О национализме, фашизме и фанатизме
Национализм всегда ведет к войне.
Фашизм – это вампир, присосавшийся к телу живого существа, получившее свободу влечение к убийству.
Национализм – детская болезнь. Это корь человечества.
Что такое национализм? Неблагородный и доведенный до абсурда патриотизм, находящийся в таком же отношении к благородному и здоровому чувству любви к родине, как бредовая идея к нормальному убеждению.
Национализм – это идеология, в которой нация занимает высшую точку иерархии политических идей.
Патриотизм – это любовь к своему, национализм – ненависть к чужому.
Национальная ненависть – это нечто особенное. Она всегда сильней и неистовей там, где самый низкий уровень культуры.
Национализм… есть злое, эгоистическое самоутверждение и презрение и даже ненависть к другим народам.
Национализм гораздо более связан с ненавистью к чужому, чем с любовью к своему.
Из предубеждения против чужой страны, усугубленного национальной гордостью, мы забываем, что разум живет под любыми широтами и что мудрые мысли встречаются всюду, где есть люди. Нам не хочется, чтобы к нам относились так же, как мы сами относимся к тем, кого почитаем варварами; так вот, наше варварство проявляется в недоверии к тому, что другие народы умеют рассуждать не хуже, чем мы.
Национализм, в сущности, выражал порочное толкование государства как института нации и отождествлял идею гражданина с национальной принадлежностью.
Самый дешевый сорт гордости – это национальная гордость. Она обнаруживает, что одержимый ею страдает отсутствием индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться, – иначе ему незачем было бы хвататься за то, что он разделяет со столькими миллионами.
Кто обладает значительным личным превосходством, тот, напротив, самым ясным образом уразумеет недостатки своей нации, имея их постоянно перед глазами. Но всякий жалкий простофиля, не имеющий ничего в мире, чем бы он мог гордиться, хватается за последний ресурс гордости – за нацию, к которой он принадлежит: он успокаивается на этом и благодарно готов вкривь и вкось защищать все недостатки и глупости, которые ей свойственны.
Из всех бахвалов самый глупый тот, кто кичится своей национальностью.
…Голодное самолюбие и самочувствие внушает национальному сознанию, творящему идеологию страны, необычайную самоуверенность и самодовольство. Здоровая потребность в самоуважении, не находя себе правильного удовлетворения, вызывает непреодолимую склонность к самореализации, к выделению в национальном характере одних светлых черт и вслед за тем к превознесению национальных недостатков. Сознание обнаруживает сентиментальную нежность к своему обиженному самочувствию и умиленно вознаграждает его фимиамом преклонения. Слагается учение о «высшем из народов», о народе мессии, избранном вожде; выдвигается идеология самовосхваления, опьяняющая умы и обессиливающая волю; появляются идеологи национальных недугов, доказывающие моральное преимущество духовной отсталости и темноты, идеологи, усматривающие в незрелости и уродливости публичного правосознания ключ к разгадке социальной проблемы. Возникает слепой и пагубный национализм, проповедующий презрение к иноземцам, усыпляющий народную совесть и разлагающий корни истинного патриотизма. Предметное самосознание смолкает, и идеологи оказываются слепыми вождями слепых.
Национальное высокомерие оборачивается на деле унижением собственной нации, а не чужой. Национальная закомплексованность – это обидчивость раба.
Человек, кругозор которого ограничивается понятием национальности, охотно поддерживает свой народ даже тогда, когда тот посягает на права других народов, например, нарушает их право на независимое существование.
Одним из соблазнов национализма является стремление оправдывать свой народ во всем и всегда, преувеличивая его достоинства и сваливая всю ответственность за совершенное им на иные «вечно-злые» и «предательски-враждебные» силы.
Когда национализм приходит в политическую жизнь, я думаю, он становится абсолютным злом.
Национализм всегда ведет к войне.
Каждая нация считает себя выше других наций. Это порождает патриотизм и… войны.
…Ненависть к целому народу есть грех, есть человекоубийство и ненавидящий должен нести ответственность.
Хочу повторить изречение, не мне принадлежащее: «Я слишком люблю мою страну, чтобы быть националистом». И я уверен, что ни Франция, ни Италия не только не потеряют, но напротив, многое приобретут, открывшись для более широкого сообщества. А пока мы еще далеки от желанной цели, и Европу по-прежнему терзают распри. Вот отчего мне было бы ныне стыдно, если бы кто-нибудь счел, что французский писатель способен стать врагом какой-нибудь одной нации. Я ненавижу только палачей.
Национализм – это жажда власти, приправленная самообманом. Каждый националист способен на самую вопиющую бесчестность, но в то же время он непоколебимо уверен в собственной правоте.
