5 ГЛАВА
Оказалось, что прошло всего двадцать минут. Двадцать самых худших минут в моей жизни. Мы с Анькой стояли на крыльце во дворе гостиницы, наблюдали, как на кухню выгружают продукты, а мы с сестрой выглядели, наверняка, как два приведения. Анька курила в затяг, а я только глазами хлопала, пытаясь осмыслить произошедшее. Мы молчали, молчали, а потом Анька проговорила:
– Чёрт, а кому же я рубашку испортила?
Мы переглянулись, и начали смеяться. Хохотали, как помешанные. Я опустилась на каменный парапет крыльца, закинула голову назад и аккуратно вытерла слёзы, выступившие на глазах от смеха. Правда, весело мне совсем не было. Можно было только поразиться тому безумству, которое мы с Анькой сотворили.
– Александр нас видел, – сказала я, в конце концов.
– Пусть катится, – выдохнула Анька вместе с клубом дыма. – К нему в номер мы не вламывались. А стоило бы!
– Подружка твоя всё перепутала!
Анька плечами пожала.
– Бывает.
Я глаза на неё вытаращила.
– Бывает? Хочу тебя расстроить, с нормальными людьми такого не бывает!
Анька снова хохотнула, расправила плечи, снова затянулась и улыбнулась спокойно.
– Лишь бы Давид нас не сдал. Хотя, он не из таких.
– Зато он теперь думает, что мы обе чокнутые.
– Пусть думает, что хочет. Какое нам дело?
– Тебе да, – чуть слышно пробормотала я. Взглянула на часы. – Надо возвращаться в зал. А мне выпить хочется. Стакан водки залпом.
Анька затушила сигарету, а меня похлопала по плечу.
– Ты переволновалась, пройдёт.
В зале ресторана я появилась с каменным выражением на лице. Знала, что Петрович встретит меня подозрительным взглядом. Он отчего-то всегда меня в чём-то подозревал. Вроде и относился неплохо, но подозревал. Видимо, доверия я ещё не заслужила.
И не заслужу, если буду по балконам скакать.
– Ты чего раскраснелась? – спросил бдительный начальник.
Я притворно схватилась за щёки.
– Не знаю. Чай пила.
Озёрский хмыкнул, после чего вышел из-за стойки администратора, освобождая для меня рабочее место. А я заулыбалась только что появившимся гостям.
– Добрый вечер, добро пожаловать! Вы заказывали столик?
Я всеми силами изображала доброжелательность и спокойствие.
Вскоре появился Александр. Я внутренне напряглась, но заставила себя растянуть губы в улыбке, хотя, в ней не было ни намёка на приветливость. К тому же, он заявился один, без друзей-товарищей, и сразу ко мне подошёл, заказ столика его, кажется, вообще не интересовал. И сходу поинтересовался:
– Что это было?
Я удивлённо взмахнула ресницами.
– Что?
– Перестань выкручиваться. Что вы делали на моём балконе?
– Это были учения, – сообщила я ему якобы по секрету. – Проверка реакции работников отеля. Я справилась на «отлично».
Александр сдвинул брови, грозно и недоверчиво. И совсем не по-джентельменски ляпнул:
– Чё ты лепишь?
Я вздохнула. Разговаривать с ним мне совершенно не хотелось. Если честно, после сегодняшнего всплеска адреналина, я даже злиться на Александра перестала, и уж точно больше не боялась. И поэтому заучено поинтересовалась:
– Вам столик предложить? Поужинать желаете?
– Ты чокнутая?
– А что? Боишься, что связался с чокнутой? Чокнутая так запросто обиду не спустит, догонит и в Москве.
– И чем это я тебя обидел?
– Действительно, – подивилась я. – Напал на женщину ночью, на стоянке, синяков наставил, напугал… Верю, что впечатлить, наверное, хотел, но я как-то не впечатляюсь от пьяных самовлюблённых придурков.
Он облокотился на стойку, ко мне наклонился и угрожающе проговорил:
– А если я на тебя жалобу напишу? Вылетишь отсюда с треском.
Я заставила себя сделать осторожный вдох, после чего посмотрела ему в глаза.
