Глава 1
Смертная казнь как вид уголовного наказания
Смертная казнь – один из древнейших видов уголовного наказания. Поэтому определить его понятие, природу, а также цели невозможно без юридического анализа данного института уголовного права.
1.1. Уголовное наказание: понятие, сущность и цели
В отечественной науке уголовного права общепризнанно, что прообразом уголовного наказания послужил древний обычай кровной мести. Однако роль последнего как социального регулятора часто признавалась лишь с появлением позитивного права. В догосударственную эпоху кровная месть характеризовалась как биологическое явление, основанное на чувстве гнева, страха.1 Е. Б. Пашуканис считал, что юридическим институтом месть становится при отказе от выкупа, подтверждающем проливаемую кровь в качестве единственного эквивалента за ранее пролитую кровь.2 На социальный характер кровной мести указывали А. С. Шляпочников3 и М. Д. Шаргородский.4 По мнению О. Ф. Шишова, кровная месть представляет собой биосоциальное явление.5 Как пишет С. С. Алексеев, появление позитивного права было подготовлено развитием системы социального регулирования первобытных обществ.6 По-видимому, можно предположить биологическое происхождение мести, что отчасти объясняет ее изначально неограниченный характер, однако обычай кровной мести выполнял важную социальную задачу обеспечения функционирования родоплеменной организации общества.
Человечество с момента своего появления в обеспечение самосохранения вырабатывало различные защитные меры, в том числе меры реагирования на причинение вреда. В первобытном обществе со становлением самобытной системы социального регулирования, имеющей естественно-природный характер, общественная реакция на причиненный вред принимает правовую форму и предстает на более высокой стадии развития в виде обычая кровной мести. С возникновением цивилизации и позитивного права реакция на совершенное преступление приобретает публично-правовой характер. С этого момента истории развития общества и берет свое начало уголовное наказание.
Уголовное наказание как социально-правовое явление современности предстает в виде правовой абстракции и меры индивидуального принуждения, применяемой к лицу, признанному виновным в совершении преступления. В юридической литературе наказание также рассматривается и как массовый управленческий процесс.7
В качестве правовой абстракции наказание в общих чертах характеризует возможные отрицательные последствия совершения преступления и тем самым подкрепляет соблюдение позитивных требований уголовно-правовой нормы.
Впервые в истории российского уголовного законодательства определение общего понятия наказания было предусмотрено в Уголовном кодексе Российской Федерации от 13 июня 1996 г., теоретической базой которого послужило понятие наказания, содержащееся в Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик от 2 июля 1991 г. (ч. 1 ст. 28), полностью не вступивших в силу ввиду распада СССР.8 В советский период нормативное определение наказания содержалось в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР от 12 декабря 1919 г., которые впервые систематизировали общие положения уголовного права, но, однако, не имели силы закона.9 Под наказанием понимались «те меры принудительного воздействия, посредством которых власть обеспечивает данный порядок общественных отношений от нарушителей последнего (преступников)».10 В последующем под влиянием идей социологического направления в науке уголовного права в Основных началах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик от 31 октября 1924 г. (п. «а» ст. 5)11 и в соответствии с ними в УК РСФСР в редакции от 22 ноября 1926 г. (ст. 7)12 вместо наказания предусматривались меры социальной защиты судебно-исправительного характера, применявшиеся уже ввиду «опасного состояния личности». Позднее термин «наказание» все же появляется в законодательстве – в Постановлении ЦИК СССР от 8 июня 1934 г. «О дополнении Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) статьями об измене Родине»13 и в Законе СССР от 16 августа 1938 г. «О судоустройстве СССР, союзных и автономных республик» (ч. 1 ст. 3).14 Между тем в теории советского уголовного права признавалось, что отказ законодателя от наказания был только терминологическим и не менял карательный характер установленных вместо него мер.15 Термин «наказание» был восстановлен в Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик от 25 декабря 1958 г. (ст. 20), в которых предусматривалось, что наказание назначается только лицу, признанному виновным в совершении преступления, по приговору суда и в соответствии с законом, а его сущностью является кара (ст. 3, 20).16
В соответствии с ч. 1 ст. 43 УК РФ «наказание есть мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда. Наказание применяется к лицу, признанному виновным в совершении преступления, и заключается в предусмотренных настоящим Кодексом лишении или ограничении прав и свобод этого лица».17 Законодательная дефиниция содержит все основные признаки, выработанные в науке российского уголовного права, отличающие уголовное наказание от иных мер государственного принуждения (административное наказание, дисциплинарное взыскание, гражданско-правовые санкции), а также от других мер уголовно-правового характера (принудительные меры воспитательного воздействия и медицинского характера). Научные определения наказания включают еще цели наказания18 и такие признаки, как порицание виновного и его деяния,19 а также судимость. Ряд ученых при определении наказания фокусируют внимание на его сущности.20
Как мера государственного принуждения наказание применяется от имени государства специально уполномоченными на то органами государственной (судебной, исполнительной) власти, независимо от согласия лица, признанного виновным, подвергнуться наказанию. В правовом государстве только вступившим в законную силу обвинительным приговором суда лицо признается виновным в совершении преступления, и на подсудимого возлагается уголовная ответственность (в ее негативном аспекте).21 В связи с этим наказание как форма реализации уголовной ответственности назначается только по приговору суда (ч. 2 ст. 8 УПК РФ 2001 г.). В соответствии с принципом вины (ст. 5 УК РФ) наказание назначается только лицу, признанному виновным в совершении преступления (ч. 4 ст. 302 УПК РФ). Поэтому наказание имеет индивидуальный характер. По своему содержанию уголовное наказание заключается в правоограничениях личного или имущественного характера, а виды наказаний согласно принципу законности (ст. 3 УК РФ) предусматриваются только в УК РФ. Виды наказаний различаются «в зависимости от характера и объема кары».22 Как отмечал Н. С. Таганцев, содержание карательных мер исторически изменчиво и зависит от культуры эпохи.23 В УК РФ содержится исчерпывающий перечень видов наказаний (ст. 44), расположенных в определенной последовательности (от менее строгого к более строгому) и образующих систему наказаний. Применение наказания имеет своим уголовно-правовым последствием судимость, поскольку освобожденное от наказания лицо считается несудимым (ч. 2 ст. 86 УК РФ).
