Ольга
– Я чувствую себя полной дурой! Ты же знаешь, я не умею врать. Удивительно, что она меня до сих пор не раскусила. Знала бы ты, как я подбиралась к этой теме. Тисульская принцесса! Чушь какая-то. Кто-то придумал эту байку, выложил в Сеть – и понеслась душа в рай. Пришлось начать с какой-то детской истории с летаргическим сном – только на ее фоне эта принцесса и могла показаться чем-то осмысленным.
– Но она же клюнула. Больше того, засобиралась туда.
– А что, если она проверяет меня и давно уже поняла, что я ее просто вожу за нос?
– И в чем заключается этот обман?
Она молчала, моя мама. Мы сидели в ее комнатке за кухней. Квартира, где она работала, была огромной, по плану здесь имелась комната для прислуги. Вряд ли хозяева готовы были предположить, что в ней так скоро поселится сиделка. Мама кормила меня теплыми оладьями со сметаной. Почему-то всегда считала, что я голодная, и старалась меня накормить.
– Лучше расскажи, зачем я все это делаю, – допытывалась я.
– Я же уже сказала: придет время, и все узнаешь.
С тех пор как она стала работать в этом доме, она успокоилась, даже поправилась. Я знала, что пока мне не о чем беспокоиться. Мама живет в комфорте, сыта, при деньгах. После всего пережитого эта ее работа казалась спасением. Но знала я и то, что мама до сих пор живет в страхе и что шарахается всякий раз, когда видит полицейского. Она думает, что ее ищут. Понятно, она же убила человека. Нет, не совсем человека – насильника. Честно? Я до сих пор не понимаю, как могло случиться, что он набросился на Катю и изнасиловал ее.
Катя. Когда я думаю о ней, мне становится не по себе. Вся моя жизнь рядом с ней кажется чем-то нереальным, страшной фантазией или дурным сном. В тот день она хотела встретиться с моей мамой, чтобы поговорить о небольшом «бизнесе» – Катя украла на фабрике десять полотенец и хотела их продать. Были и другие украденные вещи: простыни, наволочки, покрывала. Она решила, что лучше всего поговорить о реализации всего этого добра с матерью, женщиной практичной, умной и со связями. Я сразу попросила, чтобы меня в это не впутывали, я-то ничего не украла, характер не тот, и спать хочу спокойно. Вот она и решила действовать самостоятельно – встретиться с моей матерью и предложить ей товар.
Мы все тяжело жили, мало зарабатывали и не видели впереди никакой перспективы, разве что замужество. Но чтобы выйти замуж, нужно хорошо выглядеть, а для этого тоже нужны деньги. Вот Катя и придумала способ дополнительно заработать.
Вероятно, этот (назову его Иваном) тоже зачем-то отправился к моей матери. Может, хотел купить выпивку и сигарет. И надо же было им всем встретиться, Кате и этим изголодавшимся мужикам! Инстинкты взяли верх, и они набросились на нее.
К счастью, она осталась жива, но до сих пор остается в реабилитационном центре. Время от времени мы с мамой ее навещаем. Само собой, она не знает, что мама убила этого Ивана. Хочется думать, что рано или поздно эти душевные раны затянутся и она вернется к нормальной жизни – мы с мамой поможем. Но как моей маме жить с убийством на сердце? Она ничего об этом не говорит, но я уверена, что спит она плохо, а когда засыпает, видит во сне этого мертвого Ивана. Брр.
Я доела оладьи, откинулась на спинку кресла и вздохнула. За окном была ночь, надо было возвращаться домой, к Вале, и не с пустыми руками, а с деньгами или хотя бы с хорошими новостями.
– Мама, но она хочет две тысячи евро! Это большие деньги, она вряд ли их вернет, поэтому и не хочет брать кредит. Что ты задумала?
– Мы должны вложиться в эту девочку. Две тысячи евро – не такая уж большая сумма. Главное – приручить ее к себе. Пусть пока ест с твоей руки, а потом… Потом ты сама скажешь мне спасибо за все. Только запомни: не вздумай с ней конфликтовать. Терпи все, даже если у нее ужасный характер. Постарайся выучить ее привычки, узнай, что она любит или терпеть не может. Будь гибкой, умной, милой и доброй.
