Предисловие
Какие ассоциации сегодня вызывает слово «ислам»? Зайдите в любой книжный магазин, и сразу же ваше внимание привлекут поистине пугающие заголовки, от которых перехватывает дыхание. Это изыскания журналистов, раскрывающих хитроумные террористические интриги и коварные планы. Наряду с этими неистребимыми образцами халтуры можно найти и более сдержанные по тону книги, авторы которых в снисходительно-менторском ключе повествуют о закате исламской цивилизации и предвещают апокалиптическое столкновение между исламом и Западом. Где-нибудь в уголке можно найти несколько академических исследований в области исламской теологии и истории, написанных нудным языком, пригодным разве что для школьного учебника. Возможно, там притаится даже парочка апологетических брошюр, написанных самими мусульманами для того, чтобы защитить ислам от нападок. Наконец, самым непостижимым образом, в этом углу можно обнаружить и пару переводов Корана – текста, оригинальный язык которого остается таинственной и не поддающейся прочтению вязью. Какую пользу может принести кому-либо все перечисленное?
Эта книга позиционируется в качестве полной альтернативы той литературе об исламе, которая на сегодня доступна [в США]. Она написана с позиций разумной симпатии к исламу на основе аналитического подхода к исламской религиозной традиции и к тем вызовам, с которыми сегодня сталкиваются мусульмане. Мое самое радикальное отступление от «конвенциональной мудрости» заключается в предложении перейти к нефундаменталистскому пониманию ислама.
И сложность, и важность этой задачи можно проиллюстрировать двумя событиями, которые произошли в 2002 году. Первое приключилось летом того года, когда я представил полную рукопись этой книги вниманию издателя, который изначально согласился опубликовать ее. К моему полнейшему изумлению, после значительного промедления издатель уведомил меня, что он не сможет выпустить в свет эту книгу. И это был не вопрос качества рукописи – напротив, дело было в личном отношении членов редколлегии, обусловленном событиями 11 сентября 2001 года. Мне сказали, что для некоторых редакторов крайне неприятна мысль об издании книги, которая могла бы послужить оправданию терроризма. Не станем уточнять, какое это было издательство. Что в этом инциденте наиболее примечательно – он наглядно продемонстрировал, что предубеждение в отношении ислама в обществе возросло до такой степени, что некоторые люди просто не могут выносить разговоров о нем.
Другой пример связан с программой Летних чтений в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилле, где я преподаю. Обычно такие мероприятия привлекают мало внимания, это всего лишь бесцеремонное посягательство на студенческие каникулы. В том году, однако же, оргкомитет пожелал выбрать какую-нибудь книгу, посвященную вопросам, возникшим после атак 11 сентября. Забраковав несколько увесистых томов по истории Ближнего Востока, книг о терроризме и им подобной литературы, они спросили меня, приемлемо ли посоветовать нашим студентам-первокурсникам прочитать перевод Корана. Я с энтузиазмом порекомендовал им труд Майкла Селла «Понимая Коран: ранние откровения», блестящий всеобъемлющий перевод, идеальный для знакомства с этим трудным и интересным текстом. Однако книга Селла не была предназначена для объяснения ментальности террористов, она всего лишь была призвана представить нашим студентам одну из наиболее влиятельных книг в мировой истории. Этот прецедент привлек внимание как в США, так и за рубежом, поскольку группа консервативных христиан из Вирджинии принялась нападать на Университет Северной Каролины, обвиняя нас в том, будто бы мы посягаем на свободу совести студентов, пытаясь обратить их в ислам. Члены законодательного собрания штата Северная Каролина отреагировали на нашу инициативу с яростью, приравняв ее к «поддержке исламских террористов». Хотя федеральные суды прекратили дело против нас, в результате чего более 2000 студентов получили возможность обсуждать эту книгу без каких-либо последствий для себя, сам этот эпизод с травлей университета только за то, что он посмел ознакомить учащихся с трудом об исламе, наглядно демонстрирует уровень страха и враждебности по отношению к книгам на эту тематику.