Наряду с понятием содержания наказания выделяется понятие его сущности.24 Уголовное наказание, некогда вытеснившее обычай кровной мести, тем не менее сохранило сходное с ним сущностное свойство, состоящее в воздаянии за причиненный вред. Так, в рабовладельческом и феодальном обществе наказание представляло собой возмездие, искупление содеянного. Существование наказания-возмездия в эти периоды развития общества, по мнению И. И. Карпеца, обусловливалось особенностями общественного строя, уровнем экономического развития и культуры, отрывом права от этики и представлением о наказании как о единственном средстве борьбы с преступностью.25
Такая же природа наказания отображалась в уголовно-правовых представлениях античных философов, хотя по-разному определялось содержание понятия возмездия. Элемент возмездия в наказании усматривали Протагор, Платон, Аристотель и пифагорейцы. При этом Платон исходил из требования равенства наказания причиненному ущербу. Аристотель, установив принцип возмездия, как принцип уравнивающей справедливости, тем не менее считал, что воздаяние равным (чистый талион) противоречит справедливости.26 В средневековье теологами наказанию-возмездию придавался религиозный смысл. Наказанию-возмездию соответствовала частая законодательная угроза смертной казнью и широкое ее применение на практике. Однако уровень преступности продолжал расти, что послужило, по замечанию И. И. Карпеца, одним из обстоятельств появления теорий о предупреждении преступлений.27
Прогрессивные уголовно-политические взгляды просветителей XVIII в., в частности, обозначивших направленность политики в сфере борьбы с преступностью на предупреждение преступлений, позволили со временем рационализировать прежде жестокий институт уголовного наказания. Вслед за Ш. – Л. Монтескье Ч. Беккариа выдвинул требование о соразмерности наказания преступлению. Он исходил из того, что «единственным истинным мерилом преступлений служит вред, причиняемый ими обществу», от тяжести которого и зависит суровость наказания.28
Идеи французских просветителей нашли отражение в Наказе Комиссии о составлении проекта нового «Уложения» Екатерины II, данном Комиссии 30 июля 1767 г. Из содержащегося в нем определения наказания, как последствия преступления, состоящего в возмездии преступнику правомерным злом за зло, Г. И. Солнцев вывел «качество» наказания, включающее труд и страдание, причем последнее, по его мнению, заключается в «физической или психологической боли».29 Большинство русских криминалистов сущностью наказания считали причинение преступнику страданий.30 Н. Д. Сергеевский сущность наказания видел в осуждении и порицании, которые выражаются «в форме известного физического или морального вреда».31 Сходную позицию занимал А. А. Жижиленко, по мнению которого вторжение в сферу правовых благ виновного выражает оценку учиненного им деяния.32
Иначе определялась сущность наказания в период становления советского уголовного права. Методологической основой права нового типа служила философия диалектического материализма, в соответствии с детерминистическим взглядом которой на причины преступлений наказание выступало «как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования…».33 Однако в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. нашел отражение механистический детерминистический взгляд М. Ю. Козловского, отрицавшего свободу воли преступника.34 В ст. 10 наказание характеризовалось как мера оборонительная, которая не является возмездием за вину.
В теории советского уголовного права имелись различные представления о сущности наказания. П. П. Осипов указывал на двухсущностную природу тех видов наказаний, в содержание которых включено воспитание.35 И. А. Тарханов сущность наказания определял как «выраженное в правоограничениях государственное порицание преступного поведения и лица, совершившего преступление».36 Однако со временем наибольшее признание получила позиция о карательной сущности наказания, хотя вопрос о содержании понятия «кара» вызвал дискуссию. Б. С. Утевский под карой понимал принуждение.37 Б. С. Никифоров считал, что кара – это «принуждение к такому страданию, которое по своему характеру и длительности пропорционально, соразмерно совершенному преступником злому делу…».38 И. С. Ной определил кару как «принуждение с целью вызвать страдание», причем степень последнего не должна быть пропорциональна тяжести преступления, что, в противном случае, превратило бы кару в возмездие.39 В последующем кара стала характеризоваться через лишения, доставляющие виновному страдания. По мнению Н. А. Беляева, кара состоит в причинении виновному за совершенное деяние страданий и лишений.40 М. Д. Шаргородский писал, что наказание является карой, так как назначается за совершенное деяние, находится в соответствии с ним, представляет собой принуждение и причиняет страдания.41 А. А. Пионтковский отмечал, что наказание «всегда связано с причинением осужденному по приговору суда определенных страданий».42 С. И. Дементьев даже указывал, что кара – это «преднамеренное причинение виновному установленных законом страданий и лишений, специально рассчитанных на то, что он будет их претерпевать».43 М. Н. Становский пишет, что кара «заключается в лишении осужденного определенных благ, причинении ему страданий».44 Между тем, как верно заметил И. М. Гальперин, определение силы воздействия конкретной меры наказания в значительной степени связано с субъективным ее восприятием осужденным.45 Поэтому обоснованной представляется научная позиция, согласно которой причинение страданий является не сущностью, а объективным свойством применения наказания. В связи с этим ряд ученых сделали акцент на юридической характеристике кары. Так, Н. А. Стручков считал, что кара – это правоограничения, которые могут и должны вызвать страдания; между преступлением и наказанием существует пропорциональная зависимость, но при его назначении учитываются степень общественной опасности личности преступника, смягчающие и отягчающие ответственность обстоятельства.46 С. В. Полубинская также пишет, что кара «заключается в лишении осужденных тех или иных благ…».47
Социальное назначение уголовного наказания наряду с сущностью раскрывают поставленные перед ним цели и выполняемые этим институтом в обществе функции. Считается, что категорию «цель наказания» в научный юридический оборот ввел Ч. Беккариа.48 В науке российского уголовного права под целями наказания понимаются «те конечные фактические результаты, которых стремится достичь… государство, устанавливая уголовную ответственность, осуждая виновного в совершении преступлений к той или другой мере уголовного наказания и применяя эту меру».49
Цели наказания издавна закреплялись в отечественном уголовном законодательстве и эволюционировали вместе с ним. В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. задачей наказания являлась «охрана общественного порядка от совершившего преступление или покушавшегося на совершение такового и от будущих возможных преступлений как данного лица, так и других лиц» (ст. 8), т. е. ставились цели специального и общего предупреждения преступлений. Достижение первой цели связывалось с приспособлением лица, совершившего преступление, к данному общественному порядку или, если он не поддается приспособлению, изоляцией его, и, в исключительных случаях, физическим уничтожением его (ст. 9). При этом подчеркивалось, что наказание не должно причинять преступнику бесполезных и лишних страданий (ст. 10). В ст. 8 УК РСФСР 1922 г.,50 несмотря на недостатки юридической техники, определялись цели специального и общего («со стороны других неустойчивых элементов») предупреждения, а в качестве средств достижения первой назывались приспособление к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия и лишение возможности совершения других преступлений. Основные начала уголовного законодательства 1924 г. предусматривали единую цель предупреждения преступлений, цель частного предупреждения по которым достигалась лишением общественно опасных элементов возможности совершать новые преступления и исправительно-трудовым воздействием на осужденных (ст. 4). В УК РСФСР 1926 г. также были предусмотрены цели специального и общего предупреждения преступлений (ст. 9). В Основах уголовного законодательства 1958 г. предусматривались три цели наказания: исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам общежития, а также специальное и общее предупреждение новых преступлений (ст. 20).
