Слово о Вере Алексеевне Зашихиной. О великой народной целительнице Русского Севера. Рассказы знавших целительницу и встречавшихся с ней (А. Ю. Полярная, 2016)

В этом разделе приведены правдивые жизненные истории людей, обращавшихся к Вере Алексеевне и поделившихся со мной ими лично, письменно или в телефонном разговоре. Некоторые рассказы публикую почти дословно, иные – в авторской редакции. Стилистика повествования обусловливается тем, что эти рассказы принадлежат разным людям: разного возраста, профессий и должностей; разного мировоззрения и уровня эрудиции. Стремясь не только максимально достоверно передать содержание, но сохранить индивидуальный стиль рассказчика, звучащее живое слово, я публикую рассказы людей, оставляя в них диалектизмы, особые обороты речи и народные выражения. Это касается и некоторых медицинских диагнозов. Например, название заболевания пупочная грыжа в рассказах людей звучало как пуповая грыжа. Как автор я надеюсь на понимание со стороны читателей с учётом указанных стилистических особенностей.

Она была и будет всегда с нами

С Анатолием и Валентиной я познакомилась благодаря газете «Вечерний Котлас», в которой была опубликована моя статья о Вере Алексеевне.

Анатолий и Валентина – москвичи, солидная семейная пара. О Вере Алексеевне они говорили с глубокой благодарностью и тёплым искренним чувством – как о человеке феноменальном, обладательнице чудесного Божественного дара и женщине необычайной душевной чистоты, истинной христианской сподвижнице, всю себя отдававшей людям.

Столь трогательное и трепетное чувство вызвала в их сердцах эта северная бабушка, суровая на вид, немногословная, сыгравшая неоценимую роль в их жизни. Своим спасением, ни больше ни меньше, Анатолий и Валентина считают себя обязанными именно ей. Но не только врачевательницей, знахаркой была для них Вера Алексеевна; эта женщина стала им поистине близкой, родной, как член семьи. Она незримо присутствовала (и продолжает присутствовать!) в их жизни, что я явно почувствовала, будучи у них в гостях.

«Мы всегда её помним, мы обращаемся к Вере Алексеевне мысленно, просим её совета, помощи и чувствуем эту незримую связь», – делились со мной Анатолий и Валентина. Такое же чувство испытываю и я сама по сей день.

Анатолий и Валентина поддержали идею издания книги о Вере Алексеевне, внесли значительный вклад и оказали мне существенную помощь. Эти душевные, отзывчивые люди стали для меня близкими. Редкое в наши дни, ценнейшее качество – душевное благородство отличает Анатолия и Валентину. Думаю, что встречу с ними, как и ещё со многими замечательными людьми, мне подарила Вера Алексеевна.

Воспоминания Анатолия

«Впервые я узнал о Вере Алексеевне Зашихиной в конце 1990-х годов из статьи в газете «Московский комсомолец»: журналист описывал встречу с этой удивительной женщиной и сообщал о том, что через некоторое время после поездки к Вере Алексеевне в архангельскую деревню Белую Слуду произошло чудесное исцеление его и фотокорреспондента газеты, который вместе с ним побывал у целительницы.

Побывав в различных центрах нетрадиционной медицины в Москве и в Московской области, я относился к народным целителям с некоторым недоверием, но всё же показал публикацию жене Валентине, которая больше меня в это верила. На этот раз интуиция меня не подвела. Прочитав статью, мы сразу стали искать эту бабушку. Но чтобы попасть к ней, нужно было узнать, где она живёт, как туда добраться, найти людей, которые о ней знают или хотя бы что-то слышали… Из статьи было известно только то, что она живёт где-то в Архангельской области. Нам помогло то, что незадолго до этого я служил на Севере и у меня остались сослуживцы в Архангельске.

Я позвонил своему товарищу и попросил его узнать о красноборской целительнице. К счастью, среди знакомых этого сослуживца нашёлся человек родом из Красноборска, который знал Веру Алексеевну.

Моя жена в то время страдала заболеванием сердца. Однажды после того, как у неё случился приступ стенокардии, решено было безотлагательно ехать к Вере Алексеевне.

Я взял билеты на самолёт до Архангельска жене и младшему сыну, у которого тоже были некоторые проблемы со здоровьем. Родные улетели, а я остался: тогда у меня ещё имелись определённые сомнения…

Друзья встретили жену и сына в Архангельске, разместили на ночлег, а рано утром нужно было выезжать в Белую Слуду на военной машине. Получилось так, что с ними поехал и мой сослуживец, и тот человек, который знал Веру Алексеевну.

Дорога была и долгой, и тяжёлой. Только поздно вечером они добрались до Красноборска, где и переночевали у местной жительницы Надежды Николаевны. Рано утром нужно было переправляться на пароме на другой берег Северной Двины и проехать ещё больше двадцати километров по просёлочной дороге.

Приехали в деревню Середовину, расположенную в шести километрах от села Белая Слуда, заняли очередь. Пришлось долго ждать, так как было очень много посетителей. Многие приезжали с вечера, занимали очередь и ночевали в машинах, а местные жители говорили, что иногда собиралось столько желающих попасть к Вере Алексеевне, что приёма приходилось ждать по несколько дней.

Моим жене и сыну повезло: им в тот же день удалось попасть на приём. Остановлюсь на последнем моменте встречи супруги с целительницей.

Перед уходом Валентина сказала Вере Алексеевне, что у меня периодически возникают сильные боли в спине, и целительница спросила, есть ли у неё моя фотография. На счастье, у жены оказалась небольшая фотография, размером 3 х 4. Жена показала её, и Вера Алексеевна сразу поставила мне диагноз: две позвоночные грыжи – одна большая, а другая поменьше. И сказала: «Если ляжет на операцию, останется на всю жизнь инвалидом, а если есть желание, то пусть приезжает. Я его вылечу».

Выйдя от Веры Алексеевны, жена сразу же стала чувствовать себя хорошо. После Валентина рассказывала, что, когда после посещения целительницы они вернулись в Красноборск к Надежде Николаевне, у которой до этого ночевали, её начало сильно клонить ко сну, и она крепко уснула, о чём Вера Алексеевна её предупредила. Проспала долго, а затем они доехали до станции Ядриха, что в шестидесяти километрах от Красноборска, и отправились в Москву. Приступов стенокардии у жены больше не было.

Когда по приезде домой Валентина рассказала о диагнозе, который заочно поставила мне Вера Алексеевна, я на следующий день поехал в военный госпиталь к своему давнему знакомому, заведующему отделением, и изложил ему свою историю. Он дал мне направление на рентген. На снимке у меня действительно обнаружили две грыжи: одна 12 миллиметров, а другая – 8. Я тогда находился на военной службе и с таким диагнозом был бы вынужден её оставить. Мы со знакомым договорились, чтобы это обследование было неофициальным. Ещё он предложил съездить в Грузию к народному целителю, которого хорошо знал, но я отказался и решил ехать в Белую Слуду.

Через несколько дней я уже был в поезде. Доехал до Ядрихи, где меня встретил сослуживец и отвёз в деревню Борок, находящуюся неподалёку от Белой Слуды, к своим родственникам, Леониду Васильевичу и Валентине Павловне Зашихиным. С тех пор мы стали друзьями с этими прекрасными людьми на долгие годы.

Валентина Павловна накануне договорилась с Верой Алексеевной, чтобы она приняла меня, и рано утром мы выехали к ней в деревню Середовину. Мы подошли к старинному, немного покосившемуся дому, где принимала посетителей целительница. Этот дом был расположен рядом с другим домом, в котором она жила. А сама деревня практически и состояла из нескольких домов… Вокруг сосновый лес, а рядом с домом – огромный кедр… Мы зашли в дом. В просторных сенях на самодельных деревянных лавках сидели люди, ожидавшие приёма Веры Алексеевны.

Дождавшись своей очереди, я вошёл в избу. Она была большая, с русской печью, с множеством икон. За столом, заставленным горящими свечами, сидела красивая русская женщина.

Она пригласила меня сесть на стул, спросила, как зовут и с какими проблемами приехал. Я сказал. Отдал привезённые церковные свечи и гостинцы: чёрный московский хлеб, крупы и ещё какие-то продукты.

Позже я узнал от самой Веры Алексеевны, что продукты, которые ей привозили посетители, она отдавала нуждающимся. Народная целительница большими, натруженными руками зажгла принесённую мною свечу, посмотрела на меня пронзительным взглядом…

В этот момент мне показалось, что она меня видит насквозь, даже знает все мои мысли, и наверное, так оно и было на самом деле. Целительница попросила положить руки ладонями кверху. Затем она стала называть те болезни и проблемы, которые я даже не озвучивал.

Прочитала молитвы, молча перекрестилась перед иконами, сказала: «Я тебя подлечила, и всё у тебя будет нормально со спиной» и что желательно ещё раз приехать через год. И добавила, что ей нужно обязательно верить и не обращаться к другим целителям: тогда и будет хороший результат лечения. «Если человек обращается ко мне и не верит в мою помощь, то толку не будет никакого». Благословила меня на обратную дорогу. Я её поблагодарил, и на этом мы попрощались.

Я вышел от Веры Алексеевны какой-то окрылённый. На душе было легко: вселились вера и надежда в то, что действительно всё будет хорошо, и не осталось никаких сомнений в исцелении. В дальнейшем это подтвердилось.

Мы заехали к Валентине Павловне. Она накормила вкусным обедом, рассказала много историй о чудесных исцелениях людей после посещения ими Веры Алексеевны. Вот одна из них.