В этих обстоятельствах – когда издатели, религиозные группы и политики всячески противятся беспристрастному и объективному взгляду на ислам – становится до боли очевидным, что это именно та тема, в обсуждении которой мы все остро нуждаемся. Современные дискуссии об исламе в Америке и Европе в основном сводятся к журналистским сенсациям и идеологической войне. Хотя блестящие научные исследования, посвященные исламу, вполне доступны, очень часто они облечены в форму неудобоваримой прозы и похоронены в малоизвестных академических журналах. Книга «Следуя за Мухаммадом» представляет собой попытку прорвать завесу подозрительности и дезинформации; она предлагает читателям обрести независимое понимание тех ключевых тем и исторических выкладок, которые сегодня во всем мире будоражат умы мусульман, да и немусульман тоже.
Этот труд является плодом многолетних размышлений, преподавания и написания работ по исламской религии и культуре. Изначально я увлекся исламоведением благодаря случайному знакомству с персидской поэзией, которая создавалась великими суфиями (мусульманскими мистиками) – такими, как, например, Джалал ад-Дин Руми. И именно засилье невежества и непонимания того, что представляет собой ислам, в свое время натолкнуло меня на мысль, что изучение великой духовной и гуманистической суфийской традиции, воспринимаемой в качестве главного атрибута исламской мысли и практики, послужит наведению мостов над цивилизационной пропастью. Я до сих пор думаю, что это неплохая идея; однако спустя годы, к моему удивлению, я стал замечать, какой значительной популярностью Руми стал пользоваться в Америке – и все благодаря таким поэтам и переводчикам, как Колман Баркс и Роберт Блай. В процессе получения образования я выучил арабский, персидский и урду, а также получил степень доктора в области исламоведения. Я провел достаточно времени за границей – в частности, в Индии и Пакистане, также в качестве исследователя ездил в Иран и Турцию.
Как любой из американцев, принадлежащих к немногочисленной группе ученых-исламоведов, я обнаружил, что мои гуманистические цели все больше и больше расходятся с политической повесткой дня. Так, осенью 1978 года я уже забронировал авиабилеты в Тегеран, чтобы работать там над диссертацией, но иранская революция спутала мои планы, и вместо этого я поехал в Индию. В 1985 году я получил грант на изучение исламской цивилизации по программе Фулбрайта, но кто-то в индийском правительстве посчитал, что мои исследования по средневековому суфизму слишком сомнительны, чтобы мне дали визу. В результате я вместе со своей семьей провел чудесный год в Пакистане. Точно так же: я только-только завершил свое исследование в Стамбуле, когда в 1990 году Ирак вторгся в Кувейт. Осенью 1998 года я был вынужден отложить свою научную командировку в Пакистан, ибо американское правительство нанесло бомбовые удары по Судану и Афганистану в отместку за подрыв посольств в Восточной Африке. И мне пришлось начать работу над этой прекрасной книгой в Севилье, в одном из центров мавританской культуры, как раз когда прогремели на весь мир теракты 11 сентября.
Просветительская задача, стоящая перед специалистами-исламоведами, грандиозна. С одной стороны, в Европе и Америке царит чудовищное незнание ислама и недоверие к нему, в значительной степени обусловленное произошедшей в 2001 году трагедией. С другой стороны, в мусульманских странах действительно орудуют экстремисты, использующие исламскую риторику для оправдания насильственных акций против населения. Заложниками этой конфронтации стали миллионы ныне живущих мусульман, ставших аутсайдерами в западном мире и при этом не разделяющих идеологию Усамы бин Ладена. Те из нас, кто изучал текст Корана, произведения гениальных поэтов и историю исламской цивилизации, очень остро чувствуют ту степень искажения исламских понятий, которому их подвергли сторонники террористических методов. Вы можете себе представить, насколько более болезненно это ощущает большинство мусульман, осуждающих террор и при этом страдающих от неоколониального давления на их страны?
