Это все мои дети, доктор
– Это всё мои дети, доктор. Маленькие засранцы. Я с ними больше не справляюсь. С этим надо что-то делать. Коннора, моего младшего, на днях привела домой полиция.
– А сколько Коннору?
– Три года.
Я напряг мозги, пытаясь понять, что такого мог натворить трехлетний ребенок, чтобы у него появились проблемы с полицией.
– Они застукали его, когда он засовывал мусор в соседские почтовые ящики.
– А он был один на улице? – поинтересовался я недоверчиво.
– Нет, что вы, доктор, вместе с ним были Брэдли и Кайли, но они-то и велели ему так сделать.
Пролистав карточку пациентки, я обнаруживаю, что старшим детям – Брэдли и Кайли – шесть и семь лет соответственно.
Их мать Керри вообще-то очень приятная особа. Типичная представительница бедного квартала. Ей всего двадцать пять, но у нее уже трое детей от трех разных мужчин, каждого из которых и след простыл. Ей приходится непросто, и поддержать ее практически некому. Она искренне желает своим детям самого лучшего и всего-навсего просит о помощи.
К несчастью для нее, все мои знания о детском поведении почерпнуты из нескольких серий «Суперняни», которые я случайно посмотрел по телевизору. Строгостью я не отличаюсь, и если учесть, что мой кот сел мне на шею, то станет ясно: в вопросах дисциплины я не лучший советчик.
– Думаю, у него этот… СДВГ. Ну знаете, когда дети ведут себя паршиво, но все из-за того, что у них в мозге какие-то неправильные химические реакции и все такое.
Я встречал немало родителей, у чьих детей диагностировали синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Я не отрицаю существование СДВГ, но полагаю, что в последние годы этот диагноз ставят гораздо чаще, чем нужно. Главные симптомы – плохая концентрация внимания и невнимательность: ребенок постоянно отвлекается и не слушает, что ему говорят. Пожалуй, я мог бы убедить себя, что у Коннора есть эти симптомы, но не уверен, что они связаны с химическими процессами у него в мозгу. Наверное, некоторые дети более предрасположены к развитию СДВГ, чем другие, но в большинстве случаев виной всему скорее родительское воспитание, а не нарушение работы мозга.
Я не собираюсь направлять детей Керри к детскому психиатру. Очередь слишком длинная, к тому же я не хочу, чтобы на детей навесили ярлык психически больных. Я слышал, что одна социальная работница проводит для местных родителей индивидуальные и групповые занятия по вопросам воспитания детей. Как раз то, что Керри нужно.
Родителям нравится диагноз СДВГ, потому что он оправдывает плохое поведение детей. Те носятся по моему кабинету, копаются в контейнере для утилизации игл и используют офтальмоскоп вместо молотка. Мама с папой даже не пытаются их остановить, а вместо этого говорят: «Простите, док. Это всё СДВГ. Мы ничего не можем с этим поделать… химические реакции в мозге и все такое».
Две недели спустя Керри приходит ко мне на прием, чтобы рассказать, как все прошло.
– Мне очень понравилась наша соцработница. Она сказала, что я не должна называть детей маленькими засранцами и что они на самом деле хорошие, только с проблемами в поведении.
Она рассказала, что начала поощрять хорошее поведение, устанавливать границы дозволенного и систематически следить за их соблюдением, а за непослушание ставить детей в угол. Погодите секунду, но ведь всему этому ее мог научить и я. Должно быть, местный специалист по вопросам воспитания смотрела те же серии «Суперняни», что и я.