Рядом с домом Веры Алексеевны приземлился вертолёт, и на носилках вынесли человека, который несколько лет был парализован и прикован к постели. После одного сеанса лечения он вышел от неё своими ногами.

Вера Алексеевна спасла и саму Валентину Павловну.

Я уехал в Москву, а в душе остались самые тёплые впечатления от встречи с Верой Алексеевной и от знакомства с новыми людьми – семьёй Зашихиных. Только в северном краю, в этих красивых и суровых местах, где течёт широкая и могучая Северная Двина, могут жить такие прекрасные, исключительно бескорыстные и добрые люди!

После моей поездки к Вере Алексеевне все члены семьи стали её посещать регулярно. Раз в год – обязательно, а иногда и чаще. Появилась какая-то потребность и желание приехать в Белую Слуду и пообщаться с северной целительницей. Мы приезжали и одни, и с близкими друзьями.

Однажды поздней осенью мы в очередной раз поехали семьёй к Вере Алексеевне. В Котласе взяли такси до Красноборска; как раз в тот год только открыли мост через Северную Двину у Котласа, а до этого ходил паром. Река ещё полностью не стала, виднелись промоины, и нужно было переправляться на другой берег пешком, а там нас встречала машина: Леонид Васильевич и Валентина Павловна, как обычно, договорились с местными жителями.

Переночевав у Зашихиных, мы рано утром поехали к Вере Алексеевне. Нам тогда очень повезло: из-за распутицы у неё на приёме никого не было, и после лечения с ней можно было посидеть и поговорить на разные темы: от политики до реальной жизни. Вера Алексеевна была очень интересным собеседником и хорошим рассказчиком. Она поведала немало историй. К сожалению, многие из них в деталях не запомнились, а искажать не хотелось бы. На некоторых остановлюсь. Кроме того что Вера Алексеевна была целительницей, она была ещё и прорицательницей. Она предсказала ещё тогда, что скоро у нас «президент сменится, и придёт молодой. Будет жизнь меняться к лучшему. Потом он подберёт себе преемника, и они будут меняться на этом посту друг с другом».

Я тогда не придал значения её словам, а сейчас жизнь сама показывает их истину… С течением времени я всё больше и больше удивляюсь её феноменальной способности предвидеть будущее. Тогда же она поведала, что к ней периодически приезжают различные милицейские начальники и что она сама просила их передать руководству МВД, чтобы к ней привезли высокопоставленного военного, который получил тяжелейшее ранение в Чечне и долгие годы находится в коме. Говорила: «Вижу, что его мозг не повреждён, и знаю, что надо сделать, чтобы вернуть его к жизни. Но его всё не везут».

И вот однажды приезжают к ней сотрудники милиции на машинах с мигалками и говорят, что привезут его, и называют фамилию. На следующий день подъезжают те же машины и микроавтобус. Она говорила, что никогда не выходила навстречу, а здесь, зная его положение, сама вышла и подходит к микроавтобусу. Открывается пассажирская дверь: там сидит мужчина.

Она говорит: «Ты не тот человек, кого я ждала». Этот мужчина оказался его однофамильцем – атаманом Казачьего войска. Он получил ранение в Чечне, после которого у него отказали ноги, и он был много лет прикован к постели. Вера Алексеевна положила руку ему на колено, и он как закричал и подпрыгнул. Целительница сказала, что после этого у него начала циркулировать кровь, и он действительно встал, вышел из машины и пошёл самостоятельно.

Думаю, нашим читателям, которые никогда не встречались с Верой Алексеевной, покажутся эти события невероятными. Я тоже в самом начале нашего знакомства во многом сомневался, но в дальнейшем убедился на себе и членах моей семьи, что Вера Алексеевна действительно творила чудо, которое ничем невозможно объяснить. Самые чудесные истории рассказывали местные жители, и самое главное: всё, что она делала, всё было бескорыстно.

В наших беседах Вера Алексеевна рассказывала, что работала зоотехником-осеменатором в совхозе и, когда ушла на пенсию, очень серьёзно заболела.

Долгое время она лежала и не выходила на улицу, не общалась с людьми. И в этот период однажды ей явилась Пресвятая Богородица и сказала, что она выздоровеет и будет лечить людей, и всё у неё получится; что её давно готовили к этому делу.

И действительно, Вера Алексеевна вскоре выздоровела, вышла на улицу, и в это время к ней подошла соседка, и целительница увидела её насквозь – все органы, и сказала, что ей нужно лечить. И с этого момента появилась северная целительница – Вера Алексеевна Зашихина.

Слухи и легенды о ней ушли далеко за пределы не только Красноборского и Котласского районов, но и Архангельской области и всех близлежащих земель. К ней приезжали не только со всей России, но и из-за границы. Ей не нужна была никакая реклама: люди из уст в уста передавали рассказы о чудесах исцеления, и нескончаемый поток людей отовсюду устремлялся к Вере Алексеевне с последней надеждой и верой в её помощь. И она помогала людям.

Каждый раз, когда я ехал на машине в Белую Слуду, лишь только пересекал границу Вологодской области, люди заговаривали со мной на остановках: спрашивали, куда мы едем. И, когда узнавали, что в Красноборск, тут же сами уточняли: «К бабушке-целительнице едете?» – и интересовались её здоровьем, принимает она или нет. Такой удивительной популярностью пользовалась на Севере Вера Алексеевна!

Как-то спустя несколько лет у жены снова начались серьёзные проблемы с сердцем – после того, как в результате долгой болезни скоропостижно умер её отец. Дважды в году Валентину направляли в госпиталь в отделение неотложной кардиологии. Обследования выявили серьёзные перебои в работе сердца: до 1200 в сутки, и была обнаружена «дырка в перегородке между желудочками сердца». Врачи сказали, что требуется операция на сердце, и жену должны были через несколько дней отправить на обследование в Медицинский центр сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Был выходной день, и я находился на даче. Я собрался и приехал к Валентине. Она встретила меня без настроения. Оно и понятно: какое может быть настроение у больного человека, тем более если впереди обследование и, как говорили врачи, неминуемая операция! И конечно же в первую очередь мы вспомнили о Вере Алексеевне. В одну из наших встреч целительница сказала, что может лечить по фотографии и нужно в следующий раз их привезти и оставить у неё, а если возникнут какие-либо проблемы, позвонить ей по телефону, и она поможет.

Мы так и сделали. Я прямо из палаты позвонил по мобильному телефону Вере Алексеевне, и она, на наше счастье, сразу ответила. Вообще-то, в те места очень трудно дозвониться: то связи нет, то другие сложности. Но мне повезло. Я объяснил ей ситуацию. Она сказала, что вечером посмотрит по фотографии и скажет, что делать дальше. Нужно позвонить ей вечером или завтра утром. Я постеснялся беспокоить Веру Алексеевну вечером: подумал, что, возможно, она отдыхает, и решил дождаться утра. А когда дозвонился на следующий день, она сказала, что посмотрела: «Проблемы серьёзные, но я подлечила, и через несколько дней всё будет нормально». Я поблагодарил целительницу и сразу перезвонил жене, передал ей суть нашего разговора с Верой Алексеевной, после чего Валентина немного успокоилась.

Через четыре дня жену отвезли в Медицинский центр сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева и там обследовали более двух часов. Я тоже подъехал туда, чтобы узнать результаты обследования и отвезти её обратно в госпиталь. Валентина вышла из Центра, и я заметил, что она довольная. Жена села в машину и сказала, что в результате обследования не было обнаружено выявленное ранее отверстие в перегородке между желудочками сердца и в операции отпала необходимость. Я отвёз её в госпиталь, она показала результаты обследования лечащему врачу. Врачи очень удивились и сказали, что, по-видимому, ошиблись с диагнозом. Жена ничего не стала объяснять врачам. На самом деле знали только мы, что это чудо исцеления сделала Вера Алексеевна, понять и объяснить которое для нас невозможно.

Через несколько дней Валентина вернулась домой. Я позвонил Вере Алексеевне, рассказал ей, что произошло, и от всей души её поблагодарил за то, что вернула жену к жизни! И это же сделала Валентина. Прошло уже немало лет, жена не раз обследовалась после того случая, но от былых проблем не осталось и следа.

Однажды уже после увольнения со службы и я попал в тяжёлую жизненную ситуацию: возникли очень серьёзные проблемы на работе. Не буду их описывать, но скажу, что тогда я не видел никакого выхода из сложившейся ситуации и позвонил Вере Алексеевне, а потом сразу к ней поехал. В обоих случаях она сказала, чтобы не переживал: всё будет хорошо. И, когда после посещения Веры Алексеевны я заехал к Зашихиным, Леонид Васильевич подтвердил, что будет так, как она сказала: «Она никогда не ошибается». Я ещё долго не мог поверить в это, сильно переживал, и на этой почве начали проявляться серьёзные проблемы со здоровьем. И снова на помощь пришла северная целительница.

В последние годы жизни Вера Алексеевна много болела, и в эти периоды она не могла принимать людей. Однажды весной 2010 года, позвонив Валентине Павловне, я с радостью узнал, что Вера Алексеевна поправилась и снова лечит. Я собирался ехать в Белую Слуду, но почему-то всё время откладывал. В июне этого же года мы с женой поехали отдыхать на Чёрное море в Геленджик, и во второй половине нашего отдыха у меня стало очень сильно болеть сердце: сказались те проблемы, о которых я писал ранее. Мы вернулись в Москву, и я сказал жене и сыну Алексею, что едем к Вере Алексеевне. Домашние немного сопротивлялись, но я всё же настоял на поездке.