Несмотря на все эти экстраординарные вызовы, задача исламоведения также может быть определена в качестве программы-минимум. В 1992 году я был участником семинара, посвященного образу ислама в Америке. Просветительская цель, которую мы в итоге выработали, была предельно проста: убедить американцев в том, что мусульмане – это люди. Эта миссия может показаться до абсурдного примитивной, однако именно исламская религия остается тем феноменом, по отношению к которому даже образованные люди не устают демонстрировать собственную предубежденность и враждебность. Десятью годами позже на семинаре, где обсуждались острые проблемы исламоведения, мы пришли к тем же выводам, только сформулировали их более четко: гуманизировать образ мусульман в глазах немусульман. В первой главе я рассмотрю в деталях природу исламофобии, но пока отмечу: меня все еще изумляет, что умные, казалось бы, люди с легкостью верят, будто все мусульмане склонны к насилию или что все мусульманки по определению угнетены, однако они не могут даже помыслить о том, чтобы высказать аналогичное стереотипное мнение о куда более малочисленных группах населения, будь то евреи или чернокожие. Этот зашкаливающий негатив в отношении мусульман очень бросается в глаза, и хотя он не основывается ни на личном опыте, ни на изучении феномена, средства массовой информации и популярная культура каждый день неустанно подпитывают исламофобию.
Доводы, которые приводятся в этой книге, призваны побудить читателя по-новому взглянуть на ислам, критически и независимо оценить доступную информацию о нем. В моих предыдущих книгах я разработал метод объяснения незнакомых религиозных феноменов, избегая специальной терминологии, принятой в научных кругах. Я верю, что писать ясно и просто – так, чтобы увлечь читателя предметом исследования – возможно. Этого нельзя добиться при помощи менторски-безапелляционных суждений – читателю необходимо объяснить спорные моменты и показать, что, собственно, находится на кону. Я черпаю разнообразные смыслы и сравнения из исследований в области религии и исторического контекста. Рассматривая предмет через призму религиоведения, я обращаю особое внимание на важную роль современного христианства – в частности, протестантской мысли – в формировании современных представлений об исламе. Следы этих интерпретаций можно обнаружить в трудах немусульманских европейских и американских экспертов в области ислама (так называемых востоковедов), и они также всплывают в работах сегодняшних мусульманских авторов и критиков. Уделяя внимание историческому контексту, я выявляю политические, экономические и социальные факторы, формирующие подоплеку тех феноменов, которые принято считать сугубо религиозными.
Используя эти методы, я изначально предполагал, что в этой книге будут рассматриваться преимущественно основные исламские религиозные понятия, с акцентом на мало понятую роль пророка Мухаммада (С), представляющего собой центральную фигуру, на которой сконцентрирована исламская религиозность. И это все еще остается основой данной книги. Последствия терактов 11 сентября, однако, привели к формированию такой атмосферы, в которой мы не можем больше игнорировать проблему религиозной и цивилизационной конфронтации, упомянутой выше, и для многих людей путь конфронтации представляется единственно возможным, стоит только им услышать об исламе. Этот нюанс заставил меня внести в книгу главное изменение – высветить, насколько наши представления о религии в последнее время стали выстраиваться исходя из идеи соревнования и конфронтации, в то время как сама эта концепция религии, в своей основе являющаяся империалистической, остается неисследованной.
В частности, необходимо объяснить, каким образом взаимодействуют религия и история, ибо СМИ создают такую картину, будто бы принимать во внимание стоит лишь текущий момент. Поток рекламы и развлекательных программ, изливающийся на нас ежедневно, способствует забвению прошлого, и нам кажется, будто бы современные идеологии вечны и существовали в таком виде всегда. Знание прошлого, тем не менее, может стать важным средством освобождения от тирании господствующего ныне общественного мнения. Слова и концепты не вырастают сами, как листья на деревьях; они изобретаются в конкретных целях, и история, в которой фиксируется перемена значений этих слов, проливает свет на критические моменты, сформировавшие наш мир. Знание о происхождении и трансформации слов позволяет нам определять, какие из их значений для нас приемлемы и под какими из целей, обозначенных нашими предками, мы все еще подписываемся. Рассматривая религию через призму истории, можно обнаружить, что за кажущимся органично слитым воедино конгломератом религиозных концептов скрываются горячие дебаты и существенные различия, признаки неустранимого плюрализма, в силу которого каждая религиозная традиция рисует перед нами разнообразные перспективы. И хотя очень заманчиво слушать голоса, которые не допускающим возражений тоном полностью оправдывают или огульно осуждают все, что угодно, если мы польстимся на это, то подобный путь чреват для нас лишь обретением предвзятости и ангажированности. Я предлагаю читателю вместо того, чтобы впадать в этот нездоровый раж, открыть для себя, насколько богата исламская религиозная традиция и какие разнообразные перемены она претерпевала на протяжении истории.