– Хватит уже инструкций! – взорвалась я. – Все это я уже слышала. Если я не буду знать, зачем все это, то как я пойму, каким образом с ней общаться? А что, если она мошенница и сама пытается обмануть меня? Давит на жалость, выдумывает какую-то ерунду о сестре в мраморном гробу. Вот откуда она взяла, что эта девица – ее сестра? Может, просто похожа. И с чего бы ей быть в этой тьмутаракани? Даже подсчитала, сколько денег нужно на дорогу. Две тысячи евро – не многовато ли?
– Не думаю, что она пытается тебя разжалобить. Она не такая.
– А ты-то ее откуда знаешь?
По взгляду, которым мама меня смерила, я поняла, что об этом она ни слова не скажет, нечего и надеяться.
– Ладно. – Я махнула рукой. – Говори, что теперь делать. Собираешься дать ей эти деньги?
– Само собой, – сказала мама таким тоном, словно вся сумма лежала у нее в кармане.
– Не поняла.
– Займу у хозяев, – как-то туманно произнесла она.
– И тебе дадут? Одолжат?
– А куда денутся? Они без меня как без рук.
О ее хозяевах я не знала ничего, а когда однажды попыталась расспросить, мама ясно дала понять, что меня это не касается. Да, моя мать умеет не болтать лишнего. Но, кажется, она права: отношение к ней в этом доме было таким, что, попроси она и большую сумму, ей не откажут.
– Постой, – вдруг очнулась я. – А если Валя не вернет эти деньги – а она точно их не вернет, я знаю, – как ты будешь выкручиваться?
– Буду выплачивать по частям. – Она невозмутимо пожала плечами.
Теперь я поняла. Никаких денег она занимать не будет, они у нее есть. Она просто их скопила. Конечно, на что ей тратить? Она живет на всем готовом, ничего себе не покупает, разве что мне денежек подкидывает.
Не мне ее осуждать. Окажись я на ее месте, в чужом жестоком городе, какой для нас стала Москва, я тоже бы осторожничала. Все это не потому, что она не доверяет мне, вовсе нет. Просто она боится, что я проговорюсь, выдам Валентине, на которую мы собирались поставить, как на лошадку, наши корыстные планы.
А планы точно были корыстными. Ясно, что все крутилось вокруг денег. А может, она все-таки была нашей родственницей? Вдруг действительно сестра?
– А если я пойму, что она мошенница? Или мы поссоримся – что будет тогда?
– Тогда я решу, что ты все испортила. Что ты глупая и бестолковая, – как-то совсем уж отчаянно ответила мама. – Из-за чего вы можете поссориться? Человек она мягкий, покладистый.
Снова она намекает, что они знакомы. А спросить ни о чем нельзя.
– Она раздражает меня тем, что ей все просто падает в руку.
– Что именно? – Мама задержала на мне взгляд – как человек, который боится услышать то, что может его разочаровать.
– Ей всегда везет! – сказала я первое, что пришло в голову.
Мама усмехнулась уголком рта, покачала головой и тихонько вздохнула – с облегчением, как мне показалось.
– Да! Сначала ей повезло, что она родилась красивой и здоровой. Потом – что устроилась в кондитерскую, откуда приносит пирожные, о которых некоторые и мечтать не могут.
– Ты сущий ребенок! – рассмеялась мама.
– Ей повезло со знакомой, которая поселила ее в свою квартиру.
– Но ведь и ты там живешь, значит, тебе тоже везет. – Маме пришлось даже прикрыть рот рукой, чтобы приглушить смех.
– А еще у нее всегда есть деньги. Пусть не так уж много, зато каждый день. Она может позволить себе купить все, что захочет, – любые духи, косметику, еду. Ты бы видела, какие у нее духи! Целая коллекция. Еще она покупает краски и дорогую бумагу для акварели. Она же еще и рисует…
– Так откуда у нее деньги?
– Чаевые. Говорю же: ей везет.
– Она раздражает тебя? Тебе трудно с ней?
Мне показалось или мама действительно бросила на меня сочувственный взгляд?
– Она мне нравится, она хорошая. Просто меня злит, что ты ее откуда-то знаешь и не хочешь ничего рассказать. Зачем ты нас познакомила? Что тебе от нее нужно?
