Наблюдатель
Я стоял у входа в небольшой магазин на Садовой-Кудринской (моя мать вошла внутрь, оставив меня на улице) и наблюдал за машинами, появляющимися на «кольце». Проехал грузовик ЗИС-5, и в лучах весеннего солнца заиграл цветами радуги дымный шлейф. Затем появился, сверкая черным лаком, ЗИМ и величественно проследовал в том же направлении. Этот эпизод из прошлой жизни периодически появляется в моем сознании. Не каждому нынешнему москвичу знакомы упомянутые аббревиатуры названий автомобилей того времени. И вот теперь, десятилетия спустя, я на том же месте, но городской пейзаж существенно изменился. Два сплошных потока автомобилей различной «классовой» принадлежности ползли по «Садовому», обрамленному кирпичными и бетонными коробками. И я смотрю на происходящее совсем другими глазами.
Я наблюдатель. Такое заявление не связано ни с социально-психологическим, ни с ментальным, ни с каким-нибудь иным моим статусом или состоянием. Видимо, тот навязчивый момент детства, упомянутый выше, был чем-то наподобие «начала координат» моей миссии в этой жизни, миссии своеобразной.
НАБЛЮДАТЕЛЬ(определение из «Методик Атласа»)
[1]
Человек, определенный по генетическому коду, взятому из «Атласа Времени» или вычисленному по «Методикам Атласа». Функции наблюдателя передаются кандидату естественным образом (обучение, дополнительное целенаправленное информирование, наделение необходимыми способностями и др.) на определенном жизненном этапе. После инициации и осознания кандидатом «предназначения» его действия и возможности определяются на основе «динамического плана Атласа». Основной целью наблюдателя является присутствие и при необходимости участие его в событиях в ходе миссии. То, что наблюдатель при выполнении миссии действует активно, не меняет его вспомогательную функцию и значение в изменениях «тех реальностей», которые предусмотрены «динамическим планом Атласа».
Ограничение. Возможности наблюдателя не должны явно нарушать стереотипы поведения человека. Исключение составляют плановые перемещения в пространстве и времени.
Миссии наблюдателя осуществляются как бы вне нормального земного времени. Погружение в миссию происходит ментально и полностью. Период, в реальном времени, от начала миссии до момента ее завершения существенно отличается от длительности самой миссии в меньшую сторону. А именно, «исчезнув» из Москвы на пять лет, наблюдатель находился «во времени миссии» пятнадцать лет. Физические, психические и другие изменения, происходящие с наблюдателем в ходе миссии, не сохраняются после ее завершения. В памяти наблюдателя остается лишь краткий фактографический отчет о событиях и людях.
Миссия № 1
Моя первая миссия в качестве наблюдателя случилась незадолго до достижения девятнадцати лет. Место и время действия были довольно экзотичными: Хэнфорд, штат Вашингтон, США, 1943 год. Манхэттенский проект был ориентирован на ускоренное создание атомного комплекса для создания атомной бомбы. Более 50 тысяч строителей жили в рабочем поселке близ Хэнфорда. Уайт Блаффс, Ричленд и Хэнфорд – Трай-Сити, играли важную роль в обеспечении логистической инфраструктуры проекта по созданию атомного оружия. Федеральное правительство США экспроприировало участки для размещения объектов проекта и отселило все местное население. Были проблемы с выселением индейского племени ванапум. Строительство комплекса быстро продвигалось. К концу войны Хэнфордское строительное управление воздвигло более пятисот пятидесяти построек на территории комплекса, три ядерных реактора, а также три технологических линии переработки плутония, размещенных в зданиях, каждое длиной в двести пятьдесят метров. Работы осуществлялись поэтапно и были завершены в 1944-м. Первая партия оружейного плутония была доставлена в Лос-Аламосскую лабораторию в феврале 1945 года. Я, двадцатилетний парень из штата Теннесси, приехал к родственникам в Хэнфорд и попал под набор специалистов для работы в «зоне». Моя специальность токарь (владение английским языком и токарным станком были заложены до начала миссии) считалась весьма дефицитной. На работу взяли без промедления и после тестов на различных станках зачислили в бригаду токарей по нестандартным изделиям. Работали много. Умение разбираться в чертежах и высокая точность моих изделий несколько выделили меня из бригады токарей. Через пару месяцев (видимо, после проверки) я удостоился аудиенции у помощника руководителя проекта, полковника Франклина Маттиаса, затем и у руководителя «Манхэттена» – сурового генерала Лесли Гровса, который частенько появлялся на объектах с группой военных и инженеров. Генерал долго рассматривал меня. «Парень, где научился так толково работать?» Этот первый вопрос генерала был задан, как показалось, недоброжелательным тоном. Я ответил, что природа одарила способностями, и я ими воспользовался. Ответ генералу понравился. «Буду следить за твоими успехами и возможно возьму в мою команду, парень, – а это кое-что значит».
