Глава 2
Закатное небо расплескало оранжевые краски, солнце медленно погружается в тучи, что значит – завтра будет ветрено. Зато сейчас природа спешит показать все оттенки багрового, красного и оранжевого, словно это последний в мире закат.
Со своего прекрасного Дерева, Каонэль видела, как ворг скрылся в башне Теонарда, как, спустя некоторое время вышел из нее и помчался к замку Страга, будто за ним гонится орда мертвяков.
Идеальные брови сдвинулись. Накинув капюшон, эльфийка отошла от резного окна, которое скорее дупло, украшенное плющом и светлячками. Когда загадывала резиденцию, все детали были продуманы с эолумской точностью. Несмотря на отсутствие видимых связей с солнечными, Каонэль умудрилась построить идеальное жилище для любого эльфа.
Покои получились сказочными – ветвистые колонны, плетеные арки, мерцающие матовым светом в полумраке. В середине широкое ложе с простынями из паучьего шелка, а над ним стайка крошечных светлячков с синими брюшками.
Каонэль вышла из комнаты в темноту коридора и двинулась по извилистым анфиладам вверх.
Стены с потолком заплел плющ и корни, между ними скопились голубые и желтые огоньки. Время от времени они переползают целыми группами, и анфилады переливаются таинственным светом.
Поднявшись на верхний ярус, серая сделала еще несколько поворотов и остановилась у резной двери с изображением распустившейся лилии.
Она постучала.
– Эвриала? Ты здесь?
За дверью послышался шорох, что-то глухо стукнуло и покатилось по полу. Спустя несколько секунд возни, раздался мягкий, словно пуховая подушка, голос.
– Да, заходи.
Каонэль толкнула дверь, та бесшумно отворилась и брови эльфийки медленно всползли на лоб.
Все комната, которую серая так старательно украшала в мечтах, а потом воплощала с помощью Талисмана, заставлена котелками, мисками, плошками разного размера и высоты.
В середине, склонившись над пузырящейся похлебкой, стоит горгона.
Крылья аккуратно сложены за спиной и почти незаметны, передник забрызган зеленым, из прически выбились черные пряди и падают на глаза. Эвриала помешивает длинной ложкой, лицо скорбное, будто на поминках.
Она подняла взгляд на эльфийку и сообщила:
– Все утро пытаюсь найти идеальное сочетание. Уже по крупинке взвешиваю, а все равно, то пересолю, то переперчу.
Каонэль еще раз оглядела комнату, которая превратилась в кухню, и ответила:
– Говорят, если много соли кладешь, значит, влюбилась.
– В кого? – изумилась горгона, округлив глаза.
Эльфийка пожала плечами, проговорила:
– Не знаю. Наверное, в Теонарда. В него положено влюбляться, он ведь Глава. Но я бы посоветовала ворга, он хоть и не главный Хранитель, зато сильный и смелый. Или, на крайний случай, Страга. Хотя тебе, наверное, ближе птеринг?
Горгона быстро проговорила:
– Теонард тоже сильный.
И тут же спохватилась, белоснежные щеки запунцовели, как вечернее солнце в тучах. Эльфийка хмыкнула, но сделала вид, что очень увлечена булькающим варевом в котелке.
Она осторожно заглянула и тут же отпрыгнула, когда горячая капля выстрелила вверх.
– Это что у тебя кипит? – спросила серая.
Эвриала захлопала ресницами, вся из себя мирная и домашняя, таких больше всего любят мужчины. Потом встрепенулась и проговорила виновато:
– Извини. Ты меня приютила, пока не выстроили жилье, а я тут устроила беспорядок.
Каонэль покосилась на котелки, словно прикидывая – не оживут ли, потом махнула рукой.
– Не страшно, – сказала она. – Главное потом это все собрать в одну кучу и отмыть. Но можно гномкам отдать, Тарнат все хвастается, какие у него чудесные и покладистые женщины. Вот пускай продемонстрирует. Вообще я вот зачем зашла.
Эвриала облегченно выдохнула и положила ложку на большой зеленый лист.
– Зачем?
– По поводу нашего Главы, – произнесла Каонэль и бросила взгляд в окно, где высится не большая, но все же, башня Теонарда. – Он что-то нервный в последнее время, и скрытный какой-то, а мне ничего не говорит. Думала, может, ты знаешь?