В действующем УК РФ предусмотрены следующие цели наказания: 1) восстановление социальной справедливости; 2) исправление осужденного; 3) предупреждение совершения новых преступлений (ч. 2 ст. 43). В отличие от прежнего уголовного законодательства положение о том, что наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства, теперь является составной частью принципа гуманизма (ч. 2 ст. 7 УК РФ).
Цель восстановления социальной справедливости регламентирована впервые и отвечает восстановительной функции уголовного права.51 Ранее на такую цель обратил внимание Н. А. Беляев, назвав одной из целей наказания цель удовлетворения чувства справедливости, выражающуюся в стремлении к назначению справедливого наказания, суровость которого соответствовала бы тяжести совершенного.52 Б. С. Никифоров также считал важнейшей интегративной целью наказания восстановление нарушенного в результате совершения преступления социально-психологического порядка.53
Осуществляя толкование, ученые чаще рассматривают эту цель как обязательную, а две другие цели как дополнительные, поскольку между ними использован союз «а также».54 В юридической литературе высказано и иное мнение, согласно которому эта цель достигается лишь при условии назначения наказания, способного обеспечить выполнение двух других целей наказания.55
Среди ученых-юристов нет единого понимания и относительно содержания рассматриваемой цели. В соответствии с предусмотренным в УК РФ принципом справедливости применяемое к лицу, совершившему преступление, наказание должно быть справедливым, т. е. соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного (ч. 1 ст. 6).
Однако поскольку законодатель ставит перед наказанием цель восстановления социальной справедливости, что предполагает учет в том числе общественного мнения, в котором явно или скрыто все еще преобладает идея возмездия преступнику, ряд ученых отождествляют эту цель с целью возмездия, кары.56 Указанная позиция свидетельствует о том, что законодательное закрепление цели восстановления социальной справедливости послужило продолжению научного спора о цели кары.
В истории уголовного законодательства цели возмездия и кары были отвергнуты: «Задач возмездия и кары уголовное законодательство Союза ССР и союзных республик себе не ставит», – говорилось в Основных началах уголовного законодательства 1924 г. (ч. 2 ст. 4). Такая позиция законодателя объяснялась, по-видимому, прежде всего влиянием идей социологической школы.57 По мнению А. А. Пионтковского, в этом положении воплощался принцип социалистического гуманизма.58 А. Л. Ременсон видел в ней стремление подчеркнуть целесообразный характер наказания, направленного на предотвращение преступлений, и что наказание не является актом мести преступнику.59 Не содержало этих целей и последующее уголовное законодательство. Однако в связи с принятием Закона СССР от 16 августа 1938 г., в котором говорилось, что суд «не только карает преступников, но также имеет своей целью исправление и перевоспитание преступников», некоторые ученые одной из целей наказания назвали цель кары (возмездия). Б. С. Утевский60 и М. М. Исаев61 считали ее даже единственной при применении наказания к «врагам народа» высшей меры наказания и длительных сроков лишения свободы. При этом под целью кары понималось причинение преступнику определенного страдания, лишения.62 Тем не менее ряд исследователей причинение лишений признавали средством достижения других целей.63 Как указывал А. Л. Ременсон, приписывание наказанию цели кары означает, что оно является самоцелью, а также приводит к уменьшению значения цели предупреждения преступлений.64 Сходная с Законом от 16 августа 1938 г. формулировка ч. 1 ст. 20 Основ уголовного законодательства 1958 г. (ч. 1 ст. 20 УК РСФСР 1960 г.), согласно которой «наказание не только является карой за совершенное преступление, но и имеет целью…», объединившая сущность и цели наказания, возобновила дискуссию о цели кары. Именно как цель кары истолковал это законоположение Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 19 июня 1959 г. № 3 «О практике применения судами мер уголовного наказания», действовавшем в этой части до издания Постановления от 29 ноября 1962 г. № 14.65 Между тем, по словам одного из разработчиков проекта Основ уголовного законодательства Н. А. Стручкова, грамматически союз «но и» противопоставлял сущность наказания его целям.66 Так, по мнению Б. С. Утевского, отказ от задачи кары «повел бы к ослаблению действия наказания на неустойчивых людей».67 И. И. Карпец исходил из того, что цель кары второстепенна, но только ее наличием в уголовном праве объясняется установление обязательного минимального срока отбывания наказания, назначение смертной казни или лишения свободы на длительный срок.68 Полемизируя, И. С. Ной указывал, что отбывание минимума наказания служит достижению цели общего предупреждения, а применение к осужденному смертной казни – цели специального предупреждения.69 М. Д. Шаргородский считал, что уголовное законодательство «не должно ставить перед собой цели мести, возмездия или кары»; наказание, по его мнению, не имеет целью причинение страданий, а лишь связано с ними, поскольку заключает в себе лишение преступника какого-либо блага.70 А. А. Пионтковский считал, что признание цели возмездия «приведет к превалированию задач устрашения», а цели кары означало бы, что наказание – самоцель.71
Таким образом, кара – это свойство, сущность уголовного наказания, которое в современном обществе не должно преследовать цели возмездия или кары. А поэтому, как указывает В. Н. Кудрявцев, «достижение социальной справедливости должно быть ограничено рамками закона, запрещающего самосуд, телесные наказания и ставящего под серьезное сомнение допустимость смертной казни».72
Цель исправления осужденного является выражением воспитательной функции уголовного права. Ряд криминалистов этой гуманной цели придают самостоятельное значение.73 Другие ученые исходят из такой функции уголовного права, как предупреждение преступлений, и цель исправления считают средством достижения цели специального предупреждения.74 Как пишет А. И. Чучаев, «более высокая цель, какой является исправление… не может выступать средством достижения более низкой цели».75 И. С. Ной также отмечал, что сведение цели исправления к этой роли приведет к ее игнорированию, если «цель предупреждения преступлений достижима посредством кары».76 Сформулированные в УК РФ цели наказания, на наш взгляд, имеют самостоятельное значение. Цель исправления также играет важную роль для уголовно-правового института, стимулирующего законопослушное поведение осужденных, поэтому эту цель следует в УК РФ сохранить.