Следует отметить, что режим секретности был строжайший. Рабочие, техники и даже некоторые инженеры не догадывались об истинной цели проекта. В Трай-Сити был распространен и подкреплен слух, что одним из видов продукции предприятия является туалетная бумага для армии. Шла война, и верили многому и невероятному. Основными параметрами проекта были: быстрота, отлаженная технология обогащения урана и наработка плутония, выраженные в килограммах и тоннах. Многое делалось в ущерб окружающей среде, и многострадальная Коламбия-Ривер до сих пор где-то в глубине хранит тайны… В августе 1945 года группу специалистов, включая меня, направили сопровождать в Лос-Аламос партию изготовленных нами деталей. По дороге к узловой железнодорожной станции грузовик опрокинулся. Погиб инженер, меня и еще двоих техников доставили в разные госпитали. В этот момент я «потерялся в этом времени» – миссия была завершена.
Для меня всегда оставалось загадкой, каким образом происходило «считывание и использование» увиденного мной, понятого, пережитого. Возвращение в Москву произошло накануне начала нового учебного года в университете, а именно, перед сентябрьской «картофельной сессией». Усталости я не чувствовал, и лишь иногда снились эпизоды из моего двухлетнего пребывания в Хэнфорде. Жизнь продолжалась.
Код возврата № 1
Утро было удивительным. Светило солнце с откровенным поворотом на весну. Воробьи с радостным чириканьем прыгали с ветки на ветку. Накануне мы с Екатериной условились встретиться и выпить кофе.
В назначенное время девушка выскользнула из подъезда и с полусонной грацией разместилась на переднем сиденье автомобиля. Кофейный «источник» располагался сравнительно недалеко. Короткое путешествие несколько повлияло на «сомнамбуличность» пассажирки: на ее личике начали проявляться признаки пробуждения.
В кафе посетителей по-утреннему мало. Кофе и малюсенькие рулетики с курагой принесли не сразу. Потекла неспешная беседа двух не первый день знакомых и достаточно взрослых людей. Собеседница преображалась с каждой минутой. Разговор принимал философский оттенок. Мы пришли к единому мнению, что трехмерный мир дается нам в ощущение с первых дней жизни в качестве начальной ступеньки. В дальнейшем, с приобретением опыта и знаний, мы существуем и осознаем себя в подпространстве, где путешествие по временной координате является обыденностью: воспоминания, переживания, моделирование ситуаций, мечты или планы на будущее. И здесь уже проявляется собственная роль в налаживании взаимодействия «пространств» и реализации в привычном для нас «трехмерном доме» тех или иных фантазий, желаемого, амбиций и т. д. Екатерина подчеркнула важность и влияние современных информационных и компьютерных технологий на миропонимание. Стало возможным, по меркам прошлого века – чудесным образом, создать предмет из электронного проекта. Весеннее настроение не заставило себя долго ждать: следы сна с лица Екатерины ушли окончательно, появился румянец как признак последующих непрогнозируемых действий. Я следовал за ней по «вновь утвержденному маршруту». Выйдя из кафе, девушка направилась в магазин «Цветы», где приобрела кашпо. Другие желания покупательницы не были удовлетворены из-за отсутствия подходящего товара. Под аккомпанемент весны мы тронулись в обратный путь. Вернувшись в исходную точку (подъезд ее дома) и сидя в машине, мы вели беседу, которая постепенно трансформировалась в монолог девушки. Внезапно разговор был прерван минутным раздумьем, за которым последовало утверждение о необходимости сегодня же посетить маникюршу. Затем энергичное прощание и исчезновение в архитектурном элементе дома, называемом «подъезд».