Горгона покачала головой.
– Нет. Нам, недавно прибывшим, он доверяет еще меньше. Но могу слетать, вдруг полезное узнаю.
– Буду признательна, – сказала эльфийка с улыбкой.
– Куда же еще признательней? Ты и так много для меня делаешь, -произнесла Эвриала.
Заправив выбившиеся локоны за уши, горгона сорвала забрызганный передник, крылья за спиной приподнялись. Она быстро оказалась у окна, которое, словно специально для таких вылетов делали – широкое и во весь рост. Потом подняла подол платья и осторожно переступила порожек.
– Постараюсь быстро и незаметно, – сказала Эвриала.
Она быстро пробежала по широкой, как тропинка, ветке и, оттолкнувшись, выпорхнула из кроны.
***
День угасал. Теонард вышел на крыльцо, заметно посвежевший после двух ведер воды, которые вылил на себя. Волосы мокрые и растрепанные, но с моря дует ветерок, и они высыхают прямо на глазах.
Со стороны дальнего поста на внешнем круге к нему несется амазонка Брестиды, непривычная и маленькая без лошади. Он хотел дернуться вперед, чтоб сократить расстояние, но удержался, напомнив себе, что он Глава и нечего бегать, как простолюдину.
Амазонка прибежала запыхавшаяся, тугой хвост на голове растрепался, по лбу катятся крупные капли. Но лицо счастливое, словно не через круги и участки бежала, а коня выбирала.
Она быстро отдышалась и доложила, выпрямившись так сильно, что грудь подскочила почти до подбородка:
– Прибыли… эльфы. Солнечные. Там посол и сопровождение…
По земле скользнула крылатая тень, амазонка отшатнулась, но тут же встала по стойке смирно, раздраженная недостойной воительницы пугливостью.
Лицо Теонарда потемнело, он поднял взгляд в небо, то там уже пусто, на востоке появилась темная полоса, где зажглась первая звезда.
– Спасибо, Иллара, – проговорил он. – Ступай обратно, скажи, сейчас приду. Сюда не веди. Сперва сам посмотрю, что за остроухие, будь они неладны. И вот еще что… Собери, на всякий случай, несколько отрядов, но на глаза пусть не показываются. А со мной пусть пятеро выедут.
Амазонка осторожно поинтересовалась:
– Хотите напасть, ваше главшество?
Теонард покачал головой.
– Надеюсь, нет. Но подстраховаться надо. Мало ли, что этим остроухим в голову взбредет.
– А-а… – протянула амазонка. – Поняла, тактический ход. Все сделаю.
Амазонка быстро поклонилась и помчалась обратно, вскидывая крепкие округлые ягодицы.
Теонард невольно загляделся. Когда фигурка воительницы уменьшилась до размеров козы, он спустился по ступенькам и направился следом, стараясь держаться невозмутимо и спокойно.
Через минуту его догнал Лотер, глаза сверкают, как рубины, клыки торчат из пасти, словно собирается с разбегу налететь на прибывших и разорвать, чтоб следов не осталось. Волосы взлохмачены и напоминает больше двуногого медведя или волка.
Он щелкнул клыками и прорычал с веселой злобой:
– Я Страга позвал. Он вроде тоже эльфов недолюбливает. Хотя ума не приложу, с чего. У самого уши какие.
– Ты себя в зеркало видел, харя озверевшая?
– Злой потому что, – огрызнулся ворг. – Злой и голодный. Это все вы мне есть не даете. Изверги. Теонард, ты уж не подведи.
Арбалетчик нахмурился, по лбу пролегла глубокая морщина, словно думает уже не об эльфах, а обо всем мире, только мыслей так много, что они не умещаются в черепушке и лезут наружу.
– Постараюсь, – проговорил он. – Еще не понял, как, но постараюсь.
Лотер посмотрел на него с подозрением, но Теонард лишь сильнее сдвинул брови.
Проходя мимо эльфийского Дерева, ворг покосился на кроны, где мелькнула тень, зашуршали листья, и в воздух взметнулась стайка потревоженных светлячков. На фоне темнеющего неба, они показались магической пылью, которую мелкинд иногда использует в заклинаниях.
Ворг спросил, все еще глазея на Дерево:
– Ты ей не сказал?
– Нет, – бросил Теонард, не оборачиваясь. – Но что-то подсказывает, сама узнает. Главное, чтоб высокородные не промыли ей мозги прежде, чем решим вопросы.
