Глава шестая
Трудный разговор
5 декабря
Бесконечный парк, газоны в облетевшей листве и белесая дымка дождя – картина навевала меланхолию. И так тошно, а тут ещё и природа грусти добавляет. Граф Кочубей отвернулся от окна и взглянул на свой портфель. Убрать вещи или оставить? Ситуация казалась очень скользкой. Виктор Павлович не зря обратился к императрице-матери. Отношения августейших супругов не ладились так давно, что предсказать ответ императора на обвинение в адрес Елизаветы Алексеевны не составляло труда: он разведётся с супругой и отправит бедняжку домой к матери. А потом что? Княгиню Нарышкину на трон?
«Упаси Бог от такой напасти, – ужаснулся граф и перекрестился. – Только панны нам в императрицах и не хватало. Тогда вся Польша тут кормиться будет!»
Возможно, он преувеличивал, но Нарышкину граф не любил (в чем, впрочем, был совсем не одинок), дама сия оказалась на редкость легкомысленной, да и, честно сказать, недалекой и никак не могла равняться с умницей Елизаветой Алексеевной. Пока у царской четы сохранялось текущее статус-кво, оставалась надежда на примирение, тем более что ни для кого не было секретом, как Елизавета Алексеевна жаждет воссоединения с мужем.
«Неужели такая женщина могла решиться на приворот? – в очередной раз спросил себя Кочубей. Он вспомнил тонкое, почти прозрачное лицо императрицы, на котором остались одни грустные голубые глаза, и сразу же отверг эту мысль. – Нет, это невозможно! Только не она».
Впрочем, догадки и домыслы были ему не по чину, его оружие – сведения, улики и доказательства. Кочубей покрутил в руках кольцо с горящей в огне бабочкой, кинул его в портфель, а потом сгреб и остальное. Тут стукнула дверь, и в кабинет вошла хрупкая дама в лиловом платье. Уже немолодая – скорее всего, под сорок – она казалась простой и милой. У плеча на голубой ленте поблескивал бриллиантами шифр – фрейлина… Граф давно знал Орлову, и для него не было тайной, что императрица поручает этой даме самые деликатные дела. Орлова улыбнулась, и её умные голубые глаза потеплели.
– Здравствуйте, Виктор Павлович! Государыня сказала, что вы хотите ввести меня в курс какого-то дела.
Без лишних слов прошла она к столу, села в кресло, где прежде сидела императрица, и сказала:
– Я слушаю…
Кочубей на мгновение задумался. С чего же начать? Наверное, следовало рассказать о мадам Клариссе. Он так и сделал:
– Дело в том, Агата Андреевна, что на Охте нашли убитой одну француженку. Дама сия была особой сомнительной. Лет десять назад приехала вроде бы в гувернантки, но осела в столице и устроила здесь… – Кочубей вновь, как и с императрицей, запнулся (дамы всё-таки), но закончил: – В общем, её заведение предназначалось для женщин.
Орлова даже бровью не повела, и граф так и не понял, разгадала ли она его намёк. Впрочем, сейчас это было не так важно, и он перешёл к главному:
– Есть в этом деле ещё одна деталь – мадам Кларисса практиковала чёрную магию: ворожбу, порчу, привороты всякие. Брала дорого, но говорят, что результат гарантировала.
– Кто говорит? – уточнила Орлова, и граф удивился:
– В каком смысле?
– Кто сказал, что она гарантировала результат?
– Полиция нашла двух служанок – девицы у неё работали. Они-то и сказали. Девиц сразу после убийства арестовали, но их пришлось отпустить: они показания дали, где были во время совершения преступления. Выяснилось, что обе ездили в имение Грузино ублажать аракчеевскую метрессу.
Кочубей, смутившись, замолчал, но фрейлина осталась невозмутимой. Напомнила:
– Я перебила вас, простите. Вы говорили, что Кларисса занималась ворожбой и преуспевала в этом.
– Да! Девицы эти, кстати, обе француженки, показали, что желающих воспользоваться её услугами было хоть отбавляй, и, понятное дело, заговоры делались на мужчин. Вы в этом разбираетесь, Агата Андреевна?