Зарисовка из ранней весны и из мира людей дарит возможность поразмышлять о влиянии времен года на ход событий, на участников, на их мысли и чувства. Да пребудет с нами постоянное обновление, свойственное природе!
Странно, что эта зарисовка не была ни частью одной из миссий, ни эпизодом моей жизни, а чем-то привнесенным извне в мои воспоминания. Я решил назвать ее «Код возврата». Этот «кусочек жизни» являлся во сне с некоторыми модификациями.
Миссия № 2
К лету 1942 года с потерей Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей экономическая база Советского Союза резко уменьшилась: выплавка стали сократилась более чем на десять миллионов тонн в год; сбор зерновых – более чем в три раза; уменьшились мобилизационные ресурсы в связи с оккупацией врагом части советской территории. В создавшихся условиях оборона Кавказа приобретала жизненно важное значение, и Главнокомандование эту задачу возложило на войска Южного и Закавказского фронтов и также Северо-Кавказского фронта, которым командовал маршал Советского Союза С. М. Будённый. В состав фронта входили 47-я армия, 1-й отдельный стрелковый и 17-й кавалерийский корпуса. Они обороняли северо-восточное и восточное побережья Азовского и Черного морей от Азова до Лазаревского. 5-я воздушная армия фронта, которой командовал генерал С. К. Горюнов, имела всего около 100 самолетов. Фронту подчинялись Черноморский флот и Азовская военная флотилия.
К началу битвы за Кавказ соединения Северо-Кавказского и Закавказского фронтов не были полностью укомплектованы личным составом. Не имелось и необходимых резервов. У командующего Закавказским фронтом находились в резерве стрелковая дивизия, танковая бригада и четыре артиллерийских и минометных полка.
Моя вторая миссия началась с прибытия в составе пополнения в 58-й дивизион 8-го гвардейского минометного полка. 1942 год. Командир полка – полковник А. М. Лобанов. Командир дивизиона – капитан А. Г. Гапоненко. Я, Владимир Аверин, водитель и наводчик на установках М-8, М-13. (Легенда: до войны работал два года таксистом в Москве, окончил ускоренные курсы наводчиков на «Катюшах».) Пригодились мои умения, приобретенные в реальном времени во время службы в армии в качестве командира батареи: я заслужил авторитет во время учебной подготовки и боевых действий. Навыки и быстрота в принятии решений (результат программирования при подготовке миссии) послужили основанием для назначения меня командиром «отдельно действующей установки». Тактика применения установки обеспечивала дезинформацию противника об истинном расположении дивизиона «Катюш», а также нанесение ударов по отдельным, ранее намеченным целям. Установку сопровождал грузовик с запасом снарядов и расчетом бронебойщиков-автоматчиков.
Один из эпизодов, дающих представление о боевых возможностях реактивной артиллерии и о тех, кто владеет этим оружием, произошел в мае 1942 года на реке Северный Донец во время отступления наших войск. Дивизион «Катюш» приближался к единственному мосту через реку, когда разведка донесла, что с севера к мосту движется колона немецких танков численностью до двух батальонов. По Красной Армии был приказ пропускать реактивную артиллерию через водные преграды в первую очередь. Переправившись на другой берег, Гапоненко принял решение задержать продвижение немецких танков, которые уже начали развертываться в боевой порядок. Расположив «Катюши» в небольшом кустарнике, комбат выслал на противоположный берег восемь бронебойщиков, которые из укрытий начали обстреливать танки, и четыре машины из первой ротной колоны были подбиты. В это же время «Катюши» открыли настильный огонь по колонне танков, несколько машин задымилось. Рев снарядов, горящая от термитных зарядов земля, подбитые машины заставили немцев повернуть обратно.