– Ей попробуй промой, – хмыкнул полузверь. – Она вроде не в ладах с солнечным собратьями.
Теонард покачал головой.
– Тут дело тонкое. Это ее личные дрязги. Но они ей собратья, а значит, не известно, как себя поведет, если нападем. Да и нельзя нападать, хотя хочется. В общем, надо думать. А то эльфы быстро начнут качать права и указывать всем, что делать.
Шерсть ворга поднялась на загривке, он глухо зарычал и проговорил:
– Сойдись я с ним в честном поединке… без мечей и луков… От остроухого даже ушей не осталось бы.
Теонард приподнял бровь, покосившись на Лотера.
– Крепко они тебе насолили. Но надо десять раз подумать прежде, чем что-то решим. Ни дай бог, война с солнечными. Уж не знаю, насколько мы теперь могучи, но сразу на высокородных проверять не хочется.
– Ну да… – уклончиво пробормотал ворг и спросил, меняя тему: -Там мелкинд портал соорудил. Знаю, ты разрешил. Но вдруг будет пользоваться в своих целях? Мало ли, набегут всякие мелкие в Цитадель. И так всяких понабежало.
– Даже если будет, – сказал Теонард, пожимая плечами. – Все равно мелкиндов пока не видно, не известно, выжили ли вообще. Вон, тахаш честно признался, что один в целом свете. Даже Керкегор согласился, что его раса вымирает. А Каонэль вообще серая, хоть и красивая. Портал может быть полезным. Чародей пользуется такими, чем мы хуже?
Лотер напомнил осторожно:
– Все-таки чародей маг, или кто он там. И живет долго. Ему положено использовать порталы и северные ветры. Но мы? Справимся ли?
Теонард скрипнул зубами.
– Придется справиться. В наших руках великая мощь, чародей сам говорил. Так что выбора нет. А мелкинду я еще и сферу разрешил поставить, магическую, чтоб наблюдать за ближними территориями. Не все же самим бегать.
– Можно подумать, бегаешь, – усмехнулся Лотер. – Когда вообще из своей башни выходил? Это я бегаю, особенно утром, когда еще все спят. Воздух тогда самый чистый, а небо совсем бледное. Или ночью.
Теонард скривил губы, и произнес, поправляя меч на поясе:
– У нас есть дозорные, но лучше заранее видеть, что там, вдалеке, прежде чем высылать отряды. Конечно, проще отправлять гоблинов, их хлебом не корми, дай крашаром помахать. Но мы же должны головой думать, а не тем, на чем сидят гномы.
И без того жуткая морда полузверя оскалилась, послышался прерывистое рычание, которое в зверином облике означает смех. Теонард передернул плечами и ускорил шаг.
Когда резиденции остались позади, Хранители двинулись через второй круг поселений, где успели появиться дома, местами двухэтажные, из крепких, добротных бревен, торговые лавки и кузницы. Народ, что обосновался тут, прибыл к Цитадели раньше всех и теперь с гордостью демонстрирует остальным преимущество.
Завидев Хранителей люди почтительно кланяются. Даже гномы, которые расселись на лавке возле таверны, которую зачем-то разместили на поверхности, тоже кивнули.
– Признают, – проговорил Лотер.
– Чего?
Ворг повторил:
– Признают, говорю. Не только гномьего хранителя, который толстый и упитанный Тарнат. А вообще, всех. Это хорошо. Власть нужно уважать. В любой стае важно четкое подчинение, а если его нет – стая погибнет во внутренних драках и склоках.
– Суровые у вас законы, – сказал арбалетчик.
– Не суровее других, – огрызнулся Лотер. – На гоблинов посмотри, у них крашар почти священный. А у людей вообще леший разбери, что творится. Грызетесь друг с другом, хуже псов.
– Ну-ну, – предупредил Теонард. – Не слишком наседай. Я все-таки Глава Совета. Власть, вроде как, имею.
– И ответственность, – добавил полузверь хищно.
Теонард бросил быстрый взгляд на ворга, который время от времени говорит мудрые вещи, что совсем не вяжется с его диким и хищным обликом, и отозвался печально:
– Уж и не рад.