Национализм… неотделим от стремления к власти. Каждый националист неизменно стремится достичь все большей власти и большего престижа, но не для себя, а для нации…, в которой он решил растворить собственную индивидуальность.
Националисты не могут быть довольны до тех пор, пока не найдут кого-нибудь, кто их обидит.
Национализм – страшная идеология, пещерная идеология. Национализм всегда ищет врагов и находит их.
Беда, когда национализм становится агрессивным.
Мы – за демократический плюрализм, но не за потворство фашизму. Иного имени нет для пропаганды ненависти к другим народам.
Фашизм – это идеология и практика, утверждающие превосходство и исключительность определенной нации или расы и направленные на разжигание национальной нетерпимости, обоснование дискриминации в отношении представителей иных народов; отрицание демократии, установление культа вождя; применение насилия и террора для подавления политических противников и любых форм инакомыслия; оправдания войны как средства решения межгосударственных проблем.
Фашизм – это и еще такое состояние общества, когда вся грязь поднимается и выплывает на поверхность, когда все мерзкое, что есть в человеке, вырывается наружу, приводя в трепет и содрогание сердца людей.
Демократия – это система, создающая экономические, политические и культурные условия для полного развития индивида. Фашизм – как бы он себя не называл – это система, заставляющая индивида подчиняться внешним целям и ослабляющая развитие его подлинной индивидуальности.
Фашистские идеи, как и прочие уродства, проистекают из истощенности нации, потерянности и униженности народа.
В стране, где издеваются над патриотизмом, рано или поздно получат ростки фашизма, так и получилось.
Фашизм – это вампир, присосавшийся к телу живого существа, получившее свободу влечение к убийству.
Лицензия на уничтожение предполагает, что и ты сам можешь быть уничтожен.
…Фашизм родился от жадности и тупости одних, от коварства и трусости других.
Сколько бы мы не порицали и не отрицали фашизм, если мы создаем все предпосылки для его возникновения, то он возникнет.
Фашизм – идеология, которая выше всего ставит государственность и жесткую дисциплину, всеобщий порядок. Фашизм – идеология вождистская. Фашизм предполагает, что государство формирует нацию, перемалывает человеческий материал в целях общенациональной консолидации вокруг воли вождя.
Фашизм порождается не столько экономическими и политическими обстоятельствами, сколько самой структурой характера масс, подготовленной для принятия идеи Вождя. Основными проявлениями такой психологии являются откровенный национализм и шовинизм, поиск виновного в своих собственных бедах не в самих себе, а в других.
Но они немного успеют, ибо их безумие обнаружится пред всеми.
Психологические структуры характера масс имеют сходные черты при всех тоталитарных системах. Это прежде всего нежелание и неумение брать на себя ответственность за свою жизнь, проявлять инициативу, уважать личность и мнение другого человека…
Вообще говоря, теперь ясно, что фашизм – это не дело рук какого-нибудь Гитлера или Муссолини, а выражение иррациональной структуры массового человека.
Фашизм в Германии объяснялся не политикой отдельных вождей, а широкими народными настроениями. Политик способен корректировать ситуацию, но в весьма ограниченных пределах, и естественно, не меняя сути.
Термин «фашизм» не более оскорбителен, чем термин «капитализм». Это понятие означает определенный тип массового руководства и массового влияния: авторитарную, однопартийную, а следовательно, и тоталитарную систему, в которой интересы власти преобладают над объективными интересами, а факты искажаются в угоду политическим интересам. Поэтому можно утверждать, что существуют «фашисты-евреи» и «фашисты-демократы».
Следует признать обоснованность формулы: «Человеку нужны руководство и дисциплина», «авторитет и порядок», если учесть существование антисоциальной структуры личности. Фашистская идеология имела самые лучшие намерения. Те, кто не признавал субъективную честность фашизма, не могли понять его привлекательности для масс.
И никто не задумался над вопросом, почему широкие слои населения, оказавшиеся в крайней нищете, пришли к национализму.
За годы «тяжёлых времён» в обществе накапливаются раздражение и агрессия, которые потом находят выход в варварских актах геноцида.
Немецкий фашизм, с присущей ему политической беспринципностью, обещал всем все.