Мы собрались и поехали. И правильно сделали: я себе даже не мог представить, что эта встреча с Верой Алексеевной будет последней. Мы выехали ранним утром, но уже очень скоро, ещё не доехав до Ярославля, поняли, что возникли проблемы с машиной: перестало работать сцепление, с трудом включались передачи. Это показалось нам очень странным: у меня хорошая, проходимая машина, и она никогда не подводила в эксплуатации. Но всё-таки решено было ехать дальше.

Стояла неимоверная жара. Проезжая по Вологодской области, мы увидели, что вдоль дороги на десятки километров, как ножом, почти под корень свален смерчем сосновый лес. Такого зрелища я никогда не видел. Затем мы свернули с Архангельской трассы на дорогу, которая ведёт на родину Деда Мороза – в Великий Устюг и в Котлас. На этой трассе мы пробиваем колесо – впервые за долгие годы эксплуатации нашей машины!

Зачем я это подробно описываю, станет известно позже. Поздним вечером мы всё же добрались до Красноборска, подъехали к парому: а там – огромная очередь. Пришлось пропустить несколько паромов, пока, наконец, мы перебрались на другой берег Северной Двины.

К Зашихиным добрались уже за полночь. Они нас радушно встретили; у них в гостях были их дочери: старшая Марьяна и младшая Аня. Хлебосольные хозяева накрыли на стол, и мы вместе поужинали. За ужином Валентина Павловна сказала, что договорилась с Верой Алексеевной, она нас ждёт с утра, и что слышала от людей, которые недавно встречались с нею, что ей осталось прожить «две бани». Тогда мы не поняли, что это означало; только сейчас открылся смысл этих слов… Вера Алексеевна часто высказывала мысли, которые потом, спустя долгие месяцы, а то и годы, начинаешь понимать…

После ужина Алексей и девчонки пошли погулять по деревне Борок. Они уже давно были хорошо знакомы. Тогда как раз стояли белые ночи и, несмотря на позднее время, было светло; спать молодёжи не хотелось; мы же легли спать. Проснулись рано и начали собираться к Вере Алексеевне. Алёша крепко спал: ребята вернулись под утро, и мы решили пока его не будить. Вдруг часов в семь раздаётся телефонный звонок, и Валентина Павловна снимает трубку. Звонила Вера Алексеевна и спрашивала о нас, когда мы приедем. Мы с женой стали будить Алёшу, что было сделать непросто. Всё же, когда нам это удалось, мы быстро собрались и поехали.

Приезжаем к Вере Алексеевне, а там уже стоят около десятка машин, и люди толпятся возле дома. Уже с утра было очень жарко, и вокруг жужжали целые тучи слепней. Мы зашли в сени её жилого дома; в последние годы она принимала в нём: второй было уже тяжело содержать. Валентина Павловна прошла к Вере Алексеевне и сказала ей, что мы приехали. В ответ она распорядилась: «Пусть заходят москвичи, а потом остальные». Мы зашли в горницу. Вера Алексеевна сидела рядом со столом, заставленным иконами и горящими свечами. Рядом, возле окна, стояла палочка – свидетельство её недавней болезни. Целительница радушно встретила нас. Я сразу извинился, что в спешке забыл у Валентины Павловны привезённые свечи. На что она ответила: «Что с безработного возьмёшь?» А у меня тогда действительно был период, когда я не работал. Она показала несколько пачек свечей и достала несколько штук из одной пачки. Сказала, что у неё в старом доме большое количество мешков со свечными огарками и что просила кого-то из приезжающих прислать машину, чтобы отправить их на переплавку и изготовление новых свечей. Я рассказал ей, с каким трудом мы добирались до Белой Слуды, и о своих приключениях в дороге, на что она ответила: «Это нечистая сила не пускала тебя ко мне и отпустила только тогда, когда проехал церковь», имея в виду ту, что находится недалеко от ее дома. Вот объяснение наших препятствий, которые постоянно возникали в дороге!

Перед тем как приступить к лечению, Вера Алексеевна мне сказала, что ей немного осталось жить на этом свете, всего «две бани», что её похоронят на территории церкви, и люди будут приходить к ней на могилу, и она им будет помогать. Я начал что-то говорить о том, что ещё рано об этом думать: «Живите, вы нужны людям…», на что она ответила, что ей уже много лет и она знает, что будет именно так.

Спросила у меня, с какими проблемами я приехал, и я ответил, что болит сердце. И она сразу сказала: «Ещё бы: у тебя лопнула мембрана сердца и образовался «залив», и поэтому сердце не может работать нормально. Но не надо переживать, я тебе это вылечу». И начала лечение. После говорит: «Я тебя бросила в огонь, но ты не сгорел. Я тебе поменяла кровь, и после того, как ты побывал в огне, я тебе заменила органы: печень, почки и другие. Теперь у тебя всё будет нормально». И потом спросила: «У тебя бабушка была очень верующим человеком?» Я это подтвердил, на что она ответила: «Я это вижу».

Потом, в самом конце нашей встречи, Вера Алексеевна рассказала, что весной к ней приезжал Василий, сын Валентины Павловны, с недавно родившимся сыном; что она его посмотрела и сказала: «Через меня прошло огромное количество детей, но такого я вижу впервые: очень хороший ребёнок». И добавила: «В нашем полку прибыло». Нужно ещё время, чтобы понять смысл этих слов, но то, что он был заложен, нет никаких сомнений. Мне не хотелось уходить от Веры Алексеевны, но для неё время было дорого: ещё много людей ожидало, когда она их примет. Напоследок она сказала, чтобы я купил маленькую иконку Пресвятой Троицы и отправил ей. Она её освятит и пришлёт мне обратно. «И когда тебе будет тяжело или возникнут какие-либо проблемы, попроси её, и она тебе поможет». И ещё она благословила меня на обратную дорогу и сказала, что мы доберёмся домой без проблем. И так оно и было. Если бы я знал, что видел эту прекрасную женщину последний раз в жизни!..

Добрались мы в самом деле благополучно, хотя и были проблемы с машиной, которые мы сразу по приезде в Москву устранили. А мне действительно стало легче: я стал значительно лучше себя чувствовать. Как и напутствовала Вера Алексеевна, я купил несколько маленьких карманных икон Пресвятой Богородицы, Троицы, Николая Чудотворца и отправил ей.

Через две недели сердце у меня снова начало болеть, и я позвонил Вере Алексеевне. Она сказала, что подлечит. Ещё я сообщил, что выслал иконки, на что она ответила, что уже получила, всё нужное сделала и направила через почтальона мне. Но, к сожалению, иконки так и не пришли: видно, где-то затерялись в дороге. Очень жаль, что не довелось иметь иконку, заряженную энергией Веры Алексеевны! И этот телефонный разговор был последним. Вскоре Веры Алексеевны не стало.

В двадцатых числах августа 2010 года мне начали сниться очень нехорошие сны. И так три дня подряд. Позже уже от врачей я узнал, что у меня открылась язва, началось кровотечение в желудке. И в это время позвонила Валентина Павловна и сообщила, что Вера Алексеевна заболела и находится в коме. Я очень расстроился и о ней, и о том, что не могу попросить о помощи Веру Алексеевну. Не находил себе места, чувствовал себя плохо, но обращаться к врачам почему-то не торопился. И непрестанно думал о Вере Алексеевне, мысленно разговаривал с ней. Так прошли две недели. Плохие сны снова начали посещать меня. И вдруг кровотечение прекратилось само собой! Я обрадовался, но радость омрачило сообщение Валентины Павловны о кончине Веры Алексеевны. К тому времени я уже взял направление в госпиталь: нужно было обследоваться и лечиться. На похороны Веры Алексеевны приехать не смог, так как чувствовал себя очень плохо. И я до сих пор не знаю, есть ли какая-то связь с тем, что кровотечение у меня началось, когда Вера Алексеевна впала в кому, и прекратилось, когда она ушла из этой жизни, практически совпало день в день.

Врачи меня отругали, что тянул почти три недели и не ложился в госпиталь, но сказали: «Тебе очень повезло, что остановилось кровотечение, язва начала затягиваться, иначе без операции бы не обошлось». Врачи, конечно, были удивлены. Там же во время комплексного обследования я узнал от кардиолога, что у меня был инфаркт, остался рубец на сердце. Язву долечили, и я выписался домой. Во всех трудных ситуациях я мысленно обращался к Вере Алексеевне, просил о помощи и получал её.

Спустя год после смерти Веры Алексеевны в Интернете появилась статья, которая была напечатана в газете «Вечерний Котлас», написанная журналисткой из Москвы Анастасией Полторацкой. Она очень тепло и душевно написала о Вере Алексеевне. В конце статьи была приписка, что она собирается написать книгу о знаменитой северной целительнице, получила на это благословение во время последней встречи с Верой Алексеевной и ей нужен материал от её близких и тех людей, кто был с нею знаком. Меня это заинтересовало, мы созвонились, встретились в Москве и обсудили вопросы, связанные с изданием книги.

Прошло уже более трёх лет, как нет с нами Веры Алексеевны. И несмотря на это, мы часто вспоминаем в семье эту прекрасную и сильную русскую женщину, которая всю свою жизнь прожила в суровом северном краю и смогла помочь огромному количеству людей, и в первую очередь вселяла веру в исцеление и веру в лучшее будущее. Молва о Вере Алексеевне жила и продолжает жить по всей Архангельской земле и далеко за её пределами.

Когда мы с женой заезжаем в храм, обязательно пишем записки и поминаем Веру Алексеевну, ставим за неё свечи, и благодарим её за всё хорошее, что она нам сделала. И осталась вера, что, несмотря на то что Вера Алексеевна уже далеко, она всё равно с нами и продолжает помогать, поддерживать и постоянно присутствует в нашей жизни.