Колонны отступающих наших войск двигались дальше на юг. Дивизион «Катюш» догнала «эмка» с сидящим в ней капитаном НКВД, адъютантом командующего фронтом, который предложил командиру дивизиона сесть в машину. Через полчаса офицеры стояли перед командующим фронтом, который в большой палатке пил чай, – это был маршал Советского Союза С. М. Будённый. Последовал краткий доклад адъютанта: «Этот капитан обеспечил переправу двух дивизий без потерь». Будённый после короткого раздумья произнес: «Героя ему». Но судьба распорядилась по-иному. Сталин не утверждал представления на звание Героя отступающим войскам. Позднее Гапоненко был награжден орденом Ленина, но представление на звание Героя Советского Союза в личном деле осталось.
Код возврата № 2
Арбат, Арбат… Переменчив, историчен, многолик… Воспет пиитами… И по-прежнему привлекателен, а современная «архитектурная косметика», страдающая историческим склерозом, бизнесом, не властна над его общим, отчасти уже забытым образом. Арбат – место прогулок, встреч, приют псевдо- и настоящих художников, мелких коммерсантов и просто жуликов. Вот прогуливается, видимо, после обеда, троица хорошо одетых «управленцев нового формата», страдающих плоскостопием. «Восточным экспрессом» прокладывает путь к тайнам Арбата вереница горластых китайцев под флагом гида, с трудом управляющегося со своим выводком. Менее многочисленные выходцы из тех же краев беспрестанно делают селфи на фоне всего, что встречается на пути. Я, тот самый наблюдатель, тоже здесь. Пришел я на Арбат не просто так, а – «по случаю»: у меня встреча с девушкой. В ожидании рассматриваю оживленную толчею москвичей и гостей столицы. Странно, если увидишь в людском потоке знакомого или ожидаемого человека, то он как бы «выныривает» из толпы и движется дальше независимо от окружения; но, по всей видимости, это психолого-оптический обман. Вот и моя собеседница вынырнула из людской пучины и золотой рыбкой приближалась к месту нашей встречи. Одета: по-моде-погоде… Накрапывал дождик, но зонтик открывать не хотелось, и она тоже была без зонта. Короткое приветствие – и вместе направились к трапезной. Еще одна необычность здешних мест – чувствуешь себя будто в гостях у хозяина Арбата, который знаком с художественными образами Пушкина, героями Окуджавы, покровительствует букинистам и малоизвестным художникам. Во время обеда и темы беседы какие-то необычные появляются, вроде подсказывает кто-то. Возник вопрос, скажем, по поводу отношений автора литературного произведения и его героя. Моя собеседница с завидной увлеченностью – не влияние ли это арбатской атмосферы? – «разрабатывала» тему, «заворачивая» ее в подарочную упаковку, видимо для меня. И трудно не поддаться и шарму девушки, и неожиданному подарку.
Но время вышло, видение исчезло – я проснулся, я дома: пора «выйти из приятного сумрака».
Миссия № 3
Прошло три года. Я учился на четвертом курсе физического факультета МГУ специализация – ядерная физика. Функция наблюдателя все эти годы не активировалась. Сдав летнюю сессию, я поехал с группой однокурсников в Крым, в Алушту, где находилось уже знакомое местечко под названием Голубовские камни. Располагалось оно на нейтральной полосе между территорией санатория «Кристалл» и морем. Здесь нас не беспокоили ни администрация санатория, ни пограничники, несмотря на то, что это была зона патрулирования.
Добравшись до Голубовских камней, я отправился в Алушту телеграфировать матери, что доехали благополучно. На почте меня ждала телеграмма с кодовым словом «Атлас» и с требованием срочно вылететь в Одессу, где меня встретят. Пришлось, сославшись на домашние дела, объявить друзьям о своем отъезде.