Эта книга вовсе не является апологией ислама в попытке защитить его от любой критики; я сам не мусульманин, и я не предлагаю делать какие-то преференции в пользу чего бы то ни было. Эта книга зиждется на предположении, что мусульмане являются людьми – в том смысле, что у них есть своя история, что они живут в разных социальных и исторических условиях в зависимости от класса[22], к которому они принадлежат, национальности, пола и прочих факторов, которые точно так же формируют любого другого человека. На базовом уровне я чувствую необходимость привести этот довод просто в силу того, что за многие годы [изучения ислама] у меня сложились личные человеческие отношения с мусульманами – людьми, которые приглашали меня к себе домой, знакомили меня со своими семьями. Хотя много лет назад я определял свою профессиональную задачу как ознакомление немусульман с чужой культурой, растущее мусульманское присутствие в Америке и Европе сформировало новую аудиторию, для которой очень важно понять, что значит быть мусульманином сегодня. Мусульмане составляют примерно четверть человечества, и похоже, что это соотношение не изменится. Поэтому немусульманам необходимо принять как факт, что ислам является частью нашего общего человеческого бытия. Также [неоспоримым] фактом является то, что мусульманам, не удовлетворенным безапелляционными авторитарными оценками, нужно принять как историю своих предков, так и историю современного мира. Эта книга адресована обеим аудиториям [и мусульманской, и неисламской] в большей степени, нежели ученым, и она носит скорее иллюстративный и провоцирующий, нежели всеобъемлющий и исчерпывающий характер.
Базовый метод, использованный в этой книге, можно назвать дескриптивным и интерпретационным. Я намерен ознакомить читателя с основными концептами и вопросами, которые помогут ему понять сущность тех дискуссий, которые сегодня разворачиваются вокруг ислама. Я не желаю отдавать предпочтение какой-либо из существующих позиций, напротив, мой подход основывается на исследовании религии и исторического контекста через призму критического анализа. Как я уже пояснил выше, религиозные притязания не имеют для меня абсолютной ценности, а апелляция к авторитетному мнению не позволяет нивелировать рациональные аргументы или игнорировать историю. В противовес этому всё должно оцениваться через призму исторического контекста, который доступен для обсуждения каждому, независимо от того, мусульманин он или нет, и от того, какова его идейная платформа и исходные взгляды.
Чтобы сделать книгу более доступной, я написал ее в форме эссе, лишь слегка утяжеленного примечаниями, смысл которых в том, чтобы снабдить книгу необходимым указателем дополнительных ресурсов, включая материалы из Интернета. За последние годы я сделал открытие, что интернет-ресурсы все больше и больше предоставляют возможность ознакомиться с удивительно ценными материалами, посвященными исламу, которые ранее среднестатистический читатель отыскать не имел практически никакой возможности. Чтобы не быть голословным, я создал веб-сайт (www.unc.edu/cerst/islam.htm), где собрал все интернет-ссылки, упомянутые в данной книге, и их список будет постоянно обновляться в связи с ростом количества этих ресурсов. Дополнения и предложения со стороны читателей будут только приветствоваться.