Для того чтобы занять высшее общественное положение в условиях социального хаоса, необходимо лишь обладать достаточной хитростью, невротическим честолюбием, волей к власти и грубостью. На протяжении последних двадцати пяти лет мы наблюдали, как посредственный журналист доводил до звероподобного состояния пятьдесят миллионов здоровых итальянцев и в конечном счете ввергал их в бездну страдания. Двадцать пять лет волнений по пустякам, кровопролития и грома пушек закончились бесславно. Всех охватило чувство разочарования. «Все оказалось бесполезным». Что осталось после этого бурного потрясения, заставившего мир затаить дыхание и вырвавшего многие народы из привычного уклада жизни? Ничего – ни одной стоящей мысли, ни одного полезного института. Даже доброй памяти не осталось после него. Эти факты убедительно свидетельствуют о том, что социальный иррационализм время от времени приводит нашу жизнь к краю бездны.
Позорно, что горстка прусских проходимцев и извращенных невротиков, выступающих в роли «фюреров», способна использовать в своих целях социальную беспомощность сотен миллионов трудолюбивых, честных мужчин и женщин. Позор усугубляется тем, что те же миллионы мужчин и женщин непреднамеренно и простодушно позволили этим политическим мошенникам обмануть себя (так обстояло дело не только в Германии, но и в других странах).
Откажись от сдерживаний и стань свободным человеком! Человеком ли? Быть человеком значит обязательно воздвигать барьеры. Гитлер и его последователи отказались от сдерживаний, отсюда их скорость, их сюрпризы и невероятные успехи. Это полное отсутствие сдерживаний, угрызнений совести и лояльности. Человек неандерталец, с треском пробивший тонкий слой гуманизма.
Фашистская ментальность – это ментальность «маленького человека», порабощенного, стремящегося к власти и в то же время протестующего. Не случайно, что все фашистские диктаторы происходят из реакционной среды «маленьких людей».
В Германии нацизм проложил себе путь к победе с помощью элемента, известного как «зыбучие пески». Массы аполитичных людей, разоренные войной и инфляцией, потеряли все. Маленькие люди, у которых не осталось никакой надежды. Люди, которым терять нечего, а приобретут они все, что награбят.
Широкие и тщательные исследования характера подавленного «маленького человека», а также близкое знакомство с его закулисной жизнью совершенно необходимы для понимания сил, на которые опирается фашизм.
…Фашизм – типичная доктрина массового человека.
Когда фашизм пришел к власти, люди в большинстве своем не были к этому готовы. Ни теоретически, ни практически. Они были не в состоянии поверить, что человек может проявить такую предрасположенность к злу, такую жажду власти, пренебрежение к правам слабых – и такое стремление к подчинению. Лишь немногие слышали клокотание вулкана перед извержением.
Невозможно победить фашизм, подражая ему и подавляя его с помощью его собственных методов, и при этом самому не стать фашистом. Путь фашизма – это путь автомата, смерти, ригидности и безысходности. Путь жизни принципиально отличается от фашистского пути; он труднее, опаснее, честнее и оптимистичнее.
Когда Гитлер пришел к власти, наиболее образованную часть немецкого общества объявили балластом.
Нацизм представляет собой наиболее искусную и самую последовательную в истории человечества попытку извлечь политическую выгоду из заложенного в человеке зла. Во всех странах существуют люди, которые находят наслаждение в пытках и получают удовольствие от жестокости, которые готовы совершить любой звериный поступок. Эти люди до последнего времени придерживались границ дозволенного благодаря силам порядка, благодаря страху перед наказанием, выносимым гражданским судом или уголовным кодексом; таким образом им препятствовали дать волю своим инстинктам. Сейчас их выманило из притонов новое евангелие силы, стремление к власти и распутству. Их соблазняют наградами, продвижением по службе и возможностью удовлетворить любое свое специфическое вожделение.
Таким образом, в человеке поднимается что-то вроде скрытого мира всех его преступных инстинктов. Гангстеры, лица с дурной репутацией и преступники легко узнают друг друга. Сегодня существует Интернационал преступного мира, причем все они замешаны в политике. Возможно, это только начало чудовищного развития. К чему оно может привести, какую угрозу представляет цивилизованному миру, никто не в состоянии предсказать.
Нацизм так опасен еще и потому, что он обращается не только к тем, кому он предоставляет шанс добиться потрясающего успеха в обществе – людям, лишенным корней, безработным, неимущим, неудачникам, завистникам и недовольным, закономерно пришедшим к потере морали и приличий. Нацизм также обращается и к тем, кто хочет безопасности любой ценой, кто тревожится за достигнутое положение в обществе, кто боится еще раз оказаться ввергнутым в нужду и социальный упадок, потеряв работу. Мир полон людей, принадлежащих всем слоям общества, которые готовы заплатить любую цену за то, чтобы сохранить свое положение в обществе, предоставляющее им богатство и изобилие. Нацизм, верный книге своего лидера, апеллирует к низшим инстинктам человека.