В науке уголовного права не сложилось единства мнений и о содержании цели исправления. Н. А. Беляев считает, что «об исправлении преступника можно говорить тогда, когда под влиянием наказания в его сознании происходят изменения, при наличии которых преступник хотя и не превращается в активного и сознательного члена… общества, но уже становится безопасным для общества».77 И. С. Ной исходил из так называемого морального исправления, понимая под ним «такую переделку личности осужденного, при которой нового преступления он не совершает не из страха перед наказанием, а потому, что это оказалось бы в противоречии с его новыми взглядами и убеждениями».78 Н. А. Стручков также считал, что эта цель направлена на то, чтобы «лицо, отбывшее наказание, стало сознательным и полезным членом… общества».79 Как заметил И. В. Шмаров, на практике трудно провести разграничение, когда один освобожденный не совершает нового преступления из страха перед наказанием, а другой – вследствие изменения взглядов и убеждений.80 Объективным критерием степени достижения цели исправления признается поведение осужденного. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 19 октября 1971 г. № 9 «О судебной практике условно-досрочного освобождения осужденных от наказания и замены неотбытой части наказания более мягким»81 критериями исправления осужденных названы примерное поведение и честное отношение к труду, а для несовершеннолетних – также и к обучению, за все время отбывания наказания.
Цель предупреждения новых преступлений обосновывалась Ч. Беккариа, который писал, что «цель наказания… заключается… в предупреждении новых деяний преступника, наносящих вред его согражданам, и в удержании других от подобных действий».82 Данная цель соответствует предупредительной функции уголовного права,83 впервые закрепленной в УК РФ (ч. 1 ст. 2). В теории уголовного права в зависимости от субъектов, в отношении которых осуществляется функция предупреждения преступлений, различаются цели специального и общего предупреждения. Более четко в этом плане по сравнению с УК РФ рассматриваемая цель сформулирована в Модельном Уголовном кодексе для государств – участников СНГ (ч. 2 ст. 45).84
Цель специального предупреждения представляет собой предупреждение совершения нового преступления со стороны осужденного. Она достигается в результате исполнения или отбывания назначенного осужденному наказания. Однако по вопросу о содержании, средствах и моменте достижения данной цели имеются различные подходы, связанные с признанием или непризнанием цели исправления ее составной частью. По мнению Н. А. Беляева, цель специального предупреждения ставится до достижения цели исправления;
средствами ее достижения служат лишение преступника физической возможности совершения преступления и устрашение фактом применения к преступнику наказания.85 И. С. Ной самостоятельное значение данной цели видел в устрашении и создании условий, исключающих возможность совершения осужденным новых преступлений, и считал ее достигнутой при наступлении юридического исправления.86 А. И. Чучаев элементами механизма специального предупреждения называет «воспитание осужденного, его устрашение, ограничение возможности совершать новые преступления, лишение физической возможности совершения рецидива».87 Ученые, включающие в содержание данной цели исправление, средствами ее достижения считают не только физическое и психическое (устрашение) воздействие, но и воспитание. При этом цель считается достигнутой и если лицо, отбывшее наказание, не совершит вновь преступления, так как боится наказания, и если субъект осознал упречность своего предыдущего поведения, т. е. морально исправлен.88
Цель предупреждения обращена также и к обществу и получила название цели общего предупреждения. Согласно теории «психологического принуждения» А. Фейербаха, который в XIX в. наполнил эту цель конкретным содержанием, уже точно определенная в уголовном законе угроза наказанием устрашающе воздействует на возможного преступника и удерживает его от совершения преступления.89 Данная цель наказания заключается в предупреждении преступлений других посредством применения наказания к лицам, признанным виновными в совершении преступлений. Именно необходимость осуществления цели специальной превенции нравственно оправдывает рассматриваемую цель наказания.90 Цель общего предупреждения прежде всего направлена на удерживание лиц, не совершавших преступлений, хотя исследователи признают ее роль ввиду ужесточения наказания при рецидиве преступлений и в отношении лиц, имеющих судимость.91
В науке уголовного права в настоящее время признается, что общепредупредительное воздействие наказания осуществляется на трех этапах: с момента вступления уголовного закона в силу, при назначении наказания судом и в процессе исполнения назначенного наказания.92 Элементами типичного механизма общего предупреждения93 являются устрашение и воспитание,94 а также привычка законопослушного поведения.95 Угроза применения наказания как психическое принуждение служит средством удержания от преступления, указывая на юридические последствия его совершения, которые, как правило, сопряжены с причинением нравственных страданий. В то же время угроза наказанием оказывает и определенное воспитательное воздействие, подкрепляя моральные запреты, а также стимулирует привычное правомерное с точки зрения уголовного закона поведение.
Вместе с тем социологическими исследованиями установлено, что передаваемая информация о наказании является практически всегда неполной и часто неадекватной объективной реальности.96 По данным С. В. Максимова, удельный вес информации о предстоящих, идущих или состоявшихся судебных процессах составляет не более 5 % от общего объема сведений о государственном реагировании на преступность, тогда как осужденными процедура судебного следствия оценивается как наиболее активный психологический элемент общего предупреждения.97 На основе результатов опроса жителей Москвы (N = 125 человек, двухступенчатая серийная выборка), проведенного в 1990 г., показывающего низкий уровень (13 – 14 %) знания населением существа и содержания действовавшей на этот период системы наказаний, С. В. Максимов пришел к выводу о невозможности использования в уголовной политике в качестве непосредственного ориентира завышенных карательных притязаний взрослого населения (до 70 % опрошенных в 1989 – 1990 гг. жителей Крымской, Московской, Омской областей, Ставропольского края старше 18 лет в качестве основного средства борьбы с преступностью предложили ужесточить наказания).98
Результат же общепредупредительного воздействия наказания достигается в зависимости от субъективного восприятия наказания в объекте такого воздействия. При этом непосредственным объектом выступает уголовно-правовое сознание (его типы) и лишь в конечном счете объект – уголовно-правовое поведение.99 В процессе мотивации поведения индивида отражение факторов общепредупредительного воздействия происходит на двух уровнях: сознательном и подсознательном (эмоционально-установочном). Между тем ввиду особенностей отражающего субъекта, как пишет С. В. Максимов, из-за ошибки в интерпретации символов данного воздействия (тюрьма, смертная казнь, поимка преступника) и их характеристик (неотвратимость и суровость уголовной ответственности) влияние факторов общего предупреждения ограничивается.100 Считается, что факторы общепредупредительного воздействия наказания значительную роль в выборе законопослушного (уголовно-правомерного) варианта поведения играют в отношении лиц с неустойчивой иерархией моральных ценностей (неустойчивый тип личности), допускающих совершение антиобщественных проступков.101 С. В. Максимов на основе критерия доминирующего типа уголовно-правовой установки в числе групп населения, значимых для общепредупредительного воздействия, выявил большую группу, представителей которой отличает готовность к совершению преступлений при гарантии безнаказанности, и самую многочисленную группу, которую такая готовность отличает в зависимости от запрета.102 К рассматриваемой группе населения относят и группу, которую характеризует ситуативный тип личности.103