Поскольку данная книга нацелена прежде всего на демонстрацию человечного облика ислама, такая задача достижима только за счет срывания завес невежества, которые в течение многих веков делали предмет нашего исследования недоступным для умов европейцев и американцев. Реконструкция любого подобия честной, беспристрастной картины неразрывно связана с двумя мыслительными процессами: во-первых, это отказ от мультяшных представлений, формирующих наше сегодняшнее восприятие ислама, благодаря чему мусульмане в наших глазах приобретут человеческую сложность в трехмерном формате; и, во-вторых, это оживление нашей коллективной памяти и избавление от избирательной амнезии, в силу которой мы забыли о таких явлениях нашего недалекого прошлого, как колониализм. Метод, который я использую, – это метод конкретных примеров из человеческой жизни, которые побудят читателя сконструировать нарратив, проливающий свет на то, как такие вещи могли произойти. Таким образом, читатель соучаствует в творческом акте, формируя новое представление об огромной группе людей, чей образ был демонизирован. Читателю не стоит думать, однако же, что я осуждаю его или ее за те предрассудки, которые мы унаследовали. Некоторые аудитории, которым я представил данный анализ, прореагировали на него с удивлением, попутно отмечая, что у них не было ровным счетом никакого представления об исламе, что это был гигантский пробел в их головах. Отмечая, что такая реакция является неподдельной, я, тем не менее, хочу указать на то, что подобное восприятие собственной позиции евро-американской аудиторией входит в клинч с актуальной историей взаимодействия наших предков с миром ислама. Понять, что у ислама человеческое лицо, – также значит лучше познать самих себя.
Необходимо и одно заключительное примечание: я ненавижу учебники. В течение последних двадцати лет я старался избегать использования общепринятых учебников на моих семинарах по религиоведению, ибо они обычно предлагают студентом примитивные и безапелляционные умозаключения касательно предмета исследования. Религия же – это сложный феномен, поэтому я предпочитаю, чтобы у студентов возникали творческие сомнения и вопросы, вместо того чтобы заставлять их зубрить простые ответы в надежде сдать экзамен. Я последовательно разочаровывался во всех учебниках по исламу, начиная с книги Х.А.Р. Гибба, неудачно названной «Магометанством» (в ее первой версии, опубликованной в 1947 году и до сих пор переиздающейся; в последующих изданиях она все же была, наконец, переименована в «Ислам»). Хотя эта книга являлась в некотором смысле искусно сделанным конспектом, она задала некий шаблон для последующих учебников по исламу, в которых использовалось разбиение на темы, заимствованное у средневековых суннитских богословов. К этой схеме, служащей отражением классической ангажированности научного востоковедения, последнее добавило еще и дополнительную главу, посвященную новейшей истории исламского мира. Основные вариации выкладок на эту тему сводятся к описанию современных реформистских и фундаменталистских интерпретаций ислама, которые воспринимаются авторами этих учебников в качестве идеологического мейнстрима.
Взамен этого я предлагаю интерпретирующее эссе, в котором содержится попытка увидеть корни современного положения в истории исламской религии; при этом я уделяю внимание основным дискуссиям, отражающим широкий спектр подходов и мнений в рамках самой [исламской] религии. В то же время я желаю пролить свет на отношение к мусульманам со стороны европейцев и американцев, сформировавшееся в колониальную и постколониальную эпохи. Короче говоря, эта книга была написана, чтобы побудить мусульман и немусульман к общению в том мире, который они унаследовали по привычке.
Первая глава книги включает в себя обзор истории ислама как части современного мира на протяжении последних двух столетий, включая анализ исламофобских настроений начиная с эпохи средневековья и вплоть до сегодняшнего дня. Вторая глава посвящена истории термина «религия», значение которого менялось от эпохи раннего христианства до начала колониальной эры. Этот анализ позволит обрести свежий взгляд на то, как ислам понимался учеными, какое определение ему дают национальные государства и государственные бюрократии и как мусульмане сами воспринимают его через призму своей собственной терминологии.
Третья глава – «Сакральные источники ислама» – начинается с описания жизни пророка Мухаммада (С), за которым следует обзор структуры и содержания Корана. Не ставя себе задачи представить каждый отдельный факт в деталях, в своей интерпретации я стремился обозначить особую роль пророка Мухаммада (С) в формировании исламского религиозного сознания. Эта глава также дает возможность переосмыслить ту полемику, которая в международном масштабе разворачивается вокруг Корана с подачи «желтых» авторов и журналистов.