Пару минут шли молча. Когда вышли к кругу, где живут фермеры, которые успели распахать все пригодные участки и засеять кто чем, ворг сказал:
– Я понимаю. На твоих плечах непростая ноша. Но помни, так же, как ты отвечаешь за нас, так же и мы отвечаем за тебя. Сами выбрали. Даже если захочешь смыться – не получится. Будешь главствовать, пока не отпустим.
Он хохотнул во всю звериную глотку так, что куры в ближайшем курятнике послетали с насестов и с кудахтаньем принялись носиться.
Теонард тяжко вздохнул и устремил взгляд к посту, где в окружении амазонок остановился небольшой отряд.
Воины верхом на единорогах цвета первого снега. Все, как на подбор, высокие, кожа белая настолько, что едва не сияет в сумерках, медленно опускающихся на мир. Волосы светлые. Если у Каонэль они серебрятся, как горный ручей, то у этих – словно само солнце.
Каждый закован в доспехи из сияющего металла, на поясах по два меча. Смотрят бесстрастно и свысока. В середине карета, украшенная так вычурно, что удивительно, как добрались в целости, и не попались в руки дорожным разбойникам.
Лотер наклонился к Теонарду и шепнул:
– Из адамантина.
– Что?
– Доспехи, говорю, из адамантина, – пояснил ворг. – Гляди как уставились. Будто все должны им, а они ничего и никому не должны.
По лицу арбалетчика скользнула тень.
– По долгам я мастер, – проговорил он хмуро.
Эльф впереди процессии посмотрел на Теонарда пронзительно синими глазами, голова едва заметно качнулась, что в его исполнении означает вежливый поклон. На несколько секунд повисло молчание, солнечные застыли верхом, в ожидании указаний старшего, а Хранители выжидательно уставились на них.
Наконец командир тихо выдохнул. Вскинув подбородок, с легкостью бабочки спрыгнул с единорога. Тот покосился на него рубиновым глазом, громко фырча и переступая копытами – от Дерева Каонэль тянется сочный аромат травы, а ему, бедному, приходится стоять тут и катать остроухих.
Эльф сделал шаг на встречу Теонарду и произнес:
– Я Белионар, сын главнокомандующего Эолумской армией Мориолина, старший гвардеец отряда солнечных эльфов, обладатель верхнего ранга владения мечем…
Пока эльф перечислял титулы, Лотер снова наклонился к арбалетчику.
– Смотри как распинается, – проговорил он. – Предупреждал же, что начнут выделываться. Может, гоблинов натравим?
Жвалки на лице Теонарда заиграли, пальцы сжались, но он ответил:
– Гоблинов всегда успеем.
Солнечный, тем временем, продолжал.
– Приближенный к самому казначею Тенадруину и его ослепительному сыну Лисгарду, а также носитель почетного титула высокородного. Явился в Цитадель по распоряжению короля Эолума, с целью доставить посла, который будет представлять интересы солнечных эльфов.
Теонард бросил быстрый взгляд на карету, украшенную с такой роскошью, что глаз не отвести, затем проговорил:
– Мое имя Теонард из рода Астарвардов, сын Мидшира и внук Гунтвига, который ведет род от самого Вильтенара. Я выполняю обязанности Главы Совета Хранителей, которые великодушно позволили мне занять этот пост.
Лицо эльфа осталось невозмутимым, но во взгляде мелькнуло удивление, словно впервые видит, как человек не просто связно говорит, но и перечисляет титулы.
– В самом деле? – поинтересовался эльф.
– Как видишь, – отозвался Теонард.
Справа распрямился ворг, демонстрируя всем, что не просто ворг, а очень злой и клыкастый. Командир отряда остался невозмутим, но кончики ушей дернулись.
Теонард продолжил, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно, как и подобает Главе:
– А что же, ваш король не в курсе? В Цитадели уже есть представитель эльфов.
Губы Белионара дрогнули в усмешке.
– Король Эолума в курсе всего, – ответил он. – Но непременным условием благополучия всего эльфийского народа является присутствие именно солнечного эльфа. Мы нисколько не пытаемся унизить достоинства лесных или, да сохранит нас сияющий источник, темных. Но мы, все же, высокородные.
– Заметно, – буркнул ворг.
Эльф проигнорировал его и продолжил:
– К тому же, есть надежда, что ваш Хранитель верный слуга его величества, хоть и не является высокородным. Но достаточно сознателен, чтобы передать осколок более достойному представителю, если в этом будет необходимость.