Попытка проверить эмпирическим путем общепредупредительное воздействие наказания в отечественной науке была предпринята М. М. Исаевым в 1924 г. Респондентам среди «непреступного населения» был задан следующий вопрос: «Приходилось ли Вам быть в таком положении, когда совершение уголовно наказуемого деяния было удобно по обстоятельствам дела и практически полезно, но деяния не было совершено?».104 Среди оказавшихся в такой ситуации мотивирующее воздействие угрозы наказанием признали немногие – 19,6 % мужчин и 20,0 % женщин. Примерно такие же данные были получены в более поздних исследованиях.105
Успешное осуществление задач уголовного права предполагает измерение эффективности его институтов. Под эффективностью уголовного наказания понимают степень достижения законодательных целей наказания.106 Достоверным критерием достижения этих целей, как заметил Г. А. Злобин, является поведение людей, изменяющееся в результате применения к преступникам мер уголовного наказания. Цель восстановления социальной справедливости реализуется при назначении осужденному справедливого наказания, так как в числе целей уголовно-исполнительного законодательства таковая отсутствует (ч. 1 ст. 1 УИК РФ 1997 г.). Объективным показателем эффективности наказания как средства исправления осужденного служит уровень рецидива. М. Н. Становский достижением цели исправления считает несовершение осужденным нового преступления после хотя бы раз отбытого наказания либо освобождения от него.107 По мнению же А. П. Козлова, «при выходе лица на свободу существующие условия социальной действительности… могут существенно деформировать элементы исправления, заложенные в нем наказанием… и рецидив будет свидетельствовать не о неэффективности наказания, а о преимущественном воздействии социальных условий».108 Критериями эффективности частнопредупредительного воздействия наказания также является уровень рецидива, его динамика.109 Критерием эффективности общепредупредительного воздействия наказания являются субъективные (мнение экспертов, мнение осужденных, общественное мнение в целом) и объективные (частота и динамика применения различных наказаний, динамика преступности и отдельных видов преступлений) показатели.110
В национальных правовых системах ряда ведущих зарубежных стран дефиниция наказания содержится лишь в доктрине. Во Франции учение о наказании сочетает в себе идеи двух направлений – современного неоклассицизма и новой социальной защиты. Согласно первому, по словам Н. Е. Крыловой, «наказание должно быть столь мучительным, сколь тяжелым было совершенное деяние», а целями наказания являются воздаяние и устрашение, поэтому назначенное наказание подлежит исполнению без каких-либо последующих изменений его срока и содержания.111
По мнению создателя теории новой социальной защиты М. Анселя, наказание должно быть таким, чтобы «оно само по себе перевоспитывало».112 В связи с этим сторонники теории новой социальной защиты выступают за «применение эффективной санкции, позволяющей как исправить, а впоследствии, если это возможно, и реабилитировать преступника, так и охранять общество», т. е. целями наказания являются предупреждение (общее и специальное) и исправление как главная цель.113 В УК Франции 1992 г. отражены обе эти теории наказания.
В уголовном праве Германии в основу института наказания положена так называемая соединительная теория наказания.114 Так, в УК ФРГ от 15 мая 1871 г. (в ред. от 2 января 1975 г.) предусмотрено, что «вина правонарушителя является основанием для назначения наказания», и «должно учитываться воздействие, которое необходимо ожидать от наказания, на будущую жизнь правонарушителя в обществе» (п. 1 § 46).115 Определяя наказание, Г. – Г. Йешек и Т. Вайгенд в учебнике немецкого уголовного права указывают на то, что «заключающееся в наказании зло состоит в сознательном вторжении в правовую сферу осужденного… так как общественное порицание находит свое отражение именно в том, что наказание больно ударяет по правовому положению виновного».116 Целями наказания признаются возмездие и предупреждение (общее и специальное) преступлений.117 Раскрывая содержание цели возмездия, Г. – Г. Йешек и Т. Вайгенд отмечают, что возмездие уже не является той отрицательной реакцией, которая вызывалась сильными эмоциями. Понятие возмездия со времен эпохи Просвещения претерпело изменения и теперь означает, что наказание, представляя собой ответ «на допущенное по собственной вине нарушение права… должно быть равноценным ему в соответствии с принципом воздающей справедливости».118 Цель общего предупреждения преступлений, адресованная всем субъектам уголовного права, направлена на удерживание с помощью элементов устрашения (отрицательное общее предупреждение) и воспитания (положительное общее предупреждение). При этом, по мнению авторов, важная роль отводится отрицательной моральной оценке преступлений. Преследуя эту цель, государство, таким образом, стремится удержать от совершения преступления не только устрашением, но прежде всего «старается укрепить правовое сознание общества за счет справедливых уголовных законов и их умеренного и равномерного применения» и достичь добровольного правового послушания.119 Как указывают авторы, данная цель наказания закреплена в УК лишь в узком значении, как «защита правопорядка» (§ 47, п. 1, § 56, п. 3, § 59, п. 1, абз. 3), однако достижению как положительного, так и отрицательного общего предупреждения должно служить назначение справедливого наказания.120 Цель специального предупреждения рассчитана на удержание от совершения новых преступлений со стороны осужденного посредством оказания на него психического, физического и воспитательного воздействия.121
В английской юридической литературе наказание определяется как «властное причинение страдания лицу за совершенное им преступление».122 В теории английского уголовного права выделяются три цели наказания: возмездие, устрашение и исправление. Как пишет Н. Е. Крылова, наказание-возмездие ранее понималось как месть для удовлетворения чувств потерпевшего, затем – как искупление, но большее признание получило его толкование как нравственного порицания либо как мести преступнику со стороны общества. Теория устрашения, включающая цели общего и специального предупреждения, позволяет отступать от принципа соответствия наказания тяжести преступления по теории возмездия. Согласно теории исправления основанием ответственности признается субъективная «опасность» личности для общества.123
По юридическому словарю США наказание – это «любого рода муки, кара, страдания и ограничения, налагаемые на лицо в соответствии с нормами права и по приговору или решению суда за преступление или уголовное правонарушение, совершенное им, либо за неисполнение обязанности, предусмотренной правовой нормой».124 В соответствии с п. «а» § 3553 раздела 18 Свода законов США от 25 июня 1948 г. (в ред. Закона от 12 октября 1984 г.) наказание назначается так, чтобы оно: 1) отражало серьезность посягательства, содействовало уважению к закону и являлось справедливым за совершенное посягательство; 2) оказывало адекватное сдерживающее воздействие в отношении преступного поведения; 3) обеспечивало защиту общества от совершения обвиняемым преступлений в дальнейшем; 4) предоставляло обвиняемому возможность получить необходимое образование, профессиональную подготовку, медицинское или другое исправительное обслуживание наиболее эффективным образом.125