Четвертая глава – «Этика и жизнь в мире» – открывается широким обзором исламской религиозной этики на основе как анализа авторитетных текстов, так и философского исследования. От констатации ключевого влияния греческой философской этики на исламскую мысль я перехожу к теме трансформации этического мышления [мусульман] в эпоху европейского колониального господства. За этим следует освещение основополагающих этических проблем, включая концепцию исламского государства, либеральную исламскую мысль, тендерные вопросы и проблему покрытия (хиджаба), а также отношения ислама с наукой.
Пятая глава – «Духовность на практике» – посвящена исследованию духовности и мистицизма в суфийской и шиитской традициях, с особым вниманием к роли суфийских святых и шиитских Имамов (А) как духовных вождей и посредников; обратная реакция в виде ваххабитского отрицания института святых также становится предметом обсуждения. Эта глава также вопрошает о характере исламского искусства, включая сакральное искусство, светское искусство, затрагивающее религиозные темы, исламское искусство, адресованное немусульманам, и фантазии на исламскую тематику, нашедшие отражение в картинах европейских ценителей Востока.
Завершает книгу глаза «Переосмысление ислама в двадцать первом веке», посвященная тому, как идеология и технологии постепенно видоизменяют восприятие исламской религиозной традиции как мусульманами, так и теми, кто ими не является. На протяжении всего исследования Пророк Мухаммад (С) предстает в качестве ключевой фигуры, придающей исламскому религиозному опыту его отличительные черты.
Работа над этой книгой была бы невозможна без постоянного многоуровневого взаимодействия со студентами на занятиях по исламоведению в течение последних двадцати лет; отчасти я пишу эту книгу в соавторстве с ними, они – мои доверенные в деле обогащения нашего знания в этой области в будущем. В частности, я хотел бы выразить признательность студентам, принимавшим участие в двух семинарах по исламу, проходивших первые два года в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилле, а также студентам магистратуры – Филипу Хассетту, Карен Руффл и Питеру Райту, ибо в 2001–2002 гг. все они помогали мне в работе над многими темами из этой книги.
Я выражаю особую благодарность Элайн Мейснер и редакции издательства Университета Северной Каролины, которые расценили эту книгу как вклад в академическую науку и в развитие общественной полемики. Я лично очень ценю то, что в 1975 году издательство УСК выпустило в свет одну из важнейших книг по исламоведению, когда-либо изданных в Америке, – труд моего бывшего учителя Аннемари Шиммель (ум. 2003) «Мистические измерения ислама». Эту книгу я также посвящаю ей, и мне очень жаль, что она не дожила до того момента, чтобы увидеть ее.
В заключение я хочу поблагодарить моих коллег в области исламоведения и смежных дисциплин, которые заставляли меня постоянно сталкиваться с новыми вызовами и помогали мне приблизиться к новым граням понимания предмета, вокруг исследования которого мы бились на протяжении многих лет. Особенную благодарность я хочу выразить тем людям, с которыми я теснейшим образом сотрудничал здесь, в Северной Каролине, из Университета Северной Каролины (Эдварду Кёртису, Барту Эрману, Чарльзу Курзману, Джеймсу Пикоку, Шантану Пхукан, Саре Шилдс и Томасу Твиду), Университета Дьюка (Мириам Кук, Катрин Эвинг, Брюсу Лоуренсу и Эбрахиму Мусе) и Государственного Университета Северной Каролины (Дэвиду Гилмартину, Акраму Хатеру и Тони Стюарту), а также Ричарду Мартину (Университет Эмори), Брэннону Уилеру (Вашингтонский университет), Мухаммаду Касиму Заману (Брауновский университет), Ф. Кангюзель Зульфикар и Тахиру Андраби (колледж Помона). Некоторые анонимные рецензенты этой рукописи, а также Майкл Селлс (колледж Хаверфорж) и Фарнс Робинсон (колледж Ройял-Холлоуэй, Лондонский университет) выступили с весьма ценными замечаниями. Особую признательность и благодарность я выражаю пакистанскому мастеру каллиграфии Рашиду Батту (www.RasheedButt.com), который любезно предложил мне снабдить каждую главу арабским эпиграфом, а также знаком хилйа в главе 3. И, как всегда, спасибо моей жене Джудит Эрнст за ее терпение, способность воодушевить и здоровый критицизм.