Этим летом планируем съездить в Белую Слуду на могилу Веры Алексеевны и низко поклониться ей. Спасибо, что она была и будет всегда с нами… И вечная ей память!»

«О Вере Алексеевне Зашихиной муж узнал из газеты «Московский комсомолец»: о том, что в глухой деревне Архангельской области есть пожилая женщина, Вера Алексеевна Зашихина, которая лечит людей от многих болезней, и что она вылечила от заикания приехавшего к ней, чтобы взять интервью, журналиста. У нашего сына Алексея с детства тоже были проблемы со здоровьем; мы его везде пытались лечить – всё безрезультатно. И мы решили найти эту северную целительницу. Вспомнили, что в Архангельске служит бывший заместитель мужа Александр Георгиевич Вялов. Муж позвонил ему: как бы найти Веру Алексеевну? Может, кто-нибудь слышал, где она живёт? Оказалось, что в этой части даже служит земляк Веры Алексеевны, Андрей К., из соседней деревни. Он знает, где она живёт и как туда проехать. Мы договорились и взяли билеты на самолёт до Архангельска.

А накануне с утра мне стало плохо, я не поехала на дачу, осталась лежать дома. Потом мне сделалось ещё хуже, вызвали скорую. Оказалось, что у меня случился приступ стенокардии, причём впервые, и мужу даже пришлось вернуться с дороги. Врачи оказали помощь, и мне стало лучше. Вылет в Архангельск решили не откладывать.

Прилетели, переночевали, и в семь часов утра выехали в Красноборск на машине. С нами ехала ещё одна женщина (имя её не помню), жена офицера. Дорога на уазике заняла часов двенадцать, была очень тяжёлой. Приехали в Красноборск к сестре нашей спутницы, Надежде Николаевне, замечательной, внимательной женщине. Она нас сердечно встретила, истопила баню, накормила и уложила спать нашу многочисленную компанию. К этой гостеприимной женщине мы ещё не раз приезжали с сыном, а потом уже и с мужем. Она очень выручала: договаривалась, чтобы нас встречали на машине и провожали на поезд.

У неё были славные сыновья. Мне особенно запомнился сын Женя, который тогда был ещё маленьким. Он нам всем очень полюбился. Мы переночевали у неё, а рано утром стали добираться в деревню Белую Слуду к Вере Алексеевне: переправились на пароме через Северную Двину, а там недалеко и деревня. Нам сказали, что Вера Алексеевна за лечение не берёт ни денег, ни подарков; только чёрный хлеб, крупу и сахар. И не надо нести большие сумки. Ещё надо иметь церковные свечи. Мы так и сделали.

Приехали к Вере Алексеевне, а там так много народу! Мы заняли очередь, часам к двенадцати попали на приём. Встретила нас строгая пожилая женщина с внимательными глазами. Посмотрела, выслушала меня и сына. Полечила его, сказала, что у Алексея всё будет хорошо. А про меня сказала, что я вовремя приехала: сердечный клапан почти закрылся. Сказала, что вылечит, сердечные болезни она хорошо лечит. Я пожаловалась ещё и на то, что давно болела нога. Вера Алексеевна ответила, что причина глубоко внутри ноги: с сосудом проблемы, и официальная медицина это не лечит: операцию надо делать, сосуд надо менять, но она и так вылечит. Я пожаловалась также на постоянную непонятную боль в ухе. Вера Алексеевна сказала, что кровеносный сосуд в ухе загнулся, от этого боль, но она исправит это. Сказала, что «заменила кровь» нам с сыном. Приехать велела через год.

После лечения мы приехали к Надежде Николаевне, я уснула мертвецким сном и спала час-два.

Вернувшись домой, я заметила, что перестала мёрзнуть: обычно у меня всегда мёрзли руки и ноги, ещё с детства. Было такое ощущение несколько дней, как будто мурашки по телу бегали, словно кровь бурлит в теле.

Через год мы снова приехали к Вере Алексеевне. Она, посмотрев сына, спрашивает: «А что же вы не говорите, что у него была травма головы не так давно?» Действительно, на сына напали хулиганы и избили, когда он провожал из театра девочек. Его пинали ногами по голове. Вроде всё зажило, мы даже забыли ей об этом сказать. А Вера Алексеевна увидела, что в голове образовался тромб, и, если бы мы не приехали, всё закончилось бы плохо. Ещё она у него увидела повышенную радиацию и удалила её. Вылечила сына.

Мой муж, Анатолий, с нами не поехал, несмотря на мои уговоры. Он и не собирался ехать никогда, а у него были сильные боли в спине; он даже несколько дней не вставал с постели. Я спросила Веру Алексеевну, может ли она помочь в этом случае. Она спросила: «Есть ли фотография мужа?» Я ей показала маленькую фотографию – 3 х 4. Вера Алексеевна посмотрела и сказала, что у моего мужа две позвонковые грыжи и что, если будет делать операцию, станет инвалидом, но может приехать к ней, и она его вылечит.

Приехали домой, я рассказала об этом мужу; он поехал в госпиталь, проверился. Выяснилось, что действительно грыжи есть. Врачи сказали ему, что их можно лечить только оперативным путём. А мы знали, что даже при благоприятном исходе такой операции люди после неё заново учатся ходить в течение года и получают инвалидность в любом случае, что, естественно, влечёт увольнение с воинской службы.

Поехал Анатолий к Вере Алексеевне. Познакомился, поговорил с ней, полечился. Ездил ещё несколько раз. Проверился снова в госпитале: всё в порядке! Служба продолжалась. Вера Алексеевна, кстати, ему сказала: «Вижу, как ты поднимаешься по ступенькам. Будет тебе повышение по службе от президента». Мы так ещё недоверчиво выслушали, подумали: «При чём здесь президент и какое повышение?» А спустя некоторое время Анатолий получил новое, высокое звание, подписанное президентом.

К тому времени мы познакомились с Валентиной Павловной и Леонидом Васильевичем Зашихиными, замечательными, душевными людьми; останавливались у них. С ними подружились, стали они нам как родственники… Мы обменивались посылками. Они нам посылали лесные ягоды, грибы. Поздравляли друг друга с праздниками. Сын подружился с её детьми: Василием, Марьяной и Аней. Мы знали Василия подростком, а теперь он офицер, женился, имеет сына.

Так мы постоянно, один раз в год – в два года, стали приезжать к этой замечательной женщине – Вере Алексеевне. Лечила она нам появляющиеся болезни, а если что-то возникало срочное и не было возможности тут же приехать, так как лёд не позволял весной или осенью, мы ей звонили. Вера Алексеевна велела прислать фотографию и лечила по фотографии. И не только лечила, но и помогала в различных жизненных ситуациях… Она нам стала близким и дорогим человеком, как родственница. Мы ей посылали открытки к праздникам, посылки к дню рождения. Она даже видела, когда мы ей свечку в церкви ставим за здравие. Мне говорила: «Стала ты часто в церкви бывать».

Потом вроде бы болезни подлечили, и я долго не была у Веры Алексеевны, а муж к ней ездил. И однажды после долгой болезни и смерти моего отца я попала в госпиталь, в отделение неотложной кардиологии. У меня обнаружили перебои в сердце – 1200 в сутки и отверстие в перегородке между желудочками сердца. Может, я неправильно это сформулировала, но мне объявили врачи, что нужно делать операцию, зашивать это отверстие. Я очень напугалась. Позвонила мужу из госпиталя. Он сразу позвонил Вере Алексеевне, она пообещала, что вечером займётся моим лечением. Вечером у меня были боли в сердце. Я понимала, что идёт лечение. Через несколько дней меня направили в Медицинский кардиологический центр им. Бакулева для уточнения диагноза. Как сказала лечащий врач: «Неизвестно, сколько отверстий в перегородке, наша аппаратура увидела только одно, а их может быть несколько, невидимых нам, а зашить нужно все». В институте им. Бакулева никаких дырок в перегородке сердца не обнаружили. Доктора сказали: «Видимо, наши диагносты ошиблись». Я им, конечно, не стала говорить про Веру Алексеевну: меня бы подняли на смех. В госпитале мне выписали таблетки, которые сказали пить пожизненно. Но мы сразу поехали к Вере Алексеевне, поблагодарили её, она закрепила своё лечение.

После госпиталя, согласно предписанию, я наблюдалась в поликлинике у кардиолога: таблетки, которые мне было предписано пить пожизненно, врачи отменили.

Всё же регулярно, раз в полгода, я проверяюсь у кардиолога, делаю в поликлинике электрокардиограмму и эхограмму сердца. Врач находит только «следы» от былых болезней, а я вспоминаю с благодарностью Веру Алексеевну.

Теперь у нас есть цветная фотография Веры Алексеевны; она у нас дома, на рабочем столе мужа. Мы очень рады, что успели повидаться с этой чудесной женщиной до того, как её не стало. Но Вера Алексеевна сказала нам, что к ней можно будет обращаться и после её смерти, прийти на её могилу, и она поможет.

Собираемся поехать, навестить её могилку.

Мы её помним и будем помнить всегда.

Светлая ей память!»

Человек по имени Василий нашёл меня, прочитав мою статью, опубликованную в газете «Вечерний Котлас». Он с удовольствием поделился своей историей, тем сокровенным, что долгие годы связывало его с замечательной северной целительницей Верой Алексеевной Зашихиной, к которой по сей день испытывает огромную благодарность.

В голосе Василия, в интонациях и в самом содержании его рассказа чувствовалась истинная вера человека, сумевшего принять посланные страдания с христианским смирением и с философским пониманием их назначения…

Эта истая, неподдельная вера пришла к нему, по его словам, через Веру Алексеевну. А его отношение к собственной болезни мне видится как христианский подвиг, как своего рода мученичество…

Василий нёс его достойно, прошёл через искушения и, благодаря своей вере, укоренённой в нём Верой Алексеевной, исцелился.

