она ищет у публики сочувствия?
– Не знаю. Все это очень странно.
– Почему она не разговаривает с нами? Почему звонит на радиостанцию? Мы пытаемся связаться с ней, а она постоянно вешает трубку!
– Она говорит с акцентом. – Стилман взглянул на Хейдера. – Она явно не американка.
– И что значит эта фраза: «Жребий брошен»? Что она хочет этим сказать? Что игра началась?
– Это цитата из Юлия Цезаря, – подсказала Маура.
Все посмотрели на нее.
– Что?
– Эти слова произнес Юлий Цезарь, стоя на берегу Рубикона. Перейдя через реку, он объявил гражданскую войну Риму. Он знал: сделай он этот шаг – и обратной дороги не будет.
– При чем здесь Юлий Цезарь? – удивился Хейдер.
– Я просто рассказываю вам, откуда взялась эта цитата. Когда Цезарь отдавал своим воинам приказ перейти реку, он понимал, что возврата не будет. Это был большой риск, но Цезарь слыл азартным игроком и любил бросать кости. Приняв решение, он произнес: «Жребий брошен». – Маура помолчала и добавила: – И вошел в историю.
– Так вот что значит «перейти Рубикон», – наконец понял Стилман.
Маура кивнула:
– Наша террористка приняла решение. Она дала нам понять, что обратной дороги для нее нет.
– Мы получили информацию по этому сотовому телефону! – раздался возглас Имертона. – Стефания Тэм – одна из докторов медицинского центра. Отделение акушерства и гинекологии. Она не отвечает на звонки, и в последний раз ее видели, когда она направлялась в отделение диагностической визуализации к своей пациентке. В больнице сейчас проверяют расписание дежурств и наличие персонала, пытаясь установить, кто может находиться в числе заложников.
– Похоже, одно имя нам уже известно, – заметил Стилман.
– А что с сотовым? Мы пытались дозвониться по нему, но никто не отвечает на наши звонки. Отключить его или оставить?
– Если мы обрубим ей связь, она может разозлиться. Пока пусть телефон работает. А мы просто будем отслеживать ее звонки. – Стилман немного помолчал и, достав носовой платок, промокнул вспотевший лоб. – По крайней мере, она начала общаться, только вот не с нами.
«Я уже задыхаюсь, – подумала Маура, глядя на распаренное лицо Стилмана. – А день обещает быть еще горячее». Она вдруг почувствовала, что ее качает, и поняла: ей нельзя оставаться здесь ни минуты.
– Мне нужно на воздух, – произнесла Маура. – Могу я уйти?
Стилман окинул ее рассеянным взглядом:
– Да. Да, идите. Постойте… у нас есть ваш контактный телефон?
– У капитана Хейдера есть и домашний, и сотовый номера. Можете звонить в любое время.
Она вышла на улицу и остановилась, зажмурившись от яркого послеполуденного солнца. Затуманенным взглядом окинула Олбани-стрит. По этой улице она каждый день подъезжала к работе, и все здесь было до боли знакомо. Но сегодня на Олбани-стрит царил хаос; она превратилась в бурлящее море полицейских патрулей и больше напоминала место боевых учений. Все ждали следующего шага со стороны женщины, ступившей на тропу войны. Женщины, личность которой до сих пор оставалась загадкой для всех.
Маура направилась к своему офису, пробираясь среди припаркованных полицейских машин. Нырнула под ленту оцепления и, выпрямившись, заметила знакомую фигуру, двигавшуюся ей навстречу. Вот уже два года она была знакома с Габриэлем Дином и никогда еще не видела его таким взволнованным. Он редко поддавался эмоциям. Но сейчас по выражению его лица можно было сказать, что он в дикой панике.
– Какие-нибудь имена уже известны? – спросил он.
– Имена? – переспросила Маура, в недоумении покачав головой.
– Имена заложников. Кто в здании?
– Пока я слышала только одно имя. Доктора.
– Какого?
Она замолчала, удивленная его бурной реакцией.
– Доктор Тэм. С ее сотового звонили на радиостанцию.
Дин повернулся и взглянул на больницу:
– О господи!
– А в чем дело?
– Я не могу найти Джейн. Ее нет среди пациентов, эвакуированных с этажа.
– Когда она попала в больницу?
– Сегодня утром, после того как у нее отошли воды. – Габриэль посмотрел на Мауру. – Ее принимала доктор Тэм.
Маура уставилась на него, вдруг вспомнив то, что слышала в трейлере. Доктора Тэм в последний раз видели, когда она направлялась в отделение диагностической визуализации к своей пациентке.
«Джейн. Доктор как раз спускалась к Джейн».
– Думаю, вам лучше пойти со мной, – сказала Маура.