– А если я заявление напишу? Не забывай, у меня свидетель есть. Интересно, куда ты тогда вылетишь и с каким треском.
Он сверлил меня злым взглядом, после чего сделал шаг назад, направился было к двери, а я решила всё же поинтересоваться:
– Ты брошку мою не видел? Я её вчера потеряла.
Александр кинул на меня через плечо выразительный взгляд и ничего не ответил, но в глазах у него проскользнуло злорадство. Он вышел за дверь, а я в раздражении топнула ногой, ругнулась про себя, но потом лишь пробормотала себе под нос:
– Подавись.
Странно, но весь вечер я проработала в приподнятом настроении. Или нет, не так – во взбудораженном состоянии. Я улыбалась, даже смеялась, искренне делала комплименты гостям, и всё чего-то ждала. Как выяснилось, не зря. Ближе к закрытию появился Давид, глянул на меня с намёком, качнул головой в такт каким-то своим мыслям, но я догадывалась, о чём именно он подумал, увидев меня. И не смогла сдержать улыбки. Но открыто встречаться с ним взглядом, а уж тем более что-то обсуждать, было нельзя. И поэтому я лишь проводила его к столику и следующие полчаса украдкой наблюдала за тем, как он ест. Внутри порхали бабочки. Я явно сбрендила на этой работе.
Анька тоже выглядела загадочно и улыбалась. Даже когда мы переодевались в конце смены, собираясь домой. Я даже неладное заподозрила и спросила:
– Ты ведь никому не проболталась?
Сестра вытаращила на меня глаза.
– Нет, конечно, ты что?
– Вот и не болтай, – предостерегла я её.
На улице нас ожидал сюрприз. Не Александр и не Давид, к моему огромному огорчению, а бывший Анькин муж, Витя Беребесов. Его фамилия ему отлично подходила, с самой буйной юности его в глаза и за глаза называли Бесом. А объяснялось всё довольно просто: дурная голова его ногам никак покоя не давала. С Анькой они развелись два года назад, сестра материлась и топала ногами, и кляла себя за неосмотрительность и явное наступившее в какой-то момент помешательство, раз умудрилась выйти за Витьку замуж. Хотя, я то знаю, что она его любила, с самой юности. Я тогда ещё считала это странным, но парень-обалдуй казался сестре светом в окне. Ну, вот и досмотрелась в это самое окно. За четыре года брака Анька истратила кучу нервных клеток, пролила ведро слёз, что вообще никак на мою сестру не похоже, сломала о спину мужа два веника и набрала десять лишних килограммов. А обалдую всё ни по чём. Он и разводиться не желал, не понимал причины. При том, что сам Витя к моменту развода полгода сидел без работы, пропадал с дружками по пивнухам и гаражам, и даже завёл молоденькую любовницу. Но, по его мнению, на его счастливую семейную жизнь это никак не влияло. Ведь Аньку он любил и готов был носить ту на руках. Правда, после того, как вынес её на этих самых руках из загса, ни разу подобного фокуса не повторял. Но в своих фантазиях был крутым мужиком и идеальным мужем.
Если честно, я порадовалась за сестру после того, как та вновь стала свободной женщиной, и освободилась от тяжкого бремени. Анька уже два года, как плевалась при одном упоминании имени бывшего мужа, и поэтому я совсем не ожидала увидеть Витюшу под дверями ресторана. А он стоял грустный, под светом электрического фонаря, и пинал носком поношенного кроссовка камушек. А как нас увидел, оживился, даже улыбнулся. Правда, уже через секунду я поняла, что его оживление и улыбка ко мне никакого отношения не имели. Потому что, разглядев меня за плечом бывшей жены, Витёк скис. Что ж, обижаться глупо, я тоже не слишком рада его видеть.
– Явление, – пробормотала Анька недовольно. Но я заметила, как при этом она расправила плечи и выпятила грудь, стараясь показать свою усовершенствованную за последние месяцы фигуру во всей красе. А у бывшего мужа поинтересовалась, забыв поздороваться: – Что ты тут делаешь?