Вот его история.

«В 2001 году я был назначен на высокую должность в органах госбезопасности.

Однажды стою под душем, и меня как молнией вдруг пронзило с ног до головы. Я ночь не спал. На следующий день пошёл на службу и получил испуг. Домой прихожу, жена говорит: «Что-то с тобой не так». В результате у меня развилось психическое заболевание. «Реактивный параноидальный синдром» – звучал мой диагноз. Пришлось госпитализироваться.

В больнице я начал принимать психотропные таблетки, и постепенно моё состояние стабилизировалось. Но было тяжело. Года через три я поехал к целителю Рамилю Шанхирахмановичу Гарифулину в Набережные Челны. Он сказал, что моё лечение обойдётся в 2000 долларов. Для нашей семьи это была солидная сумма, но жена достала эти деньги и заплатила ему.

Узнав, что за дополнительную плату Гарифулин мог предсказать будущее, она спросила его, пройдёт ли моя болезнь? Гарифулин сказал: пройдёт. И меня это очень ободрило. Я был на подъёме и повторял себе: «Всё у меня хорошо: жена, двое детей, служу в органах». И в самом деле, на первый взгляд у меня всё вроде бы шло неплохо, но я чувствовал, что живу как овощ: хожу, пишу, с детьми играю, но глубоко мыслить не могу.

Однажды я услышал о бабушке Вере. Вообще-то я всегда верил в таких бабушек. В своё время моя мама обращалась к бабушке, и она ей помогла.

В 2004 году я случайно встретил старого друга, с которым мы поругались. Встретились – как ни в чём не бывало.

Я ему говорю: «Олег, я много переживал».

Он: «И я. Забудем?» – «Забудем!»

В разговоре выяснилось, что он ездил к бабушке Вере, и я попросил его отвезти меня к ней. Олег не отказал, и в назначенный день мы выехали.

Я сел на переднее сиденье, а жена с дочкой – на заднее. Дочку я тоже хотел показать этой бабушке, так как она инвалид по ортопедии.

Едем, едем. Дорогой я начал анализировать своё состояние после лечения у Гарифулина: панкреатит, язва, простатит, киста левой почки, ухо (контузия)… Был и диабет в скрытой форме, правда я о нём тогда не знал, но чувствовал тревожные симптомы.

Утром приезжаем на берег Северной Двины. Постояли, перекусили. И в это время я почувствовал, что у меня всё как будто нормализовалось в организме. Я не испытывал привычной сухости во рту; даже бодрячок появился. И так хорошо мне тогда было на берегу этой реки, необычное состояние посетило…

Дождались парома, переправились. Подъехали к деревне Середовине. Это было по осени. Моросило. У дома стояла небольшая очередь. Я написал все свои болезни на бумажке, и мы стали ждать. Нас заранее предупредили: «Возьмите с собой две свечки и покушать что-нибудь», и мы это сделали.

Подошла наша очередь. Я ещё посмотрел так: иконы, свечи… Перекрестился. Она говорит: «Заходите». Спрашиваю: «Кого сейчас: меня или ребёнка?» «Ребёнка», – говорит. Свету посадили на стул. Бабушка спрашивает: «Что с ней?» Мать сказала: «Пандолистез, то есть искривление позвонков и по горизонтали, и по вертикали». Она посмотрела и про себя, видимо, молится. Сказала: «Бедный ребёнок». Света встала со стула. Потом села жена. Бабушка Вера её посмотрела. Жена перечислила болезни. Бабушка помолилась, перекрестила её. Потом жена встала, сел я. «Ты не читай по бумажке», – сказала бабушка и взяла у меня бумажку. Смотрит на меня и говорит: «У тебя ещё диабет, и голова болит». Я услышал это и не выдержал, прямо там же при ней, на этом стуле, расплакался… Сижу и плачу. Она на меня смотрит и слушает и успокаивает меня. Глаза закрыты. Я обратил внимание: руки у неё тёплые-тёплые, большие руки. И почему-то зубы её запомнились: белые зубы. А в её глаза я боялся смотреть. Она обратилась к Богу, как я понял, а потом говорит: «Уверуй в Слово Божье. У тебя пройдёт и простатит, и киста левой почки уйдёт». И я ушёл, ушёл с очень большой надеждою.

С того момента у меня организм весь перевернулся. Перенастроился. Я опять пошёл служить. И не могу понять, что со мной случилось: я служу-служу, а у меня отзывается – процесс выздоровления пошёл и, как следствие, влияние на мозги. Я схожу потихоньку с ума: нападают испуг, страх, ужас… Ухожу куда-то из дома, боюсь людей… Я не понимаю, что со мной; хочу уйти, жена меня не пускает.

Однажды при очередном приступе сел в машину. Жена побежала за мной: «Я тебя не брошу» – и тайком дала мне таблетки. А таблетки-то я не пил. Я спросил у бабушки, чем лечиться? Пить ли таблетки?

«Нет, таблетки не пей. Вот тебе лекарство».

Свечи она взяла, а еду, что я ей принёс, перекрестила и мне же назад вручила: «Это тебе лекарство будет, Василий». И с тех пор я таблеток не пил, а до этого раньше максимум десять дней мог без них обходиться.

А у меня организм-то борется. Я таблетки принял и уснул. И выспался. И на следующий день обратился к старшему психологу. Он сказал мне: «В больницу иди». А утром я хотел выпрыгнуть из окна. Жена чудом спасла меня! Она как чувствовала: не подпускала меня к окну и в критический момент успела оттащить! Потом дала мне сильнодействующее снотворное, чтобы мозг отдохнул. Я проглотил его и снова успокоился и уснул. Около трёх недель находился на больничном, потом выписался.

Шло время. Я жил своей жизнью, но этот случай запал в сердце. И я чувствовал, что меня тянет к Вере Алексеевне.

В 2004 году я ушёл из органов. Живу, устроился в гражданскую организацию. С другом поддерживаю отношения. На следующий год летом прошу его: «Олег, поедем опять в Белую Слуду». А жена в штыки восприняла Веру Алексеевну. «Ты опять поехал?» – говорит. Поехали. Подъезжаем к реке, а я уже не чувствую того тепла, как тогда, когда мы впервые к этой реке подъехали. Так хорошо тогда было…

Приехали в Середовину, зашли в дом с Олегом. Она меня так же перекрестила, снова полечила и опять отдала продукты.

Как домой приезжаю – ясная мысль: внутренний процесс идёт. Я держался десять дней, не пил таблеток. Через десять дней – опять то же: испуг, ужас… И снова – таблетки. И параллельно хожу в больницу.

Поехали в третий раз. Это было в промежутке с четвёртого по десятый год. Приезжаем. Народу много. Люди собираются. Люди разные. Все свечи несут. В очереди и внук Веры Алексеевны сидит. Он пятерых человек всегда впереди себя пропускал. Пока сидим, разные разговоры ведутся. Интересно так. Спрашивает один: «Скажите, она помогает? То ли верить, то ли нет, народ?» «Конечно, помогает, – говорю. – Вы верьте, люди». И зашёл к ней…

Перед десятым годом я позвонил внуку Веры Алексеевны Алексею, с которым однажды познакомился в очереди. Он говорит: «Бабушка Вера больна. Не принимает». У меня всё упало: «Как же так?» Через какое-то время опять созвонились. «Можно приехать в индивидуальном порядке?» – спрашиваю. «Приезжай», – говорит.

Поехали мы по весне. Я взял с собой в этот раз сына. Вера Алексеевна принимала уже в жилом доме. Было ей тяжело. Подошла наша очередь. Заходим. Она спрашивает: «Кто?». – Отвечаю: «Сын». – «Что с ним?». Сын стал перечислять недуги: «Рука болит, то, сё…» и назвал астму. Вера Алексеевна говорит: «Это не астма». Сынка ушёл, а она свечи жжёт и говорит: «Бесштанные пришли».

Я не понял тогда её этой фразы и долго думал над нею. И уехал с этими мыслями.

И только дома меня осенило: открылся смысл её изречения. Оно означало: «Это черти пришли». А потом оказалось, что она просто заболела. А у меня болезнь обострилась до крайности. Звоню Вере Алексеевне; мне говорят, что она в больнице.

В этот период на нашу семью все беды разом обрушились: дочку увозят в Санкт-Петербург на операцию, а у меня галлюцинации начинаются. Смотрю на людей и вижу, будто у них рога появляются. В то время (с 2004 года) я начал ходить в церковь и потихоньку постигал азы Православия.

Чувствую, приходит какой-то кризис, конец, всё… Я Олега «заряжаю»: «Поехали!» Он говорит: «Я не поеду: скользко». Уговорил всё же. Поехали. Приезжаем. Вера Алексеевна Олега приняла, меня принимает. Крест наложила мне на лицо и между ног. «Что это было?» – спрашиваю. – «А у тебя петля была и на шее, и там. Тебя отравили». И благословила меня на прощанье.