В Одессе меня встретил албанец. Он объяснил, что меня рекомендовали как специалиста по радиационной безопасности и я должен поработать (не бесплатно) в этом качестве. Я понял, что это начало очередной миссии, но в реальном времени. Мне была предоставлена свобода действий, и в то же время ощущался контроль над происходящим, что придавало необходимую уверенность. Мы отправились в одесский порт, на «кладбище» малоразмерных кораблей, на одном из них, с небольшой командой на борту, меня ожидала группа из четырех албанцев и англичанина. И тут я неожиданно будто вспомнил, что моя мать наполовину албанка и с малых лет учила меня албанскому языку, хотя «воспоминания» – действие механизма адаптации при выполнении миссии. Но, тем не менее, для общения выбрали английский.
Озадачили меня следующим: подобрать материалы для защиты при перевозке оборудования с радиоактивными источниками. Я попросил данные по активности источников, но их не было. Мне предоставили полтора десятка дозиметров японского производства, рулон трехмиллиметровой стали, как меня уверяли, – бористой. Я поинтересовался, где находятся радиоактивные источники и есть ли на них маркировка, так как она необходима для расчетов радиационной защиты. Получил ответ, что фотографии с маркировкой будут готовы завтра. Я предупредил своих работодателей, что имеющаяся сталь вряд ли бористая, поэтому требуется анализ, а параллельно надо искать свинцовые листы, для этого нужны деньги. Мне выдали пять тысяч долларов и выделили два дня для решения проблем. Я направился в хранилище радиоактивных отходов, расположенное в шестидесяти километрах от Одессы. Там узнал, что три дня назад были похищены тринадцать ритэгов, которые использовались в акватории порта как маяки. Я попросил продать десять свинцовых листов для лаборатории МГУ (письмо из университета, как оказалось, лежало у меня в кармане вместе с командировочным предписанием). Все было сделано быстро. Аргумент «оплата наличными» действовал безотказно. Листы погружены на грузовичок и отправлены в порт на указанный мной склад. Я же направился в Одесский политехнический, чтобы проверить сталь, предоставленную похитителями, на наличие бора. Оказался прав: бора не было и в помине, о чем мне выдали справку. Вечером привезли фото источников – это были пропавшие ритэги. Просчитал интегральную активность встроенных в ритэги радиоактивных источников, оказалось, что она составляет 10 миллионов кюри. Попади они «не в те руки», беда могла стать долголетней, ведь уже начали забывать о «грязной бомбе», а в данном случае опасность была реальной.
Следующим вечером на старом баркасе собрались основные игроки, чтобы выработать план действий. На пирсе стояли деревянные ящики под ритэги. Мне дали двое суток на установку радиационной защиты. С помощью выделенных мне помощников выполнили работу меньше чем за сутки. Погрузка на баркас осуществлялась мощным автокраном ночью. Через день груз должен быть доставлен на один из кораблей, стоящих на рейде Одессы. Допустить этого нельзя… Меня заперли в каюте без иллюминатора. Интуитивное чувство, что я действую не один, не покидало меня. Примерно через час мы остановились, стали слышны топот и выстрелы. Вскоре моя «темница» открылась, и вошел капитан 2-го ранга: «Свободен, студент, и большое тебе спасибо за выдержку». Мы вышли на палубу, и я увидел пришвартованную к борту нашего корабля подводную лодку, матросов с автоматами, моих «бизнесменов», «капитана корабля» в наручниках, команду, понуро сидящую на юте. По направлению к нам двигались два катера: «полиция» и «таможня». Так закончилась моя очередная миссия, и спустя сутки я вернулся к товарищам на Голубовские камни.
Код возврата № 3
Нерон, став императором Рима в 45 году, кроме примера жестокого правления оставил фразу о великом актере, в нем умершем, и приказал поджечь Рим. Давайте, с некоторой долей условности, считать этот факт моделью «властных проявлений». Далее: костры, отрубленные головы, колесование и прочие проявления утверждения власти. Но то были (как принято считать) жуткие времена. Время представляется, с точки зрения некоторых интерпретаторов истории, категорией несколько аморфной. Воспользуемся этим заблуждением – сэкономим время.