– С работы тебя встречаю. – Витюша рискнул улыбнуться. А после короткой паузы, в течение которой он, видимо, обдумывал свои шансы, короткая улыбка досталась и мне. – Привет, Лид. Ты в городе?
– В городе, – отозвалась я без энтузиазма. – Живу и работаю.
– Здесь, что ли?
– Здесь, – расстроила я бывшего родственника, чтобы знал, что запросто сюда теперь не потаскаешься.
– Ты зачем пришёл? – повторила Анька, придирчиво разглядывая «любовь всей своей жизни».
– Тебя хотел увидеть. Скучаю.
Сестра многозначительно глянула на меня. Передразнила:
– Он скучает. Год не виделись, он не скучал, а тут соскучился.
– Я всегда скучал, – бойко отозвался Витёк. – Просто занят был.
– Работу нашёл? – «порадовалась» я за него.
Витька в первый момент нахмурился, но после выпятил грудь колесом.
– У меня теперь свой бизнес.
– Обалдеть, – выдохнула я негромко. После чего присмотрелась к сестре: неужели та поведётся на столь примитивную уловку?
– Да правда!
Витя рискнул подступить ближе, а на Аньку смотрел заискивающе. Как подросток. Что было странно, непонятно и выглядело глупо. Для тридцатилетнего мужика почти двухметрового роста. Надо сказать, что Витенька у нас мужчина видный и рослый, наверное, именно на это Анька в своё время и купилась. Даже смазливый. Улыбаться умеет, в глаза девушкам заглядывать, и играть, так сказать, фактурой. Вот только жаль, что к этой фактуре не полагалось ни мозгов, ни совести. А то мог бы получиться и идеал мужчины. Хоть в кино снимай, и всех женщин мира обнадёживай. Но нет, не бывает в мире совершенства. Вот и стоит этот двухметровый обалдуй с глупой улыбкой и ножкой по асфальту шаркает, как подросток озабоченный.
– С Лёхой Сазоновым бизнес свой замутили, воду для кулеров развозим. У нас уже клиентская база набралась!
Я разглядывала Витька, и во мне, если честно, совершенно непонятно почему, просыпался материнский инстинкт. Хотелось мальчика пожалеть, по голове погладить, даже похвалить, а потом попросить пойти поиграть в другую комнату. Я бы, наверное, так и сделала, вот только Анька стояла, как вкопанная, и весь этот бред слушала.
– А денег где взял? – спросила она. – В долги влез?
– Да нет же! Машину продал. «Ауди» нашу старенькую. Анют, я ведь её до ума довёл, как я тебе и обещал!..
Я вгляделась в лицо сестры, поняла, что та, на самом деле, вслушивается в речи бывшего мужа и даже что-то обдумывает, и рукой на всё это махнула.
– Ань, я поехала домой, я спать хочу. А вы тут обсуждайте развитие бизнеса.
Анька вроде встрепенулась, на меня посмотрела, и я заметила на её лице сомнение, но она всё же решила остаться и дослушать сказку до конца. А мне сказала:
– Поезжай. Я на следующем такси…
– Я сам доставлю тебя до дома, – засуетился Витька.
Тень материнского инстинкта меня покинула, жалеть я его перестала, даже захотелось дать бестолковому мужику по лбу. Но мужик был не мой, к тому же, здорово меня выше и сильнее, поэтому я махнула сестре рукой на прощание и направилась к стоянке такси. Шла и раздумывала о превратностях судьбы. Никуда, судя по всему, от этой самой судьбы не денешься.
Вместо такси уже через минуту рядом со мной остановилась знакомая мне машина. Я в первый момент замерла, не зная, как реагировать, потому что меня словно молнией поразило, и я превратилась в каменный столб. А сердце уже застучало, забилось в груди, а на щеках выступил румянец. Хорошо хоть на улице темно, а при свете электрического фонаря такие детали рассмотреть невозможно. Дверь со стороны пассажирского сидения открылась, я невольно заглянула в салон и увидела приглашающий жест и улыбку Давида Кравеца. Улыбку, за которую можно умереть, право слово.
Конец ознакомительного фрагмента.