Домой приехал. Как раз приближалась Пасха. Дочка на операции. Я дома один. Перед Пасхой купил для жены кулончик с образом Божьей Матери. Положил этот кулончик на полочку перед другими иконами и три дня не наблюдал за ним: просто чувствовал, что что-то должно произойти. Утром в Пасху встаю, надо в церковь идти на службу. Посмотрел на кулончик – вижу: на груди у Божьей Матери две белые рамочки образовались, как напоминание о моих детях. И таким удивительным было для меня это чудо! И радость, и испуг за детей испытал… И вдруг у меня такое презрение к самому себе возникло и к своим негожим мыслям. Я понял, что недостоин держать этот кулончик. Взял его и отнёс в церковь, отдал сторожу: там будут молиться…

Пасха проходит, а у меня состояние прежнее. Десять дней прошли – и опять плохо: страх, ужас, я снова в агонии… Снова надо принимать таблетки. Уезжаю в Санкт-Петербург. Начинается бессонница. В церковь зашёл, свечки поставил. Назад улетел. Домой прилетаю. И замечаю: у меня началась борьба, страх ушёл. И я понял, что могу жить без таблеток! Я таблетки больше не принимал! Я уже жил без них. Замечаю, у меня простатит проходит. Вспомнил слова Веры Алексеевны, что она в первый раз сказала: «Трудно будет. Терпи». Я поверил. А все болезни стали обостряться. Потом я понял: это следствие лечения. Надо было себя побороть: так болезнь проходила.

И если бы я ещё тогда, когда впервые к ней съездил, справился с собой, выздоровел бы гораздо раньше…

Первый раз мы ехали к ней долго, через Коряжму, Котлас. Дороги размытые, грязь… Плохо идти по ним на легковой машине. Накануне мне снится сон. Женщина в чёрном приснилась. Будто пальцем указательным щёку мою задела. И я проснулся от этого. И на реке, когда реку переезжали, у меня слюна появилась. Процесс пошёл, словно за щеку меня кто-то рукой тронул. Если бы я с первого раза себя переборол, я бы уже тогда кардинально пошёл на поправку. Я спросил тогда Веру Алексеевну: «А надо ещё приезжать?» А она сказала: «Нет, не надо». А я не выдержал натиск болезни. И у меня так плавно исцеление шло с 2004 по 2010 год, а болезнь пришла в 2001-м.

После Пасхи у меня ничего не болело. Язва зарубцевалась. Я сделал специально узи. С этим узи поехал опять к Вере Алексеевне. Говорю ей: «Язва прошла. Документ показать? Может, оставить, может, вам пригодится?» Она: «Мне не надо этих документов». У меня прошёл простатит, и я жил уже без таблеток. Диабет остался, но он управляем. Киста значительно уменьшилась. Мне Иисус Христос передал через Веру Алексеевну. «Как жить?» – спросил я её. Вера Алексеевна ответила: «По законам Божьим живи». Я набрался храбрости тогда и спросил: «Как вы лечите, Вера Алексеевна?». – «Когда лечу мужчину, обращаюсь к Иисусу Христу. Когда женщину – к Матери Божьей». – «Я хочу так же лечить, как вы, – говорю. – Хочу, чтобы люди выздоравливали». Она сказала: «У тебя этого нет, ты не можешь, Василий».

Последний раз я к ней приезжал в июне или в июле 2010 года. В очереди сидели две пары. У одного мужчины был рассеянный склероз. Он сомневался, поможет ли ему Вера Алексеевна. Я говорю ему: «Верьте: бабушка Вера Алексеевна вылечит, если возьмётся». Когда подошла его очередь, я видел: он в косяк не может войти ровно, шатается, руки расставляет. А выходил обратно – гораздо лучше. Олег поддержал меня и сказал: «Если она не может вылечить, она так и говорит» – и рассказал про своего родственника, который страдал эпилепсией. Вера Алексеевна сразу сказала: «Я не могу его вылечить».

Подошла моя очередь. Вера Алексеевна спросила: «Как?» – «Пришёл, Вера Алексеевна». – «Ну, слава Богу!». Она мне говорит: «Что сказать хочешь?». – «Господа Иисуса Христа хочу поблагодарить и попросить у Него прощения. Чем я могу помочь, принести пользу людям?». – «От помощи, – говорит, – нельзя отказываться. У церкви есть люди, которые просят милостыню. Если у тебя есть рубль, то отдай им этот рубль».

Помню этот наказ на всю жизнь. Теперь я часто хожу в церковь и даже чаще для того, чтобы поделиться с нищими, с теми, кто стоит на паперти…

В июне я уехал в отпуск. Хотел опять попасть к Вере Алексеевне. Позвонил её внуку Алексею, и он сказал, что она умерла.

Она такая же святая, как и Матрона Московская. Только она неканонизированная. Она перевернула жизнь мою: я стал таким настоящим, просветлённым; я в церковь пришёл и своих детей направляю. Сначала, думая о своей болезни, я переживал: почему я? Почему меня эта болезнь застала? Как мне выйти из этого состояния? Сначала мысли были о самоубийстве…

А потом я стал думать: «Это хорошо, что со мной это всё случилось: я узнал Силу Божью, я узнал Бога, но не Самого, а через Его людей, через такого человека, как Вера Алексеевна». Я и другим это же прививаю. Это, это, это всегда будет, это всегда останется. Это – мысли вслух.

Теперь у меня две матери: моя мать и Вера Алексеевна. И я всегда две свечки кладу: за мать и за неё.

Я навсегда запомнил Веру Алексеевну: всегда открытая, собранная, настоящая русская женщина!

В тот раз, когда она с чертями разговаривала, она сказала: «Бог был, Бог есть», я добавил: «Бог будет!». Она посмотрела так значимо. А в последний раз – это моё глубоко личное… Я сказал: «Бог был, Бог есть…» – «Бог будет!» – закончила Вера Алексеевна».

В Красноборске я разыскала Надежду Николаевну Зубареву, у которой когда-то останавливались Анатолий и Валентина (москвичи). Она оказалась очень приятной женщиной, сотрудницей леспромхоза.

Услышав о том, что я собираю материал для книги о Вере Алексеевне, Надежда Николаевна сразу согласилась встретиться. Наша беседа проходила в красноборской библиотеке, работники которой по просьбе Надежды Николаевны любезно предоставили нам отдельный кабинет.

Надежда Николаевна поделилась со мной очень интересными подробностями, связанными с жизнью Веры Алексеевны.

«Свой рассказ я начну с того, как к Вере Алексеевне пришёл дар целительства. После смерти сестры Вера Алексеевна пошла в красноборскую церковь её отпеть и поставить свечи. Стала у иконы Божьей Матери, молится… И вдруг видит: по иконе катится слеза… Икона плачет!.. Вера Алексеевна вышла на улицу, стала у берёзки… К ней подошла бабушка. Вера Алексеевна рассказала ей о своём видении. А бабушка ей сказала: «К тебе придёт дар. Ты будешь лечить, помогать людям, больным людям; страдающим людям ты будешь приносить пользу. Это очень редко бывает, когда икона плачет». Тогда впервые она задумалась… Это она мне сама лично рассказывала.

По роду работы Вера Алексеевна была знакома с медициной. Она лечила животных во всей округе. А потом стала лечить людей. Она рассказывала: «Снится ночью человек и органы: этот – справа, этот – слева. Я писала всё в тетрадь».

Когда Вера Алексеевна только начинала лечить, она принимала людей понемногу и в двенадцать часов заканчивала приём. На приёме она была очень серьёзной, не такой, как в обычной жизни; каждого спрашивала: «Как тебя звать?», «Крещён ты или нет?». Сначала она принимала только крещёных, а потом стала принимать всех. Сказала: «Мне дал право Боженька самой выполнять этот обряд. Я достигла того, что я сама могу это сделать». Я спросила: «А как вы это делаете?». – «Дотрагиваюсь до фаланги пальца – и человек крещён».

Вера Алексеевна была немногословной. Диагностику она проводила руками: проведёт и определяет вслух, словно с кем-то беседует: «Так, голова, сосуды, почки, суставы, ноги…», «прощупывает» человека, будто видит его насквозь.

Были и такие случаи, когда люди выходили неудовлетворёнными. Оно и понятно: в первую очередь надо быть самим к этому расположенными.

Вера Алексеевна вела подсчёт посетителям. Она ломала спички, сколько приняла людей, а потом внучка их считала и говорила ей: «Бабушка, смотри, сколько ты людей приняла!» Доходило до шестидесяти. Очереди к Вере Алексеевне были бешеные: людей – скопище, машин – куча. Она говорила: «Как я могу отказать? Люди в такую даль ехали». Дорожники к ней и дорогу очистят, и дров подвезут.

Первый раз я поехала к Вере Алексеевне со знакомыми; у них были проблемы с сыном. Мальчику было около пяти лет. У него на голове слева появилось какое-то образование наподобие круглого шарика; кроме того, при малейшем ударе синел носогубный треугольник, и ребёнок плакал от боли. Иногда во время таких приступов у него перехватывало дыхание. Мать вызывала «скорую», но, когда приезжала бригада, ребёнок уже хорошо себя чувствовал.

Врачи направили его в Архангельск. Там сделали снимок и сказали, что круглое образование надо удалять, и поставили мальчика на учёт.

Знакомая решила, прежде чем класть сына на операцию, показать его бабушке Вере, нашей чудесной целительнице, и мы поехали к ней все вместе.

Бабушка зажгла свечи, посмотрела мальчика и сказала матери: «Успокойся. У него просто сужение сосудов головного мозга. Ничего страшного. Я сейчас сосуды ему расширю, и всё будет хорошо. А так ты могла потерять его в любую минуту. Побежал бы, упал – и кровоизлияние в мозг». Все были в шоке: она своими словами подтвердила диагноз, который ребёнку поставили архангельские врачи: «Спазмы сосудов левого полушария головного мозга».