России войны не принесли ничего иного кроме своей сути (революции, смерть, разрушение, покалеченные души…) Пришли Новые Времена. Сделано колоссально много: индустриализация, коллективизация, БАМ, космос, Днепрогэс, Беломорканал, ледокол «Ленин» и т. д. Покорение природы? Проявление власти: чего над чем? Диктатура над кем? А где же тогда согласие, единодушие, гармония? Бедные, богатые – это кто? Власть разума, власть любви, хотя это и неслабый аргумент «во временах былых». Узурпация, завладение ресурсами, природными и иными не есть проявление власти? В данном случае время – лучший судья. Хотелось бы вспомнить о власти разума, величии творений искусства, техники. В природе существует гармония (я исключаю космические катаклизмы). Люди пренебрегают ею, погружаясь в жизненные проблемы. Но есть неподвластные категории: мысли людей, чувства, любовь, вера… Это основные тезисы лекции профессора из Питера, которая состоялась вчера у нас в МГУ Или я так воспринял сказанное гостем из северной столицы?.. После окончания лекции я подошел к профессору, чтобы задать вопрос, и был немало удивлен, когда он, взглянув на меня, вручил мне записку со словами «Атлас – завтра» и номером ячейки камеры хранения на Белорусском вокзале.
Миссия № 4
На вокзале, в автоматизированной камере хранения, меня ждала большая сумка, папка с документами и билет на поезд Москва-Минск на сегодня. Я двинулся к платформе, где уже стоял состав. До отправления оставалось полчаса. Билет был в СВ. В купе я оказался один, а это возможность ознакомиться с содержимым сумки и документами. В сумке обнаружилась полная экипировка майора артиллерии (полевая и повседневная форма). В предписании, завизированном начальником Генштаба Вооруженных Сил Российской Федерации, особо отмечалось, что мое участие в миссии согласовано с министром обороны Республики Беларусь. В восемь часов утра я был в Минске. Переодевшись в полевую форму, вышел на перрон. Меня встречали майор артиллерии Вооруженных Сил Беларуси и лейтенант. Поехали в гостиницу Министерства обороны, где мне предложили переодеться в повседневную форму и объявили, что я приглашен на обед заместителем начальника Генштаба МО Беларуси. У меня более двух часов свободного времени, и, надев повседневную форму, я вышел прогуляться по Минску. Поскольку ранее неоднократно бывал в Беларуси, я хорошо ориентировался в городе. Попадавшиеся навстречу военнослужащие приветствовали меня по уставу. Прошел до площади Победы, далее мимо цирка, оперного театра и вернулся в гостиницу. Принял душ и через полчаса был готов к выходу, и в это время раздался звонок телефона. К моему удивлению, женский голос сообщил, что внизу меня ожидает машина, и продиктовал ее номер. Выйдя из гостиницы, я увидел черный пежо с девушкой-лейтенантом за рулем. Поздоровался и услышал в ответ: «Лейтенант Чернова». Через десять минут автомобиль остановился у небольшого кафе с табличкой «Закрыто» на двери. В кафе был накрыт только один стол на четверых. Мы с лейтенантом сели за стол, через пару минут в кафе вошли двое: моложавый в штатском и майор, который встречал меня на вокзале. В штатском был заместитель начальника Генштаба генерал-майор А. И. Чёрный. Сделали заказ. Чёрный предупредил, что мне тоже надлежит быть в штатском. Теперь о миссии. Проблема в том, что из хранилища исчезла экспериментальная зенитная ракета «СС12», давно снятая с вооружения. В детали меня посвятит майор Станкевич. За обедом говорили о достопримечательностях Минска. Майор оказался грамотным артиллеристом-ракетчиком и приятным собеседником, неожиданно для меня обладающим чувством юмора. «Всё как в сказке, – начал Александр Станкевич свой рассказ. – Были назначены герои, предусматривались “злодеи”– “заморские” международные наблюдатели за выполнением соглашения по средствам ПВО, объявлены сроки возврата ракет России. Основное действие происходит в лесу, где расположен “Арсенал”. Ракета разобрана и подготовлена к транспортировке в Россию. Головная часть ракеты была упакована отдельно. Это и есть самая большая проблема – головная часть: в ней установлена экспериментальная система наведения, аналогичная установленным на современных ракетах». Майор продолжил: «Через две недели приезжают американцы, а у нас, сами понимаете… Президент приказал Министерству обороны разобраться с проблемой во взаимодействии с Министерством обороны России. Однако вам придется выступать как эксперту МАГАТЭ по радиационной безопасности, чтобы отвлечь от “ракетной тематики” на случай утечки информации. Все необходимое (одежда, дозиметры и др.) уже доставлено в ваш номер. Допуск для вас на объект “Арсенал” близ населенного пункта Колосово оформлен. Встречаемся через час на вокзале у пригородных касс. Поедем на электричке. Поверьте, вы нам нужны как человек, владеющий польским языком». (Для меня это было новостью, но я почувствовал, что это так, и даже стихи Адама Мицкевича вспомнил).