В собственных правовых системах штатов цели наказания в ряде случаев включены в конституции, а в уголовном законодательстве указаны в перечне «общих целей» уголовных кодексов. Например, цели УК штата Техас 1973 г. состоят в том, чтобы: «(1) обеспечить общественную безопасность посредством: (A) сдерживающего (deterrent) воздействия наказаний, предусмотренных настоящим Кодексом; (B) социального восстановления личности (rehabilitation) осужденных за нарушение настоящего Кодекса; и (C) назначения такого наказания, которое может быть необходимо для предупреждения вероятности повтора преступного поведения …» (ст. 1.02).126
В доктрине американского уголовного права в настоящее время признаются четыре основные цели наказания: возмездие (retribution), удерживание от совершения преступления устрашением (deterrence), лишение возможности совершать преступления (incapacitation) и реабилитация (rehabilitation).127 Цель возмездия означает, что «наказание назначено лицу, которое нарушило уголовный закон и, таким образом, заслуживает того, чтобы подвергнуться наказанию. Суровость меры наказания должна соответствовать тяжести совершенного преступления».128 Идея возмездия внимание ученых привлекла в конце 70-х гг., ввиду неудовлетворительных результатов по ресоциализации осужденных. Согласно новой концепции «заслуженного наказания» (deserved punishment) «тот, кто нарушает права других, заслуживает того, чтобы понести наказание».129 Данная концепция исключает применение наказания для достижения утилитарных целей. Как заметил Ф. М. Решетников, логическим следствием этой концепции должна быть замена системы «неопределенных приговоров» системой определенных.130
Появление идеи о предупреждении преступлений связывается с английскими реформаторами, воспринявшими теорию утилитаризма И. Бентама, согласно которой поступки человека определяются расчетом между выгодами и потерями от таковых. В доктрине различают общее (general deterrence) и специальное (special deterrence) предупреждение преступлений. Согласно цели общего предупреждения «наказание преступников служит уроком для других членов общества и удерживает их от совершения преступлений».131 Предполагается, что знание о наказании одних убедит других членов общества в том, что вредные последствия преступления «перевешивают» его возможные выгоды. Однако, как отмечают Дж. Коул и К. Смит, наказание как средство общего предупреждения выполняет ограниченную роль, так как не принимается в расчет лицами, совершающими преступления в состоянии опьянения, действующими импульсивно.132 Цель специального предупреждения означает, что «под воздействием наказания осужденные удерживаются от совершения новых преступлений».133 Для ее достижения избираемая судом мера наказания должна быть достаточно суровой.
Постановка цели лишения возможности совершать преступления предполагает, что «общество может лишить преступника возможности совершать новые преступления посредством заключения его в тюрьме или смертной казни».134 В соответствии с этой целью определение судом меры наказания зависит от характеристики личности виновного, его способности совершить преступление в будущем. Поэтому, как замечают авторы, суровый приговор может быть вынесен даже за преступления небольшой степени тяжести, если есть вероятность того, что преступник вновь совершит преступление. В последние годы внимание было обращено на концепцию «избирательного лишения возможности совершать преступления» (selective incapacitation), которая ориентирована на более эффективное использование «дорогостоящих» тюрем путем лишения свободы таких лиц, изолирование которых в наибольшей мере будет способствовать уменьшению числа преступлений.135 Эта концепция опирается на результаты исследований, показывающих, что значительное число насильственных и корыстных преступлений совершено относительно небольшим числом преступников. В связи с этим следует согласиться с Ф. М. Решетниковым, назвавшим эту теорию подновленным вариантом ломброзианской идеи выявления «потенциального пресуника».136
Цель реабилитации направлена на ресоциализацию осужденного посредством его общего, профессионального обучения или терапии.137 Назначение наказания с этой целью основывается прежде всего на свойствах личности преступника и выражается в постановлении «неопределенных приговоров», чтобы советы по условно-досрочному освобождению могли освободить осужденных по мере их «исправления». В правоприменительной практике это приводит к тому, что лицо, совершившее менее тяжкое преступление, может быть осуждено к лишению свободы на длительный срок, если эксперты сочтут такой срок необходимым для его ресоциализации, тогда как осужденный за тяжкое убийство может добиться досрочного освобождения, если проявит признаки своего «исправления». Концепция реабилитации широкое распространение имела в 40 – 70-х гг., но за последние 25 лет подверглась критике: возникло сомнение в том, что преступников можно «вылечить». Вследствие этого, законодатель и правоприменительная практика предпочтение отдают другим целям наказания. Все цели наказания рассматриваются как взаимосвязанные. Например, при назначении пожизненного лишения свободы основной целью выступает лишение возможности совершать преступления, но также учитываются цели возмездия и предупреждения преступлений.138
Средствами достижения поставленных перед наказанием целей выступают как основные, так и дополнительные виды наказаний.
1.2. Смертная казнь: понятие, природа и цели
Смертная казнь (poenae capitales) – самый суровый вид наказания в действующей системе наказаний (п. «н» ст. 44 УК РФ). Первые научные дефиниции наказания этого вида были сформулированы русскими криминалистами.139 Н. Д. Сергеевский, например, определял смертную казнь как «лишение жизни гражданина, по приговору уголовного суда, за совершенное им преступное деяние».140 Понятие смертной казни с классовых позиций в эксплуататорском обществе было предложено Г. З. Анашкиным.141 В дальнейшем теоретическая разработка понятия смертной казни была предпринята А. С. Михлиным, указавшим на четырнадцать признаков, характеризующих это наказание.142
Смертная казнь заключается в лишении жизни осужденного по вступившему в законную силу приговору суда. В связи с этим лишение жизни на основании решений государственных органов, вынесенных во внесудебном порядке, имевшее место в массовом масштабе в отечественной истории в 20 – 50-е гг., не относится к применению смертной казни как меры наказания. Признаки, присущие смертной казни как виду уголовного наказания, позволяют отграничить ее от лишения жизни в других случаях – противоправных (убийство) и правомерных (в состоянии необходимой обороны, при задержании лица, совершившего преступление). Назначение смертной казни сопряжено, как заметил А. С. Михлин, со страданиями, не сравнимыми со страданиями осужденных к иным мерам наказания, однако нельзя согласиться с тем, что страдания родных и близких приговоренного также являются признаком смертной казни. На наш взгляд, не относятся к признакам смертной казни и такие обстоятельства, как достаточно редкое ее применение и широкое применение помилования осужденных,143 поскольку таковые характеризуют правоприменительную практику, а не существенные черты, отличающие смертную казнь от других видов наказаний.