В этот раз ворг хохотнул, да так, что пришлось подтягивать портки.
– Вот прям счаз, – сказал он. – Хранитель спит и видит, чтоб отдать вам кристалл. Каждый из нас жилы рвал, чтобы его получить, а тут прикатили вы, все такие белоухие, напомаженые и хотите осколок. Развертайтесь, пока целы.
Ворг зарычал и подался вперед, еще больше зарастая шерстью, но Теонард придержал его.
– Ворг прав, – произнес он. – Вы здесь чужие.
Вдалеке послышался топот, через несколько мгновений из-за кузницы выбежал Страг, взмыленный, как угорелый конь, волосы дыбом, в ладони рукоять секиры, готовая разить и крушить.
Амазонки едва успели его поймать, прежде чем тот успел накинуться на прибывших. Мягкие, но не по-женски крепкие руки ухватили его за локти и плечи, кто-то даже успел нашептать что-то в ухо, от чего щеки Страга покрылись красными пятнами.
Секира медленно опустилась, он бросил быстрый взгляд на Теонарда и убрал оружие за спину.
– И чего тут? – спросил он зло. – Я думал, не успею к сладкому. А вы беседуете.
– Да ничего, – ответил Теонард. – Пытаюсь выяснить, чем солнечные лучше лесных или болотных, или … какие еще бывают? Как по мне, так все на одно лицо, ушастые и чванливые.
Все посмотрели на командира отряда, ожидая, что тот вспыхнет, начнет махать мечом, тогда будет честная причина прибить его прямо тут, а отряд развернуть и отправить подальше.
Но у Белионара лицо невозмутимое, как у мраморной статуи, что сотни лет стоит на вершине горы и блистает в солнечных лучах. Остальные гвардейцы такие же спокойные, на предводителя поглядывают с уважением и почтением, зато на Хранителей даже не смотрят.
Выждав пару мгновений, командир медленно повернулся к Страгу, в синих, как ледяное море, глазах блеснули искры.
– Странно видеть полукровку таким категоричным, – проговорил эльф ровным голосом. – Но, помня вашего эльфийского предка, который, по всей видимости, мать, вам следует изучить хотя бы правила эолумского приличия.
Страг буркнул:
– Больно надо. Теонард, гони их взашей, а? Или лучше прямо тут порубим по-тихому, пока никто не видит.
Эльфы, как один положили ладони на рукояти, глаза полыхнули синим, лишь Белионар остался неподвижным. Но той неподвижностью, от которой веет силой и опасностью.
– А я поддержу, – прорычал ворг.
Когда Страг потянулся к левому боку, где висит короткий кинжал, амазонки напряглись, а эльфы медленно потянули мечи из ножен.
Теонард проговорил спокойно, но уверенно:
– Страг, погоди. Давай хоть выясним, зачем посла привезли. Ну, кроме смехотворного желания забрать осколок. Хотя не знаю, как заведено у эльфов, но думаю, наш эльф его не отдаст.
Поединщик странно ухмыльнулся и опустил пальцы в карман, мечи высокородных выползли еще на пол ладони. Потом хмыкнул и вытащил два металлических шарика, которые стал крутить в ладони.
Теонард проговорил бодро, хотя ворг заметил, как тот облегченно выдохнул:
– Как видите, здесь никто не станет вас терпеть. Тем более, нас вполне устраивает ваш, в смысле эльфийский, представитель. А солнечного мы даже не видели. Мало ли, он урод какой?
Командир отряда дернулся, лицо чуть скривилось.
– Среди эльфов не бывает уродов.
– Да? – удивился Лотер, который все это время не сводил взгляда с белоснежной шеи командира. – Некоторые считают иначе. Вот есть у меня знакомая, все плачет, что не такая. Я ей говорю, мол, хороша, хоть и остроухая. А она все плачет. А вообще высокомерие и есть главное уродство. Так что ты подумай, подумай…
Для устрашения ворг показательно оскалился, щетина на лице погустела, а на пальцах вытянулись когти.
Брови Белионара сдвинулись, ладонь, как бы невзначай легла на левый меч, остальные эльфы уловили этот жест и, как один, встали в боевую позу.
– Как минимум, – проговорил высокородный важно, – мы должны проверить, подходящая ли у эльфов резиденция. Если все будет в порядке, а Хранителя сочтем достойным, уедем вместе с послом.