Фрейлина мягко улыбнулась, теперь в её глазах запрыгали смешинки.
– Я думаю, бывший министр внутренних дел знает, что я гадаю на картах Таро.
Орлова попала в точку. Кочубею было известно о привычке Марии Фёдоровны в сложных ситуациях прибегать к картам, и делала она это с помощью Орловой, вот только узнал он об этом не из донесений, а от собственной жены – статс-дамы вдовствующей императрицы. Впрочем, делиться своими мыслями с фрейлиной-шутницей Виктор Павлович не собирался и поспешил вернуться к делу:
– Вы уж, Агата Андреевна, будьте великодушны, возьмите эту шараду на себя. Честно сказать, я в такую чушь, как заговоры, совсем не верю. Однако это дела не меняет – Клариссу всё равно убили.
– Как это случилось?
– Зарубили топором… Как будто убийца обезумел. Охтинский частный пристав высказал предположение, что ударов нанесли больше десятка: на месте головы осталось кровавое месиво.
Фрейлина явно насторожилась.
– Тогда как вы узнали, что убили именно Клариссу?
– По волосам (она красила их в цвет апельсина) и по большому родимому пятну на лопатке. Обе девицы показали, что оно у неё есть, вытянутой формы, тёмно-малиновое.
Орлова задумчиво кивнула, и граф продолжил:
– Убитую нашли рядом со столом с оплывшими ритуальными свечами, из чего я делаю вывод, что убила её одна из заказчиц. Я не сомневаюсь, что убийца – женщина. Может, ей ворожба не помогла и она пришла требовать возвращения оплаты. Кларисса не согласилась, слово за слово…
– Тогда топор к приходу убийцы должен был лежать в комнате, что маловероятно, а если орудие убийства принесли с собой, это уже не похоже на умопомрачение во время ссоры, – заметила фрейлина и уточнила: – Где полиция нашла топор?
– В том-то и дело, что он на месте преступления не найден. Убийца унесла его с собой или спрятала где-то снаружи. В доме топора нет.
– Вы абсолютно уверены, что убийца – женщина? – уточнила Орлова и добавила: – И, кстати, если орудие убийства не нашли, почему вы решили, что это именно топор?
– По форме ран! Их мог оставить именно топор, а что до пола убийцы, так тут и думать нечего: покойница впускала к себе лишь дам.
– А мужчин в её окружении совсем не было? Кто ей дрова колол, печи топил?
Кочубей поздравил себя с такой помощницей – цепкая и рассуждает чётко.
– С домашними делами женщины сами справлялись, а вместо дров они уголь покупали.
– Вы правы в том, что множество беспорядочных ударов, скорее, нанесла бы женщина. Мужчина уверен в своей силе, он бьет и смотрит на результат, а женщина, только начав, станет бить, не разбирая, – признала Орлова. – Впрочем, женщины тоже разные бывают, иные – хладнокровнее любого мужчины. К тому же не нужно исключать, что вам отводят глаза – хотят навести на ложный след, вот и выдают мужчину за женщину.
Фрейлина всё время отвлекала Кочубея, не давая перейти к главному, и граф стал потихоньку раздражаться.
– Это всё мелочи, Агата Андреевна, – сказал он. – Проломили голову сомнительной француженке… Да разве я стал бы из-за этого государыню беспокоить? Дело вот в этом!
Кочубей открыл портфель и вновь выложил на стол пудреницу и зеркало, а потом кольца. Орлова внимательно их осмотрела. Наконец спросила:
– Где вы нашли вещи Елизаветы Алексеевны?
– В ящике того стола, на котором стояли оплывшие ритуальные свечи.
– А кольцо Струдзы?
– Там же, – отозвался Кочубей и уточнил: – Откуда вы знаете, что кольцо принадлежит именно ей?
– Я была в Вене, когда Струдза его получила в подарок от графа Каподистрии, а поскольку пара сразу же расторгла помолвку, то это кольцо наделало много шума.