Ввиду суровости смертной казни законодатель устанавливает ее в качестве исключительной меры наказания, пределы применения которой ограничены кругом преступлений и лиц, которым она может быть назначена. Смертная казнь может применяться судом только в качестве основного вида наказания, на что теперь прямо указано в УК РФ (ч. 1 ст. 45). Правовое состояние судимости при применении смертной казни сохраняется пожизненно.
В отечественной юридической науке общепризнанным является факт генетической связи наказания в виде смертной казни с обычаем кровной мести.144 Ранее на сходство рассматриваемых правовых явлений обратили внимание русские юристы. Н. С. Таганцев считал, что «лишение жизни, как вид общественной расправы с преступниками, является несравненно ранее. Это вытекало из института частной и родовой мести, выдвигавшего начало отплаты кровью за кровь, смертью за смерть…».145 А. Ф. Кистяковский указывал также, что «общегосударственная власть застала уже смертную казнь как готовое и вполне выработанное учреждение, в виде кровавой (т. е. кровной. — О. Л.) мести или, точнее, в виде убийства в отмщение».146 И. А. Малиновский видел сходство этих явлений в том, что «и смертная казнь, и месть есть убийство… – одно совершается по воле государства, другое по воле частного лица».147 Между тем это мнение разделялось не всеми. В. В. Есипов полагал, что смертная казнь не может быть выведена из кровной мести, поскольку последняя «естественно выродилась в систему композиций, которая просуществовала довольно долго еще до введения смертной казни».148 Н. П. Загоскин считал, что между кровной местью и смертной казнью только одно сходство – «факт лишения и в том, и в другом случае преступника жизни», тогда как обида преследуется в частном порядке, а применение смертной казни основано на требовании публичного возмездия.149 Однако, как заметил А. Ф. Кистяковский, постановка вопроса о различии смертной казни и кровной мести была связана с обращением внимания на форму, а не на содержание исторической жизни народов.150
Один из основоположников марксизма Ф. Энгельс по поводу соотношения кровной мести и смертной казни, например, писал, что «смертная казнь является только ее цивилизованной формой, которой присущи как положительные, так и отрицательные стороны цивилизации».151
Нормы – обычаи в первобытном обществе появляются, когда правило поведения ввиду его длительного применения становится привычкой. Обычаи освящаются первобытной мифологией, религией и приобретают обязательную силу.152 Обычай кровной мести имел место у всех народов. Данный обычай, как правовая форма реакции, представляет собой санкционированное родоплеменным союзом право мстить обидчику за причиненный вред, если таковой последовал от чужого, а не от сородича или соплеменника. Обязанность мстить вытекала из «кровных уз рода».153 Непререкаемость обычая поддерживалась также языческой религией первобытного человека, по суеверию которого «тень убитого до тех пор не может найти покоя, пока убийца не будет умерщвлен».154 Кровная месть считалась и моральным долгом, невыполнение которого влекло позор и признание недостойным предков. Кроме того, неотмстивший за своего сородича лишался права наследования имущества убитого.
Первоначально осуществление кровной мести ничем не ограничивалось и зависело от степени гнева обиженного и его сородичей. Кровная месть, в том числе путем убийства, следовала за любую по характеру обиду. Так, первыми посягательствами, как писал М. Д. Шаргородский, были лишение жизни, нанесение телесных повреждений, позже – похищение женщин, кровосмешение и нарушение границ племени.155 Вследствие неразвитости представлений об ответственности в зависимости от возраста, вменяемости и вины, кровная месть применялась к детям, невменяемым, за умышленно, неосторожно или случайно причиненный вред, подтверждением чему служит применение в этих случаях первыми цивилизациями смертной казни. Применение мести влекло за собой ответную реакцию членов оскорбленного таким образом рода, что приводило к взаимной вражде, прекращавшейся с уничтожением равного количества врагов с обеих сторон или одного из родов.
В период разложения первобытнообщинного строя и становления государственности сохраняющаяся у некоторых народов кровная месть санкционируется государственной властью, принимая тем самым юридический характер, а также подвергается ограничению. Как писал Л. С. Белогриц-Котляревский, объединение племен было бы невозможным без прекращения прежних междоусобных войн, поэтому потребовалось ограничить применение кровной мести только к обидчику.156 Существенно кровная месть была ограничена принципом талиона (jus talionis), т. е. равного возмездия. В соответствии с этим принципом, закрепленным в законе Моисея: «А если будет вред, то отдай душу за душу» (Исх. 21:23), мщение смертью следовало за причинение смерти. Соразмерение вреда на этом этапе развития общества сыграло положительную роль также и в том, что объектом мести мог быть только сам обидчик. Круг лиц, могущих мстить, суживался до ближайших родственников. Важную роль в ограничении кровной мести сыграли представления о вине.157 В связи с этим определялись убежища (города, храмы), в которых неумышленно причинивший смерть мог укрыться от мести. С развитием экономических отношений прежняя плата за жизнь одного жизнью другого становится невыгодной, и потерпевшей стороне поначалу предоставляется право получить выкуп (в натуральной форме, в денежном выражении).158 В случае неуплаты выкупа обидчик подлежал отмщению. Например, в Салической Правде (V в.) предусматривалось, что если виновный в убийстве не уплатит вергельд, то «должен уплатить виру своею жизнью» (§ 1 ст. LVIII).159 Государственная власть стремится запретить кровную месть и устанавливает за убийство штраф, а при его неуплате виновный подвергается смертной казни. Так, например, смертная казнь вводится за неуплату штрафа за убийство в Полном своде статутов Казимира Великого (XIV в.) (ст. LIII).160
Обычай кровной мести был известен в изустном «Законе русском», а впоследствии закреплен в мирных договорах и законодательстве Древней Руси. Впервые из дошедших до нас памятников древнерусского права кровная месть была закреплена в ст. 4 договора Руси с Византией 911 г., предусматривающей ответственность за убийство грека или русского: «Аще кто убьеть Хрестиана Русин или Христьян Русина, да умреть, идеже аще сотворить убииство. Аще ли убежит сотворивыи убииство, аще есть имовит, да часть его, сиречь, иже его будеть по закону, да возметь ближнии убьенаго, а и жена убившаго да имееть, толицем же, пребудеть по закону. Аще ли есть неимовит сотворивыи убои и убежав, да держиться тяжи, дондеже обрящеться, яко да умреть».161 В данной статье отмщение смертью за убийство ограничено во времени и в пространстве, так как разрешено только сразу же после убийства, на месте его совершения; круг мстителей составили родственники убитого; право мести в случае бегства состоятельного убийцы заменялось выкупом всем его имуществом; месть распространялась только на обидчика, поскольку имущество его жены изъятию в уплату выкупа не подлежало. В случае же бегства неимущего убийцы его надлежало преследовать и предать смерти по суду: «Да держиться тяжи» («пусть окажется под судом»).162