Мальчик подошёл к бабушке Вере и дал ей шоколадку, которую мать купила для неё заранее. Вера Алексеевна его благословила: «Иди, дитятко, с Богом, всё у тебя будет хорошо» – и вручила ему поллитровую банку мёда. Нам так неудобно брать было, мы заотказывались, а она настояла:

«Это вам на лечение». Она держала пчёл, и мёд этот – свой, целебный. Проблем, с которыми они обращались, больше у ребёнка не было: и шарик исчез, и приступов не стало. Больше они не ходили с ним ни к каким врачам.

А когда подошло время ему служить в армии, он решил провериться.

Врачи сказали: «Всё нормально. Незначительные отклонения присутствуют, но это считается нормой; нет «шариков» никаких». И мальчик пошёл в армию. Служил на Новой Земле. Сейчас ему 26 лет.

Расскажу про одного из своих сыновей. Он служил в Питере. Приехал в отпуск, сказал: «Мама, мне надо за речку к бабушке съездить, к Вере Алексеевне». Поехали. Приехали. Она его посмотрела и спрашивает: «Ты где служишь?» – «В Питере». – «Там рядом памятник Пушкину есть?». – «Да». – «Дедовщина в армии есть?» – Вера Алексеевна спрашивает. Сын молчит. «Ты мне ничего не говори, – сказала. – Двое тебя бьют: один высокий, второй – пониже. Высокий бьёт, а второму жалко тебя. Ты лежал в больнице». Сын возразил: «Я не лежал в больнице». – «Нет, лежал». – «В госпитале лежал». – «У тебя было два ребра сломано». – «Одно». – «Да что ты мне говоришь: два!» И ещё сказала: «С тобой служит мальчик, он дальний мальчик, не наш. (Из дальних краёв, значит.) У него на голове нет волос. В нём очень много радиации. Ему бы ко мне надо. Я бы с ним поработала». Так и не знаю, приезжал ли к ней тот паренёк.

В 1999 году у меня очень сильно прихватило поясницу: я с трудом передвигалась. Сделала в Архангельске снимок: оказалось, три грыжи и смещение позвонков. Врачи выписали только обезболивающие.

Поехала к бабушке Вере. Она сразу определила: «Да, вот у тебя тут грыжа, тут грыжа… Этот позвонок смещён, этот… Ну, ничего, выведем всё. Нормально всё будет. Всё будет хорошо. Они не нужны тебе, эти грыжи. Мы от них избавимся. Живи ты с Богом. Всё будет хорошо».

Прошло уже столько лет, и всё хорошо. Спина не болит, хоть физические нагрузки как были, так и остались.

На сеансах Вера Алексеевна была строгая, а после работы с людьми у неё даже взгляд менялся; она и пошутит, и посмеётся, когда «выходила из зоны лечения».

Она интересно рассказывала: «Бывает, надвигается туча-гроза. Я выйду на улицу, обойду вокруг дома… И туча обойдёт, не затронет» или: «В лес уйдём; у всех сапоги сырые, а у меня-то – сухие».

Однажды мы, несколько женщин-леспромхозовцев, пришли к Вере Алексеевне; после сеанса она нас оставила. Сидим общаемся с ней, вдруг в какой-то момент она говорит: «Вы можете посидеть тихо-спокойно: мне нужно поработать с девочкой со зрением». Оказалось, ей привозили слепую девочку из Архангельска. Её привозили один раз, а потом Вера Алексеевна работала с нею на расстоянии.

Расскажу ещё о нескольких известных мне случаях.

Как-то раз к Вере Алексеевне приехала одна из сотрудниц нашего леспромхоза, женщина по имени Ия. Вера Алексеевна её спрашивает: «Как тебя звать?» Она отвечает: «Ия». Вера Алексеевна смотрит на неё и говорит: «Нет, тебя не так звать. По роду ты не так названа. Тебе было дано другое имя». Через некоторое время эта женщина признаётся: «Я вспомнила: меня первоначально Гелей назвали. А в церкви сказали, что такого имени нет, и записали Ия». Вера Алексеевна ей диагноз поставила: «У тебя проблемы сердечные: заужена сердечная аорта. – И тут же успокоила: – Я тебе её расширю, и ты поживёшь. Не переживай». С тех пор прошло много времени, и у этой женщины всё хорошо.

Однажды приехали ко мне из Архангельска сестра с мужем. Её муж служил в Пянже, в Афганистане. Когда они узнали о Вере Алексеевне, им захотелось к ней съездить. У Фёдора Фёдоровича, мужа моей сестры, была язва желудка, и сводило мышцы на ногах. Приехали, зашли, сели. Вера Алексеевна сказала Фёдору Фёдоровичу, чтобы он положил руки на колени и смотрел ей в глаза. «Вижу, как бомбы вокруг вас рвутся», – была её фраза. В конце лечения Вера Алексеевна сказала: «Мне тяжело вам помочь, потому что у вас очень сильное биополе». Она была готова помочь в любой ситуации, но не всегда это удавалось… «Не знаю, может, она и помогла: спустя пять-шесть лет у меня всё прошло», – сказал потом Фёдор Фёдорович.

У моей сестры была травма шеи: в детстве она упала на корыто. Сестра поехала к Вере Алексеевне за советом. Приехала, спрашивает: «Вера Алексеевна, может, мне прооперироваться?» Вера Алексеевна говорит в ответ: «Тебе сколько лет? Муж есть, дети есть, чего тебе ещё надо? Живи и радуйся какая ты есть», – был ответ. Прошло уже 25 лет с того разговора!

Одной из женщин Вера Алексеевна сказала:

«Я тебе сейчас сделаю переливание крови. И всё у тебя будет нормально».

Вначале Вера Алексеевна не брала оперированных.

Спрашивала, была ли операция. А потом лечила всех.

Вера Алексеевна делала только хорошее. Когда к ней приходили люди, которым что-то было наведено, она это чувствовала на расстоянии. Однажды к ней приехала женщина, у которой всё тело покрылось нарывами. Вера Алексеевна её приняла, а потом говорит: «У вас в машине сидит ещё один человек, но вы её ко мне не заводите: ей сделано злое. У меня изба чистая». – «Что же ей делать?» – «Ищите бабушку». – «Ну, к какой же бабушке обратиться?» – «Спрашивайте у людей. Люди всё знают».

Однажды я спросила Веру Алексеевну, лечит ли она от алкоголя. «Не могу, – был ответ. – Не могу мужа вылечить. По его роду было сделано сильнее меня: он был проклят кем-то по роду. Я с этим справиться не могу». Она объяснила, что родственное проклятие обладает большой силой.

С Верой Алексеевной было очень интересно общаться, слушать, как она рассказывает…

В трудные 1990-е годы она говорила: «Сейчас мы ещё неплохо живём. Подойдёт ещё сложное время».

Вера Алексеевна рассказывала о своей жизни, когда работала в совхозе и всюду ходила пешком, и на работу, и по домам: «Бреду пешком: снег не снег, дождь не дождь… Приду вся сырая, на русскую печку заброшу свою одежду. А утром опять мне надо идти…»

Она сквозь время видела

Рассказ Валентина Александровича Колодкина, бывшего директора леспромхоза «Красноборский»

С Валентином Александровичем Колодкиным, бывшим директором Красноборского леспромхоза, мне посоветовали встретиться местные жители, так как он часто навещал Веру Алексеевну, направлял к ней многих людей, очень её уважал и считал близким человеком.

Несмотря на свою занятость, Валентин Александрович сразу же откликнулся на мою просьбу встретиться и поделиться воспоминаниями о Вере Алексеевне.

Валентин Александрович – степенный мужчина с умным, внимательным взглядом – производил впечатление человека ответственного, честного и мыслящего. В нём чувствовалась серьёзность и доскональное знание лесного дела. Валентин Александрович оказался интересным собеседником и творческой личностью. Беседуя с ним, я поняла, что передо мной не только высокопрофессиональный специалист и талантливый руководитель; передо мной человек, искренне болеющий за свою Родину, за судьбу людей и государства. Он жил, думая о проблемах страны, о лесной отрасли, о своих сотрудниках. Этот человек привык всегда так мыслить, радея о других; принципы чести остались для него главными. Может быть, именно поэтому Валентин Александрович и был так близок Вере Алексеевне: возможно, видя в нём эти качества, она его привечала.

О Вере Алексеевне он говорил искренно, эмоционально, с теплотой и любовью; даже посвятил ей стихи… Было ясно, как много она для него значила. В каждом слове Валентина Александровича звучали почитание и благодарность.

Познакомился я с Зашихиной Верой Алексеевной в начале мая 1993 года. До этого времени я был наслышан от людей, что есть такая бабушка в деревне Середовине, что в 15 км от Дябрино, которая лечит. Также знал, что начальник Красноборского ДРСУ, Гнатюк Виктор Петрович, с ней в очень хороших отношениях. А муж Веры Алексеевны, Николай Дмитриевич, работал на тот момент в ДРСУ.

И вот весной 1993 года ко мне приехал мой друг, Косенчук Николай Григорьевич, который сильно простыл и месяц отлежал в больнице г. Котласа, но легче ему не стало. Николай Григорьевич переночевал у меня, а утром собирался лететь домой в п. Куликово. Видя, как тяжело ему было, я предложил съездить к Вере Алексеевне. Он ответил: «Давно к ней хотел съездить, но как попасть?»

Я позвонил Виктору Петровичу Гнатюку, спросил, как зовут эту бабушку и есть ли у неё телефон (мобильной связи в то время не было). Виктор Петрович назвал номер телефона, но добавил: «Вряд ли она ответит, чаще телефон держит выключенным, а то звонят отовсюду, покоя не дают».

Тем не менее я решил позвонить. Время было семь часов утра. Но вот чудо! Ответила сама Вера Алексеевна. Я сказал, что звонит Валентин Колодкин, что сильно болеет друг, и спросил, можно ли приехать. Она ответила: «Друг? Простыл? Ну что, приезжайте».