Он (Гитлер) создает новый порядок, в котором самые низкие инстинкты будут выступать в роли цемента, скрепляющего общество, будут его связующим элементом. Неужели подобное выдержит испытание временем?
Гитлер отдался силам, которые влекут его за собой. Силам мрачного и разрушительного насилия.
Нацистская пропаганда внушала людям, что любое сомнение в правильности политики фюрера равносильно предательству Германии.
Именно нацизм вскрыл истинный характер Левиафана.
Чего стоит фашист, если он не ополчается на свободу?
Когда кто-то другой берет слово, фашист воспринимает это как наглое вмешательство.
Нацизму враг всегда нужен. Он не может существовать в условиях, когда нет внешнего и внутреннего врага.
У нацизма не другой цели кроме как власть и господство.
Розенберг называет нацистское движение «революцией инстинкта». Лучше охарактеризовать это движение невозможно. Инстинкт сделался революционным, а запреты цивилизации были отодвинуты в сторону. Первобытный инстинкт животного человека, пробив толщу цивилизации, проник в сознание человека. Облагораживание жизни души, достижения тысячелетнего развития человеческой расы – все было сведено на нет.
Когда все жертвы отправлены на тот свет и счет их закрыт, палачи остаются в обезлюдевших замках наедине друг с другом. И кое-чего им еще недостает. …Нужно сделать еще что-то; и вот палачи начинают угрожающе присматриваться друг к другу…
Гитлер говорил: «Я многому научился у марксистов. И я признаю это без колебаний. Но я не учился их занудному обществоведению, историческому материализму и всякой там „предельной полезности“. Я учился их методам».
Гитлер был слабой копией Сталина.
В принципе, социализм имел ту же основу, что и нацизм.
Фашизм в Германии установился не сразу, а понадобилось лет десять – пятнадцать.
Нет ничего поразительнее того факта, что национал-социализму долгое время не придавали серьезного значения – как в самой Германии, так и за ее пределами.
К власти пришли люди, упивающиеся властью и стремящиеся увековечить то состояние, которое годится на мгновение. Правильные идеи доводятся фанатиками до самоуничтожения. То, что вначале обещало величие, заканчивается трагедией или фарсом.
Именно гуманизм открывает для цинизма путь к власти. Цинизм обеспечивает благовидные предлоги для вынужденной капитуляции перед силой.
Представляется более целесообразным использовать все силы для борьбы с фашистской реакцией, когда находишься у власти, чем собираться с духом начать борьбу, когда потерял власть.
Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал – я не был коммунистом. Когда они пришли за социал-демократами, я молчал – я не был социал-демократом. Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал – я не был членом профсоюза. Когда они пришли за мной – уже некому было заступиться за меня.
Ясперс (К. ЯСПЕРС) писал, что национал-социализм лишил людей правовой гарантии в собственном государстве, и считал, что тоталитаризм не может быть преодолен изнутри, так как индивид ничего не может поделать перед реальной грубой силой. Поэтому свободные государства не должны занимать позиции невмешательства во внутренние дела тоталитарных государств.
Вы всегда сможете различать немцев по тому, как они называют 8 мая: днем поражения или днем освобождения.
Я не верю в доброе сердце людей, которые плачут над палачами, эти мнимые добряки готовят смерть миллионам невинных.
Действительно, нет ничего чудовищнее вооруженной несправедливости.
Известно, что особи саморазлагающейся популяции живут в состоянии психологического экстремизма.
Неразумный человек способен увлечься любым учением.
Когда человеком владеет одна мысль, он находит ее во всем.
Чем более невежествен человек, тем больше можно от него ожидать фанатизма, так как если у человека нет широкого кругозора, то многие истины для него остаются закрытыми. Его путеводителем становится догма.
Невежи, уверовавшие, что они обладают истиной, становятся фанатиками.
Друг мой, храни вас Бог от односторонности: с нею всюду человек произведет зло: в литературе, на службе, в семье, в свете, словом – везде. Односторонний человек ни в чем не может найти середины. Односторонний человек… может быть только фанатиком.
Фанатизм, то есть предельная форма нетерпимости, есть утеря внутренней свободы. Фанатика порабощает идея, в которую он верит, она суживает его сознание, вытесняет очень важные человеческие состояния; он перестает внутренне владеть собой. Фанатик не может установить никакой связи между идеей, которой он одержим, и свободой.
Тот, кто не будет рассуждать – фанатик, тот, кто не может рассуждать – глупец, а тот, кто не отваживается – раб.
Крайняя форма нетерпимости есть фанатизм.
Зверство всегда имеет элемент комического; но иногда бывает, что звериную, атакующую, регрессивную силу нельзя победить враз и в лоб, как нельзя победить землетрясение, если не переждать его.
Фанатизм никогда не спит; он никогда не может насытиться; его никогда не останавливает человеколюбие, потому что подавлять человеколюбие он считает своей заслугой; его никогда не останавливает совесть, потому что он заставляет ее служить себе.
Во всяком гуманизме есть элемент слабости, который связан с его презрением к фанатизму, с его терпимостью, с его любовью к сомнению, иными словами – с его природной добротой, и может при случае оказаться роковым. Сегодня нужен гуманизм воинствующий, гуманизм, который открыл бы в себе мужество и проникся сознанием того, что принцип свободы, терпимости и сомнения не должен допустить, чтобы его эксплуатировал и топтал фанатизм, у которого нет ни стыда, ни сомнений.
Разум фанатика подобен глазному зрачку: чем ярче свет, изливаемый на него, тем больше он суживается.
Я не фанатик, у меня нет сужения сознания.
Фанатизм во имя порядка готов внести анархию.
На какие только жестокости не толкает нас варварская и фанатическая привязанность к своим взглядам!
Избегайте фанатиков всякого рода, если не желаете приносить в жертву свои мнения, свое спокойствие, а быть может, и свою безопасность.
История фанатизма написана одними слезами и кровью; каждая страница написана ими и высушена на огне костров.
Фанатики в политике – это люди, которым не хватает кругозора, чтобы понять недолговечность той жёсткой и жестокой социальной конструкции, которую они мучительно для всех строят.
Иные разрушают ради разрушения, ничего не создавая нового, другие разрушают, чтобы созидать лучшее, фанатики разрушают, чтобы создавать худшее.
Фанатики готовы уничтожить мир, чтобы спасти его от того, чего они не понимают.
Чем дальше шествует вперед разум, тем сильнее скрежещет зубами фанатизм.
В смутные времена встречаются искренние, но одураченные люди, которых легко вводят в заблуждение.
Самое непростительное в фанатике – это его искренность.
Если человек готов за идею умирать, это вовсе не значит, что эта идея правильная.
Мы терпеть не можем фанатиков, которые проповедуют презрение ко всему, что мы ревниво превозносим, а сами превозносят то, что еще больше достойно презрения.
Все без исключения религии были проникнуты фанатизмом и утоляли его жажду потоками человеческой крови.
Для большинства религиозный спор только предлог для борьбы за власть.
…Ни один суд не бывает жесток так, как простые люди по отношению к тем, кого они подозревают в ереси.
Нетерпимость, особенно религиозный фанатизм, уходящий корнями в невежество и жажду превосходства, является главной причиной зла и насилия в мировой истории.
Величайшие распри производят меньше преступлений, чем религиозный фанатизм.
Чем больше разума в человеке, тем больше найдете вы в нем честности. Наоборот, там, где фанатизм и суеверие, – царят запальчивость и страсти.
Мысль без морали – недомыслие; мораль без мысли – фанатизм.
Для фанатика идея дороже человеческих жизней.
С фанатической идеи, поставленной выше ценности жизни человека, могут начаться преступления и зверства.
Фанатик – это всегда опасно.
Фанатики представляют из себя жестокую боевую силу и обычно не идут ни на какие компромиссы.
Сегодня мы стоим перед лицом фанатиков. А с фанатиками говорить трудно. Они не признают фактов. Их движущая сила – слепая вера.
Фанатизм не имеет ничего общего с логикой и размышлением. Это предмет веры. Разубеждать в чём-то фанатика даже с очевидными фактами в руках – абсолютно бесполезное занятие.
У слепой веры злые глаза.
Честные сомнения все же лучше слепой веры.
Кто любит и ненавидит слепо, что бы то ни было, тот никогда не сделается мыслящим и полезным человеком в высшем и лучшем смысле этого слова.
От фанатизма до варварства – один только шаг.
Психология фанатизма, фанатической и исключительной приверженности какой-либо идее, религиозной, национальной или политико-социальной, неизбежно ведет к войне.
После того как я видел какие жестокие преступления совершают уверенные в своей правоте фанатики, я не могу прощать фанатизм.
…Если у власти фанатики, притеснениям нет предела.
Фанатики, дорвавшиеся до власти, доведут страну до полного истощения.
Насмешка так же убивает фанатизм, как масло гасит огонь.
Фанатизм нужно усыпить, чтобы можно было вырвать его с корнем.
Опасно реакционное соединение национализма и религиозного фанатизма. Это ограниченность, отчужденность, конфликты, трагедия.
Судьба всякого фанатизма в том, что он обращается против самого себя.