В другом договоре с Византией 945 г. досудебная месть уже упразднена. В ст. 13 (об убийстве) говорилось: «Аще убьеть Хрестьянин Русина или Русин Хрестьянина, да держим будеть створивыи убииство от ближних уьенаго, да убьють и. Аще ли ускочить створивыи убои и аще будеть имовит, да возьмуть именье его ближьнии убьенаго. Аще ли есть неимовит и ускочить же, да ищють его, дондеже обрящется; аще ли обрящется, да убьен будеть».163 В этой статье родственникам убитого предписывалось лишь задерживать убийцу, а казнь, в том числе при поимке бежавшего несостоятельного убийцы, назначалась судом. Однако предание смерти по приговору суда осуществляли еще сами родственники убитого.164
Положения о кровной мести были предусмотрены в первом кодифицированном законодательном памятнике – Русской Правде Краткой редакции 1016 г. В ст. 1 Правды Ярослава, устанавливавшей право мести за убийство, говорилось: «Убьеть мужь мужа, то мьстить брату брата, или сынови отца, любо отцю сына, или братучаду, любо сестрину сынови; аще не будеть кто мьстя, то 40 гривен за голову;
аще будеть русин, любо гридин, любо купчина, любо ябетник, любо мечник, аще изъгои будеть, любо словенин, то 40 гривен положити за нь».165 В ч. 1 статьи определялся круг родственников, имеющих право мстить: отец, сын, братья (в том числе двоюродные), племянники, а при отсутствии лиц, могущих мстить, за убийство устанавливалась 40-гривенная плата. По ч. 2 ст. 1 такая вира подлежала уплате за убийство как русина, кто бы он ни был: воин, купец, хозяйственный или судебный агент, так и изгоя или словенина-общинника. По вопросу о правовом основании кровной мести в этой статье историками права высказывались различные мнения. Так, С. В. Юшков указывал на послесудебный характер кровной мести, И. Ф. Эверс, напротив, – на досудебный ее характер.166 Большинство же исследователей считают, что кровная месть по Русской Правде имела переходный характер от непосредственной расправы к наказанию. Подтверждением существования послесудебной кровной мести во время действия Правды Ярослава может служить пример расправы Яна Вышатича с волхвами. Посланный князем для подавления восстания Ян Вышатич дает указание родственникам убитых отомстить волхвам, в чем усматривается выполнение им обязанностей княжеского суда.167 Тем не менее нельзя согласиться с мнением С. И. Викторского, называвшего такую послесудебную месть смертной казнью, уголовным наказанием, определяемым по суду и только «приводимым в исполнение не государственными органами, а частными лицами, которым передаются от государства обязанности и права палача».168
Запрет на отмщение смертью за убийство был установлен в Русской Правде Пространной редакции после смерти Ярослава его сыновьями, которые «отложиша убиение за голову» и заменили его выкупами: «…но кунами ся выкупати» (ст. 2).169 В соответствии со ст. 3 за убийство всякого «княжа мужа» предусматривалась двойная вира 80 гривен, а простолюдина – 40.
Таким образом, лишение жизни, составляющее содержание обычая кровной мести, в государственной организации общества приняло публично-правовую форму уголовного наказания в виде смертной казни.
Считается, что поставленные законодателем перед уголовным наказанием цели едины для всех видов наказаний.170 Однако смертная казнь по своей природе не соответствует цели исправления осужденного и тем самым имеет нравственно отрицательную оценку.171 Норма о смертной казни, как указывали ранее С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев, являет собой пример внутреннего противоречия уголовного права, которое законодатель попытался снять тем, что «вынес эту меру за пределы системы наказаний, предусмотренной ст. 21 Основ, и назвал эту меру “исключительной” и временной…».172 Применение смертной казни скорее служит идее возмездия, а не восстановлению социальной справедливости в гражданском обществе и правовом государстве. Приведение приговора к смертной казни в исполнение физически исключает возможность совершения осужденным новых преступлений, тем самым достигается цель специального предупреждения. Между тем данное положение разделяется не всеми учеными, считающими цель исправления как промежуточной, так и самостоятельной. По мнению С. Г. Келиной, «цель частного предупреждения – перевоспитание преступника с тем, чтобы он в дальнейшем не совершал новых преступлений, в случае применения этой меры… не ставится».173 И. И. Карпец, придавая цели исправления самостоятельное значение, считал, что «обращенное к конкретному преступнику такое наказание необратимо и поэтому никакого частнопредупредительного значения не имеет».174 По мнению А. В. Клигмана, смертная казнь вовсе не является наказанием, так как о принуждении «можно говорить лишь до того момента, пока существует объект принуждения. Казнь такой объект ликвидирует».175
В отличие от других видов наказаний элементом общепредупредительного воздействия смертной казни выступает, как заметил И. И. Карпец, угроза физического устрашения.176 Однако эффективна ли смертная казнь в качестве средства общего предупреждения? Данная проблема рассматривалась в ряде отечественных и зарубежных криминологических исследований.
Специальное исследование проводилось В. А. Никоновым, который при сопоставлении показателей удельного веса смертной казни и уровня убийств по России за период 1986 – 1992 гг. пришел к выводу об отсутствии корреляции между переменными, из чего следует, что в числе факторов, обусловливающих уровень убийств, смертная казнь не играет никакой роли.177 Более того, полученный результат, по мнению В. А. Никонова, «практически исключает статистически значимый общепредупредительный эффект смертной казни, но позволяет создать теоретико-вероятностную математическую модель зависимости уровня убийств от удельного веса смертной казни, демонстрирующую… негативное влияние последней».178
Большинство эмпирических исследований, проведенных в США с 20-х гг. ХХ в., не выявили статистически значимого общепредупредительного эффекта смертной казни на уровень убийств, как не было установлено существенного различия в воздействии смертной казни по сравнению с пожизненным лишением свободы.179
Таким образом, смертная казнь по своей природе генетически связана с древним обычаем кровной мести – отмщением за убийство.
Смертная казнь – надежное средство в стратегии истребления преступников. Однако «стратегия истребления преступников и устрашения населения, исторически неизбежная на ранних этапах развития цивилизации, к XXI в. вполне изжила себя и не может входить в число мер, применяемых государствами в рассматриваемой области».180
Как показывают результаты и отечественных, и зарубежных криминологических исследований, применение смертной казни статистически значимого общепредупредительного эффекта не имеет и не оказывает большего мотивирующего воздействия по сравнению с пожизненным лишением свободы.
Кроме того, применение смертной казни оказывает негативное влияние на нравственное сознание общества и сопряжено с другими неблагоприятными социальными последствиями, о чем речь пойдет далее. Но прежде всего представляет интерес опыт зарубежных стран и международного сообщества о применении смертной казни.