Теонард кивнул, но ворг снова заметил, что Глава перевел дух.
Над миром засиял серп месяца, заливая Цитадель бледным светом, в котором время от времени мелькают крылатые тени. В небе одна за другой зажглись звезды, похожие на острия иголок, а со стороны леса запели первые цикады.
Эльфы и Хранители молчаливо смотрят друг на друга, Белионар спокойный и возвышенный, будто золотой идол на пьедестале, его гвардейцы такие же сосредоточенные.
Зато Лотер и Страг зло улыбаются, в предвкушении возможной драки с остроухими, в которой можно с удовольствием покромсать солнечные кости.
Лишь Теонард темнее тучи, которая набежала на вечерний лес.
– Думаю вот что, – наконец проговорил он. – Так и быть, бить не будем, хотя хочется, аж кулаки зудят. Но видишь, как у нас высокородных любят? Боюсь, как бы чего не вышло.
Эльф презрительно скривился.
– Я думал, ты Глава, – произнес он.
Теонард кивнул и открыл рот, чтобы ответить, но его перебил Лотер.
– Глава, – прорычал он со злобным задором. – Не знаю, как там у вас в Эолуме, но здесь Глава умный, что значит, прислушивается к Хранителям, о которых заботится денно и нощно.
– Много ли такие Хранители, – проговорил Белионар, снисходительно глядя на ворга, – насоветуют? Обычно я не опускаюсь да объяснений полузверям, но вы Хранитель, поэтому скажу. Блистательный Эолум построен на четкой иерархии, где каждый знает, кому подчиняться.
Глаза Лотера медленно округлились, глаза перестали светиться, шерсть опала, а облик стал почти человеческим.
Страг и Теонард покосились на него, амазонки зашептались, а ворг произнес озадачено:
– Так что же у вас? Законы стаи?
Позади командира раздались смешки, эльф хмыкнул и сказал:
– Стаи у зверей, вроде вас. Хотя, насколько мне известно, вы не совсем звери. А Эолум – это оплот культуры и знания. Поэтому я бы поостерегся использовать такие сравнения.
– Иначе что? – зарычал ворг, снова обрастая шерстью.
Белионар пожал плечами.
– Не знаю, но мне бы не хотелось проверять остроту моих мечей в первый день прибытия.
Ворг ощетинился и подался вперед, но Теонард жестом остановил.
– Погоди, – сказал он. – Что значит в день прибытия?
– Вы же не думали, что мы оставим посла без охраны? – удивился эльф.
– А ты не думал, – отозвался арбалетчик, – что тебя вообще не пустят во внутренний круг? Цитадель для Хранителей, остальные селятся во втором, третьем и… остальных кольцах. А вас никто не звал.
Страг подкинул шарики, те звякнули в воздухе, он ловко подхватил и сказал громко:
– Да говорю тебе, гони их, гвоздь мне в пятку! Чего цацкаться. Могу помочь крепким пинком, вот и сапог у меня грязный, вступил, наверное, когда мимо Тарнатовой шахты шел…
Теонард посмотрел эльфу прямо в глаза.
– Видишь, – сообщил он буднично. – Ты свидетель, я пытался. Но с мнением Хранителей нужно считаться, иначе никак. Так что придется тебе забрать своего остроухого и вернуться в Эолум. А то покалечат кого.
Глаза Белионара потемнели, как грозовое море, уши вытянулись, он тяжело задышал.
– Если пострадает хоть один эльф…
Теонард его перебил:
– А если пострадает человек…
Он подался вперед, а пальцы высокородного сомкнулись на рукояти.
В этот момент карета качнулась. Ажурная дверца, украшенная камнями и золотыми лепестками отворилась, и на ступеньку шагнула изящная ножка.
Все замерли, наблюдая, как миниатюрная эльфийка с волосами цвета свежей соломы величественно спустилась на землю.
Платье колышется от вечернего бриза, легкое, словно из паутины, тонкая талия перехвачена золотым пояском, под грудью голубые ленты, а само декольте утянуто настолько, что вот-вот выпрыгнет.
Ворг нервно сглотнул, Страг перестал крутить шарики. Эльфийка подняла на Теонарда голубые, как само небо глаза и проговорила мелодичным голосом:
– Рада приветствовать вас, милорды. Я посол.