– Значит так, Оля. Возвращайся к ней и скажи, что я, твоя мама, позвонила какому-то своему знакомому и мне обещали уже завтра дать деньги. Без процентов, на два месяца. А если на полгода, то под небольшие проценты – пусть будет десять. Она согласится, вцепится в этот заем. Первые несколько минут будет колебаться, прикидывая, сможет ли вернуть долг. И вот тогда-то ты и скажешь, что у тебя во Владимирской области есть небольшой дом, который ты готова заложить. Дом в деревне, мы потом придумаем название. Здесь мы немного потянем, чтобы вся эта история с займом выглядела более естественной, понимаешь? На это уйдет дня два, не больше. Я подготовлю все документы, которые надо будет подписать.
– Документы будут фальшивыми, да? А что, если она поймет?
– Олечка, дочка, ей незачем будет их читать. Они будут касаться только тебя, ведь это ты закладываешь свой дом. Ты совершаешь подвиг, подвергаешь себя риску остаться без дома в случае, если она не выплатит долг. Тем самым ты привяжешь ее к себе еще больше.
– А что, если она возьмет деньги и исчезнет?
– Думаю, сразу же после того, как ты подпишешь документы и передашь ей деньги, она сама… Впрочем, не будем торопить события. Все, хватит об этом. Подожди, я дам тебе кое-что.
Мама встала, подошла к шкафу и достала пакет, который явно дожидался меня.
– Держи. Здесь продукты, свитер, который я все-таки закончила, еще кое-что по мелочи. Тебе понравится. И вот. – Она сунула мне в руку несколько пятитысячных банкнот. – Сейчас я вызову тебе такси. Ты все поняла, Оля?
– Поняла.
Я клюнула мать в щеку и попутно отметила, что от нее хорошо пахнет. Да и вообще она в последнее время выглядела очень даже ничего – привела себя в порядок, приоделась. И утомленной я ее не назвала бы. Получается, что, ухаживая за больной, она тратила куда меньше сил, чем в том жутком месте, где ей приходилось обстирывать и кормить строителей, варить самогон, набивать табаком сигареты, выращивать овощи, клеить обои и красить стены. Да, и зарабатывать всем этим намного меньше, чем сейчас.
– Не сердись, все будет хорошо. – Она подбодрила меня улыбкой, и я улыбнулась в ответ.
Уже в такси, мчась по широким пустынным проспектам, я подумала, что была несправедлива по отношению к Вале, когда сказала, будто новая подруга меня раздражает. Просто я хотела выудить из матери хоть какие-то сведения.
Кто спорит, Валентине везло, и бог действительно одарил ее талантами. Но она была одна, совсем одна, и неизвестно, что на самом деле стало с ее единственной сестрой. А у меня была мама, и этим все сказано. Получается, это мне повезло больше, а значит, мне, а не Валентине следует благодарить судьбу. Благодарить еще и за то, что теперь у меня помимо мамы была и сама Валентина, которая заботилась обо мне. Она-то действительно заботится обо мне искренне, в отличие от меня.
Не знаю, зачем я сказала о чаевых, просто брякнула первое, что пришло в голову. На самом деле меня волновали вовсе не ее чаевые, а сама Валентина. С каждым днем она раскрывалась передо мной все полнее и все равно оставалась загадкой. Конечно, она была красивой, но еще обладала каким-то особым магнетизмом, энергией, которая подпитывала всех, кто оказывался рядом. Это мне повезло, что я очутилась так близко к ней. Не будь это знакомство и все, что стояло за ним, постановкой, я была бы счастлива иметь такую подругу, как Валя. Тогда мое желание помочь ей было бы даже еще сильнее.
Ночная Москва сияла огнями и уже не казалась мне такой зловещей, готовой проглотить меня, уничтожить. Она словно распахнула свои объятия и приняла меня под крыло. С таким ощущением я возвращалась тогда домой. Именно домой, и то, что квартиру на Цветном бульваре я уже считала домом, было заслугой Валентины. Это она наполнила все вокруг спокойствием и уютом.
Она не спала, когда я открыла дверь. Читала, слушала какую-то странную музыку. Музыка была красивой, спокойной, хоть и грустной.
– Гитара? – Я села рядом с ней на диван и поежилась от холода. Думаю, это был нервный озноб, потому что июльская ночь была очень теплой.
– Лютня. – Она улыбнулась одними губами и отложила книгу. – Как мама? Здорова?
– Да, все в порядке.