Орлова взяла в руки тонкий золотой ободок с сапфировой бабочкой и повернула его к свету. Рубины сверкнули красным огнем. Фрейлина с отвращением отбросила кольцо.
– Даже жутко, – сказала она. – Только мужчина мог быть так жесток, придумав подобную гадость. А всего-то дело в уязвлённом самолюбии. Впрочем, это не важно… – Орлова задумалась, а потом спросила: – Полиция обнаружила деньги и другие ценности?
– Нет, всё исчезло.
– А вот эти вещи лежали в ящике стола, можно сказать, на самом виду?
– Именно так, – подтвердил Кочубей. – Очень смахивает на подставные улики.
– И вы хотите, чтобы я, не поднимая шума, понаблюдала за Роксаной? – осведомилась Орлова.
Граф поправил ее:
– Нет, Агата Андреевна, не только. Дело гораздо серьёзнее. Все знают, что Роксана – доверенная фрейлина императрицы Елизаветы. Вы же понимаете, что Струдза могла действовать по её наущению… Отношения между государыней и её супругом оставляют желать лучшего. Возможно, что императрица от отчаяния могла пойти на крайние меры…
Кочубей никак не мог решиться назвать вещи своими именами, а фрейлина не хотела ему помогать. Её лицо посуровело, и улыбка больше не играла в глазах. Молчание становилось всё тягостнее, и Кочубею показалось, что он выглядит нашкодившим мальчишкой. Наконец Орлова соизволила произнести:
– Я давно знаю её императорское величество. Елизавета Алексеевна скорее умрёт, чем причинит вред своему супругу. К тому же императрица, хоть и отдаёт свои личные деньги на благие дела, но не настолько стеснена в средствах, чтобы расплачиваться за ворожбу кольцами и пудреницей.
Граф повеселел: в этой опасной ситуации у него появился настоящий союзник. Теперь осталось добиться того, чтобы Орлова взялась за это дело.
– Вы поможете мне, Агата Андреевна? Я ведь дров наломаю, если сам к императрице полезу.
Но фрейлина мириться не спешила. Спросила иронично:
– Так чего же вы от меня хотите? Чтобы я нашла при дворе убийцу этой француженки или чтобы выяснила, кто и на кого заказал приворот?
Да уж, не в бровь, а в глаз! Язык у Орловой оказался змеиным, но деваться Виктору Павловичу было некуда, и он сдался:
– Мне будет достаточно подтверждения, что ни императрица, ни дамы из её окружения не совершали ворожбы против государя.
Орлова явственно хмыкнула:
– Тогда уж «за»! – Увидев непонимание в глазах графа, она засмеялась: – Мужчину привораживают к себе, какое уж тогда «против»…
– Ну, вы меня поняли! – рассердился Кочубей и строго напомнил: – Однако вы так и не ответили на моё предложение.
– Разве? – удивилась Орлова. – Знаете, Виктор Павлович, давайте сделаем так…
Фрейлина принялась излагать свой план. Раздражение и обида Кочубея постепенно растаяли, и вскоре он покинул Павловск в прекраснейшем расположении духа, а Орлова отправилась собирать вещи (она перебиралась в Зимний дворец). Уезжая, граф сказал главное: сроку у них – всего неделя.
«С чего же начать? – спросила себя Агата Андреевна, устроившись на подушках дворцовой кареты. – Я же вчера видела всех подозреваемых на балу у Лавалей. Там ещё случилось что-то особенное, связанное с фрейлинами».
Она попыталась вспомнить вчерашнее происшествие, вызывая в памяти лица фрейлин. Струдза так и простояла весь вечер рядом с Елизаветой Алексеевной, а вот княжна Туркестанова и некрасивая камер-фрейлина нашли себе кавалеров. Варвара танцевала с молодым Голицыным, но кто же пригласил Сикорскую? В памяти всплыли светлые волосы и породистое лицо. Кем был этот щеголеватый красавец?..
За окном экипажа поплыли улицы российской столицы. Хорошо, что добрались засветло: надо ещё многое успеть, времени-то – совсем в обрез.