Глава 3
− Просыпайся.
Зафар пристально разглядывал свернувшуюся клубочком женщину.
Солнце уже поднималось над горами, нагревая воздух. Слишком глубоко вздохнув, даже с утра можно было сжечь легкие, а о том, чтобы куда-то ехать под испепеляющим полуденным солнцем, и речи быть не могло. Зафар собирался быстро добраться до оазиса, переждать жару, а затем уже двигаться к городу.
Проводить еще одну ночь в обществе хрупкой дрожащей женщины посреди пустыни у него не было ни малейшего желания. И ему нужно хорошо выспаться, а спать рядом с кем бы то ни было он просто не в состоянии.
К тому же она явно слишком нежна и бледна для жизни в пустыне. Розоватая кожа, совсем светлые и едва ли не белые волосы, бледно-голубые глаза… В пустыне таким не место. Всего несколько дней, и она просто сгорит заживо.
Она наконец-то пошевелилась и моргнула.
− Я… − начала она, а затем резко села. − Так это был не сон…
− К сожалению, нет. Только ты говоришь обо мне или о похищении? А то мне почему-то кажется, что мое общество гораздо приятнее шайки бандитов.
− О похищении в целом. Обо всем случившемся. − Поморщившись, она потерла спину. − Какая же здесь жесткая земля. У меня теперь все тело болит.
− Сочувствую, наверное, тебе стоило попросить Творца предоставить тебе ложе помягче.
− Понятно, ты считаешь меня какой-то дурочкой. Взбалмошной, капризной и еще что-нибудь в этом духе. − Она провела рукой по волосам, и ее пальцы сразу же запутались в прядях. Интересно, когда она в последний раз причесывалась? Но ничего не поделаешь − оказавшись в руках у бандитов, сложно рассчитывать на ванну и прочие нежности.
Зафар задумался. Когда ей нужно было справлять определенные физиологические потребности, они тоже ни на секунду не оставляли ее одну, вынуждая чувствовать себя униженной и оскорбленной? Он сразу же почувствовал, как от одной этой мысли закипает кровь в жилах, а руки чешутся отомстить. Но в его жизни места чувствам не было, и он быстро справился с внезапным порывом. Не стоит забывать о главном. Чувства обманчивы, а у него есть четкая цель, ради которой он пойдет на все.
− Вообще-то я о тебе почти и не думаю. Во всяком случае, как о человеке. Прямо сейчас ты для меня всего лишь помеха, задержавшая меня в пути. − Зафар недавно получил сообщение, что посол Рикрофт, по совместительству приходившийся дяде близким другом, ищет с ним встречи. Сам Зафар мечтал об этой встрече примерно также, как об укусе ядовитой змеи, но, похоже, выбора у него не было, и, как ни прискорбно это сознавать, именно такой отныне станет вся его жизнь.
Встречи. Политика.
− Что? − Она наконец-то встала, но ноги у нее дрожали, словно у новорожденного жеребенка. − Я тебя задержала? Кажется, я не просила никого меня похищать. И уж точно не просила, чтобы ты меня купил.
− Выкупил. Я тебя не купил, а выкупил.
− Без разницы. В любом случае я тебя об этом не просила.
− Возможно, а теперь будь любезна выйти наружу, мне нужно сложить палатку.
Бросив на него испепеляющий взгляд, она с надменным видом вышла. Как настоящая шейха. Как бледная маленькая шейха, которая вряд ли сумеет выжить в этом мире.
− У меня в сумках есть вяленое мясо.
− Точно. О чем еще можно мечтать в такую жару, как не о сухом соленом мясе? − Похоже, она решила, что яда в голосе мало и для пущего эффекта нужно еще и плюнуть.
Но, несмотря на свои слова, она быстро отыскала мясо и яростно на него набросилась.
− Вода же еще есть?
− В бурдюке.
Зафар складывал палатку, невольно отметив, что для такой маленькой женщины она ест неправдоподобно много и жадно.
− Они тебя вообще кормили?
− Иногда, − выдохнула она, на секунду отрываясь от бурдюка. − Но мало, к тому же еда была какая-то подозрительная, и я ела только тогда, когда действительно уже не могла больше терпеть.
− Не думаю, что им было бы выгодно тебя травить или одурманивать.
− Возможно, но у меня началась настоящая паранойя.
− Понятно.
− Но ты же мне не навредишь?
Скорее это был даже не вопрос, а утверждение.
− Можешь на меня положиться.
Он никогда не причинит вреда женщине. Какие бы грехи за ним ни водились, но у всего есть свои пределы. Правда, это не помешало ему спокойно смотреть, как женщину заключают в темницу до конца жизни. Но это была совсем другая женщина и совсем другая история.
− Я так и думала. Поэтому и заснула.
− Сколько дней?
Она лишь головой покачала:
− Я не знаю. Я так боялась, что может случиться что-то непоправимое, что не могла глаз сомкнуть. Но от этого было лишь хуже. Ко мне начали приходить какие-то смутные образы, я уже была не в состоянии отличить вымысел от яви, перед глазами все плыло, а в довершение всего у меня еще и паранойя началась. Мне даже казалось, что я в прямом смысле схожу с ума.
− Понятно. Мне все это тоже не слишком нравится, но пока что я не могу тебя отпустить. Сперва нужно что-то придумать. Я отлично понимаю, что вся эта ситуация тебя совсем не устраивает, но, думаю, война тебе еще меньше понравится.
− В этом я не сомневаюсь. Возможно, если я смогу поговорить с Тариком…
− Возможно, ваш разговор действительно сможет помочь, но порой мужчина просто обязан показать силу, защищая то, что ему принадлежит. И что-то мне подсказывает, что, когда у тебя крадут невесту, как раз и наступает такое время. − Зафар немного помолчал, а потом продолжил: − А еще важно учитывать, как ко всему этому отнесется мой народ. От меня и так ждут чего-то подобного, но, в отличие от большинства правителей, я не могу позволить, чтобы обо мне пошли новые слухи еще до того, как я прочно сяду на трон. Я − законный наследник, но мое воцарение многим стало поперек горла, так что поверь, если у них появится хоть малейший предлог сместить меня, они вцепятся в него руками и ногами.
− Но ты все равно собираешься править?
− Я родился, чтобы стать правителем, но меня лишили законного права и изгнали. Всю жизнь мне приходилось скитаться и терпеть лишения, но с меня хватит. Теперь, когда трон Альсабы наконец-то мой, я собираюсь занять свое законное место.
− Даже если для этого тебе придется удерживать меня против воли?
− Ты будешь жить во дворце среди такой роскоши, которая и не снилась твоему любимому жениху, так что сомневаюсь, что ты вообще почувствуешь какие-то неудобства. Просто считай, что будешь отдыхать на СПА-курорте.
− Может, мне прямо сейчас начать с растирания песком? Наверное, это очень полезно для кожи…
− Отдых на курорте начнется вечером, а пока все еще продолжается экскурсия по пустыне, только ты осталась один на один с гидом, который знает эту пустыню лучше, чем большинство современных людей знает свой родной город.
− Даже и не знаю тогда, о чем спрашивать. Об этих камнях или о бесконечных песках? Тут все такое красивое и непохожее друг на друга…
− Наши пейзажи весьма сходны с шакарскими, так что, если не видишь здесь ничего, кроме унылой пустоши, советую серьезно задуматься о предстоящем браке. Ты уверена, что готова любоваться подобными красотами до конца жизни?
− Извините, что невольно оскорбила вашу драгоценную пустыню. У меня сейчас не слишком хорошее настроение.
− Твое настроение волнует меня в последнюю очередь, habibti, а теперь, − продолжил он, навьючив палатку на спину лошади, − садись в седло сама или я снова тебя туда усажу.
− Я не могу. − Она смотрела на лошадь, и в голубых глазах явно читалось отчаяние. − Честно, не могу. По ощущениям у меня сейчас не ноги, а какие-то перенапряженные спагетины. Сама я не залезу.
− Ладно. Я и так всю ночь держал тебя в руках, думаю, если прикоснусь еще раз, ничего не изменится.
Ее щеки сразу же стали ярко-пунцовыми, причем эта реакция явно не имела никакого отношения к теплым солнечным лучам. Зафар и сам толком не понимал, зачем он все время ее поддразнивает, да и вообще, если уж на то пошло, не помнил, когда ему в последний раз хотелось с кем-то шутить или просто вступать в ненужные разговоры.
− Делай, что должен.
Сцепив пальцы, Зафар поставил руки наподобие ступеньки:
− Вперед.
Положив одну руку на спину лошади, а вторую − ему на плечо, она послушно поставила ногу на импровизированную ступеньку, и Зафар с легкостью забросил ее на спину лошади.
− Устраивайся спереди или сзади, habibti, мне все равно.
На несколько секунд она задумалась, явно пытаясь решить, в каком положении будет меньше к нему прикасаться.
− Наверное, лучше спереди.
Спереди так спереди. Не слишком удобно, но реши она устроиться сзади, тогда ей бы всю дорогу пришлось крепко прижиматься к его спине, цепляясь ногами за его ноги. И почему-то при одной этой мысли все его тело как-то странно напряглось.
Так, хватит. У него нет времени на подобную ерунду. И уж тем более он не прикоснется к этой навязанной пустыней женщине.
Война с Шакаром ему сейчас совершенно не нужна. Да и в любом случае нужно быть последней скотиной, чтобы воспользоваться бедой этой американки.
Вот только после всех этих лет в дикой пустыне разве сам он не стал животным?
Нет, не стал. Его представления о должном до сих пор не изменились и он ни за что не остановится, пока не добьется цели.
И именно эти представления о должном и правильном гнали его во дворец, полный страшных секретов и постыдных тайн, в котором до сих пор витали призраки былого, а на каждом шагу подстерегали болезненные воспоминания.
Но у него нет выбора. Это его долг. Он вернется и займет свое законное место, даже если это место и представляется ему чем-то вроде позолоченного ада.
И при этом не станет ни на что отвлекаться в пути.
− Держись, − велел он, вскакивая на спину лошади и обнимая женщину за талию. − Чтобы уже сегодня попасть во дворец, нам придется спешить.
Точно, спешить. Они стремительно летели под палящим солнцем, сделав лишь краткую остановку, чтобы набрать воды в тенистом оазисе, укрытом от безжалостных лучей непонятно откуда взявшимися посреди бескрайних песков скалами, а затем вновь тронулись в путь, и под конскими копытами снова захрустел бесконечный песок, и, когда от усталости Анна уже едва не падала с седла, вдали вдруг выступили очертания настоящего города. Она насквозь пропиталась пылью, все кости ныли, перенапряженные пальцы отказывались разгибаться, а все ее мечты сейчас сводились к горячей ванне и мягкой постели. Впереди у нее еще достаточно времени, чтобы все обдумать и решить, что делать дальше, а пока что ей нужны всего лишь эти два простых блага цивилизации. И как можно скорее.
И вообще, все это не имеет к ней никакого отношения. Ее жизнь − это роскошная обстановка дорогих особняков, старинная мебель частных школ для девочек и женские спальни колледжа, ничем не уступающие пятизвездочному отелю.
Горячая ванна и мягкая постель всегда были неотъемлемой частью ее жизни и чем-то настолько привычным и само собой разумеющимся, что она даже никогда о них не задумывалась. Но все это осталось в прошлом. В далеком-далеком прошлом. А сейчас она вообще чувствовала себя не человеком, а какой-то подземной тварюшкой, вытащенной из глубокой прохладной норы и оставленной медленно умирать под палящими лучами безжалостного солнца.
Город становился все ближе, и Анна уже могла ясно различить ничем не отличающиеся от любых американских небоскребы из стекла и бетона, вот только здесь их опоясывала стена из глиняных кирпичей, как бы ненавязчиво напоминая, что возраст этого города исчисляется тысячелетиями.
− Добро пожаловать в Бихар.
− И что дальше? Ты собираешься просто въехать туда на коне по главной улице?
− А что в этом такого? − спросил он, чуть крепче прижимая ее к себе.
Так странно. Своей любимой пустыне он чуть ли не дифирамбы пел, изливаясь потоком изящной словесности, но в простом разговоре от этого красноречия не оставалось и следа. Сам по себе он буквально излучал грубую мощь и непоколебимую уверенность, но когда дело доходило до простого разговора… Что ж, у всех есть сильные и слабые стороны.
− Что-то мне подсказывает, что лошадь здесь будет немного не к месту.
− Во внутреннем городе лошадям действительно не место, но на окраине они довольно часто встречаются. Да и по дороге ко дворцу никто не обратит на коня особого внимания. Во всяком случае, на той дороге, которой я собираюсь воспользоваться.
Больше не говоря ни слова, они проехали сквозь ворота в опоясывающей город стене и двинулись дальше среди втиснутых вплотную друг к другу четырехэтажных домов из выбеленного солнцем кирпича, миновали рыночную площадь с прилавками, полными плетеных корзин с мукой, орехами и сушеными фруктами, и всю дорогу люди неохотно расступались, пропуская лошадь, но действительно не обращали на них никакого внимания.
Полуобернувшись, Анна задумчиво посмотрела на закутанного Зафара, под многослойной одеждой которого можно было различить лишь глаза. Темные и бездонные. Она вдруг поняла, что при всем желании сейчас никто не сможет его узнать.
Забавно даже. Великий шейх едет по своей столице с пленницей в седле, но об этом никто никогда не узнает.
Миновав рыночную площадь, они свернули на какую-то мощеную улочку, где перед ними все так же неохотно расступались, по-прежнему не обращая особого внимания, и постепенно дорога становилась все уже и грязнее, уходя куда-то в оливковую рощу, тянувшуюся на несколько километров. И тогда Анна наконец-то увидела дворец, стоящий на холме посреди зеленой рощи. Огромный, массивный, величественный.
Белоснежные стены, ярко-синяя крыша… В Бихаре хватало современных небоскребов, и каким-то непостижимым образом этот дворец гармонично вписывался в урбанистический пейзаж, но при этом не терял эфемерного очарования сверхъестественного и неземного.
Конец ознакомительного фрагмента.