В тот же день мы добрались до этой деревни, постояли в очереди, и Николай попал на приём. После него я зашёл поблагодарить Веру Алексеевну. Я сказал ей, что это я звонил утром, и сказал: «Спасибо, что приняли». Она мне тут же говорит: «Ну-ка садись, посмотрю тебя».

Перекрестила меня и открытыми ладонями на некотором расстоянии от меня (сантиметров 15–20) повела от головы до пояса. И через секунду: «Ой, парень, да у тебя порок сердца!» Я был ошарашен.

Ни слова не спросив, где, что болит, она безошибочно ставит диагноз. Дело в том, что на приписной комиссии в 9 классе (1967 год) мне хотели выдать «белый билет», т. е. «годен к нестроевой», именно из-за порока сердца. Меня ни в пот, ни в дрожь, но в какое-то непонятное состояние бросило – как она так может? Ведь даже у врача на приёме спрашивают: «На что жалуетесь?» Или назначают обследование от рентгена до анализов. А тут?

Вера Алексеевна сказала: «Это у тебя кровь застаивается в желудочке сердца, не прокачивает. Сейчас я поправлю». Проделав несколько манипуляций руками и шепча какие-то слова, она вновь перекрестила меня. Вся эта операция прошла за 5–7 минут.

Потом она говорит: «Ну, теперь иди с Богом».

А ровно через год она через женщин управления леспромхоза, которые ездили к ней на приём, передала: «Колодкин всех вас направляет ко мне, а ему самому надо приехать». Я немного посомневался: а чего ехать-то? Я ведь уже был у неё. Но в душе что-то толкало: а как ослушаться-то? Ведь приглашает что-то?

Приехал, отстоял очередь, захожу к Вере Алексеевне и от порога: «Здравствуйте, Вера Алексеевна, я ведь у вас уже был в прошлом году». Она мне: «Садись иди, не разговаривай! Я тебя лечила, да не долечила, у тебя ещё желудок больной».

А ведь и это правда. Так порой прижимало, что ни таблетки, ни альмагель не помогали. То ли гастрит, то ли язва была. Но идти к врачам и глотать трубку мне было страшно… И опять мне стало гораздо лучше! Чудеса! Да какие!

И таких чудес за всё время наших встреч с Зашихиной Верой Алексеевной просто не перечислить. Причём не только лично со мной или с членами моей семьи, но и с людьми, которых я возил к Вере Алексеевне.

Расскажу сначала о своих родных. Когда моей старшей внучке Даше был годик (а сейчас ей 14 лет), она попала в реанимацию с каким-то отравлением. Моя дочка, Маша, перепугалась: «Папа, давай свозим в Москву, на обследование». Я ей говорю: «Маша, для поездки в Москву нужно кучу денег, а у нас их нет. Давай-ка, дочка, съездим за реку, к Вере Алексеевне».

Приезжаем. Неприёмный день оказался, но Вера Алексеевна нас приняла. Занялась с дочкой сначала. Я сел у русской печки, внучка у меня на коленях. Вдруг малышка слезает с колен, подбегает к Вере Алексеевне, за руку её подержала – и ко мне. Вера Алексеевна говорит: «Держи-держи: половицы неровные».

Как вела себя внучка у Веры Алексеевны – надо было видеть! Непоседа! А тут сидит у матери на коленях, внимательно смотрит на бабушку Веру, не боится, не плачет. После приёма Вера Алексеевна говорит мне: «Всё будет хорошо, не придерживайтесь никаких диет, всё можно есть». А ведь доктора ограничили: рыбы жареной нельзя, конфет нельзя, апельсинов, мандаринов нельзя, мёду нельзя и ещё кучу всяких «нельзя».

Я же втихаря от жены и дочки угощал внучку и мёдом, и цитрусовыми, и прочими «нельзя». Дочка сначала возмущалась: «Папа, зачем ты ей даёшь? Ей же это нельзя!» Мой ответ: «Ешь, Даша, всё. Бабушка Вера сказала можно, значит, ешь!»

Никакой реакции у ребёнка не было. Светлая память Вере Алексеевне. Что я ещё тут могу добавить?

Однажды я спросил: «Можно привезти к вам, Вера Алексеевна, маму?» Я слышал, будто она тех, кто старше её, не принимает. Вера Алексеевна говорит: «Привози». Свозили, и у мамы больше не было кризов. Даже жена не поверила.

Жену мучил насморк сильнейший. Капала нафтизин литрами. Убедил: «Галь, ну давай съездим». И повёз. Помогло! И нафтизина уже лет семь не покупаем. А раньше сразу в аптеке брал по двадцать бутылочек.

Всяких подобных фактов, как помогла Вера Алексеевна людям, предостаточно. Ехали к ней больные со всей страны великой.

Лечила она не за деньги. Мне она сказала, что продукты, которые ей приносили люди, она отдавала в близлежащие деревни, где в пору чубайсовской «приватизации» от нужды люди себе на еду заваривали комбикорма, предназначенные скоту.

Я как-то сказал ей: «Вы бы повесили ящичек у дверей и пусть, у кого сколько душа даст, положат денежку. У вас бы тогда все четверо сыновей давно бы на иномарках ездили». Она засмеялась и ответила: «Это Он (Бог) дал мне бесплатно (т. е. дар лечения). А на иномарки пусть сами зарабатывают».

Со временем у меня сложились с ней очень тёплые отношения. Бог знает почему. Может быть, она чувствовала людей, которых я привозил или направлял к ней по записке, без личной выгоды, а может, в силу других причин. Но факт, что она принимала их вне очереди (хотя я порой говорил ей, что пусть постоят), говорит о её отношении. Её ответ был таков: «От тебя, Колодкин, я приму людей в любое время». А насчёт очереди: «Я никого сюда не приглашаю, кто недоволен, пусть идут в больницу, а здесь я хозяйка».

Всех, кого я привозил, не считал, но человек 200–300 наверняка будет. Вера Алексеевна всегда называла меня по фамилии, но рассказывала такие вещи, которыми делиться могут только очень близкие люди, т. е. относилась ко мне, как к сыну.

Как удавалось ей лечить людей? Это тайна. На взрослых можно подействовать внушением, гипнозом и пр.

Но как воздействовать на детей? А случаев с детскими заболеваниями я знаю несколько. Об одном (с внучкой Дашей) я упоминал выше.

Второй пример: у моего троюродного брата шестимесячной внучке врачи определили паховую грыжу. Предложил я ему: «Алексей, давай свозим внучку к Вере Алексеевне, жаль такую кроху под нож!» Свозили. Через месяц поехали на приём к врачам. Все удивились: куда девалась грыжа?

У полуторагодовалой дочки моего друга, Руснакова Георгия, врачи областной больницы нашли какую-то опухоль в голове. Сколько раз ни убеждал товарища, что давай сначала к Вере Алексеевне, а потом к врачам, ответ был таков: «Жена и тёща настаивают вести к профессорам, а не к какой-то бабушке-знахарке».

И повёз он всех троих на своей машине в Архангельск. Дело было в марте 2007 года. По дороге машина сломалась, пришлось возвращаться домой. В тот же день я всё-таки убедил друга свозить ребёнка к бабушке Вере. Без всякого звонка, без предупреждения съездили к Вере Алексеевне, она приняла.

Через два-три дня поехали они в Архангельск. И опять чудо! Врачи не могли найти никакой опухоли.

У двух- или трёхлетнего сынишки подружки моей дочери Маши было какое-то заболевание глаз: зрачки закатывались или что-то в этом роде…

По моей записке эта женщина привозила ребёнка из Коряжмы в Середовину. Сколько благодарных слов услышала моя дочь в мой адрес! Я же отвечал одно: «Благодарите Веру Алексеевну, моя-то невелика заслуга».

Как-то в одной из бесед Вера Алексеевна сказала мне: «Я всем бы рада помочь, но по-разному это происходит. Вот только знаю, что в соседней деревне живёт одна женщина и неоднократно бывала у меня, да толку нет. А что я-то поделаю, если у неё (той женщины) в каждом углу черти напёханы». Я это перевёл так: просто эта женщина не желает добра людям. Зависть её одолевала. Выглянет в окошко, увидит, что у соседа хорошая картошка уродилась или ещё какая-то причина, и костит соседа на чём свет стоит. Вот и все дела. Не приставало к этой «даме» доброе слово Веры Алексеевны.

Или ещё подобный пример. Однажды генеральный директор Архангельского ЛДК «Ленино» Сасс Альберт Эдгарович позвонил мне с просьбой узнать, как попасть к Вере Алексеевне: у него были проблемы с позвоночником. Я обратился к Брилину Геннадию Владимировичу, начальнику запани «Дябрино», так как в то время он общался с Верой Алексеевной ближе. Брилин с нею договорился и организовал эту поездку.

Сасс приехал с одним из своих заместителей, назовём его Щ., и с водителем, Ильиным Василием Егоровичем.

Приехали. Вера Алексеевна выглянула, спрашивает: «Кто от Брилина?» Первым забежал заместитель Щ. и не выходил очень долго. Лето, жарища, народу приехало два автобуса, с детьми, а он всё сидит, не выходит. Обычно Вера Алексеевна принимала недолго: минут 5, 10, 15, а этого всё нет и нет. Наконец, через 40 минут выходит довольный: «Я её обо всём расспросил!» А он всегда себе на уме был, мужик хитроватый, и поехал скорее из любопытства. Он не очень верил в её дар, проверить хотел, может, бабушка чудит.

Конец ознакомительного фрагмента.