Электричка была полупустой (середина рабочего дня), и мы, беседуя о грибных местах в Беларуси, незаметно доехали до остановки «Колосово». Нас встретили, и через полчаса мы были на территории воинской части, где и находилось хранилище снятых с вооружения ракет ПВО. Командир части полковник А. Н. Ведерников пригласил в кабинет и предложил кофе, который оказался на удивление хорош. Полковник проинформировал, что сам факт исчезновения ракеты не обсуждается и что представители военной прокуратуры в плановом порядке проверяют инвентарные и другие документы. Это проводится каждый год, поэтому ни у кого не вызвало подозрения, что идет следствие. Опрашивались и военнослужащие, и гражданские специалисты, работающие в части. Ведерников сказал, что с представителями прокуратуры мы встретимся вечером. С полковником и майором направились осмотреть периметр части и склад ракет. В удаленном от строений месте я заметил, что два ряда колючей проволоки отличаются от остальных. Это было неожиданностью для командира, так как забор находился под напряжением в три тысячи вольт. Выяснили, что неделю назад на час отключали высоковольтную сеть для замены изоляторов. Вызвали электриков и часовых той смены. Когда я вошел к командиру, шла беседа с электриком, дежурившим в тот злополучный день. Взглянув на него, интуитивно понял, что он участник похищения ракеты и в кармане у него граната. Не говоря ни слова, я сдавил ему сонную артерию и посадил на пол. Командир и представитель от удивления раскрыли рты и застыли на месте, когда я вытащил из кармана «отдыхающего» гранату Ф-1.
Электрик признался, что нуждался в деньгах и об этом знали все в части. В один из праздничных дней, во время поездки в столицу, в ресторане познакомился с поляком. После хорошего застолья электрик пригласил нового приятеля в гости, в Колосово. Месяц спустя приятель объявился и предложил участвовать в похищении ракеты, посулив за это приличную сумму. В результате похитителей собралось четверо: два работника «Арсенала» и два поляка, которые работали по контракту на заготовке леса недалеко от границы. Конкретного места задержанный показать не мог, сказал только, что ракету спрятали в пограничной зоне, невдалеке от трассы вывоза заготовленного леса. Польские пограничники охотно выразили готовность помочь в поисках. И ракету, и головку действительно нашли в древесине, подготовленной к отправке в Польшу. На этом моя миссия завершилась.
Вернувшись домой, я активно включился в работу над дипломом – все-таки пятый, выпускной… На кафедре предложили подумать об аспирантуре: тема моего диплома пришлась по вкусу в одном из исследовательских институтов. Прошлые события отошли на второй план.
Прошло еще девять месяцев. Я довольно успешно окончил университет, остался на кафедре, поступил в аспирантуру. Казалось бы, все складывается, вот только тревожные сны посещают со странной периодичностью: раз в неделю, раз в месяц. Остались знания английского, албанского, польского – проверял… Нередко приходит чувство ожидания новых событий, иногда легкой грусти. Но надо жить дальше. Тем более что у меня появилась девушка, с которой мне интересно, и у нас серьезные мысли о совместном будущем, правда, ей учиться еще два года – хочет стать звездой отечественной журналистики. И все-таки в минуты одиночества вспоминаются эпизоды пережитого, и возникает ощущение, что впереди ждут новые приключения.