Дальше я выложила все, что касалось денег.
– Без процентов? Неужели еще существуют такие люди?
– Это какой-то ее хороший знакомый. – Я старалась не смотреть ей в глаза: стыдно было за свое вранье.
– Знаешь, это судьба. – Она очнулась, расправила плечи, потянулась всем телом. – Раньше, ты помнишь, я боялась, что не смогу вовремя отдать долг, но теперь я так не думаю. Знаешь почему?
Теперь была моя очередь улыбаться. Итак, она готова действовать, готова принять деньги. Глаза ее заблестели, на щеках появился румянец.
– Почему?
– Если все правильно распланировать и кое в чем себе отказывать, то заработанного в кафе мне вполне хватит и на погашение долга, и на жизнь. И потом, если моя сестра все-таки жива, а я собираюсь в эту тьмутаракань, чтобы найти ее живой, а не для того, чтобы отомстить за ее смерть, в которую не хочу верить… Так вот, если она жива, она мне поможет. У нее всегда водились деньги, она умеет их зарабатывать. В крайнем случае можно будет договориться с этим человеком, знакомым твоей мамы, и попросить продлить срок, чтобы ежемесячный взнос был не таким уж большим. – Она заглянула мне в глаза. – Ты хотя бы понимаешь, как много ты для меня делаешь? Ни один человек на свете, кроме сестры, конечно, не дал бы мне такую гигантскую сумму. Выходит, ты полностью мне доверяешь.
– Конечно. – Я почувствовала, что у меня начинают гореть уши.
– Но и ты знай: вдруг я когда-нибудь разбогатею, стану, скажем, известной писательницей или художницей, я тоже не оставлю тебя. Можешь всегда на меня рассчитывать.
Блеснула мысль: что, если моей матери известно что-нибудь о талантах Валентины? К примеру, она написала картину, продала ее по дешевке какому-нибудь иностранцу, а потом выяснилось, что это настоящее произведение искусства, что ее, гениальную художницу, теперь ищут, как какую-нибудь драгоценность? Или написала роман, который где-нибудь в Европе разошелся бешеным тиражом?
Слова «если я когда-нибудь разбогатею, стану известной писательницей или художницей» прозвучали сейчас как доказательство окончательного доверия, как призыв к сближению.
– Ты уже что-нибудь публиковала? – спросила я хриплым от волнения голосом.
– Конечно. Писала какие-то статьи для журналов, рассказы, правда, получала за это сущие копейки. Но я умею писать, у меня получается, мне бы только найти интересную тему. Вот поедем в эту деревню Р. Тисульского района, осмотримся, постараемся найти свидетелей. Может, придумаем что-нибудь от себя, напустим туману…
Я ушам своим не поверила. «Поедем», а не «поеду» – я не ослышалась? Это прозвучало как приглашение? Нет, она произнесла это так, как если бы была в самом деле уверена, что в далекое путешествие мы отправляемся вдвоем. Ах, если бы это было так.
– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? – Я даже зажмурилась, так легче будет услышать, что я все неправильно поняла.
– А ты не хочешь? – растерянно пробормотала она и прикусила губу. – Не можешь? Прости, мне даже и в голову не пришло, что ты можешь отказаться.
– Я – не хочу? Да что ты! Конечно, хочу. Просто я не была уверена, что ты позовешь меня с собой.
– Ты даешь, подруга! А иначе зачем столько денег? Конечно, хотела и хочу, чтобы мы поехали вместе. Это интересно, и потом, признаюсь честно, страшновато как-то одной. Но если не можешь, скажи. Я-то все равно поеду. Только тогда и денег понадобится меньше.
В эту минуту я была счастлива. Получалось, что эта поездка не только укрепляла нашу дружбу, о чем так мечтала мама, но и обещала стать настоящим приключением. Что я, в самом деле, видела, кроме тирана-отца, огорода и душной фабрики? Впервые в жизни я отправлялась в настоящее путешествие, да еще вместе со своим кумиром.
– Конечно, я поеду с тобой! Возьму отпуск за свой счет на фабрике, и поедем.
– Уф, прямо гора с плеч. Значит, решено. Теперь все зависит только от того человека, который обещал одолжить деньги. Хоть бы все получилось!
Она сжала кулачки и закружилась по комнате. От радости я и сама готова